Текст книги "Вид на жительство (СИ)"
Автор книги: Дарья Гусина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Глава 6. В которой Даша знакомится с местным общественным транспортом и даже приобретает средство передвижения
Глава 6. В которой Даша знакомится с местным общественным транспортом и даже приобретает средство передвижения
Несколько дней мои гости отдыхали, перестирывали одежду, отъедались и отсыпались. Михо порывался вернуться домой за любимицей свинкой, но мы убедили его остаться и подождать нас – прогулка в одиночестве в лесах вокруг Тонких Озер, даже в отзвуках эльфийских барабанов, даже с выклянченным мной шебо, могла стать опасной. Лим помогала мне с готовкой. Отдохнувшая, она оказалась очень хорошенькой: пухленькой, зеленоглазой, с длинными светлыми волосами. Что-то в ней меня настораживало, но я никак не могла понять, что именно.
Эгенд тосковал. Он извлек из чехла инструмент, похожий на мандолину, и сидел во дворе под последними теплыми лучами летнего солнца, лениво перебирая струны. Звуки, издаваемые его инструментом, трудно было назвать музыкой, но и неприятными они не были. Меня удивляло, как у эльфа получалось изливать на нас свою хандру даже без слов, лишь через мелодичное бренчание. Лим завороженно слушала рваную, тоскливую мелодию челлы. Альд спал. Потом ел. Потом спал.
Почтенный файнодэр приводил в порядок свою бухгалтерию, наверное, хотел как следует отчитаться по доходам и расходам перед потенциальной супругой. Весь пол у очага был засыпан свитками. Я с интересом рассмотрела один – бумага была хорошей, но грубоватой. То ли от скуки, то ли из желания отвлечься от нудной работы, Узикэль уселся поудобнее и принялся посвящать меня в тонкости изготовления бумаги. Мой интерес не был отвлеченным. Единственным способом сохранить воспоминания о путешествии в ином мире (я была абсолютно уверена, что обязательно вернусь домой) было ведение дневника. Располагала я всего двумя блокнотами, чистым листам в которых рано или поздно придет конец. Выяснилось, что бумага изготавливалась из ветоши, стоила довольно дорого, в зависимости от качества, но был еще пергамент из телячьей кожи, к которому почтенный файнодэр благоволил больше, чем к беленым листам. Я спросила, почему. Узикэль в очередной раз обозвал меня тоцки и объяснил, что в волокна бумаги легко вплетается Нить из крошечных узелков. Хорошо, если кто-то из мастеров просто захочет привлечь покупателей простенькой магией, а если конкуренты возжаждут отнять у бедного торговца удачу? Я спросила, что будет, если изготовить, к примеру, закладку для книги с вплетенными в волокна кусочками корицы или шафрана. Нейтрализует ли это вредную магию? Узикэль задумался, уставился на меня затуманенным взором и больше не реагировал на многочисленные вопросы. А мне так хотелось узнать, как обстоит дело с заколдовыванием одежды. Ведь ткань тоже состоит из нитей и узелков.
Мы вышли на рассвете. Я оставила на столе две записки: одну на скверном атче, для Кессы, другую на русском, для Бадыновых, на случай если орки откроют Портал.
Узикэль поворчал, но пошел с нами. Я опасалась, что разболятся ноги или дыхание подведет после отравления тролльим порошком, но Сонтэн, вставший во главе цепочки, приспособил шаг так, что ни слабая я, ни упитанный Михо, ни Лим в ее длинных юбках, ни мелко семенящий Узикэль не чувствовали никаких неудобств. Эгенд немного сетовал на нашу неспешность, но Альду прогулка явно нравилась. Он иногда углублялся в лес, чтобы сорвать ягодку или сбить съедобную шишку, ничуть не страшась нечисти, а однажды мне показалось, что рядом с ним идет высокая девица с волосами цвета осенних листьев. Альд и девица зашли за дерево, эльф вышел, а девушка пропала из виду. Я поморгала, а Альд, заметив мой взгляд, как всегда мне подмигнул.
Вскоре после полудня мы подошли к деревне Михо. Никто не усомнился бы в принадлежности ее жителей к славной профессии свиноводов – характерный дух пропитал все окрестности. Село словно вымерло. Дома стояли пустыми, окна были заколочены, двери кривились дугами увесистых замков. Михо попросил нас подождать его у двух колодцев на площади перед домом старосты (самым большим в селе) и умчался прочь. Его не было долго. Мы расположились на ступеньках под увешанной здоровенным замком дверью. Узикэль успел надоесть своими причитаниями, я слезла с сумки, на которой удобно полулежала, вытянув уставшие ноги, и отправилась на экскурсию. Осматривать, собственно говоря, было нечего. Дома были самыми обычными, из грубых досок или переплетенных прутьев, обмазанных сверху глиной. Деревня, впрочем, производила приятное впечатление, напомнив мне о музее под открытым небом, в который мы ездили с моими ребятами на экскурсию. (Работники музея выращивали ячмень и ходили в чепцах и штанах с гульфиками на веревочках – моим пятиклассникам все очень понравилось, особенно штаны). Домишки были побелены, а клочки земли перед окнами радовали глаз – там цвели сиреневым какие-то колючие кустики.
Проходя мимо колодцев, я заглянула в один из них и решила набрать воды, чтобы умыться и наполнить одолженную у Кессы флягу. Только потянулась к вороту, меня схватили за руку.
– Не стоит, – сказал Эгенд, – если не хочешь получить струю в нос или быть утащенной на дно.
– Почему? – испуганно пролепетала я.
– Лананы, – коротко бросил эльф. – У жителей села с ними договоренность. А мы чужаки. Подожди Михо, если хочешь пить.
– Что все так сложно-то? – пробормотала я, отступая подальше от колодца.
О лананах я знала. Они были зарисованы в блокноте под пометкой: «Жители колодцев. Человекоподобны. Сотрудничают: очищают колодцы, следят за уровнем воды. Могут каким-то образом перемещаться в толще грунта. Шаловливы и капризны».
Я только теперь разглядела развешанные на окнах и дверях домов ремешки-плетения. Колодцы так вообще были обтянуты веревками с вплетенными в узлы камушками и поленьями. Поленья отличались друг от друга: были тонкими, толстыми, из разной древесины, с корой и без, многие покрывал выжженный узор, другие были грубо окрашены в охру, красный, синий и зеленый. Мне никогда не разобраться во всех этих магических тонкостях. Не буду даже и пытаться.
Михо, наконец, появился. Он сиял от счастья и задыхался от восторга – из-за пазухи парня торчала симпатичный свиной пяточек.
– Я же говорил! – закричал Михо, подбегая к нам и победно глядя на Узикэля. – Малья – самая умная свинка на свете! Она спряталась за поленницу. Как она мне обрадовалась, вы бы видели!
Мы с Лим разом охнули и со словами «Какая прелесть!» синхронно потянулись к розовому пяточку. Малья нашего сюсюканья не одобрила, забилась поглубже под куртку Михо.
– Она к вам привыкнет, – застенчиво пообещал парень.
– Ладно, ладно, – проворчал файнодэр. – Все хорошо, что хорошо кончается. Идемте к тракту.
– Нет! – Михо покачал головой, пытаясь восстановить дыхание. – Я только что встретил одну семью из соседнего села. Они сказали, что в деревне выше по течению реки, в двух часах ходьбы отсюда, собирается обоз. И маг там есть! Даже два! Обоз зайдет в Пельтреннат на несколько часов, а потом двинется к Обре через Тунницу. Потом не знаю.
Малья подтверждающе хрюкнула.
– Отличная новость! – воскликнул Сонтэн. – В Туунице мы легко сможем пересесть.
– Хоть что-то хорошее, – буркнул Узикэль. – Но это, если нас возьмут, конечно.
– Почему все покидают свои села? – спросила я. – Понятно, что продвижение войска разорительно для селян, но не проще ли затянуть пояса и переждать?
– Ходят слухи, – Михо боязливо оглянулся на лес. – Что в округе шныряют ожившие мертвецы. И что это тролли. И ято грядет нашествие мертвяков. Тролли и так милосердием не отличаются, а если они еще и мертвы… Люди боятся.
– Небылицы, – фыркнул Узикэль. – Перевелись давно те маги-некроманты, что могли поднимать мертвых.
Михо энергично замотал головой:
– А вот и нет. Мельник их видел и двое магов с постоялого двора. Маги пытались убить их Плетением, да только мертвякам это, как комариный укус.
– А ты откуда узнал? Тоже соседи рассказали? Так я им и поверил, – почтенный файнодэр вызывающе широко зевнул, показав рот, полный острых зубов.
Мы двинулись в деревню, где собирался обоз.
– Так значит, у вас все-таки есть… – слов «трактир» или «корчма» или что там у них в их средневековье имеется я пока не знала, – … дома… где кормят путников? – спросила я у Сонтэна, когда мы с ним немного приотстали от остальных.
Старик бросил на меня внимательный взгляд из-под кустистых бровей:
– А у вас в долине есть?
– Э-э-э… – я замялась.
Маг рассмеялся:
– Ладно, ладно, милая, я уже понял, что ты совсем не из наших краев. Кесса писала мне. Я сам был свидетелем последнего открытия Портала много лет назад, да только за Врата не довелось заглянуть. Удивляюсь я Кессе. Моя ученица всегда была очень благоразумной. Как хватило ей неосторожности оставить тебя одну в доме посреди леса с нечистью?
– Я думаю, она надеялась, что быстро вернется, – предположила я, вздохнув с облегчением. Хоть кому-то могу довериться. Как хорошо, что Кесса обратилась к другу. Иначе я бы с ума сошла от страха. Все вокруг так непонятно!
– Может быть, может быть. И как там твой мир? Судя по тебе, не очень-то от нашего отличается?
– Как сказать…
– Удивился я. Ты одна в лес пошла, к нечисти.
– Ну… нечисти и у нас хватает, но она все больше за людей себя выдает.
– Я же говорил, – старик кивнул, – похоже. А с искрами у вас как?
– У нас такого нет.
– Вот как? Не думал, что такие миры бывают, – голосе Сонтэна мне послышалось изрядное разочарование. Оно и понятно: обмен опытом с представителем Зазеркалья не удался.
Мы разговорились. Проникнувшись доверием к учителю Кессы, я рассказала ему об истории своего попадания и причинах бегства из дома у Тонких Озер.
– С Хозяином леса спорить нельзя, – согласился Сонтэн. – Слова его меня растревожили. Если та черная магия так страшна, ты в большой опасности. Держись нас. Я сам иду на север. Лим со мной. С Альдом и Эгендом нам почти по пути. Как дождешься своего проводника, так и определимся. А что до постоялых дворов, владелец обычно дает путникам шебо. Но это всего лишь приглашение под свою крышу, гарантия того, что вошедшего не настигнет проклятие защиты. Еда совсем другое. Через еду проще всего провести магию, черную магию: приворожить, подчинить себе, ограбить, совершить насилие, убить. Готовя то или иное блюдо, человек сплетает вкусы и элементы – землю, воду, огонь, любовь или… ненависть. Никто не станет есть в общем месте пищу, приготовленную кем-то другим. Слишком опасно. Путники готовят еду сами, для себя или для семьи.
– А если добавить специи?
– Такая еда дорога. Не каждому по карману. В больших городах есть, конечно, таверны, где в еду кладут настоящие пряности, не подделку.
Старый маг рассказал, что на трактах есть станции, на которых можно приготовить поесть, в городах – специальные места, где стоят жаровни для желающих приготовить купленные продукты и разливают эль с добавлением каких-нибудь специй. Вот и весь общепит. Исключение делается только для тминных лепешек. Тмин не так дорог, и пекари обязаны добавлять его в хлеб, иначе могут быть изгнаны из своей гильдии. На свадьбах и похоронах, при рождении ребенка, есть традиция, когда хозяева кормят гостей и родню блюдами со специями. Это знак уважения. Получается, Бадыновы, усадив за один стол с семьей и накормив перченым домашненьким, приняли меня как самую близкую орочью родню. Я еще удивлялась, почему орки-подростки так на меня таращились.
Кстати, цену на тмин регулируют эльфы. Они здесь, как я поняла, вообще много чего регулируют. Так принято испокон веков. Ондиган – союз разных Земель, эльфийских, гномьих, человеческих и прочих. Титул короля официально носит только Мерас, монарх хуми, да и то, только потому, что у людей довольно своеобразное представление о статусах. У эльфов все несколько скромнее и демократичнее: на трон Властителей в разное время восходило три главных рода: Златоволосых, Среброволосых и Медноволосых. В последний раз смена власти происходила, как многие до сих пор считают, не самым легитимным образом. Но с тех пор прошло уже пятьсот лет, так что самые недовольные вымерли в процессе искусственного отбора, а остальным (кроме непосредственных претендентов) уже глубоко наплевать, кто там трон протирает. К тому же, род Медноволосых Властителей довольно неплох в роли управленцев. Кэльрэдин только подкачал, в последнее время совсем отбился от рук Совета из представителей разных рас.
… Выйдя к окрестностям села, мы остановились, ошеломленно оглядывая опушку. Крики, плач детей, рев скота. Я насчитала четырнадцать телег. Сонтэн первым пришел в себя и, бросив, что поговорит с магами, пошел в голову обоза.
Мы стоял посреди хаоса, сбившись в кучку. Я рассматривала телеги, пытаясь понять, что представлял из себя магический караван. Впрочем, телегами то, что было собрано в обоз, назвать было сложно. Скорее это были низкие деревянные платформы на четырех, шести и восьми колесах, некоторые, к тому же, двухэтажные. На многих телегах еще шли подготовительные работы: селяне поднимали над ними полукруглые крыши, сплетенные из тонких прутьев. Сверху вся конструкция накрывалась тростниковыми циновками. Работа кипела. На нас никто не обращал внимания.
– Импа с два он договорится, – с досадой проговорил Узикэль.
Импы, насколько я успела узнать, это такие маленькие бесячие твари, вроде чертей. Добавить было нечего: почтенный файнодэр очень коротко и емко выразил наши общие сомнения. Я попросила Лим присмотреть за сумкой и двинулась вдоль обоза, удивляясь все больше и больше: в телеги не было впряжено ни одной лошади. Ни одной. Как все это поедет? Ну, конечно! Магические Плетения из веревок! Караван был разделен на три отдельных обоза. На первом уже сидел маг, мужчина с усталым лицом и нервным взглядом. В руках он держал концы веревок, продетых через кольца под бортами телег. В них была какая-то закономерность: ага, чередующиеся узлы. А в узлах что-то… крупные самоцветы? Кажется, я видела кварц и крупный кусок сердолика. Я всегда верила в особые свойства самоцветов, взять, к примеру, мое кольцо с агатом – мой талисман на удачу, который еще никогда меня не подводил. Если перья и камни творят такие чудеса, то какую же магию создают полудрагоценные камни?
Мое внимание привлекли две телеги в конце последнего обоза. Муж и жена разместились на разных платформах и теперь раздраженно перекрикивались, раскладывая добро. Я подошла поближе и прислушалась. Муж жаловался, что в сундуке, прихваченном супругой из дома из жадности (а все знают, что женщины из Китапа ужасно жадны, и лучше бы он взял в жены девушку из Ягодных Лугов), хранится такое барахло, что ни один уважающий себя эльфийский солдат на такое не покусится. Он причитал, что на деньги, потраченные на вторую телегу, можно было бы купить теленка, и что от тряски сундук непременно опрокинется на его голову. И стоило ли покупать еще одну повозку, чтобы разместить весь этот хлам?! Жена остроумно огрызалась в ответ, костеря всю родню супруга до седьмого колена. Судя по кислому выражению лица, муж уже сам жалел, что затеял свару.
– Послушайте, – встряла я, доставая из кармана рюкзака один из заранее приготовленных туго набитых мешочков. – Не захотели бы вы продать вашу вторую телегу мне и моим друзьям?
– Нет, – рявкнул муж. – Проходимцам ничего не продаем. Что за заплечная сумка у тебя, девица? Похожие шьют каторжники на Пульских островах.
– Я не каторжница, – сказала я. – И у меня вот…
Я развязала тесемки мешочка и мельком показала его содержимое супругам. Мужчина продолжал гнать меня прочь, но женщина его оборвала. Глаза ее расширились.
– Там у тебя… гвоздика? – хрипло спросила она.
Я только сейчас разглядела, что она беременна.
– Есть немного, – ответила я. – А еще сушеный имбирь и ваниль. Всего по чуть-чуть.
– Дай посмотреть.
Я поднесла к ее лицу мешочек, не выпуская тесемок. Женщина оживилась и почему-то принялась жаловаться:
– Я вышла замуж в село мужа. Принесла в семью хорошее приданое. Только-только встали на ноги. Скота подкупили, запаслись горохом для прокорма. Ребенок… А тут такое… Все нам завидовали. Я слова доброго от них не слышала, – она махнула головой в сторону других телег. – Эльфы забирают скот и зерно, а у нас много еды. Больше, чем у них, – она опять недобро покосилась на соседей по обозу. – Ночью кто-нибудь кинет магическую Нить в наш котелок и заберет все. А другие только рады будут, еще и меж собой поделят.
– Как ты можешь такое говорить? – возмутился мужчина. – Это мои односельчане, между прочим! Я всех их с детства знаю!
– Всех да не всех, – парировала жена. – Здесь в обозе много пришлых. Даже эльфы есть, две телеги бродячих танцоров-полукровок.
– Сочувствую, – сказала я. – Так что насчет…?
– Продай ей телегу, – сказала женщина, не отрывая взгляда от мешочка в моей руке. – Я не видела таких хороших специй даже в Туннице. Мы сможем спокойно спать все время, пока едем. Повешу ваниль на живот, это полезно для ребенка. А на новом месте наймем мелкую домовую нечисть, чтобы они доили коров и взбивали масло. Заживем лучше, чем здесь.
– Ну, – сказал муж уже не так уверенно. – А сундук твой куда мы денем?
– Брось его, – жена махнула рукой. – Там только пара одеял, штанов, старых рубах до подштанников, переложим их в короб твоей мамы. Жалко, конечно, да ладно. Кому он нужен такой тяжелый! Мертвякам разве что?
Мужчина с заметным облегчением согласился. Я передала женщине мешочек со специями. Та запихнула его за пазуху и тут же потеряла ко мне интерес. Ее супруг оказался более приятным в общении человеком. Он показал подошедшим к телеге Михо, Альду и Эгенду, как установить сбитый из крепких досок «второй этаж», даже помог закрепить на крыше сплетенный из ивняка короб и повесить внутри перегородки из легкого тростника. При этом он расхваливал свою телегу, видно, забыв, что только что проклинал ее за неудобство и высокую стоимость. Убедившись, что мы всем довольны, мужчина отошел к своей телеге, на которой теперь размещались он сам, его жена, сестра, мать и отец. Свекровь и невестка бодро переругивались из-за продажи платформы и тесноты, но беременная показала мужу мешочек (в который тут же сунула носы вся семья), и споры стихли. Обходя их телегу в поисках Сонтэна, я услышала, как муж неуверенно сказал жене:
– Но тут же в разы больше, чем стоила та повозка!
Женщина цыкнула на него, тревожно покосившись в мою сторону. Сонтэн очень обрадовался, когда узнал, что нам продали платформу. Он сказал, что в прежние времена смог бы получить от магов разрешение следовать за обозом пешком и подсаживаться иногда, куда пустят, но теперь те не брали пеших, потому что не желали принимать грех на душу: ходили тревожные слухи о черной магии и бесчинстве нечисти, возможно, в один прекрасный момент обозу придется драпать от лесных тварей на полной скорости и те, кто останется «за бортом», обречены на неминуемую гибель.
Суета вокруг продолжалась. Маги, трое нервных бледных дядек, прохаживались вдоль телег, проверяя Плетения. Я с недоумением спросила у Сонтэна, как рискнут они направить обоз к Пельтреннату, если там орудуют эльфы, забирающие волшебников на службу. Старый маг объяснил, что как только магов нанимают и заключается магический договор на специальной Нити, те уже не могут наняться куда-нибудь еще. Расторжение договора возможно лишь в случае взаимной договоренности или форс-мажора, вроде природного катаклизма или смерти мага, а все попытки помешать его исполнению караются проклятием. Эльфы законы чтут и нарушать не рискуют.
Через несколько минут, когда суета немного стихла, я стала свидетелем заключения такого договора. Несколько пожилых селян из разных телег подошли к середине обоза, и маги скороговоркой пробормотали что-то над длинным Плетением, измазав веревку капельками крови из пальцев. После этого один из магов обошел телеги, собирая «плату за проезд». Большинство платформ в обозе принадлежало семьям (Михо похвастался, что у его родни их было целых три), но были еще телеги труппы бродячих актеров и повозка с дюжиной разновозрастных детей (Сонтэн объяснил, что какие-то монахи везли в ней сирот из окрестного монастыря). Наша компания собрала положенную пригоршню серебра и меди. Меня от взноса освободили, даже Узикэль признал, что я значительно потратилась на телегу. Почтенный файнодэр по секрету сообщил мне, что считает мое приобретение дурацким вложением денег, но на мое предложение покинуть наше сообщество, чтобы не участвовать в сомнительной авантюре, лишь хмыкнул.
После заключения договора и сбора денег маги заметно повеселели. Через полчаса обозы двинулись. Меня интересовало, как селяне поведут за собой весь свой домашний скот, сбившийся у края леса в ревущую, хрюкающую и блеющую кучу, но… да, разумеется, опять Плетения – грязные ремешки, намотанные на рога и шеи. На некотором расстоянии от обоза, огрызаясь друг на друга, трусили поджарые псы с ошейниками (не удивлюсь, если тоже магическими), на крышах некоторых телег в плетеных ящиках квохтали куры, лишь кошки, все сплошь крупные, рыжевато-бурые, невозмутимо щурились на неутихающую вокруг возню, заняв уютные места на бортах, приступках и детских коленках.
Телеги шли ровно. Плетения не только двигали платформы, но и каким-то образом не давали им сталкиваться и вихлять. Пока мы катились по узкому летнику, телеги немного подбрасывало, но тракт оказался на удивление ровным и широким, два обоза могли проехать на нем в ряд.
Мы неплохо разместились внутри повозки. Близнецы и Узикэль устроились на «втором этаже», мы с Лим обосновались в передней части телеги, Сонтэн и Михо – в задней. Нам немного мешали мешки с припасами, но Эгенд предложил повесить их под крышей платформы. Легче всего приходилось файнодэру: в силу своего маленького роста он спокойно разгуливал по телеге. Мы с Лим и Михо лишь слегка задевали макушкой «потолок». Тяжелее всего пришлось близнецам и Сонтэну, те не могли выпрямиться в полный рост. К счастью, пока обоз двигался со скоростью быстро идущего пешего человека, и время от времени можно было выйти и пройтись рядом, разминая ноги.
Перекусили мы холодными пирогами. Обоз не стал останавливаться на ночь: маги хотели попасть в Пельтреннат до рассвета. Сонтэн прилег сразу же после обеда, ему нездоровилось. Поймав мой обеспокоенный взгляд, он прошептал:
– Магия. Хотел поколдовать на удачу нашего предприятия, да перестарался.
Лим, кажется, тоже заметила недомогание старого мага. Она сидела в своем углу, укрыв ноги одеялом, и с тревогой поглядывала в сторону спящего учителя. Я очень хорошо понимала Лим. Сонтэн был защитником для нас обеих. Случись с ним что, и мы останемся один на один с миром, не слишком дружелюбным по отношению к одиноким девушкам. Но Лим, по крайней мере, есть куда идти, мне же – нет.
