Текст книги "Странный ангел (СИ)"

Автор книги: Даниил Курсовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Почему они с Костей никогда раньше не говорили ни о чем подобном?.. Время не приходило?.. А теперь, выходит, пришло?..

Костя нахмурился, размышляя.

– Дар, подарок… Между ними разве есть разница?..

– Ну разумеется, есть. И очень существенная!.. Впрочем, не только разница. Сходство тоже.

– Но я даже и не думал о каких-то там дарах! – воскликнул Костя. – Что мне что-то подарили, что я кому-то что-то дарю!.. Или обязан дарить. Я был маленьким… Маленькой девочкой.. И мне просто было очень хорошо. Мне очень нравилось быть Катей. И не только потому, что я носил все эти платьица! Играл во все эти игры!..

– Я знаю, малыш, знаю… – тихо сказала Ирина Александровна, не заметив, что назвала Костю вот так. А он заметил. И прижался к маме еще теснее.

Хотя еще совсем недавно во время таких разговоров по душам она называла его «малышкой».

– И я думаю, что это очень хорошо, что ты тогда не замечал этого… – задумчиво продолжала она, как будто открывая что-то и самой себе. – Очень хорошо, что никто этого не замечал…

– Почему – хорошо?..

– Потому что это помогало тебе быть искренним. Естественным. Вот именно! Быть!.. Быть самой настоящей, а не придуманной девочкой.

Костя надолго задумался над этими словами.

А потом сказал:

– Ты знаешь, мамочка, а ведь Катя все время здесь!.. Здесь, со мной. Во мне!.. Она никуда не исчезла!.. Я чувствую ее!.. Ничего ведь не изменилось на самом деле. В Дубравке я был частью Кати, а здесь она – часть меня. Очень важная часть!..

– Вот и прекрасно. – спокойно сказала Ирина Александровна.

И поцеловала Костю в обе щеки. Как целовала, когда он был Катей.

– Вот и прекрасно!.. – повторила она. – Я очень рада этому. Береги ее. Береги! И тогда все будет не просто хорошо, а великолепно!..

Глава девятая

1

Вот так, после преодоления первых серьезных кризисов, жизнь Ани и Кости пошла дальше как будто бы независимо друг от друга. Но на самом деле их крепко соединял образ Кати. Для него никаких расстояний и границ не существовало.

В городе никто не знал о Кате. И никому из своих сверстников Костя, само собой, не мог рассказать о ней.

В Дубравке о Кате помнили все. И многие сверстники скучали по ней ничуть не меньше, чем сама Аня, хотя и не так, как она. Поэтому совершенно естественным образом жизнь Ани после отъезда Кати стала и еще более насыщенной. Раньше их дома – Ани и Кати – были почти закрытой территорией. Дома Аня и Катя пребывали, как правило, в обществе друг друга, и все как будто бы понимали это, не решаясь нарушать их покой.

А теперь в мансарду к Ане ежедневно набивалось множество детей, и девочек и мальчиков, и одним из их любимых занятий стал просмотр видеозаписей игр двух подруг. Ребята смотрели одни и те же записи по много раз, и с настоящим восторгом. Так совсем маленькие дети любят, когда взрослые рассказывают им перед сном одну и ту же, самую любимую сказку.

Они слушают ее, слушают, и не могут наслушаться.

А дети, гости Ани, не могли насмотреться на Катю. И у всех буквально перехватывало дух, когда Катя вдруг поворачивалась прямо к зрителям и молча, с удивительной улыбкой, смотрела им в глаза. Как ни странно, таких моментов было довольно много.

Конечно, во время съемки Катя и не думала о своих будущих зрителях. Она смотрела в глазок камеры, может быть, думая о чем-то другом. Но получалось так, что она смотрела из прошлого прямо в будущее.

Оттуда, из волшебного прошлого, она смотрела в лица своим подрастающим друзьям, как будто передавая им привет, и спрашивая: «Ну, как вы там?.. Не скучаете без меня?..»

«Скучаем!.. Скучаем!..» – молча, со вздохом, отвечали дети, а у некоторых даже подозрительно блестели глаза.

А потом Катя на экране телевизора поворачивалась к Ане, чтобы продолжить игру. Но проходило какое-то время – и она вновь поворачивалась к зрителям со своей нежной и мудрой улыбкой.

И только одна Аня видела в образе Кати еще что-то, неуловимое, таинственное, ускользавшее от ее внимания. Аня много раз просматривала одни и те же записи одна, но никак не могла уловить, что же это такое было. Даже волшебный локон в заветной шкатулке ей не помогал.

Время от времени, для разнообразия, Аня устраивала в мансарде школу танцев. Танцы, с точки зрения Дарьи Петровны, были дикие. Но друзьям Ани они нравились безумно. Запомнив несколько показанных Аней фигур танца (если это безобразие можно было назвать фигурами, конечно…), дети принимались резвиться под музыку так, что дом ходил ходуном, и Дарья Петровна качала головой, глядя внизу на трясущийся потолок. Впрочем, ей и в голову не приходило утихомиривать всю эту ораву.

Пусть резвятся!..

2

Дни шли за днями, прошла осень, наступила зима. У Кости все вроде бы шло хорошо. И в классе, и в своем дворе он считался одним из лидером, и вообще казался своим среди своих.

На самом же деле сложный и развивающийся в гармонии внутренний мир Кости был скрыт от внимания большинства других людей, и сопрягался с ними и вообще с внешним миром не так открыто и радостно, как мир Кати в Дубравке.

Костя был как будто бы зрячим среди слепцов, чувствующим среди бесчувственных, говорящим среди тех, кто лишен дара речи.

Он видел то, что не видели другие, и сверстники, и взрослые, он чувствовал глубже, он вкладывал в свои слова больше смысла, зная в то же время, что впереди его ждут все новые и новые знания, новые слова, новые образы, новые смыслы.

Вот только новое испытание настигло его неожиданно.

Для Кости все началось в первых числах ноября, когда к ним в класс пришла новенькая ученица, Марина. Она была старше своих одноклассников чуть ли не на год, и при этом была уже вполне сформировавшейся девушкой. И как личность она тоже вполне сформировалась. Слишком рано почувствовала она силу женской власти над противоположным полом. За ней тянулся след какой-то темной истории, из-за которой ей и пришлось перейти в другую школу. И те, кто был посвящен в детали этой истории, давали понять, что Марина еще легко отделалась. Кажется, какой-то мальчик едва не покончил с собой, потому что он любил, а Марина просто играла с ним.

История, в общем-то, обычная…

Играть в такие игры Марине было легко, потому что, при всей своей внешней привлекательности и ярко выраженной сексуальности, внутренне она была совершенно холодна. Но власть ей очень нравилась. Она привыкла к ней.

Она привыкла к тому, что на улице ей вслед оборачиваются и девушки и юноши. Кто-то – с завистью, кто-то – с вожделением, это уж как придется.

И когда Марина вошла в Костин класс, она ожидала от всех той же реакции. Правда, своих одноклассников и одноклассниц она заранее приготовилась считать малявками, но это ничего не меняло. Лишь бы чувствовать чужую зависть и раздражение!.. Вот что возбуждало Марину по-настоящему.

Она не ошиблась в своих предположениях. То есть почти не ошиблась.

Ее представили классу. Она прошла на свое место, искоса наблюдая за своими новыми одноклассниками.

Ну, все как всегда!.. Девочки смотрят хмуро, с завистью, некоторые – даже с плохо скрытой злостью. Мальчики, все как один, отвесили челюсти.

Впрочем, нет. Один не отвесил!..

Этот мальчик вообще как-то не так среагировал на ее появление, настолько не так, что Марина даже остановилась на мгновение и посмотрела этому мальчику прямо в глаза, проверяя, уж не ошиблась ли она?.. Может быть, ей только показалось?..

Ничего подобного! Он и в самом деле смотрит на нее очень странно.

Внимательно.

С сочувствием.

С сожалением!..

С какой это стати?.. Пусть себя жалеет!..

Да только жалеть себя ему совершенно ни к чему. Выглядит он очень даже ничего, и явно в себе уверен.

Странно, очень странно…

На перемене Марина узнала, что этого мальчика зовут Костя Никонов, хотя сама знакомиться с ним не стала. Зато быстро перезнакомилась со всеми одноклассниками, сумев, как это ни удивительно, избежать даже малейших конфликтов. Когда ей было нужно, она умела быть очень дипломатичной.

В ней вообще было много талантов, и много новых она должна была открыть со временем. В четырнадцать с половиной лет жизнь еще только начинается!..

В классе она быстро приблизила к себе двух девочек, сделав их своими, так сказать, дуэньями, а фактически служанками, поставлявшими ей разного рода информацию.

Для спокойствия жизни в новой школе она в течение первой же недели выбрала себе постоянного партнера из старшеклассников, некоего Игоря, которого все называли почему-то Гордоном. Так ему нравилось.

Гордон быстренько разобрался со всеми остальными претендентами на место рядом с Мариной, и уже через пару недель после их встречи она отдалась ему в его квартире, специально прогуляв уроки.

У Гордона она была не первой, он у нее тоже. Гордон был от нее в восторге, а Марине было все равно. Она, как и в самый первый раз, еще в прошлом году, ничего не почувствовала. Она только умело завела Гордона и подыграла ему, постанывая в нужных местах, и «закончив» весь акт одновременно с ним, «бурным» всплеском.

Гордон желал продолжения и повторения, и она отдавалась ему два-три раза в неделю, беспокоясь лишь о том, чтобы не прогуливать школу слишком часто.

Тела – для дела – ей было не жалко.

Марина стремилась к расширению своих неформальных владений. Ей нужно было, чтобы ей поклонялись. А тех, кто поклоняться ей не желал, или «провинился» перед ней как-то иначе, она хотела наказать.

Костю Никонова – в первую очередь.

Уж очень он ее задел. Сначала – своим непонятным сожалением, затем – искренним невниманием к ее прелестям.

Такое с Мариной произошло впервые. Все-таки познакомившись с Костей, она несколько раз беседовала с ним о том, о сем, и он всегда предельно вежливо объяснял ей условия как бы непонятой задачи или отвечал на какие-нибудь другие несущественные вопросы.

В общем-то, она видела, что Костя со всеми в классе поддерживает хорошие отношения, и, одновременно, дистанцию. Как ему это удается, она не поняла.

Но ей совсем не нравилось, что такую же дистанцию он обозначил и для нее.

С какой такой стати?..

Она – не как все!..

Она – особенная!..

Правда, Костя был не Гордон, конечно.

Гордон был вполне созревшим самцом, уже вошедшим во вкус сексуальных утех, а Костя казался ей еще совсем мальчиком. Он не интересовал Марину как сексуальный партнер, хотя было бы забавно, конечно, совратить невинного мальчика. Несмотря на то, что однажды это закончилось не очень хорошо. Для мальчика…

Нет, Марине нужно было другое.

Ей нужно было, чтобы и Костя продемонстрировал ей свое желание, свое согласие подчиниться ее власти, ей нужно было, чтобы он испытывал по отношению к ней восхищение, а вовсе не какое-то непонятное сожаление.

Добиться этого она не смогла, как не пыталась, усиленно скрывая свой интерес к Косте от остальных.

Наконец, однажды ранним зимним вечером, уже на излете декабря, произошло нечто совершенно поразительное.

Они с Костей оказались дежурными по классу. И, закончив уборку, остались совсем одни. И тогда Марина решилась на то, чего с Костей не делала еще ни разу.

Она подошла к нему совсем близко.

Позвала его.

Он обернулся.

Она прикоснулась к нему рукой, взглянула в глаза и одарила одной из своих самых проникновенных, самых неотразимых улыбок.

И он вдруг тоже улыбнулся ей в ответ. Но не так, как ей хотелось.

Он улыбнулся ей, как очень мудрый, как необыкновенно сильный и все понимающий взрослый человек, как мужчина, умеющий владеть собой и управлять своими желаниями. И еще в этой улыбке было все то же сожаление, только еще более основательное.

Улыбнувшись вот так, Костя едва заметно покачал головой и сказал:

– Не нужно.

– Что не нужно?.. – растерянно переспросила Марина.

– Ты сама прекрасно знаешь, что. – ответил Костя, спокойно глядя ей в глаза.

И вот тут-то и произошло то самое.

Костя как будто проник в нее своим взглядом, и в его глазах она увидела всю себя, причем не только сегодняшнюю, но и будущую, на протяжении многих лет. Костя будто бы показал ей фильм про нее саму. В этом фильме было много вариантов, много вероятностей, но все они сводились к одному и тому же и очень ей не понравились.

И еще ей очень не понравилась она сама.

Открыв рот, но едва дыша от растерянности, в глазах Кости она видела, как растет и становится совсем взрослой, самостоятельной девушкой, проходит через многие встречи и многие расставания, пользуется теми, кто думает, что пользуется ею, добивается положения в обществе, власти, поклонения, зависти… Но сама она никого не любит, никому не завидует, никому не поклоняется… Вот она выходит замуж. Первый раз. Второй. Третий. Еще. Еще… Почему-то все мужья один за другим начинают изменять ей. А она измен не прощает. Ведь лучше ее нет никого!.. Разве кто-то другой может похвастаться таким роскошным телом?.. Разве кто-то другой умеет то, что умеет она?.. Но ее партнеры, очевидно, считают иначе. После нее они уходят к совсем другим женщинам. Некоторые из них и на десятую долю не так красивы, но ее бывшие мужчины любят их, а не ее. Они заводят детей с ними, а не с ней. Они даже становятся счастливы с ними, хотя многие из выбранных ими женщин и сварливы, и суетливы, и мелочны… Идут годы. Марина взрослеет. Вянет. Стареет. Теряет былую красоту. Теряет всех тех, кто когда-то добивался ее внимания…

И вот она остается совсем одна.

Ни друзей, ни подруг, ни детей, ни родственников, ни настоящих привязанностей.

Никого, никого вокруг.

Что ей остается?..

Одиночество, беспредельное, безмерное одиночество…

«Почему?.. Почему так случилось?.. Так не должно было быть!..» – молча взмолилась Марина. – «Все должно было быть по-другому!..»

«Может быть и по-другому!..» – так же молча ответил Костя.

И Марина увидела, как, в другой вероятности, она после нескольких развалившихся браков решает жить совсем иначе. Но что значит для нее иначе?.. Она ведь не умеет чувствовать других, не умеет отдавать, не умеет принимать искренние подарки, она умеет только пользоваться, использовать, добывать, добиваться... Правда, это очень помогает ей, когда она открывает свое дело. Она ведет его безжалостно и твердо по отношению ко всем своим конкурентам, как, собственно, дело того и требует. Зато она больше не зависит от мужчин и вообще от других людей. Другие зависят от нее!.. Не все, разумеется, но многие, многие из них… А мужчины.. Теперь она просто покупает их, так же, как покупают их другие женщины, подобные ей. Таких находится довольно много. И с каждым годом все прибавляется и прибавляется… У них создается свой круг – круг существ, обладающих всеми женскими половыми признаками. Внутри у них, правда, нет ничего не только женского, но даже и просто человеческого. Мир их полон всевозможных условностей, искусственностей, подделок, мишуры, фальши, и обыкновенного вранья, хотя им кажется, что им доступны чуть ли не все его ценности и блага, в том числе благо вечной молодости. С помощью современной медицины, разумеется.

Но время все равно идет. С ним не способна справится никакая медицина. Марина взрослеет, стареет, вянет. Теряет былую красоту. Теряет вкус ко всем безделушкам и побрякушкам, которые долгое время заменяли ей настоящие ценности. А какие это ценности?.. Она даже не может вспомнить, как они называются!.. Она только знает, что они существуют.

Правда, в этой вероятности она как будто бы не остается одна. Вокруг нее постоянно клубится множество людей. Подчиненные, партнеры, конкуренты, какие-то невесть откуда взявшиеся родственники...

Но все равно, и тут нет у нее ни друзей, ни подруг, ни детей, ни даже домашних животных.

Некогда о них заботиться!

Никого, никого вокруг…

Что ей остается?..

Одиночество, беспредельное, безмерное одиночество…

Тогда она выбирает другую вероятность.

Здесь она детей таки заводит. И дает им все, о чем другие могут только мечтать. Но они хотят чего-то еще, а чего – и сами не знают. И она не знает. И потому ее непутевые отпрыски не живут, а мечутся, постоянно попадая в разные дурацкие передряги, откуда она их все время вытаскивает, но никто из них даже и собирается благодарить ее за все, что она для них делает. Наоборот, когда она – куда ж деваться от этого!.. – становится совсем старухой, они с нетерпением ждут, когда она отправится в мир иной. Чтоб разделить наследство…

И что же ей остается?..

– Неправда! – вдруг закричала Марина. – Это все неправда!..

– Что – неправда?.. – так же спокойно спросил Костя.

– Я не старуха тебе! – нелепо ответила Марина, глядя на Костю со страхом и судорожно проводя по своему телу руками.

Все, все на месте!.. Ее кожа все такая же гладкая, тело все такое же стройное. С ней все в порядке. Все в порядке!.. Это было просто наваждение, просто наваждение какое-то!..

– Конечно, не старуха. – кивнул головой Костя. – Ты девушка еще. Очень красивая. Ты очень многим нравишься…

– Заткнись! – закричала Марина. – Заткнись!.. Никто еще так надо мной не издевался!..

И, неожиданно для себя самой разрыдавшись, Марина выбежала из класса.

3

Но это были вовсе не те слезы, после которых наступает очищение и просветление души. Это были слезы злые, жгучие, неожиданные и неприятные. Проливать их перед кем бы то ни было и когда бы то ни было, Марина больше не желала. И еще ей страстно хотелось забыть то, какой она увидела себя во всех своих видениях.

Особенно невыносимой для нее была мысль, что ведь и Костя видел ее такой. Да и как он мог ее не видеть?.. Это ведь он сам и показал ей все те безвыходные вероятности!..

Марина казалось, что со всем этим она уже ничего поделать не может.

Зато она может что-нибудь сделать с Костей. Что ему было неповадно!..

Она решила подготовить для Кости «новогодний» подарок.

И вот однажды после уроков, уже в самом конце декабря, к Косте подошел Гордон.

– Эй, слышь!.. – сказал он. – Ты, говорят, оборзел совсем?..

– Кто говорит?.. – спокойно спросил Костя.

– Неважно! Пойдем, разберемся…

– Ну, пойдем, пойдем… – вздохнул Костя.

Гордон взглянул на него несколько озадаченно. Костя был на три года младше его и значительно ниже. Но при этом в глазах Кости Гордон не заметил ничего, похожего на страх.

Впрочем, это не важно, боится Костя его или нет. Гордон должен был побить его, и он его побьет. Чем крепче – тем лучше. Так было договорено с Мариной.

Гордон и Костя вышли на задний двор.

Откуда-то подтянулись еще несколько подростков. Пересмеиваясь и переглядываясь, они расположились неподалеку, чтоб полюбоваться предстоящим зрелищем. Конечно, это была свита Гордона. Он не нуждался в помощниках, чтоб «разобраться» с кем бы то ни было, но не мог отказать себе в удовольствии покрасоваться перед своими собственными приближенными.

Костя и Гордон остановились друг против друга на хорошо утоптанной площадке.

Костя был не просто спокоен, но даже как будто и расслаблен.

Гордон все больше удивлялся. До сих пор еще ни разу не было, чтобы его не боялись. Его всегда боялись. И уважали. За силу, за умение драться, за внимание к нему самых классных девчонок школы.

А этот наглый семиклассник смотрел на него не только без страха, но как будто даже оценивающе. Так смотрит ловкий дровосек на очередное сухое дерево перед собой. Каким бы толстым оно ни было, дровосек знает, что все равно свалит его и превратит в бревна и дрова.

Гордон почувствовал что-то похожее на замешательство, и, чтобы рассеять это ощущение, негромко выругался.

Откуда-то налетел порыв ветра. Косте он только взъерошил волосы на непокрытой голове, а Гордону ударил в лицо холодом. Тот поморщился.

И тут же вновь стало тихо.

– Ты, это, ты чего такой борзый?.. – начал Гордон. «Урок», который он должен был преподать Косте, требовал предварительной «воспитательной беседы». Да и себя самого Гордону хотелось взбодрить. Почему-то он чувствовал себя не вполне уверенно.

– Разговаривать с тобой я не буду. – неожиданно и без лишних экивоков ответил Костя. – И бить тебя я тоже не собираюсь.

Гордон с наигранным удивлением обернулся в сторону своей свиты.

– Какой он добрый! Он даже не собирается меня бить!..

Свита издевательски заржала.

Костя слегка поморщился.

– Зато я собираюсь!.. – сказал Гордон. – И еще как собираюсь!..

Костя усмехнулся. И Гордону показалось, что он только что сказал глупость.

– Так не теряй времени. – предложил Костя. – Зима все-таки!..

Свита опять заржала, и Гордону показалось, что уже не над Костей, а над ним самим.

Это его разозлило. И он ударил. Вполсилы, но резко и точно.

Однако удар не достиг цели, потому что Костя отклонился, причем очень экономно, так, что кулак Гордона пролетел всего лишь в паре миллиметров от его лица.

– Ты смотри!.. – удивился Гордон.

И ударил снова, уже в полную силу, не сомневаясь, что на этот раз уж точно достанет своего противника.

Никого он не достал.

Причем и на этот раз Костя отклонился ровно на столько, чтоб кулак Гордона пролетел в непосредственной близости от его лица.

Свита удивленно присвистнула. Кажется, зрелище обещало быть и еще более захватывающим, чем предполагалось!..

Тогда Гордон, рассвирепев, ударил ногами, в прыжке.

На этот раз Косте, чтобы избежать удара, пришлось сделать шаг в сторону. И это был очень быстрый шаг. Зрители только удивленно моргнули, заметив перемещение Кости, но не то, как оно произошло.

После этого и началось самое интересное.

Гордон наносил удар за ударом, руками, ногами, с вывертом, с разворотом, в прыжке, но ни один из его выпадов так и не достиг цели. Костя ведь сразу сказал ему, что не будет его бить. И держал свое слово. А Гордон, несмотря на все свои усилия, не смог задеть Костю ни разу. Тогда, весь красный от злости, Гордон попытался просто схватить Костю руками. Это ему тоже не удалось. Костя был собран и, одновременно, предельно расслаблен. Он ускользал от всех атак и захватов без видимых усилий.

Свита наблюдала за происходящим молча и растерянно. Такого никто не ожидал и никогда раньше не видел. Больше всего зрителей поражало Костино спокойствие. Он двигался невероятно точно и действовал так, как будто предвидел все выпады Гордона и просто все время оказывался там, где кулаков и ботинок Гордона уже не было. Это смущало и вызывало благоговейный страх.

Прошло совсем немного времени, а Гордон уже выбился из сил, шумно дышал, пыхтел, кряхтел, и его движения становились все более беспорядочными и судорожными. Это только в боевиках драки могут быть бесконечными. А в реальности настоящая схватка выматывает соперников очень быстро. Правда, Костя отнюдь не был вымотан. Он ведь не дрался!..

Наконец, при очередном выпаде, Гордон поскользнулся, упал и остался лежать, не чувствуя в себе сил подняться.

Тогда Костя наклонился к Гордону и спросил:

– Ну, уже хватит?.. Или ты хочешь продолжить?.. Я могу подождать, пока ты отдохнешь!..

Костя не издевался и даже не иронизировал. Он обращался к Гордону, как обращается к малышу-несмышленышу мудрый и великодушный взрослый. Вот, мол, я тебя предупреждал, а ты не послушал, и в результате попал в глупое положение. Но если ты все еще не понял, почему так произошло, продолжай дальше в том же духе. Я подожду, пока поймешь…

Такое обращение вполне соответствовало правилам урока, который на самом деле давал сейчас вовсе не Гордон. Потому что Костя мог ему что-то преподать, а он ему – нет.

И это вызывало такое уважение, что никому из свиты даже не пришло в голову броситься на Костю по-шакальи, разом.

Гордон молчал, прерывисто дыша и мрачно глядя перед собой. Какое-то странное чувство овладело им. Ему хотелось разрыдаться!.. И приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы и в самом деле не заплакать.

Костя наклонился ниже и внимательно взглянул ему в лицо.

– Нет, не стоит. – тихо сказал он, будто бы догадавшись о чувствах Гордона. – Давай лучше я помогу тебе встать!..

И Костя протянул Гордону руку.

– Пошел ты!.. – пробормотал Гордон.

– Как хочешь!.. – пожал Костя плечами.

И в самом деле пошел прочь от места «дуэли».

Его никто не останавливал.

И никто не слышал внутреннего диалога Кости и Кати.

«Ну, как ты себя чувствуешь?..» – озабоченно спросил Костя.

«Я-то чувствую себя прекрасно!..» – ответил чудесный голосок. – «Что мне сделается?.. Здесь, внутри тебя, я нахожусь в полной безопасности!..»

И Катя звонко рассмеялась.

«А вообще, я тобой горжусь!..» – серьезно сказала она.

«Правда?..»

«Конечно! Как ты его уделал!.. Просто класс!.. Это гораздо лучше, чем если б ты его просто побил.»

«Ты думаешь, я сумел бы его побить?..»

«Ничуточки в этом не сомневаюсь!.. Ведь на твоей стороне была я!.. Но ты правильно сделал, что не стал его трогать. Получилось, что он побил себя сам!..»

4

Марина, шумно дыша, отстранилась от проталинки в окне, через которую наблюдала за только что окончившейся схваткой. Проталинку тут же стало затягивать наледью. Марина закрыла вторую створку, стараясь поднимать как можно меньше шума, защелкнула задвижки и тихо вышла из темного кабинета.

С ней происходило что-то непонятное.

Схватка была, и в то же время ее как бы и не было. Все остались живы, при том что ни у кого не было ни царапинки. Но Костя победил, причем не по очкам, а вчистую. Гордон, соответственно, проиграл, с абсолютно разгромным счетом. Валяясь там, на утоптанном снегу, он выглядел поверженным и жалким. Не лучшим образом он выглядел и когда встал и медленно, не оглядываясь на свою свиту, пошел к выходу.

До этого Марина видела не одну драку между мальчишками. Она любила такие зрелища, особенно, если они происходили из-за нее. Она чувствовала себя при этом чуть ли не древней египетской царицей Клеопатрой. И каждый раз проигравшие вызывали в ней одно лишь презрение.

Проиграли – значит слабаки.

А слабакам нет места в этом мире.

Однако сейчас Марина испытывала какое-то совсем новое чувство, которого до сих пор не знала. Это чувство вызывало странную боль, а боль эта, в свою очередь, была связана с тем ошеломляющим ощущением, которое Марина испытала, когда Костя показал ей ее саму во всех ее вероятностях.

Вот тогда она точно испытала презрение. Только не к кому-нибудь другому, а к самой себе. Она до сих пор не могла забыть, какой увидела себя со стороны…

Но что же она чувствует теперь?..

Вдруг Марина вздрогнула.

Она поняла.

Ей было стыдно!..

Ей было стыдно не только перед Костей, которого она хотела наказать чужими руками. Ей было стыдно перед Гордоном тоже! Ведь она его подставила и опозорила не только в глазах его свиты, но и в его собственных глазах.

Что-то перевернулось и стронулось в душе Марины. Ей захотелось плакать, но она сдерживалась изо всех сил, как сдерживался после проигранной схватки Гордон. В школе еще было полно детей и взрослых, и Марине не хотелось показывать никому своего состояния.

Крепко сжав губы, она шла вперед, к выходу.

А внутри нее плескались все новые и новые вопросы. И Марина не знала, где искать на них ответы.

– Ну что ж, – сказал голос из клубящегося тумана. – Я нахожу, что это было сделано хорошо!..

– Однако я ничего не сделал… – тихо ответил ангел. – Я только был рядом и не мешал свершиться тому, что свершилось…

– Но ты хотел помешать?..

– Да. Я ведь мог сделать многое. Я мог просто уничтожить его противников. Я не забыл о своем изначальном предназначении!..

– Тем не менее, ты сдержал себя. Скажи мне, почему ты так поступил?..

– Потому что он стал сильнее. Он научился владеть своим духом и телом. Он достиг гармонии.

– Нет, еще не достиг. – мягко поправил голос. – Не достиг, а достигает, ибо гармония – это не состояние, а процесс. Но он уже научился создавать себя самого и быть источником новых линий. И вот это – самое важное!

– Это и есть то самое укоренение, о котором ты говорил?..

– Да, это оно и есть.

Ангел почему-то вздохнул.

– Мы все лишь орудия в твоих руках… – через силу сказал он.

Глава десятая

1

Уходя с поля боя, Костя чувствовал себя вовсе не так, как выглядел внешне. С каждым шагом на него все сильнее наваливалась усталость.

«Наверное, так чувствует себя аккумулятор, когда в нем кончается электричество». – подумал он. – «Все вроде бы на месте – футляр, пластины, электролит, а заряда нет!.. И что тогда ему надо сделать?.. Поскорее подключиться к сети для подзарядки!.. »

Костя прибавил шаг, мечтая о том, когда придет домой и заговорит с мамой о чем-нибудь, и его состояние постепенно улучшится. Так всегда бывало после разговоров с мамой, а в последнее время и с Григорием. Они обогащали друг друга.

«Вот это и есть моя сеть!..» – сказал себе Костя.

Но поговорить с мамой не удалось. С ней явно что-то происходило. Она как будто была окружена незримой оболочкой, и там, внутри нее, чему-то улыбалась и явно с кем-то мысленно общалась. Костя посмотрел на нее озадаченно. И вдруг понял.

«А чего, собственно, я ждал?.. – спросил он себя. – Это должно было произойти рано или поздно. Они ведь еще совсем молодые!.. И очень хотят этого.»

Вслух он ничего не сказал, и не стал задавать Ирине Александровне лишних вопросов. Он решил подождать, пока она заговорит с ним сама.

Но во время ужина они тоже ни о чем серьезном не поговорили, отделавшись мимолетными репликами о том, о сем, по большей части второстепенном.

С сожалением Костя удалился в свою комнату и сел за компьютер. Вчера он планировал доделать одну из своих компьютерных трехмерных композиций, но работа не шла. В душе его было пусто, а мысли были заняты другим.

Пришел Григорий. Они с мамой долго сидели на кухне, о чем-то тихо разговаривая. Обычно Костя присоединялся к ним, но сегодня он почему-то остался у себя.

Вдруг на него накатило вроде бы совсем забытое состояние неуверенности и тревоги. С чего бы это?..

Наконец, Ирина Александровна сама вошла в его комнату.

– Ну вот, опять за компьютером. А тебя ждали!.. – спросила она.

Костя взглянул на маму внимательно. Теперь оболочки вокруг нее как будто бы не было, но мир ее все равно изменился. И неудивительно!..

Ирина Александровна, краснея от волнения, сказала:

– Костик, мне надо сообщить тебе очень важное известие…

Она замялась.

– Да?.. – помог ей Костя.

– Я.. Я чувствую себя так странно. В моем возрасте… В общем, я беременна!..

Костя слабо улыбнулся.

– Это заметно. – сказал он.

– Как это – заметно?! – удивилась Ирина Александровна. – Еще ничего не может быть заметно!..

– Другим – не заметно! Но я-то вижу.

Ирина Александровна смущенно улыбнулась.

– Да, конечно… – пробормотала она. – Странно было бы, если б ты этого не увидел!..

– Григорий уже знает?..

– Да. Я сказала ему сегодня утром.

– Утром. – повторил Костя. – И как он к этому отнесся?..

– Он просто улетел! – тихо, но ликующим голосом призналась Ирина Александровна.

Костя смотрел на нее молча.

– А.. А как ты к этому относишься?.. – спросила Ирина Александровна. – Все-таки в моем возрасте!..

– Ну что ты опять про возраст?.. Тебе ведь еще только тридцать четыре. Вся жизнь впереди!.. – сказал Костя с вымученной улыбкой.