Текст книги "Я отвечаю за все (СИ)"

Автор книги: Даша Полукарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 9. Данил

            Она всплеснула руками, как будто у  нее уже не хватало слов, чтобы выразить все свои эмоции. Я ожидал, что она может меня ударить – у этой девчонки хватило бы на это наглости. Но она просто скрестила руки на груди и мрачно заявила:

– Ну ладно, что ты задумал? Придумываешь, как бы еще мне жизнь испортить?

– Я не порчу тебе жизнь! – возмутился я. – Или ты думаешь, что мир вращается вокруг тебя одной?

– Все, с меня хватит, – она развернулась и пошла от меня по коридору прочь. Я устремился за ней.

– Предпочтешь вернуться на скучный урок, вместо того, чтобы узнать, зачем я вообще все это провернул?

– На уроке не так уж и скучно, – не оборачиваясь, заметила она.

– Ну да, точно. И ты хоть знаешь, что у вас за предмет?

– Не надо корчить из себя самого умного.

– Я даже не пытался. Просто я и есть умный, – со всей серьезностью, на какую был способен, сказал я.

Я повторял про себя, что делал это только ради Смотрова. Ну и немножко потому, что мне и правда было стыдно за наш спектакль. Хотя... ради справедливости стоило сказать, что Белов заслужил все это, а я просто ускорил ее понимание, что он совсем не так прекрасен, как ей казалось. Просто противно было смотреть на ее розовые очки и на его самодовольство!

Ладно... Я решительно ухватился за руку Марты и потянул девушку на себя, не давая свернуть в коридор. Вместо этого я прошел к лестнице и решительно начал спускаться вниз.

– Куда ты меня тащишь?! – возмутилась она.

– В столовую. Сейчас как раз должны привести первоклашек на завтрак.

– Что? Зачем мы идем смотреть на первоклашек? Или ты меня заставишь им накрывать?

Я закатил глаза. Она откусила бы мне руку, если бы я просто показал ей палец.

– Идем.

В столовой суетились мои одноклассники. Они проталкивали тележку между рядов, доставали оттуда порции и по одной выставляли на столы, где уже суетились первоклассники.

Возле одной из тележек стояла Селиверстова, которая пронзила нас взглядом. Я вспомнил, что так и не сказал ей, что Марту вызывал вовсе не директор, а я.

– Пойдем сядем, – протянул я. Она, все еще не понимая, зачем я ее приволок, послушно уселась за один из незанятых столов и положила подбородок на ладонь.

Первоклассники  разбирали стаканы с компотом, стоящим посреди стола. Они были такими маленькими, каким я, как мне кажется, никогда не переступал порог школы. Или с каждым годом они становятся все меньше или...

– Или ты становишься все больше, – сказала Марта. Я и не заметил, как заговорил вслух.

– В детстве все воспринимается иначе, – я пожал плечами.

В этот момент на наших глазах один из мальчишек взял два компота, лишив таким образом напитка одноклассника, сидящего напротив.

– Отдай! – сказал он.

– Ага. Щас. – Мальчишка сделал по глотку из каждого стакана.

– Ну хватит! – он потянулся за своим стаканом и в этот момент другой мальчик стащил его порцию. Тот даже не заметил.

– Эй! – через мгновение возмутился он, – где моя порция?

Я решительно встал и подошел к столу.

– Балуемся?!

Весь стол резко замолчал, только хулиганистый мальчик, взявший два стакана сразу, заявил:

– А ты вообще кто?

Я усмехнулся.

– Обещаю, ты меня надолго запомнишь. Как и я тебя. Ты сейчас возвращаешь стакан с компотом, а твой приятель отдает порцию. И если я еще хоть раз узнаю, что вы над ним издеваетесь, ты забудешь слово «веселье» надолго. Это я могу обещать. А если еще раз попробуете отнять еду, сами будете оставаться без обеда. И родители ваши мне только помогут в этом.

Хулиган замолчал. Еда и компот вернулись очень быстро. Первоклашки снова принялись за еду.

– Не забывайте, что я за вами слежу.

В доказательство своих слов я вернулся к своему месту. Теперь они запомнили, что я сижу рядом, и стали тихи, как мышки.

Марта пораженно смотрела на меня.

– Запомнила этого мальчика? Не хулигана, а того, над которым издевались?

Она кивнула.

– Его зовут Миша Кононов. В этом году в начале сентября его родители разбились на машине. Он сейчас живет у своей тетки, которой едва ли исполнилось 25.

– Откуда ты это знаешь?

– Знаю. – Я не собирался так быстро раскалываться или раскрывать свои источники. К тому же, сейчас это было не так уж и важно.

– Но как же он... живет? – почему-то шепотом спросила она.

Я пожал плечами.

– Вот так и живет. Приспосабливается.

Мы одновременно взглянули на мальчишку. Он ничем не отличался от своих сверстников, может быть, только был чуточку серьезнее.

Я встал.

– Ладно, пойдем дальше.

– Дальше? – поинтересовалась она. Кажется, вырываться больше не будет.

– Да. Если повезет...

Мы молча вышли из столовой. Я знал, куда шел. Мне нужно было только немного везения, и оно у меня оказалось. На втором этаже, куда мы поднялись, одна из дверей класса была открыта. Выйдя с лестницы, я сказал:

– Сейчас мы пройдем мимо, а ты посмотри на учительницу.

Как только мы приблизились на достаточно расстояние, до нас донесся смех. Смеялась учительница, через мгновение ее смех подхватили и ученики. Мы прошли мимо и встали у окна так, чтобы нас не было видно.

– Костров, ты серьезно подумай о карьере мима! – сказала она, и все засмеялись снова.

– Это Алла Альбертовна. – Вполголоса сказал я. – В нашей школе ее обожают абсолютно все. Она ведет алгебру и геометрию. В прошлом году ее сын – студент-первокурсник – выпал из окна во время одной из студенческих вечеринок. Он разбился. Все были в шоке. Все его помнили – он ведь только выпустился из школы. Ей дали огромный отпуск, велели отдыхать и ни о чем не беспокоиться. А она... через две недели она вышла на работу. Сказала – «не могу оставаться дома. Четыре стены, пол да потолок – все это убивает больше, чем самая страшная усталость на работе». Вот и все. Через некоторое время она снова стала улыбаться. А вот совсем недавно – засмеялась. Мы слушали звук ее смеха и просто... ну не знаю... чувствовали, что попали в рай.

Марта была в шоке.

– Но как же она... смогла засмеяться?

Я пожал плечами. Я ждал другого вопроса.

– Она выбралась из всего этого. Я не знаю, как, честно. Я не знаю, как люди преодолевают всю эту боль и безысходность. – Мы еще помолчали недолго, слушая ее объяснения в классе. – Пошли, – прошептала Марта. – Не будем мешать.

Мы прошли обратно, и она напоследок еще раз заглянула в класс.

– Через пять минут звонок, – сказала Марта, когда мы ступили на лестницу. – Интересно, директор может держать дольше?

Я усмехнулся.

– Только по особой просьбе учащихся.

Она вдруг остановилась и посмотрела на меня.

– Так зачем это все? Зачем ты мне все это рассказал?

И тут... я замешкался. Я знал, что если скажу это, произнесу вслух, реакция может быть самой непредсказуемой.

– Ну же, скажи! – попросила она, и я решился.

– Знаешь, Марта, я просто хотел сказать, что... не только тебе плохо.

Она опешила.

– Что?

– Ты не единственная, кому плохо. Таких людей полно, множество, и все они рядом. И они справляются. Ну, по крайней мере, пытаются...

– А я, значит, не справляюсь? – она вдруг выпрямилась. Во взгляде ее читалось потрясение, а не злость. – Я не справляюсь.

– Не очень. Ты ведешь себя так, как будто ты единственный человек на земле, который кого-то теряет. Но они научились находить радость в жизни, значит, и ты сможешь.

Ее глаза налились слезами. Она вдруг резко дернулась и оттолкнула мою руку, которая тянулась к ней. Затем она развернулась и помчалась наверх, перескакивая через ступеньки.

– Марта! – крикнул я, но мой голос заглушил раздавшийся над школой звонок. – Марта!

Я выругался, проклял все на свете и побежал за ней.

Отовсюду раздавался звук хлопающих дверей. Шум голосов наполнил этажи. Я увидел, как Марта выскочила на четвертом этаже и скрылась в толпе гомонящих школьников. И я ее потерял. Я выскочил на середину этажа, но так и не увидел знакомой каштановой гривы. Я прошел из одного конца этажа в другой и тут мелкие пятиклассники, бегающие друг за другом по этажу, толкнули меня. Я наклонился поднять выпавшие у девочки рядом книжки и краем глаза заметил что-то знакомое.

Вернув книжки владелице, а бросился через этаж к Марте. Она, заметив меня, снова вывернула на лестницу, но уже на другую. Эта безумная погоня начала меня уже доставать. На меня оглядывались знакомые, Марта ловко перескакивала через ступеньки, но похоже видела плохо, потому что умудрилась кого-то по дороге сбить.

Наконец я ее поймал. В холле первого этажа было мало народу, и там я и схватил ее за руку.

– Марта... – сказал я. Она резко повернулась. Глаза у нее были красные.

– Оставь меня в покое, Данил Разлогов! Что тебе от меня нужно? Что вам всем от меня нужно?

– Я же просто... – я не знал, как реагировать на такой явный натиск. Когда я задумывал все это, мне даже в голову не пришло, что она может так среагировать. Взбеситься – да, безусловно, но...

– Ты ничего обо мне не знаешь и берешься учить! – сказала она. – Ты хоть знаешь, как умер мой отец?

Я помотал головой.

– Уснул и не проснулся, – выдохнула она и у меня упало сердце.

***

            Я утащил ее на ступеньки запасного выхода. Здесь было полутемно и не очень уютно, но можно было не беспокоиться, что кто-то тебя здесь обнаружит. Почему-то это место не пользовалось популярностью у любителей покурить или прогулять уроки. В таком состоянии Марте нельзя было идти на урок, но я надеялся, что у кого-то из ее одноклассников хватит ума собрать ее вещи.

– Я не хотел тебя... доводить, – произнес я, чувствуя острую потребность извиниться.

– Я... знаю. Мужчины не любят женских слез и вряд ли тебе хотелось видеть именно такую реакцию.

Она вздохнула.

– Ладно. Я расскажу тебе. Странно, что Димка... ничего тебе не говорил.

– Он сказал про отца и то, что вы теперь живете вместе. Но... никаких подробностей.

– Да, – она кивнула. – Мы жили вместе до шести лет. Пока папа с мамой были вместе. А потом они окончательно разругались и развелись. Не знаю... не знаю, кто из них был большим эгоистом, но они решили разделить не только имущество, но и нас. Вроде бы речь шла о каком-то условии. Отец, кажется, не соглашался отдать матери какую-то внушительную долю имущества, если один из детей не останется рядом с ним. И...

– И они оба пошли на это? – ошарашено спросил я.

Она пожал плечами вполне равнодушно.

– Выходит что так.

– Но... И откуда ты это знаешь?

– Мы как-то послушали с Димой их разговор. Мама привезла Диму к нам с папой и они о чем-то ругались в кухне. А мы слышали. Мы были уже взрослее – лет 10-12 нам было. Конечно, тогда мы были в шоке. Даже смешно, мы заключили с ним договор, что ни о чем никому не расскажем. Родители не должны были узнать, что мы знаем. Но меня всю жизнь мучил вопрос, как они  решили нас поделить? Как решили, что Дима останется с мамой, а я с папой?! Как это произошло? Они кинули жребий? Я до сих пор об этом думаю. Постоянно.

– А спросить сейчас у мамы ты не можешь? Вы уже достаточно взрослые, чтобы вам все рассказали.

– Мама... – Марта вздохнула. – Понимаешь, я ее очень плохо знаю. Мы никогда не были близки. Она вечно в своих разъездах и командировках. Сейчас открывает свой ресторан в Праге. Я даже и не видела ее особо после... после похорон, – запнувшись, сказала Марта. – Иногда мне кажется, что она меня избегает. Избегает того, что я стану частью ее жизни. Она отвыкла от меня. Точнее, она никогда вроде бы и не привыкала.

Она покачала головой, потом посмотрела на меня с легкой улыбкой.

– Знаешь, вот с папой мы были по-настоящему близки. Мы были с ним лучшими друзьями. Я не чувствовала себя одинокой, пока он был жив.

– Как это случилось? – спросил я.

– Врачи сказали, что он выпил слишком много таблеток – то ли снотворных, то ли обезболивающих... Не знаю.

– Но... почему он их пил?

 – Я не знаю, не знаю! Переутомления, стрессы, депрессия – я не знаю, откуда это возникает и как с этим бороться?.. Я не знаю. – Ее голос упал до шепота. – Он бросил меня, оставил одну и вокруг даже нет людей, которые понимают меня. Димка... он... другой. Отец не воспитывал его в полной мере, Димка не жил с нами! Он даже не может понять, каково это, когда ты приходишь домой из школы и видишь отца, который накануне лег спать, а сегодня не дышит! И ты... не знаю, как я провела это лето. Это было первое лето без него. И оно было ужасным.

Мы сидели тихо и до нас не долетало ни звука.

– Димка очень изменился, – внезапно сказал я. – Зря ты говоришь, что он не понимает. Он все понимает. И чувствует тоже самое. Просто у всех разная реакция на такое, а ты, спорю на что угодно, даже не пыталась с ним говорить об этом.

Она внимательно посмотрела на меня.

– Дима изменился? Он же без конца шутит и смеется. За последние четыре месяца у него сменилось три девушки. Он пропадает постоянно в каких-то загулах. Он...

– Он был другим. В него словно бес вселился. В последнее время он будто не может остановиться, как будто если даст себе подумать немного, с ним что-то случится. Сейчас он лежит дома и болеет. И не думаю, что его это очень радует. Это вынуждает его делать то, что он не хочет. Думать.

Она молча смотрела в стену напротив, обдумывая мои слова.

– Когда я только переехала, я думала, что мы совсем разные. Я просто знала это. Я думала, что у нас нет вообще ничего общего и никаких точек соприкосновения. А сейчас... не знаю, последние дни показывают, что нам есть, что вспомнить и рассказать друг о друге. Но мы все равно разные. У нас разный образ жизни и образ мыслей. Димка привык находиться в центре внимания. Он даже не замечает этого, но я знаю, что без своей компании он пропадет. В моей старой школе у меня тоже была компания, но мы не тянулись к тому, чтобы находиться в центре внимания. Нам это было противно и мы всегда смеялись над теми, кто считает себя школьной элитой!

– Ты только говоришь, что ты другая. Как бы то ни было, ты его сестра, а значит, вы похожи больше, чем думаете. Да и потом... кто сказал, что разные люди не могут дружить?

Она пожала плечами.

– Зачем ты сидишь здесь со мной?

– Не мог же я оставить тебя ревущей посреди школы? – со смешком ответил я.

Мы помолчали.

– Спасибо, что рассказал мне эти истории.

– Это только малая часть того, что я мог тебе продемонстрировать. Таких историй множество, они на каждом шагу.

– Ты так и не расскажешь, откуда знаешь их?

– Я просто очень наблюдательный.

– Аааа, – по ее лицу было видно, что она не купилась. – Ладно, я просто спрошу у Димки, и он мне все расскажет.

Я засмеялся.

– Не расскажет.

– Ну посмотрим. – Ехидно заявила она. – Ладно, я горю желанием вернуться на уроки, а то директор что-то уж больно долго меня держит у себя в кабинете.

– Ты же новенькая. Мало ли, какие формальности ему нужно уладить.

– Эй, не такая уж я и новенькая!

– Ты всегда будешь новенькой, Астрова. Всегда.

***

            Я знал, что Смотров ничего ей не расскажет, но все равно немного удивился, когда он позвонил мне вечером. Наверняка хотел поинтересоваться, зачем я корчу из себя тайного агента, а я уже даже приготовил остроумную речь. Но я ошибался. Звонил не Димка. С его номера звонила его сумасшедшая сестрица.

– Дай-ка угадаю: он не раскололся и ты решила меня добить, – начал я утвердительно.

– Ты слишком высокого мнения о себе. Я даже не спрашивала. У меня один вопрос.

– Только один?

– Когда вы придумывали, что сделаете липовую предвыборную кампанию и выдвинете липового кандидата, вы же не придумали, кто им будет?

Я замешкался, возможно, потому что не ожидал такого вопроса.

– Нет. Мы же придумывали липовую кампанию...

– У меня в руке ваша реальная, а не липовая афиша, где вместо кандидата знаки вопросов. Это смотрелось оригинально и никто и подумать не мог, что вы и правда не знаете, кто будет вашим кандидатом.

– Да... Мы были остроумными. Так к чему ты клонишь?

– Я кажется, придумала, чем себя занять.

– Мечтаю услышать, мы же с тобой лучшие друзья.

– Очень смешно. Но я вынуждена тебе рассказывать, потому что мне нужна твоя реклама, твои афиши и твой кандидат.

– Которого нет.

– Именно. Уже прошли все сроки подачи заявок на выборы президента школы – ведь через два дня нужно будет представить кандидатов. Никто не примет у нас новую заявку.

– И ты хочешь воспользоваться нашей.

– Ага. Более того, я хочу, чтобы ты помог мне найти людей, которые будут организовывать кампанию.

– Попроси своего брата. Я ненавижу политику, даже в школе.

– Ты еще не знаешь, в чем будет наша фишка.

– А что, у вас есть фишка?

– Разлогов!

Мне приятно было подшучивать над ней, потому что она, как ни странно, умела держать удар и умела отбивать подачи. Это было очень редким качеством, и оно встречалось далеко не у всех моих знакомых.

– Хорошо, а что же твой брат?

– Он пока болеет. К тому же, как ты понимаешь, он с радостью разрешил мне звонить со своего телефона тебе неспроста.

– Он связан и во рту у него кляп?

– Нет. Просто он рад спихнуть дело на тебя – ведь он не хочет терпеть мой натиск в одиночестве...

– Хорошо. – Я вздохнул. – Ты такая энтузиастка, можешь сама составить свою предвыборную кампанию. Зачем тебе еще люди?

– Люди всегда нужны. И потом... ты не понял. Я не хочу быть президентом школы. Я хочу просто помогать с предвыборной кампанией.

– Но кто же будет президентом? Без этой кандидатуры, как ты понимаешь, выборы не состоятся!

– Это нам и предстоит решить.

– Нам?! – поразился я.

– Да. У меня есть одна кандидатура, но боюсь, одна я не смогу ее уговорить.

– Ее?! – я поразился еще больше. – Так она к тому же и девчонка?

– Смирись, Разлогов. Я не рассказала Смотрову, как ты меня довел сегодня, но ведь он может и правду узнать! Он очень ответственный старший брат и не постесняется разобраться даже с тобой.

Я застонал.

Глава 10. Марта

            Актовый зал заполнился быстро. Шестой урок снова был отменен и во всеобщих интересах было покончить с представлением кандидатов поскорее и разойтись по домам.

Кандидаты толпились здесь же, в первом ряду актового зала. Каждый при этом делал вид, что соперников видит впервые в жизни. А между тем их было достаточно. С нашим кандидатом получалось как раз семь, но нашего, а точнее, нашей в данный момент там не было.

Прозвучали приветственные фанфары и на сцену поднялась заместитель директора, которая проводила первое собрание. Все успокоились.

Как только фанфары затихли, она сказала:

– Ну что ж, дорогие друзья! Я рада, что мы наконец собрались все вместе, чтобы представить кандидатов на пост президента школы. Запомните хорошенько этих ребят – на протяжении следующих двух недель каждый из них проведет свою предвыборную кампанию, в процессе которой вы сможете ознакомиться с их предложениями по изменению школьного самоуправления. Вы сможете посмотреть, что каждый из них сможет изменить в школе, чтобы сделать вашу жизнь насыщеннее, и сравнить их предложения с предложениями других кандидатов. По истечению этих двух недель состоятся выборы. А сейчас я рада представить вам наших кандидатов!

– Готовьтесь, – обернулась я к нашим.

            Кандидаты выходили один за другим вместе со своей командой. Сначала пригласили представителя из восьмого класса – Мишу Савина. Это был худенький паренек, встрепанный, но по виду решительный. Его поддерживали его одноклассники – робкие, от того, что, самые младшие, рискнули прийти на выборы и соревноваться со старшими. Похоже, у этих инициативу проявляла классная руководительница. Она же, видимо, и будет продумывать их кампанию.

            Затем пришел черед девятым классам. Сначала вызвали Белова и тот взлетел по ступенькам на сцену, как будто уже был президентом школы. Его компашка вышла стеной за ним следом.  И как это сразу не заметила, какие они насквозь фальшивые? Надуманные улыбки, которые не должны возникать на лицах пятнадцатилетних, разученные одинаковые жесты... И ведь не настолько же я была влюблена, чтобы не видеть всего этого раньше? Но почему же?..

            За Беловым выскочила Саша Нагибина – вечная соперница Белова. У нее всегда был такой вид, как будто она участвовала в бесконечном споре. И даже эти выборы – это часть ее спора, где она сказала, что победит всем назло. Вид у нее был лихой, а во взгляде читался вызов. Ну что ж, хорошо.

            Третьим представителем от девятых классов был Игорь Кручин, который по типажу был будущим Смотровым. Популярность уже подгоняла его, и он этим активно пользовался. Мне он уже заранее не казался симпатичным, быть может, как раз потому, что он был очень симпатичным, просто слишком.

            Предпоследней вышла Яна Дмитриева – спортсменка, которая пожелала доказать, что спортсмены тоже могут кем-то или чем-то управлять. Кажется, мальчишки-кандидаты не воспринимали ее всерьез, а вот я бы наоборот, на их месте была начеку.

Аплодисменты не сотрясли этот зал, но все же были лучше, чем ничего. Кандидаты выстроились таким образом, что стало понятно – они больше никого не ждут. Они думают, что на этом все. Однако, Белов взглядом отыскал моего брата, который сидел в четвертом ряду и выходить совершенно не собирался.

Лоб Белова пронзил легкая складка. Он не знал, о чем и думать.

– А теперь наш последний кандидат. – Заявила завуч. – Изначально его представлял 10-ый «Б», однако, как нам сказали сегодня, ситуация несколько изменилась, и ребята, которые его представляют, хотят вам сами все объяснить.

Ну что ж, пора.

Музыка замерла, аплодисменты затихли, кандидаты переглянулись и замерли. Они не знали, чего ждать. Тогда я махнула своим и первая ступила на ступеньку, ведущую к сцене.

Я заметила взгляды Белова и его компашки, заметила, как, недоумевая, переглянулись другие кандидаты – они меня не знали, и сомневаюсь, что даже замечали меня в коридорах школы. Однако зал ждал, и ребята за моей спиной ждали, поэтому я просто подошла к  завучу и попросила у нее микрофон.

– Всем привет, – я вздохнула, судорожно вцепившись в микрофон. – Меня зовут Марта Астрова. Я учусь  в 9-ом «А», я новенькая в этой школе. Нет, я не кандидат в президенты, потому что я слишком мало провела здесь времени, чтобы что-то изменять. Но я предлагаю в президенты школы человека, который знает школу очень хорошо. И даже более того, любит ее и хочет, чтобы и вы ее полюбили. Я часть нашей команды. Наше отличие от всех, кто стоит сегодня на сцене в том, что мы ученики не одного класса. За моей спиной девятиклассники, десятиклассники, восмиклассники, семьклассники. Мы считаем, что только собрав такую команду, можно предложить действительно оригинальные и необычные изменения в школе, так как мы можем предложить это действительно всем классам, понять желание всех. Итак, а теперь я наконец представляю нашего кандидата в президенты школы – Анну Игнатову, ученицу десятого «Б» класса. Встречайте!

Анька, наградив меня уничтожающим взглядом, поднялась на ступеньки под всеобщие аплодисменты. Два дня я, Димка и Разлогов выиграли жестокую битву в борьбе в Анькиным гневом.

– Вы сошли с ума! – отчеканила она, когда мы встретились у меня дома.

– Почему же с ума? Не может же у нас быть массового помешательства? – справедливости ради заметил Дима.

– У вас может. Вы с Разлоговым как близнецы, а Марта тебе для толпы нужна.

– Ну вообще-то это Мартина идея, – сдал Разлогов и  подмигнул мне.

Весь гнев направился на меня. Я почувствовала его потоки и вжалась в кресло.

– Ань, послушай!

– Это же школьная политика! – сказала она весомо. – А я не хочу в нее лезть.

– Так ты просто пока не понимаешь, – я умоляюще сложила ладони.

– Чего же?

– Мы не хотим быть как все остальные кандидаты. Мы хотим предложить что-то интересное школе и постоянно будем подчеркивать, что мы другие. – Протараторила я. – Мы хотим пойти от желаний школьников. Мы хотим, чтобы всем было весело ходить в школу.

Анька прищурилась.

– Но как мы это сделаем?

– Ну для начала... мы соберем совершенно особенную команду, – улыбнувшись, сказала я.

Сейчас, когда мы стояли на сцене и каждый кандидат говорил что-то о себе, я понимала, что Анька – это самый лучший вариант. Она умная, красивая, она совершенно не пафосная и ей очень подходит эта роль – управлять школьным советом и что-то менять в школе. К тому же, она в сто раз умнее всех этих выскочек, что стояли рядом с нами бок о бок.

– А вот и нет! С чего ты взяла?

– Ань, за тебя кто угодно может поручиться. К тому же ты никогда не гонишься за славой и популярностью, а значит, в твоей кандидатуре уже больше плюсов, чем минусов.

– Ну да, она разругалась с нашей компанией – популярностью тут и не пахнет, – пробурчал Данил рядом.

– Да. Это так. – Анька вздернула подбородок. – И я всегда говорила, что мне не нужно все это – ваши фальшивые улыбки и фальшивая дружба. И среди этих кандидатов будет тоже самое. Они все такие!

– Ну, во-первых не все, – примиряюще заметил Смотров. – А, во-вторых, тебя никто не заставляет с ними дружить или им уподобляться. Будь собой и порви всех! А мы тебе в этом поможем.

– Мы? – вскинул брови Данил.

– Ой, да ладно тебе! Только не надо все портить сейчас! – умоляюще простонала я.

У нас была Аня, Разлогов и Смотров были на нашей стороне, а на следующий день появилась и команда.

Все разношерстные и разнохарактерные. Их откопали Димка и Данил. С самого начала мы решили, что в нашу команду должны войти ребята из разных классов. Талантливые, творческие, энергичные, веселые, добрые – абсолютно разные.

В итоге так и вышло.

После собрания ученики толпой повалили из зала. Мы пережидали, пока лавина схлынет, к тому же завуч обещала объяснить всем кандидатам детали предвыборных кампаний. На ступеньках со сцены нам преградили путь Белов и его компашка.

– Что это за нововведения вы вдруг придумали? – осведомился он, не обращаясь конкретно ни к кому, так как пытался разделить свой взгляд на Смотрова, Разлогова, Аню и меня одновременно.

– Почему же «вдруг»? – пожал плечами Смотров.

– Я ожидал, что это ты будешь кандидатом в президенты...

– Я тоже многого от тебя ожидал, но иногда наши ожидания не оправдываются.

– Смешно.

– А я и не шутил, – Димка сделал шаг навстречу Белову. Его компашка опасно зашевелилась. – Мне плевать на все твои амбициозные планы, но я с трудом сдерживаюсь, чтобы не дать тебе в морду.

– Сбрендил? – Белов дернулся.

– Только не прикидывайся, что не знаешь, за что.

Молчание растеклось по залу, а я вдруг почувствовала, как краска жаркой волной залила щеки.

– Пошли отсюда, – решительно заявила Аня и взялась за Димин локоть. – Пошли, я сказала!

Дима сдвинулся с места и, увлекаемый Игнатовой, прошел мимо Белова, задев того плечом. За ними потянулась и вся наша команда. Если кто и был удивлен произошедшим, то вида не подал. Все молчали. Но когда мы были уже у самых дверей, позади раздался Сашин голос:

– Вы все равно проиграете! Вся ваша кампания придумана, чтобы нас позлить. Но у вас ничего не получится.

– Посмотрим, – спокойно сказал Данил, и мы, наконец, покинули актовый зал.

По коридору от зала двинулись все вместе.

Мы долго молчали, но когда вышли на школьное крыльцо, я сказала, глядя в пасмурное небо:

– Знаете, теперь мы просто обязаны победить.

Аня посмотрела на меня с тревогой, а Разлогов – с подозрением, но никто не стал возражать.

            Так начались две безумные недели, которые были наполнены новыми идеями, планами и проектами, постоянно обсуждаемыми и нередко опровергаемыми. Все мозговые штурмы и собрания нашей компашки, которую мы сами между собой называли Отступниками, чаще всего проводились дома у Разлогова, родители которого работали допоздна, и где было так просторно и свободно, как ни у кого из нас.

            В составе Отступников было ни много, ни мало – девять человек. Аня, я, Дима и Данил, и еще пятеро замечательных ребят.

            Тёма был самым серьезным из нас. Он входил в школьный Совет, был волонтером в общественной молодежной организации, изучал языки и планировал после школы поступать на факультет международных отношений. На мой взгляд, он был намного более достойным кандидатом в президенты школы, чем Белов, но сам Тёмка говорил, что на то, чтобы управлять школьной жизнью, у него просто не было бы времени.

            Лёня был музыкантом. Играл в школьной рок-группе, пел и был помешанным на музыке. Его творческие порывы заражали окружающих и вдохновляли на собственные свершения и открытия. Он придумывал музыкальные акции и флешмобы, решил даже провести концерт в поддержку нашего кандидата.

            Жека называл себя геймером со стажем. Он обожал компьютеры во всем многообразии их функций и мечтал стать программистом. Он обеспечивал нам информационную поддержку, создавал афиши и монтировал видео. А еще он внес множество предложений для реорганизации скучного школьного сайта, которые Аня включила в список своих дел на посту президента.

            Лина-малина ничего не планировала дальше, чем на ближайший месяц, создавала музыкальные миксы и была официальным диджеем школьных дискотек. Она была очень спокойной и никогда не суетилась, предпочитая все делать четко и качественно.

            Последним участником наших Оступников стал семиклассник Вадик, которого никто не называл иначе, чем Рыбой. Это было его прозвище, ставшее для него главным именем. Уже никто не помнил, почему его называли именно так – кажется, из-за какой-то детской истории. Рыба был представителем спортивной братии, и не просто представителем – в свои 13 лет он занимался борьбой, футболом, стрельбой, теннисом, участвовал в бесконечных спортивных состязаниях и занимал различные места. Несмотря на такую свою занятость, он находил время для наших сборищ, признавшись, что занимается этим, потому что хочет привлечь в спортивные секции как можно больше народу. Именно он и разрабатывал спортивные мероприятия в нашей кампании и отвечал за привлечение голосов со стороны спортсменов.

            Таким образом, наша компашка представляла собой довольно-таки разношерстное зрелище.

            Мы все были разными, во многом сходились, а во многом и нет, бывало, спорили до хрипоты,  но в итоге все равно приходили к единому мнению. Постепенно у нашей предвыборной кампании появилось свое лицо – наши различия натолкнули нас на мысль, что их можно сделать центром всех идей. И вот, в середине первой недели по всей школе начали разноситься листовки, на которой наша компания с Аней во главе дружно кривилась под заголовком: «Будь собой!»

«Наши различия не делают нас белыми воронами. Нам не должно быть стыдно за то, что мы не похожи на кого-то, получаем разные оценки, любим и ненавидим разные предметы и тратим свободное время на разные, подчас странные увлечения. Мы – такие, какие есть и гордимся этим. Наш кандидат в президенты Аня Игнатова призывает вас оставаться самими собой, придумывать что-то свое и гордиться своей непохожестью на других. Ведь за нами будущее».