Текст книги "Сквозь тебя (СИ)"
Автор книги: Дарья Данина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Глава 37
Ярослава
Я испуганно приподняла плечи, ожидая чего угодно. Ощущение тревоги сковало всё моё тело. Я боялась обернуться и взглянуть на него. Мои пальцы сжимаются в кулаки, а подбородок начинает бесконтрольно дрожать. С такой силой, что мне приходится стиснуть челюсти.
– Я не собиралась сбегать... – лгу, чтобы хоть как-то сгладить углы. Вряд ли он мне поверит, но это первое, что приходит в голову.
– Серьёзно? – Игнат обходит меня и опускается, чтобы поднять то, что я уронила. Поднимается, становясь напротив, и убирает книжку на полку, где она стояла прежде, – с трудом верится...
– Игнат, – на выдохе. Храбрюсь, встречаясь с ним взглядом. Ищу в его стальной радужке подтверждение своим мыслям. Или же опровержение. Но там снова пустота. Он смотрит сквозь меня, – здесь холодно...
Господи, что ты несёшь, дура? Он ведь не идиот. Он сразу всё понял...
– Понятно, – вскидывает тёмные брови. Так неожиданно и беззаботно, что одним щелчком выбивает почву из-под ног, – А это? Нашла что-то интересное? – кивает на полку, куда только что вернул свою записную книгу.
– Я... – паника. Она не отступает. А прибывает. Накрывает меня с головой, словно волна в десятибалльный шторм. Не даёт сделать ни единого вдоха, чтобы не захлебнуться, – я не знаю... Игнат...
– Я знаю, о чем ты думаешь, Яра, – Игнат поднимает руку и тыльной стороной ладони касается моей скулы. Он наверняка чувствует, как сильно меня потряхивает, – не думаю, что тебе стоит меня бояться. А ты боишься, – переходит на шёпот и подушечкой большого пальца проводит по моей нижней губе, – очень боишься. Я... так сильно это ощущаю, Яся. Тебе не стоит...
– Прости меня, Игнат, – выпаливаю, когда он склоняется надо мной. Его губы были так близко. Он почти меня поцеловал. Но замер так и не коснувшись моих губ своими, – прости.
– Как только я всё улажу... – горячий воздух проникает в мой рот. Дыхание перехватило от накатывающего страха, – ты поедешь домой, Яся. И я больше не появлюсь в твоей жизни. Никогда.
– Ты отпустишь меня? – возможно, мне показалось? Возможно, это моя фантазия и дикое желание оказаться как можно дальше отсюда? Он так тихо говорит... мне могло просто послышался...
– Да, – кивает. Его длинные чёрные ресницы едва заметно подрагивают. Я заметила блеск во внешнем уголке его глаза, и моё сердце болезненно сжалось. Словно его обмотали колючей проволокой. Это было... очень больно, – я как никто другой знаю какого это: быть взаперти. Это... убивает, Яся.
Мой растерянный взгляд упёрся в его ключицы. Сложный пазл в моей голове начал самопроизвольное движение. И... это ужасало. От каждой вставшей на свое место детали, в моих жилах стыла кровь.
– Голодна? – мягко произносит, вдруг меняя тему, и отступает от меня на шаг. Я собираю остатки своего спокойствия, чтобы кивнуть в ответ, – пошли. Я что-нибудь приготовлю... и приберу здесь.
...
Нас разделял обеденный стол и раскалённая сковорода со слегка еще потрескивающим омлетом на ней. Запах был такой вкусный, что я едва сдерживала свои руки, которые норовили схватиться за вилку и приступить к позднему ужину.
Игнат стоял ко мне спиной и на соседнем столе нарезал овощи. Его плечи были напряжены, впрочем, как и мои. Тишина между нами нарушалась лишь глухими ударами ножа по разделочной доске и моим сбившимся дыханием. Каждый из нас думал о своём. И... как же мне хотелось узнать, что сейчас творится в его голове. Потому что те рисунки, которые я увидела... хоть бы это было не его творчество. Это были его демоны. Уродливые и ужасающие. Они рвались наружу с немым криком, словно цепляясь за тебя самого. Он избавлялся от своих демонов, выбрасывая их на бумагу.
– Спрашивай. – Игнат нарушает тишину, усаживаясь напротив меня. Ловит мой вопросительный взгляд и, ухмыльнувшись, продолжает, – ты ведь хочешь меня о чем-то спросить. Так?
Он мои мысли читает? Или всё настолько очевидно?
– Я хочу спокойно поесть, – отвожу взгляд и сжимаю в пальцах вилку. При всём желании, я всё ещё не могу подобрать вразумительного ответа ни на один его вопрос.
Я заставила себя опустить голову на приготовленный им омлет, и сделать глубокий вдох. Проглотить голодную слюну и ощутить как она обожгла моё горло.
– Приятного аппетита, – так небрежно, будто мы старые друзья, – надеюсь, моя стряпня не такая уж и дерьмовая.
– Спасибо. И тебе.
Я отрезаю вилкой небольшой кусок из общего "блюда" и медленно кладу его в рот. Сдерживаю стон удовольствия, когда обычный омлет буквально тает у меня во рту... я просто слишком голодна. Именно.
– Это мои рисунки, – от брошенной фразы, в моей глотке всё встаёт колом. Я едва сдержала кашель, и уставилась на него взглядом, который наверняка кричал: "Нет! Пожалуйста! Заберите свои слова обратно!"
Игнат широко улыбнулся и пододвинул ко мне стакан с водой. Мой рассеянный взгляд нашарил прохладное стекло, и слабые пальцы обхватили предложенный мне стакан. Я вздрогнула, когда мои зубы со звоном ударились о его край. Вода показалась мне солёной.
– Мне становится легче, когда я это рисую, – он продолжил говорить, глядя на то, как я опустошаю стакан. Наблюдая за тем, как пара капель из-за моей неосторожности стекают по дрожащему подбородку, – но я не животное, Ясь. Я справляюсь.
Он вздохнул и прожевал свой кусок омлета. Взял с тарелки ломтик огурца. Казалось, что его ничего не беспокоит. Будто он говорил об обыденных вещах и не замечает крика в моих глазах.
– Ты ведь уже сложила два и два? Верно?
...
Сложила ли? Чтобы ни было сейчас в моей голове, я не могу это озвучить. Не имею никакого права. Да и желания. Всё, что мне остаётся – глотать ту информацию, которую он сам мне предоставит. Её так катастрофически мало.
Мой потерянный взгляд то и дело натыкается на его свободно жующий рот. На то, как легко двигаются его челюсти и как поднимается его выступающий кадык при каждом проглатывании еды. А мне теперь и кусок в горло не полезет. Наверное.
Мне жутко. Я действительно боюсь того, что он может мне рассказать. Мне страшно от одной мысли, что я вновь окажусь не в то время и не в том месте. А судя по тому, что везение покинуло меня с тех пор, как я встретила Игната... здесь я тоже окажусь в гуще событий. Неудачница.
– Сначала мне ставили диссоциативное расстройство личности, – громко и чётко произнёс, заставляя мелкие волоски на моих руках встать дыбом. Я опустила на них взгляд, замечая мурашки. Замечая, что вновь перестала дышать, – только нигде это не фиксировали.
Он поднял голову и взглянул на меня. Наверняка. Я не могла ответить ему взаимным взглядом, но точно ощущала на себе эту дрожь. Я всегда это чувствую, когда он смотрит. Моё тело напряглось против воли. Заиндевело, превращаясь в камень.
Нужно ли мне это знать? Хочу ли я это слушать? Ведь хотела. Ждала, когда он заговорит. Когда откроется. А теперь ешь. Глотай и попробуй не подавиться.
Молчи, ради бога. Просто молчи.
Его верхняя губа слегка искривилась. Словно он вспоминает то, что вызывает у него отвращение и неприязнь. А потом продолжает:
– Мне было четырнадцать, когда это случилось со мной впервые... какая-то... херня, честное слово. Я ни черта не понимал. Но орал, как бешеный. – тихий смешок и Игнат мягко качает головой, – просто... бля...
Ему было сложно. Каждое слово давалось ему с трудом, даже несмотря на улыбку, которую от так умело цеплял на свои губы. Уверенность во взгляде исчезала. Я опустила свою вилку и, наконец, нашла его колючие серые глаза. Его взгляд метался по кухне, цепляясь то за стены, то за меня. Он прикусил внутреннюю сторону щёки и свёл на переносице тёмные брови. Сосредотачиваясь. И наверняка тщательно подбирая в уме каждое последующее слово.
– Земля... она просто проваливалась передо мной, – бросает вилку на стол и проводит рукой по своему лицу. Я чувствую вибрацию под столом. Это его нога. Она мелко трясётся, отбивая пяткой по ножке стула. Если бы я могла протянуть руку и опустить ладонь на его сжатые пальцы... просто... незначительный жест поддержки. Но я не могу. Я лишь продолжаю смотреть на него не моргая, и облизывать сухие губы.
– Она не уходила из-под ног. Нет, это другое. Знаешь, – выдыхает и останавливает свой взгляд на мне. Забирается им внутрь. Иначе. Не так, как раньше, – это как рябь. А потом на её месте появляется пропасть. Чёрная. Куда бы я не ступил. Я слышал оттуда голоса. Они звали. Иногда это был просто гул...
– Игнат, – хочу остановить его, но он машет головой, затыкая меня на полуслове. Я сжимаю пальцы в кулаки, чтобы они не потянулись к нему. Не надо. Не трогай его. Нельзя.
Я повторяла про себя эти слова, словно мантру. Словно чёртово заклинание, чтобы всё вернуть назад.
– Я какое-то время молчал об этом. Ну, чтобы не сказали, что я того... – очередная ухмылка, – а потом это случилось так внезапно. Я гулял с мелким на детской площадке у нас во дворе. Костян катался с горки, а я торчал на турнирах. И... я даже не успел сообразить. Не смог контролировать это... орал, как ненормальный, оттаскивая Костика в сторону дома и уверяя его в том, что мы с ним сейчас провалимся, – Игнат снова качает головой и прячет улыбку. Растирает лицо ладонями и громко вздыхает.
А я... я просто не знаю, что сказать. На кончике языка вертятся десятки слов, но ком в горле заставляет меня молчать.
Я с самого начала понимала, что с ним что-то не так... но даже не догадывалась о том, какие черти пляшут на его плечах.
– А потом они сказали, что у меня шизофрения. Конечно... что ещё они скажут? – смех. Пронизывающий до костей.
Нет. Нет, нет, нет. Я едва сдерживаю слёзы, которые в один миг обожгли мою радужку. Не хочу слышать. Не хочу верить.
Я выдерживаю его прямой и твёрдый взгляд. Сердце колотилось о рёбра, а в глазах на миг потемнело. Это сон. Отвратительный, мерзкий и никому ненужный сон...
– Оказалось, что у меня были все предпосылки... знаешь, есть такое ложное убеждение, что шиз никогда не признает, что он шиз. Вот я, например...
– Игнат, перестань. – Не в силах больше воспринимать эту информацию, прошу его замолчать. Дальше – хуже. Я уверена.
– Тебе не нужно меня бояться, Ясь. Я не маньяк. И не зверь. Я не животное, – резким движением перехватывает моё запястье и тянет на себя. Несильно, но крепко. Я тихо пискнула, но тут же взяла себя в руки, стискивая челюсти и задирая подбородок, – я не бегаю ни за кем с ножом или с топором. Это... бля, – резко дёргает головой, – людям слишком сильно засрали мозги! Я не опасен для общества, Яра! И для тебя я не опасен. Слышишь?
Слышу...
Слышу собственный пульс в своей голове. Слышу цокот своих зубов. Слышу сердцебиение в глотке. И дышать не могу. А в остальном... его слова оглушали.
Я смотрела в его глаза. Жидкий свинец становился почти прозрачным. А мои пальцы влажными и скользкими.
Где-то в затылке жужжал противный тонкий голосок. Я пыталась его игнорировать. Гнать. Просто не замечать... но с каждой секундой он становился громче и звонче. Мне хотелось закрыть свои уши ладонями, чтобы не слышать: "Он впустил тебя в свой мир. В тёмные лабиринты своей души".
Найду ли я силы найти из них выход?
И... позволит ли он мне его найти?
Глава 38
– Снова оставишь меня здесь?
Покорно протягиваю Игнату свою правую руку и смотрю на то, как он вновь смыкает на моём запястье холодный браслет. Проводит пальцами по белоснежный битам, которыми обмотал покраснения, и скривил губы.
– Я скоро приеду, – на мгновение он сумел выдавить из себя улыбку и поднять на меня тоскливый взгляд. Он не хотел уходить. Но всегда уходил, оставляя меня бултыхаться в собственных мыслях.
Ничего больше не сказав, он вышел из спальни и вернулся через минуту. Поставил на пол возле кровати стакан с водой. И снова этот взгляд. Тоска... и вина?
– Пару часов. Не больше.
Задержал взгляд. Просто посмотрел. А я тут же почувствовала как ускоряется сердцебиение. Так не должно быть.
Игнат подцепил прядь моих волос и легко намотал себе на палец пару колец. Склонился и прижался к ним губами. Близко. Я слышала его спокойное дыхание и оно никак не стыковалось с моим: бешеным и рваным.
Уже через минуту я услышала дверной хлопок и несколько громогласных щелчков. Взглянула на наручники, и поджала губы. Мне хотелось кричать. Срывать глотку от ярости, страха и отчаяния. Мне это нужно было.
Поэтому, тихо всхлипнув, я левой рукой сгребла соседнюю подушку, и прижала её к своему лицу.
Я срывала горло. Ревела, вгрызаясь зубами в наволочку. Разрывала собственную глотку и... опустошалась.
Наступил второй день моего плена. Мы проспали от силы три часа, и он вновь оставил меня здесь одну.
Игнат больше ничего мне рассказывал. Да я и не готова была к каким-либо ещё откровениям. Всё это было слишком для меня. Никогда ещё в моей голове не творилось большего хаоса, чем сейчас. Мне нужен был воздух. Тот, в котором нет Игната.
С каждым всхлипом мой мозг отключался. И я была рада этому. Мне нужен был сон. Мне нужен был отдых. Непозволительная роскошь, не так ли?
...
– Эй! Как там тебя...
Я чувствовала мерное покачивание. Тошнотворное и совершенно лишнее сейчас. Сквозь сонную пелену до меня доносился чужой голос. Слипшиеся веки отказывались открываться.
– Ты живая? – ещё один толчок. Очень мягкий и осторожный.
Открываю глаза и щурюсь от яркого солнечного света. Несколько секунд, чтобы привыкнуть и рассмотреть лицо напротив. Игнат?
Не понимаю. Лицо расплывается, но я чётко уловила знакомые черты. Только голос идёт в резкий диссонанс с тем, что я слышу даже с закрытыми ушами.
– Ээй? Ау? Слышишь меня?
– Игнат? – странно. Выйди. Выйди из моей головы. Прошу тебя. Уйди. Я схожу с ума. Зажмуриваюсь и тихо скулю, ощущая скованность в руке.
– Да ладно? Что, так похож?
Я заправляю волосы за ухо и несколько раз моргаю. Это помогает. Передо мной был парень, которого я видела однажды. Это его брат. Костя.
Костя?
– Костя... – судорожный выдох. Я не могу взять себя в руки и тут же подскакиваю на кровати, но меня сдерживают наручники. Несколько лихорадочных вдохов. Кажется, я ощущаю дрожь в конечностях.
– Имя помнишь... уже хорошо... а вот я твоё забыл...
– Яра. Ярослава! Кость, помоги мне! – успеваю зацепиться за его руку и потянуть на себя, что есть силы. Но он упрямо вырывает своё предплечье из моих пальцев и поднимается на ноги. Отходит на шаг, чем неимоверно пугает. – Костя!
– Не вопи! – повышает голос и растерянно проводит ладонью по тёмным волосам. Взъерошивает густую шевелюру и обводит рассеянным взглядом комнату. Его глаза замирают на наручниках, – Чёрт... вот так сюрприз, мать вашу. Какого хера здесь происходит, Яра?
Я открыла рот, но что-то вдруг меня остановило. Слова встали костью поперёк горла. Я затаила дыхание, силясь понять, стоит ли мне рассказывать ему абсолютно всё. Ведь... это брат.
– Костя, – пропихиваю слюну в пересохшем горле и провожу языком по потрескавшимся губам, – просто помоги мне выбраться?
– Что он натворил, Яра? – он прищуривается, и этот взгляд до жути напоминает мне Игната. Что уж сказать? Родственники.
– Я... просто так вышло... – слова теряются на кончике языка и я готова вновь разрыдаться. Этот крах не имеет границ. Он затмил линию горизонта, погружая нас, меня, в густую, осязаемую тьму.
– Он причинил тебе вред? – ещё раз задерживает взгляд на кольце вокруг моего запястья.
– Нет, – машу головой, – он не тронул меня. Я в порядке... но... у него проблемы, Костя. А я не хочу касаться их! Понимаешь?! Я хочу домой! Костя!
– У меня нет ключей от наручников, Яра, – слишком отстранённо. До скрежета на зубах. До остановки сердца. Оно просто сорвалось вниз, цепляясь за рёбра и кровоточа.
– Ты... ты что, оставишь меня здесь? Так? – дёрнула прикованной рукой и скривилась, готовая разрыдаться, – Вот так? Просто бросишь?! Зная, на что он способен?! Ты ведь знаешь! Знаешь! Это ты пытался мне тогда сказать?! Да?!
...
Игнат
Её уже начали искать.
Прошло чуть больше суток, но мне удалось выяснить, что родители Яры уже подняли шум. Не знаю, сколько времени понадобится ментам, чтобы выйти на правильный след, но это дело времени. А если рыжая подружка Яси пораскинет мозгами, то вполне возможно, что она сообразит что к чему. Если Яся делилась с ней сокровенным, то здесь вообще долго думать не нужно.
Вчера на встрече со следователем меня не хило кидало. Я говорил о том, что происходило в стенах больницы, но все мои мысли были о том, что происходит сейчас в стенах дома, где я спрятал Яру.
И сейчас мне нужно найти место, где нас точно никто не найдёт. Потому что в любой момент туда может нагрянуть кто-то из моего благочестивого семейства. А учитывая тот факт, что отец в курсе событий... хорошего мало.
Я ни хрена ещё не решил. Я понятия не имею, что мне делать с Ясей. У меня башка кипит от собственной беспомощности. Перед ней.
Когда она смотрит на меня взглядом, наполненным страхом, который в секунду меняется и затапливает меня нежностью. Словно растопленный шоколад. Взгляд, который обезоруживает. Просто... делает меня пиздец каким слабым.
Что теперь? Теперь она боится меня ещё больше. Я сам загнал себя в угол. Заверил её, что справляюсь с этим. Но так ли это?
В последнее время моё состояние оставляет желать лучшего. Юрка молчит, но он видит. Видит это лучше остальных. Замечает малейшие изменения в поведении. Мне всё тяжелее контролировать себя. Нейролептики спасают, но дают последствия. Я плохо себя чувствую. Мне нужно больше спать, но я, блять, просто не могу себе этого позволить! Сука!
Меня мучают галлюцинации, и мне приходится жрать долбанные таблетки чаще, чем хотелось бы. Сдохнуть. Вот чего бы мне хотелось. Сдохнуть и просто быть с ней рядом невидимой тенью. Я бы оберегал тебя, Яся. Так, как не могу этого сделать сейчас. Я просто был бы рядом.
А сейчас... сейчас всё усложнилось ещё больше. Хотя бы потому, что отец слишком сильно боится потерять своё место.
Внезапная трель телефона заставляет меня вздрогнуть. Я открываю глаза и перевожу взгляд на соседнее кресло. Юрка.
– Да, Юр? – опустил окно и устало ударился затылком о подголовник. Тяжело вдохнул холодный воздух и закрыл глаза. Спать...
– Запомнишь адрес?
– Диктуй, – надеюсь на свою память. Проговариваю вслух название улицы и дома вслед за Юркой. Потом ещё пару раз для закрепления, и замолкаю. Вслушиваюсь в шуршание на том конце провода и выжимаю из себя улыбку. – Жрёшь?
– Угу...
– Приятного.
– Ты сам как?
– Пойдёт.
Ни хуя не пойдёт. И пары шагов не сделает...
– Постарайся приехать туда до пяти. Потому что я отдам тебе ключи, и мне надо будет свалить.
– Цыган? – только сейчас вспоминаю про сделку, и моя рожа кривится от раздражения... да уж. О какой надежде на память вообще может идти речь?
– Да, – Юрка шелестит бумагой и продолжает говорить с набитым ртом. И я, кажется, тоже испытываю лёгкое чувство голода. Я не жрал с утра. Точнее – с ночи. Утром только Яру накормил и уехал, – там дополнительный товар нарисовался. Нужно обмозговать, – тихо произнёс Юрка.
– Хорошо. Я буду до пяти.
– Ига! – Я почти сбросил вызов. Снова поднёс трубку к уху и нащупал в кармане куртки сигареты.
– М?
– Ко мне твой отец наведался.
Блять...
– Сука, – цежу, сжимая зубами фильтр сигареты, – что хотел?
– Почву проверял. Ну, ты знаешь, как он умеет. Вынюхивал. Он это... про девчонку в курсе. Знаешь об этом?
– Знаю...
Язычок пламени лизнул сигарету, и я тут же затянулся горькой смолой. Даже получил садистское удовольствие от жгучего дыма, что царапнул мою глотку.
– Я ему ничего не говорил. Но... он мягко намекнул мне, что её нужно убрать. Сказал, если мы этого не сделаем, это сделают другие.
– Не пошёл бы он на хуй? – злюсь. Бьюсь башкой о мягкий подголовник и злюсь еще сильнее от того, что тот мягкий. Что это всего лишь подушка, а не стена, например.
– Я так и должен был сказать?
– Ладно, Юр... при встрече поговорим. Спасибо, что нашёл берлогу. Должен буду.
– Забей. Давай, до встречи.
Я выбрасываю окурок под колеса автомобиля, и закрываю окно. Ещё один взгляд на окна её съемной квартиры. Там сейчас её родители. Они приехали ещё вчера вечером.
Мне жаль. Бля, мне реально жаль, что всё вышло из-под контроля.
Глава 39
Ярослава
Я заметила как на долю секунды волнение во взгляде Кости сменилось холодным равнодушием. А затем снова капли беспокойства на дне таких же серых глаз, как и у Игната. Почему в прошлый раз они показались мне карими? Но сути это не меняло. Я не понимала его: казалось что он снимает одну маску, и тут же цепляет другую, пытаясь подстроиться под ситуацию.
– Что? Ига всё-таки рассказал тебе свой маленький секрет? – в его голосе скользнула насмешка, и на моём затылке зашевелились волосы, тут же вызывая волну мурашек, ниспадающих от шейных позвонков к пояснице. Что это? Злорадство? С чего вдруг?
– Кость, – готовая захлебнуться в собственной панике, я сглотнула жалящий ком в горле, и сдвинулась к краю кровати, – Костя? Просто помоги мне? Помоги ему! Он же твой брат! Ты что, не понимаешь, что он сам себе роет могилу?
– Он не маленький, Ярослава. И... думаю, что он прекрасно понимает, что делает.
– Ты не знаешь, что произошло. Ты понятия не имеешь, что он натворил!
– И все же, Яра. У меня нет ключей от наручников. Как ты себе это представляешь?
– Просто... я не знаю! Найди отмычку... что-нибудь ведь можно придумать!
Костя качнул головой и пожал плечами. Я торопливо отвела взгляд, пытаясь найти выход и придумать что-то, что могло мне помочь.
– Долго ты здесь? – он скидывает с себя куртку и, бросив ту на край кровати, опускается рядом. Шарит взглядом по комнате, будто бы так же как и я роется в собственных мыслях.
– Второй день.
– Не так уж и долго...
– Но я здесь не по своему желанию! – срываюсь на крик и глухо выдыхаю. Он не слышит меня. Не слышит и не хочет слышать. Что с ним не так? Почему он так спокоен?! Неужели, всё что сейчас происходит – в порядке вещей?!
– Не ори, – пренебрежительно отмахнулся от меня. Будто влепил пощёчину. Я оторопела. Я была в отчаянии и бешенстве. Это просто не умещалось в моей голове. Это... неправильно. – Давно он уехал?
– Не знаю, – опускаю голову, понимая, что в спальне нет часов, а после его ухода я заснула, – я спала.
– Печально...
– Зачем ты приехал, Кость?
Действительно. Зачем? Навестить брата? Или он что-то знает?
– Отец попросил.
– Отец?! Кость? У тебя же есть телефон? Ну... – язык наливается свинцом. Каждое слово даётся с трудом, потому что... я не могу понять, что это за человек? Мне кажется, что тот Костя, с которым я познакомилась тогда, и тот, что сидит напротив сейчас – два совершенно разных человека, – я понимаю, что в полицию ты не позвонишь... но, давай хотя бы отцу твоему позвоним? Всё ведь можно уладить и без полиции?
Что я несу? Я нагородила такой чепухи, что мне самой от своих слов становится дурно. Но у меня пока нет выбора. И неизвестно, будет ли вообще.
– Ты понятия не имеешь, о чем просишь...
– Так... объясни мне?
– Я поговорю с Игой, – решительно. Будто только что он решил задачу, над которой корпел не один день. Задумчиво свёл на переносице тёмные брови и поджал губы. Боже... как они похожи...
– Поговоришь? Серьёзно? – не в силах найти себе места, я вновь меняю положение, усаживаясь на колени. Мою руку скручивает, и с губ срывается шипение. Больно. Бинты не спасают. – Думаешь, он послушает тебя?
– Не знаю. – Качнул головой и едва заметно ухмыльнулся, – ты... не замечала в последние дни за ним никаких странностей?
– То есть?
– То и есть... – он по-прежнему хмурит лоб. Полные губы превратились в тонкую, почти белую полосу.
– Не знаю... он всегда был странным. Но так, чтобы из ряда вон: нет.
Его многозначительный взгляд пугал. Нутро подсказывало мне, что Костя что-то знает. Знает, и его самого это пугает.
Но хотя бы то, что его брат пошёл со мной на контакт, уже обнадеживало. Не сильно, но это лучше, чем ничего.
– Костя?
– М? – отстранённо. Скользя тяжёлым взглядом по моей прикованной руке.
– Расскажи мне? Что с ним?
– Он болен, Ясь. – столь стремительный ответ выбил из шаткого равновесия. Гудящее в груди волнение норовило превратиться в настоящую истерику, – он же рассказал тебе.
– Я надеялась, что...
– В принципе, он не опасен, – перебивает меня, перехватывая взгляд, – раньше я боялся. Сейчас... переборол что ли? Он может быть агрессивен, но если он пьёт свои таблетки, то вполне себе, – я коротко киваю, вспоминая, что видела какие-то таблетки, которые выпали из его кармана.
– Нейролептики.
– Угу. Глюки бывают у него. Не скажу, что сильные... он время от времени ложится в больницу. Частная клиника. До этого был пиздец... первые два раза его отправляли в обычную психушку. Ну, государственную. Я мелкий был ещё. Но там к ним отношение хуже, чем к скоту было. Отец, например, до сих пор его симулянтом называет. Не хочет верить...
Я не перебиваю. Слушаю, открыв рот. Впитываю каждое слово, потому что мне это нужно. Потому что сейчас я готова слушать. А Костя готов говорить. О том, о чём ему, кажется, говорить было не с кем.
...
– Не помешал вам, голубки?
Тихий, до странности спокойный голос Игната ворвался в комнату и заткнул рты мне и Косте. Я тяжело сглотнула и впилась зубами в нижнюю губу. Почему-то только сейчас вспомнила о пересохшем горле и о стакане с водой, который он оставил здесь перед своим уходом. Только вот решимости взять его в руки не было. Не тогда, когда серый океан его глаз пронзает тебя насквозь.
– Я вообще-то, к тебе приехал, – наигранно обиженный тон Кости ни капли не расслабляет. Ни меня, ни его самого. Я вижу, как тот напрягся, поднимаясь с кровати, и становясь напротив своего брата, – А тут: на тебе... к ролевым играм пристрастился?
– Что ты тут забыл?
– Разговор есть.
– Не время, – огрызается, продолжая стискивать челюсти. Ещё один короткий взгляд в мою сторону, и его хватает, чтобы я сдвинулась и прижалась спиной к изголовью.
– Ига, это быстро. Но важно.
– Ты морали мне читать будешь, сопляк?
Брови Игната взмывают вверх. Я замечаю, как его пальцы сжались в кулаки. На пару мгновений. Потом разжались и снова повторили это движение. Становилось не по себе. Он зло сверкнул глазами и неуловимо шевельнул уголком губ.
– Не заводись, Окей? Просто разговор есть... пять минут, Ига! Не будь таким засранцем?! Не пугай девушку больше, чем есть!
На несколько секунд в спальне повисла тишина. Звенящая. Она нагоняла страх и опустошенность. Она вгрызалась в голову. Будто скарабей из фильма про мумию, заползала под кожу, пожирая тебя внутри. Заставляя ощущать боль на физическом уровне.
– Что-то хочешь? – Произнёс наконец. Сдвинулся с места, отпихивая брата плечом и подошёл ко мне. Игнат опустился на корточки, поднимая с пола стакан и протягивая мне. Уже не в первый раз создавая впечатление, что он читает мои мысли.
– Пить, – киваю, и забираю из его рук воду. С силой сжимаю пальцы на стекле, чтобы он не выпал от слабости, которая не покидает меня с тех пор, как я оказалась здесь. Казалось бы... а должно быть наоборот.
– Давно пришёл? – Игнат мельком оглядывается на Костю, засовывая свою руку в карман и вытягивает из него ключ. От одного его вида, мои зубы звонко клацают о стеклянный край.
– Да нет, минут пятнадцать назад, – зачем-то врёт Костя, приуменьшая время, проведённое здесь со мной.
– Ясно, – его лицо сосредоточено. Задумчивый взгляд возвращается ко мне. Я бы многое отдала за то, чтобы услышать его мысли. Понять его намерения и заглянуть глубже, чем он мне позволяет.
Игнат отстёгивает одно кольцо от изголовья кровати, а затем и второе. Бросает наручники на кровать и снова обхватывает моё запястье, мягко и осторожно сжимая его.
– Можно мне в туалет? – едва слышно изрекаю и ловлю его взгляд.
– Да, иди.
Он позволяет мне подняться и придерживает меня за локоть, скорее всего догадываясь о том, что мои ноги затекли после долгого прибывания в неудобном положении. И руки, если честно. Даже та, которая была свободна. Даже тело одеревенело за несколько часов.
Он провожает меня до уборной, заботливо касаясь моей талии своей широкой ладонью. Открывает передо мной дверь и пропускает вперёд, включая свет.
– У тебя пять минут, Костян. Пошли, – слышу его немного сиплый голос через закрытую дверь и прижимаюсь к тёмной древесине спиной.
Я закрыла глаза, и всё равно видела его. Его тёплый и заботливый взгляд, который вмиг менялся, когда он смотрел на Костю. Становился холодным и отчуждённым. Его подбородок слегка поднимался, словно так он придавал себе уверенности. Почему? Ведь семья должна быть стеной? Опорой? Так? Тогда почему в их случае это кажется полным абсурдом?
Я неторопливо отошла от двери и встала перед зеркалом, всматриваясь в собственную радужку. Тусклую и совсем не зелёную, как раньше. Это был цвет грязи. Болотной. Смешанной с пожухлой травой и тиной. Потрескавшиеся губы слегка подрагивали.
Руки машинально приподняли смеситель, открывая тёплую воду. На автомате я схватила единственную зубную щётку из стаканчика и выдавила на неё голубую горошину зубной пасты.
А пока я чистила зубы ЕГО щёткой, память мне услужливо подкидывала моменты его... заботы?
Как? Как у него получалось пугать меня всё это время, и всё равно быть лучше, чем Рома? Во всём, чёрт возьми! Чтобы он ни делал...
Со злостью сплюнула мятную жгучую пену в раковину и чуть слышно прошипела:
– Ты сошла с ума, Яся. Ты... больная на голову!
