Текст книги "Крылатая пантера"

Автор книги: Данила Врангель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Слышишь, как поют? На ноты сможешь переложить?

– Смогу.

– Попробуй.

Она долго подбирала интервалы на клавиатуре. Он хмуро слушал. Сказал:

– Танец пьяной кошки на льду.

– Да, похоже, ты прав. Но я не могу извлечь мягких обертонов. Не тот инструмент.

– А тональный ход?

Она молчала. Он сказал:

– Для того, чтобы сотворить, а не сочинить что-либо, надо стать этим «что-либо». Когда я готовлю салат, я становлюсь им. И мне не нужны рецепты.

– Ты хочешь, чтобы я стала скворцом?

Он пристально посмотрел на неё. Ответил:

– Скворцы поют за окном. Ты меня понимаешь? Я хочу, чтобы ты стала нотой. А потом пошла бы к ним, на нотный стан, и пробила бы, какая там ситуация. Выпей с ними пива. Обсуди последние новости. Заведи себе лесби-нотку для любви. И вообще, будь как дома.… А дом забудь.

– Я попробую.

Он отошел к окну и стал смотреть на верхушки лиственниц, тянувшихся зелёным морем до самого горизонта. Скворцы оборвали песню и, вспорхнув с ветки, помчались в даль, летя низко над деревьями. Солнце прорывалось сквозь горизонт алым пламенем рассвета. Утренняя тишь рождала новый день.

Она тронула его за плечо. Он повернулся.

– Я записала. – И протянула ему листок, исписанный нотами. Он глянул на партитуру.

– Ты считаешь, это любовная песня скворца?

– Да.

– Хорошо, я тебе верю.

Сел за инструмент и проиграл звуки, записанные на бумажке.

Помещение наполнилось дикостью диссонансов несоответствия интервальных разрешений. Он проиграл ещё раз. Потом ещё.… Повернулся к ней. Сказал:

– Да, я в тебе не ошибся. Это великолепно.

Она застенчиво улыбнулась.

– Ты так шутишь?

Он встал и подошел к ней вплотную.

– Нет. Ты сделала всё правильно. Ты сделала всё наоборот. У тебя получилась песня любви. Ты можешь рвать розы с небесного куста. Но помни, за каждый цветок есть плата – разочарование.

Она улыбалась и смотрела на него.

– У меня не будет разочарования, пока я с тобой.

Он смотрел ей в глаза и ничего не говорил. Сказал:

– Будет. Творец всегда платит за цветы, сорванные с божественных полян. А ты творец. Тебе не повезло.

Она улыбалась. Прошептала:

– Я не пила с нотами пиво. Мы с ними развели в лесу костер и искупались в озере. А потом я рассказала им про тебя.

– И что они сказали?

– Они тебя знают. Ты приходишь к ним в гости. Иногда, по вечерам.

– Да, бывает. Когда нечего делать.

– Они ждут тебя даже сейчас.

– Подождут, никуда не денутся. Они у меня строятся в шеренгу и ходят строем. А потом делают забег на десять километров. Те, которые добегают до финиша, входят в группу, которая записывается на бумагу. Но добегает очень мало особей. Остальные валяются в траве и ловят кузнечиков. Я к ним хорошо отношусь, но без приказа они не могут делать то, что хочу я.

Она улыбнулась и поцеловала его. Прошептала:

– Прикажи что-нибудь мне. Я буду твоей нотой.

– Ты не сможешь меня терпеть. У меня очень своеобразный характер.

– Мне нравится твой характер. Я люблю его.

– Нет, это тебе просто кажется. Но я–то всё понимаю.

– Пойдём к нотам. Посидим у костра, искупаемся в озере, послушаем кузнечиков, выпьем вина из одуванчиков…

Он молчал. Она шептала:

– А потом станем скворцами и полетим к солнцу. А ноты будут нам махать в след. Они будут ждать нас. Ведь мы вернёмся. Ведь мы вернёмся… Мы вернёмся…

Нам повезло – мы одни из них

– Да я тебе просто не верю!

– А зачем тебе верить? Собаки тоже не верят, что умрут, но это им только помогает жить.

– Я не собака.

– Естественно, ты фотомодель. Но не забывай, что на самом деле ты размалёванная сучка, заманивающая на свою течку кобелей.

Красивая брюнетка с яркими серыми глазами молча уставилась в лицо мужчины, говорившего с ней.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что ты сука, рождённая заманивать кобелей в западню. Хорошо подумай и ответь мне, так это или нет?

– Так, – нехотя согласилась красотка, предчувствуя неприятность. Добавила:

– А ты кобель, рождённый гоняться за всеми суками мира.

– Гоняйся, не гоняйся, за всеми не угонишься. И догонять не есть убегать. Убегать можно даже не сходя с места. Вот это ты и должна сделать.

Хмурый инструктор красотки надел на себя упряжь с двумя пистолетами и поверх них накинул пиджак. Сказал:

– Как только начнётся стрельба, падай на пол и лежи до тех пор, пока я тебя не подниму.

– А если не поднимешь?

– Подниму. Можешь не надеяться. Моя пуля ещё не выплавлена.

– Мы взяли четырнадцать банков. Может, хватит? Твой трюк с тепловым отпечатком лица скоро раскусят.

– Не думаю. И не думай ты. Твои деньги в надёжном месте?

– Да.

Он молча продолжал экипироваться, поглядывая на монитор компьютера, где бежал ряд цифр. Проговорил, кивнув на монитор:

– Индексы полезли вверх, как я и рассчитывал. Брокеры сейчас обезумеют от запаха денег.

Помолчал.

Добавил:

– И не будут слишком жалеть о расставании со старыми накоплениями.

Она молча глядела на него. Тихо проговорила:

– Слушай, милый, у меня нехорошее предчувствие.

– Да к чёртовой матери твоё предчувствие, плевал я на твоё предчувствие, да если бы я хоть раз в жизни послушал своё предчувствие, то уже даже тропа к могиле давно бы заросла. Помоги одеть сканер.

Она помогла укрепить на спине радар заднего обзора.

– И запомни, бояться должен я. Точка. Ты не при каком раскладе не попадаешь в поле действия. Ясно? Укол я тебе сделал, так что все химические детекторы лжи будут отдыхать минимум сорок дней. Сорок дней! И помни об этом даже тогда, когда всё-таки появится пуля, которую для меня выплавляют.

Она подошла к нему и, обняв, прижалась с трепетом безысходности. Он слегка отстранил её. Негромко сказал:

– Ты забыла? Никаких аффектов во время работы. Иначе – смерть.

– Нет, я помню. Но… Мне сегодня почему-то страшно…

– Я тебе сказал, что бояться буду я!!! Я! А не ты. Ты будешь показывать, какая ты красавица. Ведь ты и в самом деле красавица. Я даже иногда люблю тебя.

Помолчал.

– Хоть ты и сука. Но это тебе к лицу. Помоги закрепить датчик.

Она помогла ему установить на груди детектор сверхдлинных волн.

– И помни всегда, – продолжал он. – Мы не грабители. Мы ювелиры. Мы хакеры реала. Ты же знаешь, что к банку я не подойду ближе, чем на километр. В банк пойдёшь ты.

– Я всё знаю, – печально сказала она. – И не подведу тебя, можешь не сомневаться.

– Помоги закрепить модулятор.

Она помогла. Сказала:

– Неужели мы будем постоянно, всю жизнь забирать эти деньги? У меня на счетах одиннадцать миллиардов. Но я не могу отойти от дел из-за тебя.

– Мы будем грабить до тех пор, пока не ограбим всех, – отрезал он и подключил питание к бронежилету.

– Но зачем?

– Для того, чтобы жизнь продолжалась. Ты не можешь себе представить, что станет с тобой, когда ты «отойдёшь от дел». Ты просто рехнёшься от тупости и бессмысленности жизни. Ты удавишься в петле у себя в мраморном туалете, ты выпьешь литр цианида, и бледной тушей мертвяка станешь валяться под картинами Ван Гога. Ты выстрелишь себе в рот из Магнума-44, и остатки твоей головы забрызгают мебель Людовика 16, на которой ты сейчас развлекаешься с кем хочешь. Рождённый убивать, могилы рыть не будет.

Неужели тебе до сих пор это не понятно?

– Я не верю.

– Верь мне. Ты помнишь, сколько раз в этой жизни я оказывался прав?

– Помню.

– Помни.

Он открыл "дипломат" и стал настраивать находящуюся там аппаратуру. Пробурчал:

– Они поставили на бирже новый хост и думают теперь спать спокойно. Нет, я из принципа сегодня переведу все активы, которые окажутся в поле нашего компьютера. Все, без исключения. Это не менее пятнадцати миллиардов. Они рехнутся. Я доведу эти дилерские морды до сумасшествия. Я заставлю их менять наличные деньги на биржевой площадке, как двести лет назад.

– Милый… – Она снова обняла его. – Если сегодня явится твоя пуля, она будет и моей. Без тебя я работать не смогу, а пить цианид мне не хочется.

– Цианид можно заменить мужским членом. Но это ненадолго. Всё, конец разговора. Хватит о смерти, хватит о жизни, хватит о деньгах, хватит о цианиде. Мы сейчас с тобой собираемся Жить. Ты это понимаешь. И когда вернёмся из пасти льва, то ещё некоторое время, по инерции, будем живыми. Но недолго.

Он поцеловал её в губы. Добавил:

– Живых очень мало, крошка. Но нам повезло, мы одни из них.

Удача чёртовой бабушки

Бэкфаер, ревя форсажем двигателей и отбрасывая столбы голубого пламени длиной в пятнадцать метров, оторвался от взлётной полосы и под углом в сорок пять градусов, устремился в тёмное, ночное небо.

– Давай, Вася. Удачи! – проговорил командир приводной станции в микрофон.

– К чёртовой бабушке, и её хвостатому сынишке, эту блятскую удачу, – ответил пилот, холодно глядя на приборы и вжимаясь в кресло под восьмикратным G.

– И то верно, – ответили с приводной. – Просить не надо. Особенно её, падлу.

Связь отключилась.

Гигантский самолёт быстро преодолел звуковой барьер, затем удвоил скорость звука.

Пульт управления перед пилотом горел как живое существо, переливаясь тысячью огней светодиодов и индикаторов, живущих своей, фотонной жизнью.

Пилот запросил у штурмана:

– Дай коридорный разброс.

– Семь сотых от нулевой отметки.

– Следи за струйным течением.

Машина поднялась выше десятикилометровой отметки.

Цель приближалась со скоростью 2М.

__________

В командной рубке авианосца играли в карты. Капитан выигрывал. Старпом проигрывал. Был поздний вечер, Средиземноморье, жара и прохладное пиво.

– Ты слышал? – спросил капитан у старпома. – Милошевич умер не сам.

– Слышал, – пробурчал старпом, следя за картами. Добавил:

– Если бы он не умер, то умерла бы Генеральный прокурор Гааги. Пришлось выбирать.

– Мда. Выбрали. А ну-ка – валетик черви!

– Дама.

– Ещё валетик!

– Ещё дама.

– А ещё валетик!

– А ещё дама.

– Чёрт, как я её пропустил. Бито. – Капитан стал перебирать карты. Старпом тоже.

– Как ты думаешь. Надолго мы здесь? – спросил капитан у старпома.

– Тебе бы лучше знать, – ответил тот.

– Да ничего не знаю. Знаю только одно – русские должны принести нам мирительную грамоту.

– Нам?

– Ну, не нам лично, а в овал доставить.

– Принесут. Не впервой.

– После АПЕК остались одни русские. Они долго не продержатся.

– Да они и не будут держаться. Русских нет. Нету русских.

– Русские не идут. Русские ползут. Но не на окопы, а за водкой и долларами.

– Да. А у меня дед русский, – сказал капитан.

– Окажи ему гуманитарную помощь.

– Он уже умер.

– Царство ему небесное.

Помолчали, следя за игрой.

– Они подписали договор о ликвидации стратегических вооружений. И теперь мы этих котят будем ещё поить просроченным молоком, – сказал старпом.

– Слушай, "Морские охотники" тоже попали под договор? – уточняюще спросил капитан.

– Конечно. Это наша главная проблема. От русской РТ уйти нельзя.

– Мда. Купились таки на "Сникерсы". Мой покойный дед боялся этого. Не дожил. Ну и хорошо.

– Говорят, СС-19 будут переделывать на "Дженерал электрик" под космические грузовики.

– А почему "Дженерал электрик"?

– Ну, наверное, тендер выиграли.

– Главные военные базы США в России будут расположены в Брянске, Туле и Орле. И Биробиджане, – сказал капитан.

– А на черта в Биробиджане?

– Это русский Тель-Авив. Из овала виднее, где быть базам.

– Мда. Мда-да-да... Как только в России отменили институт президентства, наши с Уолл-Стрит не могут и минуты усидеть. Всё делят, делят, делят...

– А что с армией? Поделили на сектора?

– Делят. Там какой-то сбой. Говорят, министр обороны заболел или пропал куда-то. А кроме него армия никому сейчас никому не подчиняется. Президента уже нет. Главнокомандующего, таким образом, тоже. Мда. Король!

– Туз.

– Король!

– Туз.

– Король!!!

– Туз.

– Тьфу. Я потом посчитаю карты. Что-то много тузов. – Капитан подозрительно посмотрел на старпома.

– А нафига мы здесь стоим? – спросил старпом. – Турцию охраняем?

– Крым. Украина боится, что с Крымом что-то случится. А Украина член НАТО.

– Да хохлы всегда чего-то бояться. То сало не свежее, то кобыла не беременная.

– А ты что, хохол?

– Дед хохол.

– А то я думаю, откуда ты о сале знаешь.

– Да знаю... Нна! Шестёрки.

– Семь... Десять...

– Бито. Я вот только не понимаю, чего кругом такая тишина. Ударный авианосец приближается к берегам России, а тишина, как в бане после стриптиза. Ни лодочки, ни самолётика...

– Боятся, – ответил капитан. – После Сербии Россия морально сдохла. Теперь будут год премьер-министра выбирать демократическим путём. А волки с Уолл-Стрит, тем временем, медведя на тысячу кусков разделят. Премьеру и работы не будет.

– Так они собираются входить ассоциированным штатом в состав Мексики. Им же проще будет, и нам сподручнее управлять Москвой прямо через Мехико.

– Ты угадал, этот вопрос сейчас, в данный момент, в Кремле и оговаривают. Так и будет, скорее всего.

– Блин, теперь будет столько мексиканцев! На черта это идиотское решение!

– Зато почти не будет русских. Лучше мексиканцы, чем медведи без башни и намордника.

– О тож... Туз!

Запищал зуммер срочного вызова. Капитан взял трубку.

– Что? Если это ошибка, конец вашей карьере! Все системы к бою!!! Все системы, фак-ю...

Две болванки тяжелых противокорабельных ракет, пущенных с ТУ-22М3 со скоростью полтора километра в секунду, ударили ниже ватерлинии авианосца, и возле берегов Крыма апокалиптически поднялся гриб нейтронного взрыва, сдетонировав гигантскую волну цунами, которая через десять минут обрушилась на побережье Турции.

Бэкфаер делал разворот. Командир крымской приводной станции подтвердил:

– Цель поражена. F-35 идут в вашу сторону.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся пилот Василий. – В Мексику захотели приписать. А может сразу в Гуантанамо?

Группа истребителей МиГ-37 неслась навстречу американским самолетам.

Март 2006

Ночь перед Рождеством

Они шли вдоль Кутузовского проспекта, еле передвигая ноги от разливающейся по всему телу усталости. Дом, где находилась цель, находился в пяти кварталах.

– Хорошо, что менты не обшмонали, – сказал он.

– Да, – ответила она. – Эти козлы так просто не отпустят.

– Отпустят? Да ты бы у них выла, а я подпевал. Ты бы молилась, чтобы родиться обратно.

– Знаю, знаю. Чёрт, я совсем забыла. Стрелка забита в Тёплом Стане. Пойдут, наверное, другие.

– А я помню всё.

Он поправил рюкзак и провёл рукой по бороде. Устало сказал:

– Ширнёмся?

– А "машина" с собой?

– Конечно. Две.

– Ооо. Давай, я уже на измене.

– Да я вижу по тебе, поэтому и сказал.

Пара зашла в подъезд многоэтажки, где не оказалось кодового замка. Он вытащил два одноразовых шприца, наполненных жидкостью и один дал напарнице. Закатили рукава и сделали инъекции. Выкинули под лестницу "машинки" и присели на ступени, ведущие в цокольный этаж. Он кинул объёмистый рюкзак возле себя. Расслабленно откинулся на ступенях и хмуро глянул на напарницу.

– Детонаторы остались? – спросила та, заметно оживившись и блестя глазами.

– Сорок штук.

– Ого!

– А больше не надо. Им хватит.

– Да, это верно. – Она прислонилась к нему. – Милый... – Прижалась ближе, вздохнула:

– Я заебалась.

– Я тоже. Другим не легче. Не ссы, Маруська, Чапай шо нибудь придумает. – Он провёл рукой по её груди, плавным движением опустился ниже и стал гладить промежность, засовывая руку глубже.

– Колготки не порви, – хрипло прошептала она.

– Не порву. А порву, так не помрёшь.

Её рука стала гладить его ногу и схватила эрогированную выпуклость. Залезла рукой глубже.

– Отсоси, – попросил напарник.

– А я? – прошептала она.

– Я не буду кончать. Под ширкой могу стояка гонять два часа.

Минет длился десять минут. Затем двадцать минут шло совокупление.

Кончили.

– Чёрт, я ожила! – радостно сказала напарница.

– А я скоро сдохну, – ответил он.

– У тебя всегда одна песня. Сначала отсоси, а потом пошла на хй. – Да ладно, хорош пздть. Тут все свои.

– Свои. Пока ещё на этом свете. – Она закурила розовую «Treasurer».

Посидели, покурили, встали и вышли из подъезда. Двинулись дальше.

– Вижу объект, – хрипло сказал он.

– Я тоже, – ответила она.

Медленно, еле передвигая ноги, вошли в офис, горящий огнём полуарочных окон, как "Титаник" иллюминаторами. Охранник оглядел их облик и пропустил сквозь детектор. Сигнал автоматики контроля не заработал.

– Всё чисто, – прошептала она.

– Не сглазь, – проскрипел он и вытащил из шубы кольт сорок пятого калибра, блеснувший пластиком ствола.

Стали возле двери. Постояли с минуту.

– Слушай, а ты можешь массажировать ноги? – спросила она.

– Я могу массажировать морду, – ответил он.

– Мне сделал массаж ступни бывший френд и я кончила.

– Да?

– Кончила валять с ним дурака.

– Ага, – посмотрел на часы. – Рановато. Жаль, не взяли ружей.

– А на черта они?

– Не помешали бы. Сколько их там, неведомо.

– Хватит всем и того, что есть.

– А я не уверен. – Погладил бороду. – Подождём ещё.

– Медленно прошли по коридору. Вернулись.

– Попустило? – спросил он.

– Не то слово. Хенеси бахнем? У меня с собой бутылка.

– А стакан?

– С горлА.

– Давай.

Выпили четырьмя глотками бутылку "Хеннесси". Он глянул на часы и сказал голосом, сжигающим за собой мосты:

– Пора.

– Я готова.

– Прикрывай, если я не справлюсь.

– Конечно. Всё отработано.

Толкнули дверь и яркий свет ударил в глаза. В центре большой комнаты стояла ёлка, за столом сидели сотрудники фирмы.

– Ооооооо!!! – закричал директор. – Дед Мороз и Снегурочка!

– Да, да, это я, старый дурак, вам подарочки принёс, – привычно стал отрабатывать текст Мороз и выкладывать на стол подарочные пластиковые пистолеты и ёлочные гирлянды.

Снегурочка скромно улыбалась и глядела лучистыми глазами на торжество 365–дневного цикла.

Грузинская рапсодия

Варя показала перстень на руке с искусственным бриллиантом в качестве объектива. Добавила:

– Пока проблем не было.

– Насиловали?

– Бог миловал. В такой переплет не попадала.

– Попадёшь. – Григорий оглядел её сексапильную, стройную, невысокую фигуру. Спросил:

– И давно ты маешься этой дурью?

Варвара была дочерью русских эмигрантов, переехавших двадцать лет назад из России в Абхазию; затем, в Сванетию; оттуда спустились в Аджарию; а далее черти попёрли их прямо в Нижнюю Саксонию, но только после Турции, Шри-Ланки, Аргентины, Бразилии и Каймановых островов. Дочка родилась в нейтральных водах при пересечении границ.

– Это моя первая настоящая работа, – сказала корреспондента, не ответив на вопрос Григория. – Ты мне поможешь? – спросила она его, с надеждой глядя в глаза.

– А с чего бы это?

– Ну, я же вижу, что ты русский переодетый военный.

– И как это ты видишь?

– У тебя на руке татуировка с ракетами. И буквы АРСН.

– Эх, рыжая, нет на тебя гестапо. АРСН – это группа крови. А ракеты... Мода такая. Чем я хуже?

– Мне можно тебя сфотографировать?

– Выбрось из головы эти шутки. Снимай на свою камеру местных туземцев. Цыганский табор отдыхает на полянах Колхиды. Так и подпиши. – Григорий откинулся в кресле и стал смотреть в небо.

Они сидели в небольшой харчевне, столики которой стояли на улице вдоль дороги, под сенью южных деревьев, на которых висели большие оранжевые плоды. Пили пиво.

– Ты что, здесь совсем одна? – спросил Варвару оператор.

– Я отстала от группы. – Помолчала. Негромко добавила:

– Или они убежали вперёд. Чёрт его знает, как работать в поле. Опыта нет. Пришлось позаимствовать передатчик. Но ничего, им вышлют новый. Скорее всего. В конце концов, поездку спонсирует мой отец.

– Да ну! Это же куча денег!

– Да, много. Но информация стоит ещё больше. Он так думает. Меня в поездку не пускал, чуть было не закрыл в клинике для неврастеников. Спрятал документы. Но у меня есть российский паспорт, и я говорю на пяти языках.

– На пяти языках? – удивился Григорий.

– Русский, немецкий, арабский, испанский и латынь. Да, ещё английский.

– А где же группа?

– Уже в Ираке. Но там давно все темы забиты. – Отхлебнула пива, затянулась сигаретой, прищурилась, добавила: – Ты мне поможешь? Я заплачу.

– Сколько?

– Много.

– Ну, ну... – снова откинулся в плетеном кресле.

– Я серьёзно... – Стала изучающе глядеть в глубину "хамелеонов". – ...Тайм из маней... Мы договоримся, короче.

– Слышал однажды такие предложения. – Помолчал. – Сказал: – А у тебя есть наличные деньги?

Рыжая корреспондентка затянулась сигаретой, расслаблено выпустила дым, пробежала глазами по Григорию. Вытащила квадратный кусочек пластмассы.

– Вот платиновая кредитка. Номерные счета в голове. – Выкинула сигарету в кусты.

– Это что, деньги? – Оператор блеснул монолитом очков. – За такие деньги в этих краях ты можешь только посмотреть на мою футболку. Или здесь неподалёку есть банкоматы?

Рыжая безмятежно кинула карточку обратно в карман и ответила:

– Если сильно припрёт – обналичу. Секрет постурбанизма. Я валютный хакер.

– Хорошо, я поверил. Возможно. Покажи паспорт.

Собеседница вытащила документ и положила на столик, раскрыл его."Зиновьева Варвара Петровна", – прочел. "Место рождения – город Гагра, Абхазская АССР".

– А где международный? Или их хакеры не делают?

– Сгорел. Я бежала из Абхазии.

Оператор еще осмотрел ее.

– Куда бежим?

– В Пакистан, по идейным соображениям. Паранджа есть. – Она вытащила из кармана и убедительно показала Григорию комок чёрной тряпки.

– Пакистан светское государство, там лица не прячут, – молвил оператор. – Зато хорошо обыскивают подозрительных посетителей, смахивающих на фотокорреспондентов. Что ты скажешь по поводу спутникового передатчика?

– Это обыкновенная статуэтка Будды. Личная вещь. Сувенир, амулет, фетиш.

– Ты хочешь убедить таможню Пакистана, что спутниковый передатчик это амулет?

– Это подарок деда. Он был буддист и недавно реинкарнировался где-то в дебрях Карачи. Его и ищу. Такая вот версия.

– А объектив на перстне?

– Не заметят.

– Ох, рыжая.... Ждут тебя проблемы.

– С чего ты взял?

– Предчувствие.

Прошелестел лёгкий ветерок. На дорогу вышло стадо мулов с большими, обвисшими ушами. Пробрело мимо, поглядывая на Варвару.

– Ты, наверное, сержант? – спросила собеседница, продолжая разглядывать оператора АРСН и его футболку.

– Чего ты так решила? Он сунул руки в карманы шорт и стал в упор глядеть на неё. – Я полковник, – проговорил. – Но это между нами. – И вытащил папиросу, забитую коноплёй. – Травку будешь?

Рыжая взяла папиросу, прикурила и глубоко затянулась, задерживая дым в лёгких. Наркотик быстро ушёл в кровь, а затем в мозг. Запила пивом и протянула "косяк" оператору АРСН. Сказала:

– Ништяк "пластилин". Чистый "пакистан".

Григорий кивнул, втягивая в себя дым и прикрыв глаза. Подержал, – выдохнул. Отпил пива. Откинулся в кресле и передал папиросу рыжей. Та повторила манипуляцию. Вскоре "косяк" закончился, сгенерировав свою дозу гашиша. Оператор швырнул бычок в кусты. Принялись медленно пить пиво. Повело.

– Слушай, рыжая, – медленно начал оператор АРСН. – Ты мне прямо скажи, что тебе нужно. – И замолчал. Рыжая вскоре ответила:

– Да ничего мне не нужно.

Снова умолкли. Пролетел самолёт, едва не цепляя крыльями крыши домов. Из кабины выглядывал усатый лётчик в чёрных очках и шлемофоне. Уставился на стройные ноги фотокорреспондентки. Исчез за синагогой продолжая пялиться назад.

– А я так понимаю, что тебе нужны фотографии, – вдумчиво молвил Григорий. – А зачем тебе эти долбаные фотографии? А? Старушка несёт ведро патронов. Ну и что? Пусть себе несёт. Наверное, нужно...

– Верно, пусть несёт, – медленно проговорила рыжая. – Мне её патроны никуда не упираются. Пусть несёт.

Выпили ещё пива. Потом ещё. Подошел бродячий павлин и стал клевать хлеб со стола. Оператор схватил его за хвост, но тот вырвался.

– Да... Хорошо сидим. Хочешь, я возьму тебя с собой? Ну, в нашу командировку. Я же полковник. – Григорий беспристрастно глядел на Варвару. Уточнил: – Я не один и мы здесь проездом. Едем далеко. Ну, как?

– Хочу. Если не врёшь.

– Но будет условие...

– Спать?

– Нет, это мелочи. Фотокамеру свою и передатчик ты отдашь мне. Я их буду выдавать тебе по мере надобности. Это и есть условие.

– Мне надо подумать. Без камеры и передатчика я пустое физическое тело. Да ещё и женское... Варвара контактный человек, но не дура. Этого ей не хватает для сжатия текста...

– Какого ещё текста? – Помолчал. – У нас у всех подписка о невыезде. – Добавил: – Из рамок режима.

– Какого это режима?

– Информационного. И поэтому, если хочешь со мной в дельту Ганга...

– В дельту Ганга?! Хочу!..

– ...то ты будешь делать то, что тебе скажет полковник Загибайло.

– Буду!

– Ну и ладушки. Давай ещё по пиву. Что это оно у них здесь так лавровым листом прёт?

Через сутки секретный дивизион отплыл на своей барже в южном направлении.

фрагмент романа «славянский стилет»

Ночь с незнакомкой

– Я не знаю, долго ли это продлится, но он не просыпается уже трое суток, после того, как провёл ночь с той незнакомкой.

– А где они были?

– В лесу. Там есть небольшая гостиница, номеров на десять. Лесник построил, решил заработать. Но в гостинице почти никто не останавливается. Она в полной глуши, до ближайшего пункта, где есть люди, пятнадцать километров. В ту ночь они были одни. Лесник уезжал домой, в деревню.

– И что же произошло?

– Никто не знает.

– Так в чём же дело?

– В том то и дело, что никто ничего не знает.

– Полиция прибыла?

– Да нет, её никто не вызывал. А зачем? Чтобы разбудить?

– А врачей?

– Им надо заплатить за работу томографа. Но это около пяти тысяч евро. Таких денег не нашли. Решили – пусть спит. Наверное, крепкая любовь была. Возможно, вернётся.

– Да, возможно вернётся.

Птицы летели на юг.

Тысяча и одна ночь

Сержант летел лицом вниз. Он видел точку, где ему следовало приземлиться. Она стремительно росла в его глазах, но не столь быстро, как может показаться читателю. Все реакции прыгуна были в десять раз быстрей, чем в естественном состоянии. Это из-за сверх стрессового состояния. Естественно, все скорости для него замедлились во столько же раз. Это известно не многим. Но известно, и это факт. Несколько секунд полёта превратились для него, в некотором смысле, в стайерский залёт. Тактовая частота подкорки головного мозга увеличилась до двенадцати герц. Это очень большая разница в сравнении с естественным состоянием, и эта разница давала ему шанс на выживание. На что он и рассчитывал. И на что рассчитывала его группа прикрытия, сидящая в автомобиле в нескольких километрах от точки приземления.

– Выхожу на цель, – сказал он, хотя никто ничего не разобрал из его речи. Но по тембру голоса поняли, что всё в порядке. Радиотелефон был обычного, бытового стандарта, чтобы не привлечь внимание охраны подозрительной несущей частотой. Сканировалось всё, что находилось в пределах объекта.

***

– Ну, что , дорогая, я думаю нам стоит сегодня отметить свою удачу.

– Ты считаешь, что это не безопасно?

– Ха-ха-ха! Ты это о чём? Мы создали вакцину! Мы создали Вакцину!!! Мы создали вакцину, автоматически клонирующую стволовые клетки человека. Мы создали Вечную Жизнь! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

– Тише, не кричи… Во-первых, мы создали её не сами, а используя медицинскую Национальную базу данных США, используя при этом суперкомпьютер Академии, подобрав код его запуска. Только за это нам светит десять лет тюрьмы.

Напарник нахмурился:

– Не надо при мне говорить подобные вещи. Не надо… Я сам прекрасно

знаю, чем мы рискуем. Основная исследовательская группа даже

близко не подошла к нашей идее автозамены стволовых клеток. Они зациклились на простом клонировании. Но клон не есть естество. Клон – порождение Сатаны. Клон – увод в сторону от прогресса. Клон – на стороне тёмных сил, не имеющих перспективы в будущем, а тем более, в Вечности.

Клон – исчадие Ада…

– Господи, да успокойся ты. Я всё понимаю, но говори потише, мы на Пятой авеню, а здесь из каждого мусорного ящика торчат уши. Уши!!! А не деньги. И ещё: ты слышал последние сплетни, что в Нью-Йорке действуют несколько иностранных спецгрупп по отслеживанию результатов работы нашего отдела?

– Слышал, и не только…

– Что значит – не только?

– Да выпивал я в баре с одним специалистом. Такой был пьяный, что забыл, где находится. Ну, и ляпнул мне, что ведёт охоту на ведьму.

– Как это – на ведьму?

– Под ведьмой подразумевается начальница нашего отдела, Кондализа Пэйс.

– Да? Они кинули ей такую кликуху?

– Ну да. А что, не подходит?

– В самый раз, – ответила Марго, и сплюнула на тротуар. – Ник, а ты не боишься, что эта банда и нас отследит?

Ник посмотрел на Маргариту уверенным взглядом богатого человека.

– Кто мы такие? Мы мелкие сошки, мы незаметные букашки, нас не видно под микроскопом, нас не видно в толпе бегущих на работу, нас не видать, не слыхать и не учуять.

– Хотела бы я верить в то, что ты говоришь… Да, послушай, а не вколоть ли нам эту вакцину прямо сейчас. А? Какого чёрта ждать? Ширнёмся – и можно садиться в тюрьму хоть на сто лет. Для поддержки процесса регенерации надо лишь немного углеводов. Совсем немного.

– Что-то ты сегодня всё про тюрьму да про тюрьму. Мне это не нравится. Но насчёт укола ты права. У меня наполнены два шприца. Пойдём куда-нибудь.

Зашли в ночную закусочную и сели за столик, отделённый ширмой. Ник вытащил шприцы и, закатив рукав рубашки, уверенным движением сделал себе инъекцию. Взял второй шприц и ввёл вакцину Марго. Посмотрел на неё долгим взглядом. Спросил:

– Ну, что ощущаешь?

– Кайф! О! Это просто кайф! Ты мне ширнул героин высшей пробы и я теперь пожизненно буду в таком состоянии. Давай трахнемся?

– Ты знаешь, меня тоже прёт. Это, наверное, побочный эффект. Но он весьма неплох...

Маргарита пододвинулась к напарнику и, недолго разобравшись и наклонившись, стала делать ему минет, поглаживая рукой его бедро.

– О, дорогая, ты мыслишь очень быстро, – пробормотал он.

После минета акт совокупления длился двадцать минут. Вышли на улицу.

– Ну, что теперь? – спросила раскрасневшаяся Марго.

– Берём машину и в офис. Надо забрать все образцы. Испытания на свиньях и обезьянах это одно, а на человеке – совсем другое. Я прочувствовал гигантский экономический потенциал этой ведьминской настойки. Я и сейчас чувствую себя так, словно мне двадцать лет.

– И я!

– Я бы тебя трахал ещё всю ночь, а ведь мне скоро пятьдесят.

– Мне меньше, но я бы трахала тебя две ночи подряд! Три ночи подряд! Нет, четыре ночи! Нет!!! Тысяча и одну ночь!!!

– Да, настоечка получилась неплохая. Не зря за ней гоняются разведки мира. Но мы мыши! Нас не видно!

– Мы бессмертные мыши, и всегда под балдой, – сказала Маргарита и тихо засмеялась. – Пойдём ещё трахнемся! Меня прёт!

– Успеем, дорогая. У нас теперь время есть.

Поймали такси и поехали в исследовательский центр, где работали. Прошли тройную систему охраны, вошли в лабораторию. Там возле лабораторного стола копошилась Кондализа Пэйс. Повернулась к ним.

– Ник, шо то вы тута робыте у столь не ранний час. Трахнуться пришли?

Директриса проговорила это всё на русско-украинском языке. Ей нравились такие приколы. Никто ничего не понимал, а она балдела от языкового вакуума.