Текст книги "Как Даша и Паша были маленькими(СИ)"
Автор книги: Дарья Колдина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
– Скоро у нас полный аквариум рыбок будет! – радовались мы.
Но через пару дней все маленькие рыбки куда-то исчезли. Потом папин знакомый сказал, что мальков надо было отсаживать в отдельную банку. А так их съели большие рыбы, перепутав с кормом.
После этого у нас полностью угас интерес к аквариуму. И мы с Пашей опять ругались, кто будет кормить рыбок, потому что уже никто не хотел их кормить.
– Ты корми, я вчера кормила! – кричала я.
– Сама корми. Они мне надоели! – кричал Паша.
– Нет ты!
– Нет ты!
И мы опять возились около аквариума, подталкивая друг друга к нему.
Рыбки подплывали к стеклянной стенке аквариума и смотрели на нас как на сумасшедших. Они открывали рты и просили: "Есть! Есть!". Но мы не обращали на них внимания.
Вскоре рыбки на нас обиделись и уплыли в море.
Винегрет
В детском саду приходилось есть всё, что дают. А если что-то не любишь – всё рано нужно есть. Оставлять что-либо на тарелке – не разрешали.
– Пока всё не съедите – из-за стола не выйдете, – говорили нам воспитательница и нянечка.
Кто не мог справиться сам, воспитательница сажала рядом с собой на стульчик и кормила из ложечки, как малыша. Мы давились, но ели.
В саду мне очень нравились нежные оладушки со сгущёнкой. Объедение. Мама такие готовить не умела. Или маленькие тоненькие вермишелинки – макароны. Я их представляла червячками. А себя цыпленком, который клюет эти червячки. Как-то после сада мама спросила меня:
– Даша, чем вас сегодня кормили в детском саду?
– Червячками, – ответила я.
– Какими ещё червячками? – удивилась мама.
– Ну беленькими такими. Вкусными...
Мама была озадачена. На следующий день она сказала воспитателю:
– Что за червяками вы кормите детей?
Воспитательница тоже удивилась. А потом поняла о чём речь и засмеялась.
– Это Даша вермишель червячками называет, – пояснила она.
А вот с нелюбимыми блюдами нам приходилось хитрить – а то воспитатели могли оставить сидеть над тарелкой целый день. Я не переваривала овсяную кашу. Но справляться-то с ней как-то было надо. Я набирала в ложку чуть-чуть каши, клала в рот и медленно рассасывала. При этом я представляла, будто это мороженое тает у меня во рту. Когда на тарелке оставалось немного каши – я её размазывала по дну. Получалось, как будто пустая тарелка и её можно было отнести нянечке.
Иногда в супе плавало мясо с жиром. А жиром можно было подавиться – это я точно знала. Но жир есть тоже заставляли. Я придумала оставлять жир во рту за щекой. А когда обед заканчивался – бежала в туалет – выплевывать жир в ведро с мусором.
Но больше всего я не любила винегрет и не могла его даже нюхать. А его нам давали раз в неделю на ужин. Однажды, пока воспитательница не видела, я стала набирать ложкой винегрет и класть его в карман сарафана. Так, ложка за ложкой весь винегрет перекочевал ко мне в карман. И я довольная отнесла тарелку нянечке. Нянечка похвалила меня: "Молодец, Даша. Видишь, какой вкусный винегретик".
Вечером за мной пришла мама. Про винегрет я давно забыла и стала снимать сарафан. И тут из него посыпались кусочки свёклы, моркови, картошки... Мама схватилась за голову! Сарафан был красный от свёклы! Ох, и досталось же мне от мамы и воспитательницы.
А дома мама заставила меня его отстирывать. Стиральные машинки тогда были редкость. Нужно было стирать руками. Мама налила мне в таз воды и дала мыло. Уж я и тёрла-тёрла этот сарафан. И баландала-баландала им в воде. А красные пятна от свёклы всё не отстирывались. Так и остались. Даже мама потом не смогла отстирать. Приходилось ходить в детский сад в оранжевом сарафане с красными пятнами.
Когда я уже пошла в школу, мама научила меня готовить винегрет. И оказался этот винегрет – вкуснотищей!!! Нужно нарезать кубиками картошку, морковку, свёклу, огурчик и добавить из банки горошек.
Снежная ветка
Была зима. Деревья стояли словно хрустальными – каждая веточка была покрыта крупинками инея. На ветках деревьев, как на качелях, раскачивались вороны.
Мы ходили с бабушкой по магазинам. И пока я ждала её возле одного из магазинов – нашла красивую ветку. У неё было много разветвляющихся веточек. Ветка мне очень понравилась, и я взяла её с собой домой. Правда дома ветка тут же была заброшена в угол за ненадобностью.
Вечером я как всегда смотрела по телевизору "Спокойной ночи малыши". Тётя Лина, оказывается, сегодня тоже нашла ветку и даже принесла её на передачу. Только её ветка была вся в белом инее и почему-то не таяла. Хрюша и Степашка удивлялись: в комнате тепло, а ветка как была заснеженная, так такой и оставалась.
"Это необычная ветка, а волшебная, – сказала тётя Лина. – Я её сама сделала. Хотите и вас научу?". Я тут же вспомнила про свою ветку, валяющуюся в коридоре, и буквально прильнула к телевизору, чтобы ничего не упустить.
Тем временем тётя Лина предложила Хрюше и Степашке раскрошить пенопласт. У них получилось много маленьких белых шариков. Тогда тётя Лина достала ещё одну ветку – точно такую же как у меня. Они нанесли на неё жидкий клей и посыпали пенопластом. И, о чудо, эта ветка тоже покрылась снежным инеем.
Как же мне захотелось сделать такую же ветку! Но в то время пенопласт был редкостью. Я просила дедушку раздобыть мне эту диковинку. И, возвращаясь с работы, дедушка стал всегда сворачивать к помойке и проверять, не выбросил ли кто пенопластовую упаковку. Но её не было.
Бабушка предложила:
– Давай нарежем маленькие кусочки бумаги и обклеим ими веточку.
Мы попробовали так сделать, но получилось лохмато и некрасиво. Пришлось всё отдирать. Тогда мы решили обклеить ветку ватой – тоже не понравилось. Вата висела клоками. Мы смыли вату под струёй воды.
Я во что бы то ни стало хотела сделать волшебную пенопластовую ветку и плакала. Плакать приходилось громко, чтобы бабушка и дедушка лучше понимали моё горе. Дедушка не мог долго выносить слез любимой внучки. И однажды вечером, услышав мой очередной концерт, оделся и ушёл. Наверно он обошёл все помойки в округе. Потому что вернулся не скоро, но с добычей и победно сверкающими глазами. Он бережно, как что-то ценное и хрупкое вынул из-за пазухи кусок белого пенопласта и протянул его мне. Я запрыгала от счастья, радуясь, что у меня такой замечательный дедушка.
Уже пора было ложиться спать, но мне не терпелось. Мы с бабушкой наломали пенопласт. Дедушка промазал ветку клеем. Мы долго возились – пенопласт всё норовил приклеиться к нашим пальцам, а не к ветке. Но после часа совместных стараний у нас получилась красивая снежная ветка! Мы поставили её в вазу. И я легла спать умиротворенная – у меня теперь тоже была волшебная ветка, которая не боится тепла и не тает.
Так как пенопласт у меня ещё остался, то последующие дни я провела в отыскивании на улице подходящих веток и оклеивании их беленькими маленькими шариками.
А на Новый год мы с бабушкой украсили все эти ветки ёлочными игрушками. Очень красиво было!
Хотя я вот сейчас подумала, можно было украсить ветку скатанными из салфеток или ваты маленькими шариками.
Культурные бабушка и дедушка
Иногда меня отвозили к другим бабушке и дедушке. Я не очень любила бывать у них. Но папа считал, что мне это на пользу. Дедушка Юра и его жена – тётя Валя были очень культурными и воспитанными людьми. За обедом они обязательно клали себе на колени льняную салфетку. Мясо ели, ловко нарезая его ножом. Говорили вежливо, ровно и спокойно. Квартира у них сверкала ослепительной чистотой, а для каждой вещи было отведено своё строгое место. И вся эта культурная атмосфера невольно побуждала меня обращаться к ним на "Вы". "Тётя Валя, вы не видели, куда я положила свои варежки?" – спрашивала я.
Дедушка Юра был профессором истории. Его студенты ездили на раскопки, отыскивали ушедшие под землю древние города. Привозили ему интересные находки: старинные глиняные кувшины, наконечники от стрел, медные монетки.
Дедушка Юра не обращал на меня никакого внимания – как будто меня нет. Только, если я сильно разыграюсь, выходил из своего кабинета и говорил, что в доме не кричат и не бегают.
– Почему? – удивлялась я.
– Девочка, это не прилично, – отвечал дедушка Юра.
Похоже, он даже не знал, как меня зовут. Настоящий профессор! Но я всё равно бегала и кричала.
Но один раз дедушка Юра всё же немножко обратил на меня внимание. Я хотела пойти гулять, но боялась ехать на лифте. И он вызвался спустить меня вниз, на первый этаж. Лифт приехал, я вошла. Дедушка Юра тоже сделал вид, что заходит в лифт. А на самом деле нажал кнопку первого этажа, двери захлопнулись, и я оказалась одна. Я ехала в лифте, и при малейшем его замедлении или покачивании, сердце прыгало внутри меня как маленький мячик. Когда двери открылись, я пулей вылетела из лифта.
Дедушка Юра, конечно, хотел показать мне, что на лифте ездить совсем не страшно. Как ни странно – это сработало. Я действительно потом стала сама подниматься и спускаться на лифте.
Конечно, мне больше нравился мой другой – некультурный дедушка. Хотя он тоже старался быть культурным. Когда автобус останавливался на нашей остановке, дедушка первым выходил из него и шутливо говорил:
– Дамы! Прошу вас!
И галантно подавал руку мне, потом бабушке, а потом помогал спуститься и всем остальным женщинам.
Мне так нравилось, что мой дедушка такой добрый и называет нас с бабушкой дамами. И я повисала на нём как обезьянка.
Тётя Валя была третьей женой дедушки Юры. Она была молодая. Намного моложе дедушки. Мне даже неловко было называть её "бабушкой", поэтому звала тётей Валей. Я её немного побаивалась – ведь она была ненастоящей мамой моего папы. А мачехой. А все мачехи в сказах злые, заставляют девочек работать и заколдовывают их. Вот я и думала – а вдруг превратит меня в лягушку. Но нет, тётя Валя была хорошая. А ещё тётя Валя в те времена чуть ли не единственная женщина в Москве водила машину. У неё был оранжевый "Запорожец".
У тёти Вали не было своих детей. Меня этот вопрос очень волновал. Я-то мечтала, что у меня будет десять детей – пять мальчиков и пять девочек.
– Тётя Валя, а почему у вас нет детей? – спрашивала я.
– Я когда была маленькая, как ты, не слушала маму и садилась на холодные камни, – отвечала она. – Вот у меня живот и застудился.
– А вы бы хотели, чтобы у вас была такая дочка, как я? – допытывалась я.
– Хотела бы, – вздыхала тётя Валя и гладила меня по голове.
И мне становилось её жалко-прежалко. Хотелось обнять тётю Валю, но я не знала, обнимаются ли такие культурные люди.
Тётя Валя с дедушкой Юрой часто ездили за границу – в Германию, Францию, Таиланд, Китай, Индию и другие страны. Привозили оттуда много разных интересных вещей. Я таких нигде не видела. Например, засушенного маленького крокодильчика. Или статуэтку вождя индейцев с настоящими перьями, копьем и луком. Был у них и белый колючий коралл со дна моря. Его не разрешали трогать.
Квартира дедушки Юры и тёти Вали напоминала музей. Я любила играть в "экскурсовода". Водила воображаемых посетителей по комнатам (их было три) и рассказывала:
– Посмотрите направо, перед вами на полке бронзовое зеркальце и гребешок. Посмотрите налево. Это перья из хвоста павлина. Павлины живут в Индии....
Однажды я нашла у тёти Вали малюсенькие красные коньки с пластмассовыми лезвиями. Коньки вкусно пахли клубникой. Я подумала и решила, что это маленькая фея потеряла свои коньки. Но коньки оказались просто ластиками. Я, конечно, выпросить один конёк у тёти Вали. Берегла его и совсем им не стирала.
Нет, всё же мне интересно было бывать у них. Уж очень у них всё было необычно. Не так как дома. Так что когда папа уговаривал меня – приезжала.
Как я кормила куклу блинами
В квартире у дедушки Юры и тёти Вали было множество необычных приспособлений – мыло с магнитом. Оно примагничивалось к металлическому держателю. "Волшебная" лампа – если до неё дотронутся – она загоралась. Чайник, который свистел, когда закипал.
А ещё у тёти Вали была огромная кукла. Когда тётя Валя была маленькой девочкой, как я – она сама в неё играла. Кукла была мне по пояс. У неё были выпуклые нарисованные волосы. Одета кукла была точно маленький ребенок – в кофточку, ползунки и чепчик. Мне очень хотелось забрать эту куклу с собой домой. Но тётя Валя не разрешала. Она ей была дорога, как память.
Я представляла куклу своим ребенком. Мне даже казалось, что она живая. Сколько времени и сил я потратила, стараясь сделать из куклы человека! Я водила куклу за руки по квартире, как когда-то Пашу. Учила разговаривать. "Скажи "ма-ма", скажи "Да-ша", – просила я. Но кукла никак не хотела ни ходить, ни говорить.
Единственное, чему удалось её научить – это есть! И ела она очень хорошо – ни от чего не отказывалась. У куклы во рту была дырочка. Будто открытый ротик. Как-то тётя Валя напекла блинов. Я съела несколько. И тётя Валя принялась мыть посуду. А я тихонько взяла один блин и пошла с ним в комнату. Я стала отрывать кусочки от блина и запихивать кукле в рот. "Кушай, Катя, кушай", – приговаривала я. Когда тётя Валя пришла в комнату, все уже были сыты и довольны.
В другой раз, когда тётя Валя сидела в гостиной за столом и печатала на печатной машинке, я наложила в блюдце немного овсяной каши, которая осталась после завтрака. И маленькой ложечкой "скормила" всю эту кашу Кате.
С тех пор я часто кормила куклу... То яблоками, то хлебом, то колбасой... и даже пластилином. Пока от неё не появился неприятный запах. Тётя Валя тоже заметила, что кукла стала плохо пахнуть.
– Даша, чем ты кормила куклу? – спросила она.
Пришлось признаваться.
– Теперь придётся делать кукле операцию, – вынесла свой вердикт тётя Валя. – Разрезать живот и доставать всё, чем ты её кормила.
Я очень переживала по этому поводу. Ведь кукла испортится – у неё на животе останется дырка. Но закончилось всё тем, что тётя Валя сделала кукле "промывание желудка". Она несколько раз заливала кукле в рот воды, встряхивала её и переворачивала вверх ногами.
Оказывается, есть-то кукла научилась, а вот переваривать пищу – нет.
Белка в клетке
А ещё у тёти Вали была живая белка! Рыжая, с пушистым хвостом. Как в лесу! Белка жила в клетке. Спала она в гнёздышке, свернувшись клубочком. И любила бегать в колесе. Я всё время просила тётю Валю дать мне подержать белку. Но тётя Валя почему-то не соглашалась. И я ждала подходящего случая, чтобы остаться дома одной. Тогда бы я уж достала белку и понянчилась с ней.
Как-то тётя Валя собралась в магазин.
– Даша, пойдёшь со мной? – предложила она.
– Нет, – отказалась я.
А про себя подумала: "Наконец-то я смогу поиграть с белкой". Тётя Валя ушла. А я тут же открыла клетку и взяла белку на руки. Она была пушистая-пушистая. Зверёк почувствовал свободу, моментально вырвался из моих рук и вскарабкался на плечо, больно оцарапав своими цепкими когтями. А потом – прыг, прыг – на занавеску – на карниз – на шкаф – на торшер. Белка, распушив хвост, летала по комнате как птица, перепрыгивая с одного предмета на другой.
Я была в ужасе! Как её поймать? Хорошо, я хоть догадалась закрыть дверь в комнату. А то пришлось бы ловить белку по всей квартире. А там столько ценных вещей! Белка разбила бы какой-нибудь древний кувшин.
"Что же делать? Что же делать?" – испуганно металась я.
Уж я и подзывала белку. И подманивала её орешками. И гонялась за ней. Белка как будто дразнила меня. Как только я подбиралась к ней поближе – белка делала стремительный прыжок и оказывалась в другом конце комнаты. Всё было бесполезно...
Вскоре пришла тётя Валя. Она открыла дверь в комнату. И увидела прыгающую с места на место белку. Я не хотела, чтобы меня ругали и сказала:
– Тётя Валя, я только собиралась покормить белку. А она выскочила.
Тётя Валя, конечно, не поверила и сухо сказала:
– Обманывать не хорошо.
А потом тётя Валя позвала белку по имени и постучала себя по плечу. И ... белка, как попугай, уселась к ней на плечо. И тётя Валя посадила её в клетку.
Больше я никогда клетку не открывала. Надо было тёте Вале сразу мне объяснить, почему нельзя доставать белку.
Как мы грызли ногти
Мы Пашей грызли ногти. Слушали книгу – и грызли. Стояли наказанными в углу – и грызли. Никак не могли заснуть – и грызли. И даже не замечали, как руки оказывались во рту, пока мама не одёргивала:
– Даша! Паша! Выньте пальцы изо рта!
Что только родители не придумывали, чтобы отучить нас от этой ужасной привычки. Мы протягивали руки, и папа намазывал нам кончики пальцев горчицей, хозяйственным мылом или йодом. Это не помогало. Было невкусно, мы морщились, но всё равно грызли ногти. Нас пугали, что в животе от грязи заведутся глисты – такие белые маленькие червячки. Это нас тоже не останавливало. Мама и папа предлагали погрызть ногти у них на руках. Это было смешно и всё. А ещё нам наматывали на руки бинты – это немного помогало. Но с перебинтованными руками неудобно было есть и играть.
Однажды мы с мамой пошли в поликлинику. Пока мама искала мою медицинскую карту, я сидела в очереди около кабинета. Ну и, конечно же, от нечего делать принялась грызть ногти. В это время мимо проходил старенький доктор с седыми волосами и в белом халате. Он остановился напротив меня, и я невольно оторвалась от своих ногтей и посмотрела на доктора.
– Голубушка, – обратился он ко мне. – У вас что – дома ножниц нет?
– Почему нет? – растерялась я.
А потом поняла, про что доктор говорит и смутилась. Старенький врач улыбнулся, а потом подмигнул мне и сказал:
– Если сильно захочешь – перестанешь грызть ногти. Всё в твоих руках.
Я не придала его словам особого значения. Но наверно всему своё время.
Прошло несколько недель, а может и месяцев. Как-то в выходные я гостила у тёти Вали. Ей надо было в понедельник на работу, и она красила себе ногти. Один за другим ноготки становились ярко-розовыми. Я сидела рядом, вдыхала едкий запах лака и мечтала о таких же красивых длинных ногтях.
Когда тётя Валя закончила и просушивала лак, встряхивая расставленными пальцами, я попросила:
– Тётя Валя, а мне накрасьте, пожалуйста, ногти...
– Ногти, – усмехнулась тётя Валя. – Покажи-ка свои ногти!
Я несмело выложила перед ней на стол руки.
– И это ты называешь ногтями? Посмотри! Тут и красить нечего!
Я посмотрела на свои ногти. Тётя Валя была права. Ногти заканчивали почти там, где заканчивались белые лунки. Это было так некрасиво. Я быстро спрятала руки за спину.
Вечером за мной приехал папа. На прощанье тётя Валя сказала мне:
– Если ногти отрастут – в следующий раз накрашу, – и подмигнула, прямо как тот старенький доктор.
Я поняла – это знак. И мне очень захотелось перестать грызть ногти. Доктор был прав: когда чего-то очень хочется – это получается. Я стала следить за собой. Когда хотелось грызть ногти – сразу брала в руки мамины янтарные бусы и начинала перебирать нанизанные камушки. Постепенно я отучилась грызть ногти. И они очень быстро отросли. И тётя Валя накрасила мне их. Это было так красиво! Правда мама была недовольна.
– Девочкам ногти красить нельзя, – сказала она.
А Паша продолжал грызть ногти. Он и сейчас грызёт, хотя уже взрослый мужчина. И знаете, какие у него некрасивые и маленькие ногти... Неприятно смотреть.
Сон в детском саду
Папа приводил меня и Пашу в детский сад самыми первыми. Иногда, даже раньше воспитателей. Потом приходила воспитательница Паши. Папа оставлял меня с ней, а сам спешил на работу. Мне нравилось приходить в детский сад так рано. Я помогала воспитательнице моего брата – встречала маленьких детей, успокаивала их, если они не хотели отпускать маму на работу. Играла с ними в разные игры.
К обеду я уже очень уставала, но в тихий час никак не могла заснуть. Поэтому я всегда старалась подольше есть суп и второе. Я так делала специально, чтобы заходить в спальню самой последней. Тогда меньше времени придется лежать в кровати.
А лежать надо было долго – почти два часа. Со скуки помрешь. И все, кто не спал – развлекали себя как могли. Если видели, что воспитательница куда-то вышла – бегали по спальне или ползали на коленях в проходах между кроватями и менялись друг с другом постелями. А когда воспитательница заходила нас проверить – мы сразу же притворялись спящими. Было очень страшно лежать в чужой кровати с закрытыми глазами и думать: "Заметят – не заметят". Как на войне с немцами: заметят – не заметят.
Однажды Ирина Борисовна действительно заметила. Она проходила по спальне и вдруг поняла, что Костя лежит не на своём месте. Она взглянула на кровать Кости – а там я. Тогда воспитательница стала проверять остальные кровати. И нашла ещё восемь поменявшихся местами детей. Когда тихий час закончился, воспитательница сказала:
– А дети, которые сегодня менялись кроватями, будут меняться и одеждой. Ты, Даша, надевай Костины шорты и рубашку. А ты, Костя, Дашину юбку и кофту.
Я представила себя в Костиных шортах. Мы с Пашей иногда менялись одеждой. И даже именами. Я звала Пашу – Дашей, а он меня – Пашей. Но это чтобы посмеяться. А тут... И я заплакала. А за мной и все остальные наказанные дети.
– А когда за вами придут родители, – продолжала Ирина Борисовна сквозь наш рев, – Костя пойдёт жить к Даше домой, а Даша – к Косте. Меняться, так меняться!
Мы заревели ещё громче. Никто, конечно, не хотел надевать чужую одежду и идти жить к чужой маме.
Наверно, заведующая, услышав наш дружный плач, подумала, что что-то случилось. Она зашла в группу.
– Что тут происходит? – строго спросила она.
Мы сразу перестали плакать и замерли – кто с льющимися по щекам слезами, кто с открытым ртом, кто с руками у глаз. Заведующая обвела нас взглядом и спросила:
– Почему дети ещё не одеты?
Воспитательница подбежала к ней и стала что-то тихо объяснять. Мы молча следили за заведующей. А заведующая качала головой, хмурилась, а потом тихо сказала Ирине Борисовне (но мы услышали):
– Так нельзя! Это же дети!
Затем заведующая обратилась к нам:
– Я вижу, что некоторым ребяткам не нравятся их кровати. Давайте завтра устроим необычный тихий час.
– Ура! Мы не будем спать! – закричали мы.
– Нет, спать вы будете! – отмела наше предположение заведующая, а потом с улыбкой добавила. – Но не так как всегда... Завтра всё узнаете... А пока одевайтесь.
Упрашивать нас не пришлось. Мы быстро, даже очень быстро оделись, каждый в свою одежду. И с нетерпением стали ждать завтрашнего дня.
На следующий день во время обеда в группу зашла заведующая. Она поздоровалась с нами и сказала:
– Итак, сегодня необычный тихий час. Каждый из вас сам выберет себе место, где он будет спать.
Мы оживились и стали подыскивать подходящие места для сна.
– Я буду спать в коробке с игрушками! – выкрикнул Вова.
– Хорошее место! – похвалила его заведующая.
– А я на кукольной кровати, – еле слышно сказала Надя.
Надя была маленького роста, и кукольная кроватка была ей почти в пору. Костя устроился на банкетке в раздевалке. Соня – на коврике в игровой зоне, подложив себе под голову плюшевого мишку. А я составила вместе три стульчика, подстелила на них игрушечный матрас и улеглась. Некоторые дети не смогли найти себе подходящее место и решили спать в своих кроватях.
– Всем удобно? – поинтересовалась заведующая.
– Всем! – хором ответили и те, кто лежали в спальне, и те, кто разместились на импровизированных кроватях.
– Надеюсь, что тихий час пройдет в полной тишине, – подвела итог заведующая, ещё раз обвела взглядом спальню и игровую комнату и ушла.
Я приготовилась заснуть, но не тут-то было. Было жестко, стулья так и норовили разъехаться. А перевернуться на другой бок, не свалившись на пол, было вообще не возможно.
Я слышала, как грустно вздыхал в коробке с игрушками Вова и скрипел банкеткой в раздевалке Костя. Похоже, им тоже было неудобно. Первой сдалась Соня. Она встала с коврика и попросилась у воспитательницы лечь на свою кровать. Ей разрешили.
Потом пришла заведующая. Она стала обходить детей, узнавая, удобно ли им. И все, к кому она подходила, потом вставали и шли в спальню. Я, не дожидаясь заведующей, тоже перелегла в свою кровать. И тут же заснула таким крепким сном, что когда надо было вставать – меня воспитательница и дети еле-еле разбудили.
Нет, что не говори, а на своей кровати спать приятнее всего...
Маленькая книжечка
Я хочу рассказать об одном случае, о котором мне до сих пор вспоминать очень неприятно и стыдно.
Сейчас каких только книг нет. И музыкальные, и на липучках, и на магнитах, и сшитые из ткани, и книжки-игрушки... А раньше были только обычные книги.
И вдруг одна девочка – Соня – принесла в детский сад маленькую книжечку. Это была книжка-брелок – она прикреплялась цепочкой к колечку. Что это была за книжечка! Она была размером чуть больше ластика. В книжке размещались маленькие цветные фотографии разных животных – льва, волка, страуса... Странички у этой книжки не перелистывались, а раскладывались в длинную гармошку. Как же мне захотелось эту книжечку! И не мне одной!
Мы все просили у Сони посмотреть книжку. Соня давала. К концу дня у Сониной книжки почти оторвались две странички. Соня расстроилась. И тут мне пришла в голову очень плохая идея.
– Соня, – сказала я. – Давай я заберу книжку домой и заклею её. А завтра принесу.
Наш разговор услышал Вовка. Он тоже захотел починить Сонину книжку.
– Давай её мне, – стал уговаривать он Соню.
– Да нет, я могу починить, – настаивала я. – Мне не трудно.
– А как ты её склеишь? – горячился Вова.
Раньше скотч был редкостью. Нужно было что-то придумывать. Мой папа часто чинил книги – и я примерно знала, как это делается.
– А я возьму тоненький кусочек тряпочки и приклею его, – сказала я.
– А я...., а я... , – Вова не знал, что придумать, и проиграл этот состязание.
Но уж лучше бы он выиграл. Соня отдала мне книжку.
– Смотри, завтра принеси! – уточнила она.
– Конечно, сегодня же заклею, и завтра она будет как новенькая, – пообещала я.
Но я не собиралась её ни заклеивать, ни приносить. Я хотела оставить её себе – вот такую немного рваную. Она мне и так нравилась.
За мной пришла мама. Пашу она уже забрала. Мы втроем шли домой. И я бережно сжимала книжку в ладони.
Был теплый весенний вечер. Стайка детей гуляла во дворе. И мы решили к ним присоединиться. Мне очень хотелось показать детям маленькую книжку, но боялась, что они её совсем испортят.
Один мальчик – Толик – ловко отталкивался ногой и раскатывал на самокате. Я выпросила у него самокат.
– Только один круг, – сказал он мне.
Я ехала на самокате. Книжка висела у меня на пальце за колечко и болталась из стороны в сторону. Я всё время поглядывала на нее. Ласковый ветерок обдувал мне лицо. Но не успела я проехать и круг, как Толик погнался за мной.
– Отдавай самокат! – вопил он.
– Я ещё не всё! – прокричала я в ответ и погнала со всей силы вперёд.
А Толик бежал за мной и кричал: "Стой! Стой!". Я так увлеклась гонками, что забыла про книжку. А когда посмотрела на руль – увидела, что книжки нет. Колечко есть, цепочка есть, а книжки нет. Я остановилась и стала оглядывать дорогу. Подбежал сердитый запыхавшийся Толик и забрал свой самокат. Но мне уже было не до самоката и не до Толика. Я вернулась по тому же пути, что ехала, высматривая книжку. Книжки нигде не было. Мама стала звать домой, а я не хотела уходить, пока не найду книжку.
– Что ты там ищешь? – поинтересовалась мама.
– Ничего, – буркнула я и поплелась за мамой домой.
На следующий день я грустная шла в детский сад. Соня радостно подскочила ко мне.
– Ну, как заклеила книжку? Давай сюда..., – оживленно тараторила она.
– Соня, знаешь, я не успела вчера заклеить книжку. Я тебе завтра её принесу, – врала я, не глядя ей в глаза.
После сада я опять искала книжку. Я ещё несколько дней искала её, но так и не нашла. А Соне я ещё долго врала, что принесу книжку завтра, но всё не приносила. Я очень боялась, что Соня всё расскажет своей маме. А Сонина мама – моей.
Потом мы с Соней ещё учились в одной школе, правда она была на один класс старше меня. И она всегда знала про меня: "Это Даша, которая украла у меня книжку".
Никакое плохое дело не приносит радости. Я хотела взять книжку себе, но она не досталась мне. И это правильно. Она, наверное, до сих пор, лежит где-нибудь в кустах, и никто её не разглядывает.
Сейчас я готова купить тысячу таких маленьких книжечек и отдать их той девочке Соне.
А ещё говорят, что если что-то украсть, то и у тебя убудет. Это правда. Я потом потеряла от своей любимой куклы одну туфельку. И ещё куда-то пропал ключик от заводного цыпленка. И он больше не мог смешно стучать клювом об пол.
К ак мы мёрзли
Тётя Валя и дедушка Юра пригласили нас встретиться на ВДНХ, погулять и покататься на аттракционах.
ВДНХ – это выставка достижений народного хозяйства. Раньше все иностранцы, когда приезжали в Москву, обязательно посещали Красную площадь, Кремль и ВДНХ.
Стоял весенний солнечный денёк. Такой обманчивый денёк. Солнце так и заливает всю комнату. И кажется, что на улице тепло-тепло. А когда выйдешь – то прохладный ветер тебя обдувает и понимаешь, что совсем ещё не тепло.
Вот так и мы с Пашей. Выглянули в окно (мы на десятом этаже жили) – а там почти лето. Птички поют, яркое солнце светит, снег растаял, травка зеленеет. Ну какие тут куртки и шапки? Мы оделись с Пашей почти по летнему – я в колготочки, туфельки, юбочку и вязанное пончо. Пончо – это такая накидка без рукавов. Как оно мне нравилось! Я его ещё ни разу не надевала. Мне его недавно тётя Валя из-за границы привезла. И мне хотелось в нем покрасоваться. А Паша надел легкие брючки, рубашечку и тонкий свитерок.
Мама сказала:
– На улице ещё холодно. Нужно надеть шапки и куртки.
– Мама, ну посмотри какая жара на улице! – возмутилась я.
– Мама, нам не будет холодно! – заверил Паша.
Мама поспорила с нами, поспорила, а потом махнула рукой, мол, ну как хотите...
Мы вчетвером – я, Паша, мама и папа – вышли на улицу. Нас сразу обдул прохладный ветерок. Но мы подумали: "Потом днем растеплится, не замёрзнем".
В автобусе и метро не холодно было. А вот когда к ВДНХ подошли – уже подмерзать стали. Тётя Валя нас как увидела – ахнула:
– Ну вы даете!
Сама-то она в берете и плаще была. Да и дедушка Юра тоже тепло одет.
Но мы ещё храбрились.
– Тётя Валя, нам не холодно, – уверяли мы.
На бесплатном паровозике мы доехали до середины ВДНХ. Тут-то мы с Пашей окончательно и замерзли. Носы покраснели. Губы посинели. А сами дрожим.
– Мама, а ты нам куртки и шапки не взяла? – спрашиваем с надеждой.
– Нет. Вам же тепло было.
Мама и тётя Валя нам свои беретки отдали, а папа – пиджак. Мы с Пашей в него вдвоём влезли и так ходили. Моя рука в одном рукаве, а его рука в другом.
– Ну что, на аттракционах кататься будете? – предложила тётя Валя.
