Текст книги "Ледяное сердце"
Автор книги: Дарья Лисицына
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Глава 1
– Поднимай свою задницу с кровати! Проснись и по-о-ой. Утро уже пришло!
Кажется, мой брат стал самоубийцей, ведь поднимает меня с утра пораньше да ещё и таким извращенным методом (петь он совершенно не умел). Вставать, конечно же, я не собиралась, не видела в этом никакого смысла, и просто укрылась одеялом с головой. Наверное, это странно – спать под тёплым одеялом, когда на дворе лето, но для меня это норма. Его песнопения длились ещё минут пятнадцать, а после услышала, как дверь закрылась. Вздохнув с облегчение, я вылезла из-под одеяла. Зная, что он ещё вернётся, я переборола себя и всё-таки оторвала голову от любимой подушки, встала и пошла в ванную, благо у меня была отдельная. По пути прихватила свой телефон с тумбочки.
Ванная у меня была довольно большая, с левой стороны на крючках висели полотенце и халат, сразу за ними шёл душ, который я терпеть не могла, мне больше нравится ванная, в которой можно расслабиться и отдохнуть. Справа стояла раковина с тумбочкой и зеркалом. Если честно, я не имею ни малейшего понятия, зачем было устанавливать зеркало во весь рост прямо напротив душа, ну и, конечно же, между раковиной и зеркалом стоял «трон», то есть унитаз.
Принимать душ, если честно, совершенно не хотелось. Искупалась и помыла голову я вчера перед сном, поэтому, положив телефон на тумбочку рядом с раковиной, пошла умываться и чистить зубы. Сделав свои дела, я подняла голову и увидела своё отражение. В зеркале на меня смотрела шестнадцатилетняя девушка с голубыми глазами, рыжими волосами, можно сказать с правильными чертами лица, наверное, многие бы сказали или подумали, что я симпатичная, но это не так. Я так не считаю.
Редко так делаю, но всё-таки подошла к большому зеркалу. Я была низкого роста, всего метр пятьдесят пять, из-за него все считают, что мне четырнадцать или даже тринадцать, груди почти и нет, талия у меня была, но я её, скажем так, прятала. Единственная моя гордость – это длинные, до самой попы, рыжие волосы. Хотя я их испортила краской. Только вчера они были ярко красного цвета, а до этого ядовито-зелёные, а ещё до того – синие. Так как завтра будет первый день в школе (а иду я в десятый класс), хоть все привыкли к моим выходкам и просто не обращают на них никакого внимания, я решила вернуть натуральный свой цвет или похожий хотя бы. Хотя я больше чем уверена, что как только он мне надоест, я вновь перекрашусь.
В школе я не общаюсь ни с кем и не только в школе, даже с братом. Хоть он и учится в одиннадцатом классе в той же школе, что и я, наверное, никто не знает, что мы родственники. Сказать честно, я не люблю людей, они все когда-нибудь уходят и оставляют после себя пустоту. Да и многие из-за моих выходок меня шугаются.
После сна я была одета в короткие шорты и майку. Только это зеркало меня и видело в таком виде, даже брат не видел, так как в школу я хожу в чёрных джинсах и белой рубашке – такая уж у нас форма. На улицу, а я выхожу очень редко, надеваю голубенькие или белые джинсы, летом, осенью и весной – рубашку в клетку. Рубашек у меня уйма, а зимой любимые толстовки. Гардероб у меня богат на «пацанские» вещи, просто не люблю короткие шорты, майки, юбки и платья. Во-первых, они неудобные, а во-вторых, ну, просто я их не люблю. Конечно, где-то в шкафу у меня лежали джинсовые шорты и яркая майка, в общем, девчачьи вещи, которые покупала бабушка в надежде, что я изменюсь, но я никогда их не надевала.
Выйдя из ванной, я подошла к шкафу и достала белые джинсы и рубашку в синюю клетку, после подошла к зеркалу и взяла расчёску. С моими волосами можно делать очень много красивых причёсок, но я останавливаюсь на высоком хвосте. На самом деле, очень люблю свои волосы, но когда-нибудь я их просто отстригу ко всем чертям.
Оставив на расчёске сотню, другую своих волос, решила выйти из комнаты, предварительно зачеркнув тридцать первое число на календаре, который висит возле двери, и взяв наушники и телефон. Без них я никуда не выхожу.
Живу я в двухэтажном доме с братом, дедушкой и бабушкой. Моя комната находится на втором этаже вместе с комнатой брата и комнатой для гостей. Комната бабушки и дедушки находится на первом этаже вместе со второй ванной, в которую они стоят в очередь. Так же на первом этаже находится кухня. Единственное, что мне не нравится, так это то, что, чтобы выйти из дома, приходится проходить через кухню, а там постоянно сидит братец со своими пассиями, у которых грудь третьего размера, штукатурка на лице и идиотский смех. В отличие от меня, у него полно друзей, девушек, и он достаточно популярен. Мой брат, Антон, эгоистичный тип, но люди считают иначе. Его избаловали в своё время, а сейчас мучаюсь с ним я. Он, как большой ребёнок.
Не успела я спуститься, как услышала знакомый голос:
– Ка-аатя, давая быстрее, шевели поршнями, мы есть хотим.
И так каждое утро, но, стоп, мы? Кто «мы»? Бабушка и дедушка целыми днями на работе, сейчас в доме только я и он.
«И кого он притащил на этот раз?» – подумала я и, набрав в лёгкие побольше воздуха, вошла в кухню.
– Ты... ты... что ты сделал с кухней?! Мне же это убирать!
Было такое впечатление, что тут пришёлся ураган, цунами, стадо слонов и очередная война. Всё было вверх дном, посуда валялась повсюду, легче было сказать, где её не было, чем где была. Пара стульев была перевёрнута.
– Я не умею готовить.
– Не умеешь готовить... ты не... – договорить мне не дал его жест рукой, показывающий перед ним.
Прекрасно зная, что там сидит какая-нибудь очередная его шлюшка, перед которой я не должна его позорить, лениво поворачиваю голову и вместо шлюхи вижу парня. Довольно-таки обычный, ничего сверхъестественного, ничего примечательного: волосы тёмные, коротко подстриженные, глаза карие, так как он сидел, про рост судить было трудно, одет он в белую футболку и, кажется, в джинсы. Он смотрел на меня так же, как и я на него, изучающе, с интересом, а это плохо. Мне не нужны новые знакомые. А людей я отваживаю примерно так:
– Ух ты, парень, а как же шлюхи? За этим столом я видела только их. Ну, или на нём.
– Разнообразие. Если бы ты одевалась нормально и была похожа на девушку, а не на парня-недоростка, то, возможно, ты бы тоже была с кем-нибудь...
В этот момент до него дошло, о чём он говорит и поэтому прикусил язык. За шестнадцать лет я привыкла выслушивать от него гадости и колкости, хоть он был старше меня всего на год, но это было самое обидное из того, что он говорил до этого. Я не собиралась это выслушивать вновь.
– Лучше быть похожей на парня-недоростка, чем на одну из твоих пассий, то есть шлюх, язык не поворачивался назвать их по-другому. Хотя знаешь, наверное, ты прав, пора мне начинать пить, курить, трахаться с первым встречным по углам. Надо попробовать всё в этой жизни. Знаешь, надоел ты мне и этот недоразговор. Вы, кажется, есть хотели, так что пошли вон, я вас позову, когда закончу.
– Кать, я не...
– Пошли вон!
Я отошла от двери, чтобы они смогли пройти на второй этаж. Как только незнакомый парень пересек порог, я вошла на кухню, не оборачиваясь. Антон мог выбесить одним только словом, случайно сказанной фразой, но я никогда не обижалась или держала на него зла. Просто он слишком избалован, всегда сначала делает, потом думает. Наверное, так происходит со всеми, но он делал это слишком хорошо. Потом, конечно, он извиняется и говорит, что не хотел обидеть или хотел сказать не то, поэтому я никогда не обращала на него внимания, но сейчас был перебор даже для него.
Через час вся кухня блестела, а на столе стояли две порции омлета с колбасой. Можно было приготовить что-нибудь по оригинальнее и сложнее, но мне было лень делать это после уборки. Хотя я очень любила готовить.
Комната Антона была дальше, поэтому пришлось пройтись, чтобы их позвать, так как я бы до них не докричалась. Заглянув в его комнату, увидела, что они играют в какую-то игру, не обращая ни на что внимания. Конечно, можно было стоять так вечно, но мне такая перспектива не нравилась, поэтому я сказала:
– Спускайтесь, завтрак на столе.
Вот чёрт, им завтрак приготовила, оставила, а сама так и не поела. Живот предательски заурчал.
– Господи, подожди чуть-чуть.
Разговаривать с неживыми объектами для меня обычное дело. Кто-то считает, что крыша моя уехала далеко и надолго, но для меня это наоборот единственный способ не сойти с ума. Кто-то заводит кучу кошек и радуется жизни, но не я. Я лучше поговорю с неодушевленными объектами, чем с кем-то. От сумасшествия ещё меня спасает рисование. Вот это мне действительно нравится. Вся моя комната обклеена моими рисунками, просто у меня слишком много свободного времени. А когда рисовать нет вдохновения, я читаю.
Книги для меня – это самое настоящие чудо. В них я нахожу своё спасение, прячусь от жестокой реальности. Зачем жить самой, если можно прожить сотни, нет, тысячи жизней в книгах. Я всегда удивлялась авторам поразительных произведений. Никогда не понимала, как можно придумать целый мир, описать его, вложить в произведение всю душу, полюбить своих персонажей, но при этом с легкостью взять их и убить. Лучше влюбиться в книжного, несуществующего персонажа, чем в какого-нибудь мудака, который, наигравшись, выбросит тебя, как ненужную вещь. Многие скажут, что я просто ещё «не встретила своего единственного». А оно мне надо? Нет, я привыкла к своему одиночеству, привыкла существовать в реальности, а жить в книгах.
Организм требовал еды, поэтому мне пришлось выйти из комнаты и пойти на кухню. Когда я почти подошла к заветному проему, услышала голоса брата и незнакомца:
– Дрон, нет. Я не позволю. Она моя сестра, в конце концов!
Дрон? Вроде, Андрей. На меня опять спорят? Братец любит это дело.
– Да, ладно, Тох, будет весело. Ты сам её назвал парнем-недоростком. А так хоть может в девушку превратиться.
– Андрей, ты мне друг, лучший, и я много косячил, но не позволю тебе так с ней обойтись. Ты не знаешь, почему она такая, да и я тоже. Она существует где-то в своём мирке, не впуская никого.
– Ну, вот. Самое то. Тох, давай.
– Нет, ещё раз скажешь что-то подобное, и я не посмотрю, что мы друзья, проломлю твой жбан, клянусь.
– Ладно-ладно. Ничего не буду делать.
Вот и скажите мне после этого, что на свете существует «мой единственный». Все мудаки. Нет исключений. Они замолчали, я, набрав в лёгкие побольше воздуха, всё-таки зашла на кухню. Если им я приготовила завтрак, то себе я сделала всего пару бутербродов и включила чайник, чтобы заварить чай. Пока вода кипятилась, они болтали о всякой чепухе, поэтому я даже не вникала в смысл их слов. И вот, когда я уже собиралась уйти из этой злополучной кухни, Антон спросил:
– Кать, пойдёшь завтра с нами в клуб?
– Нет.
– Мне завтра восемнадцать. Ты можешь хоть раз провести мой день рождения со мной, а не сидя дома одна. Тем более, завтра суббота и в школу придётся идти только в понедельник.
– Что не ясно в простом слове «нет»? Не пойду. Не люблю я ваши клубы. Лучше дома посижу в одиночестве.
Он негромко выругался, а я пошла к себе. Позавтракав, поняла, что мне нужно идти в магазин за подарком Антону. Я обожаю рисовать, поэтому купила специальные краски, карандаши, холст и нарисовала его портрет. Возможно, это бред и ему не понравится, но, как говорится, главное внимание, а не подарок. В магазин мне нужно, чтобы забрать его портрет только уже в рамке. Денег пришлось отдать уйму и из моих личных запасов, но я не жалела об этом. А не собиралась я идти с ними в клуб, во-первых, из-за того, что там будет полно его друзей и вообще людей, во-вторых, в клуб нужно напяливать короткое платье, а оно мне совсем не надо, и в-третьих, я действительно не любитель таких заведений.
Я надела наушники, не включая музыки, закинула на плечо рюкзак и пошла вниз. Подойдя к входной двери, я начала надевать кроссовки и шнуровать их. Уже надеялась спокойно уйти, но сегодня явно не мой день:
– И куда это мы собрались?
– Тебя это никоем образом не касается. Андрей, да?
Я подняла глаза и поняла, что этот шкаф выше меня минимум на две головы. Вот чёрт, как я ненавижу свой рост.
– Как ты со старшими разговариваешь, а?
Мажор чёртов, хочет поставить себя выше меня. Да я старше всех в моём «любимом» классе.
– Тебе сколько лет? – спросила я буквально ледяным голосом. Просто это бесит, когда всякие имбецилы ставят себя выше кого-то.
– Шестнадцать, ну, а тебе деточка?
– Дата, год и месяц.
– Чего? Может тебе ещё паспорт показать?
– Либо говоришь, либо я ухожу, и ты не удовлетворишь свое любопытство.
– 5 февраля 1998 года.
Я усмехнулась. Я старше его на целый месяц.
– Я старше тебя, имбецил.
– Чего? Ты? Не смеши меня.
– Слушай, вы деградируете как динозавры? – он не понял смысла, поэтому я пояснила ему ход своих мыслей. – Растёте вверх, а мозги уменьшаются. И чем выше, тем мозгов меньше. Я старше тебя на месяц. Паспорт показать? Всё? Разговор окончен, если да, то я пойду из этого дурдома.
Не дождавшись ответа, я ушла. Сам городок, в котором мы жили, был небольшим, где каждый друг друга знал, но занимал он достаточно много места, поэтому до магазина, если ехать на машине, то доедешь за десять минут, а, если пешком, то можно идти все тридцать. Сами по себе я любила машины, могла назвать марки, рассказать о них, но ехать в них я не могла. Мои родители разбились на машине десять лет назад, после этого я, если можно так сказать, боюсь машин, боюсь, что однажды произойдёт всё вновь.
Я шла мимо частных домов, в которых жили молодые, старые, дети. Вот когда частные дома закончились и начали идти многоэтажки, думала, что ничего не произойдёт, но сегодня явно совершенно не мой день. Я остановилась, так как впереди стоял мой физрук со своей девушкой. Уж не знаю, что они обсуждали, а Тёме я дам по морде. Вообще его звали Артём Борисович, но для меня он стал Тёмой после того, как спас меня, что ли. Я сняла наушники, положила их на одно плечо и подошла к ругающимся.
– Что случилось на этот раз?
– Что случилось?! Да этот придурок детей не хочет.
– Какие дети, Ань?! Ты сдурела? Нам по двадцать пять. Что ты несёшь?!
Я же говорю, деградация и без того недодинозавров. Артём был высоким, красивым, накаченным, темноволосым, кареглазым парнем. Девки ходили на физ-ру только для того, чтобы щеголять перед ним чуть ли не в трусах, особенно десятые и одиннадцатые классы, но Тёмке это было не интересно. Да, он ворчит, да, ведёт себя порой, как ребёнок, но Аньку он любит. По нему это видно. Я не знаю, что такое любовь, наверное, в меня забыли заложить эту функцию, но я читала, что она прекрасна.
– Брейк! Из вашего ора я нихера не могу ничего понять. По порядку и раздельно!
– Артём Борисович не хочет детей, молодой он, видите ли.
Плохо дело, если Аня начала говорить о детях, значит, она беременна и хотела сказать Тёме, а этот динозавр нихера не понял.
– Ань, я тебя правильно поняла? – она посмотрела на меня и кивнула. Говорите, что хотите про женскую логику, но она поняла меня, а я её.
– Тёмка, ты динозавр.
– Кать, ты совсем с ума сошла? Крыша как и у неё поехала?!
– Потом объясню тебе свою теорию, а может, не объясню, но ты дебил и это факт.
– Вот, Катька тоже так считает. Так что можно создавать целый клуб под название «Артём Борисович – идиот»!
– Ань, скажи ему прямо, до него не дойдёт. Он туп в таких вещах, как пробка.
Не знаю, что было дальше, так как я включила музыку, надела наушники и пошла туда, куда и направлялась. До магазина и после него происшествий не было. Надо будет потом позвонить Ане. Не люблю людей, потому что они часто лицемерят и притворяются кем-то другими. Свои вкусы они запихивают подальше и пытаются под кого-то прогнуться, а это бесит и раздражает. Но Артём и Аня, они никогда этого не делали, они слишком прямолинейны, чтобы под кого-то прогибаться.
Дальше всё было по старому сценарию: пришла, Тоха с Андреем играли в приставку, не замечая меня. Я приготовила обед с ужином, пошла наверх, взяла книгу и начала читать. Книги всегда меня завлекали, поэтому я даже не заметила, как за окном потемнело, а на часах было уже десять часов.
– Чёрт, только я так могу.
Есть не хотелось, я пошла в душ, помылась, переоделась, вернулась в кровать, поставила телефон на зарядку и завела будильник на 6:30. Теперь моё утро будет начинаться именно в это время.
Утро началось слишком быстро, слишком стремительно. С непривычки я еле-еле выползла из теплой кровати, поковыляла в ванную, умылась, почистила зубы, расчесалась, сделала хвост. Жутко хотелось спать, но взяла картину с Антоном, осторожно прошла в его комнату, поставила её возле шкафа и вышла. Когда походила мимо гостевой комнаты, услышала тихое сопение, но в ней никого не может быть. Я осторожно приоткрыла дверь и замерла. На двуспальной кровати по-хозяйски развалился Андрей и спал, пуская слюни, но это ладно, остался с ночёвкой, хорошо, но вот всегда есть это «но» – возле шкафа стоял чемодан, на зеркале лежали какие-то его принадлежности. Из этого всего можно сделать один вывод: он теперь здесь живёт, но какого чёрта мне никто ничего не сказал?! Как всегда. Я закрыла дверь, спустилась на кухню, приготовила на всех завтрак, поднялась обратно, надела форму и пошла в школу. Антон и Андрей доберутся за десять минут, а мне идти только тридцать.
Вот и он, мой трёхэтажный ад. Дальше все было стандартно. Линейка, речи директора, приветствие первоклашек и классный час. Всё было бы хорошо, но мой класс – это тихий дурдом, хотя нет, не тихий, а очень громкий дурдом. Представьте вручение аттестатов, речи, награждение отличников, красивые платья, и тут вваливаются мальчики из 9 «Б» в шортах, майках и тёмных очках, при этом крича: «Всё! Конец! Счастье существует». Получили не только мальчики, но и весь класс. После этого их хотели всех выгнать, но, списав всё на невинную шутку, замяли. И вот всё те же придурки сидят на прежних местах. Были совсем новенькие, были те, кто перешёл из параллельных классов, но компашки собрались ещё те. Я же в этом классе как бы есть, но как бы и нет. Когда им что-то нужно я есть, когда нет, меня не существует.
– Так! 10 «Б» по местам! Ваша выходка во время вручения аттестатов не прошла мимо ушей директора, поэтому ещё один проказ, и вы вылетите из школы.
– Было же весело, Мария Ивановна.
– Было, но это слишком. Вас всех предупредили. Теперь новенькие и не очень, выйдите к доске.
Все послушно встали и пошли к доске, так как я сидела за первой партой среднего ряда, я видела всё. Они начали представляться. Я почувствовала на себе чей-то взгляд, немного повернула голову вправо, и моя челюсть поцеловалась с партой. Тот, кто на меня смотрел, оказался Андреем. Неужели меня мало наказывает судьба? За что мне это? Я отвела взгляд и начала слушать новеньких. Тут прозвучало имя Лилит.
Кого вы представляете, когда слышите имя Лилит? Высокую девушку с тёмными, длинными волосами, практически тёмными глазами и злым лицом? Демона воплоти, если так можно выразиться? Сейчас возле доски стояла миниатюрная девушка с зелёными глазами, короткими, практически белыми волосами, сейчас её рассматривали все, и это её очень смущало, ведь на милом личике появился румянец, и глаза были устремлены в пол. От созерцания девушки меня отвлёк голос классного руководителя:
– Так, у нас впервые близняшки, так что не обижайте их. А-то сама вас убью, всех, поголовно.
Рядом с ней стояла того же роста, того же цвета глазами девушка, но они были двумя противоположностями. Если у Лилит были короткие белые волосы, то у неё длинные чёрные, если на первой совершенно не было макияжа, то на второй его было слишком много, чёрная тушь, чёрные тени. Вот её нужно было назвать Лилит, а не Ева. Господи, что у них за родители такие? Лилит, Ева, они бы еще Адамом кого-нибудь назвали.
– Садитесь по местам. Кроме первой парты среднего ряда. Туда нельзя.
Я лишь хмыкнула. Конечно, Катя опасна, а подходить к ней так вообще равносильно атомной войне. Ну и пусть, плевать, нужно отучиться два года и забыть всё, как страшный сон. Все расселись, классуха начала что-то болтать, но её перебил громкий голос директора:
– Серебрякова!
Моя фамилия, чёрт. Я начала перебирать в голове, что же успела сделать, но в голову ничего не шло. Я ничего не сделала, совершенно.
– Вау, учебный год не начался, а за Серебряковой уже пришли, – послышалось с задней парты и дикий смех.
– Замолчали все, – хоть иногда директор поступал разумно.
– Я ничего не сделала. Волосы в порядке, в носу и губе пирсинга нет, серёжки с ушей не сниму, хоть убейте.
– Я не по этому поводу, но это тоже хорошо, что ты на человека начала походить, и будешь заглядывать ко мне не каждый месяц.
– А? А что тогда я успела сделать?
– Плакат нужен.
– А я тут при чём?!
– Так, напомню, ты пришла с ярко-зелёными волосами, тебя отправили ко мне, и у нас был договор, что, если ты хочешь «выделяться», то будешь помогать школе.
Был у меня такой косяк. Захотелось тогда мне зелёных волос, чёрт, где находились мои мозги? Нет, просто перекраситься, так мне повыёживаться нужно.
– Когда?
– Завтра утром.
– Издеваетесь?! Когда я по-вашему его рисовать буду?!
– Можешь начинать сейчас в учительской. Там всё готово. Краски, карандаши, ватман. В общем, это не обсуждается.
– Но Павел Петрович!
– Серебрякова, всё, встала и пошла.
Чёрт, как бывшего военного можно было сделать директором?! Ну и что, что у него педагогическое образование?
В итоге, в учительской было всё готово. Я включила музыку, и пофиг мне на то, что кто-то начал стучать в стену, сами виноваты, и начала рисовать плакат к пятидесятилетию школы. Чёрт, вот почему я?!
Вылезла я из школы только в половину девятого. Если делать, то качественно и красиво, даже если все считают иначе. Дорога домой ночью – это дурдом. Я стояла на светофоре и ждала зелёного света, как услышала смех Тохи. Они шли огромной компанией, а я не успела включить музыку. Стоило отвлечься всего на минуту, но эта минута оказалась вечностью. Увидела яркий свет, скрежет тормозов и чей-то крик, был ли он мой, не знаю. Дальше всё было, как в тумане, а после тумана наступила темнота.
Глава 2
Я была в сознании, кажется. Нет, я точно была в сознании. Слышала вой сирен, скрежет тормозов, чувствовала, как меня резко рванули на себя, чьи-то руки на своей талии, и кто-то прижимает меня к себе. Но веки отказывались подниматься, а тьма не хотела отпускать. Тело не слушалось, я не могли ничем пошевелить, но всё слышала и чувствовала. Слышала голоса, которые звали меня, но они были слишком далеко.
– Серебрякова, твою мать, если ты не очнёшься сейчас же, я тебя сам убью.
Я почувствовала знакомый противный одеколон, услышала привычный голос, который всё время на меня кричит. И если остальные голоса были где-то далеко, то этот я слышала отчётливо, возле самого уха.
– Стас, не обязательно орать мне в ухо. Я и так всё слышу.
Я это почти прошептала, но меня услышали. С сотой попытки веки поднялись, и увидела, что мы стоим на том же месте. Постепенно я вернула контроль над телом и, как только смогла пошевелиться и отчётливо говорить, освободилась от цепких ручонок и сказала:
– Я сто раз просила тебя перестать брызгаться этой гадостью. Задохнуться можно. Как тебя только люди терпят с таким ароматом? – ответом мне был смех, немного нервный, немного весёлый, в нём было смешано многое.
– Значит с тобой всё нормально. Раз ты сразу начала язвить и издеваться.
– Придурок. Что произошло? – парень умолк и серьёзно на меня посмотрел. Я даже немного испугалась такого гневного и укоризненного взгляда. Он очень редко так смотрел на меня, а когда смотрел, это означало, что сейчас меня ждёт очень долгая лекция по поводу моего поведения.
– Ты где была? В это время ты уже дома книги читаешь.
– Может я погулять решила, в твою тупую голову это не пришло?!
Он посмотрел на меня насмешливым взглядов. Как бы говоря: «Серьёзно? Ты?».
– Вот не надо на меня так смотреть. Не всю же мне жизнь сидеть дома, в четырёх стенах. Или ты на это и надеешься? – он не ответил, только стоял и смотрел на меня. Неужели они действительно думают, что я всю жизнь буду сидеть дома? Хотя это очень даже возможно.
– Плакат она рисовала. Директор заставил. Давайте быстрее, а то я напиться хочу в честь дня рождения друга, – голос Андрея донесся откуда-то сбоку. Я повернула голову и увидела его с Антоном.
– Сволочь ты, Андрюшка, сдал меня.
– Ой-ой. Что, обиделась?
Я проигнорировала его ответ. А Стас был прав, ведь действительно в это время я уже дома смотрю сериалы, делаю уроки или читаю. Чего я вообще начала нести какую-то фигню? Надо признать, что всю жизнь буду жить с бабушкой и дедушкой в четырёх стенах. За весь день я очень устала, и очень хотелось домой, поэтому развернулась и хотела уйти, но меня, грубо схватив за воротник рубашки, остановили.
– Эй, порвёшь ведь рубашку. Она новая вообще-то.
– С нами пойдёшь в клуб.
Чего?! Стас совсем обнаглел там, что ли?
– Я не хожу в клубы. Особенно, если ты владелец. Отцепись от меня!
Я попыталась высвободиться от железной хватки, но с моим ростом и силами это были лишь жалкие попытки. Особенно со Стасом. Из-за моего роста все, кто выше ста шестидесяти пяти, для меня «шкафы», а если они ещё и накаченные, то можно даже не стараться что-либо сделать, а Стасик был именно таким двадцатишестилетним накаченным «шкафом».
– Кать, ты опять приключений на свою задницу нашла?
Я посмотрела вперёд, и прямо передо мной стоял Артём. Он был младше Стаса, но немного выше и шире в плечах. Было уже, наверное, девять часов, а он ещё не дома, значит, Анька ему всё рассказала, а эта свинья решила нажраться.
– Вроде того. А ты чего ещё не дома?
– Просто...
– Напиться решил от «счастья», – закончила за него я. Он промолчал, но по взгляду всё сразу стало понятно.
– Артём Борисович, здрасте...
– Здрасте, ребятки, – передразнил Тёмка брата и его дружка.
Вот теперь у меня возникла идея. Пить ему нельзя, иначе плохо ему будет от Ани-то. У неё и так характер не сахар, а сейчас и подавно. Разругаются, и оба придут плакаться ко мне. Не знаю, когда началось это общение, но началось. Когда они ругаются, сначала мне звонит Анька и рассказывает, какой Артём козёл и кабель, а потом Тёма звонит, чтобы спросить, что нужно делать. Всё бы хорошо, но была проблема в том, что опыта у меня ноль, а советы я ему давать должна. Пока всё шло хорошо, мои советы помогали, ну, более или менее. А вот Анька даже не подозревает, что я помогаю этому чудику. Вот и сейчас та же ситуация. Телефон в кармане джинс завибрировал, я достала телефона, отключила наушники и, даже не посмотрев, кто звонит, ответила:
– Да? – на другом конце послышали всхлипы. Только не это. Я посмотрела на Артёма убийственным взглядом.
– Кать...
– Ань, подожди секундочку, – я убрала телефон от уха и обратилась уже к Стасу. – Отцепись, потом договорим, – Стас убрал руку, а я отошла от него и ответила Ане:
– Что случилось?
– Артём – сволочь. Я ему рассказала, а он... а он, – сейчас она уже рыдала.
– Так, хватит разводить сырость. А ну успокоилась. Я тебя не узнаю. Сейчас прочищу твоему любимому мозги и домой приведу.
– А он с тобой? – ну, вот и как ей ответить?
– Да, нет, не совсем. Тут дебильная история, я тебе потом расскажу, наверное.
– Не наверное, а точно! – вот он, властный голос, такой мне нравится больше, чем когда она плачет и шмыгает носом.
– Ладно-ладно, я отключаюсь, – убрала телефон в карман и обратилась к виновнику этой ситуации. – Ты своей тыквой когда думать начнёшь?! Я вот не пойму, вроде взрослый человек, а мозгов, как у ребёнка.
– Не начинай вот только, прошу.
– Стас, этот идиот отведёт меня домой, а вы идите, празднуйте. Только пусть они придут завтра домой.
– Почему ты так с учителем разговариваешь?
– А почему до тебя всё туго доходит? Пойдём, я устала и хочу домой, – я обошла Артёма, точно зная, что он пойдёт следом. А если не пойдёт, то ему же хуже будет.
– Кать, чего ты от меня хочешь? У меня нет желания разговаривать.
– Я и не собиралась. Только скажи, почему решил нажраться?
Мы шли, а он не спешил отвечать. Он должен был высказаться, чтобы для себя самого понять, что ему нужно. От школы он жил всего в десяти минутах, поэтому, если сейчас он не начнет говорить, то всё закончится плохо.
– Какой из меня отец? Вот скажи мне.
– Вот в чём проблема. Не волнуйся ты так, хороший из тебя отец получится. Капать на мозг и читать нотации ты умеешь.
– Сравнила, блин. Ты и ребёнок. Ты адекватно всё воспринимаешь и тебе шестнадцать. Я не знаю, что нужно делать с детьми.
– И это мне говорит учитель? Зачем ты пошёл на физрука?
– Да, это тебе говорит учитель. Оно само как-то получилось...
– Из-за Ани. Она же медсестрой у нас работает в школе.
– Хватит заканчивать мои мысли и предложения!
– Ну а что я сделаю, если всё просто и очевидно? И вообще, поговори с Аней. Это лучше, чем напиться.
– Ладно.
До его дома мы больше не проронили ни слова. Меня это устраивало, а он шёл и, кажется, о чём-то думал. Ему было не до разговоров.
– Ты идёшь к себе домой, а я к себе. Тебе надо поговорить с Нютой, а мне выспаться. Пока.
Не дождавшись его ответа, я пошла в направлении своего дома. До него идти ещё долго, поэтому, надев наушники и включив музыку, я шла, не обращая внимания на окружающий мир. Да и зачем, если многие сейчас либо в клубе Стаса, отмечают начало учебного года, либо дома сидят. Клуб Стасу достался от отца, когда тот уже не мог вести дела, но об этом я мало знаю.
До дома оставалось совсем чуть-чуть, как на дороге я увидела свет от фар. Нормальная машина бы давно уехала вперёд, но не эта. Она будто кралась за мной. Чёрт. Возможно, это лишь паранойя или мания преследования, но у меня было впечатление, что она едет именно за мной. Я боялась не людей в машине или того, что они могут сделать. Точнее, конечно, боялась, но этот страх всегда уходит на второй план, если в моём «приключении» участвует машина. Кто-то до паники боится собак или летать, а я машин. Страх скручивает желудок в узел каждый раз, когда кто-то просто предлагает сесть в машину. Про мой страх знали только члены семьи, так как знать больше и некому.
Конечно, нужно было рассказать Ане и Артёму, но если они считают меня своим другом, то для меня они знакомые, просто хорошие знакомые. Я не могу объяснить почему. Просто не воспринимаю людей, как что-то ценное, должное или, в крайнем случае, нужное. Мне всегда хорошо одной, привыкла полагаться на себя, привыкла, что могу справиться сама в любом случае и ситуации, мне никто не нужен. Так было всегда и будет. Пока не нашёлся человек, который смог бы меня переубедить, что дружба и люди – это хорошо и замечательно.
