Текст книги "Сын маминой подруги (СИ)"

Автор книги: Дарья Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 8

Но сейчас ей на это было плевать. Ульяна шла и вся была сосредоточена на том, чтобы не улыбаться как школьница, которую пригласили на первое в жизни свидание. И чтобы три бокала шампанского внутри чего-нибудь не отчебучили.

– А как же ты сядешь за руль? – Ульяна смотрела на открытую перед ней пассажирскую дверь. Это была другая машина, не та, что в деревне. Но тоже большая, джип, только черный и весь какой-то зализанный и блестящий. И все же, кажется, чуть меньше, чем тот, зеленый. – Ты же… шампанское пил.

– Чего я там пил, – отмахнулся Захар. – Я же знал, что мне за руль. Так, глоток сделал. А не три бокала, как некоторые.

Так! Уля задохнулась возмущением и почему-то стыдом.

– Все нормально, – шепнул ей Захар на ухо. А потом она почувствовала его ладонь на своей пятой точке. Положил и надавил. – Тебе можно. И даже нужно. Давай, подсажу.

Ульяна повернула голову. Посмотрела ему прямо в глаза.

Дождалась того, как его ладонь надавила еще сильнее, и только после этого позволила помочь себе сесть в довольно высокую машину.

***

Внешний вид жилого комплекса, где располагалась квартира Захара, Уля еще успела оценить. Красивый, новый, явно комфортабельный. А вот интерьер квартиры – уже нет.

С ее плеч на пол скользнуло пальто, пока Захар ее, совершенно безвольную, целовал. А потом вдруг неожиданно отпустил, опустился на колено – и принялся расстегивать замки на ее ботинках. Даже после всех этих горячих поцелуев Уле кровь в лицо бросилась. Ее впервые в ее сознательной взрослой жизни разували! Но она послушно поднимала ноги. Вздрогнула, когда Захар внезапно поцеловал ей коленку. А потом он резко встал, в одно движение скинул свои ботинки и дубленку, взял ее за руку и потащил в спальню.

Романтик.

К черту романтику!

***

Уля не помнила, как они раздевались. Знала только, что избавиться от одежды им сейчас не-об-хо-ди-мо. Чтобы чувствовать Захара всей кожей. Прижиматься к нему, вжиматься, тереться о его твердое тело, чувствовать, как его губы касаются ее губ, а его язык гладит и оплетает ее. Как скользят его руки по ее телу, как обхватывают, как сжимают. Везде. Там, где ей больше всего нравится.

Как ладони – большие, горячие – изласкав грудь и соски, опускаются ниже. Еще ниже. Пальцы давят на бедра, раздвигая. И ныряют между.

Захар крупно вздрагивает всем телом.

– Какая же ты… – хрипло шепчет он. Его пальцы двигаются, высекая под своими касаниями искры огня. Зубами он прикусывает – то мочку уха, то шею. Мурашки скачут то тут, то там.

Везде. Под предводительством трех бокалов шампанского.

Пальцы вперед и назад. Внутри медленно по кругу. Снова снаружи.

А потом Захар стремительно ринулся вниз сам, лицом. Одно лишь касание кончиком языка – и все.

Это был самый оглушительный оргазм в ее жизни. Уля даже не подозревала, что бывает так – что она не контролирует свое тело.

Оно живет какой-то своей жизнью, содрогаясь. И, кажется, бедра никогда не перестанут дрожать.

Перестали. Когда на них легли ладони Захара и развели еще шире. А потом…

Потом Уле показалось, что ее бы подбросило – если бы не

Захар сверху. В глазах реально потемнело. «Вторая серия!» – тожественно уведомила три бокала шампанского.

– Тихо-тихо, маленькая, куда ты так торопишься! – дополнил их Захар, вжимая Ульяну в постель. А потом сделал так, как ей больше всего нравилось. Сильнее и глубже. Мерными мощными толчками и хриплым дыханием на ухо. И еще. И еще.

В этом сериале оказалось три серии. По завершении последней свет в Улином зрительном зале погас окончательно.

Три бокала шампанского угомонились и умолкли. И вместо них начало подниматься что-то другое. Зрение восстанавливалось постепенно. Все остальные органы чувств тоже включались неспешно.

По шее сзади скользнул воздух от вздоха Захара. Его рука легла на ее бедро и погладила. К ягодицам сзади прижался горячий и влажный мужской пах. И, после всхлипов, стонов и звуков шлепков бедер о бедра, в комнате, наконец, раздался голос.

Мужской, чуть хриплый и очень довольный.

– Ну, вот и зачем ты меня столько мариновала?

Мариновала. Ты что, подберезовик, что ли?! Или подосиновик?!

Гриб-захаровик!

Уля вдруг неожиданно всхлипнула. Тебе только это от меня надо?! Вместо всхлипа получился звук, больше похожий на бульканье. Ну да. У нее все… не так. Вот так.

Она почувствовала, как за ее спиной шевельнулся Захар. На ее плечо легла его рука.

– Уля, что случилось?.. Я тебя… я тебя обидел?! Чем?!

Уля молчала. А потом шмыгнула носом. Рука Захар на ее плече сжалась сильнее.

– Уля?!

Нет, так дальше невозможно. Им надо расставить все точки над какой-то там буквой. Потому что думать о том, что все исчерпывается вот этим вот, безусловно, прекрасным – три оргазма подряд, черт возьми, это, конечно, прекрасно! – так вот, если это все, что тебе от меня надо, Захар Мелехов, то иди ты со своими оргазмами – и моими тоже, да – знаешь куда?!

И я не знаю. Но очень боюсь, что тронусь умом, если не услышу сейчас какой-то определенности.

Уля еще раз шмыгнула носом – уже сердито и на себя. И резко села.

– Постель – не место для серьезных разговоров. Если ты хочешь поговорить – давай оденемся. И поговорим.

– У меня есть встречное предложение, – после паузы раздался за ее спиной еще чуть сбитый, но уже вполне спокойный голос Захара.

Конечно. Я даже знаю, какое. Собирайся и проваливай вместе со своими разговорами, уважаемая Ульяна Романовна. До следующего раза.

Она сцепила зубы и сквозь них едва выговорила:

– Какое?

– Я пошел в душ, а потом ставить чайник и добывать чего-нибудь из холодильника. Жду тебя на кухне минут через пятнадцать. Мы же можем есть и говорить одновременно? Я голодный жутко. Эти бутерброды размером с ноготь есть невозможно.

Ты не тролль, Мелехов! Ты бесчувственное бревно!

Но Ульяна медленно кивнула. Потом слушала шорох за спиной – как Захар вставал, что-то брал и выходил из комнаты. Как потом где-то за стеной едва слышно зашумела вода.

Говорят, тебя никто не может к стенке прижать, Захар? А я возьму – и прижму. Чего бы мне это ни стоило!

***

После душа Ульяна всерьез задумалась над тем, что надеть.

Отчего-то ей казалось, что надевать теперь свой деловой костюм, да еще после всего, что только что было – как-то нелепо. А еще он измялся, пока валялся на полу. И Ульяна решительно протянула руку к висящему на крючке темно-синему махровому халату.

Я начинаю метить территорию, Захар. Как ты на это отреагируешь?

Кажется, он отреагировал положительно. Вроде бы вполне одобрительно покосился на вошедшую в кухню Ульяну, а потом приглашающе махнул в сторону стола. На нем уже расположились чайник, две чашки и несколько тарелок – мясная нарезка, сырная, оливки и хлеб.

– Тебе покрепче?

– Да.

И покрепче. И поглубже. Черт!

Ульяна села за стол, сделала обжигающий глоток чая и озадаченно уставилась на протянутый ей бутерброд.

– Извини, ничего другого нет. Признаю – не подготовился.

Уля вздохнула – и взяла бутерброд. что еще оставалось – раз уж его сделали. Опять же, есть и вправду хотелось. Уля вспомнила бутерброды размером с ноготь – и принялась жевать вполне приличного размера сэндвич, приготовленный Захаром.

Некоторое время они просто молча ели. Как будто только ради этого, собственно, они и пришли на кухню. И от этого весь Улин запал как-то… как-то стал не таким мелодраматичным, что ли.

– Итак, – Захар взял чайник и долил им в кружки чая. – О чем будем говорить?

Ульяна всерьез задумалась над этим вопросом. Теперь она была уже не так уверена, что стоит это все… вытаскивать. И говорить откровенно о своих сомнениях и страхах. А если не говорить – тогда что? Допить чай и пойти на второй круг? И опять все по новой?

– Уля…

Она вздрогнула. От того, как его большая теплая ладонь накрыла ее. Нет, так точно чокнуться можно!

– Уль, поговори со мной.

– Почему ты не взял мой номер телефона тогда, в деревне?! – выпалила Ульяна.

Захар поморщился, вздохнул, отнял руку, взял чашку и отхлебнул чая.

– Ну вот дался тебе этот номер телефона. Я же его потом все равно у Настасьи Капитоновны взял. Правда. Не у Ирины взял, а у твоей бабушки. Можешь спросить. Так какая разница – когда?

– Какая разница?! – весь этот варившийся у нее в мыслях в последнюю пару месяцев мелодраматизм снова закрутился на полную катушку. И сейчас выплеснется. – Знаешь, как это выглядело со стороны?!

– Как?

– Потрахались и разбежались! Мы занялись сексом в первые же два часа знакомства! Потом только этим и занимались еще несколько дней!

– Неправда. Мы еще на снегоходе катались. И я тебе на лыжах предлагал, а ты сама отказалась.

– А потом мы просто разошлись – каждый своим путем! – Уля уже почти кричала. – Знаешь, как это выглядит с моей стороны?! Что ты получил секс, и больше тебе от меня ничего было не надо! И сейчас, когда мы случайно снова встретились – тебе снова от меня кроме секса ничего не надо! И… – она шумно выдохнула. – И я даже не говорю, что это плохо. Мне просто надо знать. Это так? Это так, Захар?!

Уля с отвращением чувствовала, что у нее на глазах появилась влага. Фу такой быть, Ульяна Лосева! Северу за тебя стыдно!

Захар, сидящий напротив, смотрел на нее совершенно ошарашенно. Наступила вдруг какая-то странная и неожиданная тишина, и звуки в ней слышались предельно отчетливо. Вот стукнула о стол поставленная чашка. Вот Уля громко и неэстетично шмыгнула носом. Вот шаркнули по полу ножки стула, когда Захар встал.

Он подошел к ней. Ульяна еще успела разглядеть вышитой по самому низу его футболки какой-то маленький логотип – а потом Ульяну подняли за локти. Захар прижал ее к себе. И обнял.

– Слушай, я даже не подозревал, что… как это все… выглядит со стороны. Все же не так. Совершенно. Извини. Правда, извини.

Этих нескольких слов оказалось вполне достаточно, чтобы из Ули все-таки потекли слезы. Вместе с соплями. Она честно пыталась сдерживаться, потому что Захар где-то наверху совсем потерянно бормотал:

– Уль, ну ты чего… Ну не плачь… Ну пожалуйста… Ну У-у-у-уля…

Но, самое главное, рук не разжимал, обнимал. Потом погладил по голове. От этого Уля захлюпала еще сильнее.

В конце концов она, совершенно измочив на груди его футболку, успокоилась. Захар глубоко вздохнул.

– Слушай… Ну с телефоном правда глупо получилось, признаю. Знаешь, почему я так… ну так сделал?

– Почему? – икнула Ульяна.

– Я растерялся, – Захар прижался губами к ее виску. И туда заговорил. – Ну реально, я никогда вот так… У меня так в первый раз и… Я с тобой собственный рекорд побил – вот чтобы через два часа… А ну тихо, куда?! – он прижал к себе дернувшуюся Улю.

– Я не такая! – нелепо возмутилась она.

– Я знаю, что не такая, – его рука снова успокаивающе заскользила по ее голове. – Вот именно поэтому я и тупанул. Ну не было у меня никогда таких, как ты.

– Каких это – таких? – икота все никак не проходила.

Он отвел от ее уха прядь волос.

– О-бал-ден-ных.

Она не придумала ничего умнее, чем поднять к нему зареванное лицо – а пусть любуется! – и недоверчиво спросить:

– Правда?

– Правда, – Захар чмокнул ее в кончик наверняка опухшего носа. – Ты мне когда вломила – там, в кафе – я думал, что вообще не очухаюсь. Думал-думал, не знал, как к тебе теперь подступиться.

Уля слушала Захара, смотрела в серьезные серые глаза – и чувствовала, что начинает глупо улыбаться. Как та самая школьница, которую позвал в кино тот самый мальчик.

– Думал обо мне?

– Постоянно.

Чем она чувствовала, что Захар говорит правду – Уля не знала.

Но она ему верила. И замерла в его руках, такая счастливая-счастливая.

Вздохнула глубоко, подняла лицо и коснулась губам шеи

Захара. Он тоже глубоко вздохнул.

– Вот зря ты так делаешь…

Ульяна улыбнулась ему туда же в шею – а потом коснулась еще раз, но уже с языком.

Захар снова судорожно вздохнул – а потом прижал ее к себе совсем плотно. Демонстративно. Ему уже снова было что демонстрировать.

– Знаешь, сколько у меня фантазий накопилось за то время, пока ты… пока я… ладно, пока я сам, как идиот, тупил?

– Сколько?

Он дернул пояс на ее халате.

– Сейчас начну показывать.

***

Захар проснулся первым. Сладко, с чувством потянулся. Задел ногой ногу Ульяны, но она не шевельнулась даже. А он повернулся на бок, подпер голову рукой и принялся любоваться.

Вчера не до того было. А раньше как-то и в голову не приходило. Зато теперь пробило.

Ну она же правда такая… Разглядывать хочется.

Например, эти так смешно и как-то по-детски оттопыренные губы – достаточно пухлые, но эта пухлость естественная. Чистая светлая кожа. Брови и ресницы не черные, но для такой блондинки, как Ульяна – довольно темные. И – блондинка, да-а-а-а. Захар коснулся густой россыпи волос на подушке. Гладкие какие… В такие и пальцы запускать, и на кулак намотать…

Сон сполз окончательно. Не все, ой, не все они вчера фантазии реализовали. Правда, не факт, что фантазию с волосами, намотанными на кулак, Уля позволит ему реализовать.

Картинка вспыхнула перед глазами совсем ярко. И рука Захара сам собой потянула одеяло с женского тела.

А ведь она может позволить. Встанет на четвереньки, прогнется и позволит ему намотать эти шикарные золотые волосы на руку. А если он дернет – послушно прогнется еще сильнее. Она вообще очень послушная. Особенно вчера была. Все-все позволила, до чего у Захара вчера руки дошли. Они, правда, не до всего дошли, но то, что он вчера хотел получить – он получил.

Захар любил послушных женщин. И терпеть не мог, когда с ним спорили. Особенно в постели. Он уже достаточно большой мальчик, чтобы понимать, как устроена женщина, и где у нее кнопка.

Так что не о чем тут спорить. Я знаю, как сделать нам хорошо.

Ульяна не спорила. В постели, по крайней мере. Голая она была сладко послушной. Все позволяла. Такая покорная и на все согласная. И такая открытая в проявлении эмоций.

А потом – раз! И в покорно всхлипывающей под ним девушке что-то прорывается – как разряд молнии в грозовом облаке. И она вдруг резко выгибается под ним, впивается ногтями в спину, в задницу – и гортанно вскрикивает: «Глубже! Сильнее!».

Или вдруг толкает его в грудь руками, заставляя перевернуться на спину. И седлает, и начинает так двигаться, что у него темнеет в глаза – от вида ее обнаженного тела, от того, как оно играет, как она вдруг опускается ниже, трется сосками о его грудь, глухо постанывая – а потом вдруг впивается зубами в его шею, оставляя смачный синяк.

Где тут покорность? Ни хрена ее нет. Но его эти всплески дико заводят. Потому что через пару секунд она будет беспомощно всхлипывать под ним, обнимая мягкими руками за шею.

Какой-то небесный бармен намешал для него идеальный коктейль, о существовании которого Захар даже не подозревал.

Что вот такое вот бывает.

Охрененное.

Одеяло между тем сползло до границ талии, и Захар снова вернулся от мыслей к любованию. У Ульяны шикарная грудь – высокая, пышная. Как говорится – берешь в руки, маешь вещь. И соски крупные и светло-розовые. Так и просятся в рот.

Захар облизнулся. Черт. Что-то не мог вспомнить, чтобы раньше у него при виде женской груди, как говорится, слюни текли – только в прямом, а не в переносном смысле.

Ну а чего, с другой стороны, терпеть и слюнки глотать, если все рядом и само в рот просится. Захар наклонился и медленно и с чувством взял в рот тугой сосок. М-м-м, как вкусно…

Грудь под его губами поднялась от сонного вздоха. На затылок легла женская рука.

– Какой же ты бесстыжий…

Захар ничего не ответил, лишь чуть сжал зубы и слегка приподнял голову. Сонный вздох перерос в стон, а пальцы на его затылке сжались.

– Другой тоже… – выдохнула Уля.

Ну какое же прекрасное утро, просто на загляденье.

Дверной звонок ударил по нервам как электрический ток.

***

Ее бы снова подбросило на месте, если бы не Захар сверху.

Резкий звук как ножом разрезал сладкую томность этого утра.

Губы Захара на ее груди, воспоминания о вчерашнем вечере, особенно самые последние, перед сном – когда Захар прижал ее к себе и на ее бормотание по поводу «Мне надо домой» сказал безапелляционно: «Куда ты собралась, завтра суббота. Спи». И она уснула быстро, пригревшись в его руках. И как, оказывается, сладко просыпаться от того, что твою грудь целуют мужские губы.

Нет, сознаваться в этом Ульяна, разумеется, не планировала, по крайней мере, сразу – она же девушка и все такое, должна хотя бы для вида повозмущаться. А теперь все эти перспективы срезал острым ножом резкий звук дверного звонка.

Захар поднял голову. Из его взгляда быстро исчезала затуманенность, он стал ясным. И чуточку резким.

– Твою мать… – вздохнул он и откатился в сторону.

– Захар… – Ульяна судорожно шарила по кровати, нащупала одеяло и натянула его на себя. – Кто это? Ты кого-то ждешь?

– Не жду, – Захар встал и поднял с пола белье. – Но этот человек все равно пришел. Подожди меня здесь, пожалуйста.

И, на ходу натягивая футболку, Захар пошел к двери спальни.

Дверной звонок, после короткой паузы, снова залился резкой и громкой трелью.

Прижав одеяло к груди и прижавшись спиной к изголовью кровати, Ульяна чутко прислушивалась к звукам, которые доносились из-за двери спальни.

Вот хлопнула входная дверь. Вот раздался голос Захара – громкий, даже из-за двери слышно, что громкий. А вот – второй голос. Женский.

К Захару пришла женщина?! В субботу утром?! Это его… кто, господи?! Его постоянная девушка? Любовница?! Невеста?! Кто?!

И в этот момент в разговоре прозвучало слово: «Мама».

Уля заставала себя выдохнуть и разжать сведенные почти до судороги пальцы, которым она вцепилась в одеяло.

Это его мама.

Рано выдыхать. Там, за дверью спальни, находится мама Захара. Эпичная женщина, по мнению Ирины. Уля снова затаила дыхание, прислушиваясь. И в этот момент дверь спальни открылась. Ульяне резко захотелось спрятаться с головой под одеяло, но это оказался Захар.

Он прошел к кровати, сел рядом с Улей, взял ее руку и прижался губами к ладони. А потом прижал ее руку к своей щеке.

Это было бы очень приятно, если бы не… если бы не все обстоятельства!

– Я вынужден признать поражение, – вздохнул Захар. – Я не смог ее выставить.

– Кого – ее? – на всякий случай уточнила Ульяна.

– Свою мать. Она там, на кухне, заваривает чай и жаждет общения. С тобой.

– Ой! – пискнула Уля.

– Не волнуйся, я не дам тебя в обиду, – Захар притянул ее к себе за плечи и обнял. Но при этом почему-то вздохнул.

***

Захар вышел из спальни, давая Ульяне возможность спокойно одеться. Только вот во что?! Вчерашний костюм и рубашка – безнадежно измяты. Можно попробовать погладить или отпарить, но Захар уже ушел, и звать его и спрашивать утюг – глупо. Да и вообще, выходить в деловом костюме туда, на кухню… где мама Захара… и она же наверняка понимает, что Ульяна и Захар провели ночь вместе… Какой тут к черту деловой костюм!

Ульяна со вздохом подняла с пола махровый халат и поплелась в ванную. Перед встречей с эпичной женщиной Уле необходимо как минимум умыться холодной водой.

На просторной кухне мать и сын расположились в разных углах. Женщина сидела за столом, а Захар стоял у окна. Уля в последний момент одернула руки, которыми ей срочно захотелось стиснуть ворот халата.

– Здравствуйте, – кое-как получилось произнести.

Женщина встала, а Захар шагнул к Ульяне и обнял ее за талию.

– Ульяна, познакомься, это моя мама, Наталья Николаевна.

Мама, это Ульяна.

– Ну, здравствуйте, Ульяна.

Уля ничего не могла поделать со своим жгучим любопытством относительно этой женщины. И не могла ее не разглядывать – даже не исподтишка, а прямо в открытую. Телосложением Захар явно пошел в мать. Возможно, Север и тут наследил, но не спрашивать же? Наталья Николаевна была женщиной не толстой, но крупной, высокой, с основательным, как говорят, крестьянским, костяком. А еще она была некрасивой. Лицом Захар совершено не походил на мать, ничего общего. У Захара крупные, но правильные черты лица, яркие глаза и вообще – на Улин скромный вкус он идеален. У Натальи Николаевны глаза были маленькие и глубоко посаженные, тяжелая нижняя, выдвинутая вперед челюсть не добавляла изящества лицу, а приплюснутый нос уточкой завершал эту картину. Словно в противовес этим не самым шикарным внешним данным все остальное было прекрасно – безупречное градуированное каре на темных волосах, красивая блузка кремового оттенка, превосходно сидящая юбка, идеальный маникюр, несколько явно статусных колец на крупных пальцах. И изящные золотые часики на широком запястье.

Уля поняла, что стоит и молчит. А это невежливо.

– Приятно познакомиться, – пробормотала она.

Ответного «взаимно» Ульяна не дождалась.

– А давайте пить чай, – Наталья Николаевна сделала приглашающий жест в сторону стола. Захар преувеличенно громко вздохнул.

– Не вздыхай так, – проговорила Наталья Николаевна, выставляя на стол чашки.

Ульяна забилась в угол, бросила панический взгляд на Захара, и он сел рядом.

– Ты мог бы сам мне похвастаться.

– Было бы чем, – проворчал Захар, беря две чашки. Одну он протянул Ульяне, из другой отхлебнул сам. – Можно подумать, это первая медаль.

– Не первая. Но самая значимая. И если бы мне не позвонила Миланочка…

Захар еще раз вздохнул, но промолчал. А Наталья Николаевна перенесла свое внимание не Улю.

– А вы знаете, Ульяна, что вчера Захар получил золотую медаль на выставке «АгроЭкспо»?

В Ульяне совершенно некстати проснулся зануда и буквоед.

Если говорить совсем точно, то медаль все-таки получил агрокомплекс «Балашовский». Но заслуга в этом была, конечно, в первую очередь, Захара.

– Знаю. Я вчера присутствовала, когда Милана… Антоновна привезла эту медаль.

В Ульяну впился взгляд глубоко посаженных – и карих, как заметила вдруг Ульяна – глаз.

– Вы… вы были там? А, собственно… – Наталья Николаевна замолчала, явно подбирая слова.

Уля почувствовала, как под столом на ее колено легла рука Захара. И ощутила, как ее внезапно отпускает напряжение. Ну что она, в самом деле? Ничего плохого они с Захаром не делают!

– Мы с Захаром коллеги.

– Вот как? И по какой же вы… части? Вы работает под началом Захара?

Ульяна поняла, что сейчас она может совершенно не к месту улыбнуться от этого требовательного и подозрительного тона.

Кажется, Улю собираются уличить в том, что она строит карьеру не совсем традиционными способами. А именно – через постель. Так, главное, не засмеяться. Ульяна спряталась за чашкой с чаем, а за нее ответил Захар.

– Ульяна работает в юридической службе. Она – заместитель Самсонова.

– Заместитель Юрия?! – ахнула Наталья Николаевна.

– Точно. Его заместитель и правая рука.

Ульяна предполагала и надеялась, что работа с Самсоновым принесет ей определенные бонусы. Но чтобы такие… Во взгляде Натальи Николаевны подозрительность сменилась жгучим интересом. Кажется, в нем даже мелькнуло уважение.

– А что же вы заканчивали, Ульяна?

– Мама!

– Милый мой, нет ли у тебя какого печенья к чаю, – и бровью не повела Наталья Николаевна на окрик сына. – А то такой разговор интересный намечается.

Интересный разговор больше походил на допрос, но Улю это почему-то стало забавлять. Она пила чай, который ей регулярно подливал Захар, похрустывала печеньем и подробно докладывала Наталье Николаевне. Обо всем понемногу. О красном дипломе. О родителях и об истории семьи. Даже о Севере! О том, где живет и какие хобби, включая вышивание. Под конец ей хотелось уже смеяться. А вот Захар рядом сидел мрачнее тучи.

– Мама, у нас еще есть сегодня дела…

Уле показалось, что это прозвучало достаточно бестактно, но

Наталья Николаевна снова и бровью не повела.

– Ты прав, дорогой мой. Да и у меня тоже сегодня еще есть дела, – она встала и кивнула Уле. – Рада была познакомиться, Ульяна.

Ну вот, спустя полчаса допроса ее тоже удостоили этой фразы.

– Взаимно, – пробормотала Ульяна.

– Сынок, проводи меня.

Ульяна и не думала специально подслушивать их прощальный разговор. Но громко сказанную Захаром фразу: «Если ты еще раз явишься без предупреждения, я не открою тебе дверь» она все же расслышала. А вот ответ Натальи Николаевны – нет.

Эти слова Захара ее покоробили. Нельзя так. Это же мама. Да, Наталья Николаевна обломала им очень сладкое субботнее утро.

Да, сама Уля первые несколько минут знакомства с матерью Захара испытывала отчетливое желание поежиться. Но это не повод так разговаривать с мамой.

Снова хлопнула входная дверь, и через несколько секунд на кухне показался Захар. Плюхнулся на стул и подтянул к себе чайник.

– У меня неожиданное желание бахнуть с утра не чаю, а чего-нибудь покрепче.

Ульяна смотрела на то, как Захар пьет прямо из носика чайника.

– Мне кажется, зря ты так с мамой.

Захар поперхнулся, закашлялся, отставил чайник и вытер лицо о плечо. Взгляд, которым он посмотрел на Ульяну, ей не понравился. Колючий какой-то. Такого Захара Уля никогда не видела.

– А вот давай без этого.

– Без чего? – Уля услышала, как в голос без ее участия просочились металлические нотки.

Захар какое-то время молча смотрел на нее. Колючки из глаз исчезли. Теперь он был просто хмурым.

– Это моя мать. И с ней я разберусь сам, – Захар встал. – Пойдем.

– Куда?

– Мы с тобой еще сегодня душ не принимали.

Он взял ее за руку и потянул. Ясно было, что душ – это только предлог. Для того, чтобы продолжить то, что прервала своим приходом Наталья Николаевна. И не то, чтобы Ульяна была против.

Но незавершенность разговора ее все же… все же тревожила. Не дала расслабиться окончательно. И под яростные толчки Захара, чувствуя, как его руки жадно шарят по ее телу, как он жарко дышит ей на ухо и прикусывает то мочку, то шею, – она впервые не растворилась до конца во всем этом. Зато она отчетливо, будто даже кожей, ощущала, что Захар так вымещает какую-то свою агрессию. Напряжение. А то и вовсе… внутреннюю боль. Что-то там, между матерью и сыном Мелеховыми, совсем не благополучно. И хочет Уля или нет – ей в этом придется разобраться. Если ей нужен Захар.

А он ей не нужен. Он ей необходим. Она без него уже не может.