Текст книги "616 — Ад повсюду"

Автор книги: Давид Зурдо

Соавторы: Анхель Гутьеррес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

10

Бостон

В спальне надрывался телефон. Одри уже проснулась, но вставать не хотелось: она только начала приходить в себя после бессонной ночи, обильно сдобренной виски. Она решила не появляться на работе и не отвечать на звонки секретарши. Но та, похоже, решила взять ее измором.

– Да, Сьюзен, – сказала Одри, сняв наконец телефонную трубку.

– Ну слава богу! Где ты пропадаешь? Вчера я звонила тебе весь день – и домой, и на мобильный. Я отменила все твои визиты.

Одри протерла глаза. У нее болела голова и сводило живот.

– Дай мне отдохнуть, Сьюзен, ладно? Вчера был ужасный день.

Секретарша работала с Одри уже три года и не помнила ни одного дня, который можно было бы назвать прекрасным. Все дни заканчивались одним и тем же: Одри стояла у окна с грустным, задумчивым видом, провожая взглядом вереницу машин на проспекте Содружества.

– Хорошо, Одри. Но ведь ты придешь сегодня?

– Утром – нет. У меня встреча с пациентом.

– В приюте?

– Да.

– На них ты ничего не заработаешь.

Одри могла бросить работу в любой момент и на свои сбережения, а также на средства, вырученные от продажи элитного дома, прожить до конца дней без особых материальных проблем. Вряд ли Сьюзен этого не понимала. Но секретарша вбила себе в голову, что должна заставлять Одри зарабатывать деньги, и, кажется, это было не только служебным рвением.

– На стариках я ничего не заработаю, верно, – согласилась Одри. – Попробуй перенести мои встречи, договорились?

– Тебе решать.

– Спасибо.

Одри уже была готова положить трубку, когда Сьюзен спросила:

– Одри! Ты слышишь?

– Да.

– Совсем забыла сказать. Звонил некто Джозеф Нолан. Спрашивал о тебе.

– Джозеф Нолан?

Это было для Одри неожиданностью.

– Он сказал, что вы познакомились в приюте. Наверное, взял твой номер у матери настоятельницы. Он хотел бы поговорить с тобой.

– Зачем?

– Он не объяснил. Он ничего не просил передать, но я могу разузнать. У него такой сексапильный голос! Он симпатичный?

Мужчины были еще одной страстью Сьюзен. Список ее ухажеров был столь же пространен, как телефонный справочник Бостона. И, что хуже всего, она постоянно стремилась найти пару Одри, хотя доктор Барретт не проявляла к мужчинам никакого интереса, о чем не раз давала понять секретарше. Но та не сдавалась.

– Поговорим об этом позже, Сьюзен.

У Одри не было настроения болтать по пустякам. Она повесила трубку. Ей ужасно хотелось вернуться в кровать, но она переборола искушение. Ее ждало много дел.

Иногда приют Дочерей Милосердия производил впечатление незыблемого утеса, во всяком случае – на Одри. В приюте ничего не менялось или же эти изменения были настолько незначительны, что их просто невозможно было заметить. В этом месте время словно остановилось. Одри была уверена: стоит ей перенестись на две тысячи лет в будущее, и она увидит все то же обшарпанное кирпичное здание с покрытыми плесенью стенами, что и сейчас. Этот дом напоминал древнюю гробницу – здесь всегда пахло смертью и разложением.

На этот раз Одри не стала искать Дэниела в комнате. Она сообразила, что старик, наверное, захочет погреться на солнышке в саду, и не ошиблась. Он сидел на той же скамье, где состоялась их первая встреча. Увидев Одри, он улыбнулся своей обычной глупой улыбкой:

– У тебя… нездоровый… вид… Одри.

– Да, я знаю. Я могу присесть?

– Конечно.

Они сидели рядом и, не говоря ни слова, смотрели, как бродят по траве другие обитатели приюта в сопровождении монахинь.

– Я сделал что-то… плохое… тогда?

Опешив от неожиданности, Одри повернулась к Дэниелу. Тот продолжал смотреть вперед.

– Нет, конечно, нет. Почему ты так говоришь?

– Он… был… доволен.

– Тот, кто говорил с тобой, был доволен?

– Да. Я не знаю… что я сказал тебе… но он сказал, что… я сделал… все правильно, что ты была… напугана.

Одри передернуло. В который раз слова Дэниела пробудили в ней тревогу.

– Значит, ты никогда не помнишь то, что говорит этот голос с твоей помощью?

Дэниел съежился и ответил:

– В этот раз… он хотел, чтобы я… запомнил.

И вновь Одри заметила, как лицо старика побледнело от страха. Имей она дело с обычным клиентом, ей не составило бы труда поставить диагноз и определить метод лечения. Но старый садовник не был обычным пациентом. И произошедшее во время последнего сеанса мало походило на сумасшествие. В голове Одри до сих пор звучали слова, сказанные тогда Дэниелом. Он упомянул о четырех неправдах. Что это было – совпадение? Вряд ли. Но тогда что? Эти вопросы Одри задавала себе постоянно и не могла найти на них ответа. Ей казалось очевидным, что нужно проникнуть в ту, вторую личность Дэниела, которая так удивляла и пугала ее. Она решила попробовать что-то вроде гипноза, хотя это слово мало подходило к тому, что она задумала на самом деле. В наше время гипноз считается уже устаревшей техникой, и, кроме того, учитывая мыслительные способности Дэниела, загипнотизировать его было бы трудно. Речь шла об относительно новом, почти экспериментальном методе, известном как ДПДГ – десенсибилизация [11]11
  Десенсибилизация – уменьшение или устранение повышенной чувствительности организма к какому-либо воздействию.


[Закрыть]и проработка травм движениями глаз. Этот метод позволяет вызывать у пациента такое психологическое состояние, когда тот вынужден вспоминать и переживать свой травматический опыт. Хотя ДПДГ и гипноз в чем-то схожи, их цели различаются: цель гипноза – погрузить больного в транс, состояние близкое к бессознательному, в то время как ДПДГ возвращает его к воспоминаниям, не лишая самоконтроля и сознания. Одри знала немало случаев благотворного воздействия ДПДГ на детей, перенесших посттравматический стресс, а Дэниел подходил для него лучше любого ребенка.

– Дэниел, хочешь немного поиграть?

Одри произнесла это не слишком радостным тоном, но в ответ услышала восторженное:

– Да!

Спустя некоторое время они оказались в комнате, которую мать настоятельница приспособила под кабинет для приема больных. Здесь ничего не изменилось: стены, покрытые пятнами плесени, дешевая растрескавшаяся мебель – все та же угнетающая обстановка. Но Одри решила, что сеанс будет лучше провести именно здесь. В саду, на глазах у посторонних, Дэниелу будет трудно сосредоточиться.

– Садись, Дэниел.

Сама она села на второй стул, стоявший в комнате. Их разделял маленький школьный стол, который вместе с двумя стульями составлял всю меблировку приемной. На колени Дэниел поставил свою драгоценную розу, с которой он не разлучался после пожара.

– Это очень увлекательная и очень простая игра, – сказала Одри, доставая из внутреннего кармана пиджака шариковую ручку. – Все, что от тебя потребуется, – следить глазами за этой шариковой ручкой и отвечать на мои вопросы. Договорились?

– Это не кажется… увлекательным…

– Это интересно, поверь мне. Ты готов?

– Готов.

Одри расположила ручку на уровне глаз Дэниела и начала перемещать ее по диагонали; сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.

– Поговорим о твоих ночных кошмарах. Тебе еще снятся кошмары, да?

Одри знала это от матери настоятельницы.

Дэниел перестал следить за ручкой и перевел взгляд на розу, стоявшую у него на коленях.

– Не теряй ручку из виду. Ночные кошмары, Дэниел… Расскажи мне о них.

– Мне… не нравится… эта… игра.

Одри со злостью швырнула ручку на стол. Большая часть ее терпения была растрачена впустую. А та малая часть, что еще оставалась, иссякла сейчас. Электрическая лампочка замигала и вдруг погасла.

– Чертова лампочка! – крикнула в сердцах Одри.

Проблема была не в электрической лампочке, а в подстанции. Она сгорела, как и монастырь, в котором чуть не погиб Дэниел. Спустя какое-то время, после нескольких вспышек, свет снова зажегся. «Так-то лучше», – пробормотала Одри и заметила, что Дэниел поглядывал на нее с опаской.

– Я сожалею о том, что крикнула, Дэниел. Сегодня у меня не самый лучший день. Может, попробуем по-другому?

Он согласился.

– Отлично. Я буду хлопать по бедрам руками. И я хочу, чтобы ты повторял за мной, используя каждый раз другую руку, не ту, что я. Ты понимаешь меня?

По выражению лица Дэниела стало ясно, что он ничего не понял. Одри снова вздохнула. Ей следовало набраться терпения или она потеряет этого старика навсегда.

– Я… не… понимаю, – подтвердил Дэниел.

Одри отодвинула стол и поставила свой стул так, чтобы сесть напротив Дэниела.

– Не волнуйся. Повторяй за мной. Я хлопаю правой рукой. – Хлоп. – А ты?..

Вместо ответа Дэниел тоже хлопнул себя по бедру. Он сделал это правильной рукой, левой, – Одри немного помогла ему, отрицательно покачав головой, когда Дэниел пытался хлопнуть правой. Она продолжила:

– А сейчас я хлопаю левой. – Хлоп. – А ты…

– Я… правой? – Хлоп.

– Именно! Теперь сначала. Правой. – Хлоп. – Левой. – Хлоп. – Правой. – Хлоп…

– Мне… нравится.

– Что я тебе говорила! Немного быстрее… Очень хорошо. Немного усложним игру. Не прекращай хлопать и отвечай на мои вопросы, договорились?

Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп.

– Расскажи мне о твоем последнем ночном кошмаре.

Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп.

Прошла минута, прежде чем Дэниел ответил:

– Там была… го… ра. Я не хотел идти… к ней, но он меня… заставил. Я нашел… перо. Оно было очень… большое и… белое. На нем была… кровь.

– Расскажи мне про гору, Дэниел. Что там происходило?

Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп.

– Дэниел? – настаивала Одри.

Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп.

– Много… душ. Они падали… в огонь.

– Что ты видел в огне, Дэниел? Кто там был?

Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп…

Хлопки неожиданно смолкли. Электрическая лампочка на потолке снова замигала, и комната погрузилась во тьму.

– Да будет тьма! Ты боишься тьмы, Одри?.. Б-у-у-у!

Одри почувствовала на лице горячее дыхание.

От испуга она отпрянула и чуть не упала со стула. Свет зажегся на секунду и вновь погас. Но Одри успела заметить, что Дэниел смотрит на нее, презрительно ухмыляясь. Это был уже не Дэниел…

– Ты!

– Ты очень любопытна, Одри. Знаешь пословицу: «Любопытство кошку сгубило?»

Одри вновь стала свидетельницей разительной перемены в поведении Дэниела. Он говорил без заиканий, и ему не требовалось для этого никаких хлопков по бедрам. Он застал ее врасплох. Сидя в темноте, Одри старалась взять себя в руки и побороть желание выбежать из комнаты. Если Одри это сделает, она может потерять контакт с пациентом. Но ее так и подмывало убежать. Тот, другой Дэниел приводил ее в ужас. Она пыталась убедить себя, что это – абсурд, что Дэниел – всего-навсего полоумный старик, а это существо – не более чем плод его больного воображения, созданный Дэниелом для того, чтобы уйти от реальности, которую он боялся или ненавидел.

Но все ощущения Одри кричали о другом, а интуиция ее никогда не подводила. Ведь она догадалась, что Зак что-то прячет в рукаве той ужасной ночью в Гарварде. И сейчас Одри чувствовала нечто, чего не понять разумом. Это вызывало у нее такое головокружение, как будто она заглянула в бездонную пропасть.

– Я тебя не боюсь, – сказала Одри, попытавшись вернуть голосу прежнюю твердость.

– Боишься. Только не подаешь виду. Ты – сообразительная девушка, Одри. Это мне больше всего в тебе нравится.

Последние две фразы пронзили сознание Одри словно раскаленной иглой, но она еще не сразу поняла почему. Лишь спустя несколько секунд она осознала, что именно эти фразы произнес Зак, перед тем как поджечь Гарвард-холл. Когда Одри вновь заговорила, ее голос предательски дрожал:

– Дэниел тебе не нужен.

Она обращалась к Дэниелу, который прятался за этой ужасной личиной. Одри хотелось заставить истинного Дэниела поверить, что ему не нужны маски. Она вновь стала психиатром.

– Дэниел мне не нужен, верно. Мне нужна ты.

– И зачем тебе понадобилась я?

– Чтобы раскрыть истину, конечно. Есть что-нибудь важнее истины? Нет. Поэтому «Veritas» – девиз Гарварда.

– Что ты знаешь о Гарварде?!

Одри была вне себя от ярости. Ей хотелось наброситься на собеседника и ударить его. Слабо сказано: «ударить». В темноте, скрывавшей бедного больного старика, так просто представить себе владельца этого голоса презренным существом. И ненавидеть его.

– Что я знаю о Гарварде? Все, Одри. Я знаю все. Душевные терзания – это что-то ужасное, правда? – Голос на мгновение смолк, и послышался тихий ехидный смешок. – Ты знаешь, что у него было две дочери?

У Одри свело дыхание, и ей показалось, что она вот-вот задохнется:

– О ком… ты… говоришь?

Она начала заикаться, как обычно это делал Дэниел. Ответ на ее вопрос мог быть только один, но она хотела его услышать. Ей это было необходимо, чтобы убедиться – она не сошла с ума окончательно.

– Я говорю о том охраннике, которого вы сожгли в Гарвард-холле, о ком же еще? Его звали Абрахам, если тебе это интересно. Его дочерям даже не разрешили попрощаться с отцом. Не хотели, чтобы две невинные девочки запомнили своего любимого папочку таким. Как трогательно, правда?

В этот момент загорелся свет. От неожиданности Одри подпрыгнула на стуле. Сердце бешено колотилось, готовое выскочить из груди. На шее вздулись багровые пульсирующие вены.

– Мы… уже… не играем? – спросил Дэниел. Настоящий.

– Нет, Дэниел. Я думаю, что на сегодня игра закончилась.

Одри сидела в своем кабинете. Ей снова хотелось напиться – здесь тоже хранилась бутылка виски, – но она этого не сделала. Предыдущей ночи было достаточно. Одри провела в кресле более двух часов, напряженно думая. Наконец она протянула руку к столу и нажала кнопку коммуникатора.

– Слушаю?

– Запиши, Сьюзен…

– Прежде позволь напомнить, что в три часа у тебя встреча с миссис Штайнер.

Не обращая внимания на язвительный тон секретарши, Одри продолжила:

– Найди номер департамента физики Гарвардского университета и свяжись с профессором Макгейлом, Майклом Б. Макгейлом. Делай что хочешь, но договорись с ним о встрече как можно скорее. Сегодня же, если возможно.

– Но, Одри…

– Делай что тебе говорят!

– Хорошо. Преподаватель Майкл Б. Макгейл. Департамент физики Гарварда. Сегодня, если возможно. Что-нибудь еще?

Сьюзен была огорчена, и Одри догадалась об этом, но ответила сухо:

– Нет.

11

Бостон

Одри ждала профессора Майкла Б. Макгейла у двери его кабинета, на втором этаже лаборатории Джефферсона в Гарварде. Сьюзен договорилась о встрече в тот же вечер, и Одри так не терпелось поговорить с ним, что она пришла на полчаса раньше. Это был ее первый визит в кампус Гарварда с тех пор, как она окончила университет. После той ночи ей не хотелось возвращаться сюда. И в этот раз Одри вошла в университет с северного входа, чтобы не идти мимо Олд-Ярда и Гарвард-холла. Она могла бы поговорить с ученым по телефону, но лучше было встретиться с ним лично.

– Одри? Одри Барретт? Ты? Конечно, ты! Ты ничуть не изменилась.

– Майкл?

Зато Майкл изменился. С момента их последней встречи он поправился килограммов на двадцать и отрастил себе густую бороду.

Они познакомились еще в студенческие годы. Майкл принадлежал к широкому кругу ее знакомых, хотя и не таких близких, как Лео или Зак. После той злополучной ночи их компания распалась. Зак бросил ее, а Лео умер, может быть, во искупление их вины. Одри узнала о его смерти несколько лет спустя. Ей сообщила об этом мать Лео. Вскоре отношения Одри с Макгейлом, в то время талантливым и честолюбивым юношей, мечтавшим о карьере ученого-физика, стали более близкими. Майкл добился всего, о чем мечтал, и, кроме того, получил место профессора в департаменте физики Гарвардского университета.

– Я немного толще, чем ты меня запомнила, правда?

– Да, немного.

– Чизбургеры меня погубят… Ты давно меня ждешь?

– Минут пятнадцать.

Они вошли в маленький кабинет Майкла.

Одри рассчитывала оказаться в типичном логове научного гения, забитом до отказа устройствами и схемами, со стеллажами, готовыми в любой момент обрушиться под тяжестью книг. Поэтому она немного удивилась, увидев кабинет, упорядоченный до миллиметра, письменный стол без единой лишней бумажки, на котором стоял только плоский монитор компьютера и фотография счастливой семьи. Одри взяла ее и тут же поставила обратно. Она не хотела, чтобы Майкл заметил, как дрожат ее руки.

– Гениальная фотография, да? – сказал Майкл, не обратив внимания на перемену в настроении старой подруги. – Мы сделали ее в Кони-Айленде. Маленький Майкл разобьет немало сердец, когда вырастет, правда? Он пошел в мать… А как у тебя дела с…

– Я немного тороплюсь, Майкл, – прервала его Одри.

Она не хотела обсуждать с Майклом то, чего у нее не было, – личную жизнь.

– Да, конечно. Извини. Моя жена, Карен, говорит, что меня иногда заносит, и, по-моему, она права… Хорошо. Как скажешь…

Они присели. Приятный свет проникал в комнату с левой стороны окна. Дни могут быть солнечными, даже когда на душе пасмурно. Одри давно казалось это ужасно несправедливым.

– Я работаю со слабоумным пациентом, который чуть не погиб при пожаре. У него несколько симптомов посттравматического стресса: ночные кошмары, связанные с огнем, бессонница и так далее… Я начала курс психиатрического лечения и, кроме того, прописала ему антидепрессанты, успокоительные и…

Майкл, слегка кашлянув, заерзал на стуле. Одри шла окольными путями:

– Ладно, Майкл. Скажу прямо: мой пациент знает вещи, о которых он не может знать.

– Неужели? И как ты можешь это объяснить? Потому что, как мне кажется, у тебя есть на этот счет своя теория. Иначе бы ты не пришла сюда. Я ошибаюсь?

Майкл не ошибался, хотя Одри не утверждала бы так категорично, что у нее есть своя теория. Действительно, у нее были кое-какие соображения, и она хотела поделиться ими с Майклом.

– Возможно, этот старик – телепат. По крайней мере в одной из личностей. Я много думала, но мне не пришло в голову ничего более разумного. Он знает то, что знают только три человека. Один умер несколько лет назад. Другой, должно быть, где-нибудь в Африке, воюет по контракту. И голову даю на отсечение, что мой пациент не был знаком ни с одним из них.

– Осмелюсь предположить, – вмешался Майкл, – что третий человек, который знает секрет, – это ты.

– Да, – согласилась Одри. – Я – третий человек, который знает секрет, как ты это называешь. Что ты думаешь обо всем этом?

Красноперая птица уселась с другой стороны окна. Черные глаза смотрели на Майкла с интересом, будто оценивая, съедобен он или нет. Птица, должно быть, пришла к заключению, что физик все же не похож на самого большого в мире червяка, и, немного покружив над улицей, перелетела на стоявшее неподалеку дерево.

– Проверить, является твой пациент телепатом или нет, проще простого. Достаточно провести эксперимент с картами Зенера. Но если ты хочешь спросить, считаю ли я, что телепатия или другие экстрасенсорные способности существуют на самом деле, мой ответ – да, я уверен. И не я один… Ты не можешь представить себе, сколько было научных проектов, сколько денег потрачено и тратится до сих пор на исследования телепатии, предвидения или телекинеза. Наше обожаемое правительство – одна из самых заинтересованных в этом сторон.

– Действительно?

Она спросила лишь из вежливости. Детали не имели для нее большого значения. Ей хотелось прямых и кратких ответов. Но Майкл принял ее реакцию за интерес:

– Можешь быть уверена, за большинством проектов стоит правительство. В начале семидесятых ЦРУ и Агентство национальной безопасности создали секретную программу под кодовым названием «Стар гейт» для обучения и использования психов в шпионаже на расстоянии. Этим проектом руководил физик Стенфордского университета, профессор Путов. Программа якобы была свернута в середине девяностых за отсутствием результатов, но Путов публично подтвердил, что она работала и он сам наблюдал за тем, как его психи-шпионы добывали сверхсекретные сведения в России, не покидая территории Соединенных Штатов… Знаешь что, Одри, я бы поспорил, что проект перевели на новый уровень секретности. Я уверен. Равно как и программы русских или китайцев. И этим занимаются не только правительства. Многие университеты, да и частные организации, приложили к этому руку. Взять, к примеру, «Сони». Корпорация, производящая твой телевизор или этот монитор, несколько лет финансировала программу «ЭСПЕР». Ее закрыли лишь после того, как официальный представитель «Сони» разболтал журналисту, что им удалось доказать существование паранормальных способностей. Кроме того, они пришли к выводу, что у детей эти способности проявляются в большей степени, чем у взрослых. Ты говорила, что твой пациент слабоумный? Он как большой ребенок. В Принстонском университете более четверти века работала лаборатория «ПЕАР», в которой исследовались возможности человеческого разума изменять материю на расстоянии.

Есть вещи еще более удивительные, например проект «Глобальное сознание», который, кажется, направлен на то, чтобы доказать существование вселенского коллективного разума… Об этом можно рассказывать до бесконечности.

Одри не сомневалась. Она искала встречи с Майклом, потому что всегда считала физиков высшей кастой ученых. Ни одна наука не казалась ей настолько открытой и в то же время настолько точной, как физика. Кроме того, Майкл был экспертом в области сверхъестественных явлений. Ее рассказ поселил в ней тревогу: она еще раз убедилась, что жизнь не укладывается в прокрустово ложе привычных схем и шаблонов. Лишь судьба может заставить идти по накатанной дорожке, но Одри не верила в судьбу. Ни в одно из ее проявлений, потому что ей казалось, что все они ведут к несчастью и смерти.

– Потрясена твоей эрудицией, Майкл.

– Я верю в то, что называют психическими способностями. И знаешь почему? Не потому, что у меня есть вера, скорее наоборот. Эти темы интересуют меня давно, и, кроме того, сейчас я вхожу в группу исследователей – здесь, в Гарварде, – которая называется «Группа да Винчи». Мы стремимся объяснить сущность человека и всего живого с чисто материалистической точки зрения. Я хочу найти физическое уравнение жизни, потому что вариант, что нас создал Господь, кажется мне маловероятным. Ты знаешь, что гений из гениев, Альберт Эйнштейн, полагал, что телепатия более чем возможна? Как-то он сказал коллеге: если бы удалось доказать существование телепатии и других похожих явлений, мир убедился бы в том, что они связаны с физикой больше, чем со сверхъестественным миром. Мы – простые элементарные частицы. Они сцепляются и образуют то, что мы видим, Одри. И все, что мы делаем и чувствуем, все наши способности подчиняются физическим законам, которые, по сути, элементарны. И необратимы.

– Ты хочешь сказать, что наша судьба предопределена?

– С того самого момента, как мы начинаем существовать, – да.

– И где место душе в этой теории?

– Души не существует.

Одри посмотрела в окно. Солнце уже клонилось к закату. По траве вытянулись продолговатые тени деревьев и зданий. Майкл ошибался: душа существовала. И Одри была уверена, что ее душа отправится в ад, потому что она ненавидела Бога. Она ненавидела его всем сердцем. Это он покарал ее за смерть того бедного охранника. Бог терпеливо ждал восемь лет. Он позволил Одри испытать счастье, чтобы потом лишить его. Одри стала Иовом, но Господь и не думал вознаграждать ее в конце всех мучений.

– Душа существует, Майкл. Поверь мне.

Их разговор продолжался еще четверть часа. Все это время Майкл пытался объяснить, каким образом можно проверить, способен ли Дэниел читать мысли на расстоянии. На это хватило бы и двух минут, но он не смог удержаться и выложил все, что ему было известно о телепатии и доказательствах ее существования. Физик даже предложил помочь Одри провести эксперимент, но она, поблагодарив, отказалась. То, что знали она и Дэниел, не должен знать больше никто. Когда Одри наконец вышла из здания, унося в сумке колоду карт Зенера, она столкнулась с тем, кого уж никак не ожидала здесь встретить:

– Джозеф?! Но что вы здесь делаете?

Пожарный был с двумя детьми, мальчиком и девочкой, которые с любопытством смотрели на Одри.

– Я позвонил в приемную, и Сьюзен сказала мне, что у вас здесь встреча с каким-то очкариком. Ну, я отправился сюда, повидать вас. Вот мы и пришли, правда, ребята?

Наклонившись к Одри, он добавил шепотом:

– Я предположил, что вы не осмелитесь отказать мне перед двумя столь нежными созданиями.

С его стороны это было нечестно. И кроме того, они, должно быть, ждут ее давным-давно.

– Меня зовут Одри. А вас?

– Я – Тиффани, – ответила девочка, настоящая маленькая мисс с белокурыми локонами и ясными глазами.

Она мало походила на Джозефа. Вот мальчик был вылитый отец: брюнет с каштановыми глазами.

– А тебя как зовут, малыш?

– Говард.

– Очень приятно, Говард. Очень приятно, Тиффани. Рада была с вами познакомиться, но мне нужно идти.

На этот раз Одри прошептала на ухо Джозефу:

– У вас в любом случае ничего не выйдет.

– Да ладно вам! Вы же не такая злюка, какой пытаетесь казаться… – Джозеф понял, что ляпнул что-то не то. – Я имею в виду…

– Неважно. Я знаю, что вы хотели сказать.

– Вы очень красивая, – сказала вдруг девочка.

Одри улыбнулась. Сначала грустно, но потом радостно и искренне, когда заметила маленького Говарда, который тоже глазел на нее и, поймав ее взгляд, густо покраснел. Джозеф положил руку на сердце и произнес:

– Клянусь вам, мы это не репетировали.

В конце концов Одри пришлось сдаться, хотя она не слишком верила, что Джозеф говорит правду.

– Ну, так и быть. Пожалуй, я немного задержусь.

– Отлично! – воскликнул Джозеф. – Тиффани, бери меня за руку. Говард!

Девочка поспешила сделать то, что сказал ей отец, но Говард… Мальчик подбежал к Одри и крепко схватил ее за руку. Она взяла его ладошку очень осторожно, словно та была хрустальной.

– Эге, да она у тебя на крючке, дружище? – сказал Джозеф сыну. – Обрати внимание, как она на тебя смотрит, и запомни этот взгляд, чемпион. Ты увидишь такой нечасто. Я бы сказал, что это любовь.

Про себя пожарный отметил, что маленькому Говарду повезло. Оказывается, под строгой маской скрывалась чудесная женщина. И Джозеф пообещал себе, что однажды он сделает эту женщину счастливой.

Прогулка, которую Одри совершила с Джозефом и его детьми, оставила у нее приятные впечатления. Несмотря на ее постоянную обеспокоенность и грусть, пожарный смог заставить ее улыбаться. Он был легким человеком. И кроме того, он казался ласковым и заботливым отцом. Одри даже согласилась помочь Джозефу отвести детей домой. Они простились у входа, на лицах детей читалось сожаление о том, что им приходится расставаться с новой знакомой. В этот вечер Одри не считала часы, которые оставались ей до сна. Часы, отделявшие ее от того момента, когда она сможет накрыться с головой одеялом и остаться наедине со своими мыслями о том, кого любила больше всего в этом мире.

О нем она думала и сейчас, через два дня после прогулки по кампусу Гарварда, слушая воскресную проповедь отца Каннона. Каждое воскресенье Одри посещала мессу в церкви Святого Винсента де Поля, бастионе для таких же потомков ирландцев, как она сама. Родители Одри были истовыми, почти фанатичными католиками и всегда старались вбить страх Божий в ее голову. Они преуспели в этом. С ранних лет она испытывала перед Богом огромный страх. Одри боялась Господа так же сильно, как и ненавидела.

Церковный приход гордился своей «ирландской кровью» и имел на то все основания. Первоначально храм располагался в другом месте, но когда при расширении застройки Бостона в XIX веке встал вопрос о его сносе, прихожане – в большинстве своем эмигранты из Ирландии – приняли решение переместить его туда, где он стоит и по сей день.

Вера, способная сдвигать горы, смогла сдвинуть и камни церкви Святого Винсента де Поля. Но ее оказалось недостаточно, чтобы примирить Одри с действительностью. Что ж, по крайней мере именно вера привела ее в приют при монастыре Дочерей Милосердия и к матери Виктории. Но даже в церкви в душе Одри продолжалась борьба между религиозными убеждениями и обидой на Бога. Когда первое, казалось, одержало верх, она постаралась сосредоточиться на проповеди, но у нее ничего не вышло. Тогда Одри принялась разглядывать потемневшие от времени и сырости фрески на стенах, которые видела уже не раз. Фрески изображали Страсти Христовы, четырнадцать шагов, пройденных им от суда до места казни. Но и в этих картинах Одри не нашла утешения. Ей захотелось уйти, однако она не сдвинулась с места. Если ее маленькая жертва заставит Господа чувствовать себя виноватым, что ж, это стоит того. Она снова попыталась вслушаться в слова отца Каннона. Сегодня было первое воскресенье после Дня Всех Святых, и священник рассказывал о жизни после смерти.

Служба подходила к концу. Лица прихожан светились радостью. Может быть, они радовались тому, что причастны к вере, обещающей им спасение взамен их нищеты. Одри почувствовала зависть. И тревога, не отпускавшая ее с момента последней встречи с Дэниелом, заговорила в ней с новой силой. А ведь тогда, во второй раз, она не хотела встречаться с ним. Но что-то заставило ее прийти к нему. Никогда еще она не была так уверена в своем предчувствии.

Одри боялась, что может проговориться о чем-то ужасном, но она твердо решила отправиться к Дэниелу снова. Она не могла взять и выкинуть старого садовника из головы. Казалось странным, что человек, сам испытывающий недостаток в надежде, способен внушить надежду другому. Но в случае с Дэниелом вышло именно так. Дэниел верил, что Одри сможет исцелить его, и это было чудом, с которым ей приходилось считаться. Кроме того, Одри одолевало обычное человеческое любопытство: ей хотелось узнать, о чем предупреждает ее интуиция.

Путь от церкви до приюта занял 15 минут. Припарковав машину, Одри некоторое время оставалась внутри, пытаясь собраться с мыслями. Она немного пришла в себя, и у нее уже не возникало чувства, что ее ждет нечто ужасное. Но вдруг в этот раз интуиция ее подведет? Убедившись, что карты Зенера, которые дал ей Майкл, на месте, она вышла из машины и направилась к входной двери. Уже по привычке Одри попыталась угадать, где может находиться Дэниел. День выдался солнечным, так что она выбрала сад, но нашла там лишь кое-кого из стариков. Дэниела среди них не было. Тогда она решила попытать удачу в его комнате, но также безуспешно. Оставалась лишь комната отдыха, куда и отправилась Одри. Психиатр была спокойна и собранна. Хочешь победить страх – взгляни ему в глаза; она часто повторяла это своим пациентам и сейчас решила последовать собственному совету. Ощущение того, что все в порядке, не оставило ее и после того, как она заглянула в комнату отдыха и к ней как по команде повернулось полдюжины старых измученных лиц, в которых на мгновение вспыхнула и тут же погасла робкая надежда. Сердце Одри защемило от жалости: этих бедняг никто не навещал… Но все же куда запропастился Дэниел?

Похоже, Дэниел решил поиграть в прятки. И не он один. Кабинет матери настоятельницы тоже пустовал. Одри начала волноваться: вдруг с ними произошло что-нибудь плохое. Она представила мать Викторию и Дэниела в больничной палате. Здоровье старика после пожара в монастыре оставляло желать лучшего. Одри встряхнула головой, пытаясь избавиться от этой мысли, и отправилась искать кого-нибудь из сестер. Проходя по коридору, она вспомнила, что не заглянула в терапевтический кабинет. Дверь в кабинет была приоткрыта. Одри осторожно толкнула ее, провела рукой по стене в поисках выключателя, зажгла свет и…