Текст книги "Путь к славе (СИ)"

Автор книги: Даниил Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Глава 21

… – Слушаем вас, товарищ Шапошников.

Начальник Генерального штаба РККА за последние трое суток постарел лет на пять. По крайней мере, внешний вид осунувшегося, с запавшими глазами и какого-то потухшего командарма создаёт именно такое впечатление:

– Наступление в Восточной Пруссии… Мы не добились успеха, товарищи.

Было видно, что Борису Михайловичу очень непросто даётся доклад – но собравшиеся в кабинете Сталина напряженно замерли в ожидании его продолжении… Так что Шапошникову пришлось развивать свою мысль:

– Несмотря на ограниченные запасы времени немцы успели в достаточной мере подготовиться к обороне. Так, предполье было сильно заминированно, а передовые позиции окутаны спиралью Бруно в несколько рядов… Хотя именно передовые позиции защищали лишь пулемётчики, расчёты миномётов и ПТО. Главным образом они выигрывали время и мешали создать проходы в рядах проволочных заграждений. После чего беспрепятственно эвакуировались на грузовых машинах и тягачах прежде, чем окопы были заняты…

Слелав короткую паузу в ожидании возможных вопросов, командарм окинул присутствиющих тяжёлым от внутренних переживаний взглядом – и не дождавшись их, продолжил:

– На второй, основной линии обороны немцы массово использовали в качестве противотанковых зенитные орудия калибра 88 миллиметров. Они проявили себя в этом качестве ещё в Испании – а сейчас выбивали наши танки на дистанции в два с лишним километра. Никакой возможности подвести бронетехнику вплотную к траншеям наши командиры не увидели… А все попытки маневрировать и обойти очаги обороны немцев блокировались действиями германской авиации. Наконец, когда сосредоточение наших войск, пытающихся прорваться сквозь вторую линию германской обороны достигло критической массы, немцы массово бросили в бой до тысячи бомбардировщиков… Они сосредоточили львиную долю их именно в Восточной Пруссии, в значительной мере ослабив остальные участки фронта.

На сей раз хозяин кабинета, заговоривший совершенно без акцента (что для знающих его людей было показателем предельной взвинченности вождя), негромко спросил:

– А как же три резервных полка истребительной авиации, товарищ Шапошников? Мы перебросили их на северо-запад, чтобы прикрыть наступающие войска – разве не так? Вы добились также перевода в состав Белорусского фронта всех ветеранов воздушных боев в Испании и на Халхин-Гол. А наша разведка (тут последовал кивок в сторону Берии и сидящего рядом с ним тридцатидвухлетнего комдива Проскурова) сообщила вам расположение германских аэродромов в Пруссии… Все верно, товарищ Шапошников? Вы ведь хотели организовать ночные налёты на вражеские аэродромы?

Нальник Генерального штаба РККА твёрдо кивнул, со скрытой неприязнью мазнув взглядом по Проскурову – талантливому лётчику, оказавшемуся совершенно не на своём месте. Стремительный взлёт по карьерной лестнице неприлично молодому комдиву дали рекорды перелётов на ТБ-3 и успешное выполнение боевых задач в Испании… За что старший лейтенант (!) Проскуров был два года назад (!) вполне заслуженно награжден «Золотой Звездой».

Но последующий стремительный взлёт с одной стороны, вынес Ивана Ио́сифовича на самую верхушку командования РККА – а с другой, талантливый пилот-бомбардировщик по какой-то совершенно невнятной причине стал главой Разведывательного управления. Не являясь ни разведчком, ни управленцем по сути своей; фактически, это был серьезнейший просчёт хозяина кабинета… Но вслух об этом вождю мог сказать разве что Берия – да и то в личной беседе. К слову сказать, карту расположения немецких аэродромов предоставило 5-е отделение Особого отдела ГУГБ НКВД… После секундой паузы Шапошников продолжил доклад:

– Все верно, товарищ Сталин. Но германские аэродромы в Восточной Пруссии были серьёзно прикрыты артиллерией ПВО, это во-первых. А во-вторых, немцы держали там лишь истребители – причем звено дежурных «мессершмиттов» постоянно висело в воздухе… Бомбардировочная же авиация была размещена на полевых – вернее сказать, вновь постороенных аэродромах со свежими бетонными полосами, чьё местоположение нам было неизвестно. Кроме того…

Шапошников с трудом прочистил севшее вдруг горло:

– Кроме того, наше командование было вынуждено воспользоваться именно польскими аэродромами для размещения собственной авиации. В силу осенней распутицы размещать их на полевых мы уже не могли… Соответственно, немцы знали их местоположение – и перед началом масштабного авиаудара, враг также совершил штурмовку трех аэродромов подскока. Часть нашей истребительной авиации была уничтожена прямо на земле… Кроме того, немцы повредили взлетно-посадочные полосы. Все это привело к тому, что в момент массированных бомбовых ударов люфтваффе наши истребительные полки не смогли обеспечить должного воздушного прикрытия войскам на земле…

Последовала продолжительная пауза – за время которой на спине Шапошникова, внешне сохраняющего невозмутимость, вдруг выступил пот, расползающийся мокрым пятном по кителю… Наконец, Сталин озвучил очередной вопрос:

– Что же наша артиллерия ПВО? Как показали себя автоматические пушки, переданные нам литовцами?

Шапошников упрямо вскинул подбородок:

– Артиллерии ПВО по-прежнему не хватает ни в войсках, ни для прикрытия аэродромов. А семьдесят орудий, что уже успели передать литовцы, пусть и были переданы в войска – но толком освоить пушку не успели. Где-то, впрочем, они неплохо проявили себя – где расторопные командиры позаботились сформировать расчёты из наиболее толковых бойцов. А где-то их вообще… Не использовали.

Сталин смежил веки, пытаясь бороться с охватившим его бешенством. А это было ой как непросто! С учётом горского темперамента и в целом, изношенности нервной системы уже немолодого вождя… Но винить Шапошникова было глупо – Борис Михайлович не раз поднимал вопрос про недостатки и нехватку артиллерии ПВО, и разумные шаги для преодоления дифицита зениток УЖЕ предприняты. Вот только неизбежно опоздали с ними… Кое-как подавив внезапно подступившую к горлу волну гнева, вождь сдавленно рявкнул:

– Наказать! За головотяпство командиров наказать!

Климент Ворошилов аж вздрогнул при этих словах хозяина… кабинета. Но чуть выпустив пар, Иосиф Виссарионович уже немного пришёл в себя:

– Докладывайте дальше, товарищ Шапошников. Что у нас касательно второго удара?

Немного оживившись, начальник Генерального штаба рапортовал уже куда бодрее – даже глаза его загорелись:

– Комбриг Фотченков приказ выполнил. 24-я лтбр нанесла успешный удар по германским позициям, когда вражеская пехота сумела лишь наметить единственную линию обороны. Немцы ещё не успели оборудовать её в инженерном отношение, не успели подготовить второго оборонительного эшелона. Ну, если не считать выведенные в резерв, на доукомплектование «лёгкие» дивизии – сборная бронегруппа которых нанесла встречный контрудар по бригаде Фотченкова.

Сталин достал свою неизменную трубку, постучав по столу мундштуком:

– И каковы результаты встречного столкновения?

– Положительные, товарищ Сталин. Несмотря на внезапный артиллерийский налёт, корректируемый немецким разведчиком с воздуха, Фотченков сумел перегруппировать свои танки – и подготовить засаду для врага. Германская бронегруппа была целиком уничтожена, а резервов у немцев в данном районе итак немного… В прорыв вслед за 24-й лтбр уже вошла кавалерийская дивизия Шарабурко, а следом заходит и кавкорпус Белова.

На губах Иосифа Виссарионовича заиграла отдалённая тень улыбки – а в речи вновь прорезался пока ещё едва уловимый акцент:

– Ну ведь можэм же, когда хотим – да, товарищ Шапошников? Можэт, пора бы ужэ Пэтру Сэмёновичу расти? Как считаете, готов ли он принять дивизию, товарищ командарм?

Начальник Генерального штаба РККА неопределённо повёл плечами:

– Условно говоря то соединение, что именуется сейчас «24-й лтбр», на самом деле тянет на сводную бронекавалерийскую группу… А если выполнить все просьбы Фотченкова по её укомплектованию, получится соединение, близкое по штату германской танковой дивизии «Кемпф». Впрочем, сейчас, после боев, танков в бригаде осталось на усиленный батальон, кавалерийский полк также требует пополнения. Ну и…

Тут Шапошников ненадолго замялся – после чего тихо продолжил:

– Комбриг снова ранен, товарищ Сталин. Все время боевых операций он принимал личное участие в бою; сейчас контужен, да и осколком крепко досталось.

Вождь в раздражении швырнул об стол пустую трубку, возмущенно заругавшись на грузинском. И лишь выпустив пар, Иосиф Виссарионович вновь перешёл на русский:

– Личным приказом запрещаю этому упрямцу принимать в бою личное участие! Нет, это же надо, а…

Проскуров невольно улыбнулся, слушая едва ли не восхищенные возмущения хозяина кабинета – чем тут же привлёк его внимание:

– Вы, товарищ комдив, также хотите вернуться в кабину СБ и лично летать на боевые задания? Может, вам стало тесно и неуютно в Главном военном совете? Что скажите, Иван Ио́сифович⁈

Резко побледневший Проскуров пружинисто выпрямился:

– Как прикажете, товарищ Сталин!

Вождь немного помолчал, внимательно, словно впервые разглядывая начальника Главного разведывательного управления РККА, после чего скрипуче произнес:

– Садитесь, товарищ… Я прикажу вам выполнять свои должностные обязанности так, чтобы к нашей разведке не было вопросов… Например, вопросов о том, где немцы развернули свою бомбардировочную авиацию в Восточной Пруссии – и где же находятся их вновь построенные аэродромы?И почему они успели заложить бетонные взлетные площадки, а мы нет! Хороший вопрос, товарищ Шапошников?

– Так точно, товарищ Сталин.

Хозяин кабинета невольно усмехнулся тому, как ловко ответил на щекотливый вопрос кадровый военный – но не стал развивать претензии. Вместо этого он дал указание:

– Если обстановка на фронте позволяет вывести конно-механизированную группу Фотченкова в тыл, на переформирование – то выводите, товарищ Шапошников. Думаю, стоит рассмотреть вопрос о её официальном переименовании из лёгкой бригады с официальным изменением штатов… Например, добавить роту тяжёлых танков Кировского завода – и удовлетворить, наконец, просьбу комбрига о выделении ему самоходно-артиллерийских установок.

– И зениток на базе грузовых машин?

– И зениток на базе грузовых машин, если у Фотченкова их ещё нет… Пусть сам накрывает немцев ударами тяжёлой артиллерии – и сбивает германских разведчиков в небе.

Шапошников согласно кивнул, затем уточнил:

– О присвоение звания комдива Петру Семёновичу вопрос уже… решён?

Сталин ответил не сразу, бросив на невольно съежившегося Проскурова ещё один внимательный, задумчивый взгляд:

– Нам пока что хватает молодых и горячих комдивов, лично рвущихся в бой – но не желающих выполнять свои прямые управленческие обязанности… Нет, доверим товарищу комбригу Первую конно-механизированную дивизию в составе РККА – и посмотрим, как они проявят себя на фронте. А пока… Пока поздравьте Петра Семёновича орденом «Боевого Красного Знамени» за успешное выполнение поставленных задач. Вы не против, товарищ Мехлис?

Вопрос вождя застал начальника Главного политического управления врасплох – и поднявшись со стула, Лев Захарович неуверенно ответил:

– Никак нет, товарищ Сталин. Не против…

Берия подал трубку хозяину кабинета – и тот поднял её в руке, указав мундштуком на Мехлиса:

– Вот! Вот и вы не против, товарищ армейский комиссар… Каковы наши дальнейшие планы, товарищ Шапошников? Будем развивать успех товарища Фотченкова?

– Так точно, товарищ Сталин! Повторюсь, наступление по германским тылам уже развивает кавалерийская дивизия Шарабурко с полнокровным танковым батальоном в составе, а в прорыв уже втягивается корпус Белова. Павел Алексеевич продемонстрировал исключительные способности в предыдущих боях – как во время успешного контрудара, так и в обороне, и в отступлении… Я уверен в комбриге – как и в том, что он способен быстро дойти до Равы-Русской, разрезая линия снабжения в немецких тылах.

Сталин утвердительно кивнул, после чего негромко добавил:

– А вот товарищ Белов совершенно точно перерос звание комбрига…

– Вас понял, товарищ Сталин. Приказ о присвоении Павлу Алексеевичу очередного воинского звания «комдив» будет подготовлено уже сегодня.

Вождь вновь утвердительно кивнул – после чего обратился к присутствующему в кабинете новому лицу: энергичному и очень жетскому командиру, прославившемуся в недавних боях… Впрочем, звезда его победы успела уже немного потускнеть:

– Товарищ комкор, вы ведь лично знаете комдива Белова?

Героргий Константинович Жуков пружинисто выпрямился, продемонстрировав выправку, ничем не уступающую выправке начальника Генерального штаба (между прочим, кадрового офицера Русский императорской армии – и выпускника царской академии Генштаба!):

– Так точно, товарищ Сталин. Павла знаю ещё по совместной службе в инспекции кавалерии. Толковый, грамотный и решительный командир. До Равы-Русской дойдёт, не сомневаюсь.

– А вы, товарищ Жуков? Дойдёте?

И ещё один утвердительный и энергичный кивок – но вот серые глаза героя Халхин-Гол ярко, хищно блеснули стальным:

– Так точно, товарищ Сталин!

Вождь ещё раз смерил комкора внимательным взглядом из-под прищуренных глаз – после чего обратился к Шапошникову:

– Борис Михайлович, доведите до товарища Жукова боевую задачу.

Начальник Генерального штаба согласно кивнул – и обратился к своему подчиненному:

– Георгий Константинович, ваш корпус перебрасывается под Хелм, вторым эшелоном Шепетовской армейской группы. Она должна прорвать оборону немцев на данном участке – после чего передаст вам из резерва 14-ю тяжелую танковую бригаду. С успевшими закончить переброску частями вы должны нанести удар в направлении Равы-Русской, навстречу Белову… В то время наши пехотные части свяжут немцев фронтальными боями. В случае успеха германский фронт на южном участке просто рухнет… И да, сейчас все мощности железных дорог СССР работают на вашу армейскую группу.

Георгий Константинович согласно кивнул, мододцевато ответив:

– Так точно, товарищ командарм! Приказ будет выполнен в точности и в срок.

Иосиф Виссарионович вновь смерил взглядом буквально источающего уверенность в себе и своих силах Жукова. Он хотел было напомнить про личную ответственность комкора за данные им обязательства – но передумал. Георгий Константинович уже проявил себя как деятельный, энергичный и умный командир. Так пусть его ведёт в бой азарт и честолюбие, нежели страх…

– Присаживаетесь, товарищ Жуков – в ногах, как известно, правды нет… Товарищ Берия, а что у нас с литовцами, румынами, финнами? Каковы их планы?

Ответы уставшего не менее Шапошникова наркома, чьи глаза также запали от бессонницы, были односложны:

– Литовцы выжидают. Пока не наметится коренной перелом и немцы не потерпят поражения в Восточной Пруссии, в войну не вступят… Главное, чтобы Германия не восприняла военные приготовления Литвы как повод начать боевые действия уже сейчас – заодно подбив на войну и прочих Прибалтийских «тигров». Абвер и дипломаты, к слову, уже наводят мосты к правительствам Латвии и Эстонии…

Сделав короткую паузу, Лаврений Павлович коротко добавил:

– Противодействуем. Но считаю возможным рассмотреть также вариант ввода наших войск на территорию Прибалтики.

Сталин, быстро обдумав слова наркома, согласно кивнул:

– Продолжай, Лаврентий.

– Антонеску уже объявил мобилизацию. Но фактически он вынужден бороться с бывшими политическими союзниками – пронацистской «железной гвардией». Последние после прихода к власти устроили в стране такой террор по отношению к евреям и интеллигенции, против своих бывших политических противников, что оттолкнули от себя народ. Кроме того, цены пошли в рост – и румынский кондукэтор сейчас пытается дистанцироваться от местных нацистов… А последние уже готовят путч. И возможность войны с СССР только подогревает имеющиеся противоречия румын… Кроме того, ещё неизвестно, кого поддержат немцы. А ведь их танки уже вошли в Румынию, следуя к нефтяным месторождениям.

Сделав короткую паузу, Берия продолжил:

– Но в любом случае ни румыны, ни вошедшие в страну части вермахта не представляют сейчас реальной угрозы. В том числе в силу своей малочисленности… А мы со своей стороны всячески помогаем румынским коммуннистам – включая и поставки оружия для уличных боев с «железной гвардией». Уверен, что в ближайшие недели в Румынии крепко полыхет! И пока у нас есть время и окно возможностей, чтобы не отвлекать на румынскую границу действующую армию – но укрепить её мобилизованными частями.

Вновь кивок вождя – и короткий вопрос:

– Финны?

Берия невесело усмехнулся:

– Торгуются. Однозначно лишь то, что без военной помощи Германии они не способны самостоятельно вести успешные наступательные действия… Против нас. Нет, пока что финны пробуют выторговать для себя по максимуму – но при этом держат руку на пульсе Польской кампании. Мобилизация не объявлена – а в случае крупного успеха РККА на фронте финны вряд ли её и объявят.

Сталин немного помолчал, осмысляя оперативную разведывательную информацию, полученную от наркома – после чего задумчиво, негромко протянул:

– Значит, тереть все зависит от наступления Белова и Жукова…

Эпилог

14 ноября 1939-го года. Сантандер, Франкистская Испания.

Тёплый ветер с моря принёс запах свежести и йода; непривычно солнечная для жителя центральной Европы погода казалась ему совершено необыкновенной – даже сказочной. Ещё бы, середина ноября – а на улице плюс двадцать два! И прозрачные голубые воды Бискайского залива совсем не похожи на свинцово-серые, тяжёлые волны Северного моря или Балтики…

Впрочем, воспоминания о Балтике задали совсем другой ход мыслей человеку, замершему на балкончике конспиративной квартиры абвера. Он имел отличное образование и прекрасно знал, что Балтийское море в старину именовалось «Варяжским» – в честь славянских пиратов с Вагрии… Современной земли Шлезвиг-Гольштейн.

Славянские мореходы веками оспаривали лидерство на разбой, успешно конкурируя с викингами-норманнами, данами и свеями. А храбрые воины с острова Рюген (именуемого Буяном поэтом Пушкиным) заставили датчан платить им дань – в середине двенадцатого века! Эпоха викингов к тому времени уже давно и прочно была забыта… Но в тоже время расцвела эпоха крестовых походов и крестоносцев. Усилиями которых был захвачен и переименован Рюген – а затем сокрушено и княжество последнего князя западных славян, Никлота.

Впрочем, Мекленбургский дом, правивший Померанией до 1918-го года, вёл происхождение именно от Никлота…

Но так ли это важно? Нет, действительно важно совсем другое – германцы ещё в средние века шаг за шагом отнимали славянские земли, шаг за шагом завоевывали жизненное пространство на Востоке… Когда-то и Берлин был славянским поселением. А истинное сердце Германии, Пруссия? Некогда она принадлежала племени пруссов – завоеванному и истребленному тевтонскими рыцарями. Лишь остатки этих балто-славян были онемечены…

Нет, адмирал Канарис видел единственный путь развития германской нации – неудержимое движение на восток, продолжение славного дела предков. Дранг нах остен! Сперва чехи и поляки, в средневековье спрятавшиеся под сенью Креста, затем русские… Самый опасный, жесткий противник, владеющий громадными пространствами в восточной Европе и Азии.

Зачем бороться за заморские колонии с британцами – колонии, что так сложно удержать? Для которых нужен сжирающий деньги флот – когда на Востоке бесконечно много славянской земли? Ведь сегодня доходы от колоний ещё нужно сопоставить со стоимостью современных кораблей! Но вот на бескрайних просторах России каждый немец может стать господином и богатым землевладельцем…

Совершенно точно так. И сам фюрер понимал это не хуже Канариса. Но уже в последний миг перед начало войны он позволил себе политический маневр, оттолкнувший англичан от германцев… А ведь в сущности, англо-саксы – это же германские племена! Что некогда жили на территории Рейха, и вплавь добрались до Британских островов, покорив местных аборигенов.

Естественный союзник против русских и прочих славян…

Однако фигура фюрера, его претензии на мировое господство, его фанатичные антисемитские взгляды – и, наконец, его августовские договорённости со Сталиным! Все вместе это не только оттолкнуло от него часть английских политиков – но и сделало недоговопоспособным лидером…

– Здравствуй, Вильгельм.

– Здравствуй, Стюарт.

Стюарт Грэм Мензис, ставший главой британской разведки после смерти Хью Синклера, аккуратно и едва слышно вошёл в квартиру, внимательно осмотревшись. Бедненький интерьер нисколько не интересовал его, вопрос был в агентах абвера и телохранителях адмирала… Но Канарис держал слово – это встреча была абсолютно личной, и на конспиративной квартире с заранее открытой дверью не было ни души. Никто и ничто не записывал разговора глав разведок воюющих противников[1]1
  В реальной истории встреча Канариса с главами британской и американской разведок состоялась в Сантандере в 1943 году, когда наметился коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны. Помимо Мензиса на ней также присутствовал руководитель Управления стратегических служб США Уильям Донован.
  Предлагалось все тоже самое – выдача или физическая ликвидация фюрера, прекращение войны Германии с Британией и США, вступление «союзников» в войну против СССР.
  В 1943-м конец этим переговорам положил Рузвельт – но в 1939-м США ещё не является воюющей стороной (официально). Кроме того, не случилось ещё ни Французской кампании 40-го года, ни «Битвы за Британию».
  Наконец, не забываем о планах «союзников» нанести удар по Бакинским нефтепромыслам СССР в 1940-м. Нападение немцев на Францию опередило операцию «Копье» всего на несколько дней.


[Закрыть]…

Немолодой джентльмен с залысинами на лбу, а также неопрятными, какими-то взлахмоченными бровями и широкими усами пшеничного цвета, он более напоминал внешним видом школьного учителя – или клерка невысокого ранга. Впрочем, впечатление это было весьма обманчиво:

– Вилли, думаю, нам нет нужны ходить вокруг да около. Как и затягивать этот опасный для нас обоих разговор.

Канарис согласно кивнул, отступив с балкона в комнату. Он закрыл за собой дверь и завесил плотную портьеру из тёмной ткани, после чего прямо сказал:

– Я должен сообщить, что германские войска готовят оккупацию Дании. Она начнётся через пять дней – нашей армии позарез нужна датская тушёнка… А фюреру требуется хотя бы небольшая победа – вдохновить нацию. Ибо дела в Польше идут слишком плохо.

Мензис чуть прищурился, с лёгкой насмешной уточнив:

– Неужели вы не можете остановить наступление большевиков? Неужели их «картонные» танки так хороши?

Канарис грустно усмехнулся:

– Дело даже не в танках – хотя они лучше наших, это определённо. Дело в русской коннице! Этот неуловимый генерал Белов столь успешно громит наши тылы и оттягивает на себя наши резервы… Нанося при этом столь неожиданные и сильные удары! Его действия имеют вполне опреледеленный результат. Без крепкого тыла фронтовые части уже не могут удержать ураганный натиск русских, бросивших в бой тяжёлые танки…

Британскому генералу было ясно видно, что побледневшему от унижения адмиралу не так просто дается это признание:

– Лишь господство авиации пока сдерживает победителя японцев, генерала Жукова. Но русские яростно дерутся и в воздухе, а их деревянные истребители неплохо обороняются от мессеров – особенно ранних моделей… На земле же враг вышел к Сандомиру и Люблину – и не собирается останавливаться. Фронт трещит по швам, а брошенные с колес резервы сгорают в боях в считанные дни! Наконец, пленные польские солдаты теперь уже массово вступают в «Народную Польскую армию» генерала Сикорского… Сталин обещал им, что позволит вернуть Варшаву именно полякам – и те дерутся на фронте не хуже русских.

Глава МИ6 неопределённо пожал плечами:

– Согласно докладов моих разведчиков, РККА было способно обороняться на" линии Сталина", но чтобы успешно наступать… Что же, мы недооценили русских. В очередной раз… Однако – что именно ты хотел обсудить со мной, Вильгельм? Ведь не просто же так ты рискуешь сейчас жизнью… Не для того лишь, чтобы пожаловаться на русских, верно?

Стюарт ожидал, что Канарис попросит политического убежища и защиты в обмен на информацию о готовящемся вторжении в Данию. Но адмирал сумел удивить:

– Я предлагаю вам фюрера.

Мензис недоверчиво прищурился – но все равно не смог скрыть восторженного блеска глаз:

– Что, прости?

Канарис, однако, уже начал излагать подробности:

– Я могу добиться, чтобы фюрер посетил Копенгаген после оккупации Дании – посетил на боевом корабле. Но покинув порт, судно отобьется от конвоя – и выйдет в Северное море. После чего мои офицеры передадут лидера германских националистов и военных преступников британским морякам… Ты и твои люди станете героями, Стюарт.

Однако на сей главе МИ6 уже не позволил своим эмоциям вырваться наружу – он ответил спокойно, с едва уловимой насмешкой в голосе:

– А ты, Вилли? Что ты хочешь получить взамен?

– Помощь Британии и Франции в войне против Советского союза.

Мензис сперва чуть в голос не расхохотался, едва сдержав себя в руках – после чего с уже открытой насмешкой ответил:

– Это будет «непросто», Вильгельм. И под «непросто» я имею в виду «совершенно точно невозможно»!

Канарис, однако, сохранил ледяное спокойствие:

– Вовсе нет, Стюарт. Для этого нужно всего лишь три шага… Шаг первый: вермахт берет страну под контроль – и громит существующие нацистские формирования, вроде полков СС и СА. А офицеры абвера арестовывают ближний круг фюрера… Шаг второй – мы объявляем страну Германской республикой, выпускаем из тюрем и концлагерей ещё уцелевших политических узников – и евреев. После чего заявляем о выходе из войны, замораживаем боевые операции… И гарантируем Дании и Польше вернуть все территории – плюс выплаты репараций. Гарантируем в обмен на защиту Германии от внешней агрессии со стороны СССР.

Глава абвера сделал чётко выдержанную паузу – и начальник британской секретной службы со вздохом уточнил:

– Каков третий шаг?

– Польское правительство во Франции требует от СССР точно таких же уступок – признания довоенные границ, выплат репараций за незаконное вторжение, вывода войск… Я уверен, что Сталин не согласится на эти условия. Но даже если согласится – мы нанесем удар по отступающим частям РККА, выдав это за агрессию русских.

После короткой паузы «хитрый лис» продолжил:

– Далее вновь активизируются боевые действия – а гаранты безопасности Германии вводят свои войска на территорию страны. Конечно же, для защиты гражданского населения… И под «гарантами» я имею в виду Британию и Францию! А если будет нужно, наши бомбардировщики с красными звездами на крыльях и фюзеляже нанесут удар по вашим армейским колоннам – выдав это за агрессию советов[2]2
  Именно «советские бомбардировки» Венгрии стали причиной вступления её в войну в 1941-м. С высокой долей вероятности по Кошице отбомбились сами немцы – просто венгерскому правительству был нужен формальный повод.
  Кстати, по этой же теме – воздушный бой над Нишем, 1944 год.


[Закрыть].

Мензис несколько даже растерялся – после чего с сомнением протянул:

– Быть может, это и возможно… Но не я, Вильгельм, буду принимать решение – надеюсь, ты это понимаешь? Фигура фюрера до недавнего времени вполне устраивала Чемберлена – Черчиль же не обладает полнотой реальной власти.

– Фигура фюрера устраивала англичан, пока немцы успешно воевали с русскими. Но в войне, на мой взгляд, наметился коренной перелом… И вмешательство на стороне нацистов любых иных потенциальных союзников уже не способно изменить баланс сил. Дуче идёт дорожкой, проторенной итальянцами ещё в Великую войну[3]3
  До лета 1940-го Муссолини выжидал, как повернет война в Европе. И лишь когда немцы начали побеждать в ходе Французской кампании, дуче решился ударить по «галлам» в районе западных Альп – заодно начав войну в северной Африке.


[Закрыть]. Он просто отказался выполнять любые союзнические обязательства… Антонеску же едва смог подавить мятеж «Железной гвардии», и то с помощью немцев. Так что румыны сейчас просто не способны воевать.

Нервно дернув внушительным кадыком, Канарис продолжил перечислять:

– Словаки откровенно слабы – а венгры и прибалты осторожничают, наблюдая за ходом кампании. Финны продолжают торговаться – но кажется, в эти торги вмешались и русские… Наконец, японцы с трудом сдерживают контрнаступление китайцев. И если мы резко не изменим баланс сил, Германия не сможет выполнить возложенной на неё роли тарана против большевиков… Принимайте решения на самом верху, Стюарт – а я буду ждать твоего ответа ближайшие пять дней.

– Хорошо, Вилли, я тебя услышал… В таком случае, обсудим каналы дальнейшей связи?

– Обсудим.