Текст книги "Манглабит Варанги (СИ)"

Автор книги: Даниил Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Увы, у нас нет ни месяцев, ни даже пары седьмиц. Эмир Харрана Караджа отправил против восставших на границе его владений армян сильный отряд не менее, чем в тысячу воинов; если не перехватить сарацин, они истребят не только мужчин, но и женщин, и детей. А это будет уже сильный удар по уважению к нам, Танкред… Подумай сам, мы назвали себя паладинами, бескорыстно, с честью и доблестью защищающих христиан во всех наших владениях. Так вот беженцы однозначно пересекут границу этих владений – и если мы не поможем им, выйдет, что обеты рыцарей есть лишь пустые слова. Дзиаворы тотчас отвернуться от нас и вернуться к своим господам ишханам – а там недалеко и до мятежа… Нет, мы должны выйти из города с теми силами, что есть у нас в наличие – и дать бой! В конце концов, три сотни легких всадников из числа армян мы соберем, они начнут сражение, скрыв приближение рыцарей – а когда обратятся в бегство и преследуемые сарацинами, откатятся назад, в атаку бросится клин паладинов! Я уверен, что нашего числа рыцарей и дзиаворов будет вполне достаточно, чтобы протаранить сельджуков и обратить их в бегство…

Белик лишь бессильно скрипнул зубами – вот где засада-то, завоевали дзиаворов идеей паладинства, да теперь придется отвечать за слова! – после чего только кивнул, сухо заметив:

– В каком качестве в бой последуют твои варанги?

Рома пожал плечами:

– Ни в каком. Варанги останутся в цитадели, охранять покой и здравие князя Тороса, подтверждая значимость его возросшей власти. В конце концов, в этой битве нашей пехоте просто не найдется места, разве не так?

Даниил, осознавший, что Самсонов предлагает разделиться, едва не вспылил – вот что ему прикажете делать, когда интел запустит вирус, если Ромка останется в Эдессе? – но, удержавшись, лишь сухо заметил:

– Хорошо. Варанги останутся в цитадели – но не ты. Если забыл, Рома, ты также облачился в сюрко, когда его вручали новоиспеченным паладинам, а значит, должен быть с нами в сече.

Манглабит развернулся к Белику и пристально посмотрел в его глаза:

– Танкред, разве я давал повод усомниться в моей смелости? Или хоть раз предавал тебя за время нашего совместного похода⁈ Нет, если ты считаешь меня трусом, то…

Капитан поднял руку с раскрытой ладонью в примирительном жесте, призывая сотника гвардейцев прерваться – после чего спокойно ответил:

– Никто не считает тебя трусом, Роман. Но повторюсь, ты надел на себя накидку паладина и вел речь от лица крестоносцев. И теперь дзиаворы не поймут, если ты останешься в Эдессе… Кроме того, я прекрасно понимаю, что ты отличный пеший боец, но не лучший всадник; наше личное с тобой участие в грядущем бою ограничиться лишь тем, что мы проследим за ходом схватки и будем управлять ей на расстояние, а не в гуще сечи. Вот и все.

Самсон, однако, не смог вот так вот сразу успокоится:

– А хоть бы и вступить в бой! Не думай, что если я не служил в клибанофорах, я не умею драться на коне!

«Танкред» легонько усмехнулся:

– И все же место аколуфов паладинов и Эдесской варанги находится не в самой гуще боя, где они не смогут им управлять, а позади… Я услышал тебя, Роман. Завтра утром мои рыцари будут готовы выступить в поход.

Самсон согласно кивнул, после чего, круто развернувшись, направился к лестнице, ведущей в нижний ярус башни. А вот Даниил Витальевич остался наверху, в тревоге размышляя о первом поражении Балдуина Булонского еще в качестве наследника Тороса: не в схватке ли с сарацинами из Харрана граф был разбит⁈

Глава 20

Даниил Витальевич щедро зачерпнул чечевичной каши из котелка, после чего плюхнул густой комок внешне не очень аппетитной, но на самом деле густой, хорошо разварившейся бобовой массы, густо сдобренной солью и перцем, на развернутую пшеничную лепешку. В здешних местах специи куда как доступнее, так что не только Танкред, но даже и рядовые воины могут позволить себе вдоволь поперчить пишу только ради вкусовых ощущений! А уж если в кашу ещё и добавить побольше бастурмы, что итак мягче, сочнее и банально вкуснее простой солонины за счёт все тех же специй… В общем, получается весьма и весьма неплохо.

Вообще, Святая земля привнесёт в рацион крестоносцев много нового и интересного, и это обильное разнообразие вкусной, необычной пищи станет для рыцарей, оруженосцев и даже простых кнехтов радостным открытием. Так, покорив Сирию (часть прибрежной Сирии в составе Антиохийского княжества и графства Триполи), оставшиеся на востоке европейские феодалы получат доступ к целым плантациям цитрусовых и сахарного тростника. Так что сваренные в сахарном растворе и после высушенные дольки лимонов или апельсинов станут для «воинов Христа» даже походной пищей – ну ровно, как для норманнских рыцарей в текущем походе! К слову, те радуются столь не хитрой на деле сладости, словно дети…

Ну, а Иерусалимское королевство, помимо официального и обобщенного названия «Святая земля» получит также почётное прозвище «край пшеницы, оливок и винограда». Эти культуры, не особо распространенные в Европе (конечно, в зависимости от региона) на востоке куда как доступнее. Лепешки из пшеничной муки, на родине крестоносцев идущей лишь на стол феодалов (да и то не всех!) здесь станут едой простых кнехтов, а из-за изобилия виноградников вино порой будет дешевле чистой питьевой воды… Вдовесок к специям, доступной соли и «сладкой соли» (то есть кусковому тростниковому сахару), цитрусовым и дешёвому оливковому маслу… Наверное, слухи о столь обильной и разнообразной пище, имеющей хождение на Востоке, станут одной из причин для путешествия в Святую землю!

Белик невольно улыбнулся собственным мыслям, выкладывая пышущую жаром кашу сразу на две круглые лепешки (столь похожие на тонкий лаваш!) – это чтобы не прорвалась и не «убежала». Помимо каши на лепешке уже были выложены две головки тонко пошинкованного полукольцами лука-шалота, от обычного репчатого отличающегося более мягким вкусом и менее резким запахом… Завернув все это в подобии так хорошо знакомой им шаурмы, Даниил Витальевич сделал первый укус, аж прикрыв глаза от удовольствия! Это… Это определенно вкусно! Пусть и не классика шаурмы (шавермы или, если уж быть точнее, турецкого донера) с курицей на вертеле или кебабами на шампурах, с овощами и соусом – но вполне себе достойно! И к слову, воины из местных потребляют кашу ровно также, как и Белик, заворачивая её в лепешку трубочкой; впрочем, учитывая, что донеры пришли в Европу в двадцатом веке с турецкими эмигрантами, ничего удивительного в этом и нет.

Вообще Белик для себя много чего почерпнул именно кулинарного в настоящем вояже. Особенно его впечатлили тренчеры – и в голове капитана, ведущего до того холостяцкий образ жизни, уже сложилась идея идеального завтрака на основе всех этих тренчеров! Значит так: взять батон, разрезать пополам (вдоль), сняв верх его, словно крышку, и вычистить из нижней части большую часть мякиша. Взять четыре-пять яиц, отделить желтки от белков с помощью скорлупы (это только звучит сложно, но на деле у Даниила все получилось с первого раза в свое время), смешать белки с тёртым сыром и поджаренным почеревочным салом. Можно, кстати, и с покупным беконом, и тертой колбасой, и сосисками, и любым мясом, что нашлось в холодильнике – и даже сыр пойдёт любой, даже плавленная «Дружба»! Посолив и поперчив эту смесь по вкусу (если прям заморочиться, можно добавить мелко нарезанного чеснока), вылить её в хлебную лодочку-тренчер – и в разогретую духовку (начать греть сразу), до полной готовности белка! А после вылить сверху оставшиеся желтки, чуть присолить, и снова минут так на пять самое большое, в духовку… Желток схватится, но останется текучим внутри, а ароматная яично-сырно-мясная масса пропечется, хлебушек подсушиться… М-м-м, сказка!

Хотя, если быть честным, Даниил Витальевич, обнадеженный сообщением интела о скорой «эвакуации», оставаться холостяком особенно и не рассчитывает. Уж больно хорошо все пошло у них с его старой, школьной любовью… Впрочем, тренчер-пиццу-яишницу он однозначно приготовить успеет!

И именно на этой благодушной мысли покой заметно расслабившегося капитана прервал резкий, трубный рев рога дозорных…

– Сарацины!!!

…– Сарацины!!!

Самсон, словно ожидавший вражеского нападения, буквально подскочил со спущенного на землю седла, служащего ему походным сиденьем – после чего начал спешно облачаться в панцирь-лорику…

Четырехсотенный отряд крестоносцев, на три четверти состоящий из армян, покинул врата Эдессы ещё вчера на рассвете, оставив в граде лишь малую дружину варангов, занявшую цитадель, да норманнских пешцев, распределив между ними городские ворота. И оба дня эдесские воины следовали навстречу сельджукам Харрана, рассчитывая встретить сарацин в чистом поле и разбить врага одним лихим рыцарским тараном!

Но реальность оказалась такова, что крестоносцы повстречали лишь несколько малых групп армянских беженцев, следующих в Эдессу. Последние делились леденящими кровь откровениями о безжалостной жестокости турок, истребляющих посмевших восстать христиан. Если коротко, те не щадят ни малых, ни старых, не делая исключения ни для младенцев, ни даже беременных женщин… А учитывая многочисленность брошенных в карательный рейд сельджуков, те небольшие отряды армян, взявших трофейное оружие в руки, сумели лишь славно погибнуть в неравном бою, подарив шанс на спасение немногим успешим бежать…

От этих рассказов у воинов сжимались кулаки; делясь с беженцами едой, паладины каждый раз давали обет покарать нечистивцев в бою! Хотя Роман с неудовольствием отметил, как бледнели молодые воины из стрелкого ополчения, пугаясь расправы в случае поражения крестоносцев… И ладно бы просто страх – боятся, особенно первой схватки, большинство воинов, это как раз нормально. Но если в неокрепших сердцах этот страх превратится в ужас перед врагом, армянские лучники могут банально побежать при виде сарацин. И тогда никакого рыцарского тарана, до поры скрытого рассыпным строем конных стрелков Эдессы – лучших из прошедших турнир! – совершенно точно не получится…

Но одно дело полевая схватка – и совсем другое есть ночное нападение. Нет, безусловно, и Роман, и сам Танкред предполагали его возможным – а потому для очередной стоянки выбрали вершину пологого холма, возвышающегося над местностью, укрыв стреноженных лошадей в лежащей внизу лощине. Последняя, довольно широкая, образовалась между их холмом и соседним – чуть менее высоким, но зато с обрывистыми, крутыми склонами. Таким образом, лошади прикрыты им с тыла, словно стеной – в то время как остальные подступы к скакунам охраняются крестоносцами…

Позаботились вожди сводного армяно-норманнского отряда и о дозорах, обезопасив стоянку двойным кольцом дозоров – и все же, все же никакими укреплениями она не обладает… Да, доступ к вершине холма возможен лишь по его пологому склону – ширина которого на рубеже возможной обороны составляет всего пару сотен шагов. И это расстояние реально перекрыть даже спешенным крестоносцам – причём ведь до каждого воина был доведен порядок действий в случае внезапного нападения сельджуков.

Однако в душе ведь никто не верил, что турки могут решиться на опасный для всех, хаотичный ночной бой. И потому теперь, в минуту наивысшей опасности и растерянности, далеко не каждый вспомнит, что же ему делать…

– Щиты!!! Рыцари – взять щиты!!!

И словно в ответ Роману из ночной тьмы раздался пронзительный рев сарацин:

– АЛЛАГУ АКБА-А-АР!!!

Обнаруженные дозорными турки лихо рванули вперёд, вверх по холму, надеясь взять эдесское воинство нахрапом, с наскока – ещё издали обрушив на стоянку крестоносцев ливень стрел. И они тотчас нашли свои цели – среди христиан раздались крики раненых и предсмертные вопли. Один несчастный с прострелянной спиной рухнул в пламя костра, и его отчаянный полукрик-полувизг заглушил все прочие звуки и боевые кличи, вселяя животный ужас перед скорым концом в молодых, ещё не бывших в сече армян…

Возможно турки действительно сумели бы одним ударом покончить с противником – сблизившись со стоянкой крестоносцев, когда вечерние сумерки уже уступили ночной тьме, а свет костров слепил большинство христианских воинов. Более того, чтобы напасть внезапно, они обвязали тряпками копыта лошадей, используя древний приём конокрадов! Так их кони ступали по каменистой почве практически бесшумно… И да, внезапная атака сарацин, их боевой рев, полный неудержимой ярости, да летящие из ночи стрелы, не видимые до мгновения, когда они уже впиваются в тело – все это обеспечило сельджукам первый успех! Городское ополчение Эдессы уже готово было бежать – а кто-то и побежал, дзиаворы также дрогнули, хоть и готовы были драться до конца… Но без лошадей, не умея сражаться в пешем строю, в большинстве своём не успевшие даже облачаться в броню… Их сопротивление было бы отчаянным – но недолгим.

Однако с армянами были норманны – воинственные, искушённые в битвах норманны, успевшие познать сарацин в бою. Ведомые Танкредом и сопровождаемые Самсоном, они ринулись вниз по склону холма с самой вершины – едва накинув кольчужные рубахи, большинство же и вовсе без брони! Однако рыцари успели схватить копья и ростовые щиты. Окрепли духом новоиспеченные армянские паладины – и большинство их тут же последовало вслед за истинными крестоносцами, столь воодушевленно спешащими навстречу врагу! А следом остановили уже начавшееся было бегство и простые ополченцы, со страхом и одновременно восторгом следящие за пешей атакой норманнов!

Между тем в тусклом, мерцающем свете полузатоптанных костров уже показались скачущие на холм сарацины. Всадники первых рядов убрали луки в саадаки, перехватив сабли или же копья – у кого есть! И первые их жертвы с отчаянным воплем сгинули под копытами выносливых степняцких лошадей, пали от разящих, стремительных ударов клинков… Неискушенному воину внезапная атака сельджуков могла показаться и вовсе чем-то потусторонним, лишающим его всякого мужества. Ведь нескончаемый, оглушающий крик, даже визг сарацин вряд ли может издать живой человек – а в редком свете стремительно гаснущих костров летящие вперёд кони турок кажутся как один чёрными, пугающе быстрыми, словно породила их сама тьма…

Но увлекшиеся погоней сельджуки, окрыленные верой в свою скорую победу, также не смогли различить в массе убегающих от них армян встречно атакующих в пешем строю норманнов. Последние уже успели повоевать пешими у Дорилея – правда, там турки лишь кружили вдоль их рядов, посылая в крестоносцев стрелы на скаку; теперь же они летели навстречу, прямо на их копья!

Также не сумев различить в ночи их наточенные наконечники…

Впрочем, и не особо привычный к пешему бою Танкред едва не упустил момент, когда его рыцарям стоило бы остановиться, сцепив щиты и выставив перед собой копья, уперев те в землю. Ещё чуть-чуть, и в толпу бегущих норманн на полном скаку врезались бы разогнавшиеся турецкие всадники! С совершенно непредсказуемым результатом, но определённо огромными, уже невосполнимыми потерями для крестоносцев… Однако осознав это, Самсон замер на месте как вкопанный – и во все горло заорал единственную известную норманнским рыцарям команду, способную их остановить:

– Скьялбо-о-орг!!!

Команда английских хускарлов, служивших в варанге, она же была известна норманнам. Заслышав её, последние замедлили свой бег, а кое-где и вовсе остановились, принявшись смыкать щиты… И тут Танкред, наконец-то осознавший свою ошибку, включился в бой:

– Стои-и-им! Щиты сцепить, копья вперёд!!!

Барон Отвиль едва не опоздал со своей командой – ибо не успели еще все норманны замереть на месте, как на наконечники выставленных ими копий со всей скоростью их разгона налетели сельджуки…

– ДЕУС ВУЛЬТ!!!

Рев крестоносцев, бодрящих себя боевым кличем, всего на мгновение заглуших визг смертельно раненых лошадей, буквально насадившихся на наточенные наконечники их копий. И за ними уже никто не услышал криков сарацин, рухнувших под копыта бьющих ими в агонии животных… В свою очередь турки, вылетевшие из седел и угодившие прямо на копья норманн, не успели издать ни единого звука – ровно как и те сарацины, кто перелетел линию норманнских щитов, и оказался у ног дзиаворов. Их смерть была слишком быстрой…

Обескураженные столь неожиданным и сильным отпором, турки отхлынули от «стены щитов», потеряв ещё несколько десятков воинов, коих просто вытолкнули на «ежа» рыцарей напирающие сзади всадники. А вслед им уже полетели стрелы опомнившихся, отошедших от пережитого ужаса армянских лучников, успевших натянуть тетивы!

Самсон не участвовал в отражении атаки лично – ибо он оказался позади строя норманн, подле Танкреда. Но в спину улепетывающим туркам он с размаху метнул сулицу – и даже в кого-то попал! Ну, по крайней мере показалось, что вслед за его броском тотчас раздался болезненный, глухой вскрик… Но Роман тут же отошёл от горячки сечи – и, окинув быстрым взглядом стоянку, превратившуюся в поле боя, манглабит тотчас прикинул возможные варианты действий. Самый очевидный – спуститься к лошадям, и, оседлав атаковать врага в конном строю, – является, увы, невозможным. Турки просто не позволят беспрепятственно спуститься в расщелину – и уж тем более расстреножить, оседлать лошадей, после чего выехать на ровный участок местности и построиться перед атакой! Нет, только сломаешь стену щитов, как стрелы сарацин смертельным градом обрушатся на головы крестоносцам…

Впрочем, последнее неизбежно уже сейчас!

– Норманны – поднять щиты над головами! Лишь первый ряд держит их перед собой, остальные прикрывают себя и товарищей! Дзиаворы – отступить к лучникам, прикрыть первые ряды своими щитами! Опускать их только во время общего выстрела – а стрелами бить лишь по моей команде!

Танкред, по ходу боя вынужденно уступивший Роману старшинство, повторил его команду слово в слово для своих рыцарей. Закричали вслед за манглабитом дзиаворы, разумеющие греческий, переводя приказ для прочих армян… А между тем турки, уже не пытающиеся атаковать вверх по холму, действительно обрушили на христиан настоящий ливень стрел, хлестнувший по щитам крестоносцев – и разящий всех, кто не успел за ними спрятаться…

Одна стрела ударила в грудь Романа, не пробив, однако, его чешуйчатой лорики – и манглабит, подхватив чей-то валяющийся на земле, очевидно дрянной круглый щит, чьи доски держат лишь поперечная перекладина да обитая поверху кожа, все же вскинул его над головой, отступая к дзиаворам и лучникам. Ведь несмотря на их неопытность, именно эдесским стрелкам придётся вести этот бой – в очевидном меньшинстве, да с более опытным противником… Так, по крайней мере, думает большинство их – однако сам Роман видит иное. Сельджуки, следуя вверх по холму, не смогут реализовать численного превосходства, вынужденные скучиваться для выстрелов на относительно узком пятачке склона. А его пешие лучики способны бить залпами, по команде, целиком накрывая этот самый пятачок склона… Лишь бы только действовали чётко, подчиняясь командам!

– Стрелы на тетивы… Щиты убрать! Целься по дальним кострам, навесом… Бей!!!

Глава 21

…Сарацины отступили после того, как окончательно потухли костры крестоносцев – не сразу, но Даниил Витальевич догадался приказать затушить их, чтобы лишить сельджуков «подсветки цели». После чего турки, осознав, что внезапного разгрома крестоносцев уже точно не получится, да понеся немалые потери именно во время перестрелки, наконец-то откатитись от холма… Сохраняя, впрочем, очевидную угрозу повторного нападения вплоть до самого рассвета.

Мало кто из крестоносцев смог заснуть в эту ночь. Облачившись в броню и отступив к самой вершине холма, где уцелевшие воины Христовы расположились примерно в том же порядке, как и когда отражали вражескую атаку, да выставив двойные посты, рыцари и ополченцы легли спать – но, наверное, каждому мерещилось, что турки вот-вот рванут в новую атаку… И подлые сарацины старательно разжигали в противнике этот страх – сняв тряпки с копыт лошадей, они малыми группами проносились у холма всю ночь, выкрикивая боевые крики и просто визжа. Тем самым имитируя очередной накат – и не позволяя христианам уснуть…

Спускаться в расщелину и выводить оттуда лошадей, чтобы атаковать врага в конном строю, рыцари не решились – во-первых, страшась повредить в темноте ноги их дестриэ, лишась, таким образом, своего главного преимущества на поле боя. А во-вторых, справедливо рассудив, что ночные поиски сельджуков вряд ли увенчаются успехом. То, что вокруг холма крутились небольшие группы сарацинских всадников вовсе не значит, что те остановились где-то неподалёку… Скорее эти всадники вели дозор, контролируя перемещения крестоносцев – ну, помимо коварной задачи не дать им заснуть…

Однако, когда небо ещё только начало сереть перед рассветом, и воины Христовы принялись подниматься, спеша к лошадям, многочисленная сельджукская рать сотен в восемь воинов (ещё две они потеряли в ходе ночного боя, истребив и поранив, однако, не менее сотни ополченцев и дзиаворов) уже подступила к холму. Правда турки, наученные горьким опытом, не спешат атаковать – и вместо наката всей массы сарацин, по пологому склону холма вперёд двинулся лишь единственный всадник с белым стягом. Хотят договориться?

Переговорщик не доехал и до границы бывшей стоянки лагеря крестоносцев, ставшей полем ночного боя – и усеянной телами как людей, так и животных… И что-то в его фигуре показалось Белику настолько знакомым – и одновременно с тем странным! – что заинтригованный происходящим, капитан решился встретить парламентера, все ещё не веря своим глазам…

– Это что, Боэмунд из Тарента⁈ А что он здесь вообще делает, среди сарацин⁈

Направившегося вниз с холма «Танкреда» тотчас догнал Самсонов, с изумлением, во все глаза рассматривающий посланника сарацин. Капитан тяжело вздохнул…

– Если нам обоим не изменяет зрение – да, это он. И что он делает среди сельджуков мне, право слово, неизвестно… Может, его отряд следовал за нами, был разбит – а Боэмунд попал в плен? И теперь турки направили его к нам, потому как «свой», один из крестоносцев, сумеет склонить нас сдаться на их условиях?

Роман, гневно сверкнув глазами, громко воскликнул:

– Этому не бывать!!!

Белик, пытаясь успокоить разошедшегося мангалабита, дружески хлопнул того по плечу:

– Всё верно, не бывать. Но позволь я сам поговорю с ним, все же дядя…

Но Самсон решительно отмел предложение капитана, ответив с гранитной твёрдостью в голосе:

– Нет, я пойду с тобой.

Даниилу Витальевичу осталось лишь тяжело вздохнуть – и согласиться на присутствие варанга…

– Хах, кого я вижу! Сладкая парочка, ромей и норманн! Ничего более странного себе и представить невозможно!

Препоясанный мечом Боэмунд, положивший также булаву с массивным железным навершием у своих ног, облачен в хауберк и норманнский шлем – и явно не выглядит пленником. Ещё более озадаченный внешним видом «дяди» и его несколько странным поведением, «Танкред» издали воскликнул:

– Дорогой дядя! Я рад встретить тебя здесь…

Но Боэмунд лишь сплюнул себе под ноги, повелительным жестом оборвав «племянника»:

– Довольно комедии, Даниил Витальевич Белик. Неплохой ход с вселением в непись; признаться, какое-то время я продолжал думать, что ты лишь персонаж – покуда сопровождал нашего общего знакомого в вояже по Киликии…Но уж больно не типичное поведение для личности Танкреда Отвиля! И стоило копнуть поглубже, как правда сразу открылась…

«Боэмунд» жестом указал на Романа, безмолвно замершего на месте так, словно тот налетел на стену – и оглушенный, совершенно не осознает происходящего.

– Кстати, это я подсунул под меч Самсона Балдуина Булонского, спровоцировав их конфликт. А после я направил к нему армянское посольство, дабы заманить в Эдессу… Ранее, чем это было в реальной истории. О, ты не представляешь, сколько всего ещё должен был испытать Роман! Оборона Эдессы от Кербоги – и участие в осаде Антиохии; наконец, возвращение её Комнину. Вражду с Боэмундом из Тарента – и месть убийце отца в хольмганге… Участие в осаде Иерусалима, чтобы ромеи именно под ЕГО началом остановили резню гражданских и сохранили себе город… А там, если бы наш игрок пережил бы все эти приключения, то и посольство в Киев к Владимиру Мономаху, и участие нашего «манглабита» в крестовых походах русских князей против половцев!!!

«Боэмунд» – хотя Белик уже практически наверняка утвердился в той мысли, что в физическом теле ненавистного «дяди» находится ИР «Флоки Мститель», осторожно спросил:

– Если бы «пережил»?

Флоки, восхищенно перечисляющий все будущие сюжетные арки Романа прервался – после чего, помолчав немного, с издевкой скривил губы:

– Ну конечно, рано или поздно нашего героя ждёт смерть. А потом он закольцуется, и все для Ромы – и для меня! – начнётся сначала. Ведь в игре я смотрю на мир его глазами – можно сказать даже, живу…

– А ты разве не знаешь, что его сознание разрушается в реальном мире, если игрок закольцовывается⁈

Флоки только коротко хохотнул – после чего, неожиданно резко подхватив рукоять лежащей подле его ног булавы, решительно шагнул к Самсонову:

– Да кого это волнует? В любом случае, твою помощь можно расценивать как поддержку извне… А так нечестно. Нет, пора Роме отправиться на перезагрузку!

— Нет!!!

Не помня себя от страха за друга, Даниил рванул наперез Флоки – но тот неожиданно резко и быстро крутанул булавой, развернувшись к противнику… И её железное навершие с дикой силой врезалось в правый бок капитана, выбив из руки подставленный под удар меч – мгновением раньше покинувший ножны Белика…

Острая боль прнзила тело рухнувшего наземь кэпа – а попытавшись вдохнуть, тот словно даже услышал, как свистит воздух в пробитом лёгком, ныне стремительно наполняющимся кровью… Солоноватый привкус тотчас появился и во рту.

Между тем Флоки уже шагнул к поверженному капитану:

– Жалкая попытка помешать мне, людишки! Как вы можете помешать мне в игре⁈ Здесь моё могущество безгранично, здесь все в моей власти!!!

Разбушевавшийся искусственный разум воздел булаву над головой Даниила – а последний попытался вызвать игровой интерфейс мысленным приказом… Не вышло. Издевательски ухмыляющийся ИР, замерев на мгновение, ехидно поинтересовался:

– Думал сбежать⁈ Не выйдет!

Булава полетела вниз – и одновременно с тем перед внутренним взором Белика вдруг вспыхнула строчка столь долгожданного послания интела:

ВИРУС АКТИВИРОВАН. УХОДИТЕ!

– Интерфейс…

Перед глазами полыхнула привычная командная строка, но Даниил осознал, что совершенно точно не успевает выйти… Однако прежде, чем ребристое железное навершие вражеского шестопера размозжило бы его череп, в «Боэмунда» вдруг врезался Самсон, буквально снесший Флоки в сторону! Оба они рухнули наземь, причём «мститель» выронил булаву – а когда попытался встать, широко рубанувший мечом манглабит зацепил щеку противника острием клинка… Флоки успел отдернуть голову – но по щеке его потекла кровь!

– Рома, скорее, выходим!!!

– Нет.

… – Нет.

Я замер, глядя на несколько опешившего «Боэмунда», медленно встающего на ноги – и одновременно с тем потянувшего собственный меч из ножен. Последний взирает на меня с неподдельной яростью – и страхом.

– Ты что⁈ Рома, ты не манглабит варанги, ты из двадцать первого века! Тебя дома ждут… Кха-кха…

Даниил подавился кровью, но я лишь покачал головой:

– Я все вспомнил. Но судя по всему, вирус запечатал ИР в физическом теле – и возможно, со смертью его, вирус убьёт и Флоки… Окончательно. Выходи сам. А я должен уже наконец-то покончить с ним…

Не дав договорить, взбешенный мной «мститель» ринулся вперёд, совершенно потеряв голову от страха! Он устремил меч в мою грудь прямо, словно копье – и мне не стоило труда отшагнуть в сторону, чтобы пропустить вражий выпад. Однако уже от лезвия моего клинка, полетевшего вдогонку – и направленного к шее «Боэмунда», тот уклонился, пружинисто присев… И тотчас развернувшись ко мне, Флоки сокрушительно и невероятно быстро рубанул сверху-вниз! Я едва успел подставить клинок под его удар, воздев тот над головой – и «стряхнул» вражий меч по лезвию «отцовского» каролинга, направленного к земле…

– Хольмганг – да, Самсон⁈ Только ты и я? Закончим, наконец, эту историю⁈

– Её стоило закончить ещё в доме Сверкера, выродок…

Флоки с издевкой улыбнулся – а после неожиданно резко ударил, направив более узкое острие своего «капетинга» в мой живот. Я едва успел среагировать, отшагнув в сторону – да развернувшись полубоком к противнику, пропустив лезвие вражеского меча мимо. После чего от души рубанул собственным клинком сверху-вниз! «Боэмунд» слишком сильно провалился в свой выпал, не успел потянуть оружие назад – и мой удар пришёлся на нижнюю треть его романского меча, выбив тот из рук врага!

Обескураженный, «мститель» отступил назад, зло оскалившись – и я последовал за ним, нацелив острие выставленного перед собой клинка тому в грудь.

– Ну что, Флоки, прощаемся⁈

Флоки, чье лицо только что изображало растерянность и страх, вдруг кровожадно усмехнулся:

– Это вряд ли!

В руках ИР вдруг появился заряженный арбалет – и тут же тетива его звонко тренькнула, отправляя болт в короткий полет… «Боэмунд» выстрелил в упор – и конечно, чешуйчатая лорика не выдержала; сейчас бы меня спасла разве что рейтарская кираса! Живот пронзило острой, жгучей болью, скрутившей невыносимым спазмом все тело… Не в силах терпеть её, я осел на одно колено, уперев острие «отцовского» меча в землю.

– Рома, Рома… Ты видно, забыл, что в игре я всемогущ⁈ Вирус не настолько ограничил меня, чтобы… Кха-а-а…

Торжественную речь Флоки оборвало вдруг вылезшее из живота окровавленное острие романаского меча. Поднявшийся на ноги Белик вонзил его в спину «Боэмунда» с такой силой, что клинок пронзил хауберк, пробив кольчужную сетку даже с живота! И я последним рывком бросил вперёд уже едва слушающееся меня тело, спеша закончить с этим раз и навсегда… Сверкнувший на солнце молнией меч Добромила устремился к незащищённой шее «Боэмунда из Тарента» – и рассек её до самых позвонков.

– Твою ж дивизию, Рома! Теперь-то выходим⁈

Белик со злостью сплюнул сгусток крови, с явным усилием задав свой вопрос. И я, обессиленно рухнув на землю, распластавшись у тела поверженного Флоки (надеюсь, что навсегда!), с трудом выдохнул:

– Давай… Вместе…

Белик лишь кивнул в ответ – и мы надрывно захрипели в унисон:

– Интерфейс… Выход!