Текст книги "Хармс Даниил"
Автор книги: Даниил Хармс
Жанр:
Юмористическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
<Из «Голубой тетради»>
(18)
– Федя, а Федя!
– Что-с?
– А вот я тебе покажу что-с!
(Молчание).
– Федя, а Федя!
– В чём дело?
– Ах ты, сукин сын! Ещё в чём дело спрашиваешь.
– Да что вам от меня нужно?
– Видали? Что мне от него нужно! Да я тебя, мерзавца, за такие слова… Я тебя так швырну, что полетишь сам знаешь, куда!
– Куда?
– В горшок.
(Молчание).
(19)
– Федя, а Федя?
– Да что вы, тётенька, с ума сошли?
– Ах! Ах! Повтори, как ты сказал!
– Нет, не повторю.
– Ну то-то! Знай своё место! Небось! Тоже!
23 февраля 1937 года.
СЛУЧАИ
Посвящаю Марине Владимировне Малич.
Голубая тетрадь № 10
Был один рыжий человек, у которого не было глаз и ушей. У него не было и волос, так что рыжим сто называли условно.
Говорить он не мог, так как у него не было рта. Носа тоже у него не было.
У него не было даже рук и ног. И живота у него не было, и спины у него не было, и хребта у него не было, и никаких внутренностей у него не было. Ничего не было!
Так что не понятно, о ком идёт речь.
Уж лучше мы о нём не будем больше говорить.
23 января 1937 года.
Случаи
Однажды Орлов объелся толчёным горохом и умер. А Крылов, узнав об этом, тоже умер. А Спиридонов умер сам собой. А жена Спиридонова упала с буфета и тоже умерла. А дети Спиридонова утонули в пруду. А бабушка Спиридонова спилась и пошла по дорогам. А Михайлов перестал причёсываться и заболел паршой. А Круглов нарисовал даму с кнутом в руках и сошёл с ума. А Перехрёстов получил телеграфом четыреста рублей и так заважничал, что его вытолкали со службы.
Хорошие люди и не умеют поставить себя на твёрдую ногу.
22 августа <1936>
Вываливающиеся старухи
Одна старуха от черезмерного любопытства вывалилась из окна, упала и разбилась.
Из окна высунулась другая старуха и стала смотреть вниз на разбившуюся, но, от черезмерного любопытства. тоже вывалилась из окна, упала и разбилась.
Потом из окна вывалилась третья старуха, потом четвёртая, потом пятая.
Когда вывалилась шестая старуха, мне надоело смотреть на них, и я пошёл на Мальцевский рынок, где, говорят, одному слепому подарили вязаную шаль.
<1936–1937>
Сонет
Удивительный случай случился со мной: я вдруг забыл, что идёт раньше 7 или 8.
Я отправился к соседям и спросил их, что они думают по этому поводу.
Каково же было их и моё удивление, когда они вдруг обнаружили, что тоже не могут вспомнить порядок счёта. 1,2,3,4,5 и 6 помнят, а дальше забыли.
Мы все пошли в коммерческий магазин «Гастроном», что на углу Знаменской и Бассейной улицы, и спросили кассиршу о нашем недоумении. Кассирша грустно улыбнулась, вынула изо рта маленький молоточек и, слегка подвигав носом, сказала: «Помоему, семь идёт после восьми в том случае, когда восемь идет после семи».
Мы поблагодарили кассиршу и с радостью выбежали из магазина. Но тут, вдумываясь в слова кассирши, мы опять приуныли, так как её слова показались нам лишёнными всякого смысла.
Что нам было делать? Мы пошли в Летний сад и стали там считать деревья. Но дойдя в счете до 6-ти, мы остановились и начали спорить: по мнению одних дальше следовало 7, по мнению других – 8.
Мы спорили бы очень долго, но, по счастию, тут, со скамейки свалился какой-то ребёнок и сломал себе обе челюсти. Это нас отвлекло от нашего спора.
А потом мы разошлись по домам.
12 ноября 1935 года.
Петров и Камаров
Петров:
Эй, Камаров!
Давай ловить камаров!
Камаров:
Нет, я к этому ещё не готов
Давай лучше ловить котов!
Оптический обман
Семён Семёнович, надев очки, смотрит на сосну и видит: на сосне сидит мужик и показывает ему кулак.
Семён Семёнович, сняв очки, смотрит на сосну и видит, что на сосне никто не сидит.
Семён Семёнович, надев очки, смотрит на сосну и опять видит, что на сосне сидит мужик и показывает ему кулак.
Семён Семёнович, сняв очки, опять видит, что на сосне никто не сидит.
Семён Семёнович, опять надев очки, смотрит на сосну и опять видит, что на сосне сидит мужик и показывает ему кулак.
Семён Семёнович не желает верить в это явление и считает это явление оптическим обманом.
1934
Пушкин и Гоголь
Гоголь (падает из-за кулис на сцену и смирно лежит).
Пушкин(выходит, спотыкается об Гоголя и падает). Вот чорт! Никак об Гоголя!
Гоголь(поднимаясь) Мерзопакость какая! Отдохнуть не дадут! (Идёт спотыкается об Пушкина и падает) – Никак об Пушкина спотыкнулся!
Пушкин(поднимаясь). Ни минуты покоя! (Идёт спотыкается об Гоголя и падает) – Вот черт! Никак, опять об Гоголя!
Гоголь(поднимаясь). Вечно во всём помеха! (Идёт спотыкается об Пушкина и падает) – Вот мерзопакость! Опять об Пушкина!
Пушкин(поднимаясь). Хулиганство! Сплошное хулиганство! (Идёт спотыкается об Гоголя и падает) – Вот чорт! Опять об Гоголя!
Гоголь(поднимаясь). Это издевательство сплошное! (Идёт спотыкается об Пушкина и падает) – Опять об Пушкина!
Пушкин(поднимаясь). Вот чорт! Истинно, что чорт! (Идёт спотыкается об Гоголя и падает) – Об Гоголя!
Гоголь(поднимаясь). Мерзопакость! (Идёт спотыкается об Пушкина и падает) – Об Пушкина!
Пушкин(поднимаясь)-. Вот чорт! (Идёт, спотыкается об Гоголя и падает за кулисы) Об Гоголя!
Гоголь(поднимаясь): Мерзопакость! (Уходит за кулисы).
За сценой слышен голос Гоголя: «Об Пушкина!»
Занавес
20 февр<аля> 1934
Столяр Кушаков
Жил-был столяр. Звали его Кушаков.
Однажды вышел он из дому и пошёл в лавочку, купить столярного клея.
Была оттепель и на улице было очень скользко.
Столяр прошёл несколько шагов, поскользнулся, упал и расшиб себе лоб.
– Эх! – сказал столяр, встал, пошёл в аптеку, купил пластырь и заклеил себе лоб.
Но когда он вышел на улицу и сделал несколько шагов, он опять поскользнулся, упал и расшиб себе нос.
– Фу! – сказал столяр, пошёл в аптеку, купил пластырь и заклеил пластырем себе нос.
Потом он опять вышел на улицу, опять поскользнулся, упал и расшиб себе щёку.
Пришлось опять пойти в аптеку и заклеить пластырем щёку.
– Вот что, – сказал столяру аптекарь, – Вы так часто падаете и расшибаетесь, что я советую вам купить пластырей несколько штук.
– Нет, – сказал столяр, – больше не упаду!
Но когда он вышел на улицу, то опять поскользнулся, упал и расшиб себе подбородок.
– Паршивая гололедица! – закричал столяр и опять побежал в аптеку.
– Ну вот видите, – сказал аптекарь. – Вот вы опять упали.
– Нет! – закричал столяр. – Ничего слышать не хочу! Давайте скорее пластырь!
Аптекарь дал пластырь; столяр заклеил себе подбородок и побежал домой.
А дома его не узнали и не пустили в квартиру.
– Я столяр Кушаков! – кричал столяр.
– Рассказывай! – отвечали из квартиры и заперли дверь на крюк и на цепочку.
Столяр Кушаков постоял на лестнице, плюнул и пошёл на улицу.
Сундук
Человек с тонкой шеей забрался в сундук, закрыл за собой крышку и начал задыхаться.
– Вот, – говорил, задыхаясь, человек с тонкой шеей, – я задыхаюсь в сундуке, потому что у меня тонкая шея. Крышка сундука закрыта и не пускает ко мне воздуха. Я буду задыхаться, но крышку сундука все равно не открою. Постепенно я буду умирать. Я увижу борьбу жизни и смерти. Бой произойдёт неестественный, при равных шансах, потому что естественно побеждает смерть, а жизнь, обречённая на смерть, только тщетно борется с врагом, до последней минуты не теряя напрасной надежды. В этой же борьбе, которая произойдёт сейчас, жизнь будет знать способ своей победы: для этого жизни надо заставить мои руки открыть крышку сундука. Посмотрим: кто кого? Только вот ужасно пахнет нафталином. Если победит жизнь, я буду вещи в сундуке пересыпать махоркой… Вот началось: я больше не могу дышать. Я погиб, это ясно! Мне уже нет спасения! И ничего возвышенного нет в моей голове. Я задыхаюсь!..
Ой! Что же это такое? Сейчас что-то произошло, но я не могу понять, что именно. Я что-то видел или что-то слышал…
Ой! Опять что то произошло? Боже мой! Мне нечем дышать. Я, кажется, умираю…
А это ещё что такое? Почему я пою? Кажется, у меня болит шея… Но где же сундук? Почему я вижу всё, что находится у меня в комнате? Да никак я лежу на полу! А где же сундук?
Человек с тонкой шеей поднялся с пола и посмотрел кругом. Сундука нигде не было. На стульях и кровати лежали вещи, вынутые из сундука, а сундука нигде не было.
Человек с тонкой шеей сказал:
– Значит, жизнь победила смерть неизвестным для меня способом.
30 января 1937 года.
Случай с Петраковым
Вот однажды Петраков хотел спать лечь, да лёг мимо кровати. Так он об пол ударился, что лежит на полу и встать не может.
Вот Петраков собрал последние силы и встал на четверинки. А силы его покинули, и он опять упал на живот и лежит.
Лежал Петраков на полу часов пять. Сначала просто так лежал, а потом заснул.
Сон подкрепил силы Петракова. Он проснулся совершенно здоровым, встал, прошёлся по комнате и лег осторожно на кровать. «Ну, думает, теперь посплю». А спать-то уже и не хочется. Ворочается Петраков с боку на бок и никак заснуть не может.
Вот, собственно, и всё.
21 августа 1936 года.
История дерущихся
Алексей Алексеевич подмял под себя Андрея Карловича и, набив ему морду, отпустил его.
Андрей Карлович, бледный от бешенства, кинулся на Алексея Алексеевича и ударил его по зубам.
Алексей Алексеевич, не ожидая такого быстрого нападения, повалился на пол, а Андрей Карлович сел на него верхом, вынул у себя изо рта вставную челюсть и так обработал ею Алексея Алексеевича, что Алексей Алексеевич поднялся с полу с совершенно искалеченным лицом и рваной ноздрёй. Держась руками за лицо, Алексей Алексеевич убежал.
А Андрей Карлович протёр свою вставную челюсть, вставил её себе в рот, пощелкал зубами и, убедившись, что челюсть пришлась на место, осмотрелся вокруг и, не видя Алексея Алексеевича, пошёл его разыскивать.
15 марта 1936 года.
Сон
Калугин заснул и увидел сон, буд-то он сидит в кустах, а мимо кустов проходит милиционер.
Калугин проснулся, почесал рот и опять заснул, и опять увидел сон, буд-то он идёт мимо кустов, а в кустах притаился и сидит милиционер.
Калугин проснулся, подложил под голову газету, чтобы не мочить слюнями подушку, и опять заснул, и опять увидел сон, буд-то он сидит в кустах, а мимо кустов проходит милиционер.
Калугин проснулся, переменил газету, лёг и заснул опять. Заснул и опять увидел сон, буд-то он идёт мимо кустов, а в кустах сидит милиционер.
Тут Калугин проснулся и решил больше не спать, но моментально заснул и увидел сон, будто он сидит за милиционером, а мимо проходят кусты.
Калугин закричал и заметался в кровати, но проснуться уже не мог.
Калугин спал четыре дня и четыре ночи подряд, и, на пятый день, проснулся таким тощим, что сапоги пришлось подвязывать к ногам верёвочкой, чтобы они не сваливались. В булочной, где Калугин всегда покупал пшеничный хлеб, его не узнали и подсунули ему полуржаной. А санитарная комиссия, ходя по квартирам и увидя Калугина, нашла его антисанитарным и никуда не годным и приказала жакту выкинуть Калугина вместе с сором.
Калугина сложили пополам и выкинули его как сор.
22 августа 1936 года.
Математик и Андрей Семёнович
Математик(вынимая из головы шар):
Я вынул из головы шар.
Я вынул из головы шар.
Я вынул из головы шар.
Я вынул из головы шар.
Андрей Семёнович:
Положь его обратно.
Положь его обратно.
Положь его обратно.
Положь его обратно.
Математик:
Нет, не положу!
Нет, не положу!
Нет, не положу!
Нет, не положу!
Андрей Семён<ович>:
Ну и не клади.
Ну и не клади.
Ну и не клади.
Математик:
Вот и не положу!
Вот и не положу!
Вот и не положу!
Андр<ей> Семён<ович>:
Ну и ладно.
Ну и ладно.
Ну и ладно.
Математик:
Вот я и победил!
Вот я и победил!
Вот я и победил!
Андр<ей> Семёи<овнч>:
Ну победил и успокойся!
Математик:
Нет. не успокоюсь!
Нет, не успокоюсь!
Нет, не успокоюсь!
Андр<ей> Семён<ович>:
Хоть ты математик, а, честное слово, ты неумён.
Математик:
Нет, умён и знаю очень много!
Нет. умён и знаю очень много!
Нет, умён и знаю очень много!
Андр<ей> Семён<ович>:
Много, да только всё ерунду.
Математик:
Нет, не ерунду!
Нет, не ерунду!
Нет, не ерунду!
Андр<ей> Семён<ович>:
Надоело мне с тобой препираться!
Математик:
Нет, не надоело!
Нет, не надоело!
Нет, не надоело!
(Андрей Семёнович досадливо машет рукой и уходит. Математик, постояв минуту, уходит вслед за Андреем Семёновичем).
Занавес
11 апреля 1933.
Молодой человек, удививший сторожа
– Ишь ты, – сказал сторож, рассматривая муху. – Ведь если помазать её столярным клеем, то ей, пожалуй, и конец придёт. Вот ведь история! От простого клея!
– Эй ты, леший! – окрикнул сторожа молодой человек в жёлтых перчатках.
Сторож сразу же понял, что это обращаются к нему, но продолжал смотреть на муху.
– Не тебе, что ли, говорят? – крикнул опять молодой человек. – Скотина!
Сторож раздавил муху пальцем и, не поворачивая головы к молодому человеку, сказал:
– А ты чего, срамник, орёшь-то? Я и так слышу. Нечего орать-то!
Молодой человек почистил перчатками свои брюки и деликатным голосом спросил:
– Скажите, дедушка, как тут пройти на небо?
Сторож посмотрел на молодого человека, прищурил один глаз, потом прищурил другой, потом почесал себе бородку, ещё раз посмотрел на молодого человека и сказал:
– Ну, нечего тут задерживаться, проходите мимо.
– Извините, – сказал молодой человек, – ведь я по срочному делу. Там для меня уже и комната приготовлена.
– Ладно, – сказал сторож, – покажи билет.
– Билет не у меня; они говорили, что меня и так пропустят, – сказал молодой человек, заглядывая в лицо сторожу.
– Ишь ты! – сказал сторож.
– Так как же? – спросил молодой человек. – Пропустите?
– Ладно, ладно, – сказал сторож. – Идите.
– А как пройти-то? Куда? – спросил молодой человек. – Ведь я и дороги-то не знаю.
– Вам куда нужно? – спросил сторож, делая строгое лицо.
Молодой человек прикрыл рот ладонью и очень тихо сказал:
– На небо!
Сторож наклонился вперёд, подвинул правую ногу, чтобы встать потвёрже, пристально посмотрел на молодого человека и сурово спросил:
– Ты чего? Ваньку валяешь?
Молодой человек улыбнулся, поднял руку в жёлтой перчатке, помахал ею над головой и вдруг исчез.
Сторож понюхал воздух. В воздухе пахло жжёными перьями.
– Ишь ты! – сказал сторож, распахнул куртку, почесал себе живот, плюнул в то место, где стоял молодой человек, и медленно пошел в свою сторожку.
Четыре иллюстрации того, как новая идея огорашивает человека, к ней не подготовленного
I
Писатель: Я писатель!
Читатель: А помоему, ты г…о!
(Писатель стоит несколько минут потрясённый этой новой идеей и падает замертво. Его выносят).
II
Художник: Я художник!
Рабочий: А по-моему, ты г…о!
(Художник тут же побелел, как полотно,
И как тростинка закачался.
И неожиданно скончался.
Его выносят).
III
Композитор: Я композитор!
Ваня Рублёв: А помоему, ты…..!
(Композитор, тяжело дыша, так и осел. Его неожиданно выносят).
IV
Химик: Я химик!
Физик: А помоему, ты…..!
(Химик не сказал больше ни слова и тяжело рухнул на пол).
13 апреля 1933 года.
Потери
Андрей Андреевич Мясов купил на рынке фитиль и понёс его домой.
По дороге Андрей Андреевич потерял фитиль и зашёл в магазин купить полтораста грамм полтавской колбасы. Потом Андрей Андреевич зашёл в молокосо-юз и купил бутылку кефира, потом выпил в ларсьже маленькую кружечку хлебного кваса и встал в очередь за газетой. Очередь была довольно длинная, и Андрей Андреевич простоял в очереди не мение двадцати минут, но когда он подходил к газетчику, то газеты перед самым его носом кончились.
Андрей Андреевич потоптался на месте и пошёл домой, но по дороге потерял кефир и завернул в булочную, купил французскую булку, но потерял полтавскую колбасу.
Тогда Андрей Андреевич пошёл прямо домой, но по дороге упал, потерял французскую булку и сломал свои пенснэ.
Домой Андрей Андреевич пришёл очень злой и сразу лег спать, но долго не мог заснуть, а когда заснул, то увидел сон: будто он потерял зубную щётку и чистит зубы каким-то подсвечником.
Макаров и Петерсен
№ 3
Макаров: Тут, в этой книге, написано о наших желаниях и об исполнении их. Прочти эту книгу, и ты поймёшь, как суетны наши желания. Ты также поймёшь. как легко исполнить желание другого и как трудно исполнить желание своё.
Петерсен: Ты что-то заговорил больно торжественно. Так говорят вожди индейцев.
Макаров: Эта книга такова, что говорить о ней надо возвышенно. Даже, думая о ней, я снимаю шапку.
Петерсен: А руки моешь, прежде чем коснуться этой книги?
Макаров: Да, и руки надо мыть.
Петерсен: Ты и ноги, на всякий случай, вымыл бы!
Макаров: Это неостроумно и грубо.
Петерсен: Да, что же это за книга?
Макаров: Название этой книги таинственно…
Петерсен: Хи-хи-хи!
Макаров: Называется эта книга МАЛГИЛ.
(Петерсен исчезает).
Макаров: Господи! Что же это такое? Петерсен!
Голос Петерсена: Что случилось? Макаров? Где я?
Макаров: Где ты? Я тебя не вижу!
Голос Петерсена: А ты где? Я тоже тебя не вижу!.. Что это за шары?
Макаров: Что же делать? Петерсен, ты слышишь меня?
Голос Петерсена: Слышу! Но что такое случилось? И что это за шары?
Макаров: Ты можешь двигаться?
Голос Петерсена: Макаров! Ты видишь эти шары?
Макаров: Какие шары?
Голос Петерсена: Пустите!.. Пустите меня!.. Макаров!..
(Тихо. Макаров стоит в ужасе, потом хватает книгу и раскрывает ее).
Макаров(читает): «…Постепенно человек теряет свою форму и становится шаром. И став шаром, человек утрачивает все свои желания».
Занавес
Суд Линча
Петров садится на коня и говорит, обращаясь к толпе, речь о том, что будет, если, на месте, где находится общественный сад, будет построен американский небоскрёб. Толпа слушает и, видимо, соглашается. Петров записывает что-то у себя в записной книжечке. Из толпы выделяется человек среднего роста и спрашивает Петрова, что он записал у себя в записной книжечке. Петров отвечает, что это касается только его самого. Человек среднего роста наседает. Слово за слово, и начинается распря. Толпа принимает сторону человека среднего роста, и Петров, спасая свою жизнь, погоняет коня и скрывается за поворотом. Толпа волнуется и, за неимением другой жертвы, хватает человека среднего роста и отрывает ему голову. Оторванная голова катится по мостовой и застревает в люке для водостока. Толпа, удовлетворив свои страсти, – расходится.
Встреча
Вот однажды один человек пошёл на службу, да по дороге встретил другого человека, который, купив польский батон, направлялся к себе восвояси.
Вот, собственно, и всё.
Неудачный спектакль
На сцену выходит Петраков-Гор б у нов, хочет что-то сказать, но икает. Его начинает рвать. Он уходит.
Выходит Притыкин.
Притыкин: Уважаемый Петраков-Горбунов должен сооб…
(Его рвёт, и он убегает).
Выходит Макаров.
Макаров: Егор…(Макарова рвёт. Он убегает).
Выходит Серпухов.
Серпухов: Чтобы не быть… (Его рвёт, он убегает).
Выходит Курова.
Курова. Я была-бы… (Её рвёт, она убегает).
Выходит маленькая девочка.
Маленькая девочка: Папа просил передать вам всем, что театр закрывается. Нас всех тошнит!
Занавес
1934.
Тюк!
Лето, письменный стол. Направо дверь. На стене картина. На картине нарисована лошадь, а в зубах у лошади цыган. Ольга Петр о в на колет дрова При каждом ударе с носа Ольги Петровны соскакивает пенснэ. Евдоким Осипович сидит в креслах и курит.
Ольга Петровна (ударяет колуном по полену, которое однако нисколько не раскалывается).
Евдоким Осипович: Тюк!
Ольга Петровна (надевая пенснэ, бьет по полену).
Евдоким Осипович: Тюк!
Ольга Петровна (надевая пенснэ, бьет по полену).
Евдок<им> Осип<ович>: Тюк!
Ольга Петровна (надевая пенснэ, бъюет по полену).
Евдоким Осипович: Тюк!
Ольга Петровна(надевая пенснэ): Евдоким Осипович! Я вас прошу, не говорите этого слова «тюк».
Евдоким Осипов<ич>: Хорошо, хорошо.
Ольга Петр<овна> (ударяет колуном по полену).
Евдок<им> Осипов<ич>: Тюк!
Ольга Петровна(надевая пенснэ). Евдоким Осипович! Вы обещали не говорит<ь> этого слова «тюк».
Евдок<им> Осип<ович>: Хорошо, хорошо, Ольга Петровна! Больше не буду.
Ольга Петровна (ударяет колуном по полену).
Евдок<им> Осипов<ич>: Тюк!
Ольга Петр<овна>(надевая пенснэ): Это безобразие! Взрослый, пожилой человек и не понимает простой человеческой просьбы!
Евдок<нм> Осип<ович>: Ольга Петровна! Вы можите спокойно продолжать вашу работу. Я больше мешать не буду.
Ольга Петровна: Ну, я прошу вас, я очень прошу вас: дайте мне расколоть, хотя бы, это полено!
Евдоким Осипов<ич>: Колите, конечно колите!
Ольга Петровна: (ударяет колуном по полену).
Евдок<им> Осип<ович>: Тюк!
Ольга Петровна роняет колун, открывает рот, но ничего не может сказать. Евдоким Осипович встает с кресел, оглядывает Ольгу Петровну с головы до ног и медленно уходит. Ольга Петровна стоит неподвижно с открытым ртом и смотрит на удаляющегося Евдокима Осиповича.
Занавес медленно опускается
