Текст книги "Крылатая пантера"
Автор книги: Данила Врангель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
Они снова удобно расселись на скамье в форме изогнутого кресла и, закинув руки за голову, стали глядеть на Луну, как раз высвободившуюся из веток громадного тополя. Наступила гробовая тишина. В соответствии с рецептом разговаривать было нельзя, иначе лунный дух мог не закрепиться в земном теле. Беда подкралась неожиданно в виде тоненького подвывания. Друзья напряглись, но не шевельнулись. Подвывание приблизилось, совершило несколько кругов, то удаляясь, то приближаясь. Но что-то спугнуло вампирическое насекомое, – сила духа, наверное, – и оно уплыло в темноту, затихнув вдали. Адепты лунного света вздохнули и снова сосредоточились, уставившись в Море Спокойствия1.
Шли секунды, быстрые, как кузнечики; ползли минуты, скользкие, как улитки. Темнота ночи и тишина обступивших зарослей давили, сводя на нет теоретическую комфортность процесса превращения в лунного сверхчеловека.
– Тьфу! – свалился со скамейки старший и стал тереть глаза. – Не могу, аж слезы навернуло. Прабабку вот покойную вспомнил. Хороший была человек и надо же – померла!
– Давно?
– Год назад.
Младший сочувственно кивнул:
– Ты знаешь, и у меня тоже слезы на глазах выступили. Наверное, мне тоже твоя прабабка вспомнилась, хоть я и не видал ее никогда.
– Ладно, – прервал разговоры старший. – Время идет.
Они снова впились взглядами в желтый диск и замерли, слившись с рельефом скамейки. Вдали заквакали лягушки. Прямо над головой, пахнув крыльями, проплыла сова. Тишина обволакивала округу.
«Филя-а-а!» – вскрикнул хриплый голос матери одного известного им человека. – «Домой!!!»
«Чертов Феликс! – пронеслось в голове у старшего. – Вечно морду сует, куда не надо. Как серьезное что-то задумаешь – он уже тут как тут, жирный маменькин сынуля. И все на халяву. Сладкое любит. Ему халява – что халва».
«Фи-и-ля-а-а!!» – снова и громче. В ответ – тишина.
Старший, не сводя глаз со светила, продолжил озабоченно размышлять. Умеет, однако, Филя оказываться в нужное время в нужном месте! Когда еще старший Колька младшему о действии рецепта рассказывал, тот халявщик в кустах прополз и стал подслушивать, о чем речь. Он это любит – незаметно слушать и помалкивать. Получал уже в харю, да мало, видать. Впрочем, Филю вовремя засекли, и главных деталей процедуры он не узнал. Хотя очень просил рассказать. Предлагал за это надувную лодку. Клялся, что никому не скажет. Друзья пытались его убедить, что это Коля-старший пересказывал мультики. Но по глазам было видно – не поверил. И вот теперь в полнолуние его тоже нет дома. Очевидно, где-то в кустах или с крыши пятиэтажки пялится на Луну и на месте подпрыгивает. «Ладно, Филька, – мрачно заключил старший: – Прыгай не прыгай – толку не будет. Зад твой не позволит, балласт тяжеловесный. Ползай-ка в кустах. У тебя это лучше получается».
Два Николая продолжали глядеть на Луну. Глядели долго, минут семь. Старший, шурша, полез в куртку и, не отрывая глаз от светила, стал рыться в карманах. Чиркнула спичка, и в летней ночи поплыло пахучее облачко. Старший не выдержал – чихнул и свалился с лавки. Это была его двойная ошибка. Нарушение технологии – во-первых. Равновесия – во-вторых. Младший не мог видеть друга, и падение вдохновителя лунной программы воспринял на слух, но не дрогнул, продолжая неотрывно глядеть на Луну.
– Комары проклятые, отогнать хотел… Я специально у отца папиросы стянул, – оправдывался старший.
Младший молчал. На глаза ему навернулись слезы, и он изо всех сил старался не моргнуть.
– Ну ладно. Если уж моргнул, то докурю, – пробурчал старший и, присев на спинку скамейки, стал потягивать папиросу и пускать дым.
– А ты, Коля, гляди, гляди. Просто немного раньше меня зарядишься, а там подождешь. Ты же все равно не куришь. Вот и попрыгаешь тут по окрестностям, пока я дозаряжаться буду. Сбегаешь на озеро. До него рукой подать. Прыг, прыг – и там. Заодно Фильку пришлепнутого в кустах найдешь. С высоты-то виднее. Отправь его домой. Скажешь, что главного компонента он все равно не знает, а без него – до старости будет в небо глядеть. Только борода вырастет, – старший сплюнул и затянулся. Младший молчал и терпел.
– Проскочишь там мимо наших окон, – продолжал старший наставительно. – Как родичи наши себя чувствуют, посмотришь. Антенну заодно поправь на крыше. Да, вообще-то особо там не мелькай, город маленький – узнают: представь, что поднимется! Ну, а в крайнем случае – это не ты. Разворачивайся и дуй обратно вприпрыжку, да поживей. Подумают, что это, как его… массовая галлюцинация.
Младший вскочил со скамейки и стал тереть глаза:
– Не могу, моргать хочу! Какие еще галлюц…цинации! Я их сам только что видел. Горячие котлеты в сковородке у меня на кухне. Еще кастрюля полная. И бабка ждет, чтоб в тарелку подлаживать. Конечно, могу я через пару часов в окно впрыгнуть прямо с клумбы, но котлеты!.. Котлеты простынут! И как я раньше об этом не подумал? Время-то сколько? Полдесятого? А ты уверен вообще, что на голодный желудок лунная гравитация работает?
Старший задумчиво смотрел на младшего:
– Да не знаю уж. Наверное, питаться нужно всегда. Хотя какая-то диета должна быть. К примеру, есть только ночью и при Луне.
– Коль, ночь и так кругом. А Луна – вон, как дирижабль, зависла. Только котлет не хватает… – протянул младший.
– Так давай волоки котлеты. Да, бабку с собой не бери! Я тебе сам подложу, если хватать не будет. Время у нас еще есть. Вон она, лупатая, только-только из-за леса выползла. Ей еще пилить через весь городок. Успеем!
Минут через пятнадцать младший принес кастрюлю с котлетами, завернутую в тряпку. Для бабки пришлось сочинить целую легенду, но выманить ее из кухни удалось. Остальное было делом одной секунды.
– Во молодец! – похвалил старший, сглотнув слюну. – А запах-то, запах какой! И правда горячие. Понятно, чего ты на Луне сосредоточиться не мог. А тот веник, наверное, голодный лежит. Где он там сейчас? Н-да, пропал Филя как-то подозрительно. И мать не докричалась. Эдак еще и правда перейдет на лунный режим.
– Да спит, наверно. Дома, – добавил младший. – Зубами к стенке.
Они открыли кастрюлю и принялись руками есть горячие котлеты. Без хлеба. Котлет было много, на два дня готовили. Но младшего это сейчас не волновало, а старшего – тем более. Вытерев руками жирные губы, кастрюлю поставили под скамейку. Сытые и довольные, улеглись в прежние позы.
Осоловело уставились на Луну.
Разбудила их веником мать младшего. Старший аккуратно завалился со скамейки набок и пополз было в кусты, но был схвачен за шиворот и посажен на скамью рядом с младшим. Полеты во сне и наяву имеют довольно специфические различия.
На следующий вечер, хмурые, голодные и злые после проблем с котлетами, друзья все равно оказались на старом месте. Стратегия была уже другая: никаких отвлекающих действий. Сели, сколько нужно посмотрели и, так сказать, полетели. Они немного пообщались, как бы на прощание, перед стартом, – и заняли исходные позиции.
Глядели долго и молча.
Старшему стало уже казаться, что он там, и ходит среди лунных гор. Но подводили глаза. Слизистая оболочка предательски норовила морганием перемкнуть входящий поток лунной энергии и прекратить ее накопление.
Часа через полтора, после многократных обрывов в цепи межпланетного интерфейса, старший влез на спинку скамьи и проговорил неуверенно:
– Неужели дед обдурил?
– Тебе виднее – твой же дед!
– Да нет, я так не думаю. Мы сами не смогли продержаться два часа, – он указал на громадный будильник, лежащий рядом. – А наполовину такие дела, наверное, не делаются.
Старший помолчал и попрыгал на скамейке.
– Сколько ты смог выдержать? Десять минут? Ты разницу представляешь? Но он мне, если честно, сразу сказал – рецепт непростой. Хитрый дед. Что же он имел в виду?
– Ладно, Коль, я домой пойду. Привет деду, – мрачно сказал младший и, сорвав ветку можжевельника, исчез в гуще кустов. Старший остался. Снова повисла тишина ночного августа.
Посмотрел на предательскую Луну, на звезды, скромно пылавшие в стороне, сплюнул и вытащил папиросу. Прищурясь, опять глянул в небо: «Копать картошку деду не буду. Хотя… В общем, он был прав». Посмотрел по сторонам. Вгляделся в горящие неподалеку огни двух пятиэтажек. «Интересно, а как киты в воде дышат? – неожиданно возникла мысль. – Наверное, долго набирают воздух, они же здоровенные…». Запищали летучие мыши, промчавшись стайкой самолетов-невидимок.
Колька-старший еще раз глянул на Луну и медленно пошел домой, ведя рукой по густому кустарнику вдоль дорожки.
Свобода навсегда
– Я никогда ничего не записываю, предварительно подумав.
– Да? А я думаю.
– А я нет. Нифига не думаю. И думать не собираюсь.
– И кто же тогда читает то, что ты пишешь?
– Да, знаешь, есть клиенты.
– Да ну?
– Президентские советники и канцелярия парламента.
– Врёшь. Да я к тебе привык. Какой парламент? Григорий, меньше пей на ночь.
– Вру, так вру. Но я не вру. Я советник по Высшей социологии. Слышал про такую?
Собеседник помолчал и спросил:
– Ты правда советник по Высшей социологии?
– Да в общем, правда. А чему ты удивляешься?
– Да я не удивляюсь. Я думаю, что ты уже и меня анализируешь своими критериями.
– Да, анализирую. Ну и что? Ты меня тоже анализируешь. Сразу определил, что я вру. Так я же на это не обижаюсь. Вся жизнь враньё, тебе это в голову не приходило?
– Да приходило. Но это, вроде, как шутка всегда звучит.
– Да сама идея шутки – уже враньё. Так?
Собеседник подумал и согласился:
– Да, ты прав.
– А если эту мысль продлить дальше, то получается любопытная метаморфоза. Если отбросить секс и пищу, то остаётся одно враньё, которое генерируется с единственной целью – обеспечить себе секс и пищу. Поезда и самолёты движутся с единственной целью – доставить объект №1, то есть член, к объекту №2, то есть вагине. А сами поезда и самолёты изобретены и сконструированы теми, кто мечтает объектом №1 попасть в объект №2, но в силу социальных отношений, не совсем, или вообще не может этого сделать. Не оспоришь?
– Да нет. Сублимацией эта штука называется.
– Да. Но там много нюансов. Наливай.
Выпили и молча принялись рассматривать танцующих девушек.
Григорий вскоре спросил:
– Трахнул бы вон ту, чёрненькую?
– Мда, – ответил друг. – И ещё как. Да молодая для меня, наверное.
– А не наоборот?
– Ну, может и наоборот. Но это с её стороны смотреть надо, а я привык со своей.
– Я тоже.
– Так тебе ещё и платят за это? – продолжил тему собеседник Григория.
– За что?
– За консультации.
– Да. Но платят не за консультации, а за непроведение оных, мой друг Михаил.
Михаил молча уставился на Григория. Сказал:
– Ох, Гриша. Тебя послушать, так пойти и жениться.
– Да хоть верь, хоть не верь. Власть штука сложная. Я никому ничего не навязываю. Я просто существую в природе, и этого кое– кому достаточно, чтобы у меня была достаточная зарплата, вот так я и живу.
Подошла красотка в микро юбке. Спросила:
– Господа ничего не желают?
– Желают, – сказал Григорий. – Мы желаем полюбоваться на вас.
– И всё?
– Неужели этого мало?
– Да нет, – зарделась красотка под профессиональным взглядом Григория. Спросила: – Вы курите?
– Нет, солнце. И вам не особо желаю. Возьмите. – Протянул ей пачку «Мо».
Красотка прикурила и втянула в себя дым. Сказала:
– Вы симпатичные парни, здесь вас раньше не было.
– Конечно не было, – сказал Григорий. – Мы только что освободились. Я и он, – указал на Михаила, – взяли «Банк оф Америка» по Интернету. Полтора миллиарда долларов. – Взглянул в глаза красотке и добавил: – Пришлось всё отдать.
Та сглотнула и расширенными глазами стала смотреть на Мужчин.
– Полтора миллиарда? – прошептала.
– Больше. Полтора прошли по делу. Остальные лежат в оффшорах. Пока лежат.
– Выпьете? – предложил Михаил.
– Да, – согласилась красотка, поправив прическу чёрных, блестящих волос.
Михаил налил текилы и протянул даме. Григорий взял свою рюмку с коньяком. Произнёс:
– За ваше спокойствие. Это единственная ценность, что есть у человека. Поверьте мне на слово. Я очень рад, что у нас забрали эти чёртовы миллиарды. И Михаил тоже рад. Правда, Миша?
Тот кивнул и протянул свой бокал с вином.
– Да, – сказал. – Я рад, что мы снова стали нищими. Деньги из банков Микронезии раньше, чем через пять лет не заберёшь. А к тому времени пройдёт пять жизней. Ну а вы, – обратился он к юной красавице, – как тут поживаете?
– В смысле? – робко спросила она.
– В смысле желаний. Вот мы с Григорием очень захотели денег. И наше желание, поскольку мы очень хотели, исполнилось. Но мы теперь этому почему–то не рады. А вы?
– Меня зовут Лора, – проговорила красотка и улыбнулась. Сказала: – Я не думаю, что на вашем месте так ругала бы деньги.
Допила текилу и посмотрела на Григория. Спросила:
– Вам не нужен программист?
– А зачем, – спросил Григорий. – И так вся жизнь программа. Зачем ещё что–то программировать. Вот мы с Мишей напрограммировали, а теперь потеряли смысл жизни. А вы?
– Что я?
– Вы его не потеряли?
– Чтобы что—то потерять, сначала надо это найти, – ответила красотка и закурила ещё одну «Мо».
– О! Юная принцесса имеет философский склад мышления, – подивился Григорий. Он с интересом стал смотреть на брюнетку.
Она спокойно выдержала его взгляд. Повторила:
– Так программисты нужны?
Григорий посмотрел на Михаила, тот взглянул на «программиста», она скользнула взглядом по Григорию, и тот сказал:
– Нужны. – И откинулся в кресле, вцепившись в рюмку с коньяком. Добавил: – Тематику программ буду давать я. Программа номер один: не пытайся нравиться нам. Прогони по своей оперативной памяти эту команду. Программа номер два: если блокируется программа номер один, то необходима подпрограмма для её восстановления. Доступно, малыш?
– Да. Я вас не подведу. Можете проверить на детекторе лжи.
– У меня детектор лжи давно вмонтирован в голове, – сказал Григорий. – Но хорошо, что ты о нём вспомнила, это позитивный момент. И ещё к тебе вопрос: Ты любишь деньги?
– Больше всего на свете.
– Вот тебя нам и не хватало. Искренней любви к ним мы уже давно не испытываем. Ты будешь восполнять эти наши чувства. А, собственно, как юную леди звать? Я – Григорий. Это – мой друг Михаил, специалист по нейролингвистическому анализу.
– Аврора, – представилась красотка. Добавила: – Это моё настоящее имя.
– Да мы видим, что настоящее, – сказал Михаил. Добавил: – Предлагаю тост за вас, Аврора. – И поднял своё вино. Выпили. Григорий внимательно глянул на девушку и спросил:
– Вы не против, если мы будем спать втроём?
– Нет, – ответила красотка, посмотрела в глаза обоим, и улыбнулась.
– А мы против, – добавил Григорий. Более того. Солнце, забудь о сексе, пока мы будем разрабатывать ПРОГРАММУ.
Аврора сникла. Прошептала:
– Я в ваших глазах теперь шлюха. – Слёзы выступили у неё на глазах и она чуть не заплакала. Григорий успокоил её:
– Не расстраивайся, все женщины шлюхи. А если они не шлюхи, то они не женщины.
Михаил согласно кивнул головой и добавил:
– Рождённая рождать не может быть не шлюхой в силу инстинктов. Как рождённые убивать не могут не быть насильниками в каком–то смысле. Мы мужчины, ты – женщина, и этим всё сказано.
– Вы шутите и смеётесь надо мной, – сквозь слёзы прошептала Аврора.
– А ты хотела, чтобы мы сразу поволокли тебя в постель? – спросил Григорий.
– Да, – неожиданно для себя призналась Аврора. И добавила:
– Но я всё равно не шлюха. Я программист.
– Да я вижу, что ты программист. Иначе у нас с тобой этой беседы не было бы. Мы ждали тебя. И ты пришла. Другие нам не нужны, – ответил Григорий. Спросил:
– Теорию одиночного электрона знаешь?
Аврора молча кивнула головой. Григорий продолжил:
– Нам придётся прикинуться СПАМом и пустить этот электрон в нужную точку, в нужное время. Всё остальное он сделает за нас. Работать будешь ты. Наши с Михаилом лица хранятся во всех базах данных всех спецслужб мира. Ты уловила уровень?
Аврора кивнула. Спросила:
– Сколько?
Григорий ответил:
– Мы планируем двадцать миллиардов на первом этапе. На втором эта цифра должна увеличиться на порядок. Но эти деньги придётся раскидать на, минимум, десять тысяч счетов.
– Сколько я буду иметь, если всё провалится, – уточнила Аврора.
– Не больше жизни, – ответил Михаил. – Или она у тебя столь прекрасна? Подумай хорошо, стоит ли это дерьмо жалости. Ходить по улицам и смотреть на архитектурные памятники ворам всего мира. Жить прислугой и сдохнуть прислугой. А? Тебя это устраивает? Подумай.
– Я уже подумала. Мне двадцать один год, а впереди дорога на кладбище, заросшая членами. Я вас не подведу.
– Мы рады, – ответил Григорий. – Жизнь прекрасна, когда она в опасности. И лишь только тогда. Всё остальное – пустая болтовня. Нам плевать на утерянные полтора миллиарда. Мы возьмём всё.
Он пододвинулся вплотную к Авроре и уставился в её серые глаза. Проговорил:
– Малыш, но ты не должна подвести нас. Я тебя протестировал. Ты не хочешь жить. Так, как живёшь сейчас. Ведь верно?
Та кивнула.
– Тебе не нужен секс, пока ты рабыня, верно?
Та кивнула.
– И свобода для тебя дороже жизни в клетке, верно?
Та кивнула.
– Ты наш человек. К нам просто так не подходят. Ты подошла. Я не скажу, что ты божий посланник. Я атеист. Это просто детерминируемая в прошлом встреча людей, которые давно искали друг друга. Как и все остальные, ищущие неведомо чего. Но мы знали, кто нам нужен. Такие встречи суждены не всем. Тебе повезло. И нам повезло. В одинаковой мере. Ты любишь восход солнца, или закат?
– Восход, – прошептала Аврора.
– И мы тоже предпочитаем восход. Ты – наша путеводная звезда. Во тьме ночи бытия. Восход солнца мы встретим втроем. Или вообще не встретим. Ты согласна?
– Да, – прошептала Аврора. – Я согласна, я вам верю, и я не боюсь смерти.
– Я это вижу, – ответил Григорий.
– Я боюсь пустоты.
– Я это вижу, – сказал Григорий.
– Я боюсь одиночества.
– Я это вижу, – ответил Григорий.
– Я боюсь быть женщиной.
– А вот этого не бойся. Ты с нами и мы объявляем войну всему человечеству. Мы трое – против всех. Как тебе это?
– Я с вами.
– Кто, если не мы? Кто, если не мы, сделает то, что хочет душа каждого, рождённого свободным, хотя таких и немного. Людей нет. Есть пустоголовое болото и копающиеся там черви, пожирающие корм, кинутый им с седьмого неба. Мы собираемся взять штурмом это небо. Ты меня понимаешь?
Аврора кивнула. Григорий приблизился к ней ещё ближе. Тихо проговорил прямо ей в глаза:
– Любовь! Любовь вершит чудеса. Любовь к свободе. И отрицание себя. Ты меня понимаешь?
– Меня давно уже нет.
– Молодец, нас тоже давно уже нет. Так что стены нам не страшны. Мы свободно проходим сквозь них. И теперь ты с нами. Как тебе это? – он кивнул на операционную систему
– Тысяча терафлопсов. Это даже не стена.
– Я рад, что ты это понимаешь. Пускай свой электрон.
– Я только что его пустила.
– Да, я уже вижу. Ты работаешь чисто. Я почти не заметил.
– Мы выскочим из сети через пару тысяч терабайт. Всё, выскочили.
Григорий огляделся. Бара не было. Они стояли на бетонной дороге посреди бескрайней пустыни. На горизонте громоздились вершины небоскрёбов. Из-за них всходило солнце, кидая огненные лучи свободы на белую дорогу посреди пустыни.
– Ну что, Михаил. Как видишь, мы нашли мессию.
– Да, Григорий. Напрасно нас выпустили.
Аврора, улыбаясь, смотрела на обоих. Григорий подошел к ней и взял её за руку. Михаил взял за другую.
И они медленно, втроем двинулись к Солнцу.
Мы люди новой эры!
– Ну, милый, ну сильней! Где мужчина? Я не чувствую мужчины!
Мужчина издавал звуки, подобные хрюканью и терся о тело женщины, не говоря ни слова.
– Ну, ну, ну, ну, нуууу…
– И это у вас парк отдыха? – спросил молодой человек даму, с которой прогуливался вдоль аллеи, где и стояла скамейка, откуда доносилось хрюканье.
– Ммммм… Как сказать… Это бывший парк отдыха… Сейчас городские власти назвали это зоной релаксации. Такое решение приняла городская Дума.
– И что, здесь постоянно происходят подобные, похабные совокупления?
– Да.
– Мда…
Женщина осторожно заметила:
– Когда открыли дешевое и моментально действующее средство одновременно от СПИД и полностью всех заболеваний, кроме врожденных, – это прием одной таблетки, – сексуальность общества странным образом гипертрофировалась. В итоге – зона релаксации. Чтобы не … кхм… трахались в кинотеатрах, на троллейбусных остановках, в кафетериях, музеях, харчевнях, автостанциях… Ну, мест много. Я могу огласить весь список.
– Не стоит, я вам верю, – ответил мужчина и кинул в рот жевательную резинку. – А рождаемость сильно увеличилась?
– Упала, – грустно ответила женщина. – Как это ни странно, но – упала и лежит внизу.
– С чего бы это? Море секса, а детишек нет?
– Побочное действие лекарства. Полная стерильность индивидуума на полтора года. С негарантированным восстановлением.
Мужчина помолчал, раздумывая. Сказал:
– Так получается, это ваше чудо–лекарство убьет популяцию людей гораздо быстрей, чем иммунодефицит и инфаркт миокарда. Верно, коллега? Трахаться, извините, любят все, а умирать немногие. Таблетки будут пить, и пьют, тотально и поголовно. Скорее всего, с двенадцати лет. И сколько народа останется на Руси через пятьдесят лет? А?
– Мало, – согласилась женщина.
– Да, боюсь, вы преувеличили цифру, коллега… А сами вы употребляли сей чудодейственный препарат?
– Да.
– И как?
– Что как?
– Как ощущения?
– Достаточно яркие…
– Вы меня заинтриговали… Достаточно яркие в каком смысле?
– В прямом. Эээ… Кхм… Трахаться стало намного приятнее, плюс появился эффект нимфомании…
– Чего–чего?
– Я после этой таблетки могу оргазмировать до… кхм… до двадцати пяти раз. Специально считала. Двадцать пять раз – и никакого сбоя.
Мужчина ошеломленно глядел на собеседницу. Проговорил:
– Двадцать пять раз! А напарник?
– Его не было. Я мастурбировала. С напарником, возможно, цифра увеличилась бы вдвое…
– Пятьдесят оргазмов за один акт и никаких детей и проблем! Всё! Это хуже ядерного оружия… Я давно ждал чего-то подобного, но, конечно, не в такой форме… Нееет, совсем не в такой форме! Это хуже эпидемии чумы! Это хуже биологического оружия! Это… Это… Это конец цивилизации через пятьдесят лет, не более… Мать твою за ногу! А мы выискивали причины глобального потепления, усматривая в нем опасность человечеству… Да сам человек и есть наиопаснейшая опасность человечеству… Принял таблетку, и полгода оргазмируй. Зачем работать, зачем развиваться, зачем поднимать интеллектуальный уровень…
– А верно, зачем? – спросила собеседница, сексапильно блеснув глазами.
– Затем… Затем… Затем… Чтобы корабли бороздили морские просторы… Чтобы Гагарины взлетали в космос… Чтобы на Луне жили люди… Чтобы… Чтобы…
– Данила, – обратилась по имени к собеседнику женщина, – А зачем жить на Луне, если «этим» можно заниматься в нашем парке. А? А? А? А?
Данила ушел в себя и призадумался. Сказал:
– А еда?
– Вот, – парировала собеседница. – Еда это и есть стратегия, хотя трахаться можно и без нее очень долгое время. – И закончила: – Еду будут выращивать дети, у которых ещё не стоИт, то есть, нет эрекции. Ну, ведь логично же? Ты же изучал принципы логики. А они незыблемы, как ядро плутония, а может даже более… Дети!!! Детишки!!! Малыши!!! Крошки!!! Малипусечки!!! Вы же будете пахать в поле, чтобы ваши старшие братья и сестры могли испытывать оргазм круглосуточно??? – Повернулась к собеседнику и молвила полушепотом, закатив глаза и взявшись за грудь: – Я думаю, – улыбнулась ласково и нежно, – они не откажутся.
– А если откажутся? – неожиданно спросил Данила, вспомнив свое бандитское детство.
Собеседница посмотрела на собеседника как на малое дитя и переспросила:
– Как это – откажутся?
– А так, – сказал Данила, хорошо помнящий свою раннюю юность. – В морду кинут вам лопаты, пошлют на любимый женщинами орган, и уйдут в лес, где создадут банду, которая не то что не даст вам трахаться, – нет, это слишком гуманно, – она, эта банда, начнет убивать совокупляющихся особей и забирать их имущество. Как сценарий, Маргарита. Не совсем в тему?
– Я не знаю, что за темы у тебя в голове, Данила, но такого не будет потому, что такого не может быть. – И снова сексапильно улыбнулась собеседнику, нечаянно уронив с плеча бретельку платья, оголив часть груди, точащей, как вулкан Везувий.
Данила давно уловил семафор и, зная, что птичка из клетки не вырвется – продолжил пустое словесное варево, которое с радостью и вдохновеньем глотала его собеседница, не видя в Даниле совсем террориста–развратника, лишь лико ученого мужа её привлекало, и палец, под номером выше десятого, её увлекал ещё более, плюс неожиданность секса, который давно нарисован был Ритой в своей голове, – да-да!! – работа подкорковой зоны не столь уж сложна, как пишут в бумажках длиннющих своих академики, и кот овладевший котярой, не более мелочен и не научен, что с оной котярой поделать.
– Вы посмотрите, Марго! Вы посмотрите на ту лавочку, где хрюкают две особи, верней одна орет. И это, вы считаете, предел цивилизации… И это, вы считаете, предел души полета? А как же Эхнатон и Нефертити, а как же старина Гермес, который Трисмегист? Платон и Пифагор? Плотин и Аристотель? Аквинский и Бэкон? Спиноза, Локк и Лейбниц? А Юм? А Беркли? Кант и Фихте? А Шопенгауэр и Ницше? А Бергсон, Достоевский?
Они, я думаю, бы предпочли не хрюкать на скамейке, конвульсии оргазма дожидаясь. Ведь Ориген кастрировать себя решил, когда угрозу от яиц почуял. И сделал это с помощью монашки. Святая была дева, надо думать. Об «этом» и не думала совсем…
– Но не было иммунодефицита!
– Так что ж? Теперь он есть. И всё, Платона в печку, а Аристотеля на самокрутки пустим? Да, кстати в тему – а табак? Какой дурак растить начнет его? Аль тоже малыши в пеленках?
– Данила, хватит, ты меня и так ввел в возбужденье… До вероятности большой… Хорош о детях… Их не будет… Оргазмов тьма нам предстоит… Да в церкви столь свечей не светит!!! Иди сюда… Скамейка рядом есть… Не надо философии излишней… Когда стоит твой памятник – я вижу! Стоит, стоит, стоит!!! Ну, не робей, мы люди новой эры!
Удел мой – воровать
– Нет, судя по информации моих агентов с улицы, он этим дерьмом не занимается.
– Так что, мои агенты врут?
– Я не знаю твоих агентов, как и ты моих, но прошу тебя, проверь ещё раз всё по пунктам.
Начальник отдела прошелся вдоль кабинета и вытер пот со лба. Сказал:
– Повторим операцию. Другого выхода я не вижу. Если мы возьмём объект без улик, то всё, дело мертвяк. Если это он, то второй раз на крюк он не вскочит. Ну, а если не он, то мы сбросим звёзды. – Секунду помолчал. Добавил: – Как ненужный балласт.
Низкие тучи ползли над Москвой. Ноябрь, месяц мрачняк. Героин подорожал. Кокаин тоже. Синтетика осталась на месте, но от неё не так прёт и дикий отходняк. Чёрт, надо улетать на юг. Эти холода убивают душу. Нет, они реально убивают её. Душу. Если там что–то осталось.
– Немедленно ко мне Главного архитектора, – глухо проговорил директор закрытого НИИ в области информативных технологий. Институт подчинялся военному ведомству и порядки в нём были довольно строгие.
Архитектор вошел.
– Вася, – обратился к нему директор. – Ты ведёшь архитектуру последнего процессора. Но почему, скажи мне, почему он стыкуется с «Макинтош»? Ты затеял это специально? Ты собираешься ехать жить в Великобританию?
– Шеф, это прокол. Я всё давно знаю без ваших стукачей. Работу ведём. Плагиата не было. В нашу систему они войти не смогут, даже используя свои, специфические вирусы. Накладка вышла по причине, я думаю, параллельного с ними подхода к решению некоторых многовекторных узлов. Это поправимо в кратчайшие сроки.
– Иди и выправляй дела, пока не дошло до министра. Если просочится информация, что мы обогнали японцев, то нас всех заменят на генералов, а японский процессор ускачет дальше, как хромая, но выносливая лошадь. Вперёд!
Главный архитектор выскочил из кабинета как ошпаренная мышь.
– Слушай, Нерпа, а что это ты делал вчера в кафе на Никольской в два часа ночи?
– Ты, наверное, заметил, что я был с женщиной. Как ты думаешь, что с ними делают?
– Да нет, дело не в женщине. У тебя вчера купили кокс. Купили? Купили. А чей кокс?
– Оса, кокс мой, и я его не продавал, а угостил. Ты, я думаю, знаешь к кому он попал.
– Конечно, знаю. Он попал ко мне.
– Так в чём причина?
– Я делал контрольную закупку. И сделал её. А кокс туфтовый.
– Это понты.
– Нет, это не понты, это понтовый кокс.
Нерпа вытащил револьвер и пять раз выстрелил в собеседника.
– Кто–то продаёт поддельный героин и кокаин, – сказал напарнику водитель патрульной машины.
– Эка новость, – ответил сержант в бронежилете. – Нарики постоянно друг–другу туфту парят. И ничего, живы пока.
– Да нет, уже покойнички пошли. Сегодня грохнули Осу. Прямо в здании Думы, в туалете. Ствол скинули прямо в карман покойнику.
– В Думе? – изумился напарник. – Что–то не верится. Туда иголку не пронесёшь.
– Иголку никто не нёс. Пронесли револьвер из высокотехнологичного пластика. Металлоискатель его не взял. Вот и весь гусарский пирог.
– Мда… Лихо… Оса держал кокс – кокаин. Ну, и герой немного приторговывал. Но он оптовик!
– Да, оптовик. Ну, так что ж? Их тоже пули берут, хоть и пластиковые…
– Но дело не в этом, – продолжил водитель, закурив сигарету. – Эта поддельная наркота действует по–своему. От неё прёт на правду. Типа детектора лжи. Нюхнул такого кокса – и сразу всем рассказал, где деньги лежат и в какой позе надо его жену трахать.
– Так это и не поддельная, и не наркота, – ответил сержант. – Это ценная вещь.
– Ну, так и я о том же. Из–за этой ценной вещи, у нас в отделе и творится чёрте что. Ищут поставщика. Кокс очищен до такой степени, словно его растили на орбите или на Луне. И кокса в том коксе, меньше десяти процентов, а остальное – неясная субстанция. Вот её, субстанцию, и ищут. Вернее, изготовителя. Ты понимаешь, что будет, если дать незаметно понюхать этот кокаин министру обороны или президенту? А?
– Понимаю, будет много информации.
– Вот мы и скачем по городу как потные ослы.
– Да, точно, – сержант зевнул. – Как потные осляры. Давай, что ли, косяк забьём?
– Хорошая мысль.
Лёва Питерский набрал номер на сотовом и подключился к линии Главного архитектора НИИ. Тот ответил:
– Сикорский слушает.
– Вась, это Лёва. Опять пошли сбои в программе. Надо было, всё же, использовать «Макинтош». Саксы надёжней.
– Той версии «Макинтош» ты не достанешь ни за какие деньги. Эта версия ещё не стала на конвейер. Она не достроена, а к нам попали только отдельные узлы. Наш комп мощнее. Не забывай. А сбой устраним. Продукт идёт?
– Идёт, но ты же знаешь, пропала большая партия синтетического кокаина, им стали торговать, и менты подняли шмон такой, какого и не бывало вовсе. Я боюсь за свою лабораторию. Если кто–то из моих с дуру попробует продукт, он пойдёт в ближайшее отделение и всё расскажет, клянусь. Мы создали суперправдоискатель. Это бешеные деньги, Вася. Береги себя.
