Текст книги "Манглабит Варанги (СИ)"

Автор книги: Даниил Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 18

…– Вы служили своим господам половину всей жизни, позабыв о том, что Господин у всех нас един – и имя Ему Иисус Христос! Ромеи, набожно крестясь в храмах, посвятили свои жизни козням, интригам и разврату, предательству и лжи – и Господь покарал их, отдал их землю нечестивым агарянам! Но что вы – армяне? Готовы ли вы пойти путем порока вслед за ромеями, прямой дорогой в геенну огненную, к унижению и неминуемой расплате от агарян на этой земле? Или же вспомнив заповеди Божьи, вы предадите дух свой и живот на Божью волю, отринув земную суету⁈ Принесете ли вы обед рыцарей-паладинов служить только Господу, защищая бедных христиан от мусульман-сарацин – ровно, как и святыни вашего града Эдессы⁈ Готовы ли вы сражаться с нечестивцами под началом лишь аколуфа, храня верность слову и рыцарской присяге⁈ Согласитесь ли отказаться от мирского, сохраняя душу свою от нечистоты, а тела от разврата, не соблазняясь богатствами, гордостью и чужими женами⁈ Ежели так, Танкред Отвиль, благочестивый и сильный духом христианин, победитель турок под Никеей и у Дорилея, освободивший армян Тарса и Мопсуестии от власти агарян, примет вас под свое начало, и поведет в бой с сарацинами!

Манглабит варанги, помимо привычной ему лорики облаченный также в накинутую на панцирь белую накидку с вышитым на ней красным крестом, указал рукой на невозмутимо восседающего на резном троне норманна, положившего обнаженный меч на колени. Также указал на барона и Давид, выступающий в этот день переводчиком у Романа…

– Итак, кто желает стать рыцарем, паладином Христа, предав дух свой, волю и саму жизнь в руки Господа? Кто хочет посвятить себя защите христиан и христианских святынь от магометан⁈

Два десятка оруженосцев из числа норманн, еще не успевших или не заслуживших посвящения в рыцари с неподдельной радостью подались вперед, по одиночке подходя к Танкреду. И первым, естественно, стал его личный оруженосец Бьерн; опустившись на одно колено, он обнажил собственный меч, направив его острием вниз… Отвиль же, встав с трона, взял собственный клинок в правую руку – и легко коснулся плоскостью его вначале правого плеча Бьерна, затем левого, а после и головы, заменив этим прикосновением «куле», традиционную «рыцарскую» пощечину или подзатыльник. При этом барон при каждом касании негромко произнес: «благочестие», «верность», «честность» – после чего, несильно ударив клинком по клинку, требовательно приказал:

– Принеси свой обет.

Разволновавший Бьерн громко заговорил – а Давид, наизусть заучивший слова присяги, принялся переводить ее для присутствующих армян:

– Пред лицом Господа нашего Иисуса Христа, я даю обет защищать христиан и святыни от мусульман! Также я даю второй обет – хранить верность слову и присягу военному вождю! Даю я и третий обет – хранить чистоту души и тела, не соблазняясь богатствами, гордостью и чужой женой!

Танкред впервые улыбнулся за все время пребывания в соборе, после чего торжественно воскликнул:

– Встань с колен, рыцарь – и будь храбр, как верный паладин Христа!

Засиявший Бьерн тотчас выпрямился – и тут же к нему подступил норманн из числа боевых слуг, протянув новоиспеченному рыцарю накидку с вышитым на ней красным крестом; Бьерн поспешно накинул на себя сюрко, после чего отступил вправо, где собрались действующие рыцари. К слову, последние не очень добро восприняли саму идею посвящать в паладины оруженосцев, часть которых еще не успели по-настоящему проявить себя на поле боя. И уже тем более неизвестных им армян, к тому же и не католиков! Но Танкред был непреклонен – и на все протесты заявил, что если его рыцари готовы изменить вассальной присяге и пред лицом Господа предать барона, то Бог им судья! Пусть в любое время покинут Эдессу – а Отвиль прославит свое имя благочестивыми подвигами во главе своих новоиспеченных паладинов, затмив ими прежние деяния…

В итоге ни один норманн город так и не покинул.

Но между тем, собравшиеся в соборе армянские дзиаворы также не спешат под присягу аколуфу – в то время как число ожидающих своей очереди на посвящение в паладины стремительно сокращается… Однако же Роман разглядел сомнения и колебания на лицах многих из дзиаворов, удерживаемых на месте волей своих господ – и тогда сотник громогласно воскликнул:

– Вижу я, что князь Торос обманул нас, призывая явиться в Эдессу! Он расписывал армянских воинов как храбрых и бескорыстных, как верных Господу! Но видно то была лишь сказка для доверчивых франков; на деле же не нашлось ни одного дзиавора, готового послужить благочестивому делу защиты святынь и простых христиан, готовых сражаться – и побеждать сарацин на поле боя! Видно, ваша смелость была сильно приукрашена…

Самсон едва не прокричал это на греческом – а Давид с не меньшим пламенем в голосе и глазах перевел слова манглабита. И лишь только стих отзвук его слов под сводами храма, как вперед, из числа полутора сотен дзиаворов, вставших по левую руку от Танкреда, решительно двинулся рослый, широкоплечий армянин. За ним сразу же еще один воин, и еще один… Остальные колебались всего несколько секунд – и уже массово двинулись к трону Отвиля, не обращая внимания на возмущенные возгласы ишханов!

…Несмотря на опасения Танкреда, путешествие в Эдессу по кажущимся бесплодными каменистым долинам, со всех сторон окруженным горами, обошлись без ожидаемых им столкновений с турками Самосаты или Харрана. Более того, местные армяне, ассирийцы и сирийцы, как видно, вдохновленные восстанием Тороса и предупрежденные о появление крестоносцев, начали повсеместно восставать против сельджуков, только лишь знамена с вышитыми на них крестами показались на горизонте… Рыцарей-норманнов и простых крестоносцев это вдохновляло, Танкред был все также молчаливо отстранен – а Роман просто спешил, изо всех сил спешил к Эдессе, к осуществлению своей мечты!

Впрочем, древний город-крепость, основанный выходцами из Македонии и Греции в период расцвета эллинистических государств в Азии, не оставил равнодушным никого… Свое названия Эдесса получила в честь древней македонской столицы, и входила она в державу Селевкидов – до ее ослабления в ходе войн диадохов и их потомков. Однако еще до того, как стать собственно римским владением, Эдесса успела побывать столицей возрожденного ассирийского царства – и по одной из версий, в этом качестве стала первым христианским государством на земле! Есть предание о переписке царя Эдессы Абгара V с Иисусом Христом, согласно которой Господь передал царю плат с запечалившимся на нем после умывания ликом. Много позже базилевс Роман Лакапин заставил сарацин вернуть его и перевез плат (Святой Убрус) в Царьград – в те годы Эдесса находилась уже во владениях арабов-мусульман… А Святой Убрус нашел свое место в царьградском храме Фарос.

Также в Эдессе проповедовал апостол Фома – и в граде хранились часть его мощей; в годы расцвета христианства в землях Эдессы было триста храмов и монастырей, в граде жили святые Ефрем Сирин и Алексий, человек Божий! Иными словами, Эдесса действительно является важным для христиан городом… Как впрочем, и для мусульман – владычество которых было весьма продолжительным в арабский период. С некоторым ослаблением сарацин и раздроблением халифата ромеям удалось вернуть город в правление Романа Аргира – но уже вскоре Эдесса вновь досталась мусульманам, на этот раз сельджукам…

У мусульман в городе имеется своя святыня – священные пруды пророка Авраама (Ибрахима), в которых плавают священные же карпы. По легенде царь Нимрод бросил Авраама в огонь – но пророк обратился в озеро, а поленья костра – в озерных карпов, поедать которых строго запрещено. И даже по прибытию крестоносцев в город запрет сохранился среди местных жителей – хотя бывшие церкви, некогда обращенные мусульманами в мечети (в том числе величественный собой Святой Софии!), армяне тотчас освятили. Впрочем, пророк Авраам ведь чтится в обеих религиях…

Насколько правдиво это предание, сквозь глубину веков не разобрать – но совершенно точно то, что в Эдессе есть значительные запасы чистой пресной воды в черте городских стен. Каскад вытянутых, словно река прудов, подпитываемых естественными источниками, целиком решает проблему осажденных с водой. Ну а карпы… В случае голода они могут спасти жизни защитников и горожан – хотя и не хотелось бы доводить до крайностей, раз уж святыня.

Помимо внешнего кольца стен, построенных греками, а после перестраиваемых римлянами и арабами, в городе располагается также и мощная цитадель на высоком холме. Внутри ее высятся две огромные колонны, по преданию являвшихся частью дворца библейского Нимрода… Возможно ли это на самом деле, если город основали македонцы? Но почему бы и нет? В конце концов, селевкиды возвели Эдессу не на пустом месте, здесь было и более древнее поселение. А где возвести царский дворец, если не на холме, самом удобном для обороны месте⁈ К тому же и вид с него открывается просто великолепный…

Но то, что Эдесса достаточно укрепленный город, имеющий все возможности выдержать долгую осаду, не отменяет того факта, что крепость не единожды брали штурмом. Как говорили спартанцы, «крепость сильна не стенами, а мужеством воинов, их защищающих». Ну может не совсем так… Но близко к этому.

Так вот, касаемо «мужества» защитников города – все оказалось совсем неоднозначно. Во-первых, ромеи правили Эдессой всего несколько лет, и фемная система стратиотов не успела в ней толком сложится. Акриты же жили не в самом граде, а на западе земель новоиспеченного княжества – там, где проходила граница империи ромеев. Иными словами, Давид несколько «обманул» крестоносцев – а смотр воинов-армян так и вовсе привел манглабита в весьма удручающее состояние… Во-вторых, посол крепко лукавил и на счет князя Тороса, и на счет совета ишханов. Как позже выяснилось, князь и не собирался пользоваться услугами «франков», на этом настояли ишханы… Но будучи человеком предприимчивым, Торос постарался обратить все в свою пользу, и сделать из крестоносцев своих союзников еще до прибытия их в стольный град княжества.

Что же, окрыленный надеждой и верой в счастливую звезду, Роман активно включился в жизнь города – и укрепление его обороноспособности. Но тут же столкнулся с тем, что любые нововведения контролирует совет ишханов, довольно остро воспринявших активность сотника – а посему решил как можно скорее выбить власть из их рук, лишив главной силы в лице дзиаворов… В считанные дни ему – прежде всего самому Самсону, ибо Танкред самоустранился от переговоров – удалось заключить соглашение с Торосом об «усыновлении» норманнского барона (жениться тот категорически отказался), а также взять с него обещание присягнуть базилевсу, как только возникнет такая необходимость. Взамен манглабит гарантировал, что гражданская власть останется целиком в руках князя, что наследовать ему будет кровный родственник, и что крестоносцы обеспечат Торосу всю возможную защиту, что им доступна…

Так что на церемонию официального приветствия воинов Христовых в Эдессе, превращенную в массовую акколаду (то есть посвящение в рыцари!), сам князь прибыл в сопровождение почетного гвардейского эскорта из варангов в полной броне! Словно ромейский базилевс, право слово… И вот теперь, когда большинство дзиаворов принесли обет паладинов и приняли Танкреда аколуфом (подле ишханов осталось чуть более двух дюжин воинов), вперед вновь выступил Роман, возвысив свой голос под сводами собора Святой Софии:

– С этого дня Эдесса становится форпостом христиан на востоке, со всех сторон окруженным враждебными нам агарянами. И чтобы мы устояли, нам как никогда важно общее единство! Для наших рыцарей-паладинов нет разницы, кого из христиан защищать, им не важно, исповедует ли он греческий, армянский или латинский обряд! Как и не важно для них то, какой исповедует обряд воин, желающий вступить в число рыцарей… Главное, чтобы он был честным христианином и жил по данным Господом заповедям, единым для всех! Также потребуется личное мужество, воинское умение и благочестие, чтобы стать одним из паладинов – и уже завтра любой из желающих пополнить ряды крестоносцев, смогут показать себя на воинских играх! Завтра норманнские, сирийские и ассирийские, армянские юноши и мужи покажут свое воинское искусство на турнире за стенами града. Каждый из желающих стать оруженосцем паладина – тем самым вступив на первую ступень посвящения в рыцари! – продемонстрирует свое искусство обращения с лошадьми, умение стрелять из лука или метать дротики, владения саблей или мечом. Победите этих состязаний будут отобраны нашими рыцарями в оруженосцы, и для начала получат под седло турецких лошадей; состязания будут открытыми и любой горожанин сможет как участвовать в них, так стать и зрителем…

Среди собравшихся в соборе простых горожан, также явившихся на церемонию приветствия крестоносцев, раздались радостные возгласы – а Самсон, открывший в себе дар красноречия, продолжил выступать:

– Также мы должны не забывать, что наши силы подрывает не только отсутствие единства среди верующих, но и среди наших правителей. Городом правил совет ишханов во главе с князем Торосом – и что же дало такое владычество? Вчера я обратился к армянским оружейникам с просьбой запустить изготовление соленариев – мощных ромейских самострелов, у франков именуемых арбалетами. И что же я услышал, принеся собственный соленарий к кузнецу? Что ни он, ни кто-либо еще из мастеровых Эдессы не приступит к изготовлению достаточного числа самострелов, не получив на это разрешения ишханов… Я обратился к совету – и что же вы думаете? Совет обещал «рассмотреть» мое предложение – то есть ишханы решили тянуть время, вместо того, чтобы как можно скорее запустить производство столь надежного, ценного и убойного оружия, как арбалет! К тому же гораздо более легкого в освоение и изготовлении, чем составной степняцкий лук… Вы, христиане Эдессы, должны понимать – мы сумеем выстоять, лишь бросив все силы на укрепления града и создание сильного войска, на первых порах способного оборонить его жителей на стенах… А позже и размокнуть сарацинскую пасть, словно стиснутую на Эдессе, освободив от сельджуков Самосату и Харран!

И вновь среди присутствующих в соборе прихожан раздались приветственные крики – и тогда Роман, дождавшись ожидаемого им эффекта, громогласно возвестил:

– Но если нам так важно единство – то и власть в городе должна быть одна, власть человека, живот свой готового отдать за Эдессу и ее жителей! Таким человеком мы, крестоносцы, воины Христовы, видим лишь князя Тороса! А потому наш вождь, наш аколуф Танкред принесет князю вассальную присягу…

На этих словах Отвиль, в свое время отказавшийся давать присягу самому Алексею Комнину, спокойно встал с трона – и, сделав два шага в сторону от него, припал на колено, коснувшись острием обнаженного клинка напольной мозаики. В это же время прекрасно осведомленный о своей роли Торос, стоящий до того позади в окружение варангов, величаво двинулся вперед в сопровождение отборных северных воинов… Встав перед троном, он поднял на руках золотой крест, коий обычно целуют прихожане по окончанию службы:

– Барон Танкред Отвиль, даешь ли ты слово почитать меня как отца своего и слушаться, как отца перед лицом Бога? Если да, если не помыслишь ты против меня какого предательства и коварства, если готов подчиняться мне, покуда остаешься аколуфом паладинов Эдессы – целуй Крест!

Танкред послушно коснулся губами креста, после чего выпрямился – и, убрав клинок в ножны, отступил в сторону. Торос же, возвысив голос, торжественно произнес:

– Я, князь Эдессы, принимаю крестное целование Танкреда Отвиля – и взамен целую Крест на том, что и барон франков для меня становится сыном, коего я буду почитать, уважать и беречь, как собственного сына!

Торос торжественно поцеловал крест – и тут же Самсон возвысил голос:

– Отныне князь Торос – ЕДИНСТВЕННЫЙ правитель Эдессы, и горе тем, кто посмеет восстать против него или оспорить его власть! Ибо его защищает приемный сын Танкред Отвиль! Совет ишханов упраздняется – и все те из них, кто не мыслит какого-либо злодеяния, смуты или неправды, пусть подойдет, и поцелует Крест! А ежели кто не желает принести присяги князю Торосу…

Манглабит многозначительно промолчал, оборвав свою речь на полуслове – но все присутствующие итак поняли, о чем речь. В трепете замерли горожане, напряглись дзиаворы – и те, кто остался со своими господами, и те, кто уже успел пройти посвящение в паладины. Конечно, они могли почувствовать себя обманутыми… Но прежде, чем церемония акколады и крестного целования переросла в конфликт, ишхан Сурен, один из наиболее близких и лояльных Торосу (а кроме того, получивший и достаточно богатый «подарок»), первым шагнул вперед, к трону князя, воодушевленно воскликнув:

– То, что я услышал, есть совершенная правда! Лишь единство спасет христиан Эдессы, а наши разногласия могут нас только погубить! Пусть будет же один князь среди нас, поведший армян против сарацин – ведь теперь ему служат и доблестные крестоносцы! А те, кто против Тороса – те против христиан Эдессы, и своим отказом покроют себя и близких бесчестьем предательства!

…Стоит ли говорить, что после уже ни один из ишханов не посмел отказаться от крестного целования?

Глава 19

Даниил Витальевич Белик наблюдал за «турниром» армянских воинов с высоты четырехугольной крепостной башни Эдессы, несколько рассеянно следя за тем, как новоиспеченные армянские всадники бьются за приз в виде чистокровного арабского скакуна. Это за первое место; за второе был предложен франкский меч-каролинг (уже вышедший из моды в Европе, но все еще встречающийся среди потомков викингов), за третье – трофейная сарацинская кольчуга с короткими «рукавами»… И так в каждой из трех дисциплин – ибо далеко не все участники турнира заявили себя как лучники, хотя пара сотен неплохих стрелков действительно набралось; очень органичное, кстати, число – примерно столько же трофейных турецких луков набралось в арсенале Эдессы с учетом и малого запасца турецких биокомпозитов, привезенных крестоносцами… Остальные всадники пытаются метать сулицы – или же поражать мишени на скаку копьями; последних участников турнира, впрочем, меньше всего.

Да и то – рыцарской коннице крестоносцев вовсе не нужны «средние» всадники. Ведь в сущности сами рыцари в одних лишь хауберках да на беззащитных жеребцах (последним, впрочем, уже начали шить стеганные попоны армянские мастерицы) являются именно средней конницей. Ну, по сравнению с ромейскими гвардейцами-клибанофорами или персидскими катафракратариями – слава Богу, уже канувшими в лету! Нет, крестоносцам нужна легкая стрелковая конница в качестве поддержки – желательно, конечно, чтобы одни лучники, но на худой конец сойдут и конные застрельщики с дротиками…

Последние, в общем-то, выполняют одно и тоже упражнение: сближаясь на скорости с мишенью метров так на тридцать, лучник должен выпустить первую стрелу фронтально, затем круто завернуть коня вправо, и на развороте выстрелить еще раз. И, наконец, поскакав назад, лучник должен развернуться в седле полностью назад, после чего сделать последний третий выстрел – так называемый «скифский». В общем-то, из лучников пока только лишь один всадник сумел положить все стрелы в мишень – но было еще несколько воинов, сумевших поразить цель хотя бы двумя стрелами, что также весьма неплохо.

К слову, победители турнира (чтобы разделить второе и третье место, наиболее опытных прогонят по второму кругу для верности) и все проявившие себя с лучшей стороны воины станут десятниками, и будут обучать своих соратников премудростям стрельбы с коней. Весьма разумный ход со стороны Ромки, организатора турнира! Если времени хватит, крестоносцы уже вскоре получат в свое распоряжение отличную стрелковую конницу, наподобие туркополов, что в будущем поступят на службу европейским феодалам, создавшим в Сирии, Ливане и Палестине свое королевство, княжество и графства…

Осознанно или неосознанно, но Рома повторяет многие успешные шаги крестоносцев на Святой земле. Дзиаворов он с ходу затащил в рыцарский орден «паладинов», однако не ограничил их обеты монастырскими уставами – и, пожалуй, так много лучше. Ибо, во-первых, не должно принявшему постриг монаху убивать, а во-вторых, строгие монашеские ограничения в пище и запрет на любовь, именно любовь к женщине и супружество (но не в коем случае не блуд) вели рыцарей-монахов католических орденов и к нарушению обетов (и духовному падению), и к некому компенсированию в поисках славы и богатств. Вон, те же тамплиеры принимали обет бедности при вступлении в орден, разместили у себя на гербе двух рыцарей на одном коне. Однако же по итогам стали самыми богатыми банкирами Европы, давали деньги в займы королям (а то и ссужали их, рассчитывая на проценты), что в итоге и привело к гибели ордена. Ведь именно его богатства, а вовсе не «святой Грааль», стали предметом зависти и алчущего желания со стороны французского короля и римского папы…

Нет, монах – это человек, посвятивший себя служению Господу и отречению от всего мирского, а воин – это воин. Один ведет лишь духовную брань, другой сражается на земле, и пути эти не совместимы.

Так вот, из дзиаворов Самсон слепил рыцарский орден, простых армян активно верстает в туркополы. Последние, кстати, в эпоху расцвета государств крестоносцев, составляли едва ли не самую многочисленную их силу! Например, Иерусалимское королевство до катастрофы у Хаттина могло выставить в поле порядка восьмисот собственных рыцарей из ополчения вассалов (скорее всего, считая и оруженосцев), и порядка пятисот рыцарей из числа тамплиеров и госпитальеров. Правда, не совсем понятно, входили ли в это число и конные сержанты орденов… Так или иначе, общая численность условно рыцарской конницы варьировалась от полутора до двух тысяч всадников, не более. А вот туркополов было не менее четырех тысяч! Что важно понимать, туркополы, набираемые из крещенных сельджуков или арабов, в большинстве своем рожденных от смешанных браков с греками и сирийцами, служили крестоносцам верой и правдой. Ибо сарацины даже не брали их в плен, не делая исключения и для мусульман, считая всех туркополов поголовно предателями…

Наконец, Роман уже намекнул «Танкреду», что сумеет договориться для земельных наделов феодов всем норманнским рыцарям, что захотят остаться в землях Эдессы. Ну, чисто по классике становления государств крестоносцев, привязать рыцарей землей… Видно, какая-то подсознательная память у Самсона все же осталась! Потому как просто невозможно вот так вот с ходу повторить все самые разумные ходы крестоносцев на Святой земле!

Слава Богу, вскоре память вернется к Роме – а затем и его сознание возвратиться в тело хозяина…

Ибо после аколлады, проведенной манглабитом и вождем крестоносцев во вновь освященном соборе Святой Софии, буквально перед самым сном Белик получил своеобразную «весточку» от Александра – уже когда он проваливался в сновидения, перед внутренним взором вдруг вполне явно загорелся игровой интерфейс, поверх которого «бегущей строкой» высветилось одно лишь слово: «скоро»!

А после в сознание «подгрузился» объемный такой пласт информации…

Во-первых, общей по ситуации – и весьма положительной для Даниила! Как оказалось, интел если и промедлил с подготовкой вируса, то весьма непродолжительный период времени. Да, Александр продолжает следить за прогрессом игры и судьбами самих игроков – и уже после загружения Белика им была выявлена временная аномалия виртуальной реальности. Как оказалось, время для загруженных ускорилось на порядок, так что фактически Даниил Витальевич пробыл в «Первом Крестовом походе» лишь четыре дня реального времени. И к концу текущего, четвертого дня Александр планирует запустить свой вирус и вытащить обоих игроков…

Правда, в виртуальной реальности для Белика может пройти еще с десяток дней!

Ну, а во-вторых, интел поделился исторической информацией о текущем «игровом» периоде, в коем, благодаря неосознанному вмешательству Романа и «Танкреда», история первого крестового похода довольно сильно изменилась.

Битвы у Дорилея стала отправной точкой этих изменений: в реальной истории Танкред действительно покинул крестоносцев и двинулся сквозь Киликию с небольшим отрядом. Но следом за ним отправился во главе своих воинов и Балдуин Булонский – тот самый Булонский, сраженный рукой Романа! Так вот, Танкред успел занять Тарс – но был выбит из уже занятого им града валлонами Балдуина. Естественно, барон Отвиль затаил злобу! И устроил у захваченной норманнами Мопсуестии засаду следующему позади графу… Большого боя, впрочем, не случилось – рядовые воины с обеих сторон не желали насмерть биться друг с другом, но Танкред и Балдуин по итогам этой встречи расстались врагами.

Самое же интересное началось позже: армия крестоносцев объединилась у Мараша – но вскоре Балдуин вновь отделился от соратников и двинулся на восток, а не на юг, к Антиохии! Вскоре его встретили армянские посланники из Эдессы и пригласили в город, где Торос был вынужден отдать за Балдуина свою дочь и признать наследником; вот только новоиспеченный зять его оказался тем еще выродком… Балдуин искусно интриговал и настроил армян против Тороса, после чего поднял восстание против князя; последний с верными воинами заперся в цитадели – и вроде как договорился с Булонским, что признает за ним Эдессу в обмен на свободный проход в соседнюю Мелитену, где правил его родственник. Балдуин поцеловал крест (или принес какую иную клятву на святых реликвиях), обещая сохранить Торосу жизнь и беспрепятственно выпустить его из Эдессы… Однако, как только легитимный князь покинул цитадель, его тотчас схватили – и казнили.

Балдуин начал править в Эдессе как граф, воевал с местными сарацинами – и как кажется, был ими бит еще в бытность наследником Тороса. Впрочем, в Эдессе он утвердился довольно прочно; в то же время его соратники по крестовому походу, в частности оба брата осадили Антиохию с ее многочисленным гарнизоном и мощнейшими укреплениями. Как кажется, этот город был буквально вмурован в скалы половиной своих укреплений, уходящих высоко вверх на юге! Включая и неприступную цитадель на вершине горы Сильфий… А с севера Антиохию защищает также и естественный водный рубеж – река Оронт.

Начавшие осаду града крестоносцы вскоре начали испытывать недостаток еды вследствие удаленности от границ Византии, хотя Татикий как мог, пытался наладить поставки продовольствия через Кипр. И бесплодно голодали они под стенами неприступной крепости несколько месяцев прежде, чем Боэмунд Тарентский сумел договориться с предателями, впустившими его крестоносцев в город… Кроме того, крестоносцы были окружены владениями сразу нескольких могущественных сельджукских эмиров, часть которых вскоре ополчились на христиан и пытались помочь осажденным сарацинам! Первым был эмир Дамаска, Дукак, выступивший с большим войском к Антиохии; его армия столкнулась с крупным корпусом крестоносцев, отправленным в экспедицию на юг, в поисках провианта и фуража. Исход случившегося боя был не определен – обе стороны понесли большие потери и были вынуждены вернуться, не достигнув поставленных целей…

Причем эмир Антиохии знал о приближение союзника и сумел произвести внезапную для христиан вылазку, в то время как число крестоносцев вдвое сократилось в связи с экспедицией на юг. Впрочем, несмотря на первоначальный успех, Яги-Сиян не сумел разбить врага, и едва не потерял город – рыцари едва не ворвались в Антиохию на плечах бегущих…

Вторую экспедицию против крестоносцев организовал Рыдван, эмир Алеппо – причем сопровождали его войско также отряды турок из Хамы и Амида. Но довольно многочисленное турецкое войско было атаковано христианами у Антиохийского озера в месте, где сельджукские всадники были максимально скучены и не имели ровным счетом никакого пространства для маневра, чем и воспользовались рыцари, несколько раз таранившие врага… Армия Рыдвана не была уничтожена целиком – но понеся большие потери, до Антиохи он также не дошел. В то время как Яги-Сиян едва не разбил оставшуюся у стен града пехоту крестоносцев! Но с возвращением рыцарей был вынужден вновь отступить в крепость…

Впрочем, вылазки мусульман продолжались, в то время как сами крестоносцы не могли полноценно штурмовать крепость из-за реки и гор, а также в связи с нехваткой строительных материалов. Но в то время как многомесячная осада продолжалась (длилась она с октября 1097 года по июнь 1098-го), в поход выступил эмир Мосула Кербога – один из самых могущественных эмиров востока. Причем к нему присоединились также и эмиры соседних с Эдессой Самосаты и Харрана – и путь Кербоги пролегал именно через Эдессу…

Балдуин отважно заперся в Эдессе со всеми воинами, и к чести его сказать, выдержал трехнедельную осаду – после которой Кербога, ничего толком не добившись, оставил графа и двинулся к Антиохии. Собственно, в этот же период Боэмунд Тарентский сумел договориться с предателем, вошел в крепость, открыл ворота, крестоносцы устроили резню жителей, а уцелевшие воины Яги-Сияна укрылись в цитадели… Все это уже было не столь важно для Белика – и чудо обретения христианами копья Лонгина, и их отчаянный удар по подступившим к Антиохии мусульманам, не знакомым с мощью рыцарского тарана… Нет, ему было важно лишь, чтобы их с Ромкой погружение не продлилось до прибытия Кербоги! Хотя до него ведь целый год практически, а интел обещал вытащить их в самое ближайшее время. С другой стороны, хорошо бы не внести ненароком новых изменений в историю! Например, не спровоцировать эмира Мосула на поход к Эдессе на несколько месяцев раньше, не начать большой войны с Харраном и Самосатой, да и вообще – спокойно дожить до выхода из виртуальной реальности!

Как бы только убедить Самсона «залечь на дно» и оставшееся до выгрузки время просидеть ниже травы, тише воды? Вот как⁈

И словно бы в ответ на мысли Белика, за спиной послышались уже знакомые шаги – а после капитана крепко, по панибратски хлопнули по плечу, тотчас приобняв:

– Хороши? Ну, скажи, хороши же ведь!

Даниил нехотя процедил в ответ на восторг Самсона:

– Неплохо для новичков. Но ты же понимаешь, что пока армянским конным лучникам далеко до сарацинских стрелков? И что на обучение их до должного мастерства, сравнимого с турецким, потребуется несколько месяцев – это самое малое?

И вот тут Рома несколько поскучнел, поумерил энтузиазм – после чего ответил прямо, подтверждая самые сильные опасения капитана: