Текст книги "Отсекая лишнее (СИ)"

Автор книги: Данил Брюханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Илья, вновь и вновь возвращаясь в мыслях к своим ночным зверствам, все никак не мог углубиться в них и начать по-настоящему над ними раздумывать, словно кто-то этого ему попросту не позволял. Проводя аналогии с близким Бельштейну компьютерным миром, можно было сказать, что в голову к нему кто-то без его ведома установил сильнейшую антивирусную программу. Сетевой экран, безжалостно блокирующий все неугодные, разрушительные мысли. Сейчас, например, рефлексия по поводу убийств, сожаления и раскаяния были отправлены в черный список этого метафорического файервола. Мозгу Ильи разрешалось помнить все события, хронологию, но вот сожалеть и раскаиваться по этому поводу – нет. Будто все эти муки совести и души, страхи и нервы, которые любой нормальный человек обязан был испытывать просто по своей природе и привитым обществом понятиям, были заблокированы в голове фрилансера. Так Роскомнадзор блокирует неугодные ему сайты. Вот только если в последнем случае эти ограничения обходятся любым школьником в 2 клика, то в случае с головой Ильи все было не так просто. Да и не хотел он этого, если разобраться! Сейчас было совсем не до страданий и сокрушений по поводу содеянного. Если получится (или если позволят), он обязательно подумает об этом потом.

Рука, рука…

Точно! Ну конечно!

От внезапно осенившей голову мысли, Илья побежал в спальню за телефоном. Кран в ванной остался бежать, а мокрая пожеванная конечность заливала дорогой паркет кровавыми каплями.

«Пес с ним! Вытру как-нибудь потом!»

Ввалившись в спальню и схватив с тумбочки телефон, Илья, не сразу попадая по кнопкам, нашел в контактах нужные цифры.

– Алло.

– Алло! Давид, привет!

– Бельштейн? – сонный заплетающийся голос, пауза. Потом, – Илюха? Здорово, брат! Ты!.. Ты где вообще? Неужели прилетел?

– Дава! Да, я в Москве. Прости, что так рано звоню… Просто тут резко стала нужна твоя помощь. По твоей части.

– Что с тобой? – голос в трубке мгновенно стал серьезным.

– Поранился вот… Неохота скорую вызывать, да там еще вышло так… Короче, вот.

– Что случилось? Как сильно?

– Да, веришь нет, собаки покусали. Довольно сильно.

– Щас буду Илюха, потерпи.

Трубку повесили, Илья бросил телефон на кровать. Дело оставалось за малым – просто дождаться. Давиду Ашортия, своему однокласснику, а по совместительству кардиохирургу, Бельштейн доверял как себе.

Пока Давид ехал к Илье, последний провалился в густую тягучую дрему. Так боль ощущалась немного слабее.

Звонок в домофон. Капая кровью на пол, Илья подскочил к двери. В окошечке видео связи коммуникатора было знакомое лицо с фирменным орлиным носом и с давно уже немодной прической с выбритыми висками и небольшим хвостиком на затылке. Илья нажал кнопку на домофоне и увидел, как хвостик скрылся из поля зрения камеры.

После того как открылась входная дверь, Ашортия припарковал свой модный кожаный чемоданчик походного лекаря на тумбочке в коридоре, и друзья обнялись.

– Маркович! Обалдеть столько лет тебя не видел! – с очень легким, но все же угадывающимся акцентом, горячо приветствовал друга грузин.

– Ай-ай, Дава, полегче! На самом деле всего полгода прошло или около того. Ты ж клятву Гиппократа давал, а сам вон чуть не оторвал больную руку.

– Ой, прости, Илюх. Так, показывай уже, что там у тебя! Куда пройти?

– Пошли в спальню, я там все равно уже все кровью залил, так что нормально будет.

Ашортия взял свой чемоданчик и последовал за другом. Когда Илья лег, хирург молча, аккуратно размотал пропитавшееся кровью полотенце. Карие глаза расширились, а черные немаленькие брови поползли наверх. Качая головой, грузин сказал:

– Хорошо, откуда это говоришь? Собаки?

Илья выдал уже заготовленную версию. Врать другу было не хорошо, но и всю правду открывать было опасно. Поэтому, Бельштейн решил остановиться на полу правде. А как хорошо известно любому обманщику: лучшая ложь – это именно недосказанная правда.

– Не поверишь, Дава. Вечерком решил прогуляться. Помнишь же школу, где в футбол еще собирались, за Павелецкой туда, вверх? Так вот, там что-то строят, пока только котлован, и я подумал через него срезать. Ну и пиз**ц, откуда ни возьмись налетела целая свора. В жизни таких агрессивных не видел. Сначала лаять начали, как ненормальные, я кинулся, какой-то кирпич поднял, кинул в одну, а другая в это время вцепилась, – и Илья слегка поднял поврежденную руку, – короче еле ноги унес.

– Офигеть, конечно… И это в центре Москвы, – покачал головой Давид, попутно вытаскивая свои врачебные принадлежности из сумки.

«Интересно, поверил или нет?», – между тем подумал Илья, – «вроде бы да».

– Так, друг, давай-ка сначала анестезию, тут шить надо будет.

– Ой нет, Дав, у меня на это дело непереносимость, или как там правильно, ни ледокоин ни новокаин, к сожалению… Потом весь день комиксы смотреть буду.

– Хм… Но тогда будет больно, Илья.

– О, знаю! – воскликнул Бельштейн, вскакивая с кровати и морщась от боли, – давай, как говориться, приятное с полезным! Момент!

И он вышел из спальни.

Вернулся больной с большой початой бутылкой виски в одной руке и двумя стаканами в другой.

– Давай за встречу, ё-моё! А то, что мы как не родные!

С этими словами он поставил бутылку и стаканы на прикроватную тумбочку.

– Помоги мне!

Давид взял бутылку, откупорил со смачным звуком и разлил солнечный янтарь по стаканам.

– Это тебе, – протянул он Илье полный стакан, – давай залпом.

Заходил кадык на небритом горле и 250 мл исчезли за несколько секунд.

– Аааа! – крякнул Илья и вытер губы, – Ууууу! Почему так жестко, 25 лет же??

– А надо меньше гей-коктейли свои пить, тогда и не отучишься от нормальных мужских напитков, – весело ответил Ашортия и пригубил из своего стакана, – мне пока хватит, если, конечно, ты не хочешь, чтобы стяжки у тебя на руке получились вкривь да вкось.

– Не особо, – ответил Илья, – давай уже, Склифосовский, начинай.

– Давай-ка еще немного, – чуть подумав, сказал хирург, наливая своему пациенту еще пол стакана.

– Слово доктора…Ик! Закон! – изрек больной и опрокинул очередную дозу.

В голове закружилось, и комната пошла волнами, уплывая куда-то в астрал. Почти пол литра виски на голодный желудок, да еще и после стресса – страшная, убойная сила.

Ашортия быстро обработал рану, снарядил ниткой ту самую, страшную кривую иглу и принялся за дело.

– Ай, ни**я себе!

– А как ты хотел, дорогой? Лежи, терпи давай. Можешь что-нибудь прикусить.

– За нос щас тебя прикушу! …Ах, сука! – это иголка в очередной раз проколола кожу, – помню я маленький голову разбивал… ААААА! А в мясо обязательно колоть??

– Вай, ну какое мясо! Работаю исключительно по эпидермису! Так, терпи-терпи! Стрижка, как говориться только начата. Колотые шить не буду.

– Давай, шей меня полностью, чего уж там… – решил блеснуть героизмом порядком захмелевший пациент.

– А почему кстати в больницу сразу не поехал? Ну или раньше меня не вызвал, – резонно поинтересовался грузин.

– Да, ты знаешь… – начал сочинять Илья на ходу, – сначала не подумал, что так все серьезно. Думал с утра тебе набрать. А в больницу почему не поехал?.. Ты прикинь, я же в Индонезии как-то с паспортом искупался! Но пластику то хоть бы хны, а вот полис, который там сложенный лежал, это дело не пережил, вот…

– Ну ты и дубина! – покачал головой Давид.

– Да уж!..

Остаток операции прошел молча. Илья лишь морщился и тихонько охал, когда иголка раз за разом пронзала кожу.

Вскоре дело было сделано. Ашортия обработал швы, наложил какую-то мазь и перевязал рану.

– Короче, Илюха, это собаки, сам понимаешь. В больницу все равно надо – прививку от бешенства сделать. На перевязки и я могу приезжать или ты сам, а вот прививку – надо. У меня с собой не оказалось сыворотки. Я, конечно, могу найти, но это надо сделать как можно быстрее, потом смысла не будет. Хочешь отвезу тебя к себе на работу? Там полиса не надо.

Илья немного подумал, особенно над тем, какой сейчас день. Вспомнив, что сегодня суббота, а значит в клинике Давида не должно быть много народу, он сказал:

– Если не трудно, Дава, то я за. Спасибо.

– В карман не нальешь! Или как там правильно, – весело ответил грузин, – собирайся, поехали.

После того как друзья сели в машину к Давиду и выехали на Валовую, Ашортия сказал:

– Кстати, Илья, тут же накануне и со мной тоже интересная хрень случилась. Интересная и непонятная…

Шоколадный Touareg остановился на светофоре, хирург закурил и продолжал:

– А я ведь не удивлен, что ты мне набрал сегодня, Илья. Ну, то есть, не совсем удивлен.

– Ты о чем?

– Вчера утром, ближе к обеду я получил странное сообщение, предупреждение что ли… Ничего конкретного, но, когда ты позвонил, я сразу связал это с тем странным случаем.

– Какой случай? Дав, ты о чем вообще, – Илья был изрядно сбит с толку. А в атакованную виски голову информация проникала очень и очень плохо.

– Да она ж у меня с собой! На заднем сиденье лежит, можешь глянуть, там все как было. Специально в машину забросил – тебе показать, перед тем как ехать.

Заинтригованный Илья повернулся назад, пошарил рукой по заднему сиденью.

– Дава, тут нет ничего.

– Посмотри, там под седушками, может упала, закатилась. Я точно помню, что брал её.

– Её… Кого её? – бурчал себе под нос Илья, нырнув головой куда-то в темную глубь, около ножных ковриков заднего ряда, – а вот кажется, что-то…

Тут он замолчал, потому что по материалу и его фактуре сразу узнал, о чем конкретно говорил сейчас его друг. Спустя несколько мгновений, Бельштейн, преодолев боль в затекших от пребывания в неестественном положении мышцах, разогнулся и занял привычное положение в пассажирском кресле. В руках же он держал небольшую черную коробочку, исполненную точно так же и точно такого же размера, как та, что он получил от неизвестного в Джакарте.

Хакер побарабанил пальцами по коробке, нервно вздохнул и начал, как ему показалось, стремительно трезветь.

– И что ты говоришь, там записка была, с предупреждением?

– Про записку я, однако, ничего не говорил, – ответил Давид и быстро взглянул на Илью, – но ты угадал. Можешь ознакомиться, она там внутри так и лежит.

Раненный быстро открыл коробку и увидел сложенный вдвое лист добротной плотной бумаги, развернул и прочитал:

«Твоему другу скоро понадобится помощь».

И все. Точка. Точно так же кратко и одновременно многозначительно. Писали явно те же люди или тот же человек. Или не человек – почему-то подумал Илья.

– Как это у тебя оказалось?

– Я только закончил прием очередного пациента, как позвонила девчонка с приемной и сказала, что какой-то неизвестный оставил эту коробку на мое имя, потом он сразу же ушел. Все.

– Да уж… – только и смог сказать Илья.

Какое-то время ехали молча. Бельштей так и сидел с открытой коробкой на коленях о чем-то размышляя. Тут он уже открыл рот, готовясь рассказать другу о точно такой же посылке, полученной им от точно такого же странного незнакомца в Индонезии, как его руку ни с того ни с сего пронзила страшная боль.

– Ааааа! – застонал Илья.

Давид быстро посмотрел на него и озабоченно спросил:

– Илюха, что такое? Заболела?

– Бляяяяяяяяять! Как же больно! Сууу. ка…

И тут боль отступила так же внезапно, как и началась.

– Дав, машина!

Задние фонари Kia Sportage, стоящей на светофоре летели в лобовое стекло.

– Твою мать! – крикнул Ашортия и ударил в тормоз со всей силы. Зад Volkswagenа подпрыгнул, заскрипели шины и большой внедорожник клюнул носом в сантиметрах от корейского бампера. Столкновения едва удалось избежать.

– Ху!.. – выдохнул Давид, – еще бы чуть-чуть.

– Да уж!.. – перевел дух и Илья.

– Так, спокойно, давай просто доедем, – сказал грузин и отцепил от руля побелевшие от сильнейшего напряжения пальцы.

Машины тронулись, Давид очень мягко и аккуратно нажал на газ. До клиники друзья доехали без дальнейших приключений. О том, чтобы рассказать Давиду про аналогичный случай с получением странного предупреждения Илья как-то совсем забыл.

– Юля, привет, – сказал Давид девушке на ресепшене, когда они с Ильей прошли в фойе больницы, – Михалыч на месте?

– Да, Давид Зурабович, конечно. Что-то случилось? – спросила она, посмотрев на Илью, точнее на его перебинтованную руку.

– Ничего страшного, Юль, просто надо человечку укольчик поставить.

– Поняла.

– Потом я его отвезу. У меня там что на сегодня с записью?

– С 12 дня. Три человека, Давид Зурабович.

– Ммм, хорошо. Илюха, ну ты слышал, придется на работе сегодня побыть, не серчай.

– Да что ты, Дав! Со мной нянчиться не надо! И так спасибо тебе большое!

– Хорошо. Твой кабинет вот по тому коридору, почти до конца. 1-20. Стучи, заходи, скажешь, что от меня. Очередь игнорируй, если будет. Тут дело срочное. Ну давай, я к себе пойду. Вот ключи.

И он положил ключи от Touaregа на стойку регистрации.

– Давид, не гони! На такси уеду, я ж не при смерти! – Илья схватил ключи и стал засовывать их в руку другу.

Мужчины какое-то время разыгрывали эту джентльменскую комедию, после чего Ашортия все-таки принял ключи и наказал Илье звонить ему при любых осложнениях и неприятных ощущениях.

– Да и вообще звони, раз уж приехал! Столько обкашлять надо! Ну все, давай!

Друзья обнялись, и Давид пошел к себе на верхние этажи. Илья же отправился в указанный ему кабинет.

Когда он постучался, то вопреки ожиданиям из-за двери ему ответили нежным женским голоском:

– Входите, не занято!

Бельштей был несколько удивлен, ведь в его представлении Михалыч мог звучать как угодно, но только не так. Когда он вошел, то сразу спросил:

– Здравствуйте! Простите, а разве меня не мужчина должен был принимать?

– Константин Михайлович? Да, он только что вышел по неотложному делу, не сказал какому, я буду его заменять. Надежда.

С этими словами зеленые глазки под длинными ресницами мило сузились, а кожа в уголках этих самых глазок собралась в сеточку морщинок. Девушка принимала в маске. После такой чудесной улыбки глазами, Илья как-то успокоился. Он уже устал удивляться, поэтому просто прошел и сел в приемное кресло.

– Слушаю вас, – промурлыкала Надежда.

– Я от Давида Зурабовича, мне бы от бешенства чего поставить, – немного смущаясь формулировке задачи, начал Илья, – Вот.

Он немного приподнял забинтованную руку.

– Собаки покусали.

– Все понятно, ни слова больше! Лишних вопросов задавать не буду, если лично Давид Зурабович вами занимался. Времени много не займет. Всего 2 укольчика.

– 2? Почему два? – спросил фрилансер, немного сбитый с толку.

– Один – это непосредственно вакцина, а другой, – она еще раз выпустила свои зеленые стрелы в улыбке, – это такое интересное обезболивающие. Во-первых, потому, что первая инъекция сама по себе болючая, в во-вторых, чтобы убрать возможные спазмы в месте вашего ранения.

Девушка легко погладила Илью по бинтам повязки, затем ловким пируэтом развернулась и, проходя к шкафу с препаратами, как бы случайно задела попой здоровую руку Ильи. Одновременно с этим по палате заплясал легкий шлейф ее духов. На Илью, кажется, снова накатил хмель и кровь прилила к нижней части тела. Соображать он сейчас не мог, да особо и не хотел. Тем временем медсестра шла обратно с двумя готовыми шприцами, руки она уже успела когда-то облачить в перчатки. Подойдя к Илье, девушка бросила молниеносно-быстрый взгляд на бугорок в районе его ширинки. Затем, отложила один шприц в сторону, сняла колпачок с иглы другого и выпустила лишний воздух. Из иглы вырвалась струйка. Хлопнув ресничками, Надежда проворковала:

– Хорошо, вижу вы готовы. Я тоже!

Она нежно повернула предплечье Ильи, протерла локтевой сгиб откуда ни возьмись взявшейся ваточкой и аккуратно ввела иглу в вену. Выпустив раствор, девушка быстро вынула иглу, велела Илье пока держать ваточку, а сама повернулась за вторым шприцом.

– Вторую внутримышечно. Вижу у вас рубашка, надо освободить плечо. Давайте я сама.

Надя склонилась над Ильей и принялась расстегивать тому пуговицы рубашки. Гораздо медленнее и чувственней, чем того требовала ситуация. Когда с пуговицами было покончено, медсестра оголила трицепс, мазнула ваткой и вонзила туда иглу шприца со второй сывороткой. Ярко-желтая, чуть ли не фосфоресцирующая жидкость быстро перетекала из шприца в загорелую конечность.

– Ну вот, – сказала Надежда, откладывая в сторону пустой шприц.

– Это все? – проговорил Илья. Сразу после инъекции его голова начала странным образом легко кружиться.

– Да. А чего вы еще ожидали? Теперь никакое бешенство вам не страшно, можете быть абсолютно свободны.

Илья встал и на нетвердых ногах вышел из кабинета.

Голова звенела, как после большой дозы никотина. Придерживаясь за стенку коридора и со склоненной вниз головой, Бельштейн аккуратно и не быстро пошел обратно в фойе больницы. Снова оказавшись в просторном светлом зале, он разместился на скамье для ожидания и достал телефон, чтобы вызвать такси до дома. Символы на экране плясали и двоились, голова кружилась. Почему-то захотелось спать. Илья списал странные симптомы на работу второй вакцины. Все-таки, если там были какие-то обезболивающие, то у него вполне могла быть непереносимость и к ним. Решив, что тревожить друга уже не вежливо и хватит, фрилансер решил стоически перенести бунт организма против фармакологии. Взяв себя в руки и попытавшись отвлечься на какие-то сторонние мысли, удалось дождаться приезда такси.

Когда Илья вышел из здания госпиталя, ему было уже совсем не хорошо. Хромая и запинаясь, не понимая, где верх, низ, право и лево, зигзагами он ковылял до расплывающегося желто-бело-черного пятна, отдаленно напоминающего машину.

Тут внезапно под локоть его подхватила чья-то рука.

– Давид… – прошептал Илья заплетающимся языком, – как ты вовремя. Что она мне вколола?

– Давай в машину быстро.

– Ты… кто? – еле слышно выдавил из себя Илья.

– Садись.

Перед ним открыли дверь и сунули его тело на заднее сиденье. Незнакомец сел спереди. Машина тронулась

– Так, мы едем на… Павелецкая улица… Дом… Я там указал в… в Яндексе – собравшись с силами, на пределе доступной громкости сказал Илья.

Он чувствовал неладное, но совершенно не понимал, что с этим делать и как себя следует вести. Его голова работала сейчас словно у маленького мальчика, потерявшегося в супермаркете. Шок, растерянность, страх и полное непонимание того, что делать дальше.

Тем временем странный незнакомец что-то тихо сказал водителю и такси вместо того, чтобы просто ехать дальше по садовому, свернуло налево, куда-то в сторону Лефортово. Точнее Илья просто не мог определить. Голова отказывалась его слушаться.

– А куда мы едем? – выдавил из себя он, – и кто вы такой вообще?

– Это не важно, Илья Маркович. Едем к одним хорошим и честным людям. На беседу.

– На какую еще беседу? Я еду домой.

– Нет, домой вы не едите. Сперва нам надо кое-что проверить.

Незнакомец немного помолчал, а потом продолжил говорить:

– Вы, должно быть чувствуете себя несколько странно. Это нормально. Это особенности препарата, что сейчас в вашей крови. Еще немного и неприятные ощущения пройдут. Останется только желание поступать честно и правильно. Вы же честный человек, Илья Маркович?

– Я… Честный человек… Что вы несете? – голос становился громче и увереннее, подтверждая слова незнакомца, Илье действительно становилось лучше. Голова прояснялась, мир вокруг переставал вибрировать и дергаться. Бельштейн вновь стал узнавать свой голос.

– Остановите машину!

– Мы, к сожалению, не можем этого сделать. Тем более ехать нам осталось всего чуть-чуть. Да не волнуйтесь вы так! Еще раз повторяю, трогать вас никто не будет. Просто побеседуем с вами и можете быть абсолютно свободным!

– Да кто вы, черт возьми, такой?! По какой причине меня задержали, я ведь ничего не сделал!

– Вы так в этом уверены? Каждый из нас что-то сделал в своей жизни, и постоянно что-то делает.

– О чем вы, что вы?..

И тут Илья почувствовал то, что должно было на самом деле накрыть его раньше. Он вспомнил ночную вылазку в рублевский коттедж Азарянца. Бельштейн, разумеется, никогда об этом и не забывал, но сейчас в его голове словно прорвало плотину, сдерживающую поток рефлексии и страхов по этому поводу. Мозг заработал как у абсолютно рядового человека, совершившего убийство. Сердце ушло в пятки, желудок перевернулся, по позвоночнику побежал тот самый холодок. Илья разом испытал на себе все те клише, которыми пользуются при описании сильнейшего ужаса.

– Что это вы так внезапно замолчали, Илья Маркович? Устали от недоверия, может быть? Или захотели нормально поговорить. Пожалуйста, можем начать хоть сейчас.

Незнакомец после этих слов как будто бы достал что-то из внутреннего кармана черного пальто и нажал на кнопку.

«Писать меня собрался или как?», – подумал Илья.

Не успел он об этом подумать, как мысли в голове снова резко поменяли свой вектор и пошли в совершенно ином направлении. Черепная коробка будто дико зачесалась изнутри. Зуд был нестерпимым, а вместе с ним пришло желание говорить. Просто говорить и рассказывать все, что взбредет в голову без разбору. Словно единственное, чего уже очень давно не хватало Илье – это полностью чистосердечно и откровенно кому-нибудь выговориться.

Вдобавок ко всему, заболела рука, но не так как раньше внезапно и мощно, вытесняя этой болью все остальное, а как-то вкрадчиво, точно на заднем фоне. Тем не менее, внимание, пусть и немного, но переключилось на руку, сделав желание говорить не таким сильным и главенствующим.

– Вы говорите, Илья Маркович, не стесняйтесь. Ну! – голос незнакомца чуть дрогнул. Казалось какой-то бит былой уверенности только что покинул его хозяина. Илья открыл было рот, но рука сильно зачесалась. Захотелось сорвать бинты и утолить жгучий зуд.

– Да погодите вы! Рука вот! Не видите, что ли? Больного человека куда-то повезли, как вам не стыдно!

На переднем сидение лишь усмехнулись в ответ. Человек в черном пальто прекрасно знал, как должен работать препарат, вколотый Илье, и он понял, что тот начал действовать.

– Мы вам сочувствуем, – продолжил говорить незнакомец чуть погодя, – может расскажете, как поранились?

– Покусали. Гребаные собаки.

– Очень интересно! А поподробней.

– Пожалуйста! – Илья точно муха, сломя голову летел в расставленные паучьи сети, – Как обычно вышел из дома, пошел… То есть сел в машину и поехал… Ай!

Пульсирующая боль усилилась. Точно кто-то никак не хотел позволить Илье свободно говорить, постоянно отвлекая того на боль в руке. Сам же пострадавший не мог отследить эту закономерность. Все его сознание было занято борьбой между желанием выговориться и постоянно мешающей ему это сделать, то затухающей, то вновь вспыхивающей болью.

Машина тем временем въехала на какой-то мост через Москва-реку. Пахнуло затхлым морским воздухом. Пародия на море, но вода есть вода, и близость к ней так или иначе всегда ощущаешь. В голову ударило, и декорации сменились в очередной раз. Зуд утих. Какой-то древний, необъяснимый ужас вышиб все лишнее словно тараном. Неподконтрольным пальцем Илья нажал на кнопку стеклоподъемника и в лицо ему задул освеженный рекой воздух.

– Ху! Ху! – это Бельштейн жадно дышал.

– Вам не холодно там? Может закроете окно?

Илья не реагировал.

– Закрой, – обратился незнакомец к водителю.

Окно поползло вверх, глухо ударило в резиновый уплотнитель, а уши немного заложило от резкой смены давления на скорости.

– Вы не стесняйтесь, продолжайте.

Машина проехала мост. Речная свежесть оставалась позади, вместе с ней из головы Ильи уходил и страх, освобождая место для того самого зуда, стимулирующего откровенность.

– А… Сел и поехал…

– ТОРМОЗИ!!! – истошный вопль с переднего правого.

Мгновение, потом страшный удар в борт, грохот бьющегося стекла и покореженного металла, покрашенная в цвета Яндекс-такси Camry завертелась по асфальту. Невесомость. Чей-то истошный крик в салоне. Мир вверх тормашками. Удар головой о потолок, потом плечом о дверь. Водителя впечатало виском в левую стойку, пассажира в черном – в правую. Илья видел это, точно в замедленной съемке. Головы обмякли. Сам он расставил руки, пытаясь удержать баланс и не биться о внутренности Тойоты подобно мячику для пинбола. Получилось. Машина перестала переворачиваться и теперь просто доскальзывала по асфальту вверх тормашками, повинуясь инерции. Два тела спереди: ни живых не мертвых, обмякли в отключке. Перевернутый вверх ногами Илья, в неестественной позе распластался по крыше. Рука чудовищно болела, повязка на ней была красная и насквозь мокрая от крови. Запах бензина в салоне уже заставлял слезиться глаза. Понимая первобытным, звериным чутьем, что надо выбираться, Илья принялся бить ногами в дверь. Замки заклинило, металл покорежило – дверь не поддавалась. Через переднее треснувшее стекло Илья видел, как с капота на асфальт течет черная тягучая жидкость. Миг, и она обратилась жидким огнем. Тут же вспыхнула и черная лужица на асфальте. В ушах стоял звон и гул, но до слуха доходли какие-то не то крики, ни то сирены, ни то все вместе.

С резким, высоким звуком, стекло взорвалось разлетающимися обломками. Илья повернул голову на звук и увидел 2 руки, шарящие по салону. Протянул навстречу свою, здоровую. Руку крепко схватили, и его поволокли из машины. Резкая боль от пореза о край разбитого стекла пронзила поясницу. Сильные руки подняли его, обхватили подмышками и поволокли. Стараясь перебирать ногами, Бельштейн пытался идти как мог, не сопротивляясь неожиданной помощи. Открыли черную дверь и его бережно посадили в темный салон за тонированными стеклами. С ревом мотора машина рванула с места. Где-то там позади раздался взрыв. Не в силах хоть что-то больше соображать, Илья потерял сознание.

* * *

– Давай-давай, просыпайся!

Голос доносился словно откуда-то из тумана. Невесомость и пустота в сознании отступили, Илья почувствовал, что лежит на чем-то мягком. А еще его не сильно, но довольно ощутимо и настойчиво хлопали по щекам.

– Давай, приходи в себя, ты в безопасности.

Инстинктивно Бельштейн отмахнулся от очередной порции ударов по лицу, открыл глаза, потер лицо и осмотрелся. Он был у себя дома, лежал в зале на диване. В двух шагах от него стоял незнакомый человек со скрещенными на груди руками и прищурившись, критически его осматривал.

– Кто вы, что вам надо? – быстро спросил хакер и отодвинулся на диване как можно дальше.

– Успокойся. Я здесь чтобы помочь. Точнее уже помог. Ты что, ничего не помнишь?

Илья увел глаза вниз, пытаясь вспомнить последние события. Громкий взрыв, тонированные стекла, клиника, Давид…

– Я… Я был в больнице. Мне перевязывали руку… – начал растерянно говорить он, – а потом… О, господи!

– Что, вспомнил?

– Б**дь, твою мать… Вы пришли за мной? Но как вы узнали?

– О чем ты?

– Я убил их, убил их всех, слышите! – прокричал Бельштейн.

– Ясно. Сыворотка еще действует… Но, кто бы сомневался.

– Какая сыворотка?

– Так. Слушай меня сюда. Во-первых, не стоит орать на весь дом. Тем более о том, что ты якобы, кого-то там убил.

– Якобы? Но ведь…

– Хм… Получается так и есть… – перебил его незнакомец, – Я догадывался об этом. Что ж, спасибо, что сам признался. Только впредь старайся контролировать свои выплески красноречия. До добра они точно не доведут.

Мужчина отвел взгляд, посмотрел куда-то вверх, будто бы изучая хитрую систему потолочных спотов освещения гостинной Ильи, помассировал внушительный подбородок такой же внушительной рукой с узловатыми костистыми пальцами и продолжил:

– С какой-то стороны это неплохо. Значит мы не ошиблись. Но и они тоже оказались правы и нашли тебя раньше нас. А вот это уже не очень хорошо.

– Мы? Кто «мы»?! Кто «они»!? О чем вы вообще, что происходит?

– Что происходит? Если грубо по фактам, то прошлой ночью ты вырезал целую семью. Это, кстати сейчас по всем новостям. Наверно хорошо, что ты сразу поехал в больницу и не видел эти выпуски, а то мог бы натворить дел, губительных в первую очередь для тебя же.

Илья просто сидел и невидящим взглядом смотрел куда-то в точку. Мозг отказывался понимать, что ему делать и как реагировать на эту чудовищную информацию.

– Мне надо кофе и покурить.

– Валяй, ты у себя дома, в конце концов. Я б, кстати, тоже не отказался от чашечки.

Хозяин квартиры встал с дивана, подышал, стараясь привести мысли в порядок, несколько раз сжал и разжал пальцы, помотал головой. Все эти действия помогли немного прийти в себя и не до конца, но все-таки собрать расхлябанные, рассеянные страхом и смятением мысли воедино. Вспомнив, где же в этом доме находится кофе-машина, фрилансер сказал:

– Хм. Полагаю, это меньшее, что я могу для вас сделать. Если я правильно понял хоть что-то, то вы спасли меня.

– Правильно понял.

Бельштейн пошел в кухню, которая, к слову говоря, была здесь же, отделенная от гостиной массивным стеллажом, выраставшем прямо из ниши в стене. Почему-то, когда Илья оказался у кухонного стола, мысли снова разбежались и перепутались. Потупив в знакомый, казалось бы, стол несколько секунд и, наконец, вспомнив, где что находится, хакер приступил к приготовлению напитка.

– Так вон же машина, нет? – спросили из зала.

– То есть?

И тут Бельштейн обнаружил, что стоит возле разогретой конфорки с туркой на ней.

– По старинке, что ли любишь? А зачем тогда было машину покупать?

– Да не люблю я по старинке… Просто сейчас что-то…Так вкуснее получается, – тихо закончил он.

Через некоторое время кофе был разлит по чашкам, и Илья вручил странному гостю его порцию.

– Спасибо.

– Это вам спасибо. Я Илья кстати.

Таинственный спаситель усмехнулся:

– Думаешь, я не знаю?

– Да нет, знаете, конечно. Наверно… Просто так, вроде принято. Я называю свое имя, другой человек называет свое.

– Можешь звать меня, – секундная пауза, – Сергей.

– То есть могу звать? А вас на самом деле, не так что-ли зовут?

– Серьезно, да? То есть Сергей я на самом деле или нет – это волнует тебя сейчас больше всего?

Илья отхлебнул из чашки и потянулся за пачкой сигарет.

– Не возражаете, если я прямо тут?

– Повторяю: ты у себя дома.

– Ну да, ну да…

Чиркнуло кресало зажигалки, Илья подкурил, прошел в дальний конец зала и открыл окно.

– Спасибо еще раз. Я даже не знаю с чего начать. В голове одновременно как будто бы туман и пусто, но вместе с тем, там столько всего…

– Ты хочешь признаться?

– Не понял.

– В убийствах признаться хочешь? Совесть мучает?

Илья на секунду задумался.

– Сейчас да. Я в ужасе, когда думаю, о том, что сделал. Сразу после ничего такого не было. Я даже, знаете… Чувствовал себя… Как будто правым, что-ли…

– Не поверишь, знаю. Так и было задумано.

– Задумано? – Илья взглянул на Сергея, легко прищурившись, – Кем?

– Слушай, ты не должен был задаваться такими вопросами, а я на них отвечать. Если бы все прошло как надо, то я в твоей жизни вообще никогда бы не появился. Но, к сожалению, дядька однажды Ньютон открыл закон, что у любого действия есть противодействие. Мы, разумеется, к противодействию были готовы, но думали, что найдем тебя гораздо раньше.