Текст книги "Пин-код для Золушки"

Автор книги: Данил Корецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Они ничего не понимали. Но ясно было одно: если первый ход оказался неудачным, то второй и третий получатся еще хуже. Поэтому они, не сговариваясь, бросились в сторону от дороги и затерялись среди поросших лесами холмов и скальных обнажений предгорья.

* * *

Изумление уцелевших бандитов из разбитой за несколько минут в пух и прах банды разделили бы работники фермы Уоллесов и бара «Веселый попугай», соседи и знакомые Оливии и даже всезнающий и всё, по его словам, повидавший Старый Педро. Хотя на самом деле несоответствие произошедшего стереотипам поведения бывшей учительницы имело объяснение, хотя и глубоко скрытое. Дело в том, что люди не знают своих знакомых. Они не читают их полицейских досье, а тем более досье спецслужб, не изучают их тайную жизнь, не допрашивают на детекторе лжи и, уж конечно, не колют им «сыворотку правды». Окружающие руководствуются внешними впечатлениями, а также симпатиями и антипатиями, таким образом, их выводы основываются на наименее достоверных и очень зыбких иллюзиях.

Так вот, никакой учительницы Оливии Уоллес в маленьком английском городке Хос никогда не было. Имя и биография являлись вымышленными, на языке специальных служб всего мира такой вымысел называется «легендой». Под легенду подгоняются и специальные знания, и реальные факты биографии, и имя, а точнее, имена. Женщина, которую в Порт Ауэрто ла Пейро знали как Оливию Уоллес, являлась бывшим капитаном DRM[5]5
  DRM – военная разведка Франции.


[Закрыть] и имела оперативный псевдоним «Сьюзен». Ее биография, специальный и жизненный опыт вполне объясняли исход неудачной засады, который вовсе не вызвал бы удивления у тех, кто был допущен к ее личному делу.

Красивая брюнетка за рулем «Вранглера» взглянула на часы. Непредвиденный инцидент задержал ее на десять минут и не нарушил расчетного времени на дорогу. Впрочем, сейчас минуты не имели значения. Восемь лет назад, когда она попала в засаду, надо было не только разделаться с террористами, но и успеть на вертолет, который улетал через полчаса. Тогда ее звали Мари Лангер, и она раскрыла иранскую разведывательную сеть во французском военно-морском флоте. После этой операции она по программе защиты свидетелей и попала в Австралию. Там ей понравилось все: и мельчайший белый песок, и ласковые синие волны, и прекрасный серфинг, и милые кенгуру, и непривычная, вкусная кухня, и ароматные пьянящие коктейли, и коллега под псевдонимом «Виктор», с которым они работали в паре и по этой же причине вместе скрывались на противоположном краю света. Правда, служебное задание вряд ли стало причиной того, что они оказались и в одной постели… Но вреда французской разведке этот факт не нанес, а релаксу отличившихся агентов, несомненно, способствовал.

Словом, несколько месяцев вынужденного отпуска, оплачиваемого государством, ей очень понравились. Точнее, понравилось все, кроме зловредных тварей, в изобилии кишащих и в океане, и на земле. Смертельно опасные медузы и осьминоги, акулы-людоеды, гребнистые морские крокодилы, весящие до двух тонн и атакующие людей даже в сытом состоянии, самые ядовитые в мире змеи и даже безвредные с виду западные пчелы, укусы которых убивают больше людей, чем акулы побережья… Можно сказать, что здесь ее подстерегало больше опасностей, чем в родной Франции, правда, австралийские хищники не охотились за ней персонально, что значительно повышало шансы на выживаемость.

Через полтора месяца после того, как забылся судебный процесс, на котором «Сьюзен» и «Виктор» выступили ключевыми свидетелями, они спокойно вернулись на родину: устранение их утратило практический смысл, а месть ради мести разведки обычно не практикуют.

А вот когда она подвела под пожизненное заключение Рушди Аль-Банна, координатора ячеек Аль Каиды в Западной Европе – защита ей была пожизненно необходима: арабские террористы не менее опасны, чем смертоносные австралийские твари, но в отличие от тех вездесущи, злопамятны и мстительны, они целенаправленно разыскивали именно ее по всем закоулкам земного шара…

В Тиходонске, под именем Дианы Сорель, она разрабатывала провинциальную Золушку, из которой сделала принцессу. Эта операция не способствовала приобретению врагов, скорей наоборот – Золушка должна быть благодарной ей до конца жизни. К тому же она хорошо провела время и прекрасно отдохнула: никаких хищных животных, кроме мужчин, в Тиходонске не водилось, зато были солнце, река, специфический казачий колорит – костюмы из прошлого века, фланкировка, или «крутка», – смертельно опасное и завораживающее жонглирование двумя острыми шашками, бешеные скачки и рубка лозы или глиняных фигур… Как и всегда, вокруг собирались поклонники, которые катали ее на парусных яхтах, на песчаных островках угощали донскими деликатесами – тройной ухой, раками, включенными в Красную книгу рыбцами, шемаей и чехонью… Программа защиты свидетелей после Тиходонска, естественно, не включалась в связи с ненадобностью, но потом они с «Виктором» поддались соблазну и променяли служебный долг на золушкины алмазы… В последние три года за ней охотились не только вечные враги, но и бывшие друзья, теперь приходилось скрываться от всех, поэтому она всегда была готова к нападению, и только что эта готовность спасла ей жизнь. Хотя, по первым впечатлениям, напали на нее явно не наемники Аль Каиды и не ликвидаторы DRM, но это еще требовало уточнений.

«Сьюзен» попыталась позвонить супругу, который тоже никогда не жил в Хосе и никогда не работал инструктором по каратэ, а, как и она, являлся бывшим оперативником DRM в таком же звании «капитан», и имел оперативный псевдоним «Виктор». Она несколько раз набирала номер, но безуспешно: хотя сигнал сотового оператора уже появился на дисплее, но был слишком слабым для устойчивой связи. Впрочем, до города оставалось всего десять километров, через несколько минут она повторит звонок и сообщит супругу о происшедшем ЧП…

* * *

Полицейский участок располагался в трех домах от бара «Веселый попугай». Вход в него находился под капитальной террасой второго этажа, накрывающей узкий тротуар и имеющей с трех сторон арочные проходы – для идущих мимо пешеходов и для прямого входа в участок с площади, которым пользовались сотрудники и посетители. В дождь под террасу набивались посторонние, словно в комнату с тремя дугообразными вверху дверными проемами. Правда, если это не был ливень, как из ведра, дежурный прогонял тех, кто не имел отношения к охране общественного порядка и использовал террасу не по назначению. Дело в том, что она являлась принадлежностью кабинета начальника полиции – иногда он на ней курил, разглядывая площадь и Рыбацкую бухту, а по праздничным дням с нее нередко выступал перед народом мэр города.

Обычно полицейские не подъезжали сюда на машинах – для них была предназначена стоянка во дворе, а многие жили неподалеку и приходили пешком. Но Энтони Уоллес всегда подъезжал к главному входу. Так подъехал он и сейчас. Заехав почти под террасу, остановил синий «Крайслер» с белыми кругами на бортах, капоте и багажнике. В кругах стояла синяя цифра восемь. Он считал восьмерку счастливой, хотя специально и не просил машину с таким номером. Но восьмерка действительно приносила удачу: он показывал хорошие результаты и быстро приобрел репутацию крутого и эффективного копа. Хотя, конечно, дело было не в цифре, а в личных качествах приехавшего три года назад англичанина.

Дежурство прошло, как всегда, без особых происшествий: несколько штрафов – за неправильную парковку и переход улицы в неположенном месте, несколько устных предупреждений за развязное поведение в общественных местах. Вот и все. Этим и исчерпываются обычные рабочие дни полицейских Порт Ауэрто.

Антонио выщелкнул из зажима восьмизарядный «ремингтон», вышел из машины и вынул остальное снаряжение: рацию, каску, тяжелый бронежилет шестого класса защиты – штатный комплект полицейской экипировки. Но никто, кроме Уоллеса, не брал с собой всю амуницию за ненадобностью. В местных полицейских не стреляли из автоматов и штурмовых винтовок, им практически не приходилось вступать в перестрелки, да и вообще сталкиваться с вооруженными преступниками. И они думали, что так будет всегда. А сержант Уоллес думал по-другому.

Зайдя в участок, он быстро написал отчет, сдал дежурному ружье и составленные протоколы, прошел в раздевалку, снял форму, под которой оказался легкий жилет второго класса защиты – от холодного оружия и пистолетов калибра до 9 миллиметров. Принял душ, мельком глянул на себя в зеркало. Правильные черты лица, нос с небольшой горбинкой, плотно сжатые губы, волевой подбородок с ямочкой, которую многие дамы находили очень милой. Высокий, спортивная фигура: широкие плечи, плоский живот, рельефная мускулатура не сгладилась и не заплыла жиром – сказывались тренировки, хотя и нерегулярные.

Он надел брюки, под рубашку поддел легкий жилет, переложил свой «Манурин МР 73» из служебной поясной кобуры в личную плечевую, накинул твидовый пиджак, расчесал еще густые мокрые волосы и приобрел полностью цивильный вид. Это была особенность Уоллеса – в отличие от других полицейских, которых видно за версту, его нельзя было выделить в толпе.

Заперев железную секцию шкафчика для одежды, он поднялся на второй этаж и зашел к начальнику.

Герман Бауэр – массивный мужчина с крупными чертами лица – сидел в своем кресле и без особого интереса читал свежие протоколы, время от времени делая на них какие-то пометки и расписываясь. Дверь на балкон была, как всегда, открыта, с улицы задувал свежий, океанский, даже на запах соленый ветерок.

– Как отработал, Тони? – подняв голову, спросил начальник.

– Без особых происшествий, – сказал тот. – Как всегда.

– Ну хорошо. У тебя какие-то проблемы?

– Никаких. Хочу поменяться дежурствами с Диасом. Думаем в субботу съездить с Оливией на острова, порыбачить. Диас согласен, Джонсон не возражает…

Бауэр добродушно улыбнулся.

– Я тоже возражать не буду. К твоей работе нет претензий. Поезжайте, отдохните. Как Оливия?

– Все нормально. Поехала на ферму, привезет свежие продукты. Заходите на обед.

– Спасибо! У нее всегда отменная кухня…

Это была правда. Многие полицейские обедали в «Веселом попугае» и все оставались довольны. Вряд ли только из-за небольшой скидки.

Неожиданно ожила стоящая на столе рация. Замигал зеленый огонек вызова, раздался тональный сигнал. Начальник щелкнул тумблером.

– Полиция Порт Ауэрто, Бауэр!

– У нас тревога – побег! – наполнил кабинет усиленный динамиком встревоженный голос. – Несколько конвоиров убиты, бежали шесть заключенных, они вооружены! По предварительным данным, двигаются к городу!

– Что-что?! – переспросил Бауэр. Он оторопел, даже пот на лбу выступил – таких чрезвычайных происшествий за последние три-четыре года практически не происходило. Во всяком случае, в памяти они не остались. Но он не ослышался, и дежурный тюрьмы повторил свое сообщение слово в слово.

– Черт! – нахмурился Уоллес. – Оливия должна ехать по той же дороге!

Но начальник пропустил его слова мимо ушей. Он щелкнул клавишей селектора:

– Побег из тюрьмы, поднять всех, полная экипировка и вооружение, сбор внизу через десять минут! Патрульных снять с маршрутов и выдвинуть на дорогу в город! Беглецы вооружены, работать жестко!

После этого перевел взгляд на Уоллеса.

– Ты что-то сказал?

– Да, сказал. Оливия в том районе. Я тоже поеду!

– Давай! С ними не церемониться! Хотя ты в этом и не замечен… Действуй!

Уоллес направился было к двери, но тут зазвонил его мобильник.

– Оли! – тревожно крикнул он в трубку. – Рядом с тобой шестеро заключенных бежали из тюрьмы. Они вооружены и опасны. Лучше пересиди на ферме!

Оливия что-то говорила в ответ, и по мере того, как он слушал, выражение лица менялось, принимая радостный и вместе с тем удивленный вид. Надо сказать, что нечасто невозмутимый сержант проявлял внешне такие чувства.

– Ну хорошо, – сказал он, переводя дух. – Тогда езжай в участок, я подожду тебя здесь. Надо будет дать показания…

И, отключившись, повернулся к ожидающему пояснений начальнику.

– Они напали на Оливию. Она их перестреляла, почти всех.

– Как перестреляла?!

– Помните, я оформлял ей лицензию на пистолет? Вы тогда говорили, что женщинам здесь бояться нечего. А оказалось, что он пригодился!

– Подробней! Что она тебе сказала?!

– Что она везет мясо, сыр, колбасу, боится, что они испортятся, и скоро будет здесь. Про это я вам уже говорил…

Бауэр промокнул лоб большим клетчатым платком.

– Неужели она выполнила нашу работу?! Застрелила… Хм… Скольких она… обезвредила?

– Не знаю, – пожал плечами Уоллес. – Думаю, и Оливия вряд ли их считала. Отстрелялась и уехала.

– Ну-ну, – неопределенно сказал начальник. – Я знал, что она великолепная кулинарка, но… – Он оборвал фразу. – Ладно, подождем приезда миссис Уоллес!

* * *

Дом Уоллесов располагался в нескольких километрах от города. Район не относился к престижным, напротив – имел дурную репутацию, когда-то его даже называли Побережьем Бродяг, но его отдаленность от города и уединенность устраивали хозяев. Тем более что он постепенно стряхивал лохмотья прошлого и застраивался нормальными коттеджами.

Жилище Уоллеса стояло во втором ряду от океана. Но бунгало первого ряда не закрывало обзора – это была развалюха, сделанная из фанеры и картона, в которой никто не жил. Стояла она с незапамятных времен и была полуразрушенной. Раньше в ней собирались бродяги, но Тони их отвадил. Он собирался выкупить эту лачугу и расширить свой участок. Три года назад он купил такую же хижину, сломал и на ее месте выстроил необычный для здешних мест двухэтажный особняк из кирпича, с огромным подвалом, о котором мало кто знал. В подвале находился небольшой тир и секретная комната-сейф, в которых богатые люди обычно хранят драгоценности и антиквариат. Семья Уоллесов официально не относилась к числу богачей, и для чего им секретная комната, а тем более тир, вряд ли можно было правдоподобно объяснить. Ну а чтобы таких объяснений давать не приходилось, их никому и не показывали. Это вполне укладывалось в обычаи города – вести замкнутый образ жизни и не принимать гостей.

На сегодня с формальностями было покончено. Оливия дала показания в участке, потом они поужинали в «Веселом попугае» говяжьими стейками, которые еще утром паслись на зеленых лужайках их фермы. Аппетит и у Тони, и у Оливии был отменным, может быть, поэтому никакого привкуса в мясе они не почувствовали, обсудили это обстоятельство и пришли к выводу, что посторонняя трава отражается только на вкусе баранины.

Сейчас они сидели на веранде второго этажа, любовались океаном, двумя островами с раскидистыми пальмами на фоне заходящего солнца, пили густое «Пино-нуар» из черного винограда, закусывали свежеизготовленным пармезаном с оливками и расслаблено беседовали. Все так, как они любили. Что может быть лучше, чем мир и лад в семье, когда супруги в уютной домашней обстановке неторопливо обсуждают обыденные вопросы прошедшего дня? И неважно, что в обличии супругов Уоллес находятся личности совсем других людей: ведь они живут в мире, где правят бал правдивая ложь и лживая правда, а жизни могут быть настоящими и иллюзорными, причем иногда они переплетаются так, что их легко перепутать. Иллюзорной может быть самая настоящая жизнь обычного труженика средней руки, который наивно или расчетливо, чтобы произвести впечатление, выдает себя за состоятельного плейбоя, гурмана и любителя живописи. И наоборот – настоящая жизнь может быть иллюзорной, это «легенда» секретного сотрудника, не имеющая ничего общего с его биографией. Все дело в том, как воспринимают ту или иную жизнь окружающие и какие последствия может вызвать разоблачение: в первом случае – снисходительный или оскорбительный смех, во втором – тюрьма на долгие годы, а в некоторых странах и лишение обеих жизней: как иллюзорной, так и настоящей…

Те, что жили сейчас жизнью супругов Уоллес, всё это хорошо знали, но сейчас они могли не опасаться расшифровки и чувствовали себя свободно.

– Зачем ты положила всех четверых? – спросил «Виктор».

– Не всех, я видела только четверых, – исчерпывающе и точно ответила «Сьюзен». – Кого увидела, того и положила…

– Если бы ты отстрелялась и уехала, ранив одного или двоих, это бы выглядело по-другому. А четверо… – «Виктор» почесал в затылке.

– Может, не надо было объявляться? Уехала – и все…

– Если бы воспользовалась «левым» стволом… А так… У тебя у одной «вальтер». Все, у кого тут есть оружие, предпочитают современные образцы.

– Да, я привыкла к своей игрушке, – мило улыбнулась «Сьюзен». – Как, впрочем, и ты к своему зверю.

– Точно. Я ведь начинал в группе вмешательства Национальной жандармерии, а там уже полвека пользуются «мануринами». Считают, что он самый безотказный револьвер в мире и с самым высоким останавливающим действием…

– Это, конечно, преувеличение. А шестизарядники отжили свой век…

– Недаром говорят: если не хватит шести, не хватит и тридцати шести! В «вальтере» – восемь, разница небольшая… Мы же не воюем. Ты сама знаешь, сколько патронов расходуется в средней перестрелке.

– Три с половиной. Можно округлить в любую сторону.

– Ну вот. Кто хочет иметь запас для настоящего боя, обзаводится «глоками», «береттами» или двадцатизарядными русскими «стечкиными»… А то, что «манурины» стреляют без поломок все пятьдесят лет, – это факт. К тому же одна их пуля валит с ног любого. Почти все потом не встают.

– А правда, что при приеме в группу вмешательства новичка испытывают выстрелом в грудь?

– Правда. В тяжелом жилете, с двадцати метров.

– И ты устоял на ногах?

– Нет. Но сразу вскочил. – Он машинально потер грудь. – Будто лошадь лягнула.

– А тебя и лошади лягали?

– К счастью, обошлось. Но думаю, что копыто оставило бы такой же синяк.

– Лошади, копыта, триста пятьдесят седьмые магнумы… – «Сьюзен» допила свой бокал. – Мой малыш весит вдвое меньше, но сработал отлично! А что четверо… Думаю, все обойдется. В конце концов, совершенно очевидно, что они напали на меня, а не я на них. И очень хорошо, что это не те, на кого мы могли подумать.

– Да, – подтвердил «Виктор». – В данном случае все ясно и подозрений не остается. Впрочем, я думаю, нам здесь нечего опасаться. Ни Пьер Фуке, ни другие наши коллеги в такую даль вряд ли поедут…

– Расстояние их не остановит, – сказала «Сьюзен», и это была чистая правда. – Просто для того, чтобы искать нас здесь, надо иметь какую-то зацепку. Люди полковника Кассе не могут хаотично рыскать по всему миру. Так же, как и наши друзья из Аль Каиды. Они должны получить какой-то сигнал. Например, старый знакомый случайно встретил тебя на улице во время патрулирования, кто-то зашел в «Веселый попугай» и опознал меня…

– Верно, – кивнул «Виктор». – Но шансы на это равны нулю. Миграции практически нет, туристы в основном живут на Северном острове, транзитники отсутствуют начисто, а приезжих интересуют только поселки маори… За последнее время у нас селились лишь работяги, прибывшие из разных стран, где они не смогли устроить свою жизнь. Но их нам опасаться тоже не стоит, тем более что мы никак не привлекаем к себе внимания.

– А если «Ведомости Порт Ауэрто» опубликуют разоблачение полицейского-двоеженца? – лукаво улыбнулась «Сьюзен», обошла стол и с бокалом в руках села «Виктору» на колени. – Ведь ты же не развелся со своей русской красавицей, а на мне женился! По-моему, это прекрасная скандальная сплетня!

– Заведующий отделом городских новостей Лео Робинсон очень уважает полицию и не позволит себе таких вольностей. К тому же про тот брак никто не знает, он из другой жизни.

– А скажи мне честно, Жак. – «Сьюзен» обняла «Виктора» и тесней прижалась к нему. – Это было действительно служебное задание или нечто большее? Когда я зондировала ее в Париже, она сказала, что у тебя к ней неземная любовь… Это действительно так?

Он помолчал и попытался отстраниться, но она не отпустила.

– Зачем препарировать такие вещи? Я же не расспрашиваю про все твои связи: какие были служебными, какие – нет, что ты чувствовала в тех и других? – В его голосе прозвучали нотки недовольства.

– Значит, нечто большее! – Она выпила, закусила оливкой, посмаковала вкус, встала и вернулась на свое место. – Я чувствовала, что ты в нее влюблен. Ты отпустил русскую шпионку, которая лишила Францию алмазных залежей в Борсхане, ты помог ей отомстить за убитого отца… Кстати, если помнишь, то это при моем активном содействии Афолаби и Бонгани были повешены на расклевывание грифам… Ты не говорил, но я знаю, что ты послал ей ограненные бриллианты – три штуки… А мне только показывал их!

– И что?! – «Виктор» повысил голос.

– Ничего. Но получается, ты отдавал дань прошлому, а не будущему! А идущий человек должен смотреть вперед, но не назад! Иначе он может угодить в яму…

– Ты мне угрожаешь?! Мы вместе рыскали по Борсхане, среди диких племен, она участвовала в опасных обрядах! К тому же она спасла мне жизнь!

– Я и не думала угрожать! – «Сьюзен» выставила ладони, то ли успокаивая супруга, то ли показывая, что «Вальтера» в них нет. – Просто удивительно: когда я начинала работать с этой… Кирой Быстровой, она была самой обыкновенной провинциальной девушкой! Конечно, ее победа на Бале Цветов была организована DRM, и Афолаби начинал за ней ухаживать из деловых соображений… Но потом он в нее влюбился и даже хотел жениться! Мировой алмазный магнат – на девушке с картонажной фабрики Тиходонска! Он даже сорвал план группы американских дельцов, который сулил миллиардную прибыль! Всего-то и надо было взорвать вертолет с экспедицией ООН, и это никого не смущало! Но в нем летела Кира Быстрова! И Афолаби сказал, что ему плевать на миллиарды, когда речь идет о его личных желаниях!

– Зачем ты мне это рассказываешь? Я слушал запись из «Райской кухни» и сам все знаю!

Но «Сьюзен», пропустив его слова мимо ушей, невозмутимо продолжила:

– И его приятель, шейх Нефтяного Королевства Ахмед бен Касим оказался к ней неравнодушен, хотя скрывал это, но заинтересованность и ревность проявились, когда они заключили очень, очень крупное пари на нее. Может, там был какой-то скрытый бизнес-интерес, но у тебя-то ничего такого не было, а ты тоже в нее влюбился! Я чувствую себя Пигмалионом! Знаешь, кто такой Пигмалион?

– Конечно! – кивнул Виктор, наполняя бокалы. – Он оживил мраморную статую. Но тут происходило наоборот: Афолаби нанял скульпторов мирового уровня, они сделали статую Киры, и он воздвиг ее в своем поместье в Ницце!

«Сьюзен» приложила ладони к раскрасневшимся щекам.

– Этого я не знала. Впрочем, согласись – это я сотворила оригинал!

– Да. Но из качественного и перспективного материала…

– Тогда почему на моем месте не сидит она?

– Потому что мы с ней разные. И интересы у нас с самого начала были противоположными. Даже в доверительных беседах она отрицала причастность к разведке. И я ей даже, признаюсь, поверил…

– Ничего удивительного: человек не верит в то, что видит, он видит то, во что верит… Значит, она тебя окрутила не на шутку!

«Виктор» вздохнул.

– Но доверие – как девственность: потерянное не восстанавливается.

«Сьюзен» рассмеялась.

– Похоже, ты не слышал про гименопластику!

– Не слышал. Но, хотя мы расставались с сожалением, оба понимали, что наш брак был обречен. А я с тобой – одной крови. Потому и живем вместе уже больше трех лет. Для каждого из нас это рекорд!

– И ты не жалеешь?

– Профессионалы ни о чем не жалеют… А вообще, о чем мы говорим? Начали с возможности расшифровки, а кончили… Ты что, ревнуешь?

– Может быть, самую малость. И это для меня новое чувство.

«Виктор» улыбнулся.

– Тогда меняем тему. Надеюсь, я убедил тебя, что нам нечего опасаться?

– Почти. Однако могут быть совершенно неожиданные случайности, – заметила «Сьюзен». – Ведь ты-то знаешь, какова роль непредсказуемости в нашей работе…

– Но теория вероятности говорит, что шансы любой случайности крайне малы, – уточнил «Виктор».

– Наверное. Когда я ехала на ферму за сыром, я тоже не думала, что придется стрелять!

– Да еще четыре раза! – супруг мрачно кивнул. – Это, конечно, привлечет пристальное внимание!

* * *

Он оказался прав. Уже в восемь часов следующего дня начальник полиции Герман Бауэр проводил совещание со своими заместителями. Генри Джонсон курировал патрульную службу, а Роберто Коста – детективов и дознавателей. Конечно, обсуждали вчерашние события, равных которым на Южном острове не было уже много лет.

– Мы задействовали армию, привлекли волонтеров и искали всю ночь, – докладывал Джонсон – невысокий, склонный к полноте, но очень сильный человек. У него было жесткое лицо морского волка, будто обветренное штормовыми шквалами. Генри руководил поисками, а потому был в униформе, с оружием, и чувствовалось, что он даже не успел поспать. – Сто пятьдесят человек прочесали всю округу, но не нашли никаких следов. Скорей всего, они ушли в горы. Люди устали, нужна замена, предлагаю попросить у военных вертолеты…

– Что у вас, Роберто? – Бауэр перевел взгляд на худощавого итальянца с ровным пробором в блестящих волосах цвета вороньего крыла. Он был в джинсах, свитере и короткой кожаной куртке, чтобы ничем не выделяться среди обычных граждан.

– Все убитые с Северного острова, Тощий и Молчун – наши. Мои детективы работают по их связям, но пока результатов нет.

Бауэр кивнул. В принципе, он знал все, что ему рассказали, но ответственность за организацию розыска лежала на нем, и это ко многому обязывало. Ему предстояло встречаться с мэром, членами городского совета, журналистами, и у всех надо было создать впечатление полной победы полиции над особо опасными преступниками. Он даже надел выходной костюм с галстуком, что придавало некоторую респектабельность, но само по себе не могло решить стоящую перед ним задачу.

– Вертолеты мы поднимем, хотя вы сами понимаете, что толку от них мало. Беглецам нужна еда, питье, теплая одежда и обувь – без этого в горах не обойтись. Значит, надо сообщить на станцию гляциологов, перекрыть все фермы и поселения, которые находятся в предгорье, предупредить охотников, альпинистов. Не помешает обратиться за помощью к жителям. Толку это, возможно, и не даст, но произведет хорошее впечатление и расположит к нам общественность. А такое расположение нам очень нужно!

Бауэр сделал паузу и внимательно осмотрел подчиненных.

– На первый взгляд мы справились с задачей: большинство беглецов обезврежено, двое не пропущены в город – по крайней мере, мы имеем основания так думать! Но с другой стороны, если разобраться, то получится, что обезвредили матерых преступников не мы, а бывшая учительница, нынче повар и кондитер Оливия Уоллес! А ведь это коренным образом меняет дело, не правда ли?

– Странная история, – покачал головой Джонсон.

– Очень странная! – подхватил мысль коллеги Роберто Коста.

Начальник кивнул.

– Четыре выстрела, с расстояния полтора, два и семь метров. Четыре трупа. Три прямых попадания в сердце, одно с отклонением в пять сантиметров. Кто из вас так отстреляет?

Но заместители промолчали и отвели взгляды в сторону.

– Вот то-то! Я тоже так не смогу!

– Может, она раньше занималась пулевой стрельбой? – спросил Коста. – Пистолетчица вполне может показать такой результат!

Джонсон усмехнулся.

– Учительница-пистолетчица? Никогда такого не встречал!

– Спортсмены стреляют с исходного рубежа по картонным мишеням, Роберто! – мрачно проговорил Бауэр. – А это – профессиональная работа. Из машины, быстро и точно, по живым людям. Четверо убитых за один раз. Вы скольких убили за всю службу?

– Ни одного, – покачал головой итальянец.

– И я никого! – сказал Джонсон.

– Вот видите! – поднял палец Бауэр. – Я за восемнадцать лет стрелял дважды: один раз промахнулся, второй ранил грабителя в ногу. Это было давно на Побережье Бродяг. Тогда там жили маргиналы со всего острова…

– А сейчас живут Уоллесы, – добавил Коста. – Полицейский и учительница-кулинарка, которая профессионально стреляет!

– Для нас было бы лучше, если бы с преступниками встретился сержант полиции Уоллес, а не его воинственная жена! – в сердцах высказался Джонсон.

– Кстати, Энтони и сам слишком воинственный для обычного инструктора по карате, – заметил Роберто. – Служба в армии и тренерская работа не объясняют его успехов в полицейском деле. Он один свободно приезжает в селения маори! Причем в любое время дня и ночи!

– Маори его уважают – ведь именно он нашел дочь Кахуранги! – вмешался начальник. – А мнение вождя закон для всего народа! И он отчаянно смелый, никого и ничего не боится! Помните его задержания в прошлом году? Один раз отобрал нож голыми руками, а второй – избил троих негодяев и притащил в участок, как котят!

– Помню, – кивнул Джонсон. – Но привычки у него военные. Он всегда берет на дежурство «ремингтон», тяжелый бронежилет и каску. А легкий жилет поддевает под форму, да и под гражданскую одежду тоже. И всегда носит с собой триста пятьдесят седьмой магнум!

– Получается, он чего-то ждет, – не то спросил, не то утвердил Бауэр.

– Получается, так. – Роберто Коста вскочил и принялся нервно ходить по кабинету. – «Манурин» – французский револьвер, излюбленное оружие спецподразделений Франции! И я не удивлюсь, если этот парень прошел подготовку в одной из их конюшен! Может, надо передать его данные в SIS?[6]6
  SIS – служба разведки безопасности, контрразведка.


[Закрыть]

– Молодец! – Бауэр сильно хлопнул ладонью по столу. – А у Оливии – немецкий «вальтер», полицейская модель, значит, она работает на спецслужбы ФРГ? А поскольку я немец – то я ее резидент? Значит, надо передать и мои данные в SIS? Где тебя научили делать такие поверхностные выводы? И как ты вообще раскрываешь преступления?

– Ну, я просто предложил, – растерянно развел руками Роберто. – Для порядка…

– А зачем нам это нужно? Кроме абсурдных подозрений у тебя есть к ним конкретные претензии?

– Нет.

– И у меня нет! – начальник повысил голос. – Что плохого сделала Оливия Уоллес, кроме того, что выполнила нашу работу, ликвидировав опасных бандитов, и кормит нас прекрасными стейками и замечательными пирожными, которые мы носим домой? Разве это плохо?

Роберто пожал плечами.

– Нет, конечно. Пирожные действительно очень вкусные, мои дети в восторге от них!

– А что плохого сделал один из наших лучших полицейских Энтони Уоллес, исправно несущий службу и задержавший немало нарушителей? Не он один носит оружие вне службы, а то, что он всегда надевает защитный жилет и получает полную экипировку, – так это его дело! Чем его осторожность может вызвать подозрения? Или завидуешь и боишься, что он метит на твое место? Так патрульный сержант не может претендовать на должность начальника детективов! Если бы он прошел подготовку по сыскной линии, такая возможность со временем бы появилась, но он отказался ехать на учебу!