Текст книги "Я отвечаю за все (СИ)"

Автор книги: Даша Полукарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 8. Марта

            Тяготившее меня ощущение неправильности испарилось на следующий день. Все встало на свои места, и я вдруг вспомнила, почему еще неделю назад считала, что оказалась на дне.

На этой неделе по школе дежурил класс Смотрова. Это значило, что они помогают в столовой, дают звонки на уроки, включают музыку на переменах, следят за порядком в коридорах и отмечают отсутствующих по классам.

Мои одноклассники все еще дулись на меня из-за отношений с Беловым, поэтому все свободное от уроков время я проводила с Анькой, которая, похоже, считала, что должна меня оберегать. Я ходила за ней по этажам, пока она собирала сведения об отсутствующих, которые не успела собрать на уроке, и мимоходом пересказывала ей сюжет «Великого Гэтсби», который она не читала и не успела посмотреть в кино.

Аня зашла и в класс Белова, но его там не оказалось, как и его компашки, разумеется. Мы продолжили ходить по классам и болтать, но мысли мои унеслись далеко. Анька не трогала меня, просто шла рядом, и внезапно мы обе услышали крики и девчоночий визг. Аня сорвалась на звук, я не отставала. Это мальчишки-шестиклассники подрались из-за какой-то ерунды, а девочки подняли крик. Мы быстро разогнали их, пригрозив вызовом к директору, и они разлетелись, как сухие листья по асфальту. Когда в коридоре стало тихо, я осознала, что мы находимся прямо рядом с актовым залом – любимым местом встреч компании Белова.

– Слушай, зайду-ка я посмотрю – здесь они или нет, – сказала я Ане. – Нет, конечно, вряд ли они здесь будут собираться посреди дня, но в классе же их нет!

Анька, ворча, отправилась следом за мной. Мы хотели уже повернуть назад, когда увидели, что дверь актового зала и правда открыта. Оттуда слышались голоса.

Я боролась между желанием зайти и поговорить с Беловым и нежеланием видеть его компанию. Неожиданно я услышала Сашин голос и замерла.

– Они перенесли собрание на понедельник. На нем должны были представить всех кандидатов, а теперь оно почему-то откладывается. – Расстроенно говорил Белов.

– И предвыборная кампания соответственно тоже. И выборы.

– Без Смотрова тут явно не обошлось.

– Да хватит вам! – резко заметил Саша. – Не все же вертится вокруг него!

Я была согласна с ним и даже с благодарностью кивнула про себя, однако через пару секунд все мысли просто начисто выскочили из моей головы.

– Когда мы затевали все это, мы думали, что у нас будет больше информации! – Ага, Вика подключилась к обсуждению.

– Что ты на меня смотришь? То есть это я виноват, что у нас нет этой информации?! – возмутился Белов.

– А может, и да. Или ты забыл, зачем начал встречаться с этой Астровой? Забыл?! Так я тебе напомню сейчас!

– Вик, угомонись, – попросил какой-то мальчик. Голос я не узнала. Руки мои похолодели, и я оперлась о стену, чтобы удержаться на месте.

– А что?! Он начал с ней встречаться, чтобы она снабжала нас инфой, а вместо этого он обо всем забыл и просто шляется с ней по кафешкам и паркам!

– Для того, чтобы она с нами делилась, не надо было вчера гнать на нее из-за кандидата от класса Смотрова. Я исправляю ваши же косяки, Викуля!

– Ой, да кто-то кажется просто ревнует, Саш, – произнес размеренный до тошноты голос Игоря.

– Кажется, ты подозреваешь меня в чем-то, Викуша? – не обращая на него внимания сказал Белов. – Думаешь, я обо всем забыл из-за этой девчонки?! Думаешь, я забыл о том, о чем мечтал несколько лет, находясь в этом дурацком школьном Совете? А ты сама-то не забыла, что это я предложил этот план с Астровой? Я, а не ты! Я собрал вас здесь и надеялся, что вы будете поддерживать меня во всем.

Кажется, Вика окончательно закрыла рот. В зале воцарилась оглушительная тишина. Никто больше не осмеливался сказать ни слова.

– Саш, успокойся. Ты же знаешь, мы все по-прежнему за тебя, – произнес голос Артура.

Они еще немного помолчали.

– Ладно, перемена заканчивается. Пошли, после уроков все обсудим. А вы пока думайте, что можно при Астровой говорить, а что нет.

Раздались шаги, и я почувствовала, как Анины руки тянут меня куда-то. Я уже готова была подчиниться, но вдруг опомнилась.

– Нет, – четко сказала я и выпустила ее руку. – Подожди.

– Ты что, они же увидят нас!

– Пусть.

Я вмиг будто стала старше Ани Игнатовой и чувствовала себя на голову выше. Внутри меня все дрожало и колени подгибались от страха, но я уже не смогла бы повернуть, даже если бы захотела. Вот дверь открылась и начали появляться его друзья. Все они с удивлением замирали, когда видели меня. Когда из актового зала вышел Саша, все молчали.

Он вмиг все понял – видимо, мое лицо стало красноречивым сообщением. Он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но я не стала ждать слов. Неожиданно для самой себя я размахнулась и врезала ему кулаком в скулу. Я метила в нос, надеясь подпортить красивое лицо, но и скула оказалась вполне кстати.

Белов охнул, а все вдруг разом загомонили, как будто им включили звук.

– Спятила? – заорал Белов, держась за свое драгоценное лицо и глядя на меня сумасшедшими глазами.

– Ты еще за это ответишь, – брякнула Вика, но я не удостоила ее взглядом.

Я все еще смотрела на Белова.

– Мы расстаемся, – сказала я. – Надеюсь, это понятно?

Анька потянула меня за руку и, оставив ошарашенных «Бэшек» над их причитающим командиром, мы покинули сие благородное собрание.

***

            На урок я безнадежно опоздала. Я сидела в столовой, и Анька перевязывала мне руку принесенным из аптечки бинтом. Какое-то время я еще сопротивлялась, но костяшки пальцев были разбиты, что было странно, ведь я ударила Белова всего один раз.

– Скажи что-нибудь, – неожиданно попросила я Аню.

– Что, например? – Игнатова подняла на меня глаза.

– Ну не знаю, что-нибудь позитивное.

– Марта, ты все сделала правильно. Не знаю, хватило бы у меня смелости засветить парню в лицо кулаком. – она пожала плечами, и я опустила взгляд на свою руку.

– Не знаю, что на меня нашло. Адреналин выплеснулся.

– С тобой опасно связываться, – с улыбкой сказала она. – Теперь у Белова будет нехилый синячище. Ты станешь звездой.

– Или меня выставят из школы, – невесело усмехнулась я. – Ань, я прошу, никому ничего не рассказывай. Никому.

– Но почему?! Если все узнают, что он...

– Не хочу, чтобы ходили разговоры. Вот и все.

Аня медленно выдохнула. Кажется, она была не согласна со мной.

Я откинулась на спинку стула. Вокруг суетились десятиклассники, накрывающие на столы, никто не обращал внимания на меня – только может на Аньку. Меня охватила жуткая апатия

– Пойдешь на следующий урок?

– Пойду сейчас домой. – сказала я. – Пожалуйста, помоги выйти из школы.

Она вздохнула.

– Ладно. Только иди домой.

– А куда еще я могу пойти?

У меня и правда не было и мысли о побеге и скитаниях по улицам.

– Я в полном порядке, – уверила я Игнатову, когда уходила.

Но вероятно это было не так, потому что не найдя ключей от квартиры на лестничной площадке, я глупо заплакала, чувствуя себя пятилетним ребенком.

Димка мог спать и особенно жалко было будить его сейчас. Но я не успела об этом подумать, потому что через минуту дверь нашей квартиры открылась, и на пороге стоял Смотров, исхудавший и встрепанный.

Увидев его, я хотела успокоиться, но вместо этого заплакала снова и повисла у него на шее.

– Мне звонила Аня, – тихо сказал он. Кажется, он совсем не удивился.

Все когда-нибудь заканчивается, и мои слезы иссякли тоже. Но мне пришлось в общих красках рассказать Диме про то, что случилось. Точнее, даже не так. Рассказать пришлось про большую часть того, что произошло, исключая мой неудачно проехавшийся по лицу Белова кулак.

Он был очень зол и орал на меня, видимо, пытаясь таким образом отвлечь и успокоить. Он хотел тут же бежать и мстить, и так бы и сделал, если бы я не напомнила ему, что ему еще нельзя выходить из квартиры, так как он все еще был болен. В доказательство серьезности своих намерений, я собрала все ключи от квартиры, которые у нас были, и спрятала их у себя в комнате.

Когда мы наконец успокоились, а эмоции улеглись, за окном уже наступил вечер. Ради разнообразия мы не стали расходиться по своим комнатам. Димка чувствовал себя вполне сносно и потому ходил за мной хвостом по квартире, вешая какую-то лапшу на уши. В итоге мы остановили свой выбор на зале, и упали вместе на диван, включив с флешки «Нового человека-паука». Я чувствовала себя выжатым лимоном, в голове было пусто, а на душе тяжело.

Единственное, что я ощущала совершенно ясно – это плечо своего брата рядом с моим.

– Предупреждаю, что не буду смотреть слезливые романтические комедии, – заметил он, перед тем, как мы уселись.

Я закатила глаза.

– И слава Богу! Твоего нытья я не выдержу.

– Эй, детка, – сказал он, как в американских фильмах, – миллион девушек на планете отдали бы все на свете, чтобы просто сидеть со мной рядом.

– О да, о большем я и не прошу. Ты, конечно, сногсшибательный парень, хоть и сидишь на таблетках.

Он начал кашлять.

– А кто-то со стороны может тебя неправильно понять.

Я оглянулась.

– Ты видишь тут кого-то еще?

Бабушка звонила каждый день, спрашивала, как у нас дела, хватает ли нам денег, чем мы питаемся, не прогуливаем ли школу... Мы разговаривали с ней по очереди, но чаще всего говорила я – ведь по Диминому голосу легко было угадать, что он болеет, а об этом мы ей не стали сообщать. Бабушки они такие – еще приедет раньше времени, будет ставить банки и причитать над душой! Никому из нас этого вовсе не хотелось.

Она должна была приехать в начале следующей недели – ее сестру обещали скоро выписать – и мы пользовались последней неделей свободы.

Если это, конечно, можно назвать именно так.

На последних кадрах я уснула и проснулась только тогда, когда Дима попытался укрыть меня пледом.

– Я пойду лягу, – сказала я,  чувствуя, что усну быстро и надеясь проспать без сновидений как можно дольше. Но это были ложные надежды. Ровно через три часа тридцать шесть минут я проснулась от собственного крика.

Мои ночные кошмары снова вернулись.

Я сделала глубокий вдох и выдохнула. Затем медленно досчитала до десяти и обратно. Но не помогло. Паника била скрюченным пальцем прямо в запястье и горло и не желала отпускать.

А потом дверь открылась и на пороге показался Смотров со стаканом воды.

Я сжала зубы.

– Я же просила делать вид, что не слышишь.

– А мне вдруг стало наплевать, – сказал он, включил лампу на столе и сел на стул рядом.

Я прикрыла глаза ладонью.

– Так и будешь здесь сидеть?

– Да. Буду здесь, пока ты не уснешь.

– У тебя есть температура?

– Заткнись, Марта! – вдруг вспылил он. – Со мной все нормально. Это ты вечно попадаешь в какие-то неприятности!

Я нехорошо засмеялась.

– Ах, это так теперь называется?

 – У тебя костяшки пальцев разбиты. Бить надо аккуратнее.

Я не ответила.

– И вообще, мне страшно представить, обо что ты их разбила.

– Я всего один раз его ударила. И считаю, что досталось ему мало. Это я предупреждаю на случай, если кто-то мне будет говорить, что я была неправа.

– Я не собираюсь тебе говорить, что ты неправа. – Он наклонился ко мне. – А теперь сделай одолжение, выпей свою воду и замолчи.

Я посмотрела на него с опаской.

– Что ты будешь делать?

– Применять свою собственную терапию.

Только сейчас я заметила, что на коленях у него лежит плотная оранжевая книжка небольшого размера.

– Только не говори, что это...

– Да. И я вроде попросил тебя замолчать.

Я повернула голову и уставилась в потолок. У меня не было слов.

Это был сборник итальянских сказок «Три апельсина» – книжка, которую читали нам родители в детстве. До того, как развелись, стали жить отдельно и поделили нас.

Я не видела ее много лет. Она отошла Диме автоматически, как старшему.

– Ну что ж. Начнем с одной из моих любимых и самых длинных. «Три сказки попугая».

Он откашлялся и правда начал читать:

– «Все, о чем здесь рассказывается, случилось в давние времена. А в те времена было так...»

Я закрыла глаза. Постепенно голос Димы стал становиться глуше, пока вместе со светом лампы  не потух совсем.

***

            На следующий день я второй раз за две недели не пошла в школу.

Кто-то мог бы сказать, что это трусость, но мне было плевать. Я просто не хотела там быть и понимала, что мне нужна какая-то встряска. Только вот какая, было пока непонятно.

Ближе к вечеру к нам заглянула Анька, горящая праведным гневом.

– Ты должна наоборот ходить в школу и учиться, а не валяться, думая, что все проблемы рассосутся сами собой.

– Какие проблемы, мамочка? – возмутилась я. – У меня нет проблем.

– Все, у кого есть проблемы, говорят, что у них нет проблем, – вставил Дима, шедший мимо зала в кухню.

Я только закатила глаза.

Аня Игнатова вздохнула.

– Хорошо. Вставай, мы идем на вечеринку.

– Куда? – едва не поперхнулась я.

– У Разлогова родители уехали. Он живет частном доме и каждый раз, когда они уезжают, он закатывает грандиозную вечеринку. Пошли, тебе понравится. Старшеклассники, танцы, познакомишься с кем-нибудь!

– Да не хочу я ни с кем знакомиться! – буркнула я.

– Игнатова, что-то я не помню, чтобы ты сама часто ходила на все эти вечеринки. Ты же называла их сборищем для любителей американских подростковых комедий, – всунулся Дима в комнату.

Аня легкомысленно пожала плечами.

– Ну, иногда такие вечеринки очень кстати.

– Вот Данил удивится! – с забавным выражением на лице заметил Смотров.

– Ох, из-за Разлогова мне как-то и не хочется туда идти, – вставила я. – Он меня выгонит без тебя.

– Не выгонит! – сказал Дима строго. – Нет, знаешь, я думаю, это хорошая идея. Пойдешь вместо меня. Мне там пока делать нечего все равно. А там всегда полно народа и легко затеряться.

Я застонала. Очень-очень-очень громко застонала, показывая свое недовольство. Но выбора у меня не было. Да и вообще, может быть, они были правы и стоило немного проветриться, вместо того, чтобы кутаться в свои дурацкие мысли?

– Я позвоню Разлогову, скажу, что вы придете, – безмятежно заявил мой братец.

...На пороге к дому я поняла, что начала немного нервничать, даже сама не знаю почему. Ну подумаешь, побудем на этой самодельной вечеринке какое-то время! В конце концов, со мной будет Анька.

Семья Разлогова жила в собственном, далеко не маленьком доме. Два жилых этажа и чердак на третьем. Первый этаж опоясывала  широкая веранда, за домом находился двор – садовый участок, беседка, деревья.

– А вот и наши дамы! – протянул Данил, выглянувший на веранду в тот момент, когда мы поднялись по ступенькам. – Дмитрий сообщил, что вы идете.

Взгляд его был еще более насмешливым, чем обычно и не отрывался от меня. Впрочем, тут же стало понятно, что его так развлекло.

– Представь, Ань, – обратился он к однокласснице, как будто это ее сегодня не было в школе, – Белов тут щеголял весь день с синячищем на скуле. Замазать его ему не удалось, хотя он, видимо, пытался. Мы-то думали, что это он Марту защищал от бандита в темном переулке, но тут сорока на хвосте принесла, что они расстались! Вот интересно, откуда же у Белова синяк?..

Я спокойно смотрела на него.

– Все? Высказался?

– То есть ты знаешь, но молчишь?

– А с каких пор мы с тобой лучшие друзья?

– Я...

– Так, Разлогов, заканчивай! Я замерзла!  – бесцеремонно прервала его Анька. – Можно мы  в дом войдем?

Из дома слышалась громкая музыка. Внутри собралось не меньше сорока человек, которые смеялись, болтали, перемещались в казалось бы хаотичном порядке из комнаты в комнату, играли в «Мафию». Все лица были знакомыми – из нашей школы.

– Ну что ж, – подытожила Аня. – все не так плохо, как я думала.

– Ты никогда не была здесь? – изумилась я.

– Была. Но давно.

– Да, госпожа Игнатова, нечастый гость на этом презренном мероприятии, – сказал услышавший нас Данил.

Они скорчили друг другу рожи, и Аня увела меня вглубь дома. Повсюду встречались знакомые лица. Знакомые, в основном, только внешне, потому что особо я никого еще не знала. Неожиданно в толпе мне попался мой одноклассник Стрелин, который бросился ко мне с радостью найденного щенка.

Как оказалось, уже многие знали про наше с Беловым расставание. Вот и Сережа был откуда-то в курсе. Он все требовал подробностей, а я смеялась, делая вид, что мне все равно. Я так привыкла делать вид, что уже почти верила в свое вранье. Рассказав последние новости из класса, Стрелин потащил меня к знакомой компашке играть в ассоциации, и я даже начала веселиться, изображая креветку, упавшую грушу и половину крокодила. Во время игры я познакомилась с парочкой ребят из нашей параллели, и все это было очень естественно. Никто не разговаривал про выборы, про мое родство со Смотровым или  мои отношения с Беловым.

А затем Аню вызвали домой и  все резко испортилось.

– Звонила мама. Она едет встречать папу в аэропорт и просит меня посидеть с братом, – сказала она немного виновато. – Хочешь, я тебе провожу или ты еще останешься?

Я бросила взгляд на Стрелина, который устроил вокруг себя дикие танцы, и почему-то ответила иначе, чем собиралась:

– Я останусь. Потом сама доберусь – здесь же недалеко.

– Ладно, – Аня была слегка удивлена, как будто ждала, что я тут же побегу домой. Но она была права. Еще несколько мгновений назад я собиралась сказать, что ухожу с ней.

Она убежала, а потом произошло второе неприятное событие.

Сначала компании, в которой мы играли в ассоциации, надоело играть. Тогда Стрелин потребовал включить музыку погромче, и все начали танцевать. Они втянули в середину комнаты и меня. А затем я врезалась в кого-то спиной. Обернулась, чтобы извиниться, и увидела Вику – подружку Саши Белова, которая так враждебно всегда была ко мне настроена.

– А вот и Астрова, – недовольным голосом сказала она. – И не стыдно здесь тебе здесь появляться?

– А Белову видимо стыдно, раз его здесь нет? – по привычке огрызнулась я. На самом деле внутри у меня все дрожало и мерзкое чувство опустошения снова разлилось внутри.

            А вокруг нас танцы продолжались и никто, кроме Стрелина, который бесился рядом со мной, не заметил произошедшего.

            Но лучше бы я промолчала! Вику тут же понесло, и она попыталась меня оскорбить, пока не вмешался Стрелин, который тут же попросил ее заткнуться. Тут же откуда ни возьмись, появились Викины одноклассники, которые решили начать игру на публику. Пока словесная перебранка не вышла за пределы разумного, в дело решил вмешаться хозяин дома. Данил оказался рядом с нами в центре и начал выяснять, что случилось.

            К тому моменту, когда Вика завела, что «если бы не Марта Астрова, никаких конфликтов не было бы», я уже выбралась из толпы. Я хотела уйти сразу же, но, оказавшись в прихожей возле переполненной вешалки, вспомнила, что нашу верхнюю одежду убирал Разлогов, сказав, что оставит в своей комнате. Разлогов был слишком занят, выслушивая речь о моих грехах, и мне ничего не оставалось, как пойти наверх самой.

            Все были заняты и никто не заметил моего ухода. Никто даже не следил за тем, как я поднимаюсь по лестнице. В доме была туча народа, большая часть танцевала, но были и те, кто, разбившись на пары-тройки, разбрелись по дому.

            Первая дверь на втором этаже привела меня к родительской, судя по всему, спальне, и целующейся парочке. Я быстро захлопнула дверь, пока меня не заметили, пересекла коридор и открыла следующую дверь.

            Вот здесь я похоже угадала.

Это была довольно-таки большая комната в теплых зелено-коричневых тонах. Полки с книжками, навороченный компьютер на столе, забитом всякой мелочевкой, фотографии на стенах, диски, шкаф, кровать, застеленная зеленым покрывалом, маленький телевизор пристроился на тумбочке, а в углу неожиданно обнаружились синтезатор и гитара.

Забыв обо всем, я взяла гитару в руки, и тут дверь за спиной распахнулась.

– А, вот ты где, – произнес Данил. – А я тебя искал.

– Прости, я искала свое пальто... – протянула я, не выпуская гитару, и неожиданно перебила саму себя: – я не знала, что ты играешь.

– Играл. – Признался он. – Ходил в музыкальную школу.

– Правда?!

Он помедлил на пороге, словно хотел сказать что-то еще, а затем сел за синтезатор.

– Не веришь? – лукаво осведомился он и ловко пробежался пальцами по клавишам. – Эх, что бы такое простенькое... О, вот эту я люблю.

Прозвучали первые аккорды, и я вдруг узнала песню.

– «Вот и мне, как всегда, повезло

Лепестки по краям обожгло», – пропела я тихонько, подстраиваясь под ритм.

– О, – выдохнул Разлогов, не останавливаясь. – А дальше?

«Я подсолнух

Назло.

Если кто-то сомнет – подымусь

И до солнца опять дотянусь

Повезло.

Я подсолнух

Назло».

– Неплохо, Марта Астрова, – сказал Данил и выключил синтезатор. – Димка не врал, у тебя правда хороший голос.

– Спасибо, – я пожала плечами. – Я это знаю.

– Тогда почему же ты...

– Что? – я вскинула брови.

– Ничего. – Он снова не договорил, и я покачала головой.

– Как там конфликт внизу?

– Разрешился уходом друзей твоего Белова.

– Правда? – удивилась я и тут же оборвала себя. – Он не мой!

Он помолчал.

– Скажи честно, это же ты врезала ему?

– Почему всех так это интересует? – ответила я вопросом на вопрос. – Да. Я.

Он рассмеялся.

– Это достойное расставание, Астрова.

– Ты забыл сказать, что особенно оно достойное для отношений, которые длились 4 дня.

– Я не забыл. Приберег это для шуток, – он улыбнулся. – И все равно, это очень правильно было. Я не ожидал, что ты сможешь так.

Я посмотрела на него внимательно.

– То есть Димка тебе все рассказал?

Он пожал плечами.

– Мы лучшие друзья.

Я закатила глаза.

– Прекрасно. Теперь все будут в курсе.

– Я никому не скажу. Но для такого, как он, это было еще очень слабое наказание. Надо было просто всем рассказать, что он задумал. Тогда за него не стали бы даже голосовать на выборах.

– Ох! – я поморщилась. – Все об этих выборах, как будто на них свет клином сошелся! Пусть делает, что хочет.

– Да, Марта... – Данил взглянул на меня немного виновато. – Хотел тебе рассказать.

– Что?

– Он ведь из-за меня прокололся.

– Что?

– Белов. Он занервничал и начал странно себя вести, когда я раздал листовки, что от нашего класса тоже будет кандидат, да?

– Да... – осторожно сказала я.

– Так вот. У нас... нет никакого кандидата. Мы сделали это, только чтобы Белов впал в панику.

Несколько мгновений я осмысливала то, что он мне сказал, не веря своим ушам.

– Что? – спросила я, чувствуя, что мне не хватает воздуха. – Ты все подстроил?

– Что – все? В сущности, я лишь показал, что Белов – не совсем положительный герой. Я не делал его подлецом. Он сам такой и есть.

– О, спасибо! – едко ответила я, – Без тебя я бы вряд ли осознала, какой он кретин! Спасибо за то, что влез во все это – я же тебя об этом просила!

– Марта...

– Отстань. – Я нашла свое пальто на кровати и двинулась к выходу.

– Давай я тебя провожу! Меня Анька просила...

– Не утруждай себя. Я сама!

            Я захлопнула дверь у Разлогова перед носом и сбежала. Внизу все еще продолжалась вечеринка, но народу стало меньше. Я скатилась по ступенькам и ушла раньше, чем меня увидели.

            Я не знала, почему так злюсь, почему меня колотит – ведь, по сути, Данил был прав, и Белов был кретином и до того, как компания Смотрова прошлась по этажу с афишами. Но я поняла одно – я устала от всеобщего вмешательства в мою жизнь, как будто я была нерадивым щенком, которого всех тянет воспитывать. Поэтому по приходе домой я даже не стала разговаривать со Смотровым, ведь он был главным зачинщиком моего перевоспитания.

            С утра в школе все обсуждали прошедший у Разлогова вечер. Никто не упомянул небольшой конфликт, разгоревшийся из-за одноклассников Белова, ведь практически никто не был в курсе. Я представляю, какой грязью они между собой поливали меня, но выносить на всеобщее обсуждение они это, разумеется не хотели – ведь тогда бы пришлось рассказать всем подробности идеи Белова.

            Мои размышления на уроке истории были прерваны быстрым стуком в дверь. По школе все еще дежурил Анин класс, поэтому я не удивилась, увидев Селиверстову, собирающую сведения об отсутствующих.

– Извините, – протянула она и взглянула на меня с плохо скрываемым превосходством. – Марту Астрову немедленно вызывают к директору.

Глаза ее горели праведным огнем. Она явно смаковала каждое произносимое слово.

Все в классе и учительница в том числе взглянули на меня.

– Ну, пошла жара! – вполголоса произнес Стрелин, и все засмеялись.

Я встала и направилась к двери.

– Сопровождать не буду, – буркнула Ирина, когда я выходила из класса. – Надеюсь, найдешь дорогу сама!

Я пожала плечами и ушла.

Коридор был пуст. Все сидели на уроках. В некоторых кабинетах дверь была открыта и оттуда слышалась речь учителей. Кто-то рассказывал новый материал, кто-то ругал подопечных за проделки, кто-то поправлял ошибки ученика, стоявшего у доски. По дороге я мельком заглядывала в некоторые открытые классы и смотрела на учеников, что они делают, о чем думают, и сколько из сидящих думает об учебе. Но сколько бы я ни рассматривала их всех, я не могла избавиться от мыслей, зачем я понадобилась директору.

Может быть, вопреки моей уверенности, Белов все-таки донес, что я ему врезала?

Или меня хотят спросить о Димином долгом отсутствии? Но он ведь, болеет, у нас есть справка и все такое...

Так и не придумав, я остановилась перед приемной, не решаясь войти.

Но и не потребовалось. Меня схватили за руку и я испуганно обернулась.

Это оказался Разлогов.

– Отпусти, меня к директору вызывали.

– Не вызывали.

– Откуда ты знаешь?

– Это я попросил привести тебя.

– Попросил?!

Я всплеснула руками и почувствовала, что потеряла дар речи.