Текст книги "Как Даша и Паша были маленькими(СИ)"
Автор книги: Дарья Колдина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
И тут я посмотрела на дверь в комнату, а она прикрыта. Я даже на пол села.
– Паша, это ты дверь закрыл? – шепотом спросила я.
– Нет, не я.
– И я не закрывала, – просипела я.
И вдруг нам стало страшно. Очень страшно. Мы затихли и прислушались... До нас донеслись какие-то отдалённые голоса. Но не мамины и не папины. Мы, не сговариваясь, побросали свои машинки и юркнули под стол. Голоса пропали. Но нам показалось, что кто-то топчется в коридоре. Мы с Пашей прижались друг к другу. Потом мы услышали, как кто-то ковыряется в замочной скважине. Мы затряслись от страха. Боялись даже дышать. Хлопнула соседская дверь. Наверно это Наталья Архиповна свой замок открывала. А может быть и не Наталья Архиповна? И не свой замок? А наш! Мы как могли ниже стягивали скатерть со стола, чтобы нас не было видно. А когда чуть осмелели, ещё и стулья к столу подтащили. Теперь нас точно никто не найдёт. Мы сидели тихо-тихо, сдерживая дыхание, и боялись разговаривать. Только изредка шептались.
– Скорее бы мама пришла, – еле слышно проговорил Паша.
Я была с ним согласна.
И тут я вспомнила, что мама обещала придти поздно. А ещё я вспомнила, что мне к шести часам на рисование. Интересно, сколько сейчас времени? В комнате заметно стемнело, значит на улице тоже. Часы стояли около кровати родителей на тумбочке, но туда надо было как-то добраться.
– Паша, сползай за часами, – попросила я.
– Я ббббоюсь, – прошептал Паша.
– Ну пожалуйста. Ну миленький... Я тебе потом кусок гранита подарю. Помнишь, ты хотел.
– Уже не хочу.
– А что хочешь? – не сдавалась я.
– Свисток.
Свисток было жалко отдавать. Но я рассудила, что всё равно в него не свищу и согласилась. Но Паша всё медлил.
– Ну что же ты не ползёшь за часами? – спросила я.
– Набираюсь смелости размером с арбуз, – прошептал Паша.
– А сейчас у тебя какая смелость?
– Как семечка.
– А сейчас? – спросила я через некоторое время.
– Как слива.
– А теперь?
– Как яблоко.
– Ну а теперь?
– Как груша.
– Вообще-то яблоко больше груши! – возмутилась я. – У тебя что, смелость уменьшается?
– Нет, груша больше яблока! – заупрямился Паша.
– Нет яблоко! – чуть не закричала я.
Мы так заспорили, что даже забыли бояться. Но тут раздался звонок в дверь. Мы вздрогнули. Кто это может быть? Мама? Но у неё есть ключ. Мы стали прислушиваться. В дверь ещё раз позвонили. А потом в коридоре послышались шаркающие шаги, и хлопнула соседская дверь.
– Это Наталья Архиповна приходила, – догадалась я.
– Эх, надо было открыть ей дверь, – огорчился Паша.
Мы ещё некоторое время сидели в тишине и еле слышно вздыхали. Наконец, я решила сама посмотреть на часы. А ещё хорошо бы включить свет. В голове у меня прокручивался план действий, как я доберусь до стула, придвину его к стене, влезу и нажму включатель света.
Но тут же мне представилось, что кто-то стоит в коридоре, и как только я вылезу из-под стола – этот кто-то набросится на меня. Нет, уж лучше сидеть здесь, в темноте под столом и ждать маму.
Мне очень хотелось пойти на рисование – там было интересно. Но как вылезти из-под стола? Ведь страааашноооо. Тем временем в комнате становилось всё темнее и темнее. Наконец мы услышали явственный шум открывающейся двери.
– Мама! – тихо воскликнул Павлик и хотел было вылезти из-под стола.
Но я схватила его за ногу и зашептала:
– Подожди, а вдруг это не мама.
И мы обнялись.
Кто-то долго возился в коридоре. А потом дверь в комнату открылась, впустив в неё яркий луч света.
– Вы чего в темноте сидите? – спросила мама, нажимая включатель.
– Мама! Мамочка! – воскликнули мы и бросились к маме. – Как хорошо, что ты пришла!!!
Мама обняла нас.
– Даша, уже шесть с лишним! Почему ты не на рисовании? И почему Наталье Архиповне дверь не открыли? – удивилась мама.
Мы с Павликом наперебой стали рассказывать, как кто-то разговаривал на кухне, открывал дверь и топтался в коридоре. Мама нас выслушала, а потом решительно заявила:
– Вы всё это придумали!
И тут я совершенно чётко поняла, что на самом деле никого не было. Это соседи по коридору проходили. Так что мы зря боялись.
Мама отвела меня на занятие. На рисование я сильно опоздала. Все дети уже работали красками – рисовали зимний пейзаж.
– Рисуй что хочешь, – сказала учительница.
И я изобразила на листе бумаги свой страх – чёрное бесформенное пятно. Пятно пугающе глядело на меня. Я посмотрела по сторонам – все дети ещё работали. Тогда я решила украсить это пятно. Подрисовала ему много-много ручек и ножек. На голове (если у пятна конечно есть голова) – прикрепила розовый бантик и растянула улыбку до ушей.
– Даша! Что это? – удивилась преподавательница, когда я показала ей свой рисунок.
– Это мой страх! – важно сказала я.
Учительница ещё раз внимательно посмотрела на рисунок, а потом на меня.
– Если хочешь избавиться от своего страха, разорви рисунок и выброси.
Я так и сделала. И удивительное дело – с тех пор я больше никогда не боялась оставаться дома без родителей.
Как мы украшали квартиру
В другой раз мы опять остались дома одни. Это было за несколько дней до Нового года.
Мы поставили стулья друг за другом и рассадили на них игрушки. Получился автобус. Паша был водителем, а я кондуктором – проверяла у всех билеты.
– Интересно, а что нам Дед Мороз на Новый год подарит? – вдруг спросил Паша.
А ведь точно! Скоро Новый год! Посмотрели мы вокруг и поняли, что комната у нас некрасивая и скучная. Даже ёлки нет. Тогда мы решили заняться украшением комнаты.
Взяли ножницы, достали из книжного шкафа наши книжки и стали из них вырезать картинки. Картинки мы старательно клеили к шкафам, столам и дверям. Получилось красиво и нарядно.
Потом взглянули на обои – а они бледно-жёлтые, скучные. Мы открыли краски, принесли кисточки и баночки с водой.
– Я машинку нарисую! – сообщил Паша.
– А я ёлочку и снежинку.
Вскоре на обоях красовались машинки, неваляшки, солнышки, звёздочки, снеговики... Мы довольные оглядывали комнату – что бы ещё украсить? Окна?! Точно. Достали бумагу и стали вырезать снежинки. Потом мы смоченным мылом намазывали каждую снежинку и приклеивали её к окну. Дружно работали. Даже ни разу не поссорились.
Вот теперь в квартире стало празднично! Дед Мороз обрадуется! И мама с папой тоже... Похвалят!
Мы с нетерпением стали ждать возвращения родителей.
И вот папа и мама открывают дверь.
– Дети, встречайте! – зовет папа. – Мы вам ёлочку принесли.
– А мы вам тоже сюрприз сделали! – приплясываем мы возле родителей, пока они снимают пальто.
Нам нетерпится показать родителям нарядную комнату.
– Закройте глаза, – командуем мы маме и папе и тянем их за собой.
– А теперь открывайте...
Папа и мама с восхищением оглядывают комнату.
– Как красиво вы всё украсили! – хвалят они нас. – И мебель стала веселая. А обои! Таких ни у кого нет! Снежинки-то, снежинки! Как настоящие!...
... Да нет, конечно, всё было не так. Это мы с Пашей так мечтали.
А на самом деле... Мама и папа открыли дверь.
– Дети, встречайте! – позвал папа. – Мы вам ёлочку принесли.
– А мы вам тоже сюрприз сделали! – приплясывали мы возле родителей, пока они снимали пальто.
Нам не терпелось показать родителям нарядную комнату.
– Закройте глаза, – скомандовали мы маме и папе и потянули их за собой.
– А теперь открывайте...
Мама и папа молча оглядывали комнату.
– Ну?..., – радостно спросили мы.
Папа пришёл в себя первым:
– Вы что, книги изрезали?!
И он стал рассматривать картинки и определять:
– Это Пушкин "Золотая рыбка", это "Кот в сапогах", это из "Буратино"... Даже нового "Чебурашку" испортили!!!
– Ну да, – подтвердили мы, всё ещё надеясь, что нас сейчас похвалят.
Папа всегда очень уважительно относился к книгам.
– А если захотите послушать про Чебурашку, – сказал папа. – Как будем читать текст с дырками?
Мы с Пашей молча переглянулись. Мы об этом как-то не подумали.
– А обои зачем изрисовали? – наконец, пришла в себя мама. – Ведь теперь переклеивать придется.
Мы с Пашей поняли, что сюрприз не удался. Можно даже сказать, совсем не удался. Но тут папа немного вступился за нас.
– Нет, ну обои всё-таки ничего, – сказал он. – Вот эта машинка и снежинка – симпатичные...
– Как-то мне не хочется летом со снежинками на стенах жить, – сказала мама.
– Теперь уж ничего не поделаешь...., – вздохнул папа. – Пусть так остается до Нового года. Надеюсь, Дед Морозу понравится. А потом придется всё оттирать.
Папа установил ёлку, привязав её к перевернутому табурету. А потом мы все вместе развесили на ёлке игрушки... Нет, всё же очень красиво у нас стало в комнате.
Все последующие дни мы с Пашей переживали, что Деду Морозу наш сюрприз тоже не понравится. И он не принесет нам подарки. Играя, мы всё прислушивались к шагам в коридоре – не идёт ли Дед Мороз. Не позвонит ли в дверь... Но он всё не приходил... И в дверь не звонил.
В Новогоднюю ночь мы с Пашей долго не могли заснуть. Нам всё мерещились шаги Деда Мороза... А утром первого января я нашла под ёлкой красивую лакированную сумочку на застежке, а Паша набор солдатиков. Видно Деду Морозу наше старание всё же пришлось по душе.
В новогодние дни мы с Пашей поехали к бабушке и дедушке. Когда мы через несколько дней вернулись – комнату было не узнать. Стены украшали свеженаклеенные весёлые обои с узорами из мишек, зайчиков и мячиков. Очень нарядно. А вырезанные книжные герои ещё долго пестрели на нашей мебели. Мы их с Пашей сами оттерли, когда уже учились в школе. Всё-таки не очень красиво, когда мебель обклеена картинками из книг.
Как я обижала Пашу
Я вот всё рассказываю, как меня кто-то обижал. А ведь я тоже обижала. И больше всех, конечно, доставалось бедному Паше. Теперь мне очень стыдно за это. Сейчас я его наоборот, никогда не обижаю. При встрече мы с ним целуемся и обнимаемся. А если что – всегда помогаем друг другу. Но в детстве...
Нет, я, конечно, не всё время обижала Пашу. Мы очень хорошо вместе играли. Но иногда Паша меня раздражал. Я ему говорю:
– Давай в куклы играть!
А он мне:
– Нет, в машинки!
Ну как его не треснуть? Это я сейчас знаю, что надо было договориться: сначала десять минут играем в куклы, потом десять минут в машинки.
Или говорю:
– Это мой стул. Я на него первая села.
А он мне:
– Я тут всегда сидел.
Ну как не столкнуть его со стула? Это я сейчас знаю, что раз сидит человек на стуле – нужно просто сесть на другой.
Зато когда приходили гости – мы были "не разлей вода". И все гости говорили:
– Какие дружные брат и сестра! Приятно посмотреть.
Или когда нас во дворе кто-то обижал, тогда мы тоже с Пашкой друг за друга горой. Вместе набрасывались на обидчика и прогоняли его.
Но если нам не грозила никакая опасность, я часто бывала по отношению к Паше несправедлива. И вот тому яркий пример.
Однажды, мы с Пашей гуляли во дворе. Хорошо так гуляли – на качелях качались, в песочнице ковырялись. И тут вышла Таня. И всё. Я как её увидела, сразу расхотела с Пашей играть. Ну конечно, зачем мне этот малыш? Я же большая! И Таня большая! Я с ней начала играть. А Пашу прогнала:
– Иди, играй в песочнице! С малышами не дружу!
Пашка всё равно стал к нам приставать. Тогда я его даже толкнула, мол, не мешай играть.
Тут из подъезда вышла Танина мама, и Таня пошла с ней в магазин. А мне сразу стало скучно. Я оглянулась – Паша в песочнице играет. Я направилась к нему.
– Ну что, Пашечка, – говорю я ласково. – Во что играешь? Давай я тебе помогу куличик сделать...
И Паша соглашается. Он всё время соглашался со мной играть. Он добрый, не обижался на меня.
Но тут во двор выходит Света и выносит прыгалки. И начинает прыгать: и на двух ногах, и на одной, и метёлочкой, и с закрытыми глазами, и задом наперёд. По-всякому прыгает и на меня посматривает: "Ну что, мол, тебе слабо?".
Как мне захотелось так же прыгать!
– Света, дай попрыгать, – попросила я.
Света протянула мне прыгалки. У меня плохо получалось, не то, что у Светы. Скакалка застревала под ногами или вообще вылетала из рук. Но я хотела научиться. И вот когда у меня вот-вот должно было начать получаться, вдруг, Света говорит:
– Ну всё, отдавай! Хорошего понемножку.
– Света, а давай меняться, навсегда, ты мне прыгалки, а я тебе....
И начала перечислять всякие безделушки, которые у меня есть: осколок голубого стеклышка с гладенькими краями, фантик от заграничной жвачки, беленькое пёрышко от дедушкиного голубя, календарик с котенком, перламутровая овальная пуговица от моего старого пальто... Но Света на всё только говорит:
– Ерунда, подумаешь. У меня у самой такое есть.
Ну не отдавать же ей мой калейдоскоп, который мне Дед Мороз ещё в том году принес. И тут я вспоминаю! Бинокль! Пашкин бинокль! Ему его только недавно на день рождения подарили! Я оглянулась на Пашу, не слышит ли он меня и зашептала Свете:
– А в бинокль хочешь смотреть?
– В бинокль?! Хочу! – заинтересовалась Света.
Я тайком из дома вынесла бинокль. Отозвала Свету в сторонку и протянула его Свете. А Света отдала мне прыгалки.
– Только Пашке бинокль не показывай, – предупредила я.
И я стала прыгать через скакалку. А Света стала разглядывать в бинокль прохожих и окна домов.
На следующий день Паша стал искать свой бинокль. И зачем он ему только понадобился?
– Ой, Пашка, сам куда-то положил, а теперь найти не можешь, – нарочито небрежно говорила я, чтобы он на меня не подумал.
Пашка поискал – поискал, да и забыл про бинокль. И мы пошли с ним гулять. А там как назло Толик бежит, а у него на шее... Пашкин бинокль болтается. Вот как. Оказывается бинокль уже не у Светы, а у Толика. И откуда он только у него взялся?
Паша как увидел свой бинокль, бросился на Толика с кулаками:
– Это мой бинокль! Отдай!
– Не отдам! – кричит Толик и бинокль высоко над головой держит, чтобы маленький Паша не дотянулся.
Мы с Пашей стали Толика уговаривать отдать бинокль, но он, конечно, не соглашался. И тогда Паша разревелся. Он плакал так горько, что у меня от жалости защемило сердце. Но как получить бинокль обратно?
– Если ты не отдашь бинокль, – пригрозила я Толику, – я всё расскажу папе!
Но Толик вовсе не испугался, а рассудительно заметил:
– Всё по-честному, я его у Светы выменял! На жвачку! Апельсиновую, между прочим.
Я чуть не плакала от бессилия.
– Да дам я тебе эту жвачку! Только бинокль верни!
– Ха! Не одну, а три! – выдвинул своё условие Толик.
Трех жвачек у меня не было. У меня в запасе только одна лежала. Вернее когда-то их было пять. Я их все сжевала, а эту уже несколько месяцев хранила, не жевала, а только разворачивала и нюхала... Она клубникой пахла. Ну и один раз лизнула. Но она всё равно как новая была. Мне её тётя Валя из-за границы привезла.
– А одна пойдет, заграничная? – предложила я Толику.
– Американская что ли? – глаза у Толика загорелись. – Ладно, по рукам, верну вам бинокль!
Паша как это услышал, сразу успокоился, только носом шмыгает и последние слезы по лицу размазывает. Я скорее помчалась домой, достала из дальнего уголка в шкафу завернутую в носовой платок жвачку и побежала на улицу. Паша и Толик ждали меня у подъезда. Я быстро развернула жвачку из платка и протянула её Толику. Толик бережно взял жвачку, поднес к носу и в блаженстве закатил глаза. Жвачка источала умопомрачительный клубничный запах.
– Клубничная! – уважительно произнес он.
– Да ещё и с вкладышем! – окончательно доконала я его.
– Всё – всё, забирайте свой бинокль! – заторопился Толик, опасаясь, что я передумаю. – Бывайте!
Паша радостно прижал к груди бинокль. А у меня пропало всякое настроение гулять, и я потащила Пашу домой.
Вот в какую историю я влипла из-за того, что Пашу обижала. И вспоминать не хочется.
А прыгать через скакалку я потом научилась – уже в школе.
Как я потерялась
Мы втроём – я, мама и Паша гостили у тёти Вали в деревне. Они там с дедушкой Юрой снимали домик на берегу огромного озера. Оно было похоже на море. Даже волны иногда были. Как здорово мы в нём купались.
По деревенским улицам свободно разгуливали куры. Они разгребали лапками землю и искали червяков. Около вбитых в землю колышков стояли привязанные козы и щипали травку. А с поля доносилось мычание коров и ржание лошадей.
Мы ходили к соседке тёте Нюре за молоком. Тётя Нюра наливала нам из ведра в трёхлитровую банку тёплое парное молоко. Мы с Пашей всасывали молочные пузырики, и тётя Нюра снова подливала нам молока до краёв.
Как-то вечером я вернулась от тёти Нюры. Я там смотрела, как она доит коров. Во дворе тётя Валя поливала из лейки цветы.
– Тётя Валя, вы не знаете, где моя мама? – спросила я.
– Они с Пашей гуляют около леса, – ответила тётя Валя.
– Я к ним! – закричала я и побежала.
Лес начинался уже через дом, но там никого не было. В лес вела широкая дорога, и я пошла по ней. "Наверно мама и Паша в лесу", – подумала я. Я шла и шла, а мамы и Паши всё не было и не было. Вдруг где-то слева послышались какие-то отдаленные голоса. "Наверно меня мама ищет", – подумала я и тоже закричала в ответ. Я свернула с дороги и стала пробираться сквозь деревья. "Ау!" – кричала я. Но никто не отзывался. Тогда я вернулась обратно на дорогу и пошла назад к дому.
Я долго шла. Начало темнеть. А я почему-то всё шла. "Лес уже должен бы закончиться" – недоумевала я. Мне было холодно и страшно, но я не теряла надежды. И всё шла и шла. Вскоре тьма совсем сгустилась. Дорога едва различалась в свете луны. Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Я вспомнила, как тётя Валя рассказывала, что деревенские жители иногда встречают в лесу медвежьи следы. А зимой – слышат вой волков. Я старалась не думать об этом, но в ночном лесу всё напоминало о возможной опасности.
Я стала развлекать себя разными мыслями. И вспомнила, что мама говорила про меня, будто мне медведь на ухо наступил. Это значит, что я плохо пою. Интересно, а как он мне на ухо наступал? И я стала пытаться представить эту картину.
В лесу было тихо, но иногда раздавался какой-нибудь шорох. Я вздрагивала и замирала, прислушиваясь! Вдруг медведь!? Изредка ухал филин. И у меня сердце убегало в пятки. Я боялась обернуться – а что если за мной идёт стая волков.
Но я шла и шла. Наверно я шла уже несколько часов. Если бы рядом был папа или мама, я бы конечно давно уже устала, просила бы пить, стала бы ныть... Но тут кому поноешь? Медведям что ли? И я продолжала идти.
Наконец стало светать. Я уже не верила, что вернусь домой. "Но когда-то этот лес должен же закончиться! – подбадривала я себя. – И дорога куда-то же ведёт?" И я представила себя Элли. Как будто я иду к волшебнику Изумрудного города по дороге, выложенной жёлтым кирпичом, и даже запела:
Я в город Изумрудный
Иду дорогой трудной.
Иду дорогой трудной,
Дорогой не прямой.
Медведь, небось, прятался в это время за деревьями и затыкал себе уши еловыми шишками. И поделом ему. Не будет мне больше на ухо наступать.
"Вот приду к Гудвину и попрошу его вернуть меня домой", – успокаивала я себя.
Вскоре деревья начали редеть, и я увидела перед собой поле. По полю ехал Гудвин. Ой, вернее трактор. А в нём – Гудвин. Ну не Гудвин, конечно, но какая разница. Главное – человек! И я бросилась к трактору. Трактор остановился. Из него выскочил дядечка, очень похожий на Гудвина – такой же низенький, с лысой макушкой и клочками чёрных волос по бокам.
– Ты Даша!? – закричал он мне. – Слава Богу, нашлась! – и обнял меня.
"Ничего ж себе, – удивилась я. – Действительно волшебник. Откуда он знает моё имя?"
– Да тебя две деревни ищут! – стал объяснять мне дядечка, подсаживая в кабину трактора. – Ты как здесь оказалась?
Дядечка повернул трактор и направил его в сторону леса.
– А я по этой дороге шла! – сказала я
– Так ты почти пятнадцать километров прошла! От нашей деревни до вашей Наумовки как раз пятнадцать километров. Тебя наши деревенские всю ночь в лесу искали. А потом даже решили, что ты в озере утонула.
И дядечка начал меня расспрашивать, как я шла и не боялась ли я. А потом говорит:
– Мамка-то, небось, с ума сходит...
Всё это время я крепилась, старалась не думать о маме. Но теперь слёзы брызнули у меня из глаз, и я расплакалась. Мне очень хотелось побыстрее попасть к маме.
– Давай, порули, – сказал дядечка, чтобы отвлечь меня.
Я стала крутить руль. Это было так здорово – управлять огромным трактором.
Посмотреть на меня сбежалась вся деревня. Мама кинулась ко мне, и я её в первый момент даже не узнала. Так она изменилась и постарела за эту ночь: лицо исхудало, почернело, глаза припухли от слёз, руки тряслись.
Дома мама уложила меня в постель, легла рядом, крепко обняв, и мы тут же провалились в глубокий сон. Мне снилось, как я блуждаю по какому-то нескончаемому лабиринту и никак не могу выбраться.
Оказалось, что я проспала два дня и одну ночь.
Потом тётя Валя сказала мне:
– Молодец, что не сдалась! А шла и шла! Но теперь ты понимаешь, что в лесу можно очень быстро заблудиться? Там же столько деревьев и все кажутся одинаковыми!
Да, потеряться – это очень страшно. Но если потерялся – главное не терять голову.
Посылка
Мама уехала в Москву. А мы остались ещё пожить у тёти Вали и дедушки Юры в деревне.
Ходили купаться на озеро. У тёти Вали был красный надувной матрас. Мы с Пашей представляли себе, что это лодка. Садились на него и гребли руками. Тётя Валя пряталась от солнца на берегу под зонтиком и зорко следила за нами. На глубину не заплывешь.
А вскоре погода испортилась. Похолодало. Началась череда дождей. Приходилось сидеть в доме. Игрушек было мало, и мы с Пашей развлекали себя ловлей мух. Скоро мы так наловчились, что могли схватить пролетающую мимо муху – рукой.
Когда дождик переставал, я надевала дедушкины калоши, а Паша – тёти Валины. Мы выбегали на улицу и шлепали по лужам, создавая тучи брызг. А потом погода "исправилась". Дожди прекратились.
И тут почтальон принесла извещение.
– Тётя Валя, что это за бумажка? – вытянули мы шеи.
– Это вам мама какую-то посылку прислала, – сказала тётя Валя.
– Наверно конфеты! – решил Павлик.
В деревне конфеты, действительно, не продавались.
– А мне кажется, игрушки, – сказала я. – У нас же тут нет игрушек.
– Неее, скорее всего надувные круги! – предлагал свою версию Паша.
– А может кубик-рубик? – мечтала я.
Он тогда только появился в продаже и все о нём только и говорили.
– Нет, наверно милицейскую машину, – подхватывал Паша.
Почта была в соседней деревне. Туда надо было ехать на машине. Мы стали уговаривать тётю Валю срочно отправиться за посылкой.
– Тётя Валя, ну пожалуйста. Там что-то важное! – канючили мы.
Тётя Валя сдалась. Мы прыгнули в машину. Тётя Валя села за руль, и мы поехали. На почте нам выдали увесистый фанерный ящик. Мы его хотели тут же открыть, но ящик был надёжно заколочен гвоздями. Мы поставили посылку на заднее сиденье машины. С одной стороны от посылки сел Паша, с другой – я. Всю дорогу мы обстукивали ящик, обмеряли его, обнюхивали, пытались заглянуть в дырочки. Но ящик продолжал хранить свой секрет. Поэтому оставалось и дальше просто представлять, как я буду собирать кубик-рубик. А Паша безумолку болтал, какой он построит гараж из песка для своей новой машинки.
Дома дедушка Юра гвоздодёром вскрыл коробку. В ней лежало что-то большое, завернутое в газету. Мы с Пашей бережно извлекли это что-то из ящика и вдвоем понесли к столу. А потом очень аккуратно стали разворачивать газету... Там были ... резиновые сапоги. Наши старые резиновые сапоги. Мне и Паше.
Мама подумала, что мы тут промокаем, и выслала нам сапоги.
Как это было горько. А мы-то размечтались...
Сапоги нам так и не пригодились. Мы их ни разу не надели – больше дождей не было.
Когда мы вернулись в Москву, мама спросила:
– Ну как вам посылка?
– Мы думали там будут игрушки! – с обидой сказали мы.
– А там что было? – удивилась мама.
– Как что? Резиновые сапоги! – в свою очередь удивились мы, будто она не знает, что посылала. – И мы их, кстати, даже ни разу не надели!
– Ну а в резиновых сапогах что было? – продолжала допытываться мама.
– Что? – не понимали мы.
И тут нас осенило! Мы бросились к своим рюкзакам, достали резиновые сапоги, перевернули их и потрясли. Из моего одного сапога вывалился кубик-рубик, а из одного Пашиного – милицейская машинка!
Дедушка Юра
Нет, ну то, что мама когда-то была девочкой – я это знала. Мне бабушка рассказывала, как маленькая мама не слушалась её. И то, что папа был мальчиком – тоже вроде бы ясно. Он помнил кучу игр из своего детства и играл в них с нами. И даже тётю Валю я могла представить малышкой с симпатичными пухленькими щёчками. Она мне показывала свои детские черно-белые фотографии. Но вот что серьёзный молчаливый дедушка Юра, профессор истории, когда-то был ребенком – в это невозможно было поверить. А оказывается был. И вот как я это выяснила.
Я, тётя Валя и Паша пошли в магазин за хлебом. Идти надо было на другой конец деревни. Солнце сильно припекало. На обратном пути Паша уже сильно устал, и тётя Валя вела его за руку. А Паша ныл и еле передвигал ногами. Посреди дороги лежала длинная палка. Паша наклонился и поднял её. А потом чуть согнулся и пошёл вперед, приволакивая ногу и опираясь на палку, как старенький дедушка. Тётя Валя засмеялась. А я тут же пожалела, что не нашла эту палку первой.
Так мы и дошли до нашей калитки. Я с тётей Валей за руку, а сзади Паша с палкой-клюкой.
– А к нам гости! – весело сказала тётя Валя, распахивая калитку.
Дедушка Юра сидел в тени яблони в своем кресле-качалке и читал газету. Он поднял глаза и вопросительно посмотрел на тётю Валю, мол, какие гости, кто там? Тётя Валя, ничего не говоря, посторонилась, давая Паше пройти. Паша шёл, согнувшись в три погибели и опираясь на палку.
– Вот, встретили старичка..., – пошутила тётя Валя.
Обычно дедушка Юра на подобные розыгрыши хмурился и снова утыкался в газету. Но в этот раз он заинтересовался и даже сказал:
– Паша, ты прямо как я шестьдесят лет назад!
– Как это? – не поняли мы с тётей Валей и подошли к дедушке поближе.
Паша тоже подковылял и остановился, повиснув на палке-клюке.
– Эта палка мне один случай напомнила, который произошел, когда я был таким же маленьким, наверно, как Даша сейчас..., – сказал дедушка.
– Дедушка Юра, разве вы были маленьким? – удивилась я.
– А как же! – дедушка отложил газету и начал свой рассказ.
– Лет шестьдесят назад, ещё до войны с немцами, я был маленьким мальчиком, и жил в деревянном доме. Это сейчас там город Москва и высотные дома. А тогда там располагались улицы с низенькими деревянными домами. И вот я играл во дворе...
– Дедушка, вы умели играть? – не поверил Паша.
– Ведь дедушка тогда был маленьким мальчиком, как ты! – напомнила тётя Валя.
– Так вот играл я перед домом, – с воодушевлением продолжал рассказывать дедушка Юра, – И вдруг слышу с улицы кто-то нараспев говорит: "Лю-у-уди до-о-обрые, помоги-и-ите на хлеб, кто сколько мо-о-ожет...". Я хотел побежать, посмотреть, кто это там. Но в это время наша калитка приоткрылась, и в неё вошла старая нищенка. На голове – грязный серый платок, босые ноги запыленные, а в руке огромная клюка. Вылитая Баба Яга. Она увидела меня и сказала: "Милок, принеси водички попить старой бабушке ..." Я испугался и побежал в дом за мамой. Мама у меня была добрая женщина. Она пригласила старушку пройти на кухню – покушать. А я..., – тут дедушка замолчал, подбирая слова.
– Ну же, дедушка Юра, что было дальше?! – потребовали мы с Пашей.
– А я взял из печки сажу и вымазал ею лицо и руки, на голову накинул грязную тряпку, взял в сенях старухину клюку, которую она там оставила. Оглядел себя с ног до головы – вылитый нищий! В таком виде я и отправился к нашему сельскому магазину. Встал около его входа, и сам от себя не ожидая, запричитал: "Ой, бедный я – несчастный сиротка, мамка померла, мы одни остались, кушать нечего... Помогите, люди добрые, кто чем может ...". В это время из магазина вышли две женщины и остановились возле меня.
– Сколько ж вас детей – сироток осталось? – жалостливо спросила одна из них.
– Шестеро, – говорю.
Женщины стали сокрушенно охать и ахать. Одна протянула мне несколько монет, а вторая угостила рогаликом. Женщины ушли, а я так и остался стоять возле магазина с протянутой рукой. Всем, кто проходил мимо магазина, я рассказывал свою грустную историю. Многие люди жалели меня и давали милостыню. И пока я там стоял, даже сам поверил в своё сиротство. Стою, слезы по щекам катятся, и мне себя так жалко! А прохожие, видя моё горе, ещё сильнее меня жалеют и ещё больше денег дают. Монетки у меня в руках уже давно не умещались, и я их по карманам распихивал.
Я сначала хотел все деньги нищенке отдать. Но у меня давнишняя мечта была – удочку купить. Вот я и решил: "Один карман денег нищенке отдам, а остальные – на удочку истрачу". И уже стал прикидывать, какой к ней поплавок куплю. Но в этот самый момент к магазину подошла хорошая мамина знакомая.
– Юра, что с тобой? – оторопела она, увидев меня в старой грязной одежде с протянутой рукой. – Почему тебе приходится милостыню просить?
А я стою, глазами хлопаю и ничего сказать не могу – все слова в горле застряли. Тогда она взяла меня за руку и повела к нам, чтобы выяснить, что же случилось. Там-то всё и открылось. Мама была очень удивлена, увидев меня в таком наряде. А когда узнала, что я притворялся сиротой, рассердилась:
– Зачем Бога гневишь, на себя наговариваешь? – грозно спросила она. – Теперь как хочешь, возвращай людям деньги.
Но найти всех, кто мне подавал было невозможно. И мы все монеты отдали нищенке. А удочку мне так и не купили.
– Дедушка Юра, а вы, когда были маленьким, любили рыбу ловить? – спросила я.
Дедушка Юра довольно крякнул и сказал:
– А я и сейчас это дело люблю...
Ближе к вечеру дедушка Юра поставил во дворе самовар. Он рубил топором щепки, а мы с Пашей закладывали их в специальное отверстие в самоваре. А потом напихали туда ещё сосновые шишки, которые валялись поблизости. Вскоре самовар закипел. Тётя Валя расставила прямо во дворе на столе чашки и мёд в пиале. И мы стали пить чай.
На следующий день рано утром дедушка Юра разбудил нас:
– Даша, Паша, вставайте! Пойдёмте рыбу ловить!
Мы вскочили с кроватей. Петухи только-только начинали кукарекать. Мы быстро собрались, взяли удочки, банку с червями (дедушка их уже успел накопать) и отправились на озеро. Много-много рыбы наловили. А дедушке Юре даже огромная щука попалась!
Оказывается, все люди раньше были маленькими детьми. Даже профессора!
Щенок Вил
Лето только начиналось. Мы с мамой и Пашей пошли к железнодорожной станции в магазин. Ещё издали мы увидели, что неподалеку от входа в магазин толпятся дети. Что это они там разглядывают? Мы с братом устремились к ним. Оказалось, что рядом с магазином на скамеечке сидела женщина. На коленях она держала щеночка. Он был прекрасен: беленький, кудрявый, с черными и коричневыми пятнышками.