Текст книги "Я отвечаю за все (СИ)"

Автор книги: Даша Полукарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 7. Марта

            На наше первое свидание Александр Белов явился с букетом роз, которые он мне церемонно  преподнес.

Он был очень симпатичным, этого нельзя было отрицать, и был похож на принца так же, как я не была похожа на принцессу. Даже этот букет роз, который он принес мне, очень гармонично сочетался именно с ним, как будто был частью него.

Я не любила розы – они были слишком высокомерны и слишком совершенны. А в совершенство я всегда верила с трудом. Но цветы мне не дарили почти никогда, и я была рада этому букету. Белов предложил мне свою руку, и больше веселым и забавным, чем степенным и романтичным шагом мы направились в галерею на фотовыставку его дяди.

В двух огромных залах потерялись десятки людей. Тут и там на белых кирпичных стенах были развешаны фотографии – портреты и пейзажи. Очень много было зарисовок – кадры из жизни, мгновения, значимые и не очень, повествующие о чем-то таком важном и значительном, но что происходит в абсолютно бытовых ситуациях. Все люди на этих картинах были разными и незнакомыми, но что-то роднило их всех.

«Сама жизнь» – так называлась эта выставка.

Мне понравилось. Все: ракурсы, мгновения, ситуации. Как будто ты смотришь на лицо человека и пытаешься угадать, какой он. Одно лицо не может этого передать, но ты все равно разгадываешь его, как будто он – самая главная загадка вселенной.

После выставки мы очень много спорили с Сашей о фотографиях, лицах, мыслях фотографа и о названии. Белову не понравилось, кажется, все. И самое поразительное было то, что он ко всему своему отрицанию находил аргументы. Он мог доказать, почему ему не понравилось.

Я сказала:

– Ладно, не будем спорить. Все равно ни к чему не придем.

Он остановился, но по его лицу было видно, что он все еще надеялся меня в чем-то переубедить. Чтобы отвлечь его от этого, я предложила взбодриться.

И мы пошли в парк аттракционов. Покатались на самых страшных каруселях, орали и визжали так, что уши у самих закладывало. И в тот момент я почувствовала, что он мне ближе, чем когда-то был или будет после.

 Как ни странно, но я оказалась права. Только узнала я об этом далеко не сразу.

Пока я находилась в счастливом неведении и смеялась вместе со всеми над нашими отражениями в кривых зеркалах. Мы переходили от одного зеркала к другому, и побывали и высоченными, и маленькими, и коротконогими, и длиннорукими, и большеголовыми, и перевернутыми. Затем мы шагнули к последнему зеркалу.

И ничего не поняли.

Зеркало отражало нас. Просто нас без искажения и прикрас. Мы уже ожидали взрыва смеха и веселья друг от друга, но вместо этого резко замолчали. И в этот самый миг я его увидела. Знакомое отражение за нашими спинами. Наши глаза в зеркале пересеклись и я резко обернулась. Меня будто хлестнули по щеке, приведя в чувство.

– Петька, – сказала я и удивилась, услышав свой голос разломанным на части. – Это ты?

– Марта, – сказал он. – Как... ты?

– Я хорошо, – сиплым голосом ответила я. Белов за моей спиной притих. Глаза моего бывшего одноклассника скользнули на Сашу, но будто не увидели его.

– Гуляете?

– Да.

– Как новая... школа?

Он запнулся на последнем слове. Как будто хотел спросить другое.

«Как новая жизнь?»

«Все отлично, Петь».

«Все паршиво, Петь».

– Как там все... наши?

И я тоже запнулась.

– Наши отлично. Скучают.

– Я тоже скучаю, – почти умоляюще выговорила я. И мы замолчали. – Ты передавай им привет, ладно?

– Конечно. – Произнес он, и я поверила, что он передаст. Только вот что это изменит?

И после этого я сбежала. Я не могла больше слушать смех и радостные вопли. Я вышла из этого домика и понеслась по парковой аллее. Я не бежала, я очень быстро шла и слышала топот ног Белова за своей спиной. Наконец он догнал меня и пошел рядом.

Я была благодарна, что он ни о чем меня не спрашивает.

Он молчал всю нашу дорогу до дома. Но у подъезда задержал, и мы, не сговариваясь, пошли медленнее.

– Все в порядке? – спросил он, окончательно останавливая меня. Мы застряли под фонарем на углу дома и под его светом как на зло ярче виднелось мое лицо.

– Конечно. Все хорошо.

– Это был твой бывший одноклассник? – осторожно спросил он.

– Да, – призналась я. Бывший друг.

Бывший друг, которого я вынуждена была оставить, как и всех остальных своих друзей, чтобы больше ничто не напоминало о прошлом, которое не вернуть.

Саша улыбнулся и заправил выбившуюся прядь мне за ухо. Мне было приятно его прикосновение. Как будто ветер легонько подул.

А потом он осмелел, наклонился ко мне и поцеловал.

Это был и не поцелуй даже толком. Просто прикоснулся губами к моим губам.

Но я замерла. От легкости поцелуя.

Потом мы посмотрели друг на друга, и словно все в мире вокруг нашло свое простое объяснение.

– Мы увидимся завтра? – спросил он. Наступала суббота, выходные.

– Конечно, увидимся.

Это было очень милое свидание. И милый вечер. Даже несмотря на некоторые неожиданные встречи у кривых зеркал.

А дома ждал Димка, который обрушил на меня серию претензий из-за позднего возвращения, моей легкомысленности и прочих очень надуманных причин. Но все это долетало до моего уха через слово, и ночью я не проснулась ни разу, что было наверно самым прекрасным окончанием вечера.

***

            Весть о том, что Саша Белов встречается с сестрой Димы Смотрова Мартой Астровой, распространилась по школе очень быстро. Прошли всего лишь выходные, а их уже не меньше трех раз видели вместе: и в кино, и в кафе, и в парке. Социальные сети пестрили слухами, Смотров тихо бесился, выпивая свою ежедневную дюжину таблеток, а я ничего не слышала и не видела. Выходные пролетели как один миг. В понедельник я вышла в школу и сразу же получила заряд бодрости от одноклассников, которые словно разделились на два лагеря: половина во главе со Стрелиным негодовала из-за моего мифического союза с врагом, другая половина, среди которых были в основном девчонки, подбадривали меня и спрашивали, как я умудрилась отхватить самого симпатичного мальчика параллели?

Я искренне недоумевала, слыша этот вопрос: я не знала на него ответа. Я никого не завоевывала и сама не знала, как так получилось. В конце концов, может быть, я ему просто понравилась.

Злобные завистницы строили предположения, что я интересна Белову только потому, что новенькая в школе, и скоро его увлечение мною пройдет, так, что даже никто и не вспомнит, с кем это он еще так недавно встречался. Хорошо, что меня не волновали эти слухи.

Отрезвление наступило в конце учебного дня, когда на большой перемене под звуки Red Hot Chilli Peppers по коридорам прошествовала компания Смотрова во главе с Разлоговым, которая разыграла целый спектакль, раздавая листовки. Одна из них попалась мне на глаза.

На ней в ярких всполохах фейерверков, похожих на знаки вопросов, крупным белым шрифтом выделялся текст: «Кто станет вашим президентом? Самое время узнать! 10 «Б» выдвигает своего кандидата! Узнай, кто он!»

Отлично, теперь класс Смотрова все-таки участвует в выборах! Еще два дня назад они и не собирались этим заниматься!

Я сжимала в руках эту бумажку, гадая, кого же они выдвинут от своего класса, и тут увидела довольное лицо Разлогова. Лучший друг моего брата с широкой улыбкой застыл напротив меня.

– Что такое, Марта? Понравилась афиша?

– Очень. Что-то я не помню, чтобы слышала, что кто-то из ваших собирается стать президентом школы.

– Правда? – деланно удивился Данил. – А мне кажется, мы тебе говорили.

– Нет, забыли.

– Хм, странно. Ну в любом случае, я думаю, твоим... хм... новым друзьям понравится это. – Он хлопнул меня по плечу, кивнул на одноклассников Белова, и был таков.

А я... я разозлилась, конечно же. Что еще мне оставалось?

Я тихо бесилась, мечтая рассказать все Саше, но возможности такой уже не было: прозвенел звонок на урок и пришлось вернуться в класс.

«Встретимся после урока на вашем месте», – написала я сообщение.

«ОК», – пришел ответ.

ОК? И все?

Когда раздался звонок с урока, я схватила сумку и понеслась по коридорам к актовому залу – возле дверей на большом подоконнике собиралась вся компания Белова. Они уже все были там и о чем-то переговаривались. При моем появлении голоса стихли, и я вспомнила, почему всегда не любила большие компании.

– Привет, – поздоровалась я, выискивая знакомое лицо.

Белова не было.

Ладно...

– Вы видели... – начала я, залезая в сумку.

– Одну листовку, – протянул Игорь, недолюбливавший меня, и показал уже знакомую мне афишу.

– Да. Значит, видели.

Компания угрожающе молчала. За спиной раздались шаги – наконец-то Белов.

– Ну что, выяснил? – поинтересовалась у Саши Вика.

Он покачал головой и поймал мой взгляд.

– Я пытался узнать, кто выдвигается в президенты школы от компании твоего брата, – объяснил он мне. – Ты не знаешь?

Я расстроенно покачала головой.

– Нет. Я сама только сегодня узнала.

– Ой ли... – нехорошо протянули в толпе. Я обернулась.

– Ребят, может хватит? Я хочу вам помочь.

– Да ладно, – сказала Вика. – Ты все равно не будешь полностью на нашей стороне. Ты же его сестра.

– И... что?

Я вдруг почувствовала себя страшно одинокой посреди леса, полного непонятный и пугающих шорохов. Даже присутствие Белова за спиной не спасало.

– Мне что, отказаться теперь от своего брата?

– Нет, конечно, – со смешком сказал Игорь. – Но мы не знаем, можем ли тебе доверять...

– Что?! Конечно, да. А зачем иначе я здесь?

Красноречивое молчание стало мне ответом. Я резко повернулась к Белову.

– Саш, в чем дело?! Может быть, ты скажешь что-то?

Он с виноватым видом засунул руки в карманы. Он медлил, но вид имел решительный и собранный. Я почувствовала холод, идущий от него, и отступила на шаг назад.

– Ты тоже мне не доверяешь?

– Я доверяю. Конечно, доверяю, Марта. Но ты... пойми нас.

– Что? Понять вас? – усмехнулась я. – С чего вдруг? Или я что, заставила вас усомниться во мне?

– Ты говорила, что твой брат не будет участвовать в выборах! – бросила Вика.

– Да, он сам мне так сказал! – не веря, что все это происходит на самом деле, протянула я и сорвалась: – Я не могу отвечать за его компанию! И вообще, чего вы хотите? Чтобы я шпионила за их компанией или что? Вы с ума сошли с этими выборами! Это же просто... школьный Совет.

– Ну и видно, что ты здесь новенькая, – протянул Игорь. И столько презрения было в его голосе, что я не выдержала. Я второй раз сбежала с их собрания, бросив: «Идите к черту!», – напоследок.

– Марта! – кричали мне вслед, и я знала, что это Саша.

Я бежала так, будто тело отрывалось от земли, я не могла и не хотела останавливаться, ведь во время бега не надо было думать.

Я осознала, что все еще стою на школьном крыльце, когда Аня Игнатова дотронулась до моего плеча.

– Эй! Марта, ты... все в порядке?

– Да. – Тихо сказала я, поворачиваясь с ней.

– Слушай, ты какая-то бледная. Может, заболела? Пошли, я провожу тебя!

– Да нет, Ань, спасибо, я...

– Так. Не обсуждается. Пошли, пошли! Мне все равно по дороге.

Она потянула меня за собой, и я пошла. Ладно, какая-то компания все же лучше, чем ничего. Мы шли рядом, и я была благодарна, что она рассказывает что-то, не требуя, чтобы я подключалась к беседе.

У своего подъезда я помедлила – мне совсем не хотелось идти домой, ведь там придется бродить туда-сюда, мучаясь в четырех стенах, как в клетке. И может быть поэтому, а может быть и потому, что не хотелось оставаться одной с Димой, который мигом вытянул бы из меня все, я сказала:

– Слушай, может быть, поднимешься?

– Да ладно, я...

– Ань, прошу, пошли, Димку проведаешь! К тому же, вдруг я снова резко побледнею, – неожиданно скорчила я мину, и Анька покатилась со смеху.

Мы вошли в квартиру и тут же услышали голоса. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт – подпишись на страничку в VK. Для меня они были уже привычными, а вот Аня удивилась. Сначала мы наткнулись на Данилу. Этого после его концерта сегодняшнего я вообще видеть не хотела, поэтому прошла мимо, даже не прокомментировав его пребывание в нашей квартире.

Впрочем, Аня молчать не стала.

– Он у вас тут живет?

– А ты разве не ко мне в гости пришла? – поинтересовался Разлогов.

Я ушла переодеваться, не услышав, что ему ответила Аня, а через пару минут до меня долетел просто какой-то истерический вопль, который Аньке принадлежать никак не мог. Я выбежала из комнаты и обнаружила взбешенную Селиверстову, которая наткнулась на свою одноклассницу.

– Я пришла к тебе первый раз, а она тут как тут? Какой раз она приходит к тебе? – вопрошала она у Димы, который лежал у себя и, видимо, знать не знал, о ком она говорит.

– О, Господи, – протянула недоуменно Аня, повернулась и ушла вглубь квартиры. Я пошла за ней. Смеющий Разлогов нашел нас через несколько секунд на кухне.

– Я оставил голубков выяснять отношения, – протянул он.

– А чего ты такой довольный? – неприязненно осведомилась я. – Радуешься, когда другим плохо?

– Не угадала, – он был краток.

– Хочешь чаю? – спросила я у Аньки. Та пожала плечами.

– Я хочу, – сказал Данил.

– Ты себе и сам можешь сделать – ты же здесь почти живешь.

– Хихихи, – с непроницаемым лицом заметил Разлогов. И вдруг повернулся к однокласснице: – Не переживай, ты же знаешь, что она психованная на всю голову.

– Я не переживаю, – спокойно сказала Аня. – Меня достали ее намеки.

– По-моему она не намекает, – поделилась я. – Она прямо говорит.

Я разлила чай по чашкам и поймала себя на мысли, что перестала переживать из-за Белова и его компании.

– И зачем он с ней встречается? – глубокомысленно поинтересовалась я, думая  о другом.

– Ну зачем, зачем... – Разлогов хмыкнул. – Подрастешь, я тебе расскажу.

Анька прыснула в чашку.

– Тоже мне – большой вымахал, – съехидничала она.

– Вот когда мы с тобой встречались, меня тоже все спрашивали: зачем? – перевел Данил взгляд на одноклассницу. Тут я не выдержала и выплеснула набранный чай в стену фонтанчиком. Секунду Данил и Аня молчали, а потом рассмеялись.

– Вы встречались? – выдавила я, чувствуя свой обожженный язык.

– Ага, – усмехнулась Анька. – В летнем лагере в 13 лет. Самые длительные отношения Разлогова.

– А твои единственные отношения, – метко отомстил Данил и отпил из чашки, как английский лорд.

– Как это вышло, что вы встречались?

– Ну как это бывает? – философски пожала плечами Аня. – Мы попали в один лагерь и тут его сердце не выдержало. То мы были в окружении одноклассников, а это остались единственными знакомыми, вот он и перестал стесняться своих чувств.

– Да точно, слушай ее больше, деточка, – поддакнул Разлогов. – Она тебе порасскажет. Она сама ко мне пристала на костровой – сыграй ту песню, и эту, и еще вот эту... Видимо, западает на музыкантов.

Анька скорчила ему рожицу и закрылась от него своей чашкой.

– И когда же вы перестали встречаться?

– Да почти сразу как в школу вернулись, – вздохнул Данил и неожиданно сказал: – А хорошие были времена, правда?

– Конечно.

Захлопнувшаяся дверь комнаты помешала мне продолжить расспросы. Мы замолчали и уставились в коридор. Селиверстова пронеслась мимо нас, распахнула дверь и выскочила наружу, так и не сказав нам ни слова.

– Вот хамка! – сказала Аня.

– Пока, Ириша! – пискляво проводил ее Разлогов.

Я вздохнула.

– Ладно, надо идти к Смотрову.

– И что-то мне подсказывает, что про Ирку он сейчас разговаривать не захочет, – заметил Данил.

Дима лежал на спине, свесив одну руку с кровати. На лице его застыло безучастное выражение, когда я вошла. За мной подтянулись его одноклассники, а Аня, замыкавшая строй, воскликнула, едва войдя в комнату:

– Ничего себе, ты все еще рисуешь!

Я вполне понимала ее удивление. Когда я вошла сюда в первый раз, я удивилась также.

Стена напротив кровати была вся от пола до потолка увешена Димиными рисунками. Карандашные наброски, картины, нарисованные акварелью – портреты, шаржи, пейзажи, фантастические картины возможного будущего, иллюстрации к любимым книгам и фильмам – возле этой стены можно было провести не один час, изучая все эти рисунки.

– Видимо, это у вас семейное, – повернулась ко мне Аня. – Я видела в библиотеке, что ты тоже рисовала что-то. И очень недурно. Это ведь был Дон Кихот, да?

– Ну, я рисую совсем не так хорошо, как Смотров, – пробормотала я застенчиво: на меня вдруг уставились все, и это смущало.

– Зато ты здорово поешь, – неожиданно со своей кровати сказал Дима.

– Что? – в один голос изумились Аня и Данил. – Ты поешь?

Я пожала плечами.

– Пела раньше. Теперь не пою.

– О, у нее очень крутой голос, – сказал Димка. Я погрозила ему кулаком, но он словно не увидел. Странное на него настроение нашло – слишком приветливое. – Помнишь, какие ты места занимала?

– Места? Ого! Спой что-нибудь!

– Не буду я петь, отстаньте, – попросила я.

– Ну спой, спой, спой! – хором заныли Данил и Аня, переглянувшись. Поразительное единодушие.

– Нет!

– Она даже певицей хотела в детстве стать, – подначивал Дима.

– Серьезно?! Да ладно!

– Серьезно, слава Богу, все это закончилось.

– Ну почему, детские мечты – это так мило, – заметила Аня.

– Ой, да ладно, ну скажите, кто-нибудь из вас продолжает мечтать о том, о чем мечтал в детстве? – скептически вопросила я. – Вот Димка мечтал рисовать комиксы!

Все расхохотались.

– Ты помнишь?! – поразился Дима. – Это так давно было.

– Вот именно.

– А кем сейчас хочешь стать? – спросила Аня.

– Архитектором.

– Серьезно?! – тут удивились все. Даже Данил.

– Конечно, должен же мой великой художественный талант где-то пригодиться.

– А я мечтала стать ученой, – заметила Аня.

– И что, что-то изменилось? – поинтересовался в пустоту Разлогов. Аня кинула в него подушкой, от которой он увернулся.

– Зато сейчас я вот знаю, что хочу стать врачом, а не строить космические корабли. А ты?

Он пожал плечами с невинной улыбочкой.

– У меня нет мечты, – сказал он. – Я не мечтатель.

– У каждого есть мечта, – не поверила Аня.

– А у меня вот нет, – он развел руками. – Должен же хоть кто-то не знать, кем он будет дальше.

– Я вот тоже не знаю, кем буду, – неожиданно сказала я, хотя быть похожей на Разлогова даже в этом вопросе не хотелось.

– Певицей, – прошептала Аня доверительно, и все засмеялись. Я подняла с пола подушку и кинула в нее, та в ответ швырнула в меня, но промахнулась и попала в Данила, попутно сбив пузырьки с тумбочки.

Внезапно установившееся веселье в комнате было прервано звонком моего телефона. Я отправилась на его поиски и нашла на кухне в сумке.

Увидев, кто звонил, хотела бросить трубку, но затем, помедлив, все же взяла.

Это был Белов, который умолял меня выйти на улицу. Меня так и подмывало оставить его на холоде, к тому же с его звонком у меня резко испортилось настроение. Но все же... все же что-то внутри меня протестовало против этого, прося дать ему еще один шанс.

Я согласилась и тут же разозлилась на себя за это.

– Я ухожу, – оповестила я честную компанию из комнаты брата.

– Куда это? – поинтересовался Дима. – На свидание к Белову побежала?

Я скорчила ему рожу.

– Не на свидание – раз, и это не твое дело – два.

– У кого-то испортилось настроение! – донеслось мне вслед.

На улице резко похолодало. Белов все еще был в школьной форме – видимо, до дома он так и не дошел. Вид у него был до крайности виноватый.

– Я знаю, ты обижена, – начал он.

– Я не обижена. Я просто разочарована.

– Во мне?

– Именно. Мне... прости за резкость, но мне плевать на твою компанию. Пусть говорят, что думают – неважно. Бесит твое отношение ко всему. Ты их выгораживаешь, ты даже ни слова не сказал в мою защиту, и я стою перед вами, как дура, которая заявилась в чужую компанию и качаю там права. Как будто я сама тебе навязалась и тебе приходится со мной общаться! – Ух, меня понесло. Я ведь обещала себе не выступать, а выслушать, что он скажет мне. Но сорвалась. Даже не думала, что во мне накопилось столько эмоций!

– Прости. Я просто растерялся. Не знал, что сказать – они ведь и на меня набросились. Мы все были уверены, что компания Смотрова не станет в этом участвовать.

– Ты же мне сам говорил, что неважно, что за кандидаты будут – главное, какую программу они представят. Вроде как это не соперничество и не игра, все серьезнее! Так почему же тебя волнует компания Смотрова?!

– Да потому что на их стороне будет большинство. – Тихо сказал Саша. – Они, может быть, и не сделают ничего хорошего для школы, но все наши влюбленные в Диму девочки проголосуют за них только из-за своего фанатизма, и только! Я хочу, чтобы все было по-настоящему, а не потому что в школе есть всеобщая звезда.

Я выдохнула. Как бы зла я ни была, я должна была признать, что в его словах есть истина.

– Мои друзья – дураки, что повелись на все это. Просто мы с ними говорили об этом заранее, и теперь они переполошились. Они всего лишь хотят, чтобы у нас все получилось, вот и все. Они не таят на тебя зла.

– Да, просто они думают, что я работаю на два фронта, – пожала я плечами.

– Не думают. Они боятся, что ты случайно расскажешь компании своего брата что-то о наших идеях.

– Вы слишком зациклены на всем этом. Конечно, я ничего не скажу.

– Марта, прости меня. Я не думаю, что ты им что-то расскажешь. Я верю тебе. Просто... я хочу, чтобы ты тоже нам верила и мне верила, и была на нашей стороне.

– Я с самого начала сказала, что буду на вашей. Я не думала, что мне придется это доказывать или постоянно повторять.

– И не надо повторять, – произнес он, делая шаг мне навстречу. – Ты простишь меня?

Я заколебалась.

– Да.

– Я хочу, чтобы ты была завтра на нашем собрании. Мы будем планировать следующий шаг и без тебя я никуда.

Его холодные пальцы легли на мое запястье. Он притянул меня к себе.

– Я не хочу больше тебя разочаровывать. Ни в чем.

– Я надеюсь, – прошептала я.

Я уже не понимала, зла я или нет. Наверное, нет. И даже не обижена. Но мне кажется, в моей голове сместился какой-то очень важный ориентир и я не знала, как вернуть его на прежнее место. Белов по-прежнему нравился мне и довольно сильно, но к этому примешивалось кособокое ощущение неправильности, как будто мягкой игрушке вместо отвалившегося глаза пришили пуговицу, и вроде бы ничего особенно не изменилось, игрушка осталась игрушкой, но уже не той.

Я поспешно прогнала это чувство. Мы гуляли с ним по улицам еще два часа, болтали, строили планы, делились мечтами, пока мы окончательно не замерзли.

Он проводил меня до подъезда, и я даже позволила ему себя поцеловать, но только поднимаясь по лестнице вверх, я осознала, что ни слова не сказала ему про друзей Смотрова, с которыми мы кидались подушками, обсуждали общие воспоминания и вот так же делились планами. Как будто я раздвоилась и та половина меня, что тянулась к Белову, понимала, что нужно что-то скрывать от него, скрывать другую меня, которой было хорошо с друзьями моего брата.

Я очень надеялась, что эта раздвоенность уйдет, ведь кажется, именно она была тем «неправильным», что я почувствовала после примирения с Сашей.