Текст книги "Сын маминой подруги (СИ)"
Автор книги: Дарья Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Все, этот жокей сошел с дистанции.
***
В итоге Ульяна все же оказалась под ним – когда у него уже все судорогой сводило от желания включить режим перфоратора, а Уля все еще хотела вертеться на нем, водя бедрам по кругу и негромко постанывая. А это форменная пытка.
Когда он смотрел на ее гипнотически двигающееся, повлажневшее и матово блестящее в переливах гирлянд тело, его собственное тело наливалось одной-единственной потребностью.
Когда Захар слышал ее стоны и всхлипы, пальцы сами собой продолжали то, от чего она стонала, и касались ее груди, сосков и упругой нежности между бедер…
И когда Улю накрыло второй волной, Захар дал ей три вздоха продышаться – а потом в одно движение, крепко прижав Ульяну к себе, перекатился, оказавшись сверху. И отпустил перфоратор на волю.
И второй раз снова вышел недолгим, но таким кайфовым – до опустошительных черных точек перед глазами. И сил хватило только на то, чтобы снова перевернуться и устроить Улю на себе.
Захар положил с трудом слушающуюся ладонь на упругую женскую ягодицу. Где ж ты была так долго, такая сладкая, горячая, вся прямо под мои руки и темперамент?!
Глава 4
Круговерть и мельтешение останавливались медленно. И так же медленно и неохотно Уля выплывала из чувственного тумана.
Тело пребывало в неге.
Тело лежало на другом теле!
Уля дернулась и почувствовала, как мужская рука, лежащая на ее попе, двинулась выше, легла на поясницу и прижала.
– Куда?
– Я тяжелая, – пискнула Уля.
– Да ладно? – хмыкнул Захар. Рука его принялась что-то чертить на ее пояснице, отчего Уля тут же стала покрываться мурашками.
– Я вешу восемьдесят килограмм, – зачем-то вдруг выпалила Уля. – Ну, или чуть меньше.
– Ну а я – значительно больше.
– А сколько? – внезапно заинтересовалась Ульяна.
– А не знаю, – пальцы Захара продолжали выписывать какие-то линии на ее пояснице, рассыпая салюты мурашек по ее телу. – Давно не взвешивался. Последний раз было сто двадцать, кажется. Но, по-моему, я с того времени чуток набрал.
Проблема лишнего веса у Захара явно не стояла. Веса у него лишнего не было. Его было просто много. И это почему-то Улю успокоило. Наверное, ему и в самом деле… не тяжело.
– А давай еще шампанского выпьем? – вдруг предложил Захар. – Пока оно не согрелось окончательно.
– Давай.
Попытку Ульяны натянуть на себя одеяло Захар решительно пресек.
– Ты разве не знаешь? – он протянул ей одной рукой бутылку, другой решительно сбивая одеяло за спину. – Что шампанское в новогоднюю ночь полагается пить голой?
Его глаза смеялись. А еще в них было восхищение. И Уля вдруг поняла, что вот прямо сейчас ей реально вообще на все пофиг. На все мысли «А как же?» и «А если?», на сомнения, на комплексы, на все сегодня плевать. На все, кроме этого удивительного мужчины рядом.
– А как же носки? – Ульяна подтянула под себя ногу, взяла бутылку из рук Захара и сделала щедрый глоток. Шампанское было уже не ледяным, но все еще достаточно холодным. И очень вкусным.
– В носках можно, – шепнул ей Захар, обнимая сзади.
Это было и в самом деле новогоднее чудо – пить из голышка шампанское, будучи одетой только носки – и нисколько не смущаться этого. Чувствовать, как сзади к тебе прижимается большое обнаженное горячее мужское тело. Чувствовать поцелуи на своих плечах и шее. Ощущать касания его холодных – от того, что держал бутылку с шампанским – пальцев к своей груди. Это почему-то очень горячие касания, несмотря на холод пальцев. А потом протянуть ему бутылку, откинуться на постель, забросить на изголовье руки и прошептать:
– Допивай и приступай.
И его поцелуи со вкусом шампанского, и его губы, руки, язык – везде. И потом все только еще слаще и… и уже совсем после веки тяжелеют, но из последних сил Ульяна все же открывает глаза.
– Захар, я сейчас усну.
– Так спи, – ее обнимают крепче поперек живота и притягивают к широкой груди.
– Нет, мне надо домой.
– Не надо.
– Надо, – Ульяна сняла руку Захара со своего живота. – Бабушка ругаться будет.
Несмотря на все наслаждение сегодняшней ночи – и вчерашней бани тоже! – за этот взрыв смеха Уля была готова его придушить.
Захар, похоже, заметил кровожадный блеск ее глаза и сел.
Демонстративно зевнул, прикрывая рот кулаком.
– Ты точно не хочешь спать здесь? – он самым искусительным жестом обвел рукой широкую постель.
Соблазнительно. Очень. Остаться здесь. И засыпать, чувствуя, как Захар ее обнимает. Уля почему-то была уверена, что именно так и будет. Но… но она где-то внутри очень отчетливо чувствовала, что так будет неправильно. Что если она заявится домой завтра утром – то это будет нехорошо. И ей точно будет стыдно смотреть в глаза бабушке – как бы глупо это ни звучало. Уля это точно знала.
– Нет. Я пойду.
Она подползла к краю кровати, неловко спустила ноги и встала. И, стараясь не думать, как это выглядит со стороны Захара, стала собирать свою одежду.
– Я тебя провожу.
Уля даже оглянулась на Захара от удивления.
– Зачем? Это же в соседний дом.
Он тоже подтянулся к краю постели, встал и повторил упрямо:
– Я тебя провожу.
Уля лишь пожала плечами.
Когда она одевалась, то думала – наверное, нарочно, чтобы не думать о чем-то, о чем думать не следует – о всякой ерунде. О том, например, что сил у нее на то, чтобы идти сейчас в душ, просто нет.
Да и бабушку еще разбудит своими ночными гигиеническими процедурами. Что так и ляжет спать вся в следах греха. Не у Захара же мыться? Хотя, может, это не такая уж и глупая идея и… Нет, надо уходить.
– Держи, – в ее ладонь скользнуло что-то круглое. Это оказалось яблоко с блюда с фруктами.
Ульяна хотела спросить что-нибудь вроде «Зачем?», но почему-то не стала. Кивнула и молча обхватила яблоко пальцами. Оно было круглое и ладно лежало в ладони.
***
– Ты замерзнешь, – Уля смотрела куда-то в середину груди Захара, в развал так и не застегнутой короткой куртки.
– Ты же сама сказала – мне до соседнего дома.
А потом он привлек Улю к себе, прижал – и поцеловал. В губы, каким-то таким поцелуем, от которого у нее закружилась голова похлеще, чем от тех, смелых поцелуев в постели. Когда не в губы, а совсем в другие места. Но голова сейчас кружилась так, что до слабости в ногах.
– До завтра, – шепнул ей Захар прямо в приоткрытые губы. – Точнее, до сегодня. – А потом развернул, подтолкнул к двери бабушкиного дома и напутствовал. – Постарайся выспаться.
***
Утро было милосердным. Настасья Капитоновна дала Уле выспаться, и лишь, когда часы показали одиннадцать, начала будить внучку.
– Улюшка, давай-ка просыпаться, девонька. Уже гости скоро придут, а ты все подушку обнимаешь, – Уля сонно вздохнула и перевернулась на спину. – Что, допоздна вчера с Захаркой засиделись?
Вот слова про Захара – самое лучшее средство, чтобы резко проснуться. И так же резко сесть на диване. Настасья Капитоновна устроилась на краю дивана и с какой-то чуть насмешливой – а, может, Уле это показалось спросонья – улыбкой смотрела на внучку.
И засиделась, и залежалась и даже заскакалась верхом. Ох…
Уля зевнула, пряча за ладонью смущение.
– Ну да, немножко.
– Это ничего, – Настасья Капитоновна похлопала ее по руке и встала. – Сегодня пораньше ляжешь.
Уля смотрела в спину выходящей из комнаты бабушки.
Пораньше ляжешь… Нет, это вряд ли. И она счастливо улыбнулась, довольно и по-кошачьи подтягиваясь. Что-то вдруг твердо уперлось ей в бедро. Ульяна опустила руку. Это оказалось яблоко, которое дал ей вчера Захар. Она наполнила ладонь теплым гладким кругляшом, и улыбку ее стала еще шире. И мечтательной.
А потом Ульяна вспомнила про неврученный подарок – и резко соскочила с дивана. Так, томления и мления оставим до… до прихода Захара! А в том, что он придет, Уля не сомневалась. И это было прекрасно.
***
Костяк лучших людей хора состоял из шести человек. Все это были женщина преклонного возраста, но энергичного характера.
Они шумно рассаживались за раздвинутый по такому случаю стол, громко переговаривались и делились новостям – будто не они вместе пели два дня назад. Но за два дня новостей-то могло накопиться преизрядно.
Настасья Капитоновна хлопотала вокруг гостей, попутно хвастаясь. Поводов для хвастовства у нее было два. Первый – сама Уля. А второе – подарок, привезенный Улей: несколько клубков тончайшего итальянского мохера. Пакет с клубками передавали из рук в руки под одобрительное цоканье языками, на Улю смотрели тоже в целом одобрительно. А Ульяна то и дело бросала взгляды на дверь. Она поймала себя на том, что ее незаметно охватило чувство сильнейшего нетерпения. Или предвкушения.
Гости, между тем, наконец, расселись и принялись спорить, кто будет открывать бутылку кахетинского красного полусладкого.
Именно в этот момент стукнула входная дверь.
– Кто это, Настасья? Вроде все наши на месте? Или еще кого позвала?
Ульяна же замерла, не сводя взгляда с двери комнаты. В проеме показался Захар. Он был одет в костюм, похожий на горнолыжный, только очень свободный.
– Добрый день, дамы. С наступившим.
Дамы замерли, уставившись во все глаза глаз на Захара.
Первой подала голос Настасья Капитоновна.
– Так вот кто нам вино откроет.
– С удовольствием, – Захар шагнул в комнату.
– Так ты разодевайся, Захар, да садись к столу.
– Нет, спасибо, – Захар взял бутылку и штопор. – Я за Ульяной.
Теперь все взгляды повернулись к Уле. А она почувствовал непреодолимое желание зардеться. Да, вот именно так – зардеться.
– Что значит – за Ульяной?
– День сегодня хороший, Настасья Капитоновна, – Захар поставил открытую бутылку на стол. – Тепло, солнечно, ветра нет. Я снегоход выкатил. Хочу Уле показать наши красоты. Вы как, не против?
На «показать красоты» у Настасьи Капитоновны не нашлось возражений. Но нашлись другие слова.
– Так пообедайте с нами сначала. Ко мне вон тут подруги пришли. С хора. Покушаем, попоем. А потом и ехать можно.
На лице Захара отчетливо промелькнула вся «радость» от такой перспективы, но аргументы у него были железные.
– День сейчас короткий, смеркается рано. По темноте ездить не хочу. Да и не видно ничего. Так что мы уж лучше покатаемся сначала, а потом придем к вам… на ужин.
– Так Уляшка еще не ела ничего толком.
– Я не голодная! – наконец отмерла Ульяна. Перспектива поехать с Захаром на снегоходе взволновала ее как-то… как-то совершенно как в детстве. Когда тебе вдруг говорят утром, что сегодня мы пойдем в городской сад кататься на каруселях. Такой же восторг – до вставшего комком в горле визга радости.
– У меня термос с чаем, бутерброды, – у Захара были ответы на все вопросы. – Накормлю.
– А одежда? – не унималась Настасья Капитоновна, – У тебя вон костюм специальный, а у нее? Хотя… у меня где-то тулуп был.
Перспектива тулупа Улю ужаснула, а у Захара заставила дернуться угол рта.
– У меня там есть запасной комплект одежды для катания, великоват будет, зато тепло, – он протянул Ульяне руку. – Уля, пойдем.
И уже в спину их догнало:
– До темноты чтобы вернулись!
***
Они поцеловались прямо на крыльце.
Перед тем, как окончательно ухнуть в поцелуй, Уля еще успела подумать о том, что крыльцо прекрасно просматривается из окна, и если кто-то захочет посмотреть в окно… А кто-то наверняка захочет… Но сейчас ей было все равно.
– Соскучилась? – прерывисто спросил Захар, оторвавшись от ее губ.
Что он за человек такой, что от него постоянно кружиться голова?!
– Очень! – не смогла сдержать Уля счастливого вздоха. А потом спохватилась. – Ты спас меня от выступления лучших людей хора!
– Тогда давай поторопимся, пока они не передумали, – Захар взял ее за руку. – Пойдем, подберем тебе какой-нибудь тулуп. А снегоход я уже проверил, выгнал, прогрел.
***
У Захара нашелся еще один костюм, похожий на его. Конечно, он был Уле велик, но не так, чтобы она в нем утонула. Зато свободе движений не мешал и позволил надеть под него теплую кофту – тоже из запасов Захара. Так же из своих запасов Захар выдал ей защитную очки-маску. Он некоторое время с сомнением смотрел на Улины ботинки, затем бросил в багажное отделение снегохода сумку с запасными ботинками и носками – разумеется, своего сорок пятого размера. Уля промолчала. Она вообще просто наслаждалась тем, что у нее сейчас будет приключение. Самое настоящее приключение. А еще ей ужасно навилась уверенность Захара. И то, как он все подготовил. Специально для нее приготовил. От этого, да-да, снова кружилась голова.
– На снегоходе раньше ездила?
Уля оглядела предмет вопроса. Снегоходы она видела до сегодняшнего дня разве что в рекламе. Вблизи он производил впечатление мощной и стремительной машины для самых настоящих приключений – несмотря на свои относительно небольшие, по сравнению с автомобилем, размеры. Ульяна помотала головой.
– Ну, ничего сложного. Садишься за мной, вот сюда, – Захар похлопал ладонью по сиденью. – Держаться можно либо вот за эти ручки снизу, либо за меня. Я лично всегда держусь за ручки, когда еду пассажиром – ну, потому что в силе рук уверен, ну и масса у меня большая, лучше себя самому держать и контролировать. А ты меня намного легче, так что лучше держись за меня.
Уля кивнула, стараясь быть серьезной. Хотя больше всего ей хотелось сейчас прыгать на месте и визжать – от того, как ей это все нравилось!
Захар оседлал снегоход:
– Тогда – садись.
Ульяна села сзади и нерешительно положила руки на талию Захару. Так держаться?
– Уля! – раздался его громкий голос. – Ты свалиться хочешь? Ну-ка обними, как следует!
Она улыбнулась – а потом обхватила Захара поперек груди, прижалась щекой к широкой спине в черной куртке.
– Так?
– Умница, – снегоход утробно рыкнул. – Маску опускай и поехали!
***
Ульяне не с чем было сравнить эту поездку. Не было в ее жизни ничего и близко схожего по уровню какого-то абсолютно детского и чистого восторга от всего: скорости, ветра в лицо, яркого солнца, пролетающих мимо белых полей и летящего во все стороны снега.
Она совершенно потеряла счет времени. Все летели вокруг поля, темные перелески, брызги снега, бьющее в глаза солнце. И большая надежная спина, за которую она держалась руками.
Будто это не она. Будто это не с ней. И мир вокруг какой-то другой.
Снегоход замедлил ход и остановился у кромки густого темного леса. И обрушилась вдруг тишина, в которой только собственное дыхание слышалось – громко и отчетливо. Ульяна почувствовала, как Захар расцепил ее пальцы на своей груди.
Потом он ловко спрыгнул со снегохода и протянул ей руку.
– Можно слезать, здесь снег плотный. Не провалишься.
Уля, опираясь на руку Захара, слезла со снегохода – далеко не так ловко, как сам Захар. Ноги почему-то дрожали.
– Как ты? Устала? Понравилось?
Ульяна подняла взгляд, медленно стянула с головы маску.
Свою Захар тоже поднял, и крутку наполовину расстегнул. Жарко ему, как обычно. И она просто шагнула к нему, снова обхватила руками и уткнулась ему куда-то в шею. У нее все лицо было холодное, а он там, в районе шеи – теплый. И пахнет умопомрачительно.
И говорить ничего не надо. Дышать ему в шею, обнимать, чувствовать сквозь все слои одежды, как и он тоже обнимает. И молчать, потому что слова не нужны. Потому что их нет. И потому что Захар все понимает без слов – Уля была в этом уверена. И ее восторг, и благодарность и… и ее восхищение им. Хотя про последнее понимать Захару все же, наверное, не надо.
Они так простояли какое-то время, в тени темной стены леса.
Первым шевельнулся Захар.
– Так, ты у меня голодная. А давай-ка по чаю с бутербродами, a?
Это был самый вкусный чай в жизни Ульяны. И самые вкусные бутерброды. Она устроилась на сиденье снегохода – настоял Захар, чтобы ноги не морозила на снегу, а сам он стоял напротив, в своем объемном черно-желтом костюме и унтах – унтах, подумать только – в одной руке пластиковая кружка с чаем, в другой – бутерброд – и рассказывал что-то. Про поля. Про системы снегозадержания.
Про лес. Про породы деревьев. Про птиц, которые здесь водятся.
Ульяна пила чай, еда бутерброд и… и пока ни о чем не думала.
Думать она будет после. Пока она могла только наслаждаться. И немного удивляться.
– Ну как, поехали дальше? Можем еще немного покататься, а потом надо назад. Мы далеко забрались, километров на тридцать.
– Сколько?! – ахнула Ульяна.
Она вдруг осознала, что совершенно не представляет, где они находятся. Ей почему-то казалось, что они все это время катались кругами по полям вокруг поселка. Захар тряхнул кружкой, выплескивая последние капли чая, сунул посуду в сумку, а потом повернул запястье, что-то потыкал на часах.
– Даже тридцать два – судя по навигатору.
Тридцать два километра. Ульяна находится где-то в глуши, в зимнем лесу, в тридцати километрах от ближайшего жилья. И без Захара она отсюда не выберется. Это была такая новая удивительная мысль. Уля несколько секунд покрутила ее – и поняла, что страха нет.
Как можно бояться, когда рядом Захар? Но вот что-то такое другое внутри ворочается… Ей вспомнилась собственная реакция, когда Захар в бане прижал ее за шею к лавке и сказал: «Не хватит».
А вот сейчас – снова. Вот это чувство, что рядом есть человек, на которого можно переложить всю ответственность за происходящее и просто спрятаться за его широкую спину. Сколько тысяч лет этим желаниям? Господи, откуда в ней этот атавизм?
Север, сука, это твои проделки?! Но желание снова обнять Захара, прижаться, удостовериться, что он тут, рядом, что он ее потом посадит на снегоход и увезет туда, в тепло, что он точно знает, что делать – было новым. И очень сильным. Черт, ей все мозги выдуло на этой прогулке. И вместо умных мыслей из тьмы веков выползли древние инстинкты.
Сопротивляться им Ульяна не могла. Поэтому шагнула и снова обняла. И снова уткнулась в так и не застегнутый ворот крутки, где была горячая и вкусно пахнущая шея. И с почти обморочным восторгом почувствовала, как он ее снова обнимает. Его губы у виска.
– Все в порядке?
Это не «в порядке» называется, это про что-то другое. Но Ульяна лишь вздохнула и все же ответила:
– Мне… мне так хорошо никогда не было. Спасибо, Захар.
– Ночью отблагодаришь.
В щеках, которые и так были явно красными от встречного ветра, стало совсем горячо. И не только в щеках. Уля плотнее зарылась лицом во вкусно пахнущую шею, переступила с ноги на ногу – и неожиданно охнула.
– Что такое? – тут же переполошился Захар.
– Да просто ноги… – Ульяна смущенно положила руки на бедра. – Все же немного затекли. Пока мы катались, да и потом я все время сидела. Может, прогуляемся? – она, пряча от него взгляд, посмотрела внимательно на кромку леса.
– Ну, только если у меня на руках, – хмыкнул Захар. – Это тут снег плотный, а там дальше, смотри – он сделал шаг в сторону – и провалился по колено в снег.
– Захар! – ахнула непроизвольно Уля.
– Вот видишь, – он совершенно легко для своих габаритов вытащил ногу и встал на плотную, утрамбованную ветром площадку. – Какое тут погулять? А ты поприседай, понаклоняйся, прежде чем обратно ехать, можешь походить на месте.
– Да ну, глупо это как-то, – совсем растерялась Ульяна.
– Совсем не глупо, – он встал рядом, взяла за руку и сказал: – Пошли. – И первым начал исполнять всем известное упражнение «ходьба на месте». – Давай-давай, не отставай, догоняй.
Через несколько секунд с нервным смешком Ульяна присоединилась к Захару. С ним даже шагать на месте на небольшом пятачке плотного снега у кромки леса где-то в тридцати километрах от ближайшего жилья – не глупо. Тоже приключение.
– Это потому, что верхом не умеешь ездить, поэтому ноги и затекли.
Уля, конечно, тут же уловила намек на минувшую ночь и претензии к своему искусству наездницы. Захар покосился на нее и хмыкнул, продолжая держать за руку и мерно топать ногами. Что ей еще оставалось? И она топала.
– Можно подумать, ты верхом умеешь, – наконец нашлась Уля со словами.
– Умею.
– Да ладно? В секцию верховой езды ходил?
– Не, вот именно до этой секции у моей мамы в детстве руки… или ноги… не дошли. Это же опасный вид спорта. Я несколько лет назад с Маратом… это коллега мой… ездил к нему в его родовое село. Он на Кавказе вырос. И меня там в очень даже взрослом возрасте впервые посадили на лошадь. Ну, потому что там, кто не умеет верхом, тот не мужчина.
– И как? – Уля даже замерла.
– Шагай давай. Это история с хорошим концом. Седой дядька, который мне коня привел и объяснял, что к чему, потом сказал, что я в седле родился. Что, вроде как, умение ездить верхом бывает врожденное или приобретенное. Вот я, оказывается, с рождения умею верхом. Хрен знает откуда, но умею. Но это и правда оказалось легко. Там вроде как дело в особом строении мышц ног, что ли.
– Ты… – Уля уже хотела спросить, не разыгрывает ли Захар ее, повернула голову – и вдруг поняла, что это правда. – Круто! На самом деле, круто, что ты умеешь верхом.
– Да.
– А что ты еще умеешь? Ну, из такого… необычного? – выпалила Уля невесть откуда взявшийся вопрос. – Вот… вот на тракторе, например, умеешь?
Захар фыркнул.
– Чего там уметь?
– Правда? – ахнула она. Про трактор Ульяна спросила просто… просто потому, что это было первое, что пришло в голову. – Может, и на самолете умеешь?
– На самолете не умею, возни с обучением и получением прав много, а на трактор… Вон, на снегоход тракторные права надо.
– А, – выдохнула Ульяна. – Значит, ты на тракторе умеешь – это в смысле на снегоходе.
– Я на тракторе умею в смысле на тракторе, – пожал плечами Захар. – Чего там уметь, две гусеницы, два рычага. Проще не бывает.
– Захар… – у Ульяны в голове уже все совершенно перемешалось. – Только не говори мне, что ты управлял трактором. Настоящим трактором!
– Настоящим управлял. Ненастоящим – нет. Ничего особенного в этом не вижу. Могу поле вспахать. Все, давай, поехали, – он наклонился и чмокнул ее в нос. – А то у тебя нос уже холодный, да и времени много. А нам велели вернуться засветло.
***
Когда они вернулись, уже начали сгущаться серые сумерки. У Ульяны было странное ощущение, что она побывала в каком-то другом мире.
И увидела какого-то нового Захара. Она пока еще не могла уложить в своей голове навыки верховой езды и трактор. Захар, похоже, легко управляется с любой техникой – что джип, что снегоход, что трактор. И в этом есть что-то такое… очень мужское.
И волнующее. Но если мужчины на джипах Уле раньше встречались, то тракторист у нее первый.
Пока Захар загонял снегоход в гараж, Ульяна прошла в дом и переоделась в свою одежду. Приключение завершилось, и от этого было немного грустно.
Стукнула дверь. Это в дом вошел Захар – в отличие от нее, все еще в своем специальном снегоходном костюме.
– Ну… – Уля неловко переступила с ноги на ногу. – Я пойду.
Спасибо еще раз… за все.
– Погоди, какое спасибо? – Захар расстегнул куртку и повесил на крючок. – Меня вообще-то на обед пригасили. Ну, или на ужин. Да и песен мы еще не слушали. Так что я сейчас только душ приму, переоденусь – и пойдем.
– Нет, я пойду, а ты потом приходи! – решительно произнесла Ульяна. В голове у нее тут же замелькали картинки их с Захаром совместного принятия душа, а на лицо так и норовила наползти блаженная улыбка от того, что они все еще не расстаются с Захаром. И приключение продолжается!
Захар кивнул и посторонился, пропуская Ульяну. Помог ей надеть пуховик. И, когда она уже совсем расслабилась, – неожиданно поцеловал в шею.
– Оставь мне пару вкусных кусочков.
***
– Ну, наконец-то! – такими словами Улю встретила бабушка. – А я уж все глаза проглядела!
– Так светло уже еще, – пробормотала Ульяна. Хотя на самом деле, пока она переодевалась, уже почти стемнело. В начале января темнеет рано и быстро. Уля оглядела пустую комнату, убранный стол. – А где гости?
– Так все уже. Нам чай не по двадцать – чтобы сутками гулять.
Посидели, поели, поговорили, попели – да и по домам. Эх, жаль, вы не слышали. Ну да ладно, может еще успеется, – Настасья Капитоновна прошла к шкафу и стала доставать тарелки. – Голодная?
– Очень! – выдохнула Уля. – И… И Захар обещал прийти.
– Ну, вот и хорошо, а то мы с тобой наготовили столько – за неделю не съесть.
Уля улыбнулась. А потом вспомнила, что Захар пошел в душ, и поняла, что ей это тоже необходимо – после такой активной прогулки.
– Я в душ быстренько схожу, Настасья Капитоновна!
– Иди уж, – проворчала бабушка, расставляя тарелки. – Только и моются, только и моются. Где только столько грязи находят…
***
Захар пришел как раз к тому моменту, когда Ульяна выставляла на стол хлеб. Пришел не с пустыми руками, в этот раз под мышкой у него был зажат крупный, размером с небольшой кочан капусты и схожий цветом желто-зеленый цитрус.
– Господи, это что за напасть?
– Помело.
– Помело у меня вон в сенях стоит!
Захар рассмеялся и уже привычно, кажется, подмигнул Ульяне, которая тут же начала краснеть. Это какая-то патология! То, что она в присутствии Захара так часто краснеет. Прямо тургеневская барышня. Да из Ули двух тургеневских барышень можно слепить!
Вот она и краснеет… за двоих.
– Это очень полезный фрукт, Настасья Капитоновна. Нежели вам ананас не понравился?
– Попробовать не успела – все гостьи мои смели!
– Ну вот. А этот – только для вас.
Ужин казался Уле необыкновенно вкусным, хоть горячее и было разогрето. Настасья Капитоновна с умилением наблюдала, как Ульяна с Захаром едят, потом попробовала диковинный фрукт – и одобрила, сказав, что куда как вкуснее апельсина. А потом под чай разговор велся преимущественно между Захаром и Настасьей Капитоновной – Захар держал отчет о том, где они с Улей были.
Местные географические названия Ульяне ничего не говорили, на нее накатило состояние тупой сытости – после свежего воздуха, активностей и плотного ужина. Поэтому она слушала, но нить разговора то и дело ускользала. Уловила она только, что поселок преобразился примерно лет десять назад, когда неподалеку проложили новую трассу и провели газ. После этого место стало популярным среди любителей жить за городом. А Настасья Капитоновна тут жила с рождения.
– Ой, уморили мы девчушку, – уже практически сквозь дремоту услышала Уля голос Настасьи Капитоновны. – Засыпает на ходу.
– Нет, я не… – Уля не удержалась и зевнула.
– И правда, засиделся я, – Захар встал из-за стола. – Спасибо, Настасья Капитоновна, все было очень вкусно. Уль, проводи меня.
Ульяна встала и, стараясь держаться уверенно и независимо – мол, вроде как ничего особенного и не происходит – пошла к входной двери. Захар накинул куртку, снова по своей привычке не застегивая. А потом наклонился и шепнул:
– Приходи ночью. Ждать тебя буду.
***
Ульяна поставила будильник. Чтобы сработал через полчаса.
Просто чуть-чуть подремать, потому что глаза реально слипались.
И ее мгновенно вырубило прямо на диване. Словно от наркоза.
Как звонил будильник, она не слышала – его выключила, что-то проворчав, Настасья Капитоновна. Она же укрыла Улю пледом.
Проснулась Ульяна резко и долго не могла понять, что происходит, где она и сколько сейчас времени. Из-за приоткрытой двери маленькой спальни доносился заливистый храп Настасьи Капитоновны.
Ульяна нашарила на полу телефону, поднесла к лицу, щурясь на яркий свет. Двенадцать без четверти! Ее же Захар ждет!
Стараясь ступать бесшумно, Уля прошла к входной двери, накинула пуховик, обулась, пригладила волосы. Сунула руки в карманы, нашла там подаренное Захаром яблоко, аккуратно откусила. И осторожно толкнула дверь.
