сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 44 страниц)
В мае 1862 года, в Москве появилась нелегальная прокламация под названием «Молодая Россия», вызвавшая большую тревогу в рядах не только правительства, но и русских либералов и даже выдающихся социалистов того времени. Прокламация «Молодая Россия» была издана от имени таинственного Центрального Революционного Комитета, но такого Комитета тогда вовсе не существовало. Ее автором был молодой революционер Петр Григорьевич Заичневский, и издана она была его кружком. В прокламации «Молодая Россия» было сказано:
«Россия вступает в революционный период своего существования. Проследите жизнь всех сословий, и вы увидите, что общество разделяется в настоящее время на две части, интересы которых диаметрально противоположны и которые следовательно, стоят враждебно одна к другой. Снизу слышится глухой и затаенный ропот народа, угнетаемого и ограбляемого всеми, у кого в руках есть хоть доля власти, — народа, который грабят чиновники и помещики, грабит и царь… Сверху над народом стоит небольшая кучка людей довольных, счастливых… Между этими двумя партиями издавна идет спор — спор, почти всегда кончавшийся не в пользу народа… Выход из этого гнетущего, страшного положения, губящего современного человека и на борьбу с которым тратятся его лучшие силы один — революция, революция кровавая и неумолимая, революция, которая должна изменить радикально все, без исключения, основы современного общества и погубить сторонников нынешнего порядка. Мы не страшимся ее, хотя и знаем, что прольется река крови, что погибнут, может быть, и невинные жертвы. Мы предвидим все это и все-таки приветствуем ее наступление; мы готовы жертвовать лично своими головами, только пришла бы поскорее она, давно желанная».
Дальше в прокламации «Молодая Россия» говорилось:
«Мы требуем изменения современного деспотического правления в республиканский — федеративный союз областей, причем вся власть должна перейти в руки Национального собрания и Областных собраний. Национальное собрание должно состоять из выборных от всех областей, и Областные — из представителей каждой области… Каждой области предоставляется право по большинству голосов решить вопрос о том, желает ли она войти в состав федеративной республики или нет. Что касается Польши и Литвы, то они получают полную самостоятельность».
«Молодая Россия» считала, что царствующая династия не только должна быть лишена власти, но и подвергнуться поголовному истреблению. «Молодая Россия» писала:
«Скоро, скоро наступит день, когда мы распустим великое знамя будущего, знамя красное, и с громким криком: «Да здравствует социальная и демократическая республика России!»— двинемся на Зимний дворец истребить живущих там.
Может случиться, что дело кончится одним истреблением императорской фамилии, то есть какой-нибудь сотни, другой людей, но может случиться и что, вернее — что вся императорская партия, как один человек, встанет за государя, потому что здесь будет идти вопрос о том, существовать ей самой или нет. В этом последнем случае с полной верою в себя, в свои силы, в сочувствие к нам народа, в славное будущее России, которой выпало на долю первой осуществить великое дело социализма, мы издадим крик: «В топоры!» и тогда… тогда бейте императорскую партию не жалея, как не жалеет она нас теперь, бей на площадях, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широких улицах столиц, бей по деревням и селам. Помни, что кто будет не с нами, тот будет против; кто против, тот наш враг, а врагов следует уничтожать всеми способами».
Автор «Молодой России» считал террор и диктатуру лучшим средством обеспечить окончательную победу революции. «Молодая Россия» писала:
«Мы изучили историю Запада, и это изучение не прошло для нас даром: мы будем последовательнее не только жалких французских революционеров 1848 года, но и великих террористов 1792 года, мы не испугаемся, если увидим, что для ниспровержения современного порядка приходится пролить втрое больше крови, чем пролито французскими якобинцами в 90-ых годах восемнадцатого столетия… Мы твердо убеждены, что революционная партия, которая станет во главе правительства, если только движение будет удачно, должна захватить диктатуру в свои руки и не останавливаться ни перед чем. Выборы в Национальное собрание должны происходить под влиянием правительства, которое тотчас же позаботится, чтобы в состав его не вошли сторонники современного порядка (если только таковые останутся живы)».
Петр Заичневский — автор прокламации «Молодая Россия» был первым русским предшественником Ленина и большевики осуществили программу «Молодой России». Авторитетнейший большевистский историк М. И. Покровский в статье «Корни большевизма в русской истории» еще в 1922 г., когда жил Ленин, писал:
«В прокламации «Молодой России» С ее заключительным возгласом:
«Да здравствует социальная и демократическая республика русская!»… на нас глядит тот же большевизм, в шестидесятых годах еще более «утопический», чем в 1905 году. А прошло шестьдесят лет, и то, что предвидели авторы «Молодой России» …стало обычным жизненным явлением».
(«25 лет РКП/большевиков)», издательство «Октябрь», Тверь, 1923 г. стр. 23-24).
***
Петр Григорьевич Заичневский родился в 1842 г. в имении его родителей в Орловской губ. Он учился в Орловской гимназии, которую окончил с серебряной медалью в 1858 г., затем поступил на физико-математический факультет Московского университета. Еще в гимназии Заичневский начал интересоваться общественными вопросами. В университете он прочел некоторые сочинения Герцена и, встречая там слово «социализм», стал изучать произведения западно-европейских социалистов на французском языке — Прудона, Луи Блана, Пьера Леру, Огюста Бланки и других. Одновременно он усиленно изучал историю французских революций.
В университете Заичневский встретился с студентом, который не менее, чем он, интересовался социализмом. Это был Перикл Эммануилович Аргиропуло, который был старше его на три года. Отец Аргиропуло, статский советник, был грек, турецкий подданный, который в 1850 г. перешел в русское подданство. Молодой Аргиропуло в 1857 г. в Харькове окончил гимназию с золотой медалью и поступил на юридический факультет Московского университета. Здесь он, как и Заичневский, познакомился с произведениями Герцена и западно-европейских социалистов и стал одним из первых пропагандистов социалистических идей среди московской учащейся молодежи. По свидетельству лиц, примыкавших к их кружку и хорошо знавших Заичневского и Аргиропуло, Заичневский в спорах был резок и прямолинеен. Аргиропуло, наоборот, был мягок и деликатен. Если Аргиропуло страдал за всех угнетенных, то Заичневский ненавидел всех угнетателей. Одно только сближало этих совершенно противоположных людей, — это одинаковая преданность их идеалам социализма.
22 июля 1861 г. Аргиропуло по высочайшему повелению был арестован в Москве. В этот же день Заичневский был арестован в Орле. Оба были немедленно отправлены в Петербург. Им обоим вменялось в вину распространение сочинений революционного содержания и продажа портретов Герцена, Огарева и других революционных деятелей. На допросах Аргиропуло и Заичневский отказались отвечать, от кого они получали для продажи эти портреты и сочинения революционного содержания, которые они распространяли.
В течение всего времени, пока продолжалось расследование их дела, Заичневский и его друзья находились в заключении. Условия заключения были до того мягкими, что к ним был свободный доступ всем желавшим повидаться с ними. Бывший участник их кружка В. Н. Линд в своих воспоминаниях, напечатанных в 1911 г. в московском журнале «Русская мысль», пишет:
«Как это ни странно представить себе теперь, но место их заключения сделалось настоящим студенческим клубом. Посещать их позволялось, можно сказать, всем и во всякое время».
А другая участница кружка Заичневского А. Можайская в своих воспоминаниях, напечатанных в 1909 г. в петербургском сборнике «О минувшем» пишет, что
«маленькая одиночная камера Заичневского всегда была полна народа. Посещала Заичневского не только молодежь. Не раз мы заставали в его маленькой камере разодетых дам со шлейфами, приезжавших в каретах с ливрейными лакеями послушать Петра Григорьевича, как они сами заявляли. Они привозили ему цветы, фрукты, вино, конфеты. Обычно время проходило в оживленных спорах».
Летом 1862 г. дело Заичневского и других слушалось в Сенате. Известный писатель, князь В. Ф. Одоевский, будучи тогда сенатором, принимал участие в суде над Заичневским и его товарищами. 5 июля 1862 г. Одоевский в первый раз присутствовал в Сенате на заседании по делу студентов, и он записал в свой «Дневник»: «Что за полоумные мальчишки». На следующий день, однако, он занес в свой «Дневник» следующую запись:
«В Сенате. — Замечательная личность Петра Заичневского, принадлежащего к так называемым исповедникам социализма, слово, которого значение весьма для них смутно, но за которое они, тем не менее, готовы идти в мученики и чего именно добивается Заичневский, стараясь не уменьшить, а преувеличить свои действия».
Сенат нашел Заичневского виновным в произнесении речей, направленных к ниспровержению существующего образа правления и против верховной власти, а также в распространении запрещенных сочинений и приговорил Заичневского к «лишению всех прав состояния и сослать в каторжные работы на заводы на два годы и 8 месяцев, а по прекращении сих работ, поселить в Сибири навсегда».
Аргиропуло Сенат нашел виновным в распространении запрещенных сочинений и в недонесении о произнесении Заичневским в Подольске речи возмутительного содержания, и он был приговорен к «лишению некоторых прав и преимуществ и к заключению его в смирительный дом» на два с половиной года. Двух других товарищей их Сенат присудил к заключению в смирительном доме на три месяца. Двое других, привлеченных по тому же делу, были оправданы.
10 января 1863 г. Петра Заичневского на почтовых лошадях под конвоем двух жандармов отправили в Сибирь, и лишь 18 апреля он был доставлен в Красноярск, где он был сдан в Устъ-Кут на завод для отбытия каторжных работ.
Прокламация «Молодая Россия» появилась в мае 1862 г. Кто были авторами этой прокламации, вызвавшей страшную тревогу в рядах правительства и возмущение либералов и многих социалистов, Правительству так и не удалось узнать. Представителям власти и в голову не могло придти, что автором «Молодой России», изданной от имени таинственного Центрального Революционного Комитета, является студент Петр Заичневский, который уже год сидит под арестом. Через много лет сам Заичневский рассказал, что прокламация была написана им, проредактирована его товарищами по заключению и через часового была отправлена в Москву для напечатания.
II
Прокламация «Молодая Россия», призывавшая к революции, к беспощадному террору, к диктатуре и к уничтожению не только всех членов династии Романовых, но и всех вообще противников революционной партии, была резко осуждена не только всей либеральной печатью того времени, но и Герценом, и даже Бакуниным, и единомышленниками Чернышевского. Знаменитый петербургский радикальный журнал «Отечественные записки» в ноябрьском номере от 1862 года писал:
«Никто не сомневается…, что неизвестный автор «Молодой России» принес нашему правительству столько пользы, сколько не могло принести ему в совокупности усердие всей полиции. Они (реакционеры) владеют теперь страшным пугалом… «Молодой Россией». У них теперь каждый прогрессист — поклонник теории «Молодой России».
Герцен в своем лондонском «Колоколе» посвятил прокламации «Молодая Россия» две статьи: «Молодая и старая Россия» и «Журналисты и террористы». В статье «Молодая и старая Россия» Герцен 15июля 1862 года писал в »Колоколе»:
«Мы прочли ее раз, два, три раза… со многим очень несогласны. «Молодая Россия» нам кажется двойной ошибкой. Во-первых, она вовсе не русская, это одна из вариаций на тему западного социализма, метафизика французской революции…
Вторая ошибка — ее неуместность. Ясно, что молодые люди, писавшее ее, больше жили в мире товарищей и книг, чем в мире фактов… в ней нет внутренней сдержанности, которую даст или свой опыт, или строй организованной партии».
Во второй статье 15 августа 1862 года Герцен писал:
«Молодая Россия» думает, что мы потеряли веру в насильственные перевороты. Не веру в них мы потеряли, а любовь к ним… Насильственные перевороты бывают неизбежны; может, будут и у нас, это отчаянное средство ultima ratio народов, как и царей, на них надо быть готовым, но выкликать их в начале рабочего дня, не сделав ни одного усилия, не истощив никаких средств, останавливаться на них с предпочтением, нам кажется молодо и незрело, как нерасчетливо и вредно пугать ими… Террор революции с своей грозной обстановкой и эшафотами нравится юношам так, как террор сказок с своими чародеями и чудовищами нравится детям… Мы давно разлюбили обе чаши, полные крови, штатскую и военную, и равно не хотим ни пить из черепа наших боевых врагов, ни видеть голову герцогини Ламоаль на пике. Какая бы кровь ни текла, где-нибудь текут слезы, и если иногда следует перешагнуть их, то без кровожадного глумления, а с печальным трепетным чувством страшного долга и трагической необходимости… Террор девяностых годов (18-гo столетия во Франции) имел в себе чистоту неведения, безусловную веру в правоту и успех, которых последующие терроры не могут иметь. Он развился, как тучи развиваются, и разразился, когда был слишком переполнен электричеством. И при всем этом террор нанес революции страшнейший удар».
Приблизительно такого же мнения о прокламации «Молодая Россия» был и Михаил Бакунин. В своей брошюре «Народное дело. Романов, Пугачев или Пестель», вышедшей в свет в 1862 году, Бакунин писал:
«Прокламация «Молодая Россия» доказывает, что в некоторых молодых людях существует еще страшное самообольщение и совершенное непонимание нашего критического положения. Они кричат и решают, как будто за ними стоял целый народ. А народ-то еще по ту сторону пропасти, и не только вас слушать не хочет, но даже готов избить вас по первому мановению царя. Редакторов «Молодой России» я упрекаю в двух серьезных преступлениях. Во-первых, в безумном и в истинно-доктринерском пренебрежении к народу, а, во-вторых, в нецеремонном, бестактном и легкомысленном обращении с великим делом освобождения. Появление «Молодой России» причинило положительный вред общему делу, и виновниками вреда были люди, желавшие служить ему».
Прокламация «Молодая Россия» глубоко возмутила и расстроила также и Достоевского. На фоне пожаров, как раз в те дни охвативших Петербург, слова прокламации «Молодая Россия» прозвучали тогда для Достоевского зловеще, и он решил поговорить с Чернышевским. Позже, в «Дневнике писателя», Достоевский так писал об этой встрече:
«Я застал Николая Гавриловича совсем одного, даже прислуги не было дома, и он сам отворил мне дверь «Николай Гаврилович, что это такое?» — вынул я прокламацию. Он взял ее как совсем не знакомую ему вещь и прочел.
«Неужели вы предполагаете, — сказал он, — что я солидарен с ними, и думаете, что я мог участвовать в составлении этой бумажки?»
— Именно не предполагал, — ответил я, — и даже считаю не нужным вас в том уверять. Но, во всяком случае, их надо остановить во что бы то ни стало. Ваше слово для них веско, и уж, конечно, они боятся вашего мнения.
— Я никого из них не знаю.
— Уверен и в этом. Но вовсе и не нужно их знать и говорить с ними лично. Вам стоит только вслух где-нибудь заявить ваше порицание, и это дойдет до них.
— Может, и не произведет действия. Да и явления эти, как сторонние факты, неизбежны.
— И, однако, всем и всему вредят. Тут позвонил другой гость, не помню кто. Я уехал».
Об этой встрече вспоминал в 1888 году и Н. Г. Чернышевский. По его рассказу, Достоевский просил его повлиять на поджигателей, так как допускал, что пожары в Петербурге вызваны революционерами. Можно предположить, что в беседе Ф. М. Достоевского и Н. Г. Чернышевского речь шла и о пожарах и о прокламациях.
