Текст книги "Введение в Мадхьямику"

Автор книги: Дава Дракпа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Чандракирти
Введение в мадхьямику

Предисловие переводчика

Имя Чандракирти[1]1
  По скудным сведениям, сообщаемым его тибетскими биографами [Будон Ринчендуб, с. 215-216; Дараната, 1869, с. 152– 153], Чандракирти родился на юге Индии в царстве Саманта. Обладая большими способностями, он в совершенстве изучил системы Сутр и Тантр. Особый интерес у Чандракирти вызывала философия школы мадхьямика, с которой он детально ознакомился благодаря объяснениям Камалабуддхи и других известных учеников: Буддхапалиты и Бхававивеки – основателей двух направлений этой системы (мадхьямики-прасангики и мадхьямики-сватантрики). Самостоятельные философские изыскания сделали Чандракирти сторонником Буддхапалиты, и он с позиций именно прасангики написал пользующиеся доныне большой популярностью комментарии на «Основы мадхьямики» («Праджнямула») (этот комментарий он назвал «Разъяснением слов» – «Прасаннападой», Toh. № 3860), «Доказательства (в) шестидесяти (четверостишиях)» («Юктишаштика») и «Пустотность (в) семидесяти (четверостишиях)» («Шуньятасаптати») Нагарджуны, комментарии на «Четырехсотенную» («Чатухшатаку») Арьядэвы, а также «Введение в мадхьямику» («Мадхьямикаватара», Toh. № 3861).
  Благодаря обширным познаниям и строгому соблюдению монашеских обетов Чандракирти стал Настоятелем монастыря Наланда – одного из самых известных в те времена крупных центров буддийской учености, где проявил себя с самой лучшей стороны. К этому периоду относится продолжавшийся в течение семи лет диспут Чандракирти с Чандрагомином – сторонником философской школы виджнянавада, описание которого Таранатхой пользуется большой популярностью [Дараната, 1869, с. 157-158].
  Чандракирти интересовался не только философией системы Сутр, но и Тантрой, в изучении и практической реализации которой достиг больших успехов. У тантристов и сейчас пользуется известностью его «Светильник ясный» («Прадипа уддйотана») – комментарий на «Коренную тантру Гухьясамаджи», считающуюся многими базовым текстом в системе Ануттарайогатантры. Биографы указывают, что он мог творить чудеса: доил нарисованную на стене корову, проходил через стены и т. д. Оставив пост настоятеля Наланды, Чандракирти отправился на юг в царство Конкана, где распространял Учение, устраивая диспуты с иноверцами и организовывая буддийские духовные школы. Затем, по одной из версий, Чандракирти занялся серьезной тантрийской практикой на горе Манубханга, достиг высшей реализации и исчез в радужном теле бессмертного, а по другой – прожил триста лет и совершил великий подвиг, прогнав войска турушков, передвигаясь верхом на каменном льве. Как бы там ни было, успехи Чандракирти в практике тантры не вызывали сомнений у последователей ваджраяны и его включили в число восьмидесяти четырех индийских махасиддхов – великих йогов, добившихся высшей реализации. Тибетские прасангики считают его непосредственным учеником Нагарджуны [Гедун Дандар, 1, л. 5А], а также великим бодхисаттвой из расположенной прямо вверху области мира, который по собственному желанию родился здесь ради развития и распространения идей Нагарджуны [Жамьян Шадба, 2, л. 15Б].


[Закрыть] (VII в., Индия) – одного из основателей буддийской философской школы мадхьямика-прасангика – пользуется широкой известностью среди буддистов махаяны и ваджраяны всего мира, а особенно в Центральной Азии, где на монастырских религиозно-философских факультетах (mtshan nyid grva tshang) один из обязательных и главных предметов – философия мадхьямики – изучается по его сочинению «Введение в мадхьямику», послужившему той основой, опираясь на истолкование которой в этом регионе создавались собственные оригинальные концепции праеангики, полагаемые их авторами вершиной буддийской философской мысли. Хотя творчеству этого ученого и уделялось в российской буддологии известное внимание, однако с переводом его сочинений, по праву считающихся классикой буддийской и мировой философии, дела у нас обстоят далеко не лучшим образом. Следует отметить, что и вообще на европейские языки труды Чандракирти переводились в основном только частично[2]2
  Ф. И. Щербатской в 1927 г. опубликовал в приложении к «The Conception of Buddhist Nirvana» свой перевод на английский язык гл. 1 и 25 из «Разъяснения слов» [переиздание перевода главы о нирване см. в: Щербатской, 1988, с. 396-404]. Эту же работу переводил на англ. яз. Sprung, 1979 (гл. 1-10, 13, 15, 18, 19, 22-25), на франц. яз. Jong, 1949 (гл. 18-22) и May, 1959 (гл. 2-4, 6-9, 11, 23-24, 26-27), на немец, яз. Shayer, 1931 (гл. 5, 10, 12-16). «Введение в мадхьямику»: пер. на англ. Hopkins, 1980 (гл. 1-5) и Rabten, Batchelor, 1983 (гл. 6); пер. на франц. яз. La Vallee Poussin, 1907-1911 (гл. 1-5); пер. на нем. яз. Tauscher, 1981 (гл. 6, 166-226). Имеются отрывочные переводы «Разъяснения слов» и на русский язык [См., напр., Андросов, 1990, с. 185-189; А. В. Парибок в журнале «Буддизм в России», № 31, 1999 г., и т. д.]. Правда, следует отметить, что в последнее время у нас в этом отношении наметились некоторые сдвиги в положительную сторону. Так, в 2001 г. был опубликован перевод на русский язык «Введения в мадхьямику» (только базовой работы, написанной в стихотворной форме, без комментария автора) и комментария на нее известного тибетского ученого Рендавы Шонну Лодоя (ren mda' ba gzhon nu blo gros, 1349-1412) [Чандракирти. Введение в мадхьямику/ Переводчик-составитель Д. Устьянов. Ред. А. Орлов. – М., ЦБИ Шечен, 2001]. К сожалению, не указано, с какого именно языка был сделан перевод. Поскольку в списке литературы, приведенном в конце книги, указаны два издания комментария Рендавы – на тибетском языке (Варанаси, 1993) и в переводе на английский (Варанаси, 1997), то можно предположить, что использовались оба. Хотя Рендава и является оригинальным философом, которого мнотие его современники считали правильно понимающим специфический «средний взгляд» прасангики, однако его комментарий значительно меньше комментария самого Чандракирти, да и сам он оставил не так уж и много работ по прасангике. Поэтому более предпочтительным, на наш взгляд, представляется перевод комментария Чандракирти с приведением пояснения ряда мест великим учеником Рендавы, основателем секты гелуг Цзонхавой (tsong kha pa, 1357-1419) и его последователями, которые оставили после себя много работ, посвященных исследователю «Введения в мадхьямику» с автокомментарием.


[Закрыть]. Поэтому давно уже назрела необходимость восполнить этот пробел, тем более что в настоящее Время буддизм получил широкое распространение во всем мире, а в нашей стране наибольшей популярностью пользуются те его формы, философским основанием которых являются идеи школы мадхьямика-прасангика. Для этой цели больше всего подходит «Введение в мадхьямику» – единственная философская работа Чандракирти, не являющаяся комментарием, поскольку она излагает идеи прасангики в более или менее систематизированном виде и на ее основе сформирована центральноазиатская репрезентация прасангики.

В. Н. Топоров назвал Чандракирти «выдающимся буддийским учителем, придавшим идеям мадхьямиков законченную ортодоксальную форму» [см. в: Щербатской, 1988, с. 347]. Возникновение же мадхьямики связывают с именем Нагарджуны (I в. н. э.), который, согласно тибетским историкам, стал главой религии Будды, очистил ряды монашества от недостойных людей, учредил множество духовных школ и монастырей во всех концах Индии, принес из страны нагов большое количество сутр и дхарани махаяны, а также совершил другие великие деяния [Будон Ринчендуб, с. 203-213; Дараната, 1869, гл. XV][3]3
  Интересную версию жизнеописания Нагарджуны приводит известный буддийский ученый Жамьян Шадба ('jam dbyangs bzhad pa, 1648-1722) – декан факультета Гоман монастыря Брэйбун, основатель монастыря Лавран в Амдо. Анализируя сутры «Великого облака» и «Великого барабана», а также работы самого Нагарджуны, он говорит следующее. Во времена Будцы Нагапулапрадипы царь Махавирья произнес перед этим Буддой пожелание о трех проповедях Учения для религии Будды Шакьямуни. Будучи юношей из рода личчхавов по имени «(Тот,) При Виде (Кого) Радуются» (mthong па dga' ba), он повстречался с Буддой Шакьямуни, который дал ему предсказание о трех проповедях и т. д. В соответствии с этим предсказанием он родился через 400 лет по успении Будды. Хотя он уже был бодхисаттвой седьмой ступени, но «благословил себя» на явление в качестве обычного существа и снова обрел первую ступень. В действительности же он достиг в той жизни восьмой ступени, и уже в этом качестве пребывал после кончины в стране Будды Амитабхи – Сукхавати в своем «теле полного созревания», являясь в других местах в нирманистических телах (sprul ba). В одном из таких тел он находится на небесах Тушита, где слушает наставления будущего Будды – Майтреи и т. д. Когда после этой, хорошей, кальпы (Бхадракальпы) тысячи Будд пройдет 62 кальпы, в течение которых появится сто тысяч (по другой версии – триллион) пратьекабудд, и затем восемь (по другрй версии – семь) Будд явят достижение нирваны, он тоже явит обретение Просветления в области мира Полностью Чистой, станет Буддой по имени Джнянакарапрабха, проживет 15 промежуточных кальп, а его Учение просуществует еще 10 млрд. лет после его ухода. Так считается в системе Сутр, а в системе Тантр Нагарджуну признают Буддой.
  В Индии же он родился в I в. в основном для того, чтобы возродить махаяну, практически исчезнувшую через 40 лет по успении Будды из-за войн, раздоров и т. д. Полагают, что в том рождении он прожил 600 лет, причем какое-то время находился в стране нагов, 200 лет на северном материке Уттаракуру и т. д. Среди людей южного материка – Джамбудвипы (т. е. в Индии) он прожил сто лет или, точнее, три раза по сто лет. Его проповедь Учения подразделяется на три цикла. В первом он объясняет хинаянские сутры и Винаю, очищая ряды монахов от несоблюдающих обеты и т. д. Принеся из страны нагов сутры цикла Праджняпарамиты и т. д., он написал «шесть собраний доказательств», став основателем мадхьямики, истинно отвергающей крайности. Это второй цикл проповеди. К третьему относят «Восхваление дхармового пространства» и другие работы, в которых объясняется Татхагатагарбха и т. д. Поскольку в этих текстах можно обнаружить знакомство автора с системой виджнянавады, созданной Асангой (IV в), то полагают, что Нагарджуна прожил 600 лет [Жамьян Шадба, 2, л. 5А-10А]. Настойчивое стремление тибетских авторов доказать, что Нагарджуна прожил 600 лет, имеет, вероятно, одним из своих оснований и то, что система тибетской прасангики в значительной мере базируется на трудах Чандракирти. Если Нагарджуна прожил 600 лет, то Чандракирти мог быть прямым учеником и получать от него объяснения мадхьямики непосредственно, Поэтому истолкование работ Нагарджуны в сочинениях Чандракирти является верным.


[Закрыть]. Тщательно изучив имеющиеся в его распоряжении тексты сутр и т. д., он систематизировал содержащиеся в них идеи на относящиеся, по его мнению, к конечной (абсолютной) истине и на те, которые были проповеданы в качестве промежуточных этапов, подготавливающих к правильному пониманию абсолютного. В результате этих исследований Нагарджуной была создана собственная философская система, которую он назвал мадхьямикой (тиб. dbu ma, букв, «срединная»). Поскольку буддийские философы обосновывают истинность своих идей приведением свидетельств авторитетных источников (lung, в данном случае – слов Будды) и логических доказательств (rigs), то Нагарджуна написал «Избранные места из разных сутр» («Сутра-самуччая»)[4]4
  В этой работе он знакомит читателя со своим пониманием Учения, формулируя в тезисной форме основные положения, которые обосновывает обширнейшим цитированием более семидесяти сутр. У Нагарджуны есть еще подобная работа – «Избранные места из (сутр об) обучении» («Шикша-самуччая»), в которой он обосновывает свое понимание практики цитированием сутр. Аналогичные работы есть и у Шантидэвы (VII в.) – одного из основателей прасангики.


[Закрыть] и «Шесть собраний доказательств мадхьямики» (dbu ma rigs tshogs drug)[5]5
  Это «"Праджня". Основы мадхьямики» («Праджнямула», Toh. № 3824), «Доказательства (в) шестидесяти (четверостишиях)» («Юктишаштика», Toh. № 3825), «Анализ глубокого» («Вайдалья-сутра», Toh. № 3826), «Пустотность. (В) семидесяти (четверостишиях)» («Шуньятасаптати», Toh. № 3827), «Опровержение возражений» («Виграхавьявартани», Toh. № 3828) и «Акутобхая» – автокомментарий на «Основы мадхьямики» (Toh. № 3829). Тибетские прасангики выражают сомнения в отношении авторства последней работы и вместо нее ставят «Драгоценные четки» («Ратнавали», Toh. № 4158).


[Закрыть] – цикл из шести работ по мадхьямике, из которых главной считают «Основы мадхьямики» («Праджнямула»)[6]6
  Прасангики выделяют два аспекта (rim pa) Учения – «глубокое» (zab mo) и «широкое» (rgya che ba). Первое объясняет истинный взгляд, благодаря реализации которого постигают абсолютное и накапливают «собрание мудрости» – причину обретения дхармакаи (абсолютного Тела) Будды, а второе объясняет практику, посредством которой накапливают «собрание заслуг» – причину обретения рупакаи (Форменного Тела) Будды. В «Основах мадхьямики», по мнению Цзонхавы, излагается только «глубокое» [Цзонхава, 1, л. 2Б]. Прасангики полагают, что для обретения Просветления во всех трех Колесницах требуется постижение одного и того же глубокого– шуньяты (лишенности истинности существования). В связи с этим возникает вопрос: к какой именно Колеснице следует отнести «Основы мадхьямики»? Поскольку там шуньята объясняется посредством множества доказательств в отношении множества предметов, а это характерно именно для махаяны, то тибетские прасангики относят эту работу к махаяне [Гедун Дандар, 1, л. 7Б-8А].


[Закрыть]. Это сочинение содержит 448 четверостиший и подразделяется на 27 глав. Вследствие сжатости изложения понимание содержания этой работы несколько затруднительно и требует пояснений. Поэтому впоследствии было написано много комментариев на этот труд, истолковывающих его содержание с разных точек зрения[7]7
  Согласно традиции, идущей от Дипанкары Шриджняны Атиши (982-1054) – известного индийского Миссионера-проповедника, основавшего в Тибете школу кадампа, тибетские прасангики называют восемь главных комментариев на эту работу индийских авторов: Дэвашармана, Гунашри, Гунамати, Стхирамати, Будцхапалиты, Бхававивеки, Чандракирти и самого Нагарджуны («Акутобхая»). Однако, поскольку в «Акутобхае» цитируется «Четырехсотенная» Арьядэвы, не объясняются многие места и Чандракирти не цитирует ее в своем комментарии, то приписывание ее авторства Нагарджуне вызывает сомнение [Гедун Дандар, 1,л. 4Б-5А].


[Закрыть]. Самым известным учеником и последователем Нагарджуны был Арьядэва, основной работой которого по мадхьямике является так называемая «Четырехсотенная» («Чатухшатака»)[8]8
  То есть содержащая 400 четверостиший (Toh. № 3846).


[Закрыть]. В школе мадхьямики Арьядэва признается таким же авторитетом, как и Нагарджуна[9]9
  В Тибете Нагарджуну и Арьядэву называют «святым отцом и сыном» ('phags pa yab sras, т. е. Учителем и учеником), а также «мадхьямиками-праотцами» (phyi mo ba'i dbu ma pa) [См., напр., Гедун Дандар, 1, л. 4А]. Их относят к идущей от бодхисаттвы Манджушри традиции «глубокого среднего взгляда», Учителей которой во главе с Манджушри обычно изображают слева от центральной фигуры на цогшине (tshogs zhing, букв, «поле собрания [заслуг]») – соборной танке – иконе всех буддийских святых, божеств и Будд.


[Закрыть].

С течением времени популярность мадхьямики стала уменьшаться, что было связано как с известной трудностью в понимании ее идей, так и с отсутствием ярких ее сторонников: ведь популярность тогда нередко была связана с красноречием и ученостью проповедников, а также с мастерством в ведении диспутов с представителями других школ. В IV в. Асангой была основана другая махаянская философская школа – виджнянавада, которая постепенно получила большое распространение, в чем немалую роль сыграла проповедническая деятельность и праведность жизни самого Асанги и его учеников[10]10
  Асангу виджнянавадины считают земным основателем этой школы, а небесным – бодхисаттву Майтрею (будущего Будду), который на небесах Тушита дал ему соответствующие наставления и пять книг, ставшие главными источниками виджнянавады. Тогда было положено основание традиции «широкого действия», Учителя которой во главе с Майтреей обычно изображаются на «цогшине» справа от центральной фигуры.


[Закрыть]. Одной из основных особенностей этой школы является признание существующим только сознания[11]11
  sems tsam, санскр. cittamatra. Поэтому эта школа называется читтаматрой, а также виджнянавадой (букв, «говорящая о сознании»).


[Закрыть], являющегося в виде внешнего и внутреннего (психического), что, впрочем, не мешало ее последователям довольно активно заниматься религиозной деятельностью, уделяя особое внимание практике йоги[12]12
  Поэтому эту школу называли также йогачарой (букв, «[школой] практикующих йогу»).


[Закрыть]. С позиций виджнянавады они истолковывали даже «Основы мадхьямики» Нагарджуны.

В VI в. появились два великих учителя мадхьямики – Буддхапалита и Бхававивека (или Бхавья), которые сочинили комментарии на «Основы мадхьямики» и этим способствовали пониманию этой работы в духе истинной мадхьямики, а также отграничили мадхьямику от виджнянавады. Они стали родоначальниками двух направлений этой школы: мадхьямики– прасангики (Буддхапалита) и мадхьямики-сватантрики (Бхававивека)[13]13
  «Комментарий Буддхапалиты» (Toh. № 3842) истолковывает «Основы мадхьямики» с точки зрения прасангики. Бхававивека в «Светильнике праджни» («Праджняпрадипа», Toh. № 3853) – комментарии на «Основы мадхьямики», а также в «Сущности мадхьямики» («Мадхьямика-хридая», Toh. Ms 3855) и автокомментарии к ней – «Сияющей философии» («Таркаджвала», Toh. №3856) истолковал работы Нагарджуны с точки зрения сватантрики.


[Закрыть]. Сначала сторонники последней были более многочисленными, но в VII в. деятельность таких ярких личностей, как Чандракирти и Шантидэва[14]14
  В девятой главе «Введения в деяния бодхисаттвы» («Бодхисаттвачарьяаватара») Шантидэва весьма оригинально излагает идеи прасангики в форме диспута с представителями других школ. Интересно отметить, что упомянутые здесь великие Учителя мадхьямики были тантристами, причем Нагарджуна, Чандракирти и Шантидэва входят в число 84 индийских махасиддхов, а Буддхапалита и Бхававивека, как указывает Таранатха, реализовали «сиддхи (волшебную силу) пилюли» и, обретя таким образом контроль над продолжительностью жизни, ушли на небеса к видьядхарам.


[Закрыть], привела к широкому распространению идей мадхьямики-прасангики[15]15
  Впоследствии сватантрика разделилась на две школы: саутрантика-мадхьямика-сватантрику, которая в основном следовала системе Бхававивеки, и йогачарья-мадхьямика-сватантрику, которая была основана Шантиракшитой (725-788) и получила большое распространение в Тибете благодаря проповеди, диспутам и сочинениям его ученика Камалашилы (740-795). Вторая школа сочетала идеи сватантрики и виджнянавады (напр., отрицала существование внешней данности).


[Закрыть], которую вплоть до наших дней многие последователи махаяны считают высшей (gong ma) философской системой.

Мадхьямика – значит «срединная»[16]16
  Исходной аксиомой буддизма является тезис, согласно которому все живые существа одинаково стремятся избавиться от страдания и не допустить его появления снова, одинаково стремятся обрести блаженство и никогда не расставаться с ним. Поэтому конечной целью всех существ полагают полное устранение страданий и обретение возможно большого постоянного блаженства. Буддисты верят, что Будда Шакьямуни проповедал особый, единственный путь, ведущий к достижению этой цели. Основной характеристикой этого пути считают ерединность – равную удаленность от крайностей.
  Средний путь – это путь, равно далекий от крайностей потворства желаниям и их подавления посредством аскетизма и т. д. Поскольку же деятельность, а значит и. движение по тому или иному пути, опираются на взгляды, то идея срединности переносится в область воззрения и принимает форму среднего взгляда – равно далекого от крайних взглядов. При этом термины «средний путь» и «средний взгляд» нередко употребляются как синонимы. Крайность обычно уподобляют очень опасному месту на краю пропасти, нахождение на котором чревато падением в пропасть, или же самой пропасти, а срединность – безопасному месту между двумя пропастями. Поскольку происходящее с живыми существами полагают плодом их действий (кармы), которые, в свою очередь, обусловлены взглядами, то крайность – это то, признание чего с необходимостью влечет за собой переживание страдания или, по меньшей мере, делает невозможным конечное освобождение от него. Крайность не существует, поэтому признающий ее взгляд ложен. Этот взгляд называется крайним взглядом, он существует и полагается основой пребывания живых существ в сансаре (т. е. в ситуации подчиненности необходимости получать все новые и новые рождения в тех или иных формах жизни) вообще и страдания в частности, поскольку невозможно достичь желаемой цели – полного освобождения от страдания и обретения конечного блаженства, опираясь на ложное. В сутрах эта идея формулируется следующим образом: «Видение неистинного связывает. Видение истинного полностью освобождает». Буддисты полагают, что крайности существуют парами (постоянство – прерывность, существование – несуществование). Отношение между двумя членами каждой такой пары, очевидно, следует охарактеризовать как опеределяемое категорией прямой несовместимости (частично совпадающей с западными категориями противоположности и противоречия). Это означает, что если нечто является, например, существующим, то с необходимостью не является несуществующим, и наоборот, а если некто пребывает в нирване, то с необходимостью не пребывает в сансаре, и наоборот.
  В результате анализа буддийские философы устанавливают невозможность определения любого рассматриваемого фактора только посредством одной из крайностей или посредством обеих, или как не определяемого обеими. Поскольку же такое полагают неприемлемым, если бы крайности действительно имели место, то делается вывод, что крайности не существуют, а крайние взгляды являются ложными. Буддийские философы полагают, что имеется много крайностей, но чаще всего говорят о пяти парах: постоянства и прерывности, существования и несуществования, приписывания и отрицания, явления и пустотности, феноменального существования (srid pa) и успокоенности, или нирваны (zhi ba), причем первая пара признается всеми школами. Поскольку крайности ложны и существуют парами, то истина должна быть между ними – в середине. Поэтому взгляд, видящий истинное, называют средним, взглядом мадхьямики. Поскольку все буддийские школы в той или иной форме отвергают крайности постоянства и прерывности, то считают свой взгляд средним, а себя – мадхьямиками. Но последователи Нагарджуны полагают три первые пары крайностей настолько тесно связанными между собой, что более приемлемым будет говорить о двух блоках крайностей. С этой позиции они подвергают критике идеи других школ, признавая их «впавшими в крайность». При этом прасангики считают себя более последовательными мадхьямиками, полагая, что существование вещей не имеет истинности не только в абсолютном, но и в относительном плане, а сватантрики признают наличие «собственного бытия» у вещей в относительном плане, поскольку отрицание этого, по их мнению, сделает невозможным принятие проповеданной Буддой относительной истины-наличия закона кармы и т. д. Прасангики же доказывают возможность относительного даже при отрицании истинности существования. Это они называют соответствующим идеям сутр непребывающим пребыванием в срединности. Специфическое понимание крайностей, их отвержения и способа пребывания в срединности определяет все особенности этой системы.


[Закрыть]. Поскольку в этой системе отрицаются крайности постоянства и прерывности, существования и несуществования, и т. д., то она называется срединной[17]17
  Главным предметом, к которому относят термин «средний», является, по мнению Жамьяна Шадбы, проповеданный Буддой путь. В связи с Этим путем термин «мадхьямика» обычно обозначает три предмета: философская система и текст называются «мадхьямикой», а индивид – «мадхьямиком», если они объясняют средний путь [Жамьян Шадба, 2, л. ЗА]. Очевидно, что они называются так условно. Есть и более обычное для трактатов– шастр подразделение мадхьямики на мадхьямику «называющего слова» или текста и мадхьямику «называемого смысла». Первое – это тексты, в которых объясняется мадхьямика. Они подразделяются на проповеданные Буддой сутры (к которым многие тибетские авторы относят и тантры), в которых прямо объясняется абсолютная истина (типа сутр цикла Праджняпарамиты), и написанные его последователями работы – шастры (типа шести работ Нагарджуны по мадхьямике и т, д.), Мадхьямику «называемого смысла» подразделяют на мадхьямику основы (типа идеи отсутствия истинности существования), мадхьямику пути (типа Пути видения – прайогамарги, благодаря которому непосредственно постигают это отсутствие) и мадхьямику плода (типа нирваны без остатка скандх) [Гедун Дандар, 1, л. 5А].


[Закрыть], придерживающейся середины между крайностями. Пребывание в срединности, по мнению прасангиков, должно опираться на специфическое отношение к идеям, которые не следует подразделять на свои (истинные) и чужие (ложные) крайности. Если придерживаться ложных идей, то не будет достигнуто желаемое освобождение. Если придерживаться истинных идей, то будут относиться к ним с симпатией, а к другим – с антипатией. Такое отношение тоже не приводит к освобождению, поскольку связывает. Поэтому не следует рассматривать идеи как подлинно истинные и ложные, свои и чужие. Такая срединная позиция ума, свободного от всякой предвзятости и пристрастности, является необходимой при проведении любого исследования, а изыскания мадхьямиков приводят лишь к укреплению этой позиции. Освобождая ум от власти идей, мадхьямика приводит к их правильному пониманию и использованию.

Если вещь является именно так, как пребывает, то, по мнению мадхьямиков, ее следует назвать истинной. Поскольку же вещи являются как имеющие место истинно, но в действительности не имеют истинного существования, то они ложны. Кроме того, обычное познание происходит в ситуации «двойственной явленности», когда сущее является в качестве истинно подразделяемого на объект и «обладателя объекта» – познание индивида. Эта ситуация является ложной, так как объект и «обладатель объекта» проявляются взаимозависимо и не существуют истинно. Поэтому и познание в такой ситуации неизбежно будет ложным. Истина может быть постигнута верно только в ситуации трансового погружения (самахиты), когда исчезают эти два вида явленности, поскольку тогда объект – абсолютное (пустотность, лишенность истинности существования) является именно так, как пребывает, а ум познает его непосредственно, сливаясь с ним нераздельно. Однако обрести такое состояние очень трудно. Для этого надо постичь шуньяту – отсутствие истинности существования на концептуальном уровне и, сосредоточиваясь на этом представлении о шуньяте в трансовом состоянии (шаматхе), постепенно добиваться утончения элемента концептуальности и переходить к непосредственному восприятию. Поскольку же достижение любой цели должно опираться на истинное познание, то следует принять условную истинность концептуального познания абсолютного в относительном плане, а также условную истинность познания относительного-феноменального в относительном плане, то есть только в связи и по отношению к уму обычного существа, находящегося под влиянием неведения, понимаемого как признание истинности существования.

При объяснении своих концепций прасангики демонстрируют присущий только им специфический способ пребывания в срединности, в которой они, в соответствии с идеями сутр, пребывают, не пребывая. Поскольку в конечном счете все идеи, равно как и их отрицание или утверждение, не являются подлинно истинными, то они устанавливают в истинности не путем отрицания или утверждения неких идей, а через отрицание признаваемости их истинности другими людьми. Поэтому они рассматривают концепции других школ и подвергают их критике, вскрывают их внутреннюю противоречивость и абсурдность, исходя только из идей своих оппонентов, а не из своих собственных[18]18
  Поэтому прасангики обычно используют умозаключение «признаваемого у других» (gzhan la grags pa) или «выведение» – прасангу, особую форму умозаключения, в которой могут не соблюдаться некоторые требования, обычно предъявляемые к истинным умозаключениям. Сватантрики же полагают необходимым опираться на свой собственный довод– сватантру. Это делает понятным, почему эти две школы получили такие названия.


[Закрыть]. Так, например, при отвержении крайности существования они отрицают не саму идею существования, а ее признание другими[19]19
  Существование и несуществование являются крайностями и как таковые должны отвергаться. Однако отношение между ними определяется как «прямая несовместимость взаимного отвержения». Это означает, что если у чего-то отрицается существование, то с необходимостью должно утверждаться несуществование, и наоборот. При этом нечто не может быть и существующим, и несуществующим, или не являться ни существующим, ни несуществующим. Отрицание обычно подразделяют на два вида: отрицание типа «не существует» (med dgag), не выдвигающее попутно отрицание или утверждение другого, и отрицание типа «не является» (ma yin dgag), которое попутно выдвигает отрицание или утверждение другого. Если отрицают существование, то это будет отрицанием типа «не является», поскольку попутно оно выдвигает косвенно утверждение несуществования. Каким же образом в таком случае можно отрицать существование, не утверждая при этом косвенно несуществование? Очевидно, что это будет возможным только тогда, когда от отрицания типа «не является» перейдут к отрицанию типа «не существует». Это происходит тогда, когда отрицают не само существование, а его признаваемость другими. Ведь в этом случае отрицается только истинность рассуждений оппонента и не выдвигается попутно идея возможности истинности чего-то другого.


[Закрыть]. Исходя из этой же мысли об отсутствии истинности существования, прасангики, в отличие от представителей других школ, полагают возможным существование утверждения и отрицания только как лишенных истинности существования, поскольку имеющее место истинно является независимым, не может возникать, исчезать, действовать. Поэтому, по мнению прасангиков, только они, верно понимающие утверждение и отрицание, имеют право утверждать или отрицать, не противореча самим себе. Это объясняет, почему праеангики полагают приемлемым для себя подвергать критике идеи других и создавать собственные концепции.

Изложенное, несмотря на свою краткость, делает понятным, почему уяснение прасангиковских идей о числе и структуре крайностей, а также специфического способа их отвержения, пребывания в срединности и т, д. представляет собой довольно сложную задачу. Хотя Чандракирти и написал «Разъяснение слов» («Прасаннападу») – комментарий на «Основы мадхьямики» Нагарджуны, в котором он более широко, чем Буддхапалита, изложил идеи праеангики, однако рамки комментария не позволили ему более четко отмежеваться от сватантрики и подвергнуть критике концепции виджнянавады, а также объяснить не только аспект «глубокого» в мадхьямике, но и аспект «широкого»[20]20
  Так считает Цзонхава. Он же указывает, что введение в мадхьямику Чандракирти осуществляет двумя способами – посредством «глубокого» и посредством «широкого» [Цзонхава, 1, л. 2Б-ЗА].


[Закрыть]. Кроме того, значительные затруднения в уяснении воззрений прасангиков, несмотря на наличие комментариев Буддхапалиты и Чандракирти, сделали насущно необходимым появление такой книги, которая бы в рамках общего учения махаяны о пути совершенствования постепенно вводила читателя в круг идей праеангики и подготавливала к более серьезной задаче – изучению и правильному пониманию «Основ мадхьямики», то есть к их истолкованию с позиций праеангики на основе соответствующих комментариев.

Это объясняет причины возникновения «Введения в мадхьямику» и его несколько необычную структуру. Фактически в этой книге последовательно описывается махаянский путь совершенствования, начинающийся со ступени обычного существа, затем проходящий через десять ступеней святости бодхисаттвы и завершающийся ступенью Будды. Однако при этом некоторые ступени описываются чрезвычайно кратко, а в связи с шестой ступенью излагается блок идей праеангики, посвященный аспекту «глубокое» и занимающий две трети всей книги. Кроме указанных выше, к причинам этого следует отнести и желание автора объяснить некоторые идеи, не разъясненные в других работах, а также явное доминирование в мадхьямике аспекта «глубокое» над аспектом «широкое»…

Во «Введении» (ступень обычного существа) Чандракирти развивает идею Нагарджуны о трех причинах становления бодхисаттвой – великом сострадании, недвойственном уме и бодхичитте – мысли о достижении Просветления ради спасения всех существ. При этом особое внимание уделяется рассмотрению великого сострадания. На основе исследования этого места тибетские праеангики создали оригинальную концепцию «трех элементов обычного существа», в которой детально анализируется структура каждого из этих элементов и взаимоотношения между ними. В настоящее время эти три элемента фигурируют в центральноазиатском буддизме и в виде трех основ практики – отречения, бодхичитты и ума, постигающего пустотность.

В связи с рассмотрением первой ступени святости в главе 1 Чандракирти детально анализирует и развивает высказанную Нагарджуной мысль о том, что в трех буддийских Колесницах (шравакаяне, пратьекабуддаяне и махаяне) Просветление обретается благодаря постижению одного и того же элемента – пустотности, различие же в результатах обусловлено разной степенью широты и глубины этого постижения, а также тем, какие именно факторы сопутствуют и содействуют ему. Признание этой идеи является одной из основных специфических особенностей прасангики. В главе 2 подробно рассматриваются благие и неблагие деяния, а также их плоды. Опираясь на слова Будды, Чандракирти констатирует, что подлинно чистой нравственность может быть только при наличии недвойственного ума. Этим подчеркивается, что даже в хинаяне для обретения полной чистоты требуется постижение пустотности (шуньяты). В главе 3 описываются состояния транса – четыре дхьяны и четыре самапатти, а также четыре безмерных (равное отношение, любовь, сострадание, радость) и пять сверхъестественных способностей (абхиджня). Анализируя действие гнева, Чандракирти приходит к выводу о наличии трех возможных последствий его проявления: попадания в плохую форму жизни, уничтожения очень большого количества заслуг, накопленных благодаря совершению благих деяний, и блокирования продвижения по пути совершенствования на очень продолжительное время. В связи с этим указываются способы одоления гнева и развития терпения. Рассматриваются также два «собрания» причин обретения Двух Тел Будды – собрание заслуг и собрание мудрости. В главе 4 подробно описываются тридцать семь элементов стороны Просветления, а в главе 5 рассматриваются четыре истины святого и их соотношение с истиной абсолютной и истиной относительной. В отличие от других школ праеангики признают истину прекращения (третью из четырех истин святого) истиной абсолютной. Поэтому освобождение от сансары – необходимости снова и снова получать рождения – может быть достигнуто только при постижении абсолютного – шуньяты. Этим тоже подчеркивается необходимость постижения шуньяты в хинаяне.

Глава 6 начинается с обоснования авторитетности работ Нагарджуны и рассмотрения качеств того, кому можно объяснять учение о шуньяте. Правильное понимание идеи шуньяты является очень сложной задачей и может быть реализовано только благодаря усердному изучению на протяжении многих жизней. Эта глава посвящена рассмотрению шестой ступени святости бодхисаттвы, на которой полностью реализуется праджня – мудрость, непосредственно постигающая шуньяту. Полагают, что праджня уничтожает неведение – главную причину пребывания в сансаре. Все буддийские философские школы согласны, что этим неведением (первым из двадцати членов зависимого возникновения) является признание истинности существования Я индивида. Для обретения же положения Будды, по мнению виджнянавадинов и сватантриков, требуется постижение отсутствия Я (сущности) дхармы, имеющего место истинно. Хинаянские философы считают Я дхармы существующим истинно, а виджнянавадины и сватантрики полагают Я индивида и Я дхармы по своим признакам разными предметами, поэтому устранение признания первого может иметь место без избавления от признания второго. Прасангики же считают такой подход в корне неверным. Под Я, по их мнению, следует понимать независимо существующее, обладающее собственным бытием. Подразделение же его на два вида производится с точки зрения объекта, которому приписывается обладание этим Я. Поэтому при прямом постижении отсутствия Я индивида хинаянист непрямо постигает отсутствие Я дхармы. Это означает, что второе сразу же постигается при простом обращении ума к этому предмету и не требует особого познавательного акта. Признание истинности существования Я, глубоко укоренившееся в сознании, устранить очень трудно. С ним будет значительно легче справиться, если подвергнуть сокрушительной критике его объект – идею истинности существования Я. Поскольку отсутствие Я дхармы понять значительно легче, чем отсутствие Я индивида, то Чандракирти подразделяет установление отсутствия Я на две части, последовательно опровергая путем приведения свидетельств авторитетных текстов и логических доказательств истинность идей существования Я дхармы и Я индивида.

Все могут видеть, что вещи возникают. Это возникновение может быть беспричинным или причинным. Во втором случае вещи могут иметь своей причиной самих себя, другое, себя и другое. Если возникновение вещей является действительным, то оно обязательно должно иметь место по одному из четырех указанных типов. Последовательно анализируя идеи этих четырех типов возникновения вещей, а попутно и взгляды признающих их последователей санкхьи, буддистов, джайнистов и индийских материалистов – чарваков, Чандракирти приходит к заключению об их полной неприемлемости. Если возникновение не является истинным, то и возникающие вещи тоже не могут иметь места истинно, по своей природе они подобны иллюзии. Поэтому вещи не обладают собственной сущностью и собственным бытием не только в абсолютном плане, но и в относительном. Они существуют условно, в зависимости от другого. Это касается не только возникающего, но и всего остального, поскольку все имеет место зависимо (длинное имеет место в зависимости от короткого; обладающее частями – от своих частей). Зависимое пусто, лишено истинности, собственной сущности и собственного бытия. Поэтому абсолютная истина – лишенность истинности, шуньята, и относительная истина – зависимое существование – представляют собой двуединую сущность. Поскольку ни одна дхарма не существует истинно, то нет обозначаемых наименованиями предметов. Поэтому от вещей остаются одни только имена, которые тоже не имеют места истинно. Хотя все вещи и номинальны, но это не является несовместимым с тем, что они могут выполнять те или иные функции. Специфическим отличием прасангики является и то, что относительное они полагают ложным, поэтому не подразделяют его, подобно другим школам, на истинное (напр., вода в реке) и ложное (напр., вода в мираже). Относительное – имеющее место для обычного ума, находящегося под влиянием неведения, то есть признания истинности существования. Относительная истина – истинное для такого ума. Поскольку же этот ум подразделяет сущее (относительное) на истинное и ложное, то в связи и по отношению к такому уму прасангики подразделяют относительное на истинное и ложное Изложенное позволяет уяснить основной принцип праеангики: с абсолютной точки зрения вещи не существуют, а с относительной они имеют место, но только как поаагаемое условно и умозрительно номинальное.

Большая часть этого раздела посвящена критике идей виджнянавадинов. На основании тщательного анализа этой части тибетские праеангики пришли к установлению трех специфических особенностей системы прасангики: отрицания существования алая-виджняны и непосредственного самопознания, а также признания существования внешней данности, в связи с которой ими была разработана оригинальная концепция многовариантности сущего, объясняющая, почему, например, прет, человек и бог, смотрящие одновременно на один и тот же сосуд с жидкой субстанцией, воспринимают разное (прет видит гной, человек – воду, а бог – нектар). Попутно Чандракирти объясняет и свою позицию в плане герменевтики. Сутрами истинного смысла, не требующими истолкования, следует признавать те, в которых прямо объясняется абсолютное – шуньята. Все другие сутры содержат условный смысл, требующий истолкования, то есть установления существующих в них в скрытом виде идей абсолютного. Такие сутры были проповеданы Буддой для постепенного введения слушателей в подлинное понимание абсолютной истины.

Во втором разделе главы 6 рассматриваются различные идеи буддийских и иноверческих школ о Я индивида. По распространенному среди брахманистов мнению, Я индивида является постоянным, единичным и независимым от скандх – элементов, образующих живое существо. Наличие такого Я опровергается и устанавливается, что его признание является приобретенным при жизни, а не врожденным, поскольку не занимающиеся философией люди не воспринимают себя подобным образом. Поэтому признание такого Я не может быть корнем сансары. Философы большинства буддийских школ полагают врожденным неведением ложный взгляд, признающий Я индивида независимым, существующим субстанционально, относящимся к скандхам, как господин к рабу[21]21
  Тибетские прасангики школы Цзонхавы считают признание такого Я тоже приобретенным при жизни, а не врожденным. Поэтому его устранение не может привести к освобождению от сансары. Каждый индивид воспринимает себя просто как имеющего место со своей стороны, не приписывая себе характеристик независимости и субстанциональности существования. Поэтому признание именно такого Я и является врожденным неведением [Хайдуб Чже, 1, л. 67А-Б]. То, что имеет место со своей стороны, существует истинно. Так, например, миражная вода является, но не имеет места со своей стороны – истинно, в качестве воды. Хотя Я и является в восприятии ума, но не имеет места со своей стороны – истинно, в качестве сущности, наделенной собственным бытием. Поэтому врожденным признанием Я индивида является признание его имеющим место истинно. Это же следует отнести и к вещам: признание Я дхармы – это признание истинности ее существования. Таким образом, главным предметом отрицания для буддиста должно быть признание истинности существования, которое в зависимости от объекта называется признанием Я индивида или Я дхармы. На основании этого тибетские прасангики разработали свою концепцию клеш и «покровов» (аваран). Признаваемые другим школами клеши они считают обычными, а признание истинности существования и порождаемые им клеши они называют специфическими, необычными. Все эти клеши относят к «покрову клеш» – главному препятствию в освобождении от сансары, а оставшиеся после устранения клеш следы-отпечатки полагают «покровом познаваемого» – равным препятствием в обретении положения Будды. (В других школах признание Я индивида относят к «покрову клеш», а признание Я дхармы к «покрову познаваемого».) Поэтому прасангики по-своему понимают порядок устранения «покровов»: сначала уничтожается «покров клеш» и только после этого можно браться за избавление от «покрова познаваемого».


[Закрыть]. Наличие такого Я тоже опровергается логическими доказательствами. Если Я индивида нет вообще, то кто же в таком случае создает карму и «вкушает» ее плоды, кто перерождается, кто освобождается? При отсутствии Я и речи никакой не может идти об освобождении. Поэтому следует признать существование Я индивида, хотя и условное. Одни буддийские школы полагают, что таким условно существующим Я будут скандхи, а другие считают его сознанием. Чандракирти вскрывает внутреннюю противоречивость этих идей и приходит к выводу, что Я индивида – это фактор, существование которого признается в связи и по отношению к скандхам. Оно существует, хотя и условно, и не является совершенно отсутствующим. Так, например, сын бесплодной женщины не существует, а колесница существует условно – в связи и по отношению к своим частям. Хотя колесница существует только условно, но она может выполнять функцию – на ней можно ездить и т. д. Поэтому, с абсолютной точки зрения, Я индивида не существует, а с относительной – имеет место условно и номинально. Такое понимание Я индивида является истинным и приводит к освобождению от сансары. В качестве модели для установления правильного понимания Я используется исследование взаимоотношения колесницы и ее частей. Чандракирти рассматривает семь видов отношений, пять из которых были указаны еще Нагарджуной в «Основах мадхьямики». Их называют семью видами исследования и рекомендуют применять в отношении Я индивида и всех других вещей, поскольку, по мнению прасангиков, у всего можно обнаружить части.

Попутно с рассмотрением отсутствия Я индивида Чандракирти опровергает выдвигаемое против прасангиков обвинение в том, что они являются всеопровергающими спорщиками, не имеющими своего тезиса. Это обвинение основано на полном непонимании прасангики. Представители других школ считают тезисы, утверждения и отрицания имеющими место истинно, хотя бы только и в относительном плане. Прасангики же полагают это неприемлемым. Ведь имеющее место истинно существует независимо, неизменно, бездейственно. Поэтому оппоненты, признающие истинность, не имеют никакого права говорить о тезисах, утверждать или отрицать что бы то ни было. Для прасангиков же, считающих эти вещи несуществующими в абсолютном плане, а в относительном плане полагающих их лишенными истинности и существующими условно, зависимо, все это будет вполне приемлемым.

В заключении этой главы Чандракирти рассматривает шестнадцать и четыре вида шуньяты, то есть отсутствие истинности существования уже не у двух объектов – дхармы и индивида, а у большего их числа. Все это тибетские прасангики считают сокращенным (отсутствие двух Я), средним (четыре шуньяты) и подробным (шестнадцать шуньят) подразделением абсолютного – отсутствия истинности существования. Чандракирти утверждает, что только абсолютное является подлинной природой сущего, которую он называет дхарматой и свабхавой. Хотя, с абсолютной точки зрения, дхармата и не имеет места истинно, но с точки зрения относительной истины ее следует признать существующей, в противном случае движение по пути совершенствования будет совершенно бесцельным и подобным ловле солнечного зайчика, так как дхармата, которую хотят постичь и обрести, совершенно отсутствует. У полагаемой, существующей таким образом дхарматы Чандракирти указывает в соответствии с «Основами мадхьямики» два признака – несотворенность и независимость от другого. Дхарматой тибетские прасангики обычно называют лишенность истинности существования (bden stong). Поскольку лишенность истинности является признаком любой дхармы, а сущность дхармы считается тождественной своему признаку, то подлинная сущность каждой дхармы – дхармата – является лишенностью истинности. Сущность будет подлинной, если она независима – не зависит от частей, от другого, по отношению к которому она определяется (типа длинное-короткое и т. д.), и от причин и условий, то есть не создается. Именно такую дхармату и стремятся йоги постичь и обрести. Чандракирти также называет абсолютное таттвой (букв, «именно то») – истинной сущностью, признаками которой являются отсутствие рождения и отсутствие прекращения. Рассмотрение вещей приводит его к выводу, что они обладают именно этими признаками. Поэтому их истинная сущность (именно то, что есть, абсолютное) и является нерожденной и непрекращенной, Попутно с рассмотрением разных видов шуньят Чандракирти указывает собственные признаки многих дхарм, относящихся к «основе», пути и плоду, а также приводит подробное описание восемнадцати «несмешанных» – специфических, имеющихся только у Будды свойств.

Следующие главы посвящены очень краткому рассмотрению специфических особенностей четырех последних ступеней бодхисаттвы и тех достоинств, которые реализуются на десяти ступенях. На восьмой ступени бодхисаттва уже избавился от всех клеш и приступает к устранению их следов – «покрова познаваемого», препятствующего обретению состояния Будды, хотя он может мгновенно входить в транс (самапатти) – сосредоточенность на прекращенности (ниродхе), и также мгновенно выходить из него, но не реализует саму прекращенность, то есть нирвану, поскольку это будет хинаянская нирвана, а он поклялся обрести положение Будды, Эту идею прасангиков трудно понять. Если бодхисаттва устранил клеши, то сансара для него уже прекратилась. Однако это не считается реализацией прекращенности, нирваной. Он как бы зависает между сансарой и нирваной. Такое состояние тибетские прасангики называют условной нирваной, или «тонкой» сансарой. Чандракирти отмечает, что благодаря реализации десяти господств на этой ступени бодхисаттва может являть себя в нечистых мирах посредством тел, имеющих ментальную природу. В «Ланкаватара-сутрв» говорится о трех видах ментальных тел и указывается, что на восьмой ступени бодхисаттва обретает высшее из них, называющееся алмазным (ваджрным) телом. На этой же ступени, по мнению тибетских прасангиков, обретается Абсолютное Тело – дхармакая бодхисаттвы, являющаяся подобием дхармакаи Будды. В таком случае будет логичным предположить, что алмазное тело является самбхогакаей бодхисаттвы – аналогом самбхогакаи Будды, а в нечистых мирах он является посредством «сотворенных» (нирманических) тел.

В последней главе рассматривается ступень Будды. Просветление Будды, по мнению Чандракирти, обретается на небесах Акаништхи благодаря реализации всеведения, мгновенно постигающего все дхармы непосредственно, а впоследствии обретается Просветление в низших мирах. Если абсолютное – истинная сущность – является нерожденностью и обладает нерожденностью[22]22
  Буддисты обычно считают дхарму тождественной ее признаку. Поэтому истинная сущность и обладает нерожденностыо, и является нерожденностью.


[Закрыть], то не «являет свой вид» уму, а это требуется при непосредственном познании. Как же в таком случае всеведение может постигать абсолютное непосредственно? Чандракирти полагает, что говорить о познании здесь можно только условно, в действительности же нет никакого познания, познающего и познаваемого[23]23
  Тибетские прасангики согласны с этим, однако вслед за Цзонхавой полагают, что истинная сущность «являет свой вид». Так, например, если на столе нет кувшина, то отсутствие кувшина– явное, являет свой вид и воспринимается при обращении ума к этому предмету. Аналогично, при постижении истинной сущности в состоянии трансового погружения – самахиты обнаруживается отсутствие истинности существования, отсутствие рожденности. Поскольку отсутствие этого (явное), «вкушается» прямо и не познается посредством аргумента, то постижение такого предмета по своим характеристикам полностью соответствует непосредственному познанию [Агван Нима, с. 660].


[Закрыть]. Поскольку всеведение постигает все дхармы одновременно, то из этого, по мнению тибетских прасангиков, следует, что Будда ведает две истины (абсолютное и относительное) одновременно, а у бодхисаттв и других святых они постигаются только как отдельные сущности и в разное время. Это всеведение называют также джнянадхармакаей, полагают относительным и определяют как санскрита-дхарму (то есть то, что характеризуется возникновением, пребыванием и уничтожением).

Как только реализуется всеведение, сразу же обретают Два Тела Будды – абсолютное (дхармакаю) и относительное, называющееся «форменным» (рупакаей). Последнее подразделяется на самбхогакаю («тело обладания» плодом практики), которое постоянно пребывает на небесах Акаништхи и доступно лицезрению только святых бодхисаттв, и нирманакаю [«явленное тело»] или, более точно, нирманакаи, поскольку Будда во множестве являет эти Тела в разных областях мира. Чандракирти дает подробное описание этих Тел, а также десяти сил Будды. Не оставляет он без внимания и вопрос о числе Колесниц. Хотя обычно и говорят о трех Колесницах, но в действительности есть только одна – Колесница Будды, так как во всех Колесницах постигают одну и ту же истинную сущность, которая не разделяется на три вида. Причины же различия в результатах; обретение трех видов нирваны не объясняется Чандракирти прямо в этом месте, однако тибетские прасангики, анализируя его высказывания в этой и других работах, приходят к выводу, что это обусловлено степенью глубины и широты постижения абсолютного, а также различием в сопутствующих и содействующих факторах (бодхичитта и т. д.).

В конце Чандракирти делает заключение, что изложенное им в этой работе полностью соответствует «Основам мадхьямики» и является истинным объяснением шуньяты, не Совпадающим с идеями других школ. По его мнению, такие известные буддийские философы, как Васубандху, Дигнага, Дхармакирти и др., несмотря на свою ученость, не смогли должным образом понять и оценить это учение о шуньяте потому, что не заложили необходимый для этого фундамент в прежних жизнях.

На основании анализа «Введения в мадхьямику» и других работ Чандракирти тибетские прасангики установили два главных принципа прасангики и восемь основных особенностей, отличающих, по их мнению, эту систему от других[24]24
  Здесь речь идет о последователях Цзонхавы (thong kha pa, 1357-1419) – основателя школы гелуг. Восемь основных особенностей и их подразделение на четыре утверждения и четыре отрицания приведены по Гедуну Дандару [Гедун Дандар, 1, л. 114А-Б]. У Цзонхавы и Джанжи они указаны в другом порядке и восьмой особенностью называется прасангиковская концепция трех времен [Цзонхава, 1, л. 124Б; Джанжа, 1, л. 108Б-118Б]. Жамьян Шадба указывает одиннадцать пар особенностей [Жамьян Шадба, 2, л. 202А-210Б].


[Закрыть]. Два главных принципа таковы.

1. Все вещи не имеют места истинно благодаря собственной сущности, собственному бытию, собственному признаку.

2. Все вещи имеют место только как полагаемое умозрительно и условно номинальное, но они могут выполнять функции.

Из этих принципов вытекают восемь основных особенностей, которые подразделяются на четыре утверждения и четыре отрицания.

1. У любого святого имеется «вкушение непосредственного постижения шуньяты». Это значит, что во всех Колесницах освобождение обретается благодаря непосредственному постижению отсутствия истинности существования.

2. Признание истинности существования (или Я дхарм) является клешей неведения, поэтому относится к «покрову клеш» (клеша-аварана), с устранением которого обретают освобождение от сансары.