Текст книги "Сын маминой подруги (СИ)"
Автор книги: Дарья Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 13
Он даже не спросил, куда именно улетела Ульяна. Где эта их кассация?! Там, кажется, несколько таких судов по всей стране.
Он долго думал, что написать ей. И не мог найти слова, потому что не понимал, как так получилось, что Ульяна улетела в командировку, не сказав ему ни слова. Еще позавчера они были вместе у него дома, и все было в порядке. Более чем в порядке – он, наконец, спустя два месяца смог обнять ее. Правда, поговорить толком не вышло, но к разговору, в отличие от секса, надо готовиться. А тут все разом посыпалось, вчера был вообще день сумасшедший, который почти весь Захар провел в лаборатории, а вечером – мать.
А сегодня выясняется, что Ульяна уехала в командировку.
Дурдом какой-то. В итоге Захар написал Уле нейтральное:
Захар: Как будет возможность, набери меня.
***
Помощница Самсонова не перезвонила. Вместо этого Юрий явился сам.
– Ну, как ты себя чувствуешь?
Захар недоуменно уставился на Самсонова.
– Вообще-то, это мой вопрос. Тебя только недавно из больницы выпустили под честное слово.
– А тебя – из СИЗО. И даже не под честное слово, а только стараниями Ульяны.
– А кстати, где моя спасительница?
Самсонов устроился напротив Захара, небрежным жестом поправил воротник рубашки.
– Тебе сказали – на кассацию уехала.
– Почему именно сейчас?
– Ну, извини, милый мой, секретариат кассационного суда, видимо, не согласовал с тобой график заседаний.
– Я серьезно!
– И я серьезно. Как ты думаешь, почему я взял себе в помощницы молодую умницу? Потому что нет у меня уже здоровья по командировкам мотаться, в залах суда задницу отсиживать. А Ульяне в самый раз, опыта пусть набирается.
Нет, с учетом перенесенного инфаркта все эти жалобы на здоровье, безусловно, были понятны и обоснованы. Но Захара не оставляло ощущение, что Юрий его троллит. Сатана, что с него взять.
– Скажи мне, куда именно она улетела.
– А тебе зачем?
– Раз спрашиваю – значит, надо.
– Захар Николаевич, ты же знаешь, – Самсонов вздохнул, и вздох этот не сулил ничего хорошего. – Я тебя очень уважаю, ценю и даже иногда люблю. Но если ты будешь мешаться под ногами у моего специалиста, когда она занята важным делом… А это дело очень важное. Там большие деньги на кону, не веришь мне – спроси у Артура. Не лезь девочке под руку – добром прошу.
Захару было что ответить Самсонову, но он понял, что этот разговор бесперспективен. И Юрий ему не помощник.
– Ладно, приму во внимание твое состояние здоровья и спорить не стану.
Самсонов еще раз поправил воротничок рубашки, склонил голову и церемонно произнес:
– Премного благодарен.
И как только люди с ним работают?! Сатана как есть.
***
Он дозвонился до Ульяны уже поздним вечером и, когда она все же взяла трубку, Захар буквально подскочил на месте.
– Привет. Ты куда пропала?! – выпалил он.
– Я в командировке. На кассации.
– Да это я знаю! – Захар выдохнул, осознав, что орет. – Почему такая спешка?
– Не спешка, – голос Ульяны был спокойный. Даже, как ему показалось, слегка заторможенный. – У нас этот процесс в плане стоял, и кассация тоже.
Да пропадите вы пропадом с этой кассацией!
– А почему ты меня не предупредила?! – еще один выдох, чтобы все-таки не орать.
– Не успела, – так же заторможено отозвалась Уля. – Столько дел, и у меня, и у тебя тоже. Я забыла.
Прекрасно. Просто, блядь, прекрасно. Забыла! Захар вдруг четко осознал, что что-то произошло, что-то стоит там, в тени, где он не видит, и именно в нем причина этого будто заторможенного голоса Ульяны, и этой ее странной спешной командировки – что бы они там вдвоем с Сатаной не говорили про важное дело и про план.
– Ты где сейчас? Я хочу к тебе приехать.
– Не надо.
Захар отнял телефон от уха и уставился на экран. Это что он, мать вашу, сейчас услышал?!
– В каком смысле – не надо?!
– А зачем? Я тут по делам. У меня каждый день заседание. Много работы. Переговоры. Приходится изучать массу документов. Да и у тебя наверняка куча работы накопилась.
Так. С какого момента работа стала важнее, чем мы?!
Но орать Захару резко расхотелось. Он вдруг понял, что сейчас может сделать все еще хуже – даже несмотря на то, что кажется, что хуже уже некуда.
– А когда ты вернешься?
– Пока не знаю. Думаю, до Нового года должна вернуться.
Да какого, на хрен, Нового года?! Это же… Это через две недели, вообще-то.
– Понял. Ну ты хотя бы на сообщения мои отвечай, ладно?
Она ответила после паузы. Все тем же заторможенным голосом.
– Хорошо. Захар, я пойду спать, ладно? Устала очень.
– Конечно. Спокойной ночи, Уля. Обнимаю и целую в нос.
Она ему ничего не ответила. Но Захар уже понял, что ответы ему надо искать где-то в другом месте. Понять бы еще – в каком.
***
– Привет, мой сладкий пончик.
Захар хмуро покосился на вошедшую в его кабинет Милану. Он с утра приехал в головной офис, хотя в лаборатории по-прежнему дел было выше крыши. Но у Захара была уверенность, что ответы на вопросы, которые ему сейчас нужны, можно получить именно здесь. Захар полночи проворочался, думая о том, как ему поступить. И практически решил, что надо все же ехать, несмотря на слова Юрия и Ульяны. Милана, скорее всего, в курсе, куда Уля уехала. Ну, Артур – так точно знает, где проходит эта чертова кассация.
– С какого это перепуга я вдруг стал сладким пончиком, да еще и твоим?
Милана рассмеялась. А потом подошла и обняла вдруг Захара.
– Ты не представляешь, как мы тут все за тебя переживали. И потом – в твое отсутствие кто-то же должен был называть наших барышень булочками и тыковками.
– Очень смешно, – буркнул Захар и повел плечами, освобождаясь от объятий Миланы.
– Ты раньше считал, что да, – Милана решила еще и потрепать его по голове. Как мальчика. Головой Захар мотнул и вовсе резко и отступил в сторону.
– Так, – Милана уставилась на него своими жгучими темными глазами. – Что с тобой происходит?
– Ничего. А вот ты чего обниматься вздумала? Ты, между прочим, замужем. Да и я…
Захар замолчал. Ему очень не нравился пристальный, даже какой-то изучающий взгляд Миланы.
– Ах вот оно что… – медленно произнесла она. – Значит, ты тоже уже… – она пошевелила пальцами. – Осознаю совершенную ошибку. Более на собственность Богини не претендую.
– Какой еще богини?
– Юрий говорит, так Лосеву за глаза стали звать, после того, как она тебя… Ну, ты понимаешь.
– Юмористы.
– А по-моему, соответствует реальности. Самсонов еще добавляет «Всемогущая». Представляешь, какая тебе женщина досталась. Когда свадьба?
– Прекрати! – рявкнул Захар. Прошел к окну и уставился туда невидящим взглядом. На Милану он не мог смотреть – и сам себе не мог объяснить, почему. Так же, стоя спиной к пространству кабинета, Захар услышал, как Милана прошла к двери и закрыла ее на замок. Как потом прошла до окна и встала рядом. Захар чувствовал аромат ее духов и думал о том, что когда-то каждая минута рядом с этой девушкой делала его счастливым. А теперь она его необъяснимо раздражает. Ну вот чего прицепилась?!
– Захар, – он почувствовал, как Милана дернула его за рукав. – Захар, посмотри на меня. Пожалуйста.
Больше всего ему сейчас хотелось выгнать ее из кабинета, но Захар не представлял, как это сделать. Поэтому пришлось все же повернуться.
– Ну?!
– Ты, скорее всего, считаешь меня бессердечной и равнодушной, – Захар никогда не слышал такого тона у Миланы. Он и предположить не мог, что она умеет так разговаривать. Таким мягким ласковым голосом, что вся его досада куда-то делась. Ну и при чем тут равнодушие и бессердечность?! – Я, конечно, знала о твоих чувствах ко мне. Было время, когда они меня забавляли. Теперь мне за это стыдно. Прости меня, Захар, пожалуйста.
– Не надо. Давай не будем об этом.
Такое направление разговора ему не нравилось. Какая теперь, к черту, разница, что было когда-то?!
– Давай не будем, – послушно согласилась Милана. – Но, учитывая все это, я тебя кому попало не отдам.
– Ну, знаешь, что?! – кажется, впервые в жизни Захар поперхнулся словами.
– Не знаю, – все так же мягко ответила Милана. – Но не сказать тебе кое-чего не могу. Я не знаю, что у вас случилось с Ульяной, но если ты ее упустишь – ты будешь самый большой дурак в мире.
– Мы без посторонних разберемся! – все же рявкнул Захар.
– Хорошо, – Милана сделала шаг, потом еще один в сторону двери. Обернулась. – Просто она тебя любит, и это видно… – Милана махнула рукой. – Слепой бы заметил. И для тебя она сделала практически невозможное – это Юра подтверждает. Она тут всех построила, чтобы вытащить тебя. А судя по твоему настроению и ее отъезду – что-то у вас случилось. Я думала, что могу тебе чем-то помочь. Ну, нет – так нет.
– Подожди, – Милана остановилась. – Я… – Захар замялся. Он считал неправильным обсуждать с кем бы то ни было то, что происходит между ним и Ульяной. Но, с другой стороны, возможно, именно Милана… Черт, как все это сложно! – Я вдруг сейчас вспомнил. Мы с Улей говорили о тебе.
– Зачем? – округлила глаза Милана.
– Ульяна откуда-то узнала, что мы… что я… в общем, о том, что я по тебе страдал. Какое-то время.
Милана внимательно смотрела на него.
– Ну… в этом нет ничего… криминального. Ты взрослый человек, так же, как и она. Это было бы странно, если бы ты прожил тридцать с лишним лет без всяких привязанностей. У нее тоже, наверное, что-то… или кто-то… был.
Мысль о том, что у Ули «кто-то был», оказалась крайне неприятной, но Захар ее пока прогнал.
– Главное ведь не прошлое, а настоящее. Ну и что, что в прошлом ты имел чувства ко мне. Главное ведь, кого ты любишь сейчас.
Захар нахмурился. Потер кончик носа. Что-то было в словах Миланы, что царапало и не давало покоя.
– Она… – начал Захар медленно. – Уля спросила, правда ли… ну, про нас с тобой. Точнее, про то, что я тебя… любил, – последнее слово Захар произнес с усилием.
– И что ты ответил?
– Сказал, что это правда.
Милана вздохнула.
– Я понимаю… Я в некотором смысле была на ее месте и… Это неприятно, в любом случае. Когда мужчина, которого ты любишь, говорит, что любил другую женщину. Это… это больно слышать, поверь мне. Но если после этого он говорит, что любит тебя – это можно пережить. Главное, чтобы он был убедителен.
Милана улыбнулась, немного мечтательно, словно что-то вспоминая, а потом посмотрела на Захара внимательнее – и улыбка сползла с ее губ.
– Захар… Ты же ей сказал, что любишь ее?
Ему нечего было ответить. Картина произошедшего в тот вечер вдруг перевернулась и оказалась… Ему было так сладко с ней, а она в этот момент… О чем думала? Что чувствовала?!
– Мелехов… – негромко, почти шепотом произнесла Милана. – Ты что… Ты сказал ей, что любил меня, но не сказал, что любишь eё?!
Словно через силу Захар кивнул. Ведь именно так все и было.
Черт…
– Захар Мелехов, ты феерический осел!
И спорить с этим было бессмысленно.
***
О разговоре с Миланой Захар думал весь остаток дня. Она сказала ему, куда именно улетела Ульяна на кассацию, но Захар не был теперь уверен, что ехать к ней – правильное решение. Чем больше он думал, тем лучше понимал, что наворотил он в душе Ульяны похлеще, чем слон в посудной лавке. И исправлять это второпях, между заседаниями кассационного суда по очень важному делу – не самый лучший вариант. Правда, и ждать, зная, что она там себе уже сочинила всего про него – тоже такое себе.
Захар никак не мог решить, как лучше поступить. Несколько раз уже практически заказывал билет – но в последний момент все же отказывался от этой идеи. Единственное, что он делал стабильно – это отправлял Уле всевозможные сообщения. Про погоду, про пробки, про новости головного офиса «Балашовского», про здоровье матери, про своих дятлов – как он называл сотрудников лаборатории. Уля исправно читала эти сообщения, ставила реакции, иногда отвечала – когда он ей задавал вопросы о том, как идет дело, или какая погода у них там.
Все это походило на игру. Или на какой-то сложный старинный танец, состоящий из поз, с каким-то почти неприличным названием. Они оба общались, игнорируя главное. Делая вид, что этого главного нет и не было. Ненормальная ситуация, совершенно.
Но Захар вдруг ясно и отчётливо понял, что завершиться все должно именно там, где началось. И необъяснимая – как это часто с ним бывает – уверенность, что именно так и правильно, давала ему сил вести и дальше этот… а, вспомнил название – менуэт!
***
Решение в теории было правильным. Нет, оно в моменте даже казалось единственно верным. Ведь они так решили совместно с Юрием Валентиновичем. Что если все пройдет с Захаром благополучно, то на кассацию поедет именно Ульяна. И все документы на нее уже оформлены, и состояние Самсонова объективно пока не располагает к длительным командировкам. И, самое главное, она уедет от Захара.
А это ей необходимо – Ульяна тогда была в этом уверена твердо.
От этой ее уверенности спустя несколько дней не осталось и следа. Эту уверенность разбивало, подтачивало все. И звонок Захара – точнее, его многочисленные звонки перед тем, как она набралась решимости ответить. И вся последующая переписка с ним.
Что тебе от меня надо, что?! То, что и всегда? Качественный секс по первому требованию, с которого у нас все и началась? Если рассуждать отстраненно, то нет в этом ничего плохого. Как хороший секс может быть чем-то плохим? Если только один из участников процесса не имел глупость влюбиться. А это сразу все меняет. Усложняет. И, самое главное, приносит очень много огорчения и обиды. Нет, тут должны быть другие слова, но Уля не хотела их искать. Чтобы не закопаться в эмоциях окончательно.
Самое досадное во всем этом было то, что гордость внезапно свалила в закат. Ну да, мы такие гордые, мы уехали, не высказав вопросов, не расставив точки над «i». Хотя какие тут нужны точки?
Ну, стоило хотя бы объяснить Захару, что она больше не намерена поддерживать такие отношения. Но тогда ведь придется объяснять
– почему? А объяснение: «Потому что я тебя люблю, а ты любишь другую» – его чертовски трудно произнести. Потому что гордость тогда вопила о том, что мы такое никогда ни в жисть не скажем! А теперь эта самая гордость свалила – естественно, гордо! – в закат.
Оставив Улю разбираться с накатившей на нее тоской.
Ульяна оказалась не готова к тому, как будет скучать по Захару. Как ей будет тоскливо без него. И от мысли о том, что их отношениям пришел конец. И гордость в противостоянии с этой тоской Уле никак не помогала. Масла в огонь подлила Наталья Николаевна, когда в очередной раз позвонила. Их дружба, выйдя из подполья, только усилилась, и Уле было ужасно тоскливо еще и от того, что она, по сути, Наталью Николаевну обманывает. А мама Захара регулярно радовала Ульяну рассказами о своих нескучных буднях заведующей кафедры – Наталья Николаевна уже вышла на работу. И однажды, когда позвонила, долго живописала о том, как к ней приходил Захар, и что он ей рассказывала, как они с Ульяной ездили кататься на лошадях.
– Какая же отчаянная, девочка моя, – гудела в трубку Наталья Николаевна. А Ульяне хотелось плакать.
Решение по их делу суд вынес за три дня до Нового года.
Решение в пользу агрохолдинга «Балашовский». Ее поздравили все, первым – Самсонов. «Теперь ты от Богини уже не отмажешься», – смеялся он. Уля пыталась вяло протестовать. В конце концов, львиная доля работы по этому делу была выполнена именно Юрием Валентиновичем, а Уля так – сливки сняла. Но ее никто не слушал – ни сам Самсонов, ни оба Балашовы. Звонок от Миланы стал для Ульяны полной неожиданностью. Она слушала комплименты в свой адрес – которые казались абсолютно искренними, но в этот время ей больше всего хотелось перебить владелицу «Балашовского» и спросить в лоб: «Что ты чувствуешь к Захару?!».
Но Уля сдержалась и спокойно и с достоинством приняла похвалу. Захар отчитался самым последним. Он прислал сообщение с поздравлением, а потом фото. На кровати лежали носки. Яркие, пестрые, с оленями, елками и снежинками. Две пары – одна побольше, другая поменьше. И подпись к фото: «Я купил нам носки. Жду на том же месте. Баню натоплю».
Первая ее реакция на это сообщение была – тут же позвонить и наорать. Чтобы он и не думал даже. И не мечтал. Что как раньше – больше не будет! Она долго все мысленно высказывала ему, параллельно собирая вещи в гостиничном номере. И потом еще по дороге в аэропорт. И в самолете. И когда приехала домой.
И только приняв ванну, надев любимую пижаму и устроившись в кровати, Уля вспомнила. Что почти год назад обещала Настасье Капитоновне приехать к ней на следующий Новый год.
Как он пролетел незаметно, этот год. И сколько перемен принес. Но данные обещания надо держать – так Ульяну воспитали. Значит, она поедет в гости к Настасье Капитоновне.
Именно к бабушке. А не к кому-то там еще.
***
Круг и в самом деле почти замкнулся. И даже число сегодня то же самое. И Ульяна одета в тот же самый пуховик и те же ботинки, и рюкзак за спиной тот же самый. Отличая два. Нет, три. Во-первых, в ушах и на шее у нее дорогие статусные золотые украшения. Как бы Уля не злилась, как бы она не была обижена на Захара, сколько бы ни плакала из-за него – но его подарок она так и не смогла с себя снять. Эти бриллиантовые колоски словно пустили в ней корни. Во-вторых, погода сегодня совершенно другая. Пасмурно, холодно, с ветром. Кажется, вот-вот пойдет снег.
И автобус сменил расписание и приехал гораздо позже. Уля ежилась под непредсказуемыми порывами декабрьского ветра.
Уже начинало темнеть. Да, день сегодня совсем не похож на тот, год назад. Потому что, в-третьих, и она сама совсем другая сейчас.
Год назад она шла, любовалась ярким искристым снегом и предвкушала пироги. Сейчас же Уля торопилась добраться до дома бабушки и ни о чем не думала. Точнее, она запретила себе о чем-либо думать.
Одно она знала твердо – все это очень походило на самообман. И на капитуляцию. За что Ульяна себя практически презирала.
***
Погода и с утра и была не очень, а после обеда прогноз рисовал метель. Захар уже перекинулся парой слов с Настасьей Капитоновной и знал, что Уля должна сегодня приехать. Эта игра непонятно во что, по каким-то неизвестным правилам его уже порядком вымотала. Им с Ульяной надо поговорить. Захар уже точно знал, что должен ей сказать. Он был готов к этому разговору.
Проблема была в одном. Где Ульяна?!
Захар в очередной раз выглянул за ворота. В лицо ударил порыв ветра. Захар обернулся на гараж. Нет, не надо было пускать это дело на самотек! Надо поехать Уле навстречу, дорога одна, не разминутся. Захар похлопал себя по карманам – так, ключи в доме.
Он сходил домой, забрал ключи и уже собрался было отпирать гараж, как вдруг услышал шаги. Ветер внезапно стих, и в тишине отчетливо слышался скрип снега под чьими-то ногами. Он приближался, становился громче, а потом исчез.
Захар замер, глядя в створ открытых ворот. Но там никого не было. И скрипа снега под чьими-то шагами больше не слышно.
Только снова поднявшийся ветер, посвистывая, поднимает легкую поземку.
***
Вон уже видна зеленая крыша бабушкиного дома. И видно, что ворота соседнего дома открыты. И мимо них Уле надо пройти.
Ноги сами собой стали замедлять шаг, а потом она и вовсе остановилась, не дойдя пару метров до дома Захара и открытых ворот. В голове наперебой перекрикивали друг друга разные мысли.
Быстро проходи мимо и иди к бабушке! Тебя там ждут!
Ну как ты можешь пройти мимо. Ты же скоро умом тронешься с тоски по нему. Если уже не тронулась.
Ой, да кого ты обманываешь! Не к бабушке ты приехала! Так что не выделывайся, а иди туда, куда приехала. И нечего из себя тут непонятно что изображать.
А потом к этому внутреннему разноголосью присоединился ее собственный вскрик. Потому что из створа ворот вдруг, как черт из табакерки, выскочил Захар, схватил ее за руку и потащил за собой.
Когда они оказались внутри двора, Захар крепко прижал ее к себе.
Уля стояла, чувствуя его руку на своей спине, и как в горле бьется от испуга сердце. Сзади с тихим гудением закрывались ворота.
И стало вдруг тихо. И в это тишине она отчетливо услышала голос Захара.
– Все. Поймал. Больше не отпущу.
Ульяна попыталась отпихнуть Захара, уперевшись его руками в грудь, но отвоевала себе только сантиметров двадцать пространства.
– Кто так делает, Захар Мелехов?! – внутренний раздрай и последовавший за ними испуг позволяли ей сейчас только шипеть.
Захар ненадолго наклонил голову, а потом снова поднял и посмотрел ей прямо в глаза. У Ульяны мгновенно вылетели все слова из головы. И гордый Север тоже почему-то молчал.
Как же она по Захару соскучилась. По серым глазам, сейчас очень серьезным, по румянцу на щеках, по взъерошенным русыми волосам. По рукам его, по голосу. Как она будет без всего этого?!
– Признаю – я сделал все неидеально. Даже, наверное, можно сказать, что я накосячил. Но со мной такая штука случилась впервые.
– Какая такая штука?!
– Любовь.
Ну надо же… Впервые! Удивительное событие!
– А как же Милана?! Ты же сам сказал, что любишь ее!
– Ой… – вздохнул Захар. – Все, оказывается, еще хуже, чем я думал. Ладно, давай начнем с этого. Я так понимаю, мимо этой темы нам не пройти. – Он поднял руку и зачем-то поправил Уле шапку. – Ну да, я любил ее. Хотя вряд ли это можно назвать настоящей любовью. Уль, мне было пятнадцать лет, я дрочил на ее светлый образ.
– Захар!
– Ну, я не знаю, как тебе еще объяснить. Я был совсем пацан тогда, не знаю, может, мне нравилось страдать по ней, или еще что… Я уже не помню, если честно. Как настрадался, так и отсохло все. Годам к двадцати двум, наверное.
– Ты хочешь сказать, что…
– К Милане я ничего не чувствую. Ну, кроме того, что и она, и Артур мне довольно близкие люди с самого моего детства, и, наверное… – Захар нахмурился. – Ну, наверное, я все-таки как-то люблю ее. Как сестру, что ли.
Разноголосица в голове стала совсем громкой, но при этом разобрать ничего было нельзя.
– Как ее можно любить как сестру, если она такая красивая! – выпалила, наконец, Уля.
Захар смотрел на нее озадаченно.
– Ну… Мне как-то все равно, как она выглядит, если честно. Ведь люблю я тебя.
У Ульяны перехватило дыхание. А управление перехватил кто-то другой внутри нее – из тех, кто орал, перебивая друг друга.
– Да я на фоне ее… – Уля начала говорить на вдохе, но не смогла закончить – задохнулась теми словами, которые невозможно было произнести. Слишком они болючие и обидные.
– Ну да, – со вздохом согласился Захар. – Это правда. Вас даже сравнивать нельзя. Ты гораздо красивее Миланы, но люблю я тебя не поэтому.
Уля чувствовала, что глаза у нее распахиваются так, как, наверное, никогда не открывались. А вот воздуха по-прежнему не хватало.
– Ты что такое говоришь… – прохрипела она. – Я – красивее Миланы Балашовой?!
– Конечно, – большая рука Захара легла на ее шею, пробралась назад, он запустил пальцы в ее волосы. – Ты блондинка. У тебя голубые глаза. У тебя красивое лицо и роскошная фигура. Как тебя можно с кем-то сравнивать? Уль… Ты идеальная.
Вот тут слова кончились окончательно, и в голове у Ули образовался какой-то негромкий гул. И в этом гуле пульсировала только одна мысль.
Захар всегда говорит правду. Значит… и теперь тоже?!
– Уль… – он прижал ее к себе ближе, и все двадцать сантиметров пространства между ними исчезли. – Я понимаю, что причинил тебе боль, когда… когда сказал «А», но не сказал «Б». Это… Ну, я не сделал так нарочно, но это меня, наверное, не слишком оправдывает. Прости меня, пожалуйста. Это же, правда, неважно, кто там был в прошлом, пятнадцать лет назад. Главное, кто сейчас. Я люблю тебя, Уль. По-настоящему, так… Я не знаю, как объяснить. Я просто это знаю и чувствую. Уль… – Захар обхватил ее плечи и снова посмотрел ей в глаза. У Ульяны все замерло внутри от его взгляда. – Ты мое настоящее и будущее. Знаешь, я ведь не только носки купил. А еще… – он завозился, вытаскивая что-то из кармана. – С моим везением я наверняка промахнулся с размером, но… – Ульяна, все так же широко распахнув глаза, смотрела на то, что лежало на его широкой раскрытой ладони. Очередная красная коробочка. А в ней – кольцо. В этот раз колос свился в круг. – Уль, я… Честно, я никогда такое про себя не думал, но теперь я не представляю, как может быть иначе. Я ужасно хочу быть твоим мужем. И чтобы все мне завидовали и говорили, что в этом оболтусе наверняка что-то есть, если такая роскошная женщина, как ты, вышла за него замуж. Хочу, чтобы ты носила на пальце обручальное кольцо. Хочу, чтобы все знали, какой я везучий, что ты моя жена, и завидовали. И еще хочу… – он другой рукой прижал ее к себе плотнее. – Не сейчас, попозже, но обязательно – хочу увидеть тебя беременной. Не только увидеть – конечно, и поучаствовать в этом непосредственно. Но увидеть тебя с животом, в котором наш ребенок – хочу как-то отдельно, просто вот хочу – и все. Чтобы самому себе завидовать. Уль… – его теплый вздох прошелся по ее шее. – Про нас уже все всё знают. Только я еще не услышал… того, что все знают.
Уля еще некоторое время смотрела на кольцо на ладони Захара, а потом молча уткнулась лицом ему в шею. Куда-то делось вообще все – слова, мысли, окружающий мир. И единственная реальность ее была сейчас – мужская шея, в которую Ульяна уткнулась носом, и мужские руки, которые ее обнимали. И единственное слово, которое стучало в голове: «Мой. Мой. Мой».
А потом Уля почувствовала, как Захар взял ее за руку. Как на палец легко скользнуло кольцо. И его довольный вздох: «Ну, надо же, подошло. Мама плохого не посоветует». Ульяна хихикнула.
– А носки мои где?
– Носки полагаются жене. И после бани.
Уля довольно вздохнула, обняла крепче любимого за шею и на ухо прошептала ему то, что все уже знают. И то, что он больше всего хотел услышать. А потом вдруг вздрогнула, провела вниз ладонью по широкой спине.
– Ты опять без куртки! Замерз?
– Ужасно. Пойдем греться.
За этот год, и правда, многое переменилось. И сейчас в той же самой бане, те же самые два человека были заняты совсем другим. Они любили друг друга.
– Ты поставил кровать в бане?
– Ну, это не совсем кровать, но… Тут будет удобнее, чем на полу.
– Скажи мне это еще раз.
– Ты самая красивая. Ты идеальная. Я тебя люблю.
Она довольно и полной грудью вздохнула. Категорически отказалась снимать подаренные будущим мужем украшения перед тем, как идти в парную. Поэтому прогреть как следует любимую у Захара не получилось. Пришлось догревать сначала в предбаннике на тахте, потом в спальне на кровати.
– Врешь ведь! – Уля хлопнула его по груди, а Захар мягко привлек её на себя.
– Ты же знаешь, я никогда не вру. У меня теперь есть ты. И это меняет все.
Их разговор резко прервал телефонный звонок.
– Кому не спится в ночь глухую… – проворчал Захар, протягивая руку, чтобы вытащить телефон из штанов. Взглянул на экран. – А, это нянюшки твои.
– Мои кто?!
Захар чмокнул Улю в нос, встал и протянул ей руку.
– Пойдем свататься.
***
– Мама! – ахнула Ульяна. У нее совершенно вылетело из головы, что мама тоже приедет на Новый год к Настасье Капитоновне. Уля разговаривала с мамой по телефону после возвращения из командировки, но о Настасье Капитонове разговор не зашел. Ульяна крепко обняла маму.
Пока мать и дочь обнимались, между Настасьей Капитоновной и Захаром шел удивительный диалог.
– Ну, каков, а! – Настасья Капитоновна подбоченилась. – Мимо своих ворот девчонку не пропустил, в баню уволок! Не стыда, ни совести!
Уля ахнула, развернулась к Захару и увидела, что сдерживается он из последних сил. Но угол рта подрагивал все сильнее.
– Не пропустил. В баню уволок и напарил. Обогрел и приголубил. Уль, покажи.
Она сначала не поняла, о чем речь, а потом протянула вперед руку.
Два пары женских глаз уставились на кольцо в виде свернутого в круг колоса.
– Что, жениться надумал? – первой сообразила Настасья Капитоновна.
– Надумал.
– А спросить?!
– Я спросил. Уля согласна.
– А родительское благословение?!
– Бабушка! – не выдержала Ульяна. А Захар ненадолго отвернулся. Уля видела, что он сдерживает смех из последних сил.
Ей и самой было смешно. Но и как-то еще. Как-то странно.
Необычно. В конце концов, сватают ее в первый раз в жизни.
Захар снова повернулся лицом.
– Э-э-э…
– Екатерина Дмитриевна, – подсказала Уля.
– Екатерина Дмитриевна, мы с Улей решили пожениться. Меня зовут Захар.
– Да кто ж так просит-то?! – простонала Настасья Капитоновна.
А вот мама Ульяны рассмеялась – мягко и довольно.
– Ну, здравствуй, зятек.
– Ой! – махнула рукой бабушка. – Все у вас не как у людей! Давай, Катя, чайник ставь, будем чай пить. – А потом вздохнула глубоко, смахнула слезу и добавила уже совсем довольным тоном:
– А ведь я тебе, Катюша, говорила – уж ты мне ее привези, а у меня дело сладится. Авось и до правнуков доживу.
