Текст книги "Пятая могила по ту сторону света (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Глава 20

Я пришла в этот мир с воплем, вся покрытая чужой кровью.

Поэтому ни капельки не боюсь так же из него уйти.

Надпись на футболке

Нет.

Этого не будет.

У меня еще уйма дел.

Собрав крошечные остатки силы, я дала ей завихриться внутри, разрастись и натравила на огонь. Сила вырвалась на свободу и, как дракон, стала пожирать пламя. Я впитывала жар, дышала им, радовалась, пока он просачивался в каждый сантиметр тела. Разгорелся огонь быстро, но потух еще быстрее. Мне хотелось увидеть реакцию Тидвелла. Удивился он или взбесился? Но я решила, что надо закончить начатое. Выбравшись из самых глубин души, я схватила его за голову и дернула в сторону. Шея хрустнула еще до того, как Марв успел понять, что пламя погасло. Он упал, треснувшись лицом о рельсы, отскочил назад и обмяк безжизненным кулем из плоти и крови.

Итого, я убила двух человек. Отправила их в ад. Папочка Рейеса будет мной гордиться.

Подскочила Фэйт и обняла меня за шею. Я бы рассмеялась, но теперь снова ощущала собственное тело, и боль вернулась, пульсируя в каждой косточке и мышце. А еще на мне не было штанов.

Но сердце билось. Несло кровь по венам. Значит, я жива. И тут до меня дошло: так близко к смерти я – я! – еще не подбиралась. Глаза запекло от нахлынувших чувств и бензина, и я уткнулась носом в спутанные и грязные волосы Фэйт.

Руки по-прежнему были связаны, и веревки больно впивались в запястья. Если бы меня спросили, я могла бы поклясться, что Марв связал меня стальной проволокой. Так я и валялась на мосту – полуголая и связанная. Сломать мужику шею я, значит, могу, а освободить собственные руки – никак.

Звать Ангела (если, конечно, это все еще было в моих силах) я не осмелилась. Ему всегда хотелось увидеть меня голой, но вряд ли в таком антураже. Посмотри он на меня сейчас, долго в себя не придет. Рейеса звать не хотелось. Я даже не знала, способна ли теперь на это. Еще меньше хотелось, чтобы примчались Куки или Джемма. Такого они никогда не забудут. Только одному человеку я могла позволить увидеть себя такой – дяде Бобу. Мы с ним друг друга понимаем, и он уж точно сумеет пережить подобное зрелище. Потому что, как никто другой, знает, насколько опасна такая работа. И каждый день с этим живет.

Подвигав ногами, я почувствовала сотовый в переднем кармане и испытала настоящий шок, что Тидвелл его не забрал. Фэйт все еще цеплялась за мою шею, и мне пришлось выдать натуральный акробатический трюк – я сдвинула в сторону связанные руки и потянулась к штанам. Выбитое плечо мигом отозвалось резкой болью. Я чуть не пискнула, но все же сумела двумя пальцами вытащить телефон. Вытянув шею, глянула через бедро, с трудом разглядев сотовый над Угрозой и Уилл. Руки дрожали, и было ужасно страшно, что я выроню телефон и он упадет на шоссе под мостом. В конце концов мне удалось извернуться и увидеть экран. Его покрывали трещины, но сам сотовый, похоже, работал. Фэйт отпустила меня и села на корточки, но положила ладошку мне на голову, словно давая знать, что она рядом. Мир вертелся помедленнее, однако в глазах все еще плыло. Плюс я лежала в черт знает какой позе, поэтому отыскать номер Диби оказалось не так-то просто. Я пролистала список контактов до буквы, которая напоминала «Д», и наконец нашла его имя. Кое-как вытерла лицо об остатки футболки, нажала кнопку набора номера, осторожно положила телефон и завертелась, пока ухо не оказалось рядом с трубкой.

Дядя Боб ответил почти сразу:

– Чарли? Опять ты мне задницей нечаянно позвонила?

Услышав его голос, я испытала бешеное облегчение и еле слышно выдавила:

– Дядя Боб… – но голос сорвался.

– Чарли, где ты? – теперь Диби говорил серьезно и встревоженно.

А меня уже прорвало. Уткнувшись лбом в рельсы, я проговорила, запинаясь и глотая слезы:

– Мне нужно… нужно, чтобы ты забрал меня отсюда.

– Уже еду. Где ты, милая?

– На мосту. – Я стиснула зубы, с трудом дыша. – Только приезжай один, ладно? Один.

Фэйт гладила меня по волосам, а я старалась не потерять сознание. От паров бензина голова кружилась еще сильнее.

– Ты ранена? – спросил дядя Боб, и в трубке послышалось, как заводится двигатель.

– Я убила человека, – успела ответить я за секунду до того, как провалиться во тьму.

Следующие минут двадцать я то теряла сознание, то приходила в себя. Наверное, это шоссе и правда было одним из самых непопулярных в Нью-Мексико. Единственное, что я видела под мостом, – тот самый индеец с гнездом на голове. Несколько раз меня будили крики птиц и звуки крыльев.

– Чарли, скажи хоть что-нибудь!

Я моргнула, пытаясь собраться с мыслями. Дядя Боб орал на меня по телефону.

– Я тут.

– Я вызвал к тебе патрульного.

Меня затопил стыд. Я без штанов – ни о чем другом думать не получалось. Я. Без. Штанов.

– Приезжай один, – повторила я, умоляя Диби одним только голосом.

– Я успею раньше. Что бы ни случилось, мы со всем разберемся. Но мне надо знать: «скорую» вызывать?

– Нет. Все в порядке.

– Я почти на месте. Уже вижу мост. Ты видишь мои фары?

Я перевернулась и чуть не завыла от боли.

– Да.

– Что? Чарли, где ты?

Пришлось осмелиться еще раз перевернуться, чтобы подвинуться к телефону.

– Здесь. Вижу фары.

– Черный джип «GMC», – сказал Диби, вспоминая мою встречу с точно такой же тачкой. – Где ты? – Он уже остановился, выскочил из машины и бежал к мосту.

– На мосту.

Следующее слово он сказал шепотом:

– Чарли…

Судя по звуку, дядя Боб остановился на мгновение, но потом опять послышались шаги.

И мне снова стало стыдно. Заметив Диби с пистолетом, Фэйт вернулась на балку наверху. Сначала дядя Боб проверил пульс у Тидвелла. Ничего не почувствовав, сунул пистолет в кобуру и присел рядом со мной.

– Господи, милая, что он натворил?

– Он был очень зол.

Диби вовсю пытался освободить мне руки, как вдруг вдалеке показались огни. К нам приближалась патрульная машина.

– Пожалуйста, поторопись, – взмолилась я, умирая от стыда.

– Стараюсь.

Сняв с запястий металлическую проволоку, он помог мне встать. Однако и со штанами пришлось помогать. Очень осторожно он натянул на меня трусы, а за ними и джинсы. А я заливалась горючими слезами от унижения.

– Спина, – процедил дядя Боб, взглянув на меня сзади.

– Плечо болит сильнее.

– Почему ты пахнешь бензином? – Но тут ему на глаза попалась горелка, и у Диби отвисла челюсть, когда он понял, на что смотрит.

– Плечо выбито. Можешь вправить?

– Что? Нет, милая.

– Прошу тебя. – Патрульная машина уже остановилась за его джипом. – Я видела, как ты вправлял плечо какому-то копу. Ты знаешь, как это делается.

– Солнышко, ты же понятия не имеешь, как сильно повреждено плечо.

– Пожалуйста.

– Ладно. Прислонись к перилам.

– Детектив! – позвал незнакомый коп снизу.

– Мы наверху, офицер. Вызовите сюда как можно быстрее судмедэксперта. И самых близких своих приятелей.

– Так точно, сэр. – Коп посветил фонариком на меня. – «Скорую» вызвать?

– Придется. После того как поработает эксперт, она нам понадобится.

– А ей не нужна помощь?

– Нет, – шепнула я дяде Бобу. – Все в порядке. Только хочу домой.

– Нет, все в порядке. Вызывайте судмедэксперта.

– Да, сэр.

– Готова? – спросил меня Диби.

– Да.

– Хорошо. Сделаем это медленно и без резких движений. Расслабься.

Взяв меня за руку, он покрутил ее влево-вправо, а потом осторожно потянул, пока сустав с хрустом не встал на место. Меня пронзило острой болью, но сразу за ней пришло облегчение. Буквально на пару секунд. Как только плечо перестало болеть, почему-то усилилась боль в ноге.

– Отлично. Теперь ноги.

Набросив мне на плечи пиджак, дядя Боб усадил меня обратно на землю и встал на колени. Чтобы убрать проволоку с щиколоток, понадобилось больше времени, а у меня все еще кружилась голова, поэтому я прислонилась к ограждению и закрыла глаза.

– Чарли… – Диби провел рукой по лицу и взял меня за подбородок. – Он… он тебя изнасиловал?

– Нет, – ответила я, на мгновение перестав дышать. – Пытался, но не получилось.

Дядя Боб медленно выдохнул.

– Чарли, какого черта?

Вот только устала я быть сильной Чарли. Сильная Чарли отправляется в отпуск. Я была на все сто процентов готова быть маленькой девочкой, которую он учил ездить на велосипеде. Которую каждое лето брал с собой на рыбалку. Которой рассказал о сексе, правда, не нарочно. Когда мне было десять, я нашла его порнозаначку. Потянувшись вперед, я повисла у него на шее. Диби прижал к себе мою голову, боясь сделать мне больно, и какое-то время мы так и сидели.

– Сэр, – откашлялся коп, который уже влез на мост и стоял рядом. – Эксперт будет через пару часов, но «скорая» уже в пути. Вам что-нибудь нужно?

– Нет, офицер, спасибо. Но буду признателен, если вы разделите территорию на секторы.

– Есть, сэр.

Дядя Боб с сожалением глянул на меня:

– Наверное, будет больно.

– Переживу, – выдохнула я, отказываясь от него отлипать.

С бесконечной осторожностью он поднял меня на руки и понес вниз к своему джипу. Офицер бросился к нам и помог спуститься на дорогу по крутому склону.

– Нога сломана? – спросил дядя Боб, усадив меня на пассажирское сиденье.

– Не знаю. Болит. Но я хочу домой.

– Хорошо, но сначала тебя осмотрит врач «скорой». Что это был за мужик?

– Из бара. Который Куки локтем в глаз двинул. Он в меня врезался. – Глаза закрывались сами по себе. – И собирался убить жену.

***

Остаток ночи прошел, как в тумане. Дядя Боб собирался позвонить Куки, но я не хотела ее будить. Утром она, конечно, взбесится, но быстро остынет. Как всегда. Врач «скорой» настаивал, что мне надо в больницу, но я наотрез отказалась, даже когда Диби угрожал меня арестовать. Пришлось ему напомнить, что я кое-чем отличаюсь от всех остальных девушек. Пара дней – и буду как огурчик. Он хотел, чтобы мне сделали рентген ноги, но я подозревала, что, будь она сломана, я не могла бы на нее наступить. В итоге он сфотографировал для отчета мою спину и другие раны и отвез меня домой. Мало того, по лестнице на руках дотащил.

Наверное, надо на время прекратить доставлять ему неприятности. Ну хоть на денек-другой. Когда я спросила его о Развалюхе, он печально покачал головой. Развалюшечка моя! Как же я теперь без нее?

В общем, побитая и измученная, я лежала в своей постели, уткнувшись носом в одеяло. Под кроватью сидела очень встревоженная Фэйт, а рядом – очень злой Рейес. Он сидел на полу, прислонившись спиной к стене, согнув ноги и сложив на коленях руки. Следил за каждым моим движением. Прислушивался к каждому вздоху. Он услышал, как мы вернулись, и через секунду уже был у меня. Наградил Диби яростным взглядом, но мой дядя как истинный джентльмен ни капельки не возражал. Казалось, ему даже понравилось, что за мной кто-то будет приглядывать, раз уж я настояла на том, чтобы вернуться домой и немного отдохнуть.

Мне ужасно хотелось в душ. Даже больше, чем выпить чашечку кофе. Но сил не осталось. К тому же мне было страшно, что будет больно. Так что утром постель будет вонять бензином, хотя он почти весь выгорел, а комната пропитается ароматом хрустящей корочки.

Я чувствовала гнев Рейеса. Даже сквозь внешнее спокойствие сочилась ослепительная, раскаленная добела ярость. Наверное, ему хотелось рассечь Тидвеллу позвоночник. Я была всеми конечностями за, но теперь от этого вряд ли будет какая-то польза. Хотя Рейес сумел забросить Гаррета в ад и вытащить обратно. Как знать, на что он вообще способен?

Однако, когда я все-таки провалилась в сон, снилось мне совсем не это. Мне снился огонь. Снилась Ким и ее последнее увлечение. Снился Тидвелл и его непоколебимая решимость спалить меня заживо. И снился человек, сидевший рядом. Его огонь. Пламя, в котором его создали. Насколько горячим было то пламя, чтобы создать такую красоту? Насколько яркой была первая искра?

А потом мне снился огонь, который я вобрала в себя. В котором купалась. Которым дышала и который впитала без остатка. Я была драконом. Сильным. Могучим. Смертоносным. А какой-то козел пытался меня изнасиловать.

Вынуждена признать, забыть об этом было непросто. Даже во сне. Но совсем рядом я чувствовала Рейеса. В каждой тени. Даже в бурлящем мире моего спящего сознания я чувствовала, как он за мной наблюдает.

А проснувшись, увидела, что он по-прежнему смотрит на меня. Блин, на голове же черт знает что творится! Но я заметила кое-что еще – окружающую его тьму. Она клубилась вокруг него, как назревающая гроза. И в самом ее сердце сидел Рейес. В окружении синего пламени, которое тонкими сияющими змеями лизало его кожу.

– Не стоит тебе смотреть на меня оттуда, – проговорил Рейес.

Я попробовала сесть, но не получилось.

– Откуда?

– Из мира, в котором ты сейчас. Ты можешь увидеть то, чего лучше не видеть.

– В каком таком мире я могу быть? Я же прямо здесь.

– Ты портал. Можешь быть в каком угодно мире и даже в двух сразу. Уходи оттуда. Сейчас же.

– Сегодня я впитала огонь.

– Да, тебе такое под силу. – Рейес прислонился затылком к стене. – А я сделан из огня.

И сейчас я это видела. Из тьмы и огня.

– Так ты меня и убьешь? – спросил он.

Я чуть не задохнулась от изумления.

– Впитаешь меня? – продолжал Рейес. – Потушишь пламя одним вдохом? Погасишь в один присест?

– Не собираюсь я тебя убивать. Зачем ты так говоришь?

Невозможно красивое лицо осветилось печальной улыбкой.

– Давным-давно я сказал тебе, что ты принесешь мне смерть. Держу пари, теперь ты и сама это знаешь.

Неужели он как-то узнал, что сказал Рокет?

Я собиралась об этом спросить, но отвлеклась на движение сбоку и посмотрела на женщину, стоявшую рядом. Светлые волосы. Покрыта грязью с ног до головы. Но она стояла. Не сидела где-нибудь в углу, раскачиваясь вперед-назад, а стояла. И была потрясающе красивой. Афроамериканка с длинными волосами в тон белым пескам наших пустынь. Она улыбнулась мне, и рядом с ней появилась еще одна женщина. Потом еще, еще и еще, и теперь у моей постели стояли все двадцать семь жертв Сола Ассери. Они окружили меня, и лицо каждой из них светилось теплом.

Жаль, что в первый раз они увидят меня такой – дрожащим сгустком ран.

Одна из них вышла вперед. Та самая афроамериканка, которая улыбалась. Я заметила облупившийся красный лак на кончиках ее ногтей. А потом что-то почувствовала. Ее. Ее сущность. Она шагнула ближе и перешла. И я тут же увидела, как брат поливает ее из шланга прямо на глазах у мальчика, который нравился ей в школе. Увидела торт на ее шестнадцатилетие и красивое платье мятного цвета, которое она надела на балл, устроенный родителями в ее честь. Увидела появление на свет ее первого ребенка – мальчика по имени Руди. А еще увидела, как она мне благодарна. Я нашла гада, который все у нее отнял.

На прощание Рене (ее звали Рене) мне кое-что оставила. Как и следующая.

Я моргнула, все еще испытывая головокружение, и продолжала смотреть.

Ко мне подошла еще одна женщина, подняла ногу и упала, как будто нырнула в воду с борта катера. Упала прямо сквозь меня. Ее звали Блэр. Я увидела, как она разрисовывает футболки в летнем лагере, катается на лошадях на дедушкиной ферме и целует мальчика Гарольда под трибуной на футбольном поле прямо во время игры.

Следующей была Синтия. В детстве она пекла маме яблочные пироги, но подсела на наркотики, когда от них ушел отец. У Лизы была черепашка Леонардо, а сама Лиза мечтала стать ниндзя. Эмили родилась с аутизмом средней тяжести, но, несмотря на все жизненные трудности, поступила в колледж. Глядя на нее в первый день учебы, мама плакала. И плакала еще больше на тридцатый день, когда Эмили забыла ключи от комнаты, а симпатичный рабочий по имени Сол помог ей открыть дверь.

ЛеШон. Вики. Кристен. Делорес.

Я вдыхала их дар, и он омывал меня изнутри приятной прохладой.

Морин. Мэй. Бетани. Они переходили одна за другой, пока рядом со мной не осталась только Фэйт. Они дарили мне силу. Всю, что у них осталась. Каждую крупицу своей энергии, чтобы помочь мне исцелиться. И эта сила клубилась внутри меня, согревала, лечила.

Когда перешли все, кроме Фэйт, Рейес ушел в ванную. Погладив меня по голове, Фэйт снова спряталась под кроватью, явно пока не желая идти за остальными. Я услышала, как течет вода. Почувствовала руки Рейеса, когда он меня поднял. Прижалась щекой к его груди. Очень осторожно он снял с меня одежду. У меня было несколько ожогов, но это ерунда по сравнению со спиной и ногой. Когда на мне ничего не осталось, Рейес снова поднял меня на руки и опустил в воду.

Я дернулась, когда вода коснулась израненной спины. Кто же знал, что пряжка на ремне может так покалечить? И вдруг до меня дошло, что я запустила ногти в Рейеса. Он как будто не было против, но я все-таки отпустила его и легла глубже. Он взял кусок мыла и стал намыливать руки. Наверное, надо было смутиться, но смущение так и не пришло. Рейес не спеша мыл меня, водя большими ладонями по всему телу, но в этой простой нежности не было ничего сексуального. В ней была забота без намека на требования. Исцеление без ожиданий. Уложив на спину, Рейес вымыл мои волосы и вытащил меня из воды.

Я почувствовала себя в тысячу раз лучше. Едкий запах бензина растворился в смеси свежих фруктовых ароматов. Внутри вихрилась сила, подаренная жертвами Сола, пока Рейес обтирал меня полотенцем, заворачивал в одеяло и укладывал на Софи, чтобы сменить в спальне простыни. Я едва помню, как он отнес меня обратно, положил в чистую постель и дал какое-то обезболивающее.

Независимо от обстоятельств одно оставалось неизменным. Если я была ранена, мне жутко хотелось спать. И чем серьезнее были раны, тем сильнее клонило в сон. Так что я проспала весь следующий день, проснувшись только два раза. Чтобы дать дяде Бобу наметки своего заявления (в котором не было ни слова о попытке изнасилования, потому что говорить об этом я все еще не могла) и поболтать с крайне сердитой Куки, которая клялась, что никогда, ни за какие коврижки не простит меня за то, что я ее не разбудила.

Но каждый раз, когда я просыпалась, рядом был Рейес. Сидел у стены, держал меня за руку и ждал, когда я исцелюсь. Артемида тоже с меня глаз не спускала. Причем буквально. Голова ее постоянно лежала где-то на мне, а это, на секундочку, килограммов пятнадцать. Фэйт по-прежнему сидела под кроватью, и я все думала, как она там. Но, когда пыталась уговорить ее перейти вслед за остальными, она показывала мне «Еще» и забиралась дальше под кровать, так что я оставила ее в покое.

Мне нужно было связаться с Николеттой. Рассказать ей, что она была права. Что кто-то действительно умер на мосту. Очень хотелось покопаться у нее внутри, изучить, что к чему, но вряд ли ее внутренности могли что-то подсказать. И все-таки она могла оказаться ценным ресурсом. Надо будет сохранить в телефоне ее номер. А еще позарез надо уладить дела с Рокетом и Незабудкой. На учиненный мной разгром уйдет немало времени.

Была во всем этом и светлая сторона. Ко мне вернулось нормальное зрение. Мало того, Рейес сказал, что я могу смотреть на вещи в этом мире из другой реальности – той, к которой привязана как портал. Интересно, могу ли я заглянуть в саму ту реальность? Чуточку пошпионить за небесами? Я решила, что надо обязательно как-нибудь попробовать.

В конце концов стало невозможно скучно. К счастью (или к сожалению, тут как посмотреть), такое со мной случается редко. Если подумать, то скука могла оказаться неплохой передышкой в вечной зубодробильной тряске, которой, по сути, и является жизнь ангела смерти.

Глава 21

Ученые утверждают, что алкоголь – решение всех проблем.

Надпись на футболке

Через два дня я была бодра и свежа, как огурчик. Настолько бодра и свежа, насколько могла быть угрюмая хромая девица. Волосы пахли намного лучше, а я уже почти не морщилась при каждом шаге. Мы с Куки съездили почтить память Развалюхи, но взять и бросить машинку было выше моих сил. Поэтому я позвонила Нони. Так уж вышло, что Нони Бачича не только фанатеет от пистолетов и работает инструктором по технике безопасности владения огнестрельным оружием, но еще и является лучшим автомехаником на Юго-западе. К тому же он единственный автомеханик, которого я знаю. Нони сказал, что кузов Развалюхи смят. Видимо, это плохо, но ведь мой-то кузов тоже был немного помят. Поэтому я сказала Нони, что теперь мы с Развалюхой еще идеальнее будем подходить друг другу. Просила. Умоляла. Кажется, даже разыграла небольшую истерику для проформы. В итоге он забрал Развалюху в больницу для машинок и обещал позаботиться о ней в лучшем виде. Впрочем, было в этом кошмаре и кое-что хорошее: теперь Нони меня побаивался.

Пару дней назад я обещала папе постоять за баром. Так что после встречи с Нони мы с Куки двинулись туда. Работать практически бок о бок с Рейесом было классно. Посетителей опять набилось под завязку. К сожалению, была среди них и Джессика. Кто же мог знать, что лучшее для бизнеса папино решение – нанять сексуального несправедливо обвиненного бывшего зека?

Глянув в сторону, я увидела, как в бар заходит специальный агент Карсон.

– Мне казалось, вы работаете этажом выше, – сказала она, упав на табурет напротив меня.

– Ага, но сегодня стою за стойкой. У папы рук не хватает. Как там дело серийного убийцы?

Она усмехнулась, а я продолжала натирать стойку до блеска.

– Спасибо, кстати, что нашли преступника. Облегчаете мне работу.

– Всегда пожалуйста. Принести вам что-нибудь?

Было приятно, что она здесь. Ее присутствие отвлекало меня от бесконечных косых взглядов Джессики.

– Кто вы все-таки по специальности?

– Ой, даже не знаю, как сказать. В род моих профессиональных занятий входят хаос, беспредел и разврат. Как видите, мастер на все руки. И все-таки я могу сварганить сносный мохито. Или, – я подняла вверх указательный палец, – если сегодня вам хочется чуточку приключений, могу смешать роскошную «Смерть после полудня»[27]27
  «Смерть после полудня» – эссе Эрнеста Хемингуэя, вышедшее в 1932 году, о традициях испанской корриды.


[Закрыть].

Карсон приподняла брови:

– Что ж, я заинтригована.

Я рассмеялась и стала готовиться сотворить шедевр.

– Этот коктейль изобрел Эрнест Хемингуэй, – объяснила я, наливая шампанское в высокий бокал. – В тридцатых его считали весьма авангардистским.

– Господи, обожаю историю.

– Вот и я тоже. Особенно если речь о Папе Римском.

Я взяла коктейльную ложку, прислонила к краю бокала, положила на нее кубик сахара и начала потихоньку лить на сахар абсент. Восхитительная зеленая жидкость на несколько секунд собралась над шампанским, а потом два напитка смешались, став потрясным коктейлем перламутрового молочного оттенка. Убрав ложку, я вручила бокал агенту Карсон

Та покрутила его в руках, глубоко вздохнула и сделала глоток. Подождала пару секунд. Подумала. Отпила еще. Снова подумала.

Я не выдержала:

– Я скоро поседею.

– Мне нравится.

– Могли бы так не удивляться, – наигранно проворчала я. – Из-за вас у меня комплекс разовьется.

– Ага, как же. – Она сделала еще глоток. Подумала. Глотнула снова.

Убрав за собой, я стала готовить очередной заказ, но вдруг заметила папку в руке у Карсон.

– Ну а вообще как дела?

Пальцы на папке побелели. Сама папка была старой, с потрепанными краями, но носила кофейные пятна, как чемпион – свои медали. Ее содержимое наверняка сто раз читали и перечитывали.

– Помните, я говорила, что хотела бы показать вам парочку старых дел?

Я передала Сильвии поднос с коктейлями. Правда, она терпеть не могла, когда я так ее называю.

– Помню, конечно. Только думала, вы на пиво намекаете, – поддразнила я Карсон.

– Короче говоря, это – самое важное из них. Я бы многое отдала, чтобы его раскрыть. Но дело это даже не мое. Им занимался мой отец и не переставал о нем думать до самой смерти.

– Ух ты, вот теперь заинтригована я. – Я открыла папку и быстренько просмотрела первые записи.

– Похищение, – продолжала агент Карсон. – Около тридцати лет назад. Все, что удалось выяснить, никак не сходится в общую картину. Ни показания родителей, ни их сын, ни подозреваемые. С самого начала дело зашло в тупик.

– Сын? – переспросила я, чувствуя, как растет любопытство. Что может быть странного с ребенком?

– Десятимесячного малыша украли прямо из колыбели, пока его мать дремала.

Я пролистала документы.

– А фотографии?

– Именно. Одна из странностей этого дела – все фотографии ребенка были украдены.

Я с сомнением покосилась на Карсон.

– Говорю же, – сказала она, отпив еще глоток, – ерунда какая-то. Причем одна за другой. Сначала думали, что его забрала соседка. Она буквально преследовала эту семью, следила за каждым их шагом, посылала записки с угрозами, обвиняла мать ребенка в колдовстве и бог знает в чем еще.

– В колдовстве? Прямо средневековье какое-то.

– И я о том же. Но это еще не самое необычное. На коже ребенка были какие-то пятна.

– Пятна? – В затылке закололо от подозрений.

– Да. По словам педиатра, наблюдавшего за ребенком, это какой-то редкий синдром. Случается, когда мать беременна близнецами, но один из них погибает на ранних сроках беременности. Организм выжившего ребенка поглощает клетки погибшего и в итоге получает два набора ДНК.

– Ладно, а пятна тут причем?

– Ну, когда такое происходит, изредка на теле выжившего ребенка наблюдаются пятна, вроде полосок. Но их, судя по всему, можно заметить только при определенном освещении. Не знаю. Это единственное объяснение, которое нашли врачи.

– И эти пятна были похожи на полоски?

– Точно не знаю. Папа говорил, они выглядели, как татуировки.

У меня сдавило в груди. Столько лет я пыталась разгадать эту загадку, и вдруг это дело само плывет в руки! У меня имелось собственное объяснение пятнам. И в нем фигурировали сын Сатаны и путь к вратам из ада. Но рассказывать об этом агенту Карсон я не собиралась. Мне нравилось, что она считает меня одной из тех, кто слегка не в ладах с головой. Подозрения в серьезной душевной болезни могли вбить между нами клин. А я слишком высоко ценила нашу дружбу. И тот факт, что агент Карсон была моей единственной знакомой из ФБР.

Я оглянулась удостовериться, что Рейес нас не слышит.

– С удовольствием просмотрю это дело. Можно мне на время взять папку?

– Только если бокал останется у меня.

– Как скажете, – улыбнулась я. – Хотите еще?

– Сначала надо понять, смогу ли я ходить после первого. Если что, дам знать. – Карсон осмотрелась по сторонам в поисках свободного столика. – Я собиралась перекусить. Слышала о здешней еде исключительно восторженные отзывы.

– Ага, только не уверена, что восторгаются здесь именно едой. – Карсон вопросительно приподняла бровь, и я объяснила: – У нас новый повар. Он как супермодель, только круче.

– Да ла-а-адно! – промурлыкала она, косясь в сторону кухни. – А знаете, у ФБР есть кое-какие полномочия, когда надо проверить состояние кухни.

Мне вдруг отчаянно захотелось захихикать, но я постаралась сдержаться и с трудом выдавила:

– Вы всегда можете поесть прямо за стойкой.

– Тоже верно. А в кухне можно?

– Чарли!

Я подскочила от неожиданности и уставилась на дядю Боба, решительно шагающего прямо ко мне. Что я опять натворила?

– Ты почему не в постели?! Ой, надо же, – осекся он, увидев агента Карсон. – Здравствуйте.

– Здравствуйте, детектив, – отозвалась та. – Как идут дела?

Он наклонился к ней, будто собирался поделиться секретом:

– Очень даже неплохо, если вы понимаете, о чем я. – Потом кивнул на меня и подмигнул ей.

Карсон расплылась в улыбке:

– Понимаю. Нам бы таких побольше.

Театрально вздохнув, Диби прижал руку к груди и изобразил дикий ужас:

– Типун вам на язык! Я едва одну переношу. Кстати о ней. – Он наградил меня самым страшным, самым яростным взглядом из своего арсенала. О да, это был тот самый легендарный взгляд, под которым кололись преступники, а коллеги посмеивались, прикрываясь кулаками и притворяясь, будто кашляют. В общем, произведение искусства, а не взгляд, ей-богу. – Какого черта ты вылезла из постели?

– Я работаю.

– С чего вдруг?

– Это все папа. Пришел ко мне, вытащил из дома за волосы и приволок сюда, а я отбивалась и кричала, крест на пятке. – Я повернулась к человеку, который только что пришел и встал рядом со мной. – Привет, пап. Мы как раз о тебе говорили.

– Лиланд, – начал дядя Боб, – не думаю, что ей сейчас надо работать.

– Я ей то же самое сказал. Но она настаивала. Говорила, что с ума сойдет в четырех стенах. И угрожала наслать на меня проклятье, если я запрещу.

– Я все помню совсем не так.

– Ты можешь наслать на кого-то проклятье? – спросил Диби.

Господи, я его обожаю.

Злобно улыбнувшись ему, я вернулась к работе. Еще раз протерла тряпкой стойку. За это мне вроде как и платят.

И тут явился последний член банды.

– «Твиттер»! – воскликнула Куки, тыча в меня пальцем и усаживаясь рядом с агентом Карсон.

Я бросила тряпку на стойку и с вызовом задрала нос:

– Не смей указывать мне, куда ходить в интернете, барышня!

– Да нет же! Так все эти женщины узнали о твоем мужчине и где он работает. У него свой хэштег есть, представляешь?!

И почему меня это удивило? Ему посвящена уйма сайтов еще со времен отсидки. Чего же можно было ожидать, когда он вышел на свободу?

– У него серьезно есть «феррари»? – спросила Куки.

– Фе – что? – обалдела я.

– Если верить «Твиттеру», упакован он по самую макушку. – Она помахала всей банде и наконец умостилась на табурете.

«Феррари»? Ну ясно. Надо меньше совокупляться и больше разговаривать. Но если у него и правда есть «феррари», то где он ее держит? Такую машину я бы точно заметила, тем более если бы она стояла рядом с Развалюхой.

Дядя Боб перестал наконец пялиться на мою помощницу, уселся напротив агента Карсон и сказал папе:

– Попроси своего нового повара дать мне миску начос.

– Платить будешь?

– А я когда-нибудь платил? Кстати, милая, я выяснил, кто купил дурдом, о котором ты так переживала.

А ведь я только что опять взялась за тряпку. Я снова замерла, понимая, что нормально вытереть стойку так и не смогу.

– И?

Диби вручил мне толстый конверт и изобразил такую мину, будто я сама все должна знать:

– Ну вроде как ты.

– Странно. Не помню, чтобы покупала заброшенные психлечебницы. Надо счета проверить.

– Здесь говорится, что ты новый владелец.

Я ошеломленно застыла, бестолково поморгала и наконец открыла конверт. Там лежал договор на мое имя.

– Рейес, – изумленно промямлила я. – Наверняка его рук дело.

– Рейес Фэрроу? – уточнил папа.

Он не знал о нашем с Рейесом, мягко говоря, неприличном прошлом, и тем более не знал о еще более неприличном настоящем. Иначе я бы сильно удивилась, почему он взял его на работу.

– Он, да. Кто же еще? Я знала, что у него миллионы долларов. Теперь еще и «феррари» откуда-то взялась… – Я уставилась на дверь в кухню. – Но дурдом-то при чем?

– Солнышко, не знал, как тебе сказать, – начал папа, переминаясь с ноги на ногу, – но, видишь ли, Рейес Фэрроу купил бар с условием, что верхний этаж останется за тобой. Я все думал, зачем ему это. Ты ничего не хочешь мне сказать?