Текст книги "Любовь прекрасна"

Автор книги: Дебора Тернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Холодная отчужденность его взгляда остудила охватившую Ленни радость.

– Как ты узнал? – тихо спросила она.

– Тетя Шарлотта и Сомс заезжали ко мне час назад.

– Зачем?

– Как я догадываюсь, ты рассказала Жаклин, что мы перестали встречаться.

В его голосе не было осуждения. Ленни подняла было руки, потом уронила их и сжала так, что побелели суставы.

– Да. Извини, ты, наверное, не хотел, чтобы она знала.

– Это не имеет значения. – Жесткая усмешка искривила его рот. – В сущности, Жаклин пристыдила меня, воздав добром за зло. Это пойдет мне на пользу. Она, конечно же, пересказала ваш разговор Сомсу, тот связался с тетей Лотти. Они пришли рассказать мне, что в ту страшную ночь, когда случилась трагедия с моей матерью, Сомс с тетей Майрой были в нашем доме. – Стэнли говорил ровно, без всяких эмоций.

– Не понимаю. – Ленни облизала пересохшие губы.

– Вероятно, мать устроила праздничный ужин в честь возвращения отца. Он в этот день приехал из Австралии. На столе в гостиной горели свечи. Сомс рассказывал, что в тот вечер мать набросила на плечи большой прозрачный шарф. Когда они с Майрой вошли в гостиную, мама с фотографиями в руках бежала вниз по лестнице, шарф развевался за ее спиной.

– Это были те самые фотографии? – в ужасе прошептала Ленни.

Стэнли кивнул и продолжил:

– В истерике она бросилась к свечам, чтобы сжечь их. Отец пытался оттащить ее, но шарф уже пылал, поджигая платье. Сомс подоспел ему на помощь, но она вырвалась и бросилась наверх, в мою спальню.

Ленни стояла неподвижно, поражаясь порыву этой женщины, кинувшейся искать спасения в спальне маленького сына. Вероятно, потому, что он был единственным, не причинившим ей страданий. Но какие страшные воспоминания она оставила ему!

Стэнли снова заговорил, ровно и бесстрастно.

– Она умирала пять месяцев. Тетя Майра настояла, чтобы отец переехал к ним. Он был не в состоянии работать и никуда не выезжал, пока не привел в порядок завещание, чтобы обеспечить мое будущее. Потом он застрелился. Теперь все даты известны. Мы никак не можем быть братом и сестрой.

Ленни подошла к нему, обняла за плечи.

– Все хорошо, все хорошо, – монотонно повторяла она, пока его напряжение не ослабло.

Он прижал ее к себе. Она ощутила его тепло, знакомый волнующий запах, но знала, что надежды нет. Розмэри была косвенной причиной ужасной смерти его матери. Каждый раз, глядя на меня, он будет видеть эту страшную картину, на долгие годы омрачившую его жизнь, подумала Ленни.

– Я должен идти, – сухо сказал он.

– Да.

Ее руки бессильно повисли. Сухими глазами наблюдала она в окно, как он идет к автомобилю и, преодолевая себя, поднимает голову и машет рукой. Горькое прощание, подумала она, содрогаясь от боли, и подняла в ответ руку. Их огромной любви больше нет. Для Стэнли, разумеется. Она будет любить его до смерти.

Три недели спустя Ленни прогуливалась по главной улице одного из курортных городов Австралии, запруженной многоголосой пестрой толпой туристов. Обычно ей нравилась эта атмосфера бездумного отдыха и всеобщего веселья. Но сейчас на душе лежал тяжкий камень. Даже яркое безоблачное небо казалось мрачным. Покой, оптимизм, радость исчезли из ее жизни? Вдруг кто-то окликнул ее:

– Ленни.

Очень медленно, словно боясь спугнуть робкую надежду, она обернулась. Стэнли выглядел усталым и осунувшимся, лицо казалось бесстрастным, хотя за этой маской угадывались эмоции, готовые вот-вот вырваться наружу. Женщины провожали его заинтересованными взглядами, но он не видел никого, кроме нее.

Сердце ее замерло, потом застучало с новой силой. Она попыталась улыбнуться.

– Привет, Стэнли, – сказала Ленни с деланным спокойствием. – Что ты здесь делаешь?

– Мне нужно поговорить с тобой, – резко ответил он.

Гнев и отчаяние охватили ее.

– Ты все сказал во время нашей последней встречи.

– Нет, – сказал он с плохо скрываемым раздражением, – и не смотри на меня так, будто я воплощение дьявола.

– Тогда пойдем что-нибудь выпьем, – все еще сердито сказала она, гнев причинял меньшую боль, чем воскресшая надежда.

– Я знаю здесь одно хорошее место.

К ее удивлению, он не повел ее в кафе или бар. Они спустились вниз по обсаженной пальмами улице и подошли к утопающему в зелени дому, расположенному на самом берегу.

– Что это? – в тревоге спросила Ленни.

– Я живу здесь в частных апартаментах. Тут нам никто не помешает.

Не слишком охотно она пошла по длинной дорожке. Гардении касались ее своими тяжелыми цветами, вызывая в памяти их первые встречи. Ленни преследовало ощущение незавершенности их отношений. Им нужен достойный финал. Это похороны любви, неожиданно пришло ей в голову.

– Где ты остановилась?

– В туристическом лагере.

– Я отвезу тебя туда, когда мы закончим разговор.

Воспрянувшая было надежда уронила свои радужные крылышки и умерла. Горе снова полновластным хозяином заняло ее место.

Они вошли в вестибюль. Он представлял собой чудо архитектурной и дизайнерской мысли, но Ленни, ничего не замечая, равнодушно скользнула по нему взглядом и пошла вслед за Стэнли по широкому коридору. Самообладание вернулось к ней. Она отчетливо сознавала: какую бы боль ни причинил ей предстоящий разговор, это все равно лучше холодного тумана безысходности, в котором она жила после их расставания.

Он открыл дверь. Комната была выдержана в мягких светлых тонах, гармонировавших с изящной плетеной мебелью. Прямо под балконом, больше похожим на увитую зеленью беседку с креслами, столиком и шезлонгом, плескалось море и белел песок пляжа.

– Садись, – предложил Стэнли. – Я приготовлю напитки.

– Не ожидала увидеть тебя здесь. – В ее словах прозвучал упрек.

– Я просил Розмэри не говорить, что разыскиваю тебя.

– Меня удивляет, что она согласилась молчать.

Ленни лукавила. О, она отлично знала, что даже ее мать не устоит перед Стэнли, если тот о чем-то попросит. Он невесело улыбнулся.

– Мы с Розмэри пришли к взаимопониманию. Что ты будешь пить?

– Пожалуйста, что-нибудь холодное и безалкогольное.

Он протянул ей стакан розоватого грейпфрутового сока. Ленни очень любила его, но сейчас, едва пригубив, поставила стакан на столик. Чтобы скрыть дрожь в руках, она обхватила колени и, помолчав, спросила:

– О чем ты собираешься поговорить?

– О многом, но все сводится к одному. Я здесь, потому что тоскую по тебе. Я не могу есть, спать и забываюсь только за работой. Но даже когда просматриваю бумаги, вижу твою улыбку, походку, поворот головы.

– Нет, с меня хватит, – прошептала Ленни, качая головой, – это невозможно. Я понимаю, почему ты приехал…

– Выслушай меня, – перебил он. – Потом можешь послать меня к черту, но сейчас слушай. Когда я понял, что те проклятые фотографии стали причиной маминой смерти, мне показалось, что своей любовью к тебе я предаю ее.

– Я знаю, – еле вымолвила Ленни.

– Я разговаривал и с Сомсом, и с тетей Шарлоттой. Они в один голос утверждали, что она была неврастеничкой, но она – моя мать! Она сделала меня своим поверенным. Я с детства знал, что у отца есть другие женщины. – Голос его прервался. – Я не понимал, что это значит, но видел, как мать страдает.

– Она была очень несчастна, но она погубила твое детство, – печально сказала Ленни.

– Теперь я понимаю, что ей надо было кому-то выговориться, но нельзя посвящать в такое ребенка. Я уже преодолел это в себе, но, когда понял, что Розмэри и ты связаны с моим детским кошмаром, все снова вернулось.

– Я все понимаю, – проговорила Ленни, от ее тона веяло безысходностью.

– Сможешь ли ты простить мне, что я оскорбил твою мать и мучил тебя?

– Идиот! – почти выкрикнула она. – Я люблю тебя, люблю!

– Ленни! – пробормотал он, схватив ее в объятия. – Ангел мой! Любимая… Я думал, что ты не вернешься ко мне. И я всю жизнь буду страдать из-за собственной глупости.

– Это не глупость, – прерывающимся голосом выговорила она, положив голову ему на плечо и улыбаясь от удивительного покоя, моментально охватившего ее. Словно она вернулась домой после долгих странствий. – Я понимаю, как трудно тебе было справиться с тем страшным наследием, которое оставила в твоей душе смерть матери.

Слезы покатились по ее лицу.

– Не плачь, – хрипло сказал он. – Не плачь, дорогая, пожалуйста…

Не поднимая головы, она взяла носовой платок, который он ей протянул, вытерла лицо, потом вскинула влажные ресницы.

– Все равно, моя мать ответственна за то, что случилось. Но прошлого не изменишь.

Он не шелохнулся, только мышцы напряглись еще больше, да жесткая складка залегла у губ.

– Когда в Индонезии я безумно тосковал по тебе, то быстро понял, что нельзя жить с головой, повернутой в прошлое. Помнишь, я говорил, что у нас есть будущее? А поскольку мое будущее – это ты, то решение было принято легко.

Она потянулась и молча, с огромной благодарностью поцеловала ямочку у основания его шеи.

– Розмэри не отвечает ни за действия моего отца, ни за гибель моей матери. – Стэнли крепче прижал ее к себе и зарылся лицом в ее медовые волосы. – И она подарила мне тебя. Если я и сомневался в своем чувстве к тебе, то паника, охватившая меня, когда выяснилось, что никто не знает, где тебя искать, быстро развеяла все сомнения.

– Поэтому ты и отправился к ней, – предположила Ленни, представив их встречу.

– Как хорошо ты меня знаешь, – улыбнулся Стэнли, касаясь губами ее виска. – Да, она не сразу простила меня, но потом все же рассказала, где ты. Поэтому я и забронировал эти апартаменты, примчался сюда и ждал.

– А если бы ты не встретил меня на улице в толпе туристов?

– Я все продумал, – сказал Стэнли с холодной самоуверенностью, которая одновременно раздражала и восхищала ее. – Ты ведь сегодня обещала позвонить Розмэри. Она дала мне твой адрес. Все, что мне оставалось, это сидеть под дверью и ждать, как робкий проситель.

– Ну, не очень-то ты похож на просителя, – расхохоталась Ленни, – скорее на трубадура, требующего розу и исполнения обещанного.

– И ты дашь ее мне? – В его голосе звучало нескрываемое ликование мужчины, уверенного в положительном ответе. – Розу твоей любви и обещание нашего будущего? Я никудышный поэт, – улыбнулся он, – но мы любим друг друга, и это все, что мне нужно в жизни.

Ленни знала, что он любит ее, знала еще до того, как он впервые сказал об этом, но его слова о том, что он не может дышать, не может жить без нее, музыкой отдавались в ее исстрадавшемся сердце.

– Я не заслуживаю такого подарка судьбы, – проговорила она, все невысказанные эмоции отозвались в ее голосе.

– О господи! О чем мы говорим?! Ты даже не представляешь, как ты красива, – хрипло сказал Стэнли, приподняв ее подбородок. – Я раньше не говорил об этом, потому что, пока нас принимали за близнецов, это звучало бы не очень скромно. Но я больше не вижу в твоем лице себя. Я вижу сильную личность и прекрасную женщину.

– И тебя не беспокоит, что всю нашу жизнь люди, глядя на нас, будут строить самые разнообразные предположения?

– Как только у нас появятся дети, все эти предположения отпадут сами собой. – Стэнли заглянул ей в глаза. – Ведь ты хочешь от меня детей, Леонора?

– Да, – прошептала она.

– Когда я встретил тебя на улице, – задумчиво сказал он, – ты была так погружена в себя, что даже не замечала восторженных взглядов мужчин. Я смотрел на тебя и думал, что жизнь без тебя бессмысленна. Ты нужна мне.

– И ты нужен мне, любимый, – выдохнула Ленни.

Стэнли поцеловал ее. Этот поцелуй был как глоток живительной влаги после долгой жажды, как первая радость после долгого горя.

Большая спальня, застеленная светлым пушистым ковром, казалась пустой. Огромная квадратная кровать и большое зеркало составляли всю ее меблировку. Широкое, почти во всю стену, окно открывало вид на море. Когда Стэнли хотел опустить шторы, Ленни порывисто возразила:

– Не надо, оставь так.

– Хорошо, – отозвался он и повернулся к ней. Лицо его было спокойным и решительным, только глаза выдавали едва сдерживаемые эмоции. – Радость моя, – сказал он, неотрывно глядя на нее.

– Я люблю тебя. – Ленни погладила его жесткую скулу, провела пальцем по подбородку.

Они целовались снова и снова, медленно приближаясь к залитой солнцем кровати. Опустив Ленни на прохладный шелк простыни, с величайшей выдержкой и искусством он подводил ее к вершине желания. Его руки и губы ласкали ее упругие груди с напрягшимися сосками. Ленни заново открывала вкус его кожи, каждый изгиб его тела, одному ему присущий загадочный запах. Запах любви, подумала она, целуя ямочку над его ключицей. Подхваченная мощным порывом страсти, потерявшись во времени и пространстве, осознавая только мощь золотисто-бронзового мужского тела, Ленни тихо всхлипнула, не в состоянии высказать свои желания. Судорога пробежала по ее телу, требуя немедленного ответа.

Его пальцы коснулись ее талии, обвели нежную округлость живота и наконец достигли светлых завитков ее лона. Со стоном Ленни изогнулась навстречу его призыву. Одним сильным рывком Стэнли вошел в нее всей мощью своего возбужденного тела. Какие-то доли секунды Ленни балансировала на грани боли, но она истаяла, растворилась в ставшем таким далеким прошлом. Она приняла его, оплетя бедрами и заключая в глубины своего любящего сердца. Их слияние стало паролем в царство неистовых чувств.

– Мы совсем забыли о предосторожности, – заглянул ей в глаза Стэнли. – Что, если ты забеременеешь?

– Нет, сейчас неподходящее время. – Она поцеловала мочку его уха. – И давай не торопиться с этим. Обычно людям нужен год, чтобы привыкнуть друг к другу.

– Ты выйдешь за меня замуж? – властно спросил он. Ошибочно приняв ее молчание за отказ, он быстро продолжил: – Я хочу знать, что ты моя, и буду окончательно счастлив только тогда, когда мы пройдем эту старую как мир процедуру с кольцами и венчанием.

– А если я решу оставить свою девичью фамилию? – поддразнила его Ленни.

– Как хочешь, – ответил он, строго взглянув ей в глаза.

– Ты совсем не понимаешь шуток, – рассмеялась она. – Я вовсе не возражаю стать миссис Дайвер.

Она нагнулась к нему и легко поцеловала в уголок губ.

Через несколько секунд они снова погрузились в жаркую лаву любви.

КОНЕЦ