Текст книги "Манглабит Варанги (СИ)"

Автор книги: Даниил Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 8

Двумя днями ранее…

– Здравствуйте, Даниил Витальевич.

– Здравия желаю, Александр.

«Интел», по какой-то личной причине не очень любящий, когда к нему самому обращаются по имени-отчеству, широким жестом пригласил Белика за стол. Впрочем, на небольшом круглом столе, вынесенном на летнюю веранду кофейни, пока лишь одиноко ютиться небольшая чашечка кофе… Но не растворимого кофейного порошка без кофеина, а благородного напитка, сваренного из зерен, в турке! Александр любит употреблять его венский вариант – с медом, и нередко забегает именно в эту кофейню, зарядиться энергией на целый день. Благо, что располагается она в городском парке, неподалеку от работы – и помимо вкусового наслаждения, радует так же буйством зелени за декоративной оградой.

– Даниил Витальевич, желаете кофе? Тут варят отличный…

Однако капитан, некогда сдружившийся с Ромкой во время тестовых стрельб на полигоне воинской части, где они вдвоём готовили проект виртуального тренажёра для бойцов-срочников, открыто, располагающе улыбнулся, отрицательно качнув головой:

– Александр, мне скоро на службу, дежурство, потому сразу к делу. Вы сказали, есть новости о Роме?

Посерьезневший «интел» утвердительно кивнул:

– Да. Новости есть.

После чего, коротко вздохнув, продолжил:

– Даниил Витальевич, если времени немного, я постараюсь только кратко изложить факты. Первое – мы сумели установить, что Роман сейчас находится внутри одного из проектов, находящихся в стадии разработки. Причем разрабатываются они с помощью уникального игрового ИИ, выстраивающего реальность мира «Первый крестовый поход»… Если так можно выразиться, изнутри, практически без участия моей команды. Там даже режим бета-тестирования еще не подключен!

Кэп удивленно вскинул брови:

– А как в таком случае, Ромка оказался в этой версии игровой реальности? Он ведь до последнего «погружения» говорил мне, что собирается тестировать игру по Первой Мировой.

Александр согласно кивнул:

– Верно, все так. Даниил Витальевич, как бы вам объяснить… Вы же сами попросили только факты, верно? Ну а факты таковы: один из персонажей еще старой игры «Варяжское море», так называемая «непись», был создан персонажем с искусственным интеллектом. Скажем так: кое-кто из моей команды, не предупредив меня, решил сделать игру более реалистичной. И да – при успехе его проекта мы действительно могли создать виртуальную реальность с «умными неписями», способными действовать вне границ отведенных ими ролей, проявлять больше инициативы… Но в «Варяжском море» этот персонаж стал главным антагонистом Романа, прошел довольно таки серьезное развитие – а после смерти в игре вдруг обнаружил себя частью виртуальной реальности. Причем этот ИИ благодаря развитию в игре буквально мутировал в искусственный разум… Поначалу он просто изучал – и наши проекты, и нас самих, никак себя не проявляя. Но когда «Вторую Отечественную» стали создавать уже с помощью нового искусственного интеллекта – и как я уже сказал, изнутри, «Флоки» внедрился в него, словно вирус. И начал влиять на погружение Романа…

– Кто, простите?

– Наш ИР, в реальности «Варяжского моря» носивший имя «Флоки Мститель», и противостоящий Роману.

– Понятненько…

Интел понял, что все, что он вывалил на Белика, находится где-то за гранью его понимания, поэтому решил перейти сразу к сути разговора:

– Товарищ капитан, сейчас важно другое. У нас есть шанс вытащить Рому прежде, чем «Флоки» с ним наиграется и причинит ему непоправимый ущерб.

Тут же собравшийся Даниил коротко рявкнул, практически приказным тоном:

– Говорите!

– В настоящий момент я дорабатываю вирус, способный нейтрализовать Флоки. В тот момент, когда я его запущу, должна активироваться функция аварийного выхода игрока из игровой реальности, в настоящий момент блокированная искусственным разумом. Но! Судя по имеющейся у нас информации, Рома даже не помнит, что он из нашей реальности, что он не житель средневековья, а наш с вами современник. А если так, он просто не сумеет ей воспользоваться…

Даниил Витальевич серьезно кивнул:

– И что вы планируете делать?

Александр подался вперёд – и страстно, убеждённо заговорил:

– Даниил, нам нужна ваша помощь. Никто из моей команды не рискнет погружаться в «Первый крестовый поход», все боятся «Флоки» – ну, а кроме того, сама реальность таит кучу опасностей.

– Но вы же сказали, что режим погружения для бета-тестеров еще не работает?

– Верно. Но есть лазейка – я могу подключить вас к игровой «неписе», как когда-то сделал с супругой Романа.

– Меня⁈

Белик удивленно выгнул бровь – и «интел» быстро заговорил:

– Даниил Витальевич, мне практически не к кому обратиться. Мы не можем рисковать Олей, супругой Ромы, она сейчас одна с ребенком осталась. Я не могу подключиться, так как без меня некому будет активировать вирус – и поддержать аварийный выход Самсонова, а заодно и вас из виртуальной реальности… Ну а вы вроде как сдружились с Ромой после поездок на стрелковый полигон? Да и сами же хотели попробовать «погрузиться», если мне память не изменяет!

Капитан, немного подумав, сухо спросил:

– Мне была ближе реальность «Великой Отечественной»… И ещё я хотел протестить виртуальный тренажёр для военнослужащих. Но допустим – сколько потребуется времени?

«Интел», обрадованный тем, что Белик с ходу не отказался, быстро ответил:

– Мне нужно дней пять, максимум неделю на завершение вируса. По-хорошему, вас будет нужно загрузить чуть раньше, чтобы вы успели найти Рому. И как только вирус будет готов, я дам вам сигнал, после чего вы должны оказаться рядом с Романом… После, установив с ним контакт, вы подадите мне ответный сигнал – я предоставлю вам что-то вроде аварийного маячка.

Выслушав «интела», Белик с лёгким сомнением протянул:

– Звучит как-то… просто. Даже чересчур.

Александр согласно кивнул:

– Верно, есть одна сложность… Мы знаем только примерное местоположение Ромы – как и его роль.

Даниил Витальевич только покачал головой:

– Из каких источников вы вообще получили информацию о том, что Рома застрял в реальности «крестовых походов»?

«Интел» невесело усмехнулся:

– Рома рассказывал о своём первом и втором погружение? Как встретил Олю, как влюбился, как отправился на повторную загрузку, чтобы её выручить? И что позже, именно она смогла помочь ему выйти из игры?

Белик кивнул:

– Да. История, достойная экранизации.

– Так вот, при создании виртуальной реальности «Крестового похода» ИИ проекта брал за основу персонажей в том числе и из предыдущих игр. В том числе и персонаж Оли… Ставшей в новой игре византийской царевной Марией Аланской. Так вот, Оля вновь начала видеть сны, подобно тем снам, что она видела, когда Рома дрался под Сталинградом. Полноценной связи с персонажем ей установить не удаётся, но Рому она в этих снах видела чётко… Так вот, ТАМ он является гвардейцем варанги, варяжской гвардии базилевса. И по некоторым данным, может даже принять участие в крестовом походе.

Белик только покачал головой. Некоторое время молчали оба, после чего капитан все же решил уточнить:

– Сегодня моё крайнее перед отпуском дежурство. Потом у меня целый месяц свободен… Я могу хоть завтра приехать к вам, высплюсь в капсуле! Но есть другой вопрос: крестовый поход – это война, а я в средневековой войне ничего не смыслю. Когда Рома оказался у нас на полигоне, он и то умел больше благодаря погружению в Великую Отечественную. А тут…

«Интел» широко улыбнулся:

– Вот за это, Даниил Витальевич, вам точно не стоит переживать! Мы «подселим» вас в персонажа, который точно не погибнет – по крайней мере, по сюжету игры… Вы получите всю необходимую информацию о нем, сохраните все его боевые навыки! Единственное что – мы не сможем внедрить вас в варангу: ближнее окружение Ромы находится наверняка под плотным контролем «Флоки». Тем не менее, зная его игровое имя Роман «Самсон», его положение в варяжской гвардии и, наконец, зная Рому в лицо, вряд ли для вас станет особой сложностью найти его в виртуальной реальности… Наконец, ход времени в игре несколько иной – так что одной недели на «погружение» будет совершенно точно достаточно!

– И кем же мне предстоит «сыграть»?

– О, товарищ капитан, вы наверняка оцените! Ведь этот персонаж в реальной жизни считался образцом благородного рыцаря без страха и упрёка! Танкред Тарентский, может слышали?

…Обоз в сопровождение варанги и норманнов Танкреда прибыл к Никее уже в вечерних сумерках. Разглядеть осажденную крепость Роман не смог – да и времени на созерцание у сотника не было: требовалось позаботиться о людях. Прежде всего – найти в войске крестоносцев лекарей для раненых урман, пострадавших от сарацинских стрел! Ну и так, «по мелочам» – определиться с местом для стоянки, найти дерево на костры, приготовить вечернюю трапезу… Урмане, потерявшие своего манглабита, и оценившие искусство боя сотни русичей, беспрекословно приняли командование Самсона, слушаясь нового воеводу во всем. Правда, незнание языка друг друга в какой-то степени осложняло общение гвардейцев – но среди викингов нашлись те, кто более-менее разумел греческий и мог, пусть и с трудом, на нем изъясняться…

Немного подумав, Роман расположил стоянку чуть в стороне от крестоносцев, с северной стороны лагеря осаждающих. Для верности он обнес ее кольцом уже разгруженных телег – на случай внезапного наскока турков – после чего, назначив посты, манглабит осознал, что на сегодня выполнил все обязательства сотника, и теперь может лечь отдохнуть… Собственно говоря, как только он опустил голову на туго свернутую дорожную котомку, русич тут же провалился в глубокий, крепкий сон.

…Утро началось для Самсона с пения муэдзинов – как видно, специально разоряющихся с высоты лишь недавно достроенных в Никее минаретов. Этакая мусульманская побудка для христианского войска – чтобы не забывали, что турки не собираются сдавать завоеванный ими город! Между прочим, самый значимый город ромеев в Малой Азии – захваченный сельджуками после поражения Комнина под Диррахием и гибели остатков ополчения-стратиотов…

Неудивительно, что султан Рума решил сделать Никею своей столицей. Город, построенный македонскими диадохами и названный в честь жены Лиссимаха, был возведен эллинами на берегу озера Аскания в удобном для обороны месте – с суши Никею прикрывает холмистая гряда. Но и сам город-крепость, застроенный по четкому плану греков, имеет солидные защитные сооружения – а именно двойной ряд могучих стен высотой в двадцать три локтя у основной стены, и около сотни крепостных башен! Кроме того, подступы к крепости также защищает глубокий ров с озерной водой, а со стороны Аскании Никея располагает и портом – гавань которого образована двумя вдающимися глубоко в озеро молами.

И да, по озеру в осажденную турецкую столицу беспрепятственно поступают запасы продовольствия, доставляемые на лодках и небольших рыбацких суденышках. И крестоносцы пока никак не могут помешать снабжению крепости по озеру – у них нет ни флота, ни доступа к портовым воротам Никеи по суше…

Поговаривают кстати, что на дно Аскании ушел когда-то древний христианский храм, по преданию освященный в честь святого Неофита Никейского. Кто знает, быть может, и правда был храм, скрытый ныне озерными водами?

Как бы то ни было, христианская история Никеи очень богата, даже исключительна. Ведь именно в ней был проведен первый Вселенский Собор, на котором приняли Символ Веры и осудили арианскую ересь! А при Юстиниане в городе возвели храм Святой Софии, уменьшенную копию Царьградского собора – и в следующем столетии уже в нем провели последний, Седьмой Вселенский Собор, на котором осудили иконоборчество…

Впервые в жизни воочию увидев Никею, когда-то бывшую столицей эллинистического царства-Вифинии, Роман вдруг почуял, как щемит его сердце – и что в душе рождаются незнакомые до того чувства. Неприязнь, гнев? Осознание какой-то бесчестности, неправильности происходящего?

Был ли он набожным христианином на протяжении всей своей жизни? Смотря, что понимать под набожностью. Потеря отца, на которую наложилась и боль о ранней утрате матери – ведь ласки ее и тепла он никогда не знал! – сильно поколебали итак не очень крепкую, юношескую веру Самсона. Но более десяти лет ратной стези, за время которой он успел повидать вещи порой совершенно неожиданные, заставили сына Добромила пересмотреть свои взгляды… В начале первой своей кампании в Азии Роман успел себя похоронить – в схватках с турками «оперенная смерть» могла найти его в любой миг, как находила иных стратиотов и наемников порой буквально в шаге от Самсона! И нестерпимый страх смерти не от рук врага, в честной сечи, а от шальной стрелы, пущенной откуда-то из-за спин турков… Он очень выматывал русича.

Особенно после того, как он едва избежал гибели от вражеского дротика под Диррахием!

Тогда Роман впервые всерьез начал молиться, открыто обращаясь к Богу всем своим сердцем – в безвыходных, как казалось, схватках. А рассматривая по вечерам мамин крестик, он впервые задумался не о собственных потерях, а о том, что Господь бережет его на протяжении всей жизни… Ведь если вдуматься и посмотреть на нее под иным углом – он выжил младенцем, когда как богатое поместье ромейских патрициев было разграблено и сожжено. Он выжил у Диррахия совсем еще неопытным щенком – когда как многие, гораздо более опытные варяги пали! Он прошел Вифинию, Левунион, схватку за Лесбос… И вот он снова здесь, в Азии, живой и невредимый.

За эти годы Роман давно привык к тому, что начинает день короткой молитвой «Ангел мой, идем со мной, ты впереди, я за тобой». А перед сечей начинает читать псалмы «Живый в Помощи» и «Господь просвещение мое и Спаситель мой»… И в этих молитвах его мятежный дух находил успокоение, а страх отступал, прояснялись мысли. Самсон также приучил к паре этих псалмов свою сотню – и вот, в последней схватке с турками среди его русичей есть лишь легкораненые. Совпадение? Или все дело в слаженности действий и подготовленности воев? Возможно… Но в совпадения Роман как раз давно уже не верил. А учитывая, сколько смертей от турецких стрел он уже повидал за свою жизнь, для него самого отсутствие потерь в сотне было пусть и маленьким, совершенно рядовым – но чудом…

Как воин, сын Добромила также давно уяснил для себя, что враг – он на поле боя. А если тот попал в плен, то мстить ему, измываться и вымещать свой страх и порожденный им гнев – не только не по-христиански, и бесчеловечно… Но и ведет к неизбежной смерти палача – скорой, или не очень, это уже вторично. Главное, что конец становится неизбежен… И когда после победы над печенегами у Левуниона большинство греков кинулось убивать пленных – включая женщин и детей, следующих в орде «скифов» – тогда еще только десяток Романа построил кольцо из щитов, и спас столько невинных, сколько сумело укрыться под защитой его русичей.

А вот прошлый манглабит их сотни участвовал в бойне печенегов, желая отомстить за свои личные потери – правда, отомстил он совершенно случайным степнякам… И уже вскоре нашел свой конец на Лесбосе…

Пожалуй, что собственная месть Боэмунду из Таррента на самом деле сильно тяготила душу русича – но ненависть к норманну, чьи воины тогда остановили натиск варанги, неизменно оказывалась сильнее… И в тоже время была понятна и обреченность мыслей Самсона – ведь осознав, что он нарушает принятые им же самим правила, Роман и не ждал, что в этот раз старуха с косой пройдет мимо…

Во время воинских походов сын Добромила редко мог присутствовать на службах – но он выработал для себя правило зайти в храм по возвращению домой, отстоять хотя бы одну службу, исповедаться и причаститься. Помолиться за родителей, за павших соратников, за живых воев… Тоже самое касалось и постов – ведь ратники свободны от них, ибо служба их итак полна лишений. Но ближе к Пасхе, Крещению или Успению Роман всегда искал возможность кому-то помочь – когда пожертвовать денег в помощь нуждающимся (и речь шла о совершенно иных суммах чем те, что оставляют по воскресеньям просящим милостыню беднякам). А когда и плечо подставить, и руками помощь – лишь бы дело было стоящим… Как-то раз он на несколько дней подвизался трудником, восстанавливать разрушенный после землетрясения храм – и в те дни, окруженный простыми отзывчивыми, верующими людьми, что решились помочь приходу бескорыстно, он обрел душевный покой.

И даже на какое-то время задумался о том, что коли суждено пройти ему весь свой ратный путь и уцелеть, а любимой женщины он так и не встретит, то, в конце концов, он мог бы найти мир в сердце своем в монашеской келье…

Конечно, позже он просто позабыл об их этих мирных думах – ибо воинская судьба его вновь и вновь делала причудливый изгиб, бросая из Азии в Царьград, из Царьграда на острова, с островов снова в столицу… Но теперь, созерцаю древнюю Никею – и слушая муэдзинов, вещающих с высоты минаретов – он вдруг очень остро почувствовал, как это неправильно, несправедливо! Как неправильно, что намоленные целыми поколениями прихожан храмы, возведенные здесь столетия назад, храмы, в которых когда-то собирался Вселенский Собор, ныне силой отняты у христиан и превращены в мечети против воли покоренных…

Возможно, именно этим утром Роман впервые проникся идеями крестоносцев… Или хотя бы почувствовал к ним определенную симпатию.

Глава 9

…Даниил Витальевич Белик проснулся внезапно – от резкого, трубного рева боевого рога. И не одного – а десятков, неожиданно загремевших над лагерем крестоносцев в предрассветных сумерках! Пару секунд капитан тупо таращился на тканный из грубого сукна «потолок» походного шатра, не в силах понять, где он находится – и что вообще происходит⁈ Ведь только что сидел в ресторане с Ксенией, давней школьной любовью, внезапная встреча с которой всего пару недель назад разожгла в офицере подзабытые чувства… Пили полусладкий рислинг, ели греческий салат и стейки из лосося – а потом вдруг тревожно взревел рог!

И только когда Белик пошевелился, обнаружив себя лежащим на изрядно потасканном тюфяке, набитом соломой, пришло осознание – встреча с Ксенией была воспоминанием из… реального мира. И состоялась она всего за пару дней до «погружения»… В то время как сам кэп сейчас находится в виртуальной реальности «Первый крестовый поход», замаскировавшись под личиной Танкреда Тарентского – образца рыцарской доблести и чести.

Хотя, если вдуматься, тот еще «образчик»…

– Господин! Сарацины!!!

– Слышу, Бьерн, слышу… Сейчас, только хаурбек натяну – а ты тогда помоги мне застегнуть койф.

В шатер буквально влетел запыхавшийся оруженосец Танкреда-Белика, Бьерн – сын одного из осевших в Апулии норманнских феодалов. И к чести оруженосца, не очень высокий, но коренастый светловолосый детина с честными голубыми глазами уже облачен в кольчужную рубаху – и даже кольчужные чулки! Между тем, последний элемент рыцарского облачения (вкупе с поддеваемыми под них чулками-шоссами) показался капитану самым отвратным – и каким-то стыдным. Недолго думая, сам Белик довольно легкомысленно отказался от всех чулок, довольствуясь простыми холщевыми штанами и крепкими кожаными сапогами византийского кроя. Все одно в конной сшибке мало кто пытается ударить по ногам…

Быстро встав с тюфяка, Даниил черпнул воды из стоящей подле его ложа бадьи и наскоро умылся, скорее даже плеснул в лицо поостывшей за ночь живительной влагой. После чего капитан сделал хороший такой глоток вина из бурдюка – благо, что традиции виноделания у ромеев весьма древни и устойчивы, и их килийских мускат имеет вполне себе приятный, даже благородный вкус! Хотя, конечно, не полусладкий рислинг, но все же весьма и весьма… Тщательно прополоскав рот вином, Белик проглотил его – причем пил он не столько для храбрости или же с целью приободриться, сколько в надежде перебить отвратный (особенно после сна) привкус во рту. Н-да, преобладающе мясной рацион рыцарей с минимумом свежих овощей и фруктов, потребляемых феодалами, да с учетом отсутствия привычных зубных щеток и пасты… Короче, лучше прополоскать рот хотя бы вином.

Немного освежившись, облаченный лишь в грубые, холщовые штаны и льняную тунику под названием камиза, капитан поспешно натянул через голову пропахший крепким мужским потом акетон – стеганный поддоспешник с коротким рукавом. В отличие от длиннополого гамбезона с длинными рукавами, акетон все же не такой жаркий, и особенно чувствительна эта разница под палящим солнцем Малой Азии… Обмотки на ноги, сапоги – и столь же отвратный Белику стеганный чепец, без которого увы, уже никуда. Ибо если шлем вкупе с койфом и спасут голову в сече от наточенной вражеской стали, то силу удара способен амортизировать лишь чепец-подшлемник…

– Давай хауберк.

Дисциплинированный оруженосец едва ли не с обожанием смотрящий на своего сюзерена, подал Белику хорошенько просаленную (то есть смазанную свиным салом) кольчугу, весящую не менее десяти килограмм! Вообще-то броня Танкреда была защищена от ржавчины воронением – то есть перед очередным походом ее целиком обмакнули в льняное масло и хорошенько прогрели над огнем (в несколько заходов), после чего хауберк покрылся защитной пленкой из пригоревшего масла. Отличная технология – вот только не очень долговечная, ибо трущиеся друг об друга кольца кольчуги постепенно стирают защитный слой… А так оруженосец просалил – и порядок!

Одного Белик никак не мог взять в толк – зачем переводить сало, если Восточный Рим является центром производства оливкового масла, наравне с южной Италией⁈ Впрочем, ответ тут весьма прост – традиции, от которых норманны еще не успели отказаться…

Натянув хауберк через голову, словно какой свитер – пусть с куда большим усилием! – Даниил также застегнул спереди кольчужный капюшон-койф. После чего капитан жестом руки указал Бьерну за спину – и оруженосец застегнул койф на загривке, докуда сам Белик просто не сумел бы дотянуться… Наверняка вскоре появятся слитные хауберки с нераздельным от них койфом – но все одно грех жаловаться: ведь рыцари позднего средневековья и вовсе не смогут самостоятельно взбираться в седло или биться пешими в полной броне!

Препоясавшись и проверив, как идет меч из ножен, да повесив на шею собственный боевой рог, капитан легонько пороптал на себя за медлительность. Хотя странно же ожидать от средневекового рыцаря, что тот уложится в нормативы по облачению в форму современных Белику срочников! С другой стороны, европейские феодалы физически не способны изготовиться к бою в случае внезапного удара врага, и тот вариант, что они успеют ринуться в контратаку да накоротке протаранить нападающих, практически исключен… Потому-то Невский так смело и рванул в, казалось бы, самоубийственную атаку на лагерь шведского войска – втрое превосходящего его дружину и Ладожское ополчение! Нет, Александр Ярославич в любом случае сильно рисковал – но в 1240-м этот риск был оправдан, а шансы на успех весьма высоки: ведь он сумел провести свою рать тайными лесными тропами, скрыв воев от глаз свейских дозоров… И ударил по совершенно неготовым к бою рыцарям ярла Биргера и их боевым слугам.

А вот у султана Кылыч-Арслана под Никеей этот прием не прошел…

Покинув шатер, Белик скорым шагом двинулся к уже оседланному, нетерпеливо переступающему вороному жеребцу с говорящим именем Вельянтиф. По мнению самого капитана, бешенной зверюге более подходит прозвище Буцефал – так звали буйного коня Александра Македонского, объезженного им еще в юношеские годы. Но рыцарь и романтик Танкред довольно предсказуемо дал своему жеребцу имя, что когда-то гордо носил скакун славного рыцаря Роланда, верного паладина Карла Великого!

Что же, действительно весьма символично…

Вставив носок правой ноги в стремя и крепко схватившись за луки седла, Даниил одним решительным рывком вскочил на Вельянтифа, крепко удерживаемого конюшим за уздцы. Все действие заняло лишь пару секунд – и мало кто из окружающих мог бы себе представить, что сам Белик по-прежнему робеет перед могучим жеребцом, опасаясь, что Вельянтиф рванет вперед в тот самый миг, когда сам капитан взбирается в седло, перекидывая через него левую ногу! И пусть тренированное тело «донора» успешно справляется со стоящими перед капитаном задачами, все же чужие рефлексы есть чужие рефлексы. А вот собственное восприятие событий – это совсем другое дело…

Стараясь, однако, не показывать своего волнения, Белик упрямо вскинул подбородок, после чего повелительно произнес:

– Бьерн – шлем, щит, копье!

Верный оруженосец поспешно подскочил к своему сюзерену, сперва протянув ему конический шлем с массивным наносником, затем ростовой каплевидный щит – и, наконец, увесистое копье. Щит до поры занял место за спиной капитана – благо, что помимо локтевой лямки и кистевого хвата есть и плечевой ремень, ныне перекинутый через грудь. Также и копье имеет не только основной ремень, по обыкновению набрасываемый на правое плечо, но и маленькую петлю у самого основания древка. В нее, в свою очередь, на марше продевают стопу…

Собрав основную часть комплекса рыцарского вооружения, Белик бегло проверил также и притороченное к седлу оружие. Прежде всего «клюв сокола» – более известный капитану как клевец. Правда, в наборе вооружения Танкреда этот элемент сопряжен с боевым топором – таким образом, что с одной стороны бойка торчит длинный и узкий граненый шип, способный пробить современную 11 веку броню любой прочности и толщины. А с другой – узколезвийная секира. Да, кажется, что настоящий боевой топор должен поражать размерами рубящего полотна, нанося жуткие, «длинные» раны! Ан нет – именно узколезвийная секира концентрирует в точке удара огромную пробивную мощь, и как нельзя лучше подходит против бронированного соперника. И если копье не способно пробить пластинчатую ромейскую броню, клевец ее пронзит. А боевой рыцарский топор, в свою очередь, буквально вомнет в тело противника стальные пластины ламеллярного доспеха…

Кроме топора-клевца, к седлу приторочена также и булава с массивным навершием и четырьмя выступающими ромбовидными шипами. Правда, ни булавой, ни секирой Белику в первой своей короткой схватке с сельджуками воспользоваться не довелось – но так-то топор ему понравился заметно сильнее… Стычка с сельджуками у ромейского обоза случилась полторы недели назад по «местному времени» (интел предупреждал, что в реальности за тот же срок пройдет чуть менее двух дней). Тогда же Даниил Витальевич успел заприметить Романа… Вот только время эвакуировать товарища еще не настало – Александр по-прежнему не оповестил капитана о готовности вируса. И манглабит русской сотни варанги благополучно вернулся в Константинополь – в то время как Танкред-Белик вынужден играть роль своего исторического персонажа, не смея покидать лагеря крестоносцев. В противном случае враждебный искусственный разум наверняка бы заинтересовался инициативной неписью…

А теперь вот Даниил Витальевич дождался и большого боя… На свою задницу!

Капитан раздраженно заерзал в седле, оглядываясь по сторонам и буквально физически ощущая, как по крупицам утекает драгоценное время – при этом не имея никакой возможности ускорить своих людей. Во-первых, потому, что его рыцари, их оруженосцы и некоторое число боевых слуг итак спешно, с энтузиазмом готовятся к долгожданной схватке! Но как Даниил Витальевич успел уже лично убедиться, дело это не быстрое… А во-вторых… Во-вторых, даже если бы норманны сознательно медлили – Танкред в исполнение капитана все одно не смог бы на них повлиять. Недисциплинированные, гордые и буйные норманнские рыцари лишь отчасти признают личную силу и авторитет племянника своего лидера, Боэмунда Тарентского – все еще пребывающего в Константинополе. А вассальным оммажем к сюзерену привязаны лишь воины собственного «знамени» Танкреда-Белика… И как-то организовать в бою бронированных норманнских всадников, заставить их беспрекословно выполнять те или иные приказы – в принципе невозможно! А роль вождя в грядущей схватке – это повести всадников за собой, подав им личный пример воинской доблести и бесстрашия… В свою очередь, вся тактическая составляющая – построить воинов в несколько плотно сбитых кулаков-«конруа», атакующих друг за другом, или же в линию, тут как пойдет. И бросить норманнов на врага в надежде, что рыцари успеют доскакать до сарацин прежде, чем те перебьют их коней стрелами!

Даниилу Витальевичу, привыкшему в армии к совершенно иным порядкам, поначалу пришлось очень тяжело – своеволие и упрямство подчиненных плохо компенсировалось тем, что над самим «Танкредом» не было, почитай, никакого руководства. Свыкся, примерив на себе роль столь же буйного внешне лидера, подающего подчиненным личный пример – и довольно тонко действующего на деле дипломата… Однако сейчас капитан многое променял бы на саму возможность как следует заорать:

– Батальон, строиться! Пятнадцать секунд!!!

Увы, не поймут…

Но, пожалуй, более всего Белика раздражает – и даже откровенно пугает – тот факт, что ему придется вести за собой целую тысячу человек, целый полк, не имея никакой возможности им управлять в бою или как-то его организовать!

…Успев перед загрузкой почитать про Танкреда и первый крестовый поход в общем, Даниил Витальевич запомнил, что Румский султан Кылыч-Арслан не впечатлился крестьянской беднотой Петра Пустынника и Вальтера Голяка, уничтоженной сельджуками у Цивитота. Сражение, а точнее резня пришлась на осень 1096 года – а зимой султан Рума двинул основные силы своего войска к Мелитене, столице одноименного армянского княжества. Последняя имела важное стратегическое значение и была яблоком раздора между сельджуками Рума – и туркменами, основавшими собственный эмират на северо-востоке Малой Азии. При прочтении Белик не запомнил труднопроизносимого названия государства, но уже после загрузки несколько раз слышал название правящей династии – Данышмендидов…

Таким образом, на момент перехода крестоносцами Босфора, и последующим началом осады Никеи, основные силы турецкой армии Кылыч-Арслана находились очень далеко от столицы! Конечно, узнав о нападении нового врага, султан тотчас оставил хорошо укрепленную Мелитену, чьи стены выдержали ураганный обстрел сельджукских катапульт – и форсированным маршем двинулся к Никее…

При этом, до недавнего времени южная дорога к городу была перекрыта лишь редкими разъездами крестоносцев. И Кылыч-Арслан рассчитывал не столько на полевой бой, сколько на то, что сумеет войти в свою столицу с большей частью войска и значительным обозом, сделав ее осаду бесполезной, а штурм – обреченным на провал. Но именно этой ночью к Никее подступило войско Раймунда Тулузского – он двинул его к осажденной столице сельджуков форсированным маршем, как только узнал о скором появлении Румского султана. Между тем, именно граф Тулузы обладает самой большой из всех армий крестоносцев! И сарацины, подступившие к крепости в предрассветных сумерках, напоролись на спешно разворачивающуюся рать франков из Прованса…