Текст книги "Я отвечаю за все (СИ)"

Автор книги: Даша Полукарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Такой текст был на другой стороне листовок, и теперь все идеи, которые у нас возникали, мы привязывали к этому главному слогану – «Будь собой».

«Ты увлекаешься спортом или театром, но сожалеешь, что в школе мало времени уделяется твоим любимым дисциплинам, в которых ты хотел бы реализовать себя? Ты можешь изменить существующий порядок вещей самостоятельно. Если президентом школы станет Аня Игнатова, то каждый сможет разнообразить свою школьную жизнь согласно своим интересам и потребностям».

            За эти две недели школа стала напоминать фестивальную площадку, на которой круглыми сутками идут какие-то развлекательные программы. Об учебе думали еще меньше, чем обычно, и учителя даже не делали попыток вернуть всех в учебное русло. Кажется, признали бессмысленность подобного занятия.

            И хотя многим и дела не было до кандидатуры будущего президента, хотя многие и повторяли, что им противна политика, все равно общая предвыборная кампания, куча всевозможных мероприятий и приподнятое настроение кандидатов и их команд сделали свое дело, и постепенно все, даже ярые противники выборов, заразились этой непередаваемой атмосферой единства.

            Я знала, что все забудется, как только пройдут выборы, но сейчас мне было весело так, как уже давно не было. Я начала чувствовать себя нужной этой небольшой группе людей, соединившихся будто бы случайно. Правда, у меня не было никакой особенно роли, мои способности не делали меня ключевой фигурой нашего Отступнического движения, но в компании меня все чаще стали называть Вдохновителем.

Как будто я действительно могла кого-то вдохновлять.

***

            За два дня до выборов в школе царила странная напряженно-праздничная атмосфера, как будто перед Последним звонком или Выпускным. В поисках Димки, с которым мы должны были вместе возвращаться домой, я обошла всю школу. Его телефон находился вне зоне доступа, и на крыльце никто не ждал меня, болтая со своими ненаглядными друзьями-одноклассниками. В числе «Б»-ешек, зависающих на крыльце, не было видно ни Селиверстовой, ни Разлогова.

Я собралась уже плюнуть на все и отправиться домой в одиночестве, когда Димина одноклассница Майя, заметив меня, сказала, что видела, как Дима и Ира заходили в школу. Злясь все больше, я повернула назад.

В школе было тихо и спокойно. Уроки закончились, вторая смена училась в другом школьном крыле и коридоры стояли непривычно одинокие. В отсутствие детей стали бросаться в глаза кое-где потрескавшаяся краска на стенах, покоцанные и потертые полы. Я проскользнула по гладкому линолеуму второго этажа, когда вперед внезапно услышала голос брата.

Смотров громко выговаривал кому-то, и сначала я даже подумала, что он говорит по телефону, пока не услышала резкие и четкие ответы Иры Селиверстовой.

Прошло несколько секунд, и до меня дошло, что сладкая парочка движется мне прямо на встречу.

Я заметалась по этажу, понимая, что уже не успею добежать до лестницы. Тогда я начала дергать все подряд ручки дверей кабинетов, пока одна из них не поддалась. Я тут же бодро ворвалась внутрь и захлопнула дверь за собой, слыша стремительные переругивания проходящих мимо Димы и Иры.

– ...и ты мог бы позвать меня в вашу компанию, если тебе действительно нечего скрывать от меня!

– Ирка, ты уже совсем...

– Ничего себе, – раздался позади меня удивленный голос и, испуганно дернувшись, я обнаружила за своей спиной Данила Разлогова.

Только тут до меня дошло, что я нахожусь в кабинете, в котором никогда не была прежде. Кабинет напоминал компьютерный класс – возле окна тянулись столики, со стоящими на них компьютерами. В центре кабинета стоял большой овальный стол, заваленный бумагами, у стены слева громоздились несколько разномастных принтеров, а стену справа занимала большая доска, расчерченная и увешенная фотографиями. Именно возле этой доски и стоял Разлогов с видом застигнутого врасплох.

– Что... мы здесь делаем? – немного нелогично поинтересовалась я. В особое изумление меня привел вид Данила.

– Мы... с тобой? – переспросил он и фыркнул. – Лично я – работаю, а вот ты ввалилась сюда, как героиня боевика.

– Ты... что делаешь? – уточнила я и еще раз оглядела кабинет.

Данил смотрел  на меня пару секунд подозрительным взглядом, а потом вдруг закатил глаза.

– Ну хорошо. Это редакция газеты. Нашей школьной газеты.

– А что в ней делаешь ты?

– Ну... я вроде как ее редактор, – помедлив, сказал Разлогов.

– Ты – редактор?!

– Ты так удивлена, что мне сейчас станет стыдно. Хотя я не понимаю, почему.

– Нет, я... – кажется, впервые за долгое время я совершенно не знала, что сказать.

– Марта, все нормально, – насмешливо сказал Данил. – Ты просто дыши.

Я закатила глаза.

– А ты просто заткнись.

– Ладно, – усмехнулся он.

Я походила по кабинету, заглянула одним глазом в бумажки на столе, наконец, оказалась возле доски.

«Темы будущего номера» – было выведено с той стороны доски, у которой я стояла.

«Итоги выборов. Кто он, новый президент? Текст + интервью с президентом».

Я повернулась к Разлогову, который продолжал молча наблюдать за мной.

– Я видела вашу газету. Она мне понравилась, – сказала я. – Но я в жизни не знала, что ты редактор! Что ты вообще занимаешься чем-то подобным!

– Мало кто знает.

– Но Димка естественно знает, – утвердительно заметила я.

– Естественно, Астрова.

Я поморщилась.

– Не называй меня так.

– Как? – он вскинул брови. – Астрова? Почему?

– Ненавижу свою фамилию.

– С ума сошла? – засмеялся он. – Ты когда-нибудь видела астры?

Я неуверенно пожала плечами. Я плохо разбиралась в цветах.

– Чем-то похожи на ромашки, только разноцветные, – помог он мне.

– Прелесть. Даже не ромашки! – с сарказмом заметила я.

– Фамилия Ромашкова тебе бы не пошла. А Астрова... это вроде бы так... конкретно и четко, но при этом по-весеннему, – неожиданно закончил он.

– Хм. Конкретно и четко? По-весеннему? Разлогов, кто украл тебя и сдал на опыты инопланетянам?

Он усмехнулся.

– Мне кажется, у человека должно быть звучное имя. В детстве мы верили, что чем больше у тебя букв «р» в имени, тем большего ты должен добиться.

– Да, в детстве чего только не нарассказывают.

– Но я и сейчас верю в это. Звучное имя словно не дает тебе опуститься. Эти ножки у «р» заставляют тебя твердо стоять на земле, чтобы ни происходило.

 Это было неожиданно. Я поймала себя на мысли, что думаю о его словах.

– Это вроде как имя определяет, какой я должна стать? Значит, мое имя увереннее меня. Самой мне не кажется, что я стою на земле твердо. Наоборот, во всем сомневаюсь, – призналась я.

Мы замолчали, и в классе повисла тишина, которую мы оба заметили.

– От кого мы, кстати, прячемся? – спросил Данил, будто разгоняя эту тишину.

– Ты – не знаю, а я вообще-то решила не лезть в семейные разборки и не попадаться на глаза нашей паре года.

– Очень смешно, – отметил Разлогов. – И очень разумно. Ира в состоянии аффекта может многое.

– Тебе она не нравится, верно?

– А она должна мне нравиться?

– Просто мне интересно, то ли она сама по себе тебе не нравится, то ли потому, что она девушка Смотрова.

– Ты считаешь, я к любой его девушке буду так относиться? – с любопытством спросил он, даже не разозлившись по своему обыкновению.

– Не знаю. – Я знала, что захожу далеко, но эти мысли давно уже крутились в моей голове и мне было интересно высказать их ему вслух. Мне было будто интересно докопаться до настоящего Данила Разлогова, лучшего друга Смотрова. Особенно интересно, наверно, потому, что несмотря на свою болтливость, общительность и насмешливость, он был каким-то скрытным. Скрывал внутри себя больше, чем выдавал на поверхность. – И это твое отношение распространяется, как мне кажется, и на меня как на его сестру.

– Знаешь, Марта, я же вроде бы не давал повода так думать обо мне. Как о каком-то психе.

– Нет. – Я отвернулась и пошла по кабинету. – Но иногда мне кажется, что ты меня терпеть не можешь, потому что я его сестра и живу теперь с ним в одной квартире.

– Я... но это же бред, – наконец сказал он.

– Да, наверно. – Я немного обернулась. – Но предчувствия... редко обманывают.

– Марта...

– Ты так и не рассказал мне про газету. – Поспешно прервала его я. Не хочу я слышать липовые оправдания или очевидное вранье. И вообще не надо было мне ему все это говорить. Просто ни к чему.

Я знала точно, что его напрягает мое появление. Что раньше Смотров прислушивался только к нему, а сейчас появилась угроза и с моей стороны. Девушки приходят и уходят, а вот сестра никуда теперь не денется, она по определению может стать ближе лучшего друга.

Только это все было такой ерундой. Мы с Димой не были близки, мы не были друзьями. Не спорю, в последнее время наметился сильный прогресс в наших отношениях, но не больше.

Так что Разлогову было не о чем беспокоиться.

– Нечего особо рассказывать. Я редактор газеты уже второй год. – Будто нехотя сказал Данил.

– То есть ты хочешь стать журналистом, – сказала я. – Почему же ты не сказал об этом... ну тогда, помнишь, когда мы говорили о планах на будущее?

Он пожал плечами.

– А потому что я не знаю, хочу ли я этого.

– Как это? Значит, все это сейчас – просто так? – я обвела комнату рукой. – Временное увлечение?

Он усмехнулся.

– Ну давай же, Разлогов, я хочу понять.

– Скорее возможность узнать что-то об этом мире. И об окружающих. Мне нравится это. Люди, с которыми я знакомлюсь, и истории, которые они мне рассказывают. И когда начинаешь узнавать что-то новое, уже не можешь остановиться. Тебе постоянно хочется больше. – Взгляд Данила был серьезным.  – Наверно, я непонятно рассказываю.

– Да нет, – прошептала я. – Все ясно.

Можно найти дело, которое приносит тебе удовольствие, но это еще не гарантия того, что ты будешь им заниматься изо дня в день. Это не гарантия того, что ты сам добьешься в этом деле успеха. Это не  гарантия того, что оно будет приносить тебе удовлетворение и впредь. Да, я отлично понимала Данила. Ему нравилось это, но что дальше? Не всем выпадает счастье в 16-17 лет понять, чего они хотят от жизни.

Мы молчали, и Разлогов смотрел на меня как-то непривычно. Казалось, он подыскивает слова и хочет что-то сказать. Что-то, что еще не оформилось в цельные мысли.

– Ну, пожалуй, мне пора, – сказала я. – Дима и Ира уже давно ушли, вряд ли я теперь попадусь им на глаза.

Я двинулась к двери.

– Пока, Данил.

– Пока, Марта, – ровно сказал он.

Не знаю, почему, ведь для этого совершенно не было повода, но этот уход напомнил мне побег не меньше, чем тот, что я совершила, когда ворвалась сюда.

«Ладно», – повторяла я про себя, сбегая по ступенькам вниз и выходя из школы, – «ладно, Марта, это же просто Разлогов, легкомысленный дружок твоего брата. Чего ради ты так суетишься?»

Ответа не было и не было никого, кто мог бы мне подсказать его. Школьные ступеньки были пусты. С наступлением холодов компания Смотрова тусовалась возле школы не более получаса после уроков. Наверное зимой эти стояния прекратятся совсем. Но и сейчас пустота школьного двора казалась необычной.

Я поймала себя на мысли, что привыкла к течению моей новой школьной жизни, привыкла к своей новой школе и ее особенностям. Словно так было всегда.

Я завернула за угол школы,  но не успела пройти и трех шагов, как кто-то позвал меня по имени.

Звук этого голоса вмиг выдернул меня из равновесия и заставил зубы сжаться от злости и раздражения.

– Чего тебе, Белов?

– Я искал тебя. Хотел уже к твоему дому идти, но...

– Зачем? – прервала я его.

– Надо поговорить.

Мы едва сказали друг другу несколько слов, после того, как я врезала ему у актового зала, и никогда с нашего последнего свидания не оставались наедине. Поэтому сейчас его присутствие рядом заставляло озираться по сторонам и надеяться встретить кого-то из знакомых. Кого угодно.

– Кому надо? Мне – нет. – Я развернулась и двинулась по улице, ускоряя шаг.

– Пожалуйста, Марта. – Он поравнялся со мной и быстро пристроился к моему темпу. – Это очень важно.

– Ладно, говори. Я же не мешаю тебе это делать. Только не понимаю, почему надо подходить ко мне вот так, после занятий...

– Завтра суббота. Дискотека накануне выборов. А в понедельник уже выборы. Я бы не подошел, но... мы же встречались. Я хотел предупредить тебя, чтобы то, что произойдет, не было такой уж неожиданностью.

– Спешу напомнить тебе, Сашенька, что ты использовал меня, чтобы контролировать действия моего брата. О каких вообще отношениях ты говоришь?!

– Да, я знаю, я вел себя ужасно. – Белов взглянул на меня сбоку беспокойным взглядом. – И действительно сожалею о том, что сделал. Но ты нравишься мне, Марта. Ты совсем не похожа на своего брата.

– И что? Если я не похожа, значит, я хорошая, а он плохой? – процедила я, поражаясь человеческой наглости. – Проваливай, Белов! Пока еще один фингал не заработал.

– Я знаю, ты меня ненавидишь! И не прошу твоего прощения. Я не для этого подошел. Просто хотел предупредить именно тебя. Хоть ты и не веришь, что я правда не желаю тебе зла.

– В чем дело?! – Я хотела покончить с этим разговором как можно скорее. И, признаюсь честно, совсем немного, но мне стало интересно, чего же он от меня хочет.

– Ваш Разлогов – не совсем тот за кого себя выдает.

– Что? – меня будто по голове ударили  – я вздрогнула от неожиданности. Я остановилась, и Белов остановился тоже. Он тут же поспешил продолжить.

– В понедельник пройдут выборы. И в понедельник же выйдет школьная газета с именем президента, интервью с ним и большой текст про выборы.

– И?

– Школьная газета подчиняется школьному Совету. Имя президента уже известно, понимаешь? Разлогов его знает. Он приходил брать у меня интервью. Он и его газета пишет все, что скажет Совет. Все, что скажу я. Независимо от того, кто и как проголосует, президентом школы стану я. И это уже не обсуждается.

– Нет. Нет. Что за бредятина?!

– Ты мне не веришь?

– А с чего бы мне тебе верить, Белов? – прошипела я, наклонившись к нему.

– Справедливо. Но это действительно так. Мне просто жалко наблюдать за вашими попытками, за вашими искренними надеждами, в то время, как с вами находится человек, который знает всю правду.

– Но зачем ему это надо, Белов?! Это же глупость какая-то! Я имею в виду, что даже если и предположить, что он знает, что все это подстава и знает имя президента, зачем он с нами занимается этой кампанией и вообще участвует во всей этой затее!

– А вот это уже реально очень хороший вопрос, Марта. Может быть, его попросил Смотров и он  не смог отказать. А может быть... он просто проводит такой эксперимент: наблюдение за ходом выборов изнутри.

– Что?

– Я сам слышал, как они на планерке обсуждали, как лучше подать тему выборов в газете. Рассказать о предвыборной кампании будучи членом какой-нибудь команды.

– Ты врешь. По поводу всего. – Неуверенно протянула я.

– Хм. Не веришь – спроси у него.

– Я что, больная? Зачем мне это делать?

– Чтобы получить доказательства, что я тебе не вру.

Я смотрела в самоуверенное лицо Белова, не веря в то, что слышала. Если он врет, то почему так уверен, что я не проверю его слова, спросив Данила обо всем?

– Но... если ты не хочешь спрашивать его лично, есть возможность проверить мои слова наверняка, – осторожно сказал Саша.

– Каким же образом?

– А просто посмотреть в его редакторском компьютере в школе текст о выборах.

– Ты предлагаешь мне пробраться в редакцию? – не поверила я. – И как я должна это сделать? Кто мне даст ключ?

– Ну, предположим, с ключом я могу тебе помочь. Меня любят вахтерши. Я смогу их убедить.

Я скривилась.

– Любят. Ну кто бы сомневался.

– Решайся, Марта. Или ты будешь сомневаться или сделаешь это, чтобы получить доказательства, что он вас всех обманывал.

– Зачем ты закапываешь его сейчас, практически накануне выборов? Что тебе с этого? Что мы рассоримся с ним? Так кандидат Анька, а не он.

– Я же сказал тебе, почему я это делаю, Марта. Я просто хочу таким образом извиниться. Пусть и нельзя все вернуть назад, но... это мой способ искупить свою вину.

Я молчала, обдумывая его предложение. Я не верила ему, презирала его и считала просто амбициозным придурком, но ему удалось зародить во мне зерно сомнения, я понимала, что теперь только и буду думать о его словах и даже никаким образом не смогу проверить их.

– Так в этой газете, которая выйдет в понедельник, будет и этот материал, про нас? Про то, что такое выборы изнутри? – усмехнулась я.

– Вероятно. Вряд ли они будут тянуть дольше.

– Значит, я могу просто подождать выхода этого материала. И все.

– Да. А можешь проверить все прямо сейчас. Предотвратить выход материала.

– Пробравшись в кабинет редакции и в его компьютер?

– Это просто. Ключ я тебе достану. Ты откроешь дверь редакции, включишь компьютер и просто посмотришь в документах, с которыми он работает. Никаких тайных операций, просто один взгляд.

– И что потом, удалить этот материал?

– Ну зачем... у него может быть копия. Ты просто будешь знать и сможешь уговорить его не печатать этот текст. Ну, к примеру, через своего брата. Ведь кто знает, что там, в этом тексте. Не извратит ли он о вас информацию... Знаешь, мне все равно, как ты поступишь.  Но решать тебе. А сделать это можно завтра перед дискотекой. В школе будет мало народу, только одна смена... старшие классы не учатся, редакция будет закрыта.

– Все это так... мерзко, – прошептала я. – И подло – лезть в чужой компьютер и копаться в чужих документах.

– Он, конечно же, поступает совсем не подло. – Согласился Саша.

Я напряженно размышляла. В конце концов, я вряд ли что потеряю от того, что просто проверю. Но нельзя же накидываться на человека просто так, без всяких оснований. А так... я буду знать наверняка. Вдруг он правда в курсе всей этой выборной подоплеки?

Проклиная тот день, когда я придумала этот план с участием в выборах, я закрыла глаза и сказала:

– Значит, завтра перед дискотекой, да? Часа в три дня. Ты достанешь ключ, я зайду и просто посмотрю его комп. Включаю, открываю документы, смотрю, выключаю. Все просто.

– Все просто, – согласился Белов. – Ну что ж, до завтра, компаньон!

Я была так погружена в свои мысли, что даже не сразу осознала, что он сказал. А когда опомнилась, Белов уже удалялся от меня в сторону своего дома.

Глава 11. Марта

            Я поднималась на второй этаж школы, чувствуя себя так мерзко, как никогда в жизни. Я провела совершенно ужасную ночь, почти не сомкнув глаз. Все думала, правду сказал Белов или нет. Все размышляла и переваривала в голове возможные последствия моей своевольной вылазки.

Примчавшись вчера домой, я первым делом кинулась звонить Тёмке.

– Скажи, это правда, что школьная газета подчиняется вашему Совету?

– Ну... – Тёмка замялся. – Формально, да, но там не все так просто. То есть, как бы газета находится в подчинении и ее представитель всегда сидит на наших собраниях. Но пишут они все, что хотят и никто не запрещает им писать о том, что им нравится. Единственное, что они должны обязательно освящать все школьные события. В этом они не могут свернуть.

– То есть, они не подчиняются, а просто являются частью Совета? – уточнила Марта.

– Вот... здесь как раз и не все так просто.

– Почему?

– Ну... говорят, что газету контролирует Белов.

– Да ладно!

– Вообще Белов всегда отвечал за СМИ наши, это правда. И ходили слухи, что у него в газете свои связи – он же амбициозный, он власть себе через все сферы стремиться захватить, придурок! – в сердцах сказал Тёмка.

– Как он вообще может ее контролировать, если ты говоришь, что Совет ничего не может им запретить писать?

– Да не знаю, Марта. Мало ли есть способов? Ну, просить знакомых в газете писать больше материалов о нем-распрекрасном.

– Хм... Ты говоришь это все слухи?

– Слухи. Но какие-то уж больно уверенные. – Вздохнул юноша. – Да ну его, у нас все равно очень крутая предвыборная кампания и многие говорят, что мы круче Белова. Так что посмотрим еще, кто кого. А зачем тебе это?

– Да так... услышала кое-что. А ты не знаешь, может такое быть, что кто-то в Совете уже знает о том, что Белов победит?

– Как кто-то может это знать, если будет подсчет голосов?

– А кто будет считать?

– Один представитель Совета, один учитель...

– То есть, никакого подкупа?

– С этим все должно быть чисто. Да успокойся, что это, нервы предвыборные?

– Да, наверное, – невесело засмеялась я.

            Этот разговор и не подтвердил и не опроверг слов Белова. Возможно, что все его слова, что он уже точно будет президентом – это лажа и туфта. Но кто сказал, что Тёмка должен быть в курсе всех делишек Совета? Кто знает, сколько человек  из Совета на стороне Белова?

Так и не успокоенная этими сведениями, я проснулась злая и не выспавшаяся и еле дождалась того момента, когда можно будет начать собираться в школу. Смотров весь день не показывался из своей комнаты, пребывая в весьма мрачном настроении из-за ссоры с Селиверстовой. На вопросы он перестал отвечать еще вчера вечером и рявкал на нас с бабушкой ни за что ни про что.

В конце концов, бабушка попросила его убраться в его комнату и не портить настроение окружающим. Что Дима с превеликим удовольствием и сделал, хлопнув напоследок дверью.

            Теперь я стояла на пустынном втором этаже и как пенек смотрела на дверь редакции. Белов, как и обещал, открыл дверь кабинета, сказав, что закроет ее после моего ухода. Сам он не показывался здесь, чем очень меня радовал. Лишний раз лицезреть его физиономию не было никакого желания.

Помедлив, я дернула за ручку и дверь открылась. В кабинете было темно и пусто. Силуэты предметов угадывались по очертаниям, и пора бы уже было зайти внутрь и приступить к делу. Но я медлила.

Я вспомнила, как стояла в этом кабинете вчера, что лишь вчера я и узнала, что Разлогов был редактором газеты. Забавное время выбрал Белов, чтобы порадовать меня своими знаниями. Я вспомнила взгляд Данила, его слова о том, почему ему нравится быть редактором газеты. Это было так... по-настоящему и так не похоже на того Данила, которого я знала.

На того шутника, балагура, любящего подкалывать всех окружающих. Но как ни странно, его статус редактора газеты очень даже неплохо сочетался с образом, сложившимся в моей голове. Я вспомнила, как странно, будто пытаясь прочитать мои мысли, он смотрел на меня вчера, и тут до меня наконец полностью дошло, что же я делаю.

Зачем? Что даст мне эта подлость, которую я собиралась сделать? А ведь это была именно подлость. Неважно, были ли у Разлогова какие-то дурные мотивы, неважно, знал ли он, что все подтасовано на выборах, я не могла поверить, что лучший друг моего брата мог сделать такое. Какие бы отношения у меня ни были с обоими.

Нет. Я решительно закрыла дверь кабинета.

Если думать, что все предатели, то что за мир будет вокруг? Чем ты сам будешь лучше, если только совершая дурные поступки, ты сможешь доказать чьи-то дурные намерения?

Будь что будет.

Я обернулась, собираясь уйти, и тут же наткнулась на самого Данила.

Я ойкнула, наступив ему на ногу и потеряв равновесие, а он подхватил меня, придерживая.

– Марта! Что ты делаешь?

– А ты что?

– Я пришел дописать материал, – отпуская меня, любезно сказал Разлогов. – А ты, видимо, решила за мной следить? Или просто караулить возле редакции?

– Нет. Просто я мимо проходила.

– Интересно, куда это ты мимо проходила? У вас же нет сегодня уроков.

– Ну... мало ли какие у меня дела.

– О, – понимающе подхватил Разлогов. – Дела. Ну ладно, идите по своим делам дальше. Не буду вас задерживать.

– А я вас. – Сказала я и быстрым шагом направилась к лестнице. Тут до меня кое-что дошло, и я пошла еще быстрее, насколько это было возможно. Но я едва сбежала вниз на несколько ступенек, как услышала окрик Разлогова:

– Эй, а почему здесь...

Он начал открывать дверь ключом и понял, что она открыта.

Вот же черт!

Хорошо еще, что я действительно не стала заходить внутрь кабинета.

Уже пересекая холл первого этажа мне в голову пришла мысль: а что если Белов знал о появлении Данила в редакции сегодня? Что если он хотел меня подставить?

***

Данил

            Не прошло еще и часа от начала вечера, а я уже с тоской посматривал в сторону выхода. В ушах гремели зажигательные отбивки клубных мелодий, в глазах рябило от цветных импульсов светомузыки.

            Не то, чтобы я терпеть не мог дискотеки и все такое, но в последнее время я, скажем так, перестал видеть в них смысл. У меня не было упоенного восторга от них, как у восьмиклассников и девятиклассников, и я не горел желанием напиваться в туалетах, как это нередко делали одиннадцатиклассники. Так что было бы мое желание, меня бы сегодня здесь не было вообще.

            Но на этой дискотеке было обязательно присутствие всех, кто имел к выборам какое-то отношение. Лина-малина крутила собственные миксы и через каждые три песни восхваляла Игнатову, пока учителя не сделали ей замечания за ее предпочтения одному кандидату. Поболтав со знакомыми девчонками, я на некоторое время завис около Лины, затем оказался возле группы бешеных девятиклашек – одноклассников Марты. Сама она была здесь же – в самой гуще, хоть и не выглядела очень уж довольной. Раздумывая над тем, что же она делала сегодня днем в школе, я тут же оторвал взгляд от их компании, когда увидел приближающегося ко мне Смотрова.

– Почему у меня такое чувство, что все меня избегают? – поинтересовался он недовольно. Я искоса взглянул на него и вздохнул. Почему это всегда я должен выступать в роли гонца, несущего плохие вести? Риторический вопрос.

– Может быть, потому что тебя действительно все избегают?

– Это еще почему? – на лице друга застыла обиженная гримаса.

– Ммм... ты бы сам с собой не захотел разговаривать. Уж больно агрессивен.

– И вовсе нет.

– И вовсе да.

– Нет!

– Слушай, расстался бы ты с Селиверстовой, – пробормотал я, понимая, что невозможно вылечиться, не зная своего диагноза.

– Чего?!

– Вот и я о том же. С тобой совершенно невозможно в последнюю неделю разговаривать. Срываешься на всех ходишь...

Смотров фыркнул, но вопреки моим опасениям, не принялся крушить все вокруг.

– Не могу сейчас, – вдруг сказал он.

Наступила моя очередь изумляться.

– Это еще почему?

– Да вбила она себе в голову, что я в этих выборах участвую только из-за Игнатовой! Поэтому мы и ее не пригласили в нашу компанию.

– Мы ее не пригласили, потому что она стерва и толку от нее было бы чуть, – не удержался я.

– Я знаю, – неожиданно ответил он.

 Я не стал задавать ему очевидного вопроса, зачем же он начинал с ней встречаться, если всегда знал, какая она. Это было ни к чему. Селиверстова была популярна, она была в нашей компании, Димка в начале года сходил с ума, да и потом... никогда не узнаешь, что из себя представляет девушка на самом деле, пока не начинаешь с ней встречаться.

Господи, какая философски-психологическая мура лезет мне в голову! И уже не в первый раз, надо сказать.

– Так, ну и что будет, если вдруг ты ее бросишь? Какая разница когда? – поспешно сказал я, пока в голову не пришла очередная чушь.

– Ну если мы расстанемся сейчас, она закатит истерику и уж это точно повредит Игнатовой на выборах.

– Хм. А она права? – внезапно заинтересовался я.

– Ира?

– Ну да, по поводу Аньки.

Смотров повернулся ко мне, протянул с ехидством:

– Не строй из себя психолога, Разлогов! Найди себе лучше девушку, а!

– Отвали. – Беззлобно скривился я, и на этой ноте мы разошлись в разные стороны.

            Я покружил еще немного по залу, раздумывая, не стоит ли все-таки уйти, но что-то не давало мне покоя. Я сам не мог себе это объяснить. Наконец, я снова оказался возле класса Марты и увидел, как она выбирает из толпы.

            Я понял, что меня гложет. Ее странное дневное поведение. Да и вообще... как будто осталось что-то недосказанное в нашем последнем разговоре в редакции газеты.

В общем, не раздумывая над этим больше, я шагнул к ней навстречу и тут как по заказу началась медленная композиция.

– Мда... медляки еще в моде? Или это только в вашей школе? – услышав музыку, заметила она.

– Именно в нашей, миледи. Потанцуем? – я протянул ей руку.

– Ты умеешь танцевать, Разлогов? – усмехнулась она. – Или ты опять что-то скрываешь? Например, как ты всю жизнь занимался бальными танцами, но не уверен, стоит ли связывать с ними будущее...

– Марта, – я смеялся, кладя руки ей на талию. – Ну ты и наглая! Я тебе, можно сказать, секрет раскрыл, а ты...

– Тоже мне секрет, Данил. Секрет, который знает вся школа.

Не слушая ее, я притянул ее к себе ближе, так что наши взгляды тут же встретились.

– Впечатляет, – едва слышно заметила она. На некоторое время мы замолчали, двигаясь в кругу других танцующих пар.

– Знаешь, – наконец, сказала она, – я все время думаю о том мальчике, которого ты показывал мне. И о той учительнице. Которая сына потеряла. Я думала, откуда ты знаешь их истории. Ты ведь специально узнавал их, верно? Потому что тебе вообще нравятся истории людей?

– Не то, что специально, – наконец, сказал я, разлепив пересохшие губы. – Они вроде как стекаются ко мне со всех сторон. Таких историй много, и я притягиваю их как магнит. Наверное, это нормально. Когда ты варишься в этом котле, когда стремишься узнавать, люди видят твою заинтересованность и рассказывают эти истории сами. Я думаю, что каждому в определенный момент жизни надо выговориться. Только не всегда рядом есть тот, кто выслушает.

– Да. – Проговорила она так тихо, что я прочитал это слово по ее губам. – И я тоже сама рассказала тебе свою историю.

– Ну это же не плохо, правда? Я не побегу рассказывать ее направо и налево. Пока что, Марта Астрова, ты можешь мне доверять, – с широкой улыбкой сказал я.

– Доверять, – сказала она и, к моему удивлению, ее глаза налились слезами. Мы тут же резко остановились, но никто этого не заметил. Все были на своей волне.

– Эй, ты чего?

– Я... Нет. Ничего. – Она вдруг вырвалась из моих рук и побежала в сторону выхода.

На миг я остолбенел – это было неожиданно, но в следующую секунду рванул за ней. Народ вокруг не обращал внимание на то, что происходит. Медленная мелодия сменилась быстрой, и все вокруг задергались, толпа сгустилась ближе к центру зала. Я беспрепятственно вырвался в холл и закрыл за собой дверь.

Марта сидела на лавочке, но, увидев меня, тут же вскочила. Слез в ее глазах больше не было.

– Что это было? Что с тобой?

– Ничего. Тебе показалось.

Я фыркнул.

– Мне не показалось, Марта, но скажи сразу, если ты хочешь сделать вид, что я ничего не видел. Я буду знать, какой линии поведения придерживаться.

– Вот вечно ты со своими вывертами! – огрызнулась она.

– Ладно, – я махнул рукой. – Ты не в настроении, так что лучше я пойду.