Текст книги "Поющая в башне (СИ)"

Автор книги: Дарья Сойфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

Думал ли Саша еще несколько месяцев назад, что будет бежать с работы домой вприпрыжку? Вряд ли. Что перекинет финальную подготовку к прослушиванию на кого-то другого? Ни за что! Что будет стоять и спокойно наблюдать, как миндальная мука белым облаком окутывает его драгоценную кухню? Вот уж совсем фантастика.

Тем не менее, вернувшись на пару часов раньше обычного, он смотрел, как мама с Катей вырезают стаканами печенье, а мелкий стоит на табуретке и вдохновенно лупит поварешкой по эксклюзивной швейцарской сковороде. Даже из прихожей Саша видел царапины на нежном покрытии. И его это на удивление не беспокоило. Наоборот, он не мог не расхохотаться, глядя на седые от муки Катины косички и забавно сосредоточенное личико Вани.

 – Эх, Оби-Ван, дружище, ну ты учудил! – Саша подхватил малыша на руки и весело подкинул вверх.

Тот заливисто засмеялся. Это прозвище прижилось у них чуть ли не с первого дня.

 – Извини, сынок, он тебе покарябал посуду. Но он так бушевал, больше ничего не спасало, – мама провела рукой по лбу, оставив белый след. – Я обещала показать Катюше, как делается творожное печенье. Твое любимое, я его вам с Димой пекла.

 – Ерунда! – Самсонов небрежно махнул рукой. – Сковородкой больше, сковородкой меньше… Да, приятель?

 Вместо ответа Ваня еще раз звучно брякнул поварешкой.

 – А миндальная мука вам зачем? – поинтересовался Саша.

 – Как! Она миндальная?! А я без очков ничего не прочитала… Ну, будет эксперимент.

 – Ты рассердишься? – Катя грустно взглянула на него снизу вверх.

Временами в ней проглядывала неуверенность в себе. Она боялась не понравиться, разочаровать. И Саша не знал, как убедить ее в том, что никогда не видел девочки прекраснее.

 – Что ты! – он поставил Ваню и присел перед ней на корточки. – Именно так и получаются новые рецепты! Из тебя наверняка вырастет великий шеф-повар!

 – Это точно, – серьезно кивнула Елена Эдуардовна. – У нее вышло идеальное тесто.

 – Вот видишь?  – Самсонов не удержался и обнял девочку. – С этого дня, моя маленькая Катаринка, я буду есть только твое печенье, и другое барахло мне не подсунут. Ни за какие коврижки.

Она хихикнула и с новыми силами взялась складывать из кружков треугольнички и посыпать их сахаром.

Саша переоделся в домашнюю одежду, вымыл усыпанного мукой мальца и принялся вместе с ним и Хендриксом строить железную дорогу. Пес помогал мало, но от того, что хозяин наравне с ним ползал по полу, испытывал невероятный восторг и воодушевленно скакал вокруг, разнося рельсовое полотно. Ваню такая игра устраивала.

Когда Самсонов планировал бездетное будущее, он считал, что не потеряет ничего, кроме бардака и бесконечных хлопот. И вдруг обнаружил, что к детям прилагается огромное счастье и чувство, что жизнь проходит не зря. Впервые он действительно был кому-то нужен. И если раньше Саша считал себя незаменимым главой радио, то теперь благодаря Максу никто даже не замечал его периодического отсутствия. «Легенда» не развалилась по кирпичикам, ротация шла своим чередом, как и подготовка к фестивалю. А вот Ване с Катей был нужен именно он, и никто другой. Именно он загрузил в читалку свои любимые детские книги и с удовольствием озвучивал их мелким перед сном. Именно он показывал, как делать бумажные кораблики, и вместе с ребятами пускал их по ручейкам. И именно к нему в кровать они заползали, испуганные плохим сном, а следом за ними громоздился и Хендрикс, поэтому с утра Саша просыпался среди детских пяток и мохнатых лап.

Печенье испеклось, наполнив квартиру сладким запахом ванили, и Елена Эдуардовна забрала детей подышать и нагулять аппетит. Саша привел кухню в первозданный вид, насколько это было возможно, и поставил тушиться маленькие тефтельки из индейки. Никаких мраморных стейков на гриле – сплошная полезная пища. Единственным радостным ингредиентом были шестеренки из моркови. Как только Самсонов поставил воду для риса, в дверь позвонили. Он вытер руки о передник и пошел открывать, сетуя на мамину забывчивость. Но на пороге стоял холеный седоватый мужчина, которого он предпочел бы никогда больше не видеть.

 – Я смотрю, Вы примеряете на себя роль хозяюшки? Вам очень идет, – Газиев окинул насмешливым взглядом Сашин передник.

 – Что Вы здесь делаете? – холодно осведомился Самсонов.

 – Есть разговор. И я не буду говорить, что не предупреждал, – незваный гость шагнул квартиру и легким движением пальцев пригласил за собой одного из телохранителей.

Хендрикс опустил голову и ощерился. Шерсть по всему позвоночнику встала дыбом.

–    Уберите собаку! – потребовал Газиев.

–    И не подумаю.

–    Ваше право. Но не обижайтесь потом, если мой человек ее пристрелит.

–    Решили сойти за живодера, Ильдар Шамилевич? Уверен, это поспособствует Вашей депутатской кампании.

–    Я смотрю, Вы следите за моими успехами. Это приятно, – Газиев прошел вперед и небрежно огляделся. – Неплохая квартирка. Жалко, Вы не успели купить ничего получше.

–    Это намек? – Саша скрестил руки на груди.

–    Намеки кончились, Самсонов, – лицо магната стало жестким, притворная любезность исчезла. – Я предупреждал тебя, что узнаю о тебе и этой девчонке?

–    Припоминаю что-то подобное. Кажется, я забыл предупредить Вас, что мне плевать.

–    Очень зря! А я ведь почти поверил, что ты ни при чем, когда она вдруг засветилась в деревне. Какой олух стал бы прятать ее в этой дыре?

–    Она сама туда поехала.

–    Убедительно! Но ты же не надеялся, что я не узнаю про детей? Которых она так трогательно оберегала, а ты, как последний идиот, подобрал?

–    Собрался угрожать детям? Ты хоть понимаешь, что я медийная личность? Если я захочу, о твоих делишках будет знать каждая собака, – Саша понизил голос.

–    Вот, как ты заговорил? – Газиев усмехнулся и засунул руки в карманы. – А то я уж было подумал, что ты до последнего останешься трусливым слизняком. Не бойся, дети мне даром не нужны. Ты сам себе нажил этот геморрой. Вот только Варваре они не достанутся. Не в этой жизни. Мы оба знаем, что рано или поздно она всплывет где-то рядом, и я готов ждать. Я терпелив. У меня отличные люди. И я буду знать о каждом вашем шаге. Зачем я тебе это говорю? Не знаю. Пожалуй, мне будет приятно наблюдать, как у тебя развивается паранойя. Как ты нервничаешь, не зная, через какое окно за тобой следят. Где стоят камеры? В кабинете, в машине или, может быть, в спальне? А ведь это могло бы закончиться в одну секунду. И ты бы даже остался в плюсе. Я дам тебе отличный чек, чтобы ты разменял эту конуру, поселился с детьми в хорошем доме и нанял прелестную нянечку. Только выдай мне Варю. Зачем тебе эта маленькая фригидная сучка?

Самсонов бросился на Газиева, но Хендрикс его опередил. С рыком, которого Саша никогда раньше не слышал, он попытался вцепиться в щиколотку олигарха. Телохранитель среагировал мгновенно: подскочил и мощным ударом ноги отбросил собаку к стене. Жалобно взвизгнув, пес ударился о бетон. И Самсонов молниеносно выбросил кулак в челюсть Газиева. Тот, охнув, схватился за подбитую скулу, а Сашу уже укладывал на пол охранник.

–    Брось его, – хрипло приказал Ильдар. – Еще снимет побои. Мне не нужны публичные скандалы.

Качок выпрямился и отошел к двери с каменным выражением лица, как будто ничего не произошло.

Самсонов медленно поднялся, держась за ребра. Опытный бычара не стал бить его по лицу, но в бок как будто въехал бульдозер.

–    Предложение снимается, – процедил Газиев. – И ты об этом пожалеешь. Я из-под земли достану эту шлюху, и ты будешь виноват в том, что я с ней сделаю.

Боль помешала Саше нанести новый удар, и гость, захватив шкафоподобного качка, удалился. Хендрикс в углу зализывал ушибленное место. В оглушающей тишине до Самсонова донеслось шкварчание. Тефтели подгорали. Полусогнутый, он доковылял до плиты и попытался исправить блюдо. К счастью, это еще можно было есть. Он засыпал рис и позвонил единственному, кто мог дать ценный совет, – Князеву.

Саша обрисовал бывшему родственнику ситуацию. Тот выслушал и какое-то время молчал.

–    Дети ему действительно безразличны, – сказал, наконец, Паша. – У него предвыборная кампания, и бросать такую тень он не станет. За детьми наблюдают органы опеки, и скрыть преступление было бы очень сложно. Варя – другое дело. У нее нет родственников. Матери, как мы знаем, на нее начхать, никакое заявление она писать не станет, и в случае чего даст нужные Газиеву показания. Если Варя исчезнет, этого никто не заметит. У нас ведь как: нет тела – нет дела. А уж Газиев не идиот, найдет способ уничтожить труп.

–    Ты считаешь, он ее убьет?

–    Может. Я искал информацию о нем, видео... У него есть черты психопата. Повадки, речь... Я такие вещи чувствую. Хотя бы его перфекционизм в одежде, в речи. Безупречные люди часто самые опасные. От него можно ждать и тяжких телесных повреждений, и изнасилования.

–    Ты что, серьезно?

–    Извини. Пытался предусмотреть все варианты.

–    И что мне теперь делать? Не могу же я просто смириться и ждать, пока этот извращенец до нее доберется?

–    Во-первых, ты должен отправить детей в Питер. Немедленно.

–    Думаешь, его наблюдателям будет трудно выехать за пределы Москвы?

–    Нет. Но это усложнит ему задачу. Он не будет знать, за кем следить: за тобой или за ними.

–    А если там с ними что-то случится?

–    Поверь мне, все будет в порядке. Дети ему не нужны. А потом ты не Бог весть, какой защитник, если уж начистоту.

–    Ну, спасибо, – Саша попытался облокотиться на стол, но резкая боль в ребрах напомнила о себе. – А что во– вторых?

–    В смысле?

–    Ну, ты сказал: «во-первых», значит, должно быть и «во-вторых».

–    Ах, да. Так вот, надо аккуратно копать под Газиева. Он сейчас уязвим: у него предвыборная кампания. Любое упоминание в прессе, даже если оно потом будет опровергнуто, может его погубить. Поэтому ты сейчас жив– здоров. В органах у него наверняка связи, но ведь и у нас тоже. Найти что-то стоящее, пригрозить скандалом – и он наш.

–    Черт, и почему я сразу к тебе не обратился?!

–    Видимо, ты больше по части стряпни, – усмехнулся Князев. – А если серьезно, это только звучит хорошо, но не факт, что у меня получится. Перед прыжком в политику люди тщательно подчищают хвосты.

Самсонову было о чем задуматься. Тем временем мама с детьми вернулась с прогулки. Все раскраснелись от весеннего ветра, от Ваниной одежды на полу сразу образовалась лужица, в которую он с наслаждением плюхнулся. Хендрикс вышел из своего угла, вяло махнул хвостом и тут же вернулся обратно.

–    Что у вас тут случилось? – подозрительно спросила Елена Эдуардовна.

Тридцать шесть лет материнства любого научат распознавать неприятности издалека.

–    Поговорим, когда дети лягут, – Саша отвел глаза и пошел накладывать ужин.

Спустя пару часов и несколько длинных сказок мелкие все же изволили отрубиться, и Самсонов усадил маму на диван. Он был готов к буре, истерике и прочим проявлениям женской заботы, но решил быть честным и выложил всю историю без прикрас.

–    Посмотри, когда ближайшие билеты, а я пока начну складывать вещи и позвоню твоему отцу, – невозмутимо ответила Елена Эдуардовна.

–    И ты даже не скажешь, что предупреждала меня насчет Вари?

–    Какой теперь в этом смысл? Я своих внуков в обиду не дам. Мы завтра же отправимся домой, и пусть ваш бизнесмен только сунется к нам.

–    И ты не боишься?

–    Это не имеет значения. Я присмотрю за детьми, а ты разберись с этим мерзавцем. Уже поздно разводить нюни. У тебя был шанс развернуться и уйти, когда вы с ней только познакомились. А сейчас придется идти до конца.

–    Мам, ты у меня лучшая! – он обнял ее и поцеловал в висок.

–    Хорошо, что есть краски для волос, – она поправила прическу. – Иначе благодаря тебе я бы уже давно ходила седая, как лунь.

И на следующий же день Саше пришлось отвезти маму с детьми в Шереметьево. Ваня был рад любой движухе, а Кате объяснили, что новый дедушка тоже очень хочет с ней познакомиться, ждет в гости и мечтает показать необыкновенные петербургские дворцы.

–    Тебе понравится, моя Катаринка. И тебе, Оби-Ван, – он прижал каждого из них к себе, насколько это позволяли больные ребра. – Передавайте деду Юре привет. Только надо громко-громко крикнуть, иначе он не услышит.

–    Хорошо, – Катя сжимала в руках новую сумочку с маленькой золотой каретой, Сашин подарок.

Она поднялась на цыпочки и чмокнула Самсонова в небритую щеку.

–    Я буду очень скучать... – прошептала она, и, смутившись, побежала к Елене Эдуардовне.

А он стоял и молчал, потому что знал: стоит ему заговорить, и он разрыдается при всем честном народе, как школьница.

Саша был на грани того, чтобы достать ведерко с мороженым и залечь на диван под «Игру престолов», но выручили Штайн и Князев. Первый затянул в круговорот прослушивания, которое должно было состояться через пару дней, второй приперся вечером с ноутбуком и распечатками, чтобы сверять данные по Газиеву. Где Паша их достал, Самсонов не углублялся. Ему хватало поводов плохо спать по ночам.

Хендрикс встретил хозяйского друга с привычным любопытством: его манил запах чужой собаки. Он быстро оклемался после удара охранника и успел привыкнуть к почестям и привилегиям. Саша перестал сгонять его с дивана и даже пару раз позволил зайти на кухню. Правда, только на два шага. Но собаке этого хватило за глаза, и с этих пор, возвращаясь домой с радио, Самсонов неоднократно обнаруживал на кафеле длинные черные волоски. Но Хендрикс только невинно лежал и порога и смотрел своими преданными телячьими глазами. Ругать своего заступника у Саши язык не поворачивался.

Паша принес неплохого пива. Не того домашнего нефильтрованного, к которому привык Самсонов, но тоже вполне пристойного. Прежде, чем устроиться за столом с документами и прохладным пенным напитком в запотевших стаканах, Князев сантиметр за сантиметром обыскал квартиру на предмет скрытых камер. Газиев блефовал. По крайней мере, насчет дома. Хотя он легко мог получить доступ к записям наружного наблюдения у подъезда или на парковке.

–    Главное, не впадай в манию преследования, – посоветовал Паша, усаживаясь за кухонный стол, временно превращенный в плацдарм бумажной войны. – Сигнализация, хоть и простенькая, у тебя есть. Я смогу иногда проверять квартиру. Все будет пучком.

И они принялись сверять отчеты «Вавилона» с реальной информацией по строительным объектам. Газиев отлично подготовился к политической карьере. Конечно, свой замок он вряд ли построил за честную работу мастерком и лопатой, но явных доказательств обратного не было.

–    Все в порядке, мы ожидали, – Князев потер глаза и зевнул: время перевалило за полночь.

–    И что теперь делать? – зевота заразила Самсонова, он потянулся и почувствовал, как сильно затекла поясница.

–    Я попробую раздобыть что-нибудь еще. А ты пока отвлекись, займись своими музыкальными примочками.

–    Примочками? – Саша криво усмехнулся. – Это ты про отбор из сотни команд? Забавно. Слушай, а приходи в субботу. У тебя ведь выходной?

– Да.

–    Заглядывай в «Бомбоубежище». Развеешься, вникнешь в наш мир, посмотришь, как новички получают билет в будущее. С одиннадцати утра и до самой ночи.

–    Пытаешься взять на слабо?

–    А если и так?

–    Да запросто. Тоже мне, работа. Сиди и слушай музыку. Всем бы за такое платили.

–    Ну-ну. Поговорим после мероприятия.

Денек предстоял адский. Любая заминка хотя бы на одной группе могла порушить всю сетку выступлений. Как у крысобелки из мультика: один желудь – и весь мир в труху. Дай Бог здоровья молодым сотрудникам, которые носились по площадке с наушниками и неустанно следили за соблюдением временных рамок. Рокеры – они ж народ творческий, могут и опоздать, порвать струну, поругаться с конкурентами. А уж приволочь пьяного в хлам вокалиста – милое дело. И поди забудь про публику, которая ради билетов с боем прозванивалась на радио. Ее надо уважить: вовремя развлечь, дать паузу, выпустить потанцевать. Бар «Бомбоубежища» переоборудовали в кофейню с редким соковым исключением. Потому что даже пара стопок на таком эмоциональном мероприятии могла бы стать отличным детонатором.

Нет, совсем без потасовок не обошлось. Клуб выставил всю армию безопасности. То чужой звукач плохо выстроил пульт, то чей-то ударник неправильно раскрутил барабанный стульчик. Здоровый дух музыкального соперничества.

Саша сидел за судейскими столиками перед сценой и был призван сдабривать промежутки между выступлениями острыми и ироничными замечаниями. При этом к нему постоянно подбегал кто-то из кураторов прослушивания и требовал разрешения спорных моментов. Голова шла кругом.

Среди желающих попасть на летний рок-фестиваль была и Сонина группа «Кассиопея». Во время одного из антрактов-перекуров, когда отыгравшие освобождали гримерку для новой партии музыкантов, Соня подошла к Самсонову. Они давно не виделись, отношения сдулись сами собой.

–    Как ты? – поинтересовалась она, тряхнув челкой и склонив голову на бок.

Ореховые глаза буравили его пристальным взглядом.

–    По-всякому, – нехотя ответил Саша. – Ты извини, что так получилось...

–    Все в порядке, – она положила руку ему на предплечье. – Вряд ли бы что-то вышло. Да ты не нервничай, я не прошу у тебя блата.

–    А я бы и не смог помочь. Но не думаю, что вам стоит волноваться, репертуар отличный, – ему было неловко от этого касания.

–    Какой-то ты напряженный сегодня, – Соня прищурилась. – Никак, проблемы?

–    Все нормально, – он нервно повел плечами. – Слушай, мне пора...

–    Ладно-ладно, ухожу. Дай хоть нормально попрощаться, – она взяла его за шею и прижалась к его губам так проворно, что он не успел сообразить, как реагировать.

Не отталкивать же было девушку на виду у всех. Он не раскрыл рта и не ответил. Почувствовав холод, она отстранилась.

–    Ну и нудный же ты, Санчес, – она разочарованно хлопнула его по плечу, развернулась и пошла к своим.

Боковым зрением Саша заметил какое-то движение справа. Повернулся и увидел, как девушка с татуировками, расталкивая толпу, спешно пробирается в гримерку. Самсонов вытер рот тыльной стороной ладони, глотнул воды и опустился за свой столик.

– Дикий народ пошел, – пробормотал он.

–    Ты что, это ж та самая солистка «Игуаны», про которую я тебе говорил, – отозвался сидящий по соседству Макс Штайн.

–    Помню-помню. Мало ли, какая она там талантливая, это не повод толкаться.

–    Да ладно тебе, не ворчи. Девочка хотела с тобой поговорить, но красотка из «Кассиопеи» ее опередила. Кто бы знал, что ты у нас такой ловелас, – Макс понизил голос до доверительного шепота. – Кажется, ты разбил малышке сердце.

–    Очень смешно, – поморщился от махровой банальности Самсонов. – Может, она не так крута, как вы тут все мне рассказываете.

–    О, поверь мне. Даже круче.

От дальнейшей болтовни с коллегой Сашу отвлек вспыхнувший экран мобильного. Пришло сообщение от Князева: «Что она здесь делает?! Я думал, у вас все серьезно».

Самсонов в недоумении уставился на экран. Кто она? Что серьезно? Он облек свое удивление в слова и отправил Паше. На что получил еще более странный ответ. «Варя! Какого черта ты клеишь другую бабу?!»

Перерыв закончился, на сцену вышла следующая команда. Саша торопливо оглянул зал: никаких признаков Вари. Зато Князев отчаянно жестикулировал. Но времени разбираться в этих ребусах не осталось. Самсонов повернулся к музыкантам, заслушался, делая пометки в блокноте. Группа была яркая и самобытная, хотя не без косяков. Восемь из десяти. Не больше.

Огонек на телефоне продолжал мигать, и Саше пришлось перевернуть аппарат, чтобы не отвлекаться. Тем более, что на подмостках появилась «Игуана» в обновленном составе. Самсонов оглядел татуированную вокалистку. Она стояла, уверенно расставив ноги, в красно-желтых дымных лучах. В ней определенно что-то было, несмотря на дурацкую подростковую прическу с малиновой прядью. Слишком много атрибутики на его вкус. Хотя под майкой и угадывались аппетитные формы, он был не из тех, кто ведется на дешевые внешние эффекты.

Их взгляды на мгновение встретились, но она спешно отвела глаза. На миг ему почудилась тень обиды на ее лице. Глупости! С чего бы незнакомой девушке на него обижаться? К тому же из-за обилия темных теней, – еще немного, и это был бы не макияж, а грим Kiss, – сложно было сказать наверняка, о чем она там думает.

Они начали, и Самсонов с уважением поджал нижнюю губу. Да, с приходом новой вокалистки «Игуана» выиграла. И композиция стала сильнее, и женский голос пришелся в кассу. То, что надо. В меру мелодично, в меру драйвово. Манера сдвигать брови на высоких нотах показалась ему знакомой, но он не обратил на это внимания. Пела она сильно. Варя бы обрадовалась, узнав, что «Игуане» досталась десятка.

От размышлений Сашу отвлек Князев. Он умудрился пробраться к столикам, наклонился к Самсонову и яростно зашептал:

–    Какого черта она вытворяет? И почему ты не берешь телефон?

–    Да о чем ты вообще?! Не мешай, дай дослушать. Хорошие ребята! – вокалистка как раз начала петь что-то очень нежное и лирическое.

–    Ты совсем идиот?! – зашипел Паша и больно ткнул его в плечо. – Посмотри на нее внимательно!

–    Смотрю! И что?..

Тут вступили барабанщик с соло-гитаристом, и начался припев.

И если есть страсть, будут плети огня,

И пламя охватит, – всему есть цена.

Ожоги твои я оставлю собой,

Будь уверен, ты жив, пока чувствуешь боль.

Самсонов узнал песню. И девушку. Варя! Слепой дурак!

–    Господи, это же она! – с досадой воскликнул он. – Почему ты не?.. Ах, ну да, ты пытался. Вот я баран!

–    Понял, наконец? Теперь ясно, почему ты не пошел в органы.

–    Да, Паша, именно поэтому! – съязвил Самсонов. – Она что, заявилась прямо сюда?! Чокнутая! Я тут переживаю, а она преспокойно выступает по концертам?

–    Сиди, не дергайся, – прошептал Князев. – Если ты не узнал, то уж газиевские дегенераты тем более не допрут. Она неплохо потрудилась.

–    Но откуда у нее все эти татуировки?

–    Это хна. Саша, соберись, ты не о том думаешь.

–    О, Господи! – Самсонова внезапно осенило. – Она же видела, как Соня меня поцеловала... Вот, почему она ломанулась... Черт!

«Игуана» закончила, и Саша собрался было в гримерку, но Князев убедил его воздержаться от резких телодвижений. С трудом дотерпев до очередного пересменка, Самсонов поспешил к Варе. Но в мельтешении черной кожи и чехлов от гитар от нее не было и следа.

–    Где «Игуана»? – спросил он у одного из своих ассистентов с гарнитурой, который как раз пытался предотвратить женскую драку за место у зеркала.

–    Ушли, – пожал плечами парень с оспинами на лице. – Их солистка как ошпаренная схватила куртку и вылетела на улицу. Потом ударник и все остальные.

–    Они на машине?

–    Откуда я знаю, Александр Юрьевич! У меня и без того здесь форс-мажор! Так, дамы, можно ведь поставить два стула...

Саша бросился на парковку. Музыканты из группы поднимали с асфальта взъерошенного парня. Кажется, барабанщика. Тот держался за нос, и между пальцами у него сочилась кровь.

–    Что случилось? – Самсонов подскочил к ребятам из «Игуаны». – Где Варя?

–    Мужик, какая Варя? – круглолицый с бородой откликнулся раздраженно, но стоило ему взглянуть на Сашу, как тон резко сменился. – Извините, Александр. У нас тут ЧП.

–    Вокалистка ваша, Варя, где она?

–    У нас Лера вообще-то. Ее только что увезли.

–    Кто? Куда?

–    Какие-то мужики на черном «хаммере». Костик говорит, просто открыли дверь и затащили ее внутрь. Он пытался помочь, тянул ее обратно, но ему вломили. Мы прибежали слишком поздно. Они уехали.

–    Вы запомнили номера? – вмешался Князев.

–    Их не было видно, – прогнусавил ударник, ощупывая нос. – Машины чистые, а знаки заляпаны грязью. Кажись, я ненадолго отключился.

Самсонов облокотился на чей-то капот. Случилось то, чего он боялся все это время. Газиев добрался до нее.