Текст книги "Вид на жительство (СИ)"

Автор книги: Дарья Гусина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Будешь помнить свое место и тогда поймешь, что внимание эльфа моей крови и положения, даже та толика, что я уделял твоей мизерной особе, – большая честь для никчемной хуми!

Я задохнулась от возмущения, придумывая, что бы ответить зарвавшемуся остроухому. К сожалению, моего запаса культурных ругательств на атче явно не хватало, а воспользоваться несколькими ядреными словечками из словаря Диноры я не решилась из стыда перед Сонтэном.

– Брат…

Голос старшего из близнецов был ровным и уверенным. Лицо Эгенда выражало решимость. Сонтэн смотрел на него с выжидательным интересом. Словно по волшебству с лица Альда исчезла злая, язвительная гримаса, уступив место выражению надменного спокойствия и внимания. Эгенд вытянул шнурок из рукава куртки и выплел на нем хитроумный узел. (Оказалось, что пышная бахрома на куртках братьев выше локтей и на груди не просто дань моде).

– …ты и так взял на себя слишком много. Хватит бессмысленных упреков. Случайно, по своему неразумению или по воле Всепроникающего ты оказался замешан в странную историю… мы оказались… Но присутствующий здесь почтенный маг пусть станет свидетелем того, что в роду Донирээнов не принято опускаться до интриг и козней, особенно если на кону судьба дамы. Даша, – старший из близнецов развернулся ко мне, – прости нас за все… неудобства. Прими наше уважение. Оот!

– Оот, – нехотя выдавила я.

– Мы разделим с тобой путь и дальше, но не станем пытаться извлечь выгоду из твоей ситуации. Когда наши пути разойдутся, мы обещаем хранить молчание…

– Подумай, – младший из братьев покачал головой и тихо сказал, – Риона. И ты мог бы и дальше исполнять свою музыку при дворе. Получив ее, – Альд не глядя ткнул пальцем в мою сторону, – Кэльрэдин забудет о наших… противоречиях. Мы снова станем собой, брат. И тебе не нужно будет… делать то, чего ты не хочешь.

В лице Эгенда что-то дрогнуло, но он ответил:

– Это не наша с тобой игра. Наша задача – блюсти собственную честь, а не выгадывать милости сильных мира сего. Мы не можем ни к чему принудить Дашу. И, – в его голосе мелькнула злая, презрительная нотка, – мы не сводники. Пусть Кэльрэдин сам платит по долгам. Нас с тобой ждет другая жизнь. Я смирился, смирись и ты. Возьми Плетение и поклянись.

Альд приблизился к брату, протянул руку к ремешку, однако потом отступил, качая головой:

– Нет, брат, прости, я не стану упускать такой шанс. На рассвете я покину обоз и отправлюсь на юг. На первом же эльфийском посту передам послание Кэльрэдину. Я верну тебя ко двору. И Риону я тебе тоже верну.

Эгенд беспомощно наблюдал, как Альд скрывается в глубине нашей повозки.

– Я поговорю с ним, – сказал он мне. – Я постараюсь. Он просто любит меня и хочет, как лучше.

Я с сомнением хмыкнула. Сонтэн спросил:

– Гвенд… она жива?

Эгенд покачал головой:

– Не знаю, она покинула наш дворец. Больше ее никто не видел… Ему нельзя уходить, – пробормотал вдруг Эгенд, – это опасно.

Старший близнец решительно направился к телеге.

– Покажи мне кольцо, – вдруг попросил Сонтэн.

Залезая в телегу, я слышала голоса эльфов-близнецов. Эгенд торопливо бормотал – шум праздника заглушал его голос, Альд бросал в ответ короткие реплики.

– Вот, – я вложила перстень в руку мага.

Тот повертел в пальцах кольцо и поднял его на уровень глаз, рассматривая агат в лунном свете.

– Красиво.

– Да, – согласилась я. – Оно мне стало велико.

– В Туннице покажи ювелиру, пусть сожмет его немного, – сказал Сонтэн. – Я сам отведу тебя в хорошую лавку. К человеку, который не будет много болтать.

О чем болтать, я не успела спросить, отвлеклась. Из повозки выскочил Альд. Парень переоделся в черную куртку, такую же, как у брата, расшитую ремешками. Эльф бросил на нас недобрый взгляд и растворился в толпе веселящихся. В одной руке он держал челлу Эгенда.

Праздник был в самом разгаре. Зрители переместились от импровизированного театрального помоста к обозам. Люди, орки, файнодэры и эльфы танцевали в свете костра. Звучала музыка. Даже невозмутимые гномы, так и державшиеся одной кучкой, расселись по лавкам и смотрели на веселящуюся толпу. Актеры, все еще в костюмах из последней сцены, продолжали развлекать честной народ. Я заметила Динору, танцующую в платье с обнаженными плечами. Казалось, сырость и прохлада осеннего вечера ничуть не беспокоили красотку. Эгенд тоже вышел из телеги, но не последовал за братом, а подсел к гномам. Те покосились на него и закивали своими круглыми головами в смешных шапочках. В отличие от файнодэров, гномы никогда не враждовали с эльфами.

В моем мире такой праздник сопровождался бы всеобщим застольем. И здесь отдельные семьи разожгли жаровни, а дети из монастыря пекли баат в костре, но никто никого не угощал, и я ни разу не увидела и не унюхала в толпе чего-нибудь более крепкого, чем вода.

Глава 12. В которой Даша приобретает защитника и поклонника, вопреки воле оного

Глава 12. В которой Даша приобретает защитника и поклонника, вопреки воле оного

… Я ушла в телегу – предаваться скорби и раздумьям. В нашей с Лим половине в тяжелой каменной жаровне тлели ветви. Сонтэн сплел из них венок и наполнил сухое дерево магией. Ветки испускали ровный жар, достаточный для обогрева повозки. Я опустила внешнюю двойную циновку и подняла внутреннюю, к возвращению моих попутчиков телега хорошо прогреется. Осень неумолимо вступала в свои права. А ведь впереди нас еще ждут северные земли.

В повозку впорхнула оживленная, румяная Лим, порылась в вещах, подхватила шаль и устремилась к выходу. Я не сдержалась, негромко и раздраженно произнесла ей в спину:

– А в твоем положении это не опасно?

Лим застыла, медленно повернулась ко мне, шагнула ближе, опустилась на одеяла, продолжая тревожно таращиться. Рука ее потянулась к животу.

– Как ты…? Уже заметно?

– Не очень. Но признаки есть.

Лим пригорюнилась, сжалась, обняв колени руками.

– Как же ты решилась? – тихо спросила я, уже жалея, что затеяла разговор. – Одна, в такое время. Нельзя было остаться дома?

– Я не могла оставаться… дома, – медленно произнесла Лим.

Я заметила паузу, покачала головой.

– Все было так плохо? А твоя семья, неужели никто не помог бы?

У Лим вдруг сделалось странное лицо. Ба, да это злость! Наша милая девочка умеет злиться!

– Помогли бы, – процедила Лим сквозь зубы. – Даже пытались. Если догонят, точно помогут.

Я присвистнула, посмотрев на попутчицу с возрастающим уважением. Не иначе как она беглянка. Еще одна в нашей компании.

– А семья мужа?

Лим подняла глаза и вдруг заплакала, тихо и отчаянно.

– Ну, ну, – пробормотала я. – Предположу, что никакого мужа и не было.

Лим кивнула, низко наклонив голову.

– Ну что ж, бывает. Куда же ты тогда едешь?

– К друзьям. Они помогут. Но ты не подумай… все не так. Я не такая… Все иначе.

– Конечно, конечно, можешь ничего не рассказывать, я тебе верю, верю, – я порылась в кармане рюкзака, подвинулась ближе, сунула в мокрую от слез руку маленькую шоколадку.

– Съешь, это лекарство от женской печали.

– Правда? – наивно удивилась Лим, развернула блестящую бумажку, понюхала и лизнула. – Вкусно. Как лакрица. Лучше даже.

– Ешь. У нас тут и так мало радостей. Мы, девушки, должны поддерживать друг друга. Ничего не бойся. Сонтэн и я, мы поможем. Мы тоже твои друзья.

Лим кивнула. Какая она все-таки юная!

– А теперь иди, – сказала я. – Веселись, пока можешь. Оденься только потеплее. Ночь холодная.

– А ты? – спросила Лим.

– Я побуду здесь, устала.

… Наверное, я задремала и вздрогнула, когда наверху громко стукнуло. Кто-то вернулся в телегу, залез на «второй этаж». Я прислушалась. Судя по шуму, один из близнецов, скорее всего меланхолик Эгенд. Если бы не упрямство Альда, мы бы договорились со старшим братцем. Он вроде человек с благородными принципами, хоть и ставящий превыше всего безопасность семьи. И в этом я его очень хорошо понимаю.

Праздник еще продолжался. Звук плохо проникал сквозь стены, но я прислушалась. Кто-то пел, густым бархатистым голосом. Я вдруг поняла, почему мне показалась знакомой песня Диноры о водорослях – язык эльфов был похож на наш земной гэльский. Одна из моих подруг писала диссертацию по кельтским языкам, и мне волей-неволей пришлось приобщиться к ее научным изысканиям. Что ж, порталы.

Наверху завозились. Что-то загремело, послышалось бормотание. Нужно намекнуть, чтобы Эгенд не страдал так шумно. Ладно, все равно спать не хочется. Да и остальные вернутся – разбудят. Эльф чем-то заскрежетал, надеюсь, не зубами. Сможет ли старший брат отговорить младшего от возвращения к Кэльрэдину? Все-таки Альд – наивный мальчик. Неужели он думает, что, продав меня Длиннорукому, вернет прежнюю жизнь?

Эгенд шумел все громче. И, кажется, стонал. Бормотание усилилось.

– Эй, наверху! – робко позвала я. – Все нормально?

Шум прекратился. Я немного расслабилась, поерзала на одеяле и углубилась в чтение своих записей за день. Никак не получалось красочно описать сегодняшнее представление. Рисунок тоже не задался. Цветных карандашей, чтобы изобразить буйство красок «во магенрим» у меня нет, да и обычные скоро закончатся.

Он спрыгнул через проем в настиле и замер, согнувшись, сжимая в руке меч. Блики заиграли на лезвии. Альд обвел пространство внутри телеги безумным взглядом. Зрачки у него были такими широкими, что глаза казались непроницаемо черными.

– Мама, – пискнула я.

Эльф словно только теперь заметил меня, остановил на мне тяжелый взгляд, пошевелил губами. Я приподнялась на локтях, вжалась в угол. Выбежать из телеги я не могла – Альд перегородил проход. Кричать бесполезно, стучать в стену тоже – накануне Михо прикупил у монаха-наставника плетеные полотнища из грубой льняной пряжи (малыши из монастырской телеги плели их на продажу), развесил поверх лозняка. Теперь наша телега утеплена по всему периметру. Тепло и мягко. И звуконепроницаемо. Чем больше я всматривалась в лицо Альда, тем больше понимала, что тот не в себе. Меч казался живой ртутью, играя в руке парня, создавая страшноватый контраст с его неподвижностью. Эльф смотрел на меня, не моргая. Желваки перекатывались под натянувшейся на скулах кожей.

– Альд, – выговорила я хрипло, засовывая руку в стоявший рядом рюкзак – ну хоть бы ножик какой завалялся, страшно умирать подобно бабочке на булавке. – Пожалуйста… это я, Даша. Давай поговорим… не делай глупостей…

Эльф, как мне показалось, прислушался. Взгляд его, однако, осмысленней не стал.

– … у нас много разногласий. И я понимаю тебя. И готова пойти навстречу…. Только… Ой!

Альд качнулся вперед. Выражение его лица стало меняться. Изумление и восторг. Словно у охотника, обнаружившего, что дичь гораздо ближе, чем он ожидал. Под руку ничего не попадалось, лишь мешочки с разложенными по ним специями. Перец. Там где-то был красный перец. Хоть какой-то шанс.

Но Альд шагнул вперед, взмахнул мечом и… встал на одно колено, держа лезвие плашмя на ладонях.

– К тебе взываю, – гулко произнес эльф. – Прекраснейшая! Стан твой тонок, земля недостойна прикосновения точеных ног, нимфы завидуют изгибу белой шеи. Глаза твои словно два черных озера, но тьма их таит покой звездной ночи. Волосы твои, как холодная ночная река, несущая запах осени: горечь опавшей листвы и сладость лесных ягод. Губы твои подобны лепесткам роз, к которым тянутся поцелуи…

Волосы, несущие запах осени, встали дыбом. Губы, подобные лепесткам роз, слиплись, не в силах разомкнуться и выпустить на волю вопль ужаса. В этом безумном воспевании моих достоинств Альд казался еще страшнее, чем в ненависти.

– Альд, что ты несешь? Очнись, это я, Даша!

– … взгляд мой не поднимется выше складок твоего платья, не оскорбит похотливым прикосновением девственное лоно и трепетную грудь… Руку, позволь лишь припасть к руке, прими вечную клятву любви. Ты отстраняешься, – с обидой и горечью констатировал Альд, заметив мое непроизвольное движение. – Ты права, возлюбленная богов. Разве достоин я зваться твоим избранником? Тысячи сердец этого мира и иных миров, более чистых и храбрых, чем мое, падут к твоим ногам. Но я склонюсь к ним в последней надежде. Или кровь моя прольется здесь, к твоей и моей славе. Пусть Нить, сплетенная в честь моей любви к… – Альд запнулся на мгновение, подумал и продолжил, – … к тебе, станет свидетелем этой клятвы.

Я только теперь заметила ожерелье из кожаных веревочек, оплетающее шею парня и спускающееся до пояса причудливыми петлями с гроздями узелков. Сквозь дырочки в куртке, расстегнутой на груди, на месте выдернутых ремешков просвечивала рубашка. Он что, всю бахрому себе на шею намотал?

Эльф взял меч пальцами за лезвие и направил его острие себе в грудь. Оно прошло в самом центре «ожерелья», через ткань рубашки, окрасившуюся багровым.

– Сонтэн! – завопила я, обретя, наконец, голос.

Зачерпнув что-то попавшее под руку в рюкзаке в горсть, я метнула специи в торжественно-одухотворенное лицо дебила-эльфа. Альда обволокло золотистым туманом. Он закашлялся, выронив меч. Золотые пылинки осели на бровях и ресницах. Под пылью из мешочка, подаренного мне нечистью в лесах Тонких Озер, лицо эльфа постепенно стало приобретать осмысленное выражение. Альд шлепнулся на зад, недоуменно провел пальцами по щеке и поднял на меня глаза. Потом прикоснулся рукой к ране, скосил взгляд и стал рассматривать сочащуюся кровь.

– Чего я…? – спросил он совершенно нормальным голосом. – Что за абымж? А ты чего?

– Сонтэн!!! – снова завизжала я, подскочив к дыре-окошку и сдернув закрывающую его циновку. – Михо! Лим! Кто-нибудь!

… Хорошо, что Узикэль остался со своими друзьями файнодэрами. Его едкие замечания были бы сейчас не к месту. Мы, словно на тайном совете, расселись вокруг Альда. Сонтэн сделал несколько пассов над затухающей жаровней, ветки разгорелись. В неровном свете наши физиономии казались совсем очумевшими. Маг с профессиональным интересом прижал пальцами веки Альда и заглянул эльфу в глаза. Зрачки у парня были еще большими и жутковатыми. Н-да-а, я обнаружила еще одно ценное свойство золотого порошка.

– Что ел, пил? – отрывисто поинтересовался Сонтэн.

– Баат.

– Баат ели все. Еще что?

Альд попытался отвести взгляд, но уперся им в брата, немое воплощение укоризны, и со вздохом признался:

– Лепешки ел.

– Сырные лепешки? Эльфийские?

– Угу.

– Кто?

– Динора, – тут младший брат уже в упор посмотрел на старшего, заметно изменившегося в лице.

Сонтэн сколупнул приставшую к уголку рта Альда крошку и поднес руку к свету. Вместе к тестом к пальцу мага прилипло несколько золотых пылинок. Лицо учителя сделалось задумчивым.

– Осталось что-то? От лепешек.

Альд молча ткнул пальцем в потолок. Я сама полезла наверх и невольно присвистнула, очутившись в «купе» братьев. В своем временном помешательстве Альд устроил разгром. Нашла узелок с лепешками возле постели младшего эльфа. Он, видимо, руководствовался правилом «что не съем, то понадкусываю». Интересно, ему ли предназначалось «угощение»?

Сонтэн внимательно изучил остатки пиршества.

– Зачем ты это ел? – с брезгливой гримасой поинтересовался Эгенд. – Ты же знал, что Динора затаила на меня обиду!

– На тебя же, а не на меня, – огрызнулся Альд. – Хотя, – младший братец покаянно вздохнул, – она и тебе просила передать. Но там был тмин, я видел!

Сонтэн прикоснулся языком к краю подсохшей лепешки, произнес устало:

– Ты ведь из хорошей семьи, Альд, получил разностороннее образование. Неужели в детстве мама не учила тебя отличать тмин от семян копыт-травы?

Все, кроме меня, понимающе охнули.

– Здесь ее много, она всегда пробирается за границу Плетений. Некоторая нечисть сама высевает ее у человеческих селений. Чтобы легче было творить ворожбу, – уточнил учитель.

Альд с ужасом вытаращился на лепешки. Эгенд громко сглотнул.

– Маган-трава, другое ее название, лучшая основа для колдовства, особенно для порчи и приворотов, – продолжил маг. – Я проведу обряд, и мы узнаем, с какой целью тебя угостили лепешками.

– А тут и гадать нечего, – вырвалось у меня, – это же месть. Я видела, как Динора рвала травку у края станции. И сильно ругалась!

– Мне почему не сказала?! – возмутился Альд.

– Я пыталась! Ты даже слушать меня не захотел! Заладил: Кэльрэдин, Кэльрэдин! Это было после того, как Эгенд не захотел ее поцеловать… Я нечаянно подсмотрела, я не собиралась… случайно вышло…

– Эгенд, – сказал Сонтэн, отвлекаясь от странных манипуляций над жаровней. – Динора влюблена в тебя?

– Да, – бесхитростно и просто ответил эльф. – Она предлагала мне разделить с ней ложе. Я отказался. Объяснил, что душой и телом принадлежу другой.

Я заметила восхищенный взгляд Лим, брошенный на старшего из близнецов. Мы все видели красотку актрису. Даже я, женщина, понимаю, как трудно устоять перед такой. Изящество, талант, очарование. За тридевять земель от своей возлюбленной, возможно, потерянной для него навсегда, эльф сумел сохранить Рионе верность. Признаю, что это чертовски романтично.

– А теперь, – с совсем не романтичной интонацией констатировал Сонтэн, рассмотревший что-то в пламени, в которое отправилась одна из недогрызенных лепешек, – твой брат принадлежит Даше, к счастью, пока только душой, но и это достаточно скверно.

– Что?! – разом воскликнули мы с Альдом.

– Динора наложила сильные чары, на непреодолимую любовь и преданность до последней капли крови. И смерть в случае отказа.

Рука Альда сама потянулась к ранке на груди, которую Сонтэн чуть раньше намазал сильно пахнущей мазью. Эльф пробормотал:

– Что? Это значит, я…

– Ты сам совершил обряд на Плетении, – со вздохом подтвердил маг. – Под действием волшебства, конечно. Теперь ты телохранитель Даши, ее помощник и… хм… поклонник. Если откажешься или бросишь ее, проклятие настигнет дня через три-четыре. Если она тебя – тоже. Смерть в муках, и это в лучшем случае. Есть вещи, пострашнее, чем смерть.

Эльф побледнел.

– Нет, нет, – с отчаянием пробормотал он, – только не это… Вы же можете…?

– Не могу, – признался Сонтэн и повторил: – Ты сам совершил обряд. Теперь твоя жизнь принадлежит Даше. Радуйся, что у нее оказался ор-пудар, золотая пыльца. Иначе… И еще кое-что – если бы Даша приняла тебя… как возлюбленного, ты сделался бы ее рабом до самой смерти: полное подчинение, растворение в объекте страсти, потеря собственной воли… до конца. Динора – на редкость талантливая магиня.

Белый, как полотно, Альд молчал, шевеля губами, выкатив глаза. Эгенд выглядел шокированным, наверное прикидывал, что было бы, если бы обжора-брат поделился с ним «вкусненьким». Про Михо и Лим и упоминать не стоит, у обоих были откровенно ошеломленные лица.

– Подождите, подождите, почему я? Вряд ли Динора желала, чтобы Альд и Эгенд влюбились в первую встречную. Уж наверняка она должна была направить их подчинение и любовь на себя! Что пошло не так? – торопливо спросила я.

Сонтэн пожал плечами:

– Не знаю. Полагаю, мы ели достаточно много специй в последние дни. Возможно, благодаря их воздействию, Альд некоторое время сопротивлялся, а когда сдался, первой ему попалась именно ты.

– Что было бы, если бы все пошло так, как планировала Динора? – прохрипел Альд.

– Думаю, вы с братом оба были бы вскоре мертвы, – безжалостным тоном сообщил маг. – Иначе она не вплела бы такое условие, как смерть в случае отказа. Скорее всего, она бы посмеялась над вами, поиграла в рабовладелицу, а потом… она же актриса… обставила бы все как дуэль между влюбленными в нее братьями, например. Вам еще повезло, юноши. Хотя Эгенда она скорее всего оставила бы в живых, учитывая ее чувства.

Судя по взгляду Альда, он бы лучше валялся бы где-то в траве с рассеченной грудью, чем хлебал сейчас позор полной ложкой.

– Но Альд ведь очнулся после того, как я обсыпала его порошком, – я продолжала цепляться за надежду. – И выглядит… нормально, такая же сволочь, как обычно. Разве приворот не развеялся?

– Нет, – с сожалением сообщил Сонтэн. – Развеялся морок. Я же говорил: юноша сам сплел Плетение, да еще запечатлел его своей кровью. И нет, Даша, заранее предупрежу твой вопрос: ты не можешь освободить его от клятвы. Желание добровольно принявшего обет над Плетением священно, даже если клятва произнесена под влиянием волшебства. Теперь ты понимаешь, почему мы никогда не едим из чужих рук?

Я уныло кивнула.

– Есть один шанс. Попытаться найти мага, более сильного, чем я, не буду скромничать, это должен быть очень сильный маг. Ах, встретить бы Гвенд!

Альд немного приободрился. Эгенд решительно встал с места:

– Я должен поговорить с Динорой. Заставлю ее расплести свой Плетение, отменить приворот. Дойду до Совета Старейшин Севера, если она откажется. У них сильные маги.

Сонтэн с грустной улыбкой покачал головой:

– Ты ничего не добьешься. Актрису наверняка защищают законы Гильдии Искусств, по которым никто не вправе заставить ее свидетельствовать над Нитью Истины. Она просто не признается. Мало ли кто мог дать Альду лепешки.

– Пусть маги посмотрят на их остатки, как ты, в пламени.

– И увидят лишь петли приворота, которые мог сплести кто угодно, Даша, например…

Все посмотрели на меня. Я невольно вжала голову в плечи. Меня еще немного потряхивало после пережитого.

– К тому же, я видел, как телеги комедиантов покидали станцию, – добавил Сонтэн. – Гномы из соседнего обоза решили вернуться домой в другом караване, а их маг согласился вести актеров дальше.

Альд негромко выругался и с отчаянием спросил, обращаясь к деревянному потолку:

– Но почему именно она?

Все поняли эльфа без уточнения и опять поглядели на меня.

… Сонтэн и другие мои попутчики (кроме Узикэля, засидевшегося с сородичами), еще долго разговаривали, сидя возле жаровни, и даже затеяли поздний ужин. Я пошла спать. После пережитого мне уже на все было наплевать.

Проснулась я от беспокойства. Еще не раскрывая глаз, поняла: рядом кто-то есть, и это не Лим.

– Чего тебе? – устало поинтересовалась я, преодолевая сонливость.

Альд хмуро глянул, но продолжал сидеть возле моей постели, поджав ноги, опираясь спиной на столб-подпорку. Окошко над кроватью Лим было приоткрыто, в него заглядывал краешек вечно полной луны. По словам Сонтэна, луна в эти дни была особенно сильной. Она так и звалась тут: Сильная Луна. Динора знала, какие дни выбрать для проведения обряда приворота.

– Твое присутствие, конечно, большая честь для никчемной хуми, вроде меня, но не пошел бы ты к импам.

Альд закусил губу и тихо, но яростно пробормотал:

– Все это до первого сильного мага, тоцки, имей в виду.

– Да ясно, ясно. Скорее бы. Только чего ты тут сидишь?

Альд отвел взгляд:

– Боюсь, что ты сбежишь.

– Куда я теперь от тебя?

– Смеешься, тоцки?

Я села, протирая глаза кулаками.

– Я не сбегу. Если бы ты хоть иногда думал, понял бы что это не в моих интересах. Особенно сейчас. Мы направляемся на север, искать Портал. В случае удачи я смогу вернуться домой.

– А ты подумала, что будет со мной, если ты уйдешь за Врата?

– Что будет с тобой? Ах, ну да, проклятие.

– Ты говоришь об этом так просто? – зашипел Альд. – Ты вообще что-нибудь всерьез воспринимаешь? Я видел проклятых смертным проклятием. Сонтэн прав: это хуже смерти! Если ты сбежишь… назло мне… из мести…

– Да не сбегу я! Чего вдруг? Я уже отомщена, – с усмешкой сказала я. – Мне достаточно. Можешь даже не извиняться.

– За что?! За что мне перед тобой извиняться?!

– Не ори! Как за что? За все свои выходки… за… за… за спектакль… Хотя… – тут я поняла, что не хочу кривить душой – увиденное на сцене «во магенрим» на многое открыло мне глаза. – … ладно, проехали, было красиво… и вообще, это не про меня, уверена.

Эльф неожиданно хмыкнул и улыбнулся кончиками губ.

– Слушай, – почему-то смутилась я (улыбаясь, Альд становился чертовски привлекательным, и мне стоило больших усилий продолжать вести себя с ним насмешливо и непринужденно), – уверена, все будет хорошо. У вас-то магов много. Когда начнутся эльфийские владения?

– Нескоро. Впереди долгий путь. Если не найдем мага по пути, надежда только на Старейшин. А до этого я не спущу с тебя глаз! С тебя станется влезть в какую-нибудь неприятность и нас обоих погубить.

– Альд, милый, – устало, но терпеливо произнесла я. – Делай, что хочешь. Единственное условие: если захочу в нужник, жди меня снаружи.

Альд заперхал, словно подавился, и разразился долгой тирадой шепотом на эльфийском с интуитивно понятной жестикуляцией.

– И еще: не думаю, что настил так уж нас разделит, – продолжила я, ткнув пальцем в потолок.

Альд подумал, поворчал, неохотно поднялся на ноги и ушел. Он умел, оказывается, быть абсолютно бесшумным. Когда хотел.