Текст книги "Пятая могила по ту сторону света (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Глава 10

Цель моей жизни – чтобы какое-нибудь

психическое расстройство назвали в мою честь.

Надпись на футболке

Несколько раз я пыталась дозвониться Джемме, потом плюнула на это дело и отследила ее телефон. Естественно, незаконно. Приложение утверждало, что она у себя в офисе. Это могло бы объяснить, почему она мне не отвечала, но по воскресеньям у Джеммы никогда не было встреч с клиентами. А вдруг она попала в беду? Так ей и скажу, когда она взбесится, что я незаконно отследила ее сотовый. А она точно взбесится.

Само собой, ее «бумер» был припаркован позади здания. Я остановилась перед главным входом возле белого пикапа «GMC», заметила разбросанные по салону машины пакеты и вошла в здание с помощью ключа, которым завладела тоже незаконно. Не стоило Джемме давать мне ключ, когда она болела воспалением легких. Неужели она не догадывалась, что я обязательно сделаю себе копию? Едва ли на меня можно повесить ответственность за мои собственные действия, когда все вокруг только и делают, что дают мне уйму возможностей оправдать самые худшие ожидания.

Дверь в секретную лабораторию Джеммы, где она копается в чужих мозгах, была закрыта, поэтому я уселась в приемной с журналом и стала ждать. Через несколько минут она вышла из кабинета и, увидев меня, обалдела.

– Чарли, что ты здесь делаешь? – спросила она, закрывая за собой дверь.

– Пришла задать тебе несколько вопросов. – Я глянула на закрытую дверь в кабинет. – А ты что здесь делаешь?

– Это мой офис. – Джемма сдвинулась, загородив мне обзор. – Как ты узнала, что я здесь?

– GPS. Отследила твой телефон. Такой лабудой и занимаются частные детективы. Нам это раз плюнуть.

– По-моему, это очень и очень неправильно.

– А по-моему, наоборот. Почему ты торчишь здесь в воскресенье?

– У меня встреча с клиен…

Не успела она закончить, как дверь снова открылась, и в приемную вышел высокий широкоплечий мужчина с песочного цвета волосами. Если судить по форме, он был копом.

– Чарли, это офицер Пирс.

Он протянул мне руку, и я тут же вспомнила его по трем шрамам на лице. Он стал копом приблизительно тогда же, когда я закончила колледж. В то время я помогала дяде Бобу с одним делом, а Пирс был новобранцем.

– Чарли, – поздоровался он, демонстрируя прекрасные манеры, – приятно познакомиться.

– Вообще-то, мы уже встречались. – Я пожала ему руку и поняла, что он  не так-то прост. Под внешним спокойствием бурлило что-то серьезное.

Уголок его рта приподнялся, сморщив шрамы. Два из них отчетливо виднелись прямо под левым глазом, третий шел вдоль челюсти. Словно его поцарапало какое-то животное. И поцарапало глубоко, потому что шрамы, судя по всему, остались навсегда.

– Не думал, что вы помните.

– Помню. Вы тогда были новобранцем.

– Так точно, мэм. Мы работали над одним делом.

Убили целую семью, и дядя Боб вызвал меня на место преступления.

– Это была трагедия.

Пирс опустил голову, как будто на него вдруг нахлынули воспоминания, а потом взглянул на Джемму:

– Увидимся на следующей неделе?

– Конечно. На следующей неделе.

Мне показалось, что Джемма нервничает. Неужели он ее напугал?

– И, – сказала она вдогонку Пирсу, который уже подошел к выходу, – подумайте о том, о чем мы говорили.

Он бросил на меня взгляд, будто я услышала нечто, не предназначенное для моих ушей.

– Обязательно, доктор.

После того как он ушел, Джемма проводила меня в свою секретную лабораторию. С максимальным удобством я развалилась на кушетке.

– Кофе хочешь? – спросила Джемма.

– Ты еще спрашиваешь?

– И то правда. – Она пошла к крошечной кухоньке. – Так зачем ты приехала? С доктором Ромеро все в порядке?

– Само собой. – Я выпрямилась и наградила сестру убийственным взглядом. – А что с ней могло случиться?

– В смысле?

Так-так, уклоняется от ответа. Она вручила мне чашку, и я ее взяла, продолжая сверлить Джемму своим фирменным взглядом.

– Что ты ей рассказала?

Она так резко отвернулась, что расплескала кофе.

– Ничего, а что?

– А то, что она, похоже, знает обо мне непростительно много.

Плечи Джеммы напряглись. Когда она снова повернулась ко мне, я как раз отпивала кофе, поэтому мне пришлось смотреть на нее все тем же взглядом поверх чашки и надеяться, что вид у меня не самый глупый на свете.

– Я сказала ей только то, что ей нужно знать, чтобы иметь возможность тебе помочь.

Я отодвинула чашку.

– А именно?

Джемма пожевала губу.

– Я ей сказала, что ты сверхъестественное существо с кое-какими способностями. И что ты можешь ими воспользоваться, чтобы ее отпугнуть. – У меня отвисла челюсть, и сестра поспешила добавить: – Не переживай. О том, что ты ангел смерти, я даже не заикнулась.

– Джемма! – страдальчески прохныкала я. – Теперь-то мне уж точно ее не отпугнуть. Нельзя рассказывать обо мне каждому встречному.

Она села рядом со мной.

– Нет, все прекрасно. У нее связаны руки врачебной тайной. Она никому ничего не скажет.

– Пока не посчитает меня опасной.

– Верно. Но этого не будет. Я ей говорила, что ты помогаешь людям и никогда в жизни намеренно не причинишь вреда невинному человеку.

– О да, меня прямо-таки отпустило. Так почему ты сидишь здесь в воскресенье?

– Иногда ко мне записываются сотрудники городских служб. Приходится подстраиваться под их расписание.

Ну точно, она что-то скрывает. Я прямо чувствовала, как рябит вокруг нее воздух.

– А еще я подумала, что разберу кое-какие документы, – добавила она.

– Ты его боишься?

Джемма изумленно уставилась на меня.

– Офицера Пирса? Нет. А что?

Так я ничего не узнаю.

– Ладно. С кем ты встречаешься?

– Чего? Ни с кем я не встречаюсь.

– Джем, – я так закатила глаза, что чуть не наградила себя припадком, – врать мне бесполезно.

Она отставила чашку и ткнула в меня пальцем:

– Это апогей несправедливости. Ты мухлевала даже в детстве!

– Мухлевала?

– Еще как. Ты не должна пользоваться своими силами каждый раз, когда тебе в голову взбредет.

– Я и не пользуюсь. У тебя на запястье нарисован знак бесконечности.

Джемма залилась краской:

– Ой.

– Ты так делаешь, только когда с кем-то встречаешься.

Эту привычку она подхватила еще в младших классах. Довольно быстро я поняла, что она рисует перевернутые «восьмерки», когда тайно влюблена. Поверить не могу, что эта дурацкая привычка никуда не делась. Если память меня не подводит, Джемме около тридцати. Кто в таком возрасте занимается подобной ерундой? С самым беззаботным на свете видом я прикрыла нарисованные ручкой на костяшках пальцев буквы «Р-Е-Й-Е-С».

– Вовсе нет. Я подумываю сделать татуировку. Знак бесконечности. – Я только поджала губы, и Джемма сдалась: – Проклятье. Я с ним не встречаюсь. Но хотела бы.

– Бедняжка. Безответная любовь – редкий отстой. Так кто этот таинственный идиот, у которого явно нет никакого вкуса, раз он до сих пор не пригласил тебя на свидание?

– Никто. И я не собираюсь тебя с ним знакомить. Никогда.

Я прижала к груди руку:

– Ты меня стесняешься?

– Да.

– Нет. – С обреченным выражением лица я потянулась к Джемме. – Ничего от меня не скрывай. Правда меня не убьет.

– Я тебя стесняюсь, – четко проговорила Джемма, усевшись за стол и вороша бумажки.

– Выкладывай как есть.

– Мне стыдно иметь такую сестру.

Я крепко зажмурилась:

– Ради любви к яблочному пюре, Джем, не жалей мои чувства.

– Я в ужасе, что нас с тобой произвела на свет одна и та же утроба.

– Так кто этот коп? – спросила я, снова отпивая кофе.

Джемма отложила документ, который держала в руках.

– Я думала, ты его знаешь.

– Видела разок. В дождливую ночь. Наша любовь не знала границ целых пять минут. А потом словно испарилась. Как и мой счет в банке.

На губах Джеммы заиграла слабая улыбка.

– Неужели не обратил на тебя внимания?

– Вообще. Хотя я маячила перед самым его носом. Даже спрашивала, который час. Что ты можешь о нем рассказать?

– Ничего.

– Откуда у него эти шрамы?

Наконец она восприняла меня всерьез:

– Чарли, я не могу обсуждать клиентов.

– Святой ежик! Да я всего лишь поддерживаю разговор. К тому же мне казалось, что он переехал в Монтану или еще куда.

Джемма наградила меня сердитым взглядом. Будь у меня таблички с оценками, я бы поставила ей восемь с половиной и высший балл за идеальное исполнение.

– Зачем ему понадобилась терапия?

Джемма глубоко-глубоко вздохнула:

– Раз уж в интернете ты об этом ничего не найдешь, скажу. На месте преступления он попал в перестрелку, в которой погиб невинный человек.

– А-а, да, что-то помню. Откуда у него шрамы?

– Не знаю.

Она лгала. Ну и ладненько.

– Короче говоря, у меня проблема.

– Всего одна? А ты случайно не приукрашиваешь действительность?

– У меня в квартире полно мертвых женщин, которых, похоже, задушил серийный убийца.

Джемма застыла.

– Все они блондинки, – продолжала я, – но разных рас. Плюс все разного возраста. – Джемма не занималась составлением профилей преступников, поэтому вдаваться в подробности я не стала. – Но все они просто в ужасе. Мне нужно знать, как до них достучаться. Пока они в таком состоянии, я даже спросить их ни о чем не могу. Они не отвечают.

– Как они себя ведут?

– Как психи из дурдома в том фильме, на который нам с тобой удалось попасть в младших классах.

– Вот дерь… Серьезно?

Как ни старалась Джемма, на лице все равно отразился страх, когда она вспомнила фильм. С тех пор она уже никогда не была прежней, а мне повезло – пугать ее до чертиков стало проще простого.

Она попыталась продолжить говорить, но не получилось. Несколько раз откашлялась и наконец выдавила:

– И сколько их?

– Около двадцати. Точно не знаю. С каждым разом их все больше и больше. Все они подавлены и страшно напуганы. Некоторые, похоже, в ступоре от шока. Но среди них есть одна девочка, лет семи…

– Семи? – пискнула Джемма. Ее лицо превратилось в маску неизбывного горя.

– Ага, представляешь? Серийные убийцы просто конченные козлы. В общем, только она смотрела мне в глаза. Все остальные никак не идут на контакт. Кроме разве что той, которая всю ночь держала меня за ногу. Я так замерзла, что чуть коньки не отбросила.

Джемму затрясло от ужаса.

– То есть тебе нужно узнать, что с ними случилось?

– Да. И еще выяснить, почему они ко мне пришли.

– Ты же ангел смерти.

– Так ведь никто из них вроде бы и не собирается через меня переходить.

– Думаю, тебе надо сосредоточиться на девочке, которая на тебя смотрела. Детский разум более гибкий, чем взрослый. И может исцеляться сам по себе, чего о нас не скажешь. Может быть, тебе удастся до нее достучаться.

– Поняла, сосредоточусь на девочке. Но что именно мне делать? Она как жучок. Ползает. Царапает все, что под руку попадет. Хотя они все такие.

– В смысле?

Меня ударило стеной страха.

– Ну… они повсюду. Ползают по стенам, висят на потолке. Одна забилась в мой душ. Ты хоть представляешь, как трудно принимать душ, когда там сидит мертвая женщина и пытается процарапаться сквозь ванну? Все равно ведь ничего не выйдет. Я ей об этом, кстати, говорила. – Я замолчала, заметив, как побледнела Джемма. Я ее до смерти напугала. Но кто-то же должен, черт возьми, мне помочь. – Тебя же это не беспокоит?

– Злая ты.

– Я?!

– Минуточку. А ты не шутишь?

– По поводу женщин? С чего мне шутить такими вещами? – Она лишь поджала губы, и мне пришлось признать: – Ну ладно, с меня станется. Но сейчас я не шучу. Я должна выяснить, что с ними случилось, чтобы они могли двигаться дальше. Ну… ты понимаешь. Туда, далеко-далеко, подальше от моей квартиры.

– Жутковато это все, Чарли.

– Так и есть. Для них. Представляешь, через что им пришлось пройти?

– А у дяди Боба что-нибудь есть?

– Где-то слышала, что у него ЗППП.

– Нет, я о женщинах.

– А-а. Понятия не имею, есть у них ЗППП или нет.

– И все-таки ты злая. Сегодня мне точно предстоит бессонная ночь.

– Чувиха, ты принимаешь снотворное, которое и слона усыпит.

– И кто в этом виноват? – рявкнула Джемма, встав и ударив ладонью по столу.

Да уж. Точнее всего ее состояние можно было описать словами «вне себя от злости». А смотреть на такую Джемму всегда забавно.

Я тоже встала и сделала вид, будто рассердилась.

– Вечно ты винишь меня в том, что не можешь спать. А я всего-то и сделала, что познакомила тебя с парочкой призраков, когда мы были детьми. Знай я, что подробные описания раскроенных черепов и новости о том, что по ночам мертвые стоят над твоей постелью, так сильно на тебя повлияют, не сказала бы ни слова. – Джемма смерила меня скептическим взглядом, и мне пришлось отказаться от своих слов. – Ну ладно, я бы все равно тебе рассказала. Как бы то ни было, думаю, ты это переживешь. – Я уселась обратно на кушетку и скрестила ноги. – В общем, вряд ли то, что ты узнала о существовании призраков, как-то притормозило твой эмоциональный рост или как там это называется.

Джемма занялась делами, а я сидела и вспоминала о том, как мы росли. Все вокруг считали, что из нас двоих злая сестра – я. Сама я никогда в это не верила. Да, в школе я чуть ли не каждый день обещала не подстрекать учеников к бунту и никогда больше не приносить пластичную взрывчатку (а ведь она была даже не настоящей!), в то время как Джемма занималась только одним – была идеальной.

Может быть, даже чуточку слишком идеальной, если вы понимаете, о чем я.

Еще с полчасика побесив Джемму, я двинулась к Развалюхе, раздумывая, чем бы занять себе воскресенье. Можно было посмотреть марафон «Сверхъестественного», а потом поиздеваться над Куки. Или опробовать методы Джеммы на девчушке у меня под кроватью. Или попытаться выяснить, как спасти Рейеса. Но от чего? От кого? Еще можно было заскочить к Ким и поговорить с ней о дурной привычке поджигать окружающий мир, но еще было слишком рано. Мне не хотелось ее будить. Не хотелось заставлять защищаться, пока у меня не будет возможности изложить ей мой план. А еще можно было попытаться узнать, почему Николетта, которая, возможно, зомби, кажется такой живой.

Поскольку к зомби я питаю слабость, а любопытство поедало меня живьем, я остановилась на последнем варианте.

Как только Развалюха замурлыкала, пришло сообщение от Куки:

«Мы на стрельбище. Все падают, катаются по земле и стреляют по мишени».

Я быстренько напечатала ответ:

«Со стороны, наверное, круто».

«Думаешь, у меня получится?»

«Я вижу мертвых. Все может быть».

«Ладно, попробую».

И тут меня осенило. Это же Куки. Когда она в последний раз разыгрывала из себя Грязного Гарри[20]20
  «Грязный Гарри» – полицейский фильм с Клинтом Иствудом в главной роли, выпущенный на экраны США в 1971 году.


[Закрыть], на ней был стремный лифчик, а результатом стала сломанная лодыжка.

«Только, ради любви к маринаре[21]21
  Маринара (итал. Marinara, букв. «моряцкий соус») – итальянский соус из томатов, чеснока, пряных трав и лука. Традиционная итальянская кухня предполагает добавление маринары в пасту, рис, морепродукты и пиццу.


[Закрыть], – написала я, – никого не пристрели».

«Спасибо. Умеешь поддержать».

Какая же она у меня умница!

И все-таки мне покоя не давало, почему Николетта жива. Может быть, она в опасности и скоро умрет. Рокет мог предвидеть чью-то смерть. Точно знать, когда это случится. А вдруг Николетта предвидела собственную гибель и, так сказать, заранее пришла ко мне – к ангелу смерти? Но зачем? Черт знает что, ей-богу.

Я снова поехала в больницу. Выбора не было. Оставалось только поговорить с Николеттой и выяснить, не обладает ли она какими-нибудь сверхъестественными способностями.

Когда я остановилась на стоянке у больницы, пришло еще одно сообщение от Куки:

«Дело сделано. Я тебя ненавижу всеми фибрами своего существа».

«Серьезно? А ты уверена, что в тебе не осталось хоть одной фиброчки где-нибудь в пищеварительном тракте, которой я все еще нравлюсь?»

«На все сто».

Блин, похоже, она и правда уверена.

«Ничего не сломала?»

«Боевой дух!»

«Лишних дырок нигде нет?»

«В гордости полно!»

Значит, с ней все в порядке. Ну или будет в порядке. Как и со всеми, кто был с ней рядом, слава богу. Никто не пострадал, а о лучшем и мечтать нельзя.

«Выше нос, солнце. Зато теперь ты знаешь, что на эти занятия лучше не ходить. Во всем есть светлая сторона».

«ВСЕМИ ФИБРАМИ!»

Надо же, как она зациклилась на фибрах. Наверное, по дороге на занятия съела кекс с отрубями.

Николетта как раз освободилась. Я заметила ее, когда направлялась к лифту. Она надела куртку и заворчала, пытаясь снять бейджик, потому что шнурок запутался в волосах.

– Николетта?

Она на мгновение замерла и смерила меня взглядом.

– А, ну да. Мы с вами вчера виделись. – Ей наконец удалось распутать волосы, и она проверила телефон. Вид у нее был очень усталый.

– Не хотите выпить кофе или еще чего-нибудь?

– Сейчас? – Казалось, ее поразило, что я вообще об этом заикнулась. – У меня только что закончилась двойная смена. Может быть, завтра?

– Лучше все-таки сегодня. Видите ли… вчера утром вы приходили ко мне и сказали, что вас нет в живых.

Меня окатило волной изумления. Пару секунд Николетта колебалась, но любопытство взяло верх.

– В двух кварталах отсюда есть кафе. Я как раз собиралась там позавтракать. Если хотите, можете присоединиться.

– Я всеми конечностями за присоединение. Вас подвезти?

По выражению ее лица было ясно: она боится, что ее похитят.

– А давайте там и встретимся.

Я поехала за красным «вольво» Николетты и оказалась у «Рубежа», который находился всего в паре кварталов от моего дома.

Сделав заказ, мы уселись в задней части заведения.

– Вы сказали, я к вам приходила. И что это значит?

– Ну, во-первых, я вижу то, чего не видят другие.

Она поерзала.

– Ага.

– И вчера утром вы пришли ко мне домой и сказали, что умерли. Что ваше тело под мостом черт знает где.

– Странно. – Она опустила голову, словно что-то скрывала.

– Николетта, вы можете рассказать мне что угодно. Клянусь, я поверю.

Она пожала плечами:

– Дело не в этом. Иногда мне… снятся сны, но я никому о них не рассказывала. Представить не могу, откуда вы можете такое знать.

– Оттуда, что вы сами пришли ко мне в квартиру и сказали, что умерли.

– Это невозможно, – отозвалась она и прикусила губу.

– Думаю, вы в это верите не больше, чем я. Что произошло, Николетта?

– Происходит. Не произошло, а происходит.

– Такое случалось и раньше?

Наконец она выпрямилась и глубоко вздохнула:

– У меня что-то вроде припадков. Жутко и страшно. Когда они заканчиваются, я помню о том, что происходило с другими людьми. Помню, как они умирали. Вот только происходило это со мной. Умирала я.

– То есть вы видите, как умирают люди, их глазами? – Это что-то новенькое.

– Вы не понимаете. Нет никаких смертей. После этих «снов» я постоянно проверяла газеты, но там не было ничего похожего на то, что я видела. Мне так и не удалось найти связь между тем, что я вижу, и тем, что происходит на самом деле.

– Вы уверены?

– На сто процентов. Говорю же, я проверяла. Рыскала по интернету, читала газеты, смотрела новости. Ничего.

Это и правда странно.

– Наш заказ готов.

– Я заберу. – Я выскочила из-за стола, взяла наш заказ и вернулась обратно, чувствуя, как рот наполняется слюной от аромата заказанного Николеттой буррито. Знала же, что надо и себе заказать. С ужасной неохотой я отдала ей ее завтрак. – Может быть, вы расскажете мне о нескольких таких случаях? – попросила я, добавляя в кофе карамель и немного сливок. – Так сказать, приведете пару примеров.

– Ну ладно. – Николетта налила сальсы на буррито. – Пару недель назад я была пожилым мужчиной и лежала в больнице. Все вокруг думали, что смерть наступила по естественным причинам, но на самом деле меня убил внук. Прямо там, в палате. Не мог дождаться, когда наложит лапу на наследство. Мне и пожить-то оставалось всего ничего, но ему не хотелось ждать.

С трудом оторвав взгляд от буррито, я вытащила блокнот и ручку.

– А имена вы помните?

Прожевав первый кусок, она покачала головой:

– Далеко не всегда. Минуточку. В тот раз я точно знала какое-то имя. Что-то вроде Ричард или Ричардсон. Но я не знаю, кого так звали – того мужчину или его внука. И не знаю, имя это или фамилия. Может быть, так звали даже медсестру. Правда, не знаю.

– Нет-нет, все замечательно. С этой информацией я могу поработать. – Я могла попросить дядю Боба покопаться в базе или уговорить Куки поколдовать. Если то, что описала Николетта, случилось на самом деле, я об этом узнаю. – Ладненько, расскажите еще.

Она отпила апельсинового сока.

– Хорошо. Несколько месяцев назад у меня был «случай» с женщиной. Тяжелый и ужасный. Я пыталась выйти из своей квартиры, но постоянно напоминала себе о тушившемся на плите мясе. Это было очень важно. В итоге я забыла одеяльце, и мне пришлось за ним вернуться. И, когда я опять пыталась уйти, меня поймал мой муж. – Ее голос стал тише, и я ощутила вспышку печали. – Он избил меня до смерти.

Пока я сидела и слушала, по мне ползли ледяные мурашки. Потому что я узнавала в этой истории каждую подробность. Я не знала, что сказать Николетте. Не знала, как она это воспримет.

В конце концов я решила, что ей нужно знать. А мне нужно понять, как это происходит.

– Ее звали Рози, – сказала я, заметив подозрительность во взгляде Николетты. – Она была моей клиенткой. Я пыталась помочь ей сбежать от мужа-садиста, но не справилась.

Боясь, что я пытаюсь обвести ее вокруг пальца, Николетта напряглась:

– Я вам не верю.

– Одеяльце было желтым. Она была беременна, но не знала, кого ждет – мальчика или девочку. Ребенка она потеряла, когда муж ее избил.

Глаза Николетты наполнились слезами, но верить мне она по-прежнему отказывалась:

– Такое кто угодно мог бы угадать.

– У нее были темные кудрявые волосы и…

– Я не вижу лиц. Я и есть все эти люди. Мне видно только тех, кто рядом.

– Хорошо. Ее муж был высоким, крупным, с широкими плечами и светлыми волосами. У него была родинка на подбородке. И он носил университетское кольцо. С огромным рубином.

По лицу Николетты было ясно: она его узнала.

– Когда у вас было видение?

Несколько секунд она справлялась с эмоциями, потом вытащила сотовый.

– Раньше я все записывала в телефон. Перестала, когда поняла, что ничего не сбывается. Хотя «сны» казались очень реальными. – Она покопалась в телефоне, пролистала несколько страничек. – Так, это было пятнадцатого октября.

Я мысленно подсчитала дни:

– Видение пришло к вам за четыре дня до того, как это произошло.

Николетта затрясла головой:

– Я не хочу этого слышать. Все это не по-настоящему. Люди, которых я вижу, ненастоящие.

Я коснулась ее руки.

– Когда начались видения?

– Мне было девять. Я утонула в соседском бассейне, но врачи «скорой» меня спасли. Вскоре после этого у меня начались припадки.

– Обычно как раз после таких случаев и открываются экстрасенсорные способности. – Я подумала о своей подруге Пари, которая начала видеть призраков сразу после того, как чуть не умерла в двенадцать лет.

– С вами тоже так? – спросила Николетта.

– Нет, – ответила я и отпила кофе. – Со мной совсем другая история.

К счастью, ее, похоже, ни капельки не интересовали подробности упомянутой истории.

– Все это очень странно, – проговорила Николетта. – С каждой увиденной смертью у меня появляется одно и то же чувство. И это совсем не то, о чем вы могли подумать.

– И что это за чувство?

– Облегчение. – Она подалась вперед, как будто собиралась выдать мне государственную тайну. – Словно гора с плеч. Последней мыслью Рози было: «Наконец-то я свободна».

Когда до меня дошел смысл сказанного, что-то оборвалось в груди. Я чувствовала себя листочком бумаги, который кто-то порвал пополам, сложил половинки и снова порвал. Я подвела Рози, а она так или иначе обрела свободу. И я не знала, что должна чувствовать.

Пытаясь взять себя в руки, я откашлялась.

– Расскажите мне о последнем видении.

Николетта задумалась:

– Я помню только мост. У него были металлические перекрытия крест-накрест, как у старых железнодорожных мостов. Еще помню светлые волосы и «восьмерку». Похожа на татуировку, что ли. И я чувствовала запах. Там пахло каким-то техническим маслом. А может, бензином.

У меня зачесалось «паучье чутье»[22]22
  «Паучье чутье» – одна из суперспособностей человека-паука (наряду с суперсилой, суперловкостью, паутиной и способностью держаться на отвесных поверхностях), предупреждавшая его об опасности.


[Закрыть]. Может быть, здесь есть связь. У всех женщин в моей квартире были светлые волосы. Понимаю, притянуто за уши, но мне доводилось работать и с меньшим.

– А имя?

– Мне очень жаль, но нет. Я ведь как будто становлюсь этими людьми. Часто вы думаете про себя «Меня зовут Чарли Дэвидсон»?

– Я-то часто, но за точку отсчета меня лучше не брать.

Итак, Николетта Лемэй видела будущее. Я таких людей никогда в жизни не встречала. Правда, был у меня однажды знакомый, который утверждал, будто прекрасно видит в темноте, потому что у него волчье зрение. И я тогда купилась. Мне было четыре.