Текст книги "Любовь красное и белое"

Автор книги: Давид Беньковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Ядвига, что ты делаешь? – удивленно спрашивает он.

А Мама, утирая глаза, смотрит на него.

– Януарий, так ты жив? – Мама хватается за голову. – Ты жив! А я к твоему памятнику венок возложила. В честь твоего героизма и несломленного духа.

Дед опускает руку с саблей и наклоняется к Маме.

– Не нужно, Ядвига, не нужно… Я просто так здесь стою.

– Ты вернулся, Януарий, вернулся! – Мама возносит к нему руки. Плачет. Закрывает лицо руками. – Януарий, ты жив! – кричит она сквозь Слезы. Утирает щеки. – Януарий, не могу в это поверить. Столько лет, столько лет я тебя ждала! – Она все плачет и плачет. Обнимает Деда, прижимается к нему. – Как хорошо, что ты вернулся. Я ждала тебя. Долго ждала. Очень долго! – Вытирает Слезы. – Хорошо, что ты вернулся целым и невредимым. – Дотрагивается до Дедовых рук, лица, спины. – Януарий, ты живой! Живой! – И снова заливается Слезами.

– Хорошо, что ты меня ждала, женщина, это хорошо. Я думал о тебе в мгновения, когда, казалось, нет никакой надежды спастись. – Дед говорит спокойно и гладит Маму по волосам. – Тяжело было. Брали мы штурмом турник. Как ты знаешь, есть жертвы. – И указывает на голову моего взрослого сына.

– Иди, Януарий, иди в кухню… – Мама всхлипывает, берет Деда и Отца в одном лице за руку и ведет к столу на нашу кухонную половину. – Хорошо, что ты здесь. Я суп приготовила, он тебя давно ждет – я знала, что ты вернешься, и что любишь суп, и голодный будешь, поесть захочешь. Домашний суп! Горячий, но это ничего – нальем и подождем, пока остынет. – Мама утирает лицо.

– Хорошо, когда суп ждет. Суп должен ждать. И ты должна ждать вместе с супом. – Дед гладит Маму по щеке. – Только тогда наша борьба приобретает глубокий смысл.

– Да, Януарий, я знаю, что должна ждать. Ты не представляешь, Януарий, какая радость ждать мужчину. И какое счастье, что ты наконец вернулся, что ты жив. – Мама поглаживает ладонь Деда. – У тебя такие мужественные руки, Януарий. Такие сильные руки.

– Руки солдата. – В голосе Деда слышится гордость. – Я и забыл, как это – до женщины дотрагиваться. Моей подругой уже давно сабля стала.

– Ах, Януарий, как же приятно, как приятно, что до моих волос дотрагивается рука героя, мужчины, у которого была только одна подруга – сабля. – Мама тяжело дышит. – Так это ты штурмовал турник, Януарий, ты руководил его штурмом! Это был ты. – Мама встает на колени и целует руки Деда. – Януарий, какой же ты смелый! – Грудь ее вздымается от волнения. Она встает. – Ты наверняка голодный и уставший. Садись за стол, я налью тебе супа. – И ведет его на кухонную половину.

– Да. Надо подкрепиться. – И он негромко добавляет: – Как же я устал! Как давно меня не было дома.

– «Мужская доля – быть далече»… – тянет песню Мама.

– «А женщин – верно ждать», – подхватывает Дед и Отец в одном лице.

Кто-то барабанит в дверь. Этот шум вырывает меня из объятий Сладостной Дремоты. Вскакиваю с дивана, но сразу падаю, поскольку глаза мои так опухли, что я ничего не вижу. Слышу, как Мама бежит открывать дверь.

– Откройте, полиция! – слышу я мужской голос. Что им надо? Я кого-то убил? На меня кто-то донес? А может, им эта кретинка что-то наговорила? Ослабеваю с каждой секундой, лежу на диване, не в силах пошевельнуться от слабости. Какой ужасный день, сил нет!

– Это квартира Павла? – уточняет один из них. – Вы являетесь владельцем автомобиля с регистрационным номером?.. – спрашивает он сухим тоном чиновника. А я покрываюсь мурашками, и меня в холодный пот бросает. Значит, дело в автомобиле и наверняка в тех столбах, которые я вчера снес. Пришли за мной, узнали, что я с места преступления скрылся. Я, Юрист, уехал на автомобиле с места преступления. Бедный я, бедный, как же мне сегодня досталось!

– Да, да. Все верно, – бормочу я и меняю местами компрессы на глазах.

– От имени начальника Главного управления полиции мы пришли, чтобы вручить вам награду.

Сажусь на диване. Опухшие глаза от удивления широко открываются.

– Не понял? – Это единственное, что могу выдавить.

– Мы уполномочены вручить вам награду «Бело-красный промилле» за сохранение кавалерийской и шляхетской традиций на польских дорогах. – Второй полицейский подходит к дивану, на котором я еле сижу. – Камеры и специальная аппаратура зафиксировали, что во время управления автомобилем в понедельник вечером в вашей крови содержалось полтора промилле алкоголя. Вы дважды нарушили скоростной режим, во время управления автотранспортным средством разговаривали по мобильному телефону, выехали с проезжей части на тротуар, сбив при этом столбы ограждения, и приняли решение покинуть место происшествия. По мнению нашей комиссии, все эти действия ярко демонстрируют шляхетский и польский стиль управления автомобилем. Мы стремимся популяризировать национальные традиции среди отечественных автомобилистов. А вы стали примером для многих и получаете заслуженную награду.

Полицейские дружно аплодируют. Но их черные перчатки приглушают звук аплодисментов. Я поднимаюсь. В конце концов, награду от Начальника Главного управления полиции надо принимать стоя. Откладываю компрессы со льдом в сторону, потому что как же можно с компрессами в руках получать награду «Бело-красный промилле»?

Полицейские облачены в черные мундиры с белыми поясами и серебристыми застежками. Мотоциклетный патруль оказал мне честь – самые отважные полицейские приехали на вручение награды. Лица у них загорелые от ветра, обдувающего их во время скоростного патрулирования. В руках белые каски. Черные кожаные перчатки не снимают. Выглядят классно, как в тех фильмах, которые я люблю смотреть.

В этот момент Дед, звеня шпорами, выходит из кухни с распростертыми объятиями. Вместе с Мамой.

– Сын, дай-ка я тебя обниму. «Бело-красный промилле»! Кавалерийская езда! Моя школа, моя порода. Отлично, сын мой!

– Павел, Павлик! – Мама подбегает к дивану. Обнимает меня. – Награда от Начальника Главного управления полиции! Боже мой! Как я тобой горжусь! Да ты лежи, лежи. Приходи в себя.

Из комнаты появляется Майка с Малышом на руках. Малыш успокоился, Майку обнимает. На голове – компресс со льдом. У нас обоих теперь лед к голове приложен. Жена с недоумением смотрит по сторонам, она растеряна, как будто понять не может, что происходит.

– Что случилось? – спрашивает она, хмурясь. – Что здесь полиция делает?

Испугалась, должно быть.

– Павла наградили, – радостно объясняет Мама. – Начальник Главного управления полиции наградил Павла «Бело-красным промилле».

– Молодец парень! – восклицает Дед на всю квартиру. – Молодец! За смелость и отвагу награду получил, за сохранение традиций. Хотя ничего удивительного в этом нет – в такой семье родился! Где моя сабля, мать? Где сабля?

– Что? – переспрашивает Майка. – Ты вел машину пьяный?

– Да. Полтора промилле в крови, – подтверждает один из полицейских. – И при этом уверенно управлял автомобилем, решительно и бескомпромиссно, как и подобает поляку. Вы должны гордиться своим мужем!

– Что здесь происходит? Павел, тебя наградили за управление машиной в нетрезвом состоянии? – Майка хватается за голову.

– Маечка, что с тобой? – заботливо спрашивает Мама. – Павел получил награду от Начальника Главного управления полиции. Что здесь непонятного? Майка, ты не рада?

– Как можно награждать за управление машиной в нетрезвом состоянии?

– Маечка, каждому мужчине иногда случается сесть за руль в нетрезвом состоянии. – Мама с удивлением смотрит на Майку. – Ты так говоришь, словно не знаешь мужчин.

– Да будет вам! За руль в нетрезвом состоянии! – Дед нашел свою саблю в холле, в обувном шкафу. – Пустая бабья болтовня! – Он обнажает клинок и любуется им. – Подумаешь, полтора промилле! Тогда только и начинается настоящая езда!

Слышу, как снова открывается входная дверь. Какой-то шум в прихожей. Кто-то падает, споткнувшись о вешалку, которую там Майка поставила, а потом еще и задевает нелепую скульптуру, которую Майка зачем-то купила и определила в холле. Пытаюсь открыть глаза, посмотреть, что происходит. А, так это Алекс с Депутатом и Министром! Пытаются встать, но нелегко им это дается.

– Сосед наш дорогой! Надо все же вызвать ее на поединок. – Они перекрикивают друг друга, их языки заплетаются, а голоса неестественные, срывающиеся. Ясно, бутылку во время футбольного матча опустошили и за следующую принялись. Ну как же по такому поводу одной бутылкой ограничиться? Недостаточно, разве что Сладостная Дремота придет…

– Все-хаки надо Корову на поединок вызвать. В следующий раз думать будет! – Соседи мои слова с трудом произносят, но обнимаются и целуют друг друга. – Вызвать на поединок – это дело чести. Честь, с честью, о чести!

– Что они несут? – Майка от изумления даже поставила Малыша на пол. – Они же совершенно пьяные. И еще в гости пришли…

– Дорогому соседу нашему одна Корова сегодня глаз подбила, унизила его, унизила нас всех. – Депутат и Министр старается проговаривать слова как можно более отчетливо и веско. Однако не очень хорошо у него это выходит. Вернее, совсем не выходит.

– Одна Корова из восьмой квартиры… – объясняет Алекс и случайно спотыкается об обувной шкаф.

– Дорогой наш сосед! – Депутат и Министр помогает Алексу подняться. – Мы готовы стать твоими секундантами.

– Павел, я ничего не понимаю. Кто тебе подбил глаз? – Майя усаживается на маленьком стульчике, поставленном для удобства обувания. Малыш, как обычно, залезает к ней на колени.

– Корова из восьмой квартиры подбила ему правый глаз. О левом мы ничего не знаем, – разъясняет Алекс.

– О, полиция! – Депутат и Министр радостно подходит к одному из полицейских. – Что случилось, дорогой наш, как у тебя оказалась наша доблестная полиция?

– Павлика наградили «Бело-красным промилле», – заявляет Мама, гордо выставив вперед грудь.

– «Бело-красным промилле»! – Депутат и Министр подпрыгивает от восторга. И так расходится, что случайно задевает одну из картин, которые Майка на стену повесила. – Как же мы рады, что наш дорогой сосед, наш адвокат, получил «Бело-красный промилле»! Какая честь получить столь высокую государственную награду!

– Боже, Боже… – Майка снова хватается за голову.

– А не угостить ли тебе нас по такому случаю? – Алекс еле языком ворочает.

– Какой разговор! Сейчас организуем! – Дед, с саблей наголо, направляется на кухонную половину. – Будем пить и радоваться!

– Павел, нам нужно ехать с ребенком в больницу. Надо выяснить, что у него с головой. – Майка пытается перекричать всех. – Проверить, цела ли кость.

– Успокойся, Маечка, успокойся. Посмотри на Викторка, он не плачет, – говорит Мама, поглаживая Малыша по голове. – Взгляни на него, сидит спокойно. Ничего страшного. До свадьбы заживет. Возьми себя в руки, Маечка, не нервничай ты так. Нельзя все так близко к сердцу принимать.

– Это потому, соседушка… – вмешивается Депутат и Министр, опираясь о стену. – Все потому… – по всей видимости, сосед пытается собраться с мыслями, – …что у вас только один ребенок. – Он умолкает, задумывается. – А почему, собственно, у вас только один ребенок? Сын у вас большой уже, могло бы быть по крайней мере еще двое.

– Вы пьяны, я не намерена с вами это обсуждать, – отвечает Майя ледяным тоном. – Не ваше дело.

– Мое или не мое – не имеет значения. Вы мне лучше скажите, почему вы до сих пор не в положении? – Депутат и Министр пытается стоять, не рассчитывая на опору в виде стены. – Что это такое? Почему у вас только один ребенок?

– Ты послушай, Маечка, послушай, – заботливо советует Мама, и от одного ее тона мне сразу становится спокойнее. – Сколько раз я тебе говорила: Павлик хочет, чтобы у Викторка был братик или сестричка. Но ты только о себе думаешь.

– Я больше не могу, не могу больше. – Голос Майки дрожит. – Что здесь происходит? Я в своем собственном доме вынуждена все это выслушивать! Мне кажется, вам всем пора. Павел, вставай! Сделай же что-нибудь! Нам надо ехать в больницу. Павел, да что с тобой?! У ребенка огромный синяк и шишка на лбу!

– А мне послышалось – сосиска на лбу! – Алекс чуть не упал на одного из полицейских, но тот, накачанный малый, удержал его.

И мы все как принялись хохотать. Как же мы смеялись! Дед громче всех, и Мама смеялась тоже, но тише, прикрывая рот рукой. Полицейские ржали, Депутат и Министр хихикал, как и подобает потомку славного шляхетского рода, а сосед наш Алекс при этом почесывал бороду. Я тоже улыбнулся, но от напряжения мышц снова заболели глаза. Одна Майка не смеялась – она сидела, уставившись в одну точку, только поудобнее усадила на своих коленях Малыша. И зачем она с ним сюсюкается, ведь из него же маменькин сынок вырастет!

– Ну-ка, что за синяк? Покажи. – Полицейский склоняется над Малышом. – Да, приличная шишка, здоровенная. Можешь гордиться. – И похлопывает его по плечу. – А вы, дама, не волнуйтесь. Не надо на мужа кричать. Это я вам как полицейский советую. Не кричите. Потом проблем не оберетесь, да и соседи начнут всякое говорить. Послушайте профессионала. Не повышайте голос на мужа.

– О чем вы говорите, на что намекаете?! – вопит Майка на всю квартиру. – Что здесь, в конце концов, творится? Павел, вставай! Павел, наведи порядок, наконец! Павел, у меня больше нет сил! Ведь Викторек твой сын, Павел!

– Благословен будет этот дом… – вдруг доносится из прихожей. Знакомый, без сомнения, знакомый голос. Да это же Ксендз, разве нет? Разлепляю пальцами распухшие веки, чтобы хоть что-нибудь видеть. И действительно – круглое, если не сказать сытое, лицо, лысый череп и сжатые, привыкшие к наставлениям губы.

– Во веки веков, – отвечаем мы, встречая нежданного гостя.

– Ах, Ксендз, Ксендз пришел! – восклицает Мама из холла. – Как я рада, что Ксендз согласился прийти. – И прикладывается к сверкающему золотому перстню на его руке.

– Что здесь Ксендз делает? – Майка встает со скамеечки, на которой все это время сидела, и отпускает Малыша.

– Тише, Маечка. Ты сядь, сядь. – Мама поднимается с колен. – Это я пригласила Ксендза, чтобы он с тобой поговорил, духовно тебя поддержал в трудной ситуации, помог вашей семье выйти из кризиса. – И молитвенно складывает руки.

– Что? – переспрашивает Майя сдавленным голосом. Нелегко ей, должно быть. – Как ты посмела, как ты могла что-то подобное сделать? Пригласить ксендза, не посоветовавшись со мной?.. Как же так?! – Майка берет за руку Малыша и уходит в его комнату.

– Вот видите, как дело обстоит. – Мама горестно разводит руками и опускает голову.

– Нашел, нашел! – В холл из кухни выбегает Дед с бутылками водки в обеих руках. – Будем пить и радоваться! «Бело-красный промилле»! Вот это награда, я вам скажу! Пойди, мать, принеси какие-нибудь стопки, пить будем, – обращается он к Маме.

Мама быстро удаляется на кухонную половину. Приносит рюмки, раздает всем. Дед разливает водку.

– Выпьем, давайте выпьем! – И он поднимает свою рюмку. – За здоровье моего сына и всех нас!

– За здоровье! – отвечают все хором и выпивают.

Дед еще наливает, чтобы все выпили. Ходит с бутылкой среди гостей. Похлопывает каждого по плечу. Алекс икает. Депутат и Министр снова спотыкается о скульптуру, а полицейские его поднимают.

– Еще по одной, – предлагает один из полицейских, мгновенно осушив рюмку.

– Да, за нашу доблестную полицию! – Депутат и Министр целует в губы поддерживающего его представителя органов правопорядка.

– Присоединяемся! За здоровье! За нашу доблестную полицию! – Возгласы разносятся по всей квартире. И снова все опрокидывают рюмки, проглатывают водку и выдыхают.

И вдруг из комнаты выходит Майка, держа за руку Малыша. Они приближаются к дивану, на котором я лежу.

– Павел, больше не могу этого терпеть, – возмущенно говорит она. А у самой Слезы на глаза наворачиваются.

Нет у меня сил на это смотреть. Снова Слезы, снова Слезы! И чтобы не смотреть, чтобы не мучить себя, закрываю опухшие мои глаза.

– Еще, давайте еще выпьем! – доносится из холла голос Деда.

– Да, давайте, – вторят ему голоса. – Счастья всем и удачи. Пейте, пейте!

– Павел, я больше так не могу. Ухожу от тебя. Не могу больше с тобой жить, – тихо говорит Майя.

Я ее слышу, но ответить не могу. Лихорадочно ищу на своем жестком диске какой-нибудь шаблон ответа, но ничего не нахожу. Ничего! Майка уходит! Мой мозг, мозг мужчины, отказывается обработать такую информацию. И я ничего не могу с этим поделать. Не понимаю, что это значит и о чем говорит. И поэтому на моем мониторе отсутствуют варианты подходящих ответов, которыми я мог бы воспользоваться в сложившейся ситуации. Нет у меня соответствующего программного обеспечения, не предусмотрена такая опция, не рассматривается такой вариант. Поэтому мне больше ничего не остается, как только лежать. А в голове пульсирует: «Я больше так не могу. Ухожу от тебя». Но осознать смысла этих слов я не в состоянии.

Пытаюсь открыть глаза. Пальцами приподнимаю опухшие веки. Может, хоть это поможет мне перезагрузиться, и какой-нибудь ответ появится на моем мониторе. Вижу Майю, стоящую в холле с Малышом. Похоже, они действительно уходят. Нет, ничего нового в голову не приходит. Процессор завис.

– Маечка, ты куда собралась? – участливо спрашивает Мама.

– Я ухожу, ухожу от Павла. Я больше не могу с ним жить, – говорит Майя.

А я хоть совсем немного глаза приоткрыл, но вижу, что по ее лицу Слезы текут. И снова падаю на диван. Нет, сегодня на Слезы я уже насмотрелся. Не могу больше, нет сил, да и не вижу ничего. Я ранен, тяжело ранен. Буду лежать.

– Я больше этого не вынесу, – долетает до меня голос Майи.

– Маечка, что ты говоришь? Как ты можешь уйти от Павла? Как ты можешь оставить его в такой момент, в таком состоянии? – Мама повышает голос. – Как можешь уйти от своего мужа?

– Мама, перестань, хоть раз подумай обо мне. – Майя рыдает. – Оставь меня в покое. Я здесь больше ни секунды не пробуду!

– Но, Майя, мы тебя никуда не отпустим! Выбрось это из головы! Я попрошу полицейских тебя не выпускать. Эта пани хочет уйти от своего мужа! – кричит Мама на весь холл. – Святой Отец, поговорите с Майей, прошу вас. Вы слышали, что она придумала? Хочет уйти от Павла!

– Вы не сможете меня удержать. – Майя улыбается сквозь слезы. – Вы меня не остановите. Пойдем, Викторек. Мы уходим.

– Давайте выпьем, давайте все выпьем! – Дед уже в подпитии, промахивается мимо рюмок, разливает водку на терракотовый пол. И приговаривает: – Сегодня у нас радость, а все огорчения – прочь!

– Да, давайте выпьем, все вместе выпьем! – подхватывают призыв Деда собравшиеся мужчины. – Такая приятная компания собралась, грех не выпить! Да здравствует «Бело-красный промилле»!

– Пьешь ты, пью и я, вся наша компания, – поет Депутат и Министр. – А кто не выпьет, того мы – кием!

Майя входит в гостиную и направляется ко мне.

– Павел. Тебе надо выспаться, – говорит она каким-то странным тоном. Не знаю, серьезно говорит или шутит. Программное обеспечение в моей голове отказывается работать.

– За нашу Родину, Любимую Польшу! – произносит очередной тост Дед.

Все выпивают и громко выдыхают воздух. Кто-то роняет рюмку, которая разбивается вдребезги. Но Дед тут же снова наливает водку. Следит, чтобы никто с пустой рюмкой не стоял. Похлопывает гостей по спине. И наливает! Наливает полицейским, Ксендзу, не забывает о Депутате и Министре, и об Алексе. Наливает и наливает.

– Обращаюсь к вам, уважаемые, собравшимся в этом гостеприимном доме! – вдруг восклицает Дед. – Пришло время Полонеза! – А Дед-то прилично набрался, ой прилично. – Полонез! – Дед спотыкается о саблю и падает на пол. – Полонез! – Кричит он, с трудом поднимаясь на ноги. – Полонез!

А Майя тихо открывает дверь на балкон. И выходит на наш огромный балкон вместе с Малышом.

– Маечка, ты же не собираешься уходить через балкон? – Видно, что Мама всерьез обеспокоена поведением Майи. – Все-таки второй этаж, что соседи подумают? – И идет за Майей. – По трубе спуститься хочешь? Не веди себя, как ребенок.

– Майя, дорогая, – включается в беседу Ксендз. – Маечка, подойди ко мне, хочу с тобой поговорить. Каждый несет по жизни свой крест. И нести этот крест надо с достоинством. Нет ничего проще побега.

– Вернитесь. Не устраивайте здесь нелепых сцен. – Один из полицейских быстро подходит к балкону. – Выпейте лучше с нами.

– Павел, скажи ей, чтобы она поговорила с Ксендзом. Павел, скажи ей, чтобы она немедленно вернулась с балкона. Павел, успокой же ее! Скажи, чтобы она перестала глупости вытворять! Маечка, не порть нам праздник. У нас же сегодня «Бело-красный промилле»! – говорит Мама своим сверлящим, не терпящим возражения голосом.

Но я лежу, и ничто, даже сверлящий голос Тещи, кажется, не может поднять меня с дивана.

Но я в конце концов встаю. Еле-еле дохожу до балкона. А там Мама пытается схватить Майю за одну руку, а полицейский – за другую. Но Майя отступает, И вдруг начинает быстро взмахивать руками, как крыльями. А Малыш повторяет за ней эти движения.

– Я здесь не останусь, – произносит Майя спокойно. – Ничего не изменится, и я ничего не смогу изменить. А так жить я больше не смогу. Прощай, Павел.

И начинает… взлетать. И Малыш вместе с ней. Мама и полицейский стоят как вкопанные, с разинутыми ртами и глазами, похожими на горное озеро Морское Око. А мне кажется, я что-то подобное уже видел. Но как это возможно, чтобы Майя летала, как такое возможно? И снова мой жесткий диск не выдает никаких опций. Никаких объяснений, никакой информации. Стою, смотрю и не знаю, что сказать. Программное обеспечение не работает. Мой мужской мозг безнадежно завис.

На балконе появляется Ксендз. За ним протискивается Дед с бутылкой водки.

– Что же это такое делается? Господи! – Дед глазам своим не может поверить. – Баба, а летает! – И отпивает прямо из бутылки.

– Тьфу! – Ксендз сплевывает. – Это черные силы! Она ведьма! У каждой бабы под юбкой дьявол прячется. – Он уходит с балкона. – Нечего мне здесь делать!

А Майя вместе с Малышом поднимаются все выше и выше.

– Майя, останься! – Я хотел крикнуть, но вышел лишь шепот. – Майя, ты же говорила, что мы можем полететь вместе, – вспоминаю я. Стою в растерянности, в голове пустота. Мужской мозг не предусматривает таких ситуаций.

А Майя с Малышом парят в воздухе и отдаляются. На мгновение зависают над крышей соседней многоэтажки, оглядываются, с сожалением смотрят на нас, стоящих на балконе. Майя машет нам рукой, прощаясь. И они улетают.