Текст книги "Сквозь тебя (СИ)"
Автор книги: Дарья Данина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Глава 34
Я чувствовала, что от меня что-то ускользает. Возможно, это было здравомыслие. Мои пальцы мягко скользили по выступающим под смуглой кожей, шейным позвонкам Игната. Комната перед моими глазами качнулась, а виски сдавило резкой и тянущей болью.
– Всё хорошо, – губы едва шевелились. Они словно камень похолодели и затвердели. Мои руки дрожали и я нашла единственный способ их успокоить: положить их на него, – Тебе нужно поспать, Игнат.
– Будь рядом, – прохрипел, утыкаясь лицом в мои бёдра и крепко обхватил их своими руками, – просто никуда не уходи...
Flashback
Я старалась не издавать ни звука, когда по ту сторону двери слышала грохот. Это было похоже на погром.
Он был не в себе. Он ругался, что-то кричал и переворачивал дом с ног на голову. Я не знала, чтобы сейчас сделала: спряталась поглубже или же наоборот подскочила к двери. Но я была пристёгнута и у меня не было выбора. Я просто сидела в изголовье кровати и с ужасом пялилась на закрытую дверь. Вновь нарастающая паника гудела в затылке и я едва сдержала сдавленный крик, когда что-то ударило в дверь спальни и с грохотом упало на пол. Я слышала как с его губ срывалось рычание. Жуткий звук отчаяния и какой-то потерянности.
А потом тишина. Мертвецкая. Парализующая каждый нерв. Вынуждая балансировать на грани сумасшествия.
Я перестала дышать в тот момент, когда хромированная ручка опустилась и дверь медленно и осторожно открылась, впуская в комнату яркий свет. Но он не заходил. До меня доносилось тяжелое дыхание. Будто он собирался с духом, чтобы войти ко мне.
– Игнат? – сглотнула накопившуюся слюну и натужно вздохнула. Подобрала под себя колени и опустила взгляд, замечая носы его ботинок, – Игнат, что происходит? Мне страшно.
По спине прополз озноб, а рука, закованная кольцом дёрнулась, интуитивно рванувшись к свободе.
Ещё несколько невыносимо долгих секунд... секунд, за которые я наверняка получила не одну дюжину седых волос, и его обувь сдвигается. Игнат делает пару шагов и я буквально давлюсь собственным вдохом, когда встречаю его ледяной взгляд. Меня пробирает до костей и я жалобно скулю, сдвигаясь к изголовью и вжимаясь в него лопатками. Моя прикованная рука неестественно выкручивается, но сейчас мне плевать на это.
– Игнат? – зову его в надежде, что он действительно меня слышит. И видит.
Он ничего не отвечает. Лишь скользит серыми глазами по моей фигуре и его взгляд замирает на моём окольцованном запястье. Облизнулся и, спустя пару мгновений, нащупал выключатель, заливая спальню освещением, и неспешно приблизился ко мне. И всё та же тишина. Мне показалось, что даже время остановилось вместе с ним. Возле постели. Ещё один взгляд и полчища мурашек, что стайками расползались от моей шеи ниже: по спине и плечам. Покрывая мою кожу липкими и холодными бисеринками пота.
– Я задержался, – медленно произнёс и потянулся к карману. Вытащил откуда ключ и... его руки дрожали. Будто он впитал в себя мой собственный страх. Впитал и ощущал его так же как и я, – я напугал тебя... я не хотел.
– Игнат, что происходит? – Я смотрела на то, как он освобождает меня от оков и нежно проводит подушечками больших пальцев по моей коже. Обводит покраснения, а затем подносит их к своим губам. Дует, обдавая растёртость прохладой, и несколько раз целует.
Его кулаки были разбиты в кровь. Он был перепачкан в ней. Предплечья, светлая футболка и даже на чёрных джинсах были заметны бурые пятна.
– Всё нормально, – машет головой как-то невпопад и крепко зажмуривает глаза, – сейчас... скоро полегчает.
Игнат сбрасывает ненавистные наручники на пол и подталкивает меня, заставляя сдвинуться в центр кровати. Прямо в обуви забирается на постель и, не выпуская меня из крепкой хватки, ложится рядом. Опускается ниже... до тех пор, пока его голова не оказывается на моих бёдрах.
И... это пугало. Обескураживало. Потому что в какой-то момент я почувствовала облегчение. Закрыв глаза я сделала попытку выровнять дыхание. На миг мои руки повисли в воздухе не зная, где найти себе место. Но это лишь ничтожный миг. Пшик. Незначительное мгновение... и я чувствую, как мои пальцы касаются его жёстких волос. Сначала нерешительно, словно боясь обжечься. Но когда его пальцы впиваются в моё бедро сильнее, я окончательно зарываюсь в них, ощущая тепло под своими ногтями и лёгкое покалывание в ладонях.
Сама не замечаю, как пальцы прокрадываются ниже, забираясь под воротник его футболки и нащупывая волны позвонков. Обвожу каждый и прислушиваюсь к его дыханию. Всё ещё неровному и обеспокоенному.
Не знаю, зачем я это делаю, но так мне кажется, что мы оба успокаиваемся. Это так необходимо.
– Ты расскажешь мне? – тихо произношу с закрытыми глазами. Плечом он придавливает мой живот и я вновь вспоминаю о нужде сходить в туалет. Но боюсь пошевелиться.
– Не могу, – от его шёпота мутнеет в голове.
– Почему? – Я ведь здесь. Не по своей воле, но всё же... зачем-то я здесь тебе нужна? Проглатываю мысли, но всё ещё жду, что он что-нибудь скажет.
– Не останавливайся, – произносит, когда мои пальцы застывают. И я вновь веду ими вверх, перебирая тёмные волосы на его затылке.
– Ты... Игнат, поговори со мной?
Я впервые видела его в подобном состоянии. Это не тот Игнат, которого я видела и знала раньше. Хотя... я же его совсем не знала. Это был ящик Пандоры из недр которого сочилась тьма.
– Знаешь... Ясь...
И вот это "Ясь" сейчас показалось мне даже теплее материнских объятий. Это миллиарды искр в грудной клетке. Это погружение в мягкое и нежное облако. Это ужас, охвативший рассудок и затягивающий меня на дно.
– М?
Единственное, что я смогла произнести.
– Я возвращаюсь к жизни... когда ты рядом. А ведь назад пути нет...
– Выбор есть всегда, Игнат, – опускаю голову, глядя на его изнурённый профиль.
– У меня его нет.
Я молчу. Его тихий уставший голос словно погружает меня в гипноз. Лишает воли, и затуманивает сознание.
– Я чувствовал себя зверем. Опасным и никому не нужным. И овощем. Растением... слабым и беззащитным. Но человеком я не чувствовал себя уже очень давно. Но появилась ты. – Его длинные ресницы дрогнули и он открыл глаза, глядя перед собой, – знаешь, какого это?
Я беспокойно заёрзала на месте и прикусила пересохшие губы. Он начал говорить, а я уже не в состоянии усидеть на месте. Стыдно и унизительно, но если он не отпустит меня в туалет, я сделаю это прямо здесь...
– Игнат? – жду, когда он посмотрит на меня, чтобы убедиться в том, что он не злится и не раздражается. Он поворачивает голову и моя рука соскальзывает с его волос, а пальцы судорожно хватают воздух. Смотрит на меня из-под полуприкрытых век, – мне нужно в туалет...
Перестаю дышать и жду хоть какой-то реакции. Спустя секунду его губ касается сардоническая улыбка, и я открываю рот, чтобы выпустить воздух из лёгких. Игнат ослабляет хватку на моих ногах и поднимается с постели.
– Я пока сниму обувь... – принимаю это за разрешение и, наконец, опускаю голые стопы на пол. Провожаю его спину и только тогда поднимаюсь следом.
Хотелось не обращать внимание на то, что вдруг стало как-то слишком холодно. И несоразмерно пусто внутри себя.
Не задержавшись в уборной и на пару минут, я ополоснула лицо тёплой водой и стряхнула капли с рук. Мельком взглянула на себя в отражении зеркала, отметив синяки под глазами. И, оттолкнувшись от умывальника открыла дверь, тут же натыкаясь на поджидающего меня Игната.
– Я бы не сбежала, – зачем-то оправдываюсь, в страхе потерять ту нить между нами, которая была и так натянута до предела.
– Я знаю.
Игнат отошёл в сторону и я только сейчас заметила, что он сменил футболку на другую. Как и джинсы на спортивные брюки. Но его руки: на них всё ещё пестрела запёкшаяся кровь.
– Твои руки нужно обработать, – быстро оглядываю пространство вокруг себя. Он действительно устроил здесь погром.
– Не сейчас, – отмахнулся от меня и спрятал кулаки в карманах штанов. Я услышала неясный звук. Будто что-то тихо прогремело в его кармане. Но не придала этому значения, – я устал.
Отвернулся, направляясь обратно в спальню. Его тихий голос эхом отбился в моей голове и осел там тонким слоем пыли. Которую я, как ни странно, не хотела сбивать.
Последовала за ним и опустилась на то место, которое он погладил ладонью рядом с собой. Позволила ему вновь опустить голову на мои ноги, а своим пальцем запутаться в тёмных волосах. Я теряла себя. Кажется. И ни чем не могла себе это объяснить.
– Всё хорошо, – прошептала в ответ на его тяжёлый вздох. Он потёрся щекой о мои бёдра, слегка царапая кожу колючей щетиной, – тебе нужно поспать, Игнат.
– Будь рядом. Просто... никуда не уходи.
Глава 35
Игнат
Это был накопительный эффект. Гребанная бомба, которая снесла взрывной волной все границы. Все грани дозволенного. Она расплющила меня. Сравняла с землёй. Я просто думал, что сдохну в тот момент, когда понял, что Яра слышит это безумие. Когда понял, что на хрен забыл о том, что она в моем доме. Как я умудрился вообще?
Это началось так внезапно. Сам не осознал, что происходит, но я просто потерял управление, когда асфальт под зимней резиной задрожал. Я с шипением втянул в себя воздух и дал по тормозам, останавливаясь посреди дороги и судорожно хватаясь за руль. Зажмурился и несколько раз качнул головой. Боль в висках парализовала, а пульсация под веками лишь набирала обороты. Сквозь гул в голове до меня доносились звуки клаксона тех автомобилей, которым пришлось объезжать меня.
– Эй, чувак? Всё нормально? – одновременно с щелчком я услышал чужой, но обеспокоенный голос, – ты чего здесь?
Моего плеча касаются чьи-то пальцы и слегка встряхивают меня. Я киваю и поворачиваю голову. Пару секунд держу веки опущенными, но мне приходится взглянуть на того, кто осмелился заглянуть ко мне.
– Ты как? Плохо? – снова интересуется. Рослый, здоровый бычара. В глаза бросается ямочка на подбородке и шрам на добрую половину его физиономии.
– Норм, – качаю головой, но от этого движения боль лишь усиливается. Стиснул челюсти и думал, что мои зубы сейчас раскрошатся.
– Да я вижу... ты всю полосу перекрыл. Давай, если ты не можешь, я сяду и отгоню твою тачку в карман? Лады?
Больше не смотрю на него. Бля, как же, сука, не вовремя...
Вываливаюсь из машины и почти на ощупь обхожу её, цепляясь за бампер правой рукой. Парнишка помогает мне сесть на пассажирское, а сам занимает водительское место. Плавно сдвигает с дороги мой внедорожник и съезжает на обочину.
– Спасибо, – хриплю, ударяясь затылком о подголовник. Глотаю боль. В башке настоящая каша. Все мысли и события смешиваются, образуя собой настоящее месиво. Грязная, мутная жижа. Я буквально захлёбываюсь ей.
– Может, скорую вызвать? – впервые в жизни меня не злит постороннее внимание. Даже раздражения не вызывает.
– Не, не нужно... – кое-как отдышался и взглянул на незнакомца. Нихуя себе... у него глаза разного цвета.
– Стрёмно что-то оставлять тебя здесь, дружище...
– Всё нормально... – качнул головой и потянулся в бардачок. Дрожащая рука нашарила в тёмных недрах банку с таблетками и я облегчённо выдохнул... не забыл. Заебись.
Парень оглядел мою тачку, и громко цокнув, открыл настежь дверь.
– Ща... я воды принесу.
Выскакивает из машины, оставляя дверь открытой, а я открываю рот. Шире. Как пёс дышу через рот, стараясь насытиться кислородом и вытеснить подступающую тошноту, вызванную головной болью.
Сейчас... сейчас полегчает...
Разноглазый возвращается слишком быстро. Впихивает мне в руку уже открытую бутылку с водой и я благодарно её принимаю.
– Спасибо, – снова благодарю его, и тот небрежно от меня отмахивается.
– Меня однажды так прихватило за рулём... чуть коньки не отбросил. Поэтому... ну ты сам понимаешь.
– Угу... – кивнул, и снова закрыл глаза.
Не смотри ты на дорогу, идиот. Вообще никуда не смотри...
– Я позвоню сейчас другу. Он приедет. Оттащит меня...
И всё то время, пока я звонил Юрке, а потом ждал его, этот "бычок" сидел в моей тачке и ждал вместе со мной. Травил мне байки про армию и про, как они с друганами прошлой зимой застряли на зимней рыбалке, и неделю выживали в лесу. И... это немного помогло. Удивляло одно: на кой хер я ему сдался?
– Ну как ты? – дверь с моей стороны резко открылась, и я чуть не вывалился из салона в грязный и подтаявший снег. Сгруппировался, но меня вовремя подхватили. Юрец. Ну, наконец-то...
Не очень хорошо помню, как добрался до дома. Короткие обрывки, да и только. Мелкие и не очень значительные события или разговоры порой теряются на задворках моей памяти. Там слишком много всего. Этот хаос разрывает мне голову.
Помню нотации Юрки по дороге домой. На миг мне показалось, что меня носом тычут в моё же дерьмо. Словно кутёнка. Намекая... нет, крича мне об отсутствии у меня здравомыслия.Блять. Я всё знаю. Только кто же захочет это слушать?
Я просто охуел. Охуел настолько, что подумал, что мне это кажется. Что мой больной мозг нарочно подсовывает мне то, чего нет. Потому что Юрка сказал мне то же самое, что несколькими часами ранее сказал отец...
Вот именно тогда услышал щелчок спускового крючка.
Приглашать в дом Юрку не стал. Да он и не особо рвался. Довёз меня до дома и вышел за ворота, кинув через плечо что-то о том, чтобы я не глупил.
Конечно. Именно об этом я сейчас и думаю.
Стискивая в кулаке колёса, я вышел из машины и направился в дом. Только, переступив порог, я напрочь забыл о том, что в моей спальне сидит она. А когда сообразил, было уже слишком поздно.
Снова... она снова стала свидетелем моего безумия. Она... как бельмо на глазу! Но такое нужное.
Помню, как мать рассказывала мне о семейной терапии. Мол, в непринуждённой обстановке, в кругу семьи, я буду чувствовать облегчение.
Херня. В кругу семьи мне всегда становится хуже. Всё выходит из-под контроля.
А тут она. И сейчас, лёжа на её коленях, и чувствуя её пальчики в моих волосах, я лишний раз убедился, что нашёл подходящее для себя лекарство. Ярослава. Прости, что это ты.
...
Ярослава
Я была надломлена. Почти. Разбита.
Он спал. Не сладко и не крепко. Ему что-то снилось и, судя по тому как беспокойно выглядело его лицо, сон был не из лучших. Иногда его пальцы подрагивали и впивались в моё бедро. Плечи изредка поднимались, будто он пытался спрятаться от кого-то. Или чего-то.
Он спал. И мне стоило бы попробовать уйти. Но... я не могла. Ощущение того, что он стал ближе не отпускало меня. Словно дикий и опасный зверь подпустил меня к себе. Доверился? Частично. И эта мысль сводила с ума!
Почему ты ещё здесь, Яра? Почему твои руки всё ещё путаются в его волосах. Почему тебя волнует то, что ему сейчас плохо?
Его поведение было странным, как минимум. А попыталась проанализировать и собрать воедино пазл, которым он меня кормит. И не могла. Он жесток. Даже со мной. Старается держать маску. Но она с треском осыпалась в тот момент, когда я оказалась свидетелем их разборок с Ромой. И что должно было произойти, чтобы он в ярости разгромил собственный дом? Куда делось его хладнокровие?
Спустя пару часов, мой желудок жалобно мурлыкнул. Я толком не позавтракала и провела в комнате весь день. И... если я попытаюсь выпозти из-под него и он проснётся, то смогу сказать, что просто голодна. А если не проснётся...
Я освободила волосы Игната от своих пальцев и приподняла его голову. Его губы сжались в полоску и он недовольно свёл на переносице брови. Но глаз не открыл.
Ещё минута, и я стою возле кровати, глядя на то, как он пытается найти себе место на широкой постели. Перевернулся на живот и что-то поговорив, обхватил подушку обеими руками.
По спине пробежала тысячная холодная волна. Мои зубы вцепились во внутреннюю сторону щёки и больно прикусили ту. Больно. Но это отрезвляет.
Пячусь в сторону приоткрытой двери, не отрывая взгляда от его мерно поднимающейся спины. На выдохе она слегка дрожала. Будто каждый выдох давался ему с трудом.
Мои ледяные пальцы коснулись рукояти на двери. Она была гораздо теплее, чем мои руки. Ещё один шаг, и моё внимание привлекает тусклый блеск на кровати. Кажется, из его кармана что-то выпало. И... я не могла это проигнорировать!
Сделав глубокий вдох, я прошла несколько мелких шагов обратно и склонилась над постелью. Это маленькая прозрачная баночка. С таблетками. Боже. Это же не наркотики?
Нужно иметь не дюжую смелость, чтобы протянуть руку и взять их. А у меня её не было. Боясь, что таблетки начнут греметь, я отступила. Тихо, на мысках я проскочила в дверь и рвано выдохнула. Бежать?
...
Всё будет хорошо. Я сделаю это. Я изведу себя, если хотя бы не попробую. Решив не лезть на кухню, я отправилась на поиски одежды. Свою я нашла в ванной на полу. Она так и осталась там лежать после того, как Игнат помогал мне её снять.
Я с трудом отыскала хоть что-то, что можно было на себя натянуть. Это была его одежда. Она была чистой, но насквозь пропитанной его индивидуальным запахом. Стараясь не заострять на этом внимание, я судорожно натягиваю на голову капюшон чёрной толстовки. Замираю, осматривая ещё одну комнату, в которой сейчас находилась. Она мало чем отличалась от той, в которой я провела ночь и этот день. Разве что в глаза бросаются несколько книжных полок. Книг на них не так много, но мой взгляд цепляется за одну из них. И... я тянусь к ней, и когда мои пальцы касаются корешков, я понимаю, что это не просто книга. Это записная книга. Точь-в-точь как и та, что я видела в его квартире. Та, которую он от меня спрятал. Она или просто такая же?
Я скинула с головы раздражающий капюшон и вытянула находку окончательно. Я так крепко стиснула обложку, что мои пальцы тут же побелели.
Сердце заколотилось в груди с утроенной силой. Я продолжала сканировать плотный жёсткий переплёт невидящим взглядом. Да: я боялась открыть эту чёртову книгу. Внутренний голос вновь взбунтовался. Он кричал... нет, он орал, чтобы я всё вернула на место и убиралась отсюда. Но я пропустила его сквозь себя. Снова. Подцепила край обложки и, воровато оглянувшись назад, открыла книжку.
Мой взгляд судорожно метался по первой странице, не понимая за что ему зацепиться. Сердце уже стучало о корень моего языка, а ноги слегка дрожали. Не найдя ничего, за что можно было ухватиться, я перелестнула страницу. Затем ещё одну. И ещё, каждый раз морщась от тихого и одновременно громкого шелеста бумаги... пока не наткнулась на рисунки. Если, конечно, их можно было таковыми назвать. Медленно и хаотично, но пазл в моей голове начал складываться. Господи.
Несколько секунд. Несколько глухих ударов сердца о глотку...
– Нужно было тебя снова пристегнуть. – ... и книга выпадает из моих рук, падая мне на ноги и тут же захлопываясь.
Я не должна была этого делать.
Глава 36
Игнат. Воспоминания.
Голова кипела. Я чувствовал жар, который пронизывал моё тело. Нет, это был не мороз, это было самое настоящее адское пекло, которое просачивалось в каждый дюйм. Которое заставляло мою кровь противно булькать под голубыми лентами вен.
– Пусти! Пусти, мразь! Я убью тебя! Я выпущу твои кишки! Отпусти меня! – крик резал мою глотку. Он покрывал мои миндалины красными болезненными язвами. Я боролся из последних сил. Их почти не осталось, потому что я потратил их на то, что бы полностью разгромить надзорную палату. Эта падла скручивала мне руки, пока второй дрожащими руками готовил для меня укол снотворного. Чтобы я нахрен выпал из реальности. Чтобы я не вспомнил тот ёбаный ужас, который они здесь творят.
Я сорвался. Я знал, что мне нельзя было реветь. Даже тихий плач или одна слезинка могли вернуть меня на первую ступень. Туда, откуда всё начинается. И так по кругу. До грёбаной бесконечности. Потому что эмоции... любые – здесь под запретом.
– Держи крепче! Лёха, ну где ты! Иди помоги! – коренастый санитар зовёт на подмогу ещё одного верзилу, чтобы те вдвоём могли меня держать. Я делаю ещё один рывок и мой затылок ударяется о морду, что скручивала мне руки за спиной. Тот вопит и отступает, а я бросаюсь со своего места на ублюдка, который готовился вколоть мне какую-то хрень.
Одно мгновенье. Всего лишь миг. За который я успеваю выхватить из его рук шприц и всадить ему его в шею. Крик. Уже не мой.
– Ах ты сукин сын! Шиз паршивый!
Не успел. Сзади на меня навалились двое и, не особо переживая за мои кости, прижимают меня лицом к грязной напольной плитке.
– Я убью вас всех! Твари! – дёргаюсь под тяжестью. Приподнимаю голову, когда чьи-то пальцы, вцепившись в мой загривок, тянут за волосы. Мне даже дышать трудно. Куда уж мне... пятнадцатилетнему пацану против двух центнеров... было бы смешно, если бы не так херово.
Проходит не больше минуты, а моё тело слабеет окончательно. Койки и люди на них расплываются. Решетки на окнах ползут, словно змеи. Плохо. Мои конечности немеют, а веки с каждым разом становятся тяжелее.
– Выродок... – с эхом доносится до моего сознания, и я окончательно проваливаюсь во тьму.
...
– Ооо... – сквозь туман в башке до меня доносится чей-то сиплый голос, – очнулся, красавчик? А мы уж было подумали, что ты того, – тихий смех и скрежет. Я знаю этот противный скрежет. Так скрипят пружины на доисторических кроватях, которые нам предоставило государство.
– Заткнись, – с трудом произношу и провожу языком по потрескавшимся губам. Пить. Так сильно хотелось смочить глотку чем-то большим, чем собственная слюна.
– Не хило ты их, – снова почти беззвучный смешок справа от меня и такой же привычный скрежет.
Я пытаюсь разлепить глаза, но яркий дневной свет мгновенно разъедает радужную оболочку, создавая ощущение песка под опухшими веками. Я терпеливо жду, когда глаза привыкнут к солнцу, что светило в зарешеченные окна, будто насмехаясь над нами. Лишний раз напоминая, что всё только начинается. Седьмой круг ада.
Смотрю на того, кто говорил со мной и узнаю в худощавом парне своего соседа по палате Пашку. И ты тоже...
– И ты тут? – хриплю. Надсадно и пиздец как больно.
– Шшш! – шикает на меня и кивает головой на открытую настежь дверь надзорной палаты. Надо же... а они тут прибрались. – Забыл про уши? Они только и ждут, когда ты проснёшься. Так что лучше не шуми.
Уголки мои обезвоженных губ дёргаются в подобии улыбки. Я пытаюсь сменить положение, но тут же чувствую скованность. Мудаки... на привязь «посадили».
– Я их матом обложил... – продолжил Пашка, осекаясь в сторону открытых дверей. Не просто открытых, а приваренных. В этой палате никогда не закрываются двери. Нельзя. Странно, что их вообще с петель не сняли до сих пор... – ну и, они долго не думали. Отправили обратно в надзорную. Так что, нам с тобой теперь по новой отматывать. А ты чего нюни распустил? Не знал, что сопли под запретом?!
Знал. Просто в какой-то момент не сумел сдержаться. Я хотел домой. Я хотел к родителям и к брату. Я хотел увидеть Паулу – мою собаку. Я хотел вернуться к друзьям. В нормальную жизнь.
Я рассчитывал на обычный стационар, а не на это дерьмо в виде твёрдой кровати, отвратительной жрачки и грёбаного банного дня, которого ждёшь, как второго пришествия. Звонить нам позволяли только один раз в неделю, и то не всегда. Плакать и даже смеяться, мать вашу, нам тоже было нельзя. Даже еда, которую приносили родственники, доставалась нам только с дозволения санитаров. А чтобы разрешили покурить, ты должен отдраить толчок ил выдраить столовку...
И это только цветочки. Ягодки прятались глубже.
...
Терапия? Какая на хер терапия? Даже смешно.
Единственная терапия, которой мы удостаивались – это шашки, домино и ещё кое-какие настольные игры. Книги, но их было так мало, что мы выстраивались в очередь, чтобы прочесть хотя бы Жюля Верна.
Пашка однажды стащил простой карандаш у санитара. Мы втихаря ночью играли в морской бой. Да, именно ночью. Потому что свет здесь не выключали даже в это время. А днём в палатах нам находиться было запрещено. Старались как можно меньше давить на грифель, чтобы тот не стирался быстро, так как поточить его было нечем. Этот карандаш стал моей отправной точкой.
В больнице ходили слухи, что некоторые из персонала пользуются пациентами. Ну, вы поняли в каких целях?
Всё было слишком просто. Ведь потом можно было сказать, что псих всё это придумал. Ему показалось. Это просто его больное воображение...
Хотя, какие слухи? Мы все об этом знали. Только толку от этого было мало. Фальсификации данных в медицинских картах говорили о том, что это просто "видения". Лечили ли здесь? Если лечение тебе подошло, то ты везунчик. Если нет – кто об этом узнает?
Это была моя вторая госпитализация. Я уже имел представление, как себя вести и понимал, чем чреваты шум, эмоции или простое непослушание.
Я плохо чувствовал себя после таблеток. Поэтому утреннюю дозу я стал прятать. Выплёвывал их при первой возможности и смывал в толчок.
Это было место, где было невозможно убежать от себя. Именно здесь, я начал осознавать как хрупок человек и его жизнь. Каким зыбким может быть твоё существование. И уверенность в том, что происходит вокруг тебя...
Карандаш... тупой и изгрызенный. Я смотрел на то, как он торчит из глотки санитара. Из-под него сочилась струйка крови. Сначала тонкая, но с каждой секундой та утолщалась и становилась гуще. Эта мразь таращила на меня свои поросячьи глазки и хватала воздух тонкими губами. Из его рук выпал телефон, на который он фотографировал обнаженную двенадцатилетнюю девочку, и отскочил к моим ногам. Я был не в себе. Я всё ещё стоял напротив него. Задыхаясь и не веря, что сделал это. К моей спине прижималась девчонка. В попытке спрятаться, она крепко сжимала свои тонкие пальцы на моих плечах. Я чувствовал, как она трясётся. Как мокрым заплаканным лицом трётся об мою застиранную до дыр рубашку.
Это было время, когда отец впервые вытащил мою задницу из ещё большей задницы. Я мог бы получить реальный срок. Только не на тех нарах, на которых сидят обычные зеки. А на тех, откуда ты уже точно не выйдешь дееспособным человеком.
Дело о насилии сдвинулось с мёртвой точки. Отец поспособствовал расследованию, но отношения между нами дали такую трещину, которая вряд ли способна затянуться...
...
Я открыл глаза, тут же осознавая, где нахожусь. Больничные стены мгновенно растворилась на задворках сознания и приняли очертания моей комнаты. На своих волосах я всё ещё ощущал пальцы Ярославы. Они так приятно путались в них, погружая меня в далёкое прошлое, где точно так же делала моя мать.
Только Яси след простыл. Я поднялся слишком резко, и голова закружилась. Меня резко повело в сторону и, если бы не стена, я бы скорее всего рухнул на пол. Кладбищенская тишина в доме погружала меня в панику. Она ушла? Сбежала? Блять...
Несколько секунд, чтобы собраться. Прикрыл глаза, унимая головокружение и прерывисто дыша через нос. Конечно, после всех открытий, которые она сделала за последние сутки, она будет дурой, если не воспользуется шансом бежать наутёк.
Не отпуская стену, я сделал несколько несмелых шагов и вышел из комнаты, вновь прислушиваясь. Босые ноги неприятно жалил холодный пол. Поджал губы с неприязнью осматривая тот разгром, который сам здесь устроил. Ненавижу бардак. Сука, он так раздражает.
Но когда я услышал тихий шелест, моё сердце ухнуло к ногам. Мягко, почти бесшумно я последовал на звуки. Дура. Точно дура... тебе всё мало, Яся? Какие ещё открытия ты решила для себя сделать?
Когда нашёл её в другой комнате, замер, всматриваясь в её фигурку, на которую она нацепила мои тряпки. Худые плечи едва заметно дрожали, а голова опущена. В этот момент я понял, что именно за шелест привлёк моё внимание. Чёрт. Сука. Моя глотка завибрировала от подступившей злости.
Я молча наблюдал за тем, как она перелистывает страницы моего блокнота и слишком тихо что-то шепчет себе под нос. Даю себе несколько мгновений, чтобы успокоиться и не причинить ей вреда. Она не заслуживает этого. Каким бы длинным ни был её нос... а ты, хренов псих, должен держать себя в руках... если, конечно, кишка не тонка.
Поэтому я почти давлюсь своим голосом, насквозь пропитанным фальшивым спокойствием:
– Нужно было тебя снова пристегнуть, – надломлено. Наблюдая за тем, как блокнот с моими рисунками выпадает из её рук, а плечи вздрагивают, когда он бьётся о пол возле её ног, – тебе не нужно было этого делать, Яра.
