Текст книги "Хармс Даниил"

Автор книги: Даниил Хармс

Пушкин

Вот однажды подошел ко мне Кирилл и сказал:

– А знаю наизусть «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя».

– Очень хорошо. – сказал я. А тебе нравятся эти стихи?

– Нравятся. – сказал Кирилл.

– А ты знаешь, кто их написал? – спросил я Кирилла.

– Знаю. – сказал он.

– Кто? – спросил я Кирилла.

– Пушкин, – сказал Кирилл.

– А ты понимаешь, про что там написано? – спросил я.

– Понимаю, – сказал Кирилл, – там написано про домик и про старушку.

– А ты знаешь, кто эта старушка? – спросил я.

– Знаю, – сказал Кирилл. – это бабушка Катя.

– Нет, – сказал я, – это не бабушка Катя. Эту старушку зовут Арина Родионовна. Это няня Пушкина.

– А зачем у Пушкина няня? – спросил Кирилл.

– Когда Пушкин был маленький, у него была няня. И когда маленький Пушкин ложился спать, няня садилась возле его кроватки и рассказывала ему сказки или пела длинные русские песни. Маленький Пушкин слушал эти сказки и песни и просил няню рассказать или спеть ему ещё. Но няня говорила: «Поздно. Пора спать». И маленький Пушкин засыпал.

– А кто такой Пушкин? – спросил Кирилл.

– Как же ты выучил стихи Пушкина наизусть и не знаешь, кто он такой! – сказал я. – Пушкин это великий поэт. Ты знаешь, что такое поэт?

– Знаю. – сказал Кирилл.

– Ну скажи, что такое поэт, – попросил я Кирилла.

– Поэт, это который пишет стихи, – сказал Кирилл.

– Верно, – сказал я, – поэт пишет стихи. А Пушкин великий поэт. Он писал замечательные стихи. Всё, что написал Пушкин, – замечательно.

– Ты говоришь. Пушкин был маленький, – сказал Кирилл.

– Нет, – сказал я. – Ты меня не так понял. Сначала Пушкин был маленький, как и все люди, а потом вырос и стал большим.

– А когда он был маленький, он писал стихи? – спросил Кирилл.

– Да, писал, – сказал я. – Но сначала он начал писать стихи по-французски.

– А почему он писал сначала по-французски? – спросил меня Кирилл.

– Видишь ли ты, – сказал я Кириллу. – В то время, когда жил Пушкин, в богатых домах было принято разговаривать на французском языке. И вот родители Пушкина наняли ему учителя французского языка. Маленький Пушкин говорил по-французски так же хорошо, как и по-русски, прочитал много французских книг и начал сам писать французские стихи.

С родителями Пушкин говорил по-французски, с учителем по-французски, с сестрой тоже по-французски. Только с бабушкой и с няней маленький Пушкин говорил по-русски. И вот, слушая нянины сказки и песни, Пушкин полюбил русский язык и начал писать стихи по-русски.

В это время часы, висевшие на стене, пробили два часа.

– Ну, – сказал я Кириллу, – тебе пора идти гулять.

– Ой, нет, – сказал Кирилл. – Я не хочу гулять. Расскажи мне ещё про Пушкина.

– Хорошо, – сказал я, – я расскажу тебе о том, как Пушкин стал великим поэтом.

Кирилл забрался на кресло с ногами и приготовился слушать.

– Ну так вот, – начал я, – когда Пушкин подрос, его отдали в Лицей. Ты знаешь, что такое Лицей?

– Знаю, – сказал Кирилл, – это такой пароход.

– Нет, что ты! – сказал я. – Какой там пароход! Лицей – это так называлась школа, в которой учился Пушкин. Это была тогда самая лучшая школа. Мальчики, которые учились там, должны были жить в самом Лицее. Их учили самые лучшие учителя и Лицей посещали знаменитые люди.

В Лицее вместе с Пушкиным училось тридцать мальчиков. Многие из них были тоже молодыми поэтами и тоже писали стихи. Но Пушкин писал стихи лучше всех. Пушкин писал очень много, а иногда бывали дни, когда он писал стихи почти всё время: и на уроке в классе, и на прогулке в парке и даже проснувшись утром в кровати он брал карандаш и бумагу и начинал писать стихи. Иногда ему стихи не удавались. Тогда он кусал от досады карандаш, зачеркивал слова и надписывал их вновь, исправлял стихи и переписывал их несколько раз. Но когда стихи были готовы, они получались всегда такие лёгкие и свободные, что казалось, будто Пушкин написал их безо всякого труда.

Лицейские товарищи Пушкина читали его стихи и заучивали их наизусть. Они понимали, что Пушкин становится замечательным поэтом. А Пушкин писал стихи всё лучше и лучше.

И вот однажды в Лицей на экзамен приехал старик Державин…

– А зачем он приехал? – спросил меня Кирилл.

– Ах да, – сказал я, – ведь ты, может быть, не знаешь, кто такой Державин. Державин тоже великий поэт, и до Пушкина думали, что Державин самый лучший поэт, царь поэтов.

Державин был уже очень стар. Он приехал в Лицей, уселся в кресло и на воспитанников Лицея смотрел сонными глазами.

Но когда вышел Пушкин и звонким голосом начал читать свои стихи, Державин сразу оживился. Пушкин стоял в двух шагах от Державина и громко и сильно читал свои стихи. Голос его звенел.

Державин слушал. В глазах его показались слёзы.

Когда Пушкин кончил, Державин поднялся с кресла и кинулся к Пушкину, чтобы обнять его и поцеловать нового замечательного поэта. Но Пушкин, сам не понимая, что он делает, повернулся и убежал. Его искали, но нигде не могли найти.

– А где же он был? – спросил меня Кирилл.

– Не знаю, – сказал я. – Должно быть, куда-нибудь спрятался. Уж очень он был счастлив, что его стихи понравились Державину!

– А Державин? – спросил меня Кирилл.

– А Державин, – сказал я, – понял, что ему на смену появился новый великий поэт, может быть, ещё более великий, чем он сам.

Кирилл сидел на кресле некоторое время молча. А потом вдруг неожиданно спросил меня:

– А ты видел Пушкина?

– И ты можешь посмотреть на Пушкина, – сказал я. – В этом журнале помещён его портрет.

– Нет, – сказал Кирилл, – я хочу посмотреть на живого Пушкина.

– Это невозможно, – сказал я. – Пушкин умер ровно сто лет тому назад. Теперь нам дорого всё, что осталось от Пушкина. Все его рукописи, каждая даже самая маленькая записка, написанная им, гусиное перо, которым он писал, кресло, в котором он когда-то сидел, письменный стол, за которым он работал, – всё это хранится в Ленинграде в Пушкинском музее.

<А в Селе Михайловском ещё до сих пор стоит маленький домик, в котором когда-то жила пушкинская няня Арина Родионовна. Про этот домик и про свою няню Пушкин писал стихи. Это те стихи, которые ты выучил сегодня наизусть.>

18 декабря 1936 года

Про собаку Бубубу

Жила была очень умная собака

Звали ее Бубубу.

Она была такая умная, что умела даже рисовать.

И вот однажды она нарисовала картину. Но никто не мог понять, что было на картине нарисовано.

Прибежала Мышка-Малышка, посмотрела на картинку, понюхала раму и сказала:

– Нет, я не знаю, что на картине нарисовано. Может быть, сыр, пи пи-пи! А может быть – свечка, пю пю-пю!

Пришел петух Ерофей. Встал на цыпочки, посмотрел на картину и сказал:

– Нет. я не знаю, что на картине нарисовано. Может быть, это пшенная каша, ку-ка-ре-ку! А может быть – это деревянное корыто, ре-ку-ка-ре!

Пришла Уточка-Анюточка. Посмотрела на картину с одного бока и сказала:

 
– Кря-кря-кря!
Это завитушка,
Кря-кря-кря!
Может быть, лягушка.
 

А потом посмотрела на картину с другого бока и сказала:

 
– Кря-кря-кря!
Это не лягушка.
Кря-кря-кря!
Это завитушка!
 

Прибежала обезьяна Марья Тимофеевна, почесала бок. посмотрела на картину и сказала:

 
– Бал-бал-бал-бал.
Бол-бол-бол-бол.
 

– Эй! – крикнули обезьяне, – говори понятнее!

А она опять:

 
– Лок! вок! мок! рок!
Лук! Лак! Лик! Лек!
 

– А ну тебя! – крикнули обезьяне. – Непонятно ты говоришь!

А обезьяна почесала ногой затылок и убежала.

Наконец пришел знаменитый художник Иван Иваныч Пнёв. Он долго ерошил волосы и смотрел на картину и наконец сказал:

– Нет, никто не знает, что нарисовано на картине, и я не знаю.

Тут вышла умная собака Бубубу, взглянула на свою картину и закричала:

– Ах-ах! Ав-ав! Да ведь картина-то повернута к вам не той стороной. Ведь вы смотрите на заднюю сторону картины. Вот смотрите!

И с этими словами собака Бубубу повернула картину.

Картина была такая замечательная, что мы решили напечатать ее в 1-м номере журнала «Чиж» 1936 года.

Д. Хармс

1935

Хвастун Колпаков

Жил однажды человек по имяни Фёдор Фёдорович Колпаков.

– Я, – говорил Фёдор Фёдорович Колпаков, – ничего не боюсь! Хоть в меня из пушки стреляй, хоть меня в воду бросай, хоть меня огнём жги ничего я не боюсь! Я и тигров не боюсь, и орлов не боюсь, и китов не боюсь и пауков не боюсь, – ничего я не боюсь!

Вот однажды Фёдор Фёдорович Колпаков стоял на мосту и смотрел, как водолазы под воду опускаются. Смотрел, смотрел, а потом, когда водолазы вылезли из воды и сняли свои водолазные костюмы, Фёдор Фёдорович не утерпел и давай им с моста кричать:

– Эй, – кричит, – это что! Я бы ещё и не так мог! Я ничего не боюсь! Я и тигров не боюсь, и орлов не боюсь, и китов не боюсь, и пауков не боюсь, – ничего я не боюсь! Хоть меня огнём жги, хоть в меня из пушки стреляй, хоть меня в воду бросай, – ничего я не боюсь!

– А ну ка, – говорят ему водолазы, – хочешь попробывать под воду спуститься?

– Зачем же это? – говорит Фёдор Фёдорович и собирается прочь уйти.

– Что, брат, струсил? – говорят ему водолазы.

– Ничего я не струсил, – говорит Фёдор Фёдорович, – а только чего же я под воду полезу?

– Боишься! – говорят водолазы.

– Нет, не боюсь! – говорит Фёдор Фёдорович Колпаков.

– Тогда надевай водолазный костюм и полезай в воду.

Опустился Фёдор Фёдорович Колпаков под воду. А водолазы ему сверху в телефон кричат:

– Ну как. Фёдор Фёдорович? Страшно?

А Фёдор Фёдорович им снизу отвечает:

– Няв… няв… няв…

– Ну, – говорят водолазы, – хватит с него.

Вытащили они Фёдора Фёдоровича из воды, сняли с него водолазный костюм, а Фёдор Фёдорович смотрит вокруг дикими глазами и всё только «няв… няв… няв…» говорит.

– То то, брат, зря не хвастай, – сказали ему водолазы и ссадили его на берег.

Пошёл Федор Федорович Колпаков домой и с тех пор больше никогда не хвастал.

<1934>

В. Буш
Плих и Плюх
Вольный перевод с немецкого

Глава первая

 
Каспар Шлих, куря табак,
Нес под мышкой двух собак.
 
 
«Ну! – воскликнул Каспар Шлих, —
Прямо в речку брошу их!»
 
 
Хоп! взлетел щенок дугой.
Пл их! и скрылся под водой.
 
 
Хоп! взлетел за ним другой,
Плюх! и тоже под водой.
 
 
Шлих ушел, куря табак;
Шлиха нет, и нет собак.
 
 
Вдруг из леса, точно ветер.
Вылетают Пауль и Петер,
И тотчас же с головой
Исчезают под водой.
Не прошло и двух минут.
Оба к берегу плывут.
Вылезают из реки,
А в руках у них щенки.
 
 
Петер крикнул: «Это мой!»
Пауль крикнул: «Это мой!»
«Ты будь Плихом!»
«Ты будь Плюхом!»
«А теперь бежим домой!»
Петер, Пауль, Плих и Плюх
Мчатся к дому во весь дух.
 

Глава вторая

 
Папа Фиттих рядом с мамой,
Мама Фиттих рядом с папой,
На скамеечке сидят.
Вдаль задумчиво глядят.
 
 
Вдруг мальчишки прибежали
И со смехом закричали:
«Познакомьтесь: Плюх и Плих!
Мы спасли от смерти их!»
 
 
«Это что ещё за штуки?» —
Грозно крикнул папа Фиттих.
Мама, взяв его за руки,
Говорит: «Не надо бить их!»
И к столу детей ведёт.
Плих и Плюх бегут вперёд.
 
 
Что такое?
Что такое?
Где похлёбка?
Где жаркое?
 
 
Две собаки Плюх и Плих
Съели всё за четверых.
 
 
Каспар Шлих, куря табак.
Увидал своих собак.
«Ну! – воскликнул Каспар Шлих, —
Я избавился от них!
 
 
Бросил в речку их на дно,
А теперь мне всё равно!»
 

Глава третья

 
Ночь.
Луна.
Не дует ветер.
На кустах не дрогнет лист.
 
 
Спят в кроватях
Пауль и Петер,
Слышен только
Храп и свист.
 
 
Плих и Плюх
Сидели тихо.
Но, услыша
Свист и храп.
 
 
Стали вдруг
Чесаться лихо
С громким стуком
Задних лап.
 
 
Почесав
Зубами спины
И взглянув
С тоской вокруг,
На кровати
Под перины
Плих и Плюх
Полезли вдруг.
 
 
Тут проснулись оба брата
И собак прогнали прочь.
На полу сидят щенята.
Ах, как долго длится ночь!
 
 
Скучно без толку слоняться
Им по комнате опять, —
Надо чем-нибудь заняться.
Чтобы время скоротать.
 
 
Плих штаны зубами тянет,
Плюх играет сапогом.
 
 
Вот и солнце скоро встанет.
Посветлело всё кругом.
 
 
«Это что ещё за штуки!» —
Утром крикнул папа Фиттих.
 
 
Мама, взяв его за руки,
Говорит: «Не надо бить их!
Будь хорошим.
Не сердись.
Лучше завтракать садись!»
 
 
Светит солнце.
Дует ветер.
А в саду.
Среди травы.
Стали рядом
Пауль и Петер.
Полюбуйтесь каковы!
 
 
Грустно воют Плюх и Плих,
Не пускают цепи их.
 
 
Плих и Плюх в собачьей будке
Арестованы на сутки.
 
 
Каспар Шлих, куря табак,
Увидал своих собак.
«Ну! – воскликнул Каспар Шлих, —
Я избавился от них!
Бросил в речку их, на дно,
А теперь мне всё равно!»
 

Глава четвертая

 
Мышку, серую плутовку.
Заманили в мышеловку.
 
 
Эй0 собаки.
Плюх и Плих!
Вот вам завтрак на двоих!
 
 
Мчатся псы и лают звонко;
Ловят быстрого мышонка,
А мышонок не сдаётся.
Прямо к Паулю несётся.
По ноге его полез
И в штанах его исчез.
 
 
Ищут мышку Плюх и Плих,
Мышка прячется от них.
 
 
Вдруг завыл от боли пёс.
Мышь вцепилась Плюху в нос!
Плих на помощь подбегает.
А мышонок прыг назад,
 
 
Плиха за ухо хватает
И к соседке мчится в сад.
 
 
А за мышкой во весь дух
Мчатся с лаем Плих и Плюх.
 
 
Мышь бежит.
За ней собаки.
Не уйти ей от собак.
На пути
Левкои,
Маки,
Георгины
И табак.
 
 
Псы рычат
И громко воют,
И ногами
Землю роют,
И носами
Клумбу роют,
И рычат.
И громко воют.
 
 
В это время Паулина,
Чтобы кухню осветить,
В лампу кружку керосина
Собиралась перелить.
 
 
Вдруг в окошко поглядела
И от страха побледнела.
Побледнела,
Задрожала,
Закричала:
«Прочь скоты!
Всё погибло.
Всё пропало.
Ах, цветы, мои цветы!»
 
 
Гибнет роза,
Гибнет мак,
Резеда и георгин!
Паулина на собак
Выливает керосин.
Керосин
Противный,
Жгучий,
Очень едкий
И вонючий!
 
 
Воют жалобно собаки,
Чешут спины
И бока.
Топчут розы.
Топчут маки.
Топчут грядки табака.
 
 
Громко взвизгнула соседка
И, печально крикнув: «У-у-у!»,
Как надломленная ветка,
Повалилась на траву.
 
 
Каспар Шлих, куря табак,
Увидал своих собак,
И воскликнул Каспар Шлих:
«Я избавился от них!
Я их выбросил давно,
И теперь мне всё равно!»
 

Глава пятая

 
Снова в будке Плюх и Плих.
Всякий скажет вам про них:
«Вот друзья, так уж друзья!
Лучше выдумать нельзя!»
 
 
Но известно, что собаки
Не умеют жить без драки.
 
 
Вот в саду, под старым дубом.
Разодрались Плих и Плюх.
И помчались друг за другом
Прямо к дому во весь дух.
 
 
В это время мама Фиттих
На плите пекла блины.
До обеда покормить их
Просят маму шалуны.
 
 
Вдруг из двери мимо них
Мчатся с лаем Плюх и Плих.
Драться в кухне мало места:
Табурет, горшок и тесто
И кастрюля с молоком
Полетели кувырком.
 
 
Пауль кнутиком взмахнул,
Плиха кнутиком стегнул.
Петер крикнул:
«Ты чего
Обижаешь моего?
Чем собака виновата?»
И кнутом ударил брата.
Пауль тоже рассердился.
Быстро к брату подскочил,
В волоса его вцепился
И на землю повалил.
 
 
Тут примчался папа Фиттих
С длинной палкою в руках.
«Ну, теперь я буду бить их!»
Закричал он впопыхах.
 
 
«Да, – промолвил Каспар Шлих, —
Я давно побил бы их.
Я побил бы их давно!
Мне-то, впрочем, всё равно!»
 
 
Папа Фиттих на ходу
Вдруг схватил сковороду.
И на Шлиха блин горячий
Нахлобучил на ходу.
 
 
«Ну, – воскликнул Каспар Шлих, —
Пострадал и я от них.
Даже трубка и табак
Пострадали от собак!»
 

Глава шестая

 
Очень, очень, очень, очень
Папа Фиттих озабочен…
«Что мне делать? – говорит, —
Голова моя горит.
Петер – дерзкий мальчуган,
Пауль – страшный грубиян,
 
 
Я пошлю мальчишек в школу,
Пусть их учит Бокельман!»
 
 
Бокельман учил мальчишек,
Палкой по столу стучал,
 
 
Бокельман ругал мальчишек
И как лев на них рычал.
 
 
Если кто не знал урока,
Не умел спрягать глагол, —
 
 
Бокельман того жестоко
Тонкой розгою порол.
 
 
Впрочем, это очень мало
Иль совсем не помогало.
Потому что от битья
Умным сделаться нельзя.
Кончив школу кое-как,
Стали оба мальчугана
Обучать своих собак
Всем наукам Бокельмана.
 
 
Били, били, били, били.
Били палками собак,
А собаки громко выли.
Но не слушались никак.
 
 
«Нет, – подумали друзья, —
Так собак учить нельзя!
 
 
Палкой делу не помочь!
Мы бросаем палки прочь».
 
 
И собаки в самом деле
Поумнели в две недели.
 

Глава седьмая

и последняя

 
Англичанин мистер Хопп
Смотрит в длинный телескоп.
 
 
Видит горы и леса
Облака и небеса,
 
 
Но не видит ничего.
Что под носом у него.
Вдруг о камень он споткнулся.
Прямо в речку окунулся.
 
 
Шел с прогулки папа Фиттих,
Слышит крики: «Караул!»
«Эй, – сказал он, – посмотрите.
Кто-то в речке утонул».
 
 
Плих и Плюх помчались сразу,
Громко лая и визжа.
Видят – кто-то долговязый
Лезет на берег дрожа.
 
 
«Где мой шлем и телескоп?»
Восклицает мистер Хопп.
 
 
И тотчас же Плих и Плюх
По команде в воду бух!
Не прошло и двух минут.
Оба к берегу плывут.
 
 
«Вот мой шлем и телескоп!»
Громко крикнул мистер Хопп
И прибавил: «Это ловко!
Вот что значит дрессировка!
Я таких собак люблю,
Я сейчас же их куплю.
За собачек сто рублей
Получите поскорей!»
 
 
«О! – воскликнул папа Фиттих, —
Разрешите получить их!»
 
 
«До свиданья! До свиданья!
До свиданья. Плюх и Плих!»
Говорили Пауль и Петер,
Обнимая крепко их.
 
 
«Вот на этом самом месте
Мы спасли когда-то вас.
Целый год мы жили вместе,
Но расстанемся сейчас».
 
 
Каспар Шлих, куря табак.
Увидал своих собак.
«Ну и ну! – воскликнул он, —
Сон ли это, иль не сон?
В самом деле, как же так?
Сто рублей за двух собак!
Мог бы стать я богачом,
А остался не при чём».
 
 
Каспар Шлих ногою топнул,
Чубуком о землю хлопнул,
Каспар Шлих рукой махнул —
Бух!
И в речке утонул.
Трубка старая дымится,
Дыма облачко клубится.
Трубка гаснет наконец.
Вот и повести
конец.
 

1936

«МЕНЯ ЗАКИНУЛИ ПОД СТУЛ…»
Стихотворения

* * *

 
Фадеев Калдеев и Пепермалдеев
однажды гуляли в дремучем лесу
Фадеев в цилиндре Калдеев в перчатках
А Пепермалдеев с ключом на носу
 
 
Над ними по воздуху сокол катался
в скрипучей тележке с высокой дугой
Фадеев смеялся, Калдеев чесался
а Пепермалдеев легален ногой
 
 
Но вдруг неожиданно воздух надулся
и вылетел в небо горяч и горюч
Фадеев подпрыгнул Калдеев согнулся
А Пепермалдеев схватился за ключ
 
 
Но стоит ли трусить подумайте сами
Давай мудрецы танцовать на траве
Фадеев с кардонкой Калдеев с часами
а Пепермалдеев с кнутом в рукаве
 
 
И долго весёлые игра затеяв
пока не проснутся в лесу петухи
Фадеев Калдеев и Пепермалдеев
смеялись хаха, хохохо, хи-хи-хи!
 

18 ноября 1930 года.

* * *

 
Я понял будучи в лесу
вода подобна колесу
Так вот послушайте: однажды,
 я погибал совсем от жажды
живот водой мечтал надуться.
Я встал.
и ноги больше не плетутся,
я сел
и в окна льётся свет,
я лег
и мысли больше нет
 

2 сентября <1933>.

Приказ лошадям

 
Для быстрого движенья
по шумным площадям
пришло распоряженье
от Бога к лошадям
скачи всегда в позиции
военного коня
но если из Милиции
при помощи огня
на троссе в верх подвешенном
в коробке жестяной
мелькнёт в движенья бешеном
фонарик над стеной
пугая красной вспышкой
идущую толпу,
беги мгновенно мышкой
к фонарному столбу
покорно и с терпением
зелёный жди сигнал
борясь в груди с биением
где кровь бежит в канал
от сердца расходящийся
не в виде тех кусков
в музее находящихся
а в виде волосков
и сердца трепетание
удачно поборов
пустись опять в скитание
покуда ты здоров
 

3 сентября 1933 года

* * *

 
Шарики сударики
блестят шелестят
шарики сударики
блестят шелестят
и люди тоже шелестят
и шарики шелестят
и люди тоже шелестят
блестят шелестят
и шарики тоже
блестят шелестят
и люди блестят шелестят
и шарики блестят шелестят
и люди стоят
и блестят шелестят
а шарики летят
и блестят шелестят
а люди глядят
как шарики летят
как шарики летят и блестят шелестят
и люди тоже
блистят шелестят
и глядят
как шарики тоже
блестят шелестят
люди с палками стоят
и блестят шелестят
и на шарики глядят
как шарики летят
как шарики летят
и блестят шелестят
и палки тоже
блестят шелестят
и люди блестят шелестят
и палки блестят шелестят
и шарики тоже
блестят шелестят
а люди стоят
и на шарики глядят
и на шарики глядят
и блестят шелестят
и палки тоже блестят шелестят.
 

13 апреля 1933 года.

* * *

 
Я в трамвае видел деву
даже девушку друзья
вся она такой бутончик
рассказать не в силах я
 
 
Но со мной чинарь Введенский
ехал тоже как дурак
видя деву снял я шляпу
и Введенский снял колпак.
 

<Январь 1930>

* * *

 
Все все все деревья пиф
все все все каменья паф
вся вся вся природа пуф.
все все все девицы пиф
все все все мужчины паф
вся вся вся женитьба пуф.
 
 
все все все славяне пиф
все все все евреи паф
вся вся вся Россия пуф.
 

<Октябрь 1929>

Вариации

 
Среди гостей, в одной рубашке
Стоял задумчиво Петров
Молчали гости. Над камином
Железный градусник висел
Молчали гости. Над камином
Висел охотничий рожок.
Петров стоял. Часы стучали.
Трещал в камине огонёк.
И гости мрачные молчали.
Петров стоял. Трещал камин.
Часы показывали восемь.
Железный градусник сверкал
Среди гостей, в одной рубашке
Петров задумчиво стоял
Молчали гости. Над камином
Рожок охотничий висел.
Часы таинственно молчали.
Плясал в камине огонёк.
Петров задумчиво садился
На табуретку. Вдруг звонок
В прихожей бешенно залился,
И щёлкнул англицкий замок.
Петров вскочил, и гости тоже
Рожок охотничий трубит
Петров кричит: «О Боже, Боже!»
И на пол падает убит.
И гости мечутся и плачат.
Железный градусник трясут
Через Петрова с криком скачат
И в двери страшный гроб несут.
И в гроб закупорив Петрова
Уходят с криками: «готово».
 

15 августа 1936 года.

* * *

 
Шёл Петров однажды в лес.
Шёл и шёл и вдруг исчез.
 
 
Ну и ну, сказал Бергсон
Сон ли это? Нет, не сон.
 
 
Посмотрел и видит ров.
 А во рву сидит Петров.
 
 
И Бергсон туда полез.
Лез и лез и вдруг исчез.
 
 
Удивляется Петров:
Я должно быть нездоров.
 
 
Видел я исчез Бергсон.
Сон ли это? Нет, не сон.
 

<1936–1937>