Текст книги "Пробуждение (СИ)"
Автор книги: Даниэль Зеа Рэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
– Судя по тому, что она в прошлой жизни хотела умереть, – ты прав.
– Самоубийство?
– Не исключено.
– А если так?
– Ей решать. Все-таки, это – ее жизнь.
– Жалко мне ее.
– А мне нет.
– Ты жесток.
– Не отрицаю.
– Слишком жесток.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Зацепила она тебя чем-то.
Гийон развернулся на диване и бросил гневный взгляд в сторону Макруса, разливающего пиво по бокалам.
– Ты в своем уме?
– Конечно.
– Ты ее видел?
– Я не об этом. Какой бы она ни была, как бы ни выглядела, с ней ты ведешь себя странно. Агрессивно слишком.
– И что из этого?
– Ты индифферентен к женщинам, Гийон. А Кайлин выводит тебя из себя.
– А в тебе она вызывает жалость. Так что, она и тебя "зацепила"?
– Я с нормальными женщинами сплю, Гийон. А ты путаешься только с невадами.
– Не вижу связи.
– Зато я вижу. Ты ничего не испытываешь к этим красивым существам природы. А на Кайлин ты реагируешь.
– Я все понял, Маркус, – засмеялся Гийон. – В твоем понимании ненависть и неприязнь – это полезные чувства.
Маркус рассмеялся в ответ, однако, только ему одному было известно, чем вызван этот смех.
Глава 5
«Однажды я встретила мужчину, в которого влюбилась с первого взгляда. Это было очень мучительно для меня. В последующие годы мы работали вместе. Я знала, что не имею право испытывать к нему какие-либо чувства, но поделать с собой ничего не могла. Он общался со мной, иногда даже в неформальной обстановке, но когда он смотрел на меня, я отчетливо читала в его глазах жалость. С тех самых пор я ненавижу это чувство. Иногда мне даже казалось, что лучше бы он ненавидел меня. Возможно, ненависть, как оборотная сторона страсти, согрела бы мое сердце гораздо больше, чем презренное чувство жалости…»
Из разговора от 06.11.3565
Утро у Гийона не задалось с самого начала. Проснувшись с головной болью и неприятным привкусом во рту на диване в гостиной у Маркуса, он едва ли смог оторвать свою голову от подушки.
– Маркус! – позвал он в тишине и тут же пожалел об этом, схватившись руками за голову.
– Я здесь, – донеслось откуда-то снизу.
Гийон свесился с дивана и взглянул на пол.
– Ты здесь спал?
– Очевидно, – простонал Маркус, переворачиваясь на бок. – Не стоило нам переходить на водку.
– Это была твоя идея. Который час?
Маркус разомкнул веки и посмотрел на расплывающиеся стрелки своих наручных часов.
– Половина восьмого, – протянул он и вновь закрыл глаза.
– Вот, дерьмо!
– Полное.
– Давай, вставай. Нельзя опаздывать.
– Знаю. Черт! Я должен был заехать за Кайлин!
– Свяжись с Ено и попроси его доставить ее на работу.
– Сейчас, – прохрипел Маркус и поднялся с пола.
Гийон и Маркус не опоздали на утреннее кофейное собрание. Явившись на пять минут раньше, они увидели Сианну и Рихтора, попивающих черный кофе. Гийон осмотрелся по сторонам, но, ни Кайлин, ни Ено нигде не заметил. Это неприятное обстоятельство разбередило больную голову Гийона гораздо сильнее, чем утреннее похмелье, и он вылил свое негодование в одно длинное нецензурное предложение.
– Зря ты кипятишься, – ответила ему Сианна. – Они уже приехали, но Кайлин понадобилось срочно зайти в аптеку. За нее извинился Ено и обещал, что они вернуться во время.
– Что за срочность? Тампоны закончились?
– Сомневаюсь, что ей они вообще нужны, – засмеялась Сианна и подозвала официанта.
– Это я попросил ее, – ответил Маркус.
– Тампоны тебе купить? – не удержалась от комментария Сианна.
– Тампоны предпочитаешь ты, крошка. А я люблю парацетамол.
– А вы почаще с Гийоном собирайтесь: глядишь – иммунитет к похмелью выработается.
– Не твое дело, – коротко ответил Гийон. – Где же эта чертова девчонка с моим лекарством?
– Ено вижу, – отозвался Рихтор. – И он, по-моему, один.
Все, как по команде, обернулись и посмотрели на Ено, вошедшего в кафе. Маркус улыбнулся своей победе, ведь девушку, что вошла прямо перед ним, не узнал никто.
– Доброе утро! – поздоровался робот и присел за стол.
– Ты в своем уме? – взревел Гийон. – Где пробужденная?!
– Она здесь! – ответил робот и указал стальным пальцем не незнакомку у барной стойки.
– Где? – не понял Гийон и осмотрелся по сторонам.
– Прямо у стойки, – пояснил робот и улыбнулся.
Девушка, о которой говорил робот, действительно была пробужденной. На этом ее сходство с убогим существом, которое все видели только вчера, заканчивалось. Светлые русые волосы были затянуты в тугой хвост на затылке. Маленькая, судя по всему, хрупкая фигурка была облачена в свободный короткий черный плащ. Белая блузка с воротником-стойкой, широкие темные брюки и аккуратные осенние ботинки на низком ходу сотворили чудо – пробужденная стала похожа не просто на человека, она явно напоминала женщину.
Девушка, словно ощутив их общий взгляд на себе, обернулась. На ней не было макияжа. Черные брови идеальной формы приподнимались над темно-синими глазами, наполненными все той же печалью, что и вчера. Сегодня оттенок ее кожи напоминал шелковую поверхность лепестков бледно-розового цветочка, только что упавшего с дерева. Ее высокие скулы, маленький носик и тонкие губы смотрелись настолько гармонично, что Гийон невольно вспомнил о пресловутых биометрических параметрах и тут же зафиксировал нужные данные в контактном обруче.
Результат в девяносто два процента симметрии только раздосадовал его. "Против природы не попрешь", – в сердцах произнес он и сфокусировался на ее фигуре. Измерив приблизительную окружность ее запястья и, соотнеся ее с ростом, он рассчитал схему возможного строения ее тела, используя все те же девяносто два процента от совершенства.
Результат еще больше втоптал чувство собственной предвзятости Гийона по отношению к этой женщине в грязь, ведь сам того не замечая, он детально сконструировал форму ее груди и ягодиц под одеждой.
Кайлин перевала взгляд на Гийона и замерла на месте с двумя стаканами воды в руках, будто догадалась о том, что он без спроса изучает особенности ее тела с каким-то пристрастием и непонятным рвением.
Он посмотрел в ее глаза и прочел в них….. гнев. "О, черт", – очнулся он и шарахнулся, словно подросток, которого застали подглядывающим за девицами в женской раздевалке.
Этот моментный порыв взбесил его еще больше, чем похмелье и возможность опоздания Кайлин на работу.
Гийон повернулся к Маркусу и понял, что тот пристально наблюдает за ним. Друг не улыбался, не смеялся и не шутил. Будто знал, что одна единственная улыбка на его лице превратиться в разбитую губу в следующее же мгновение. Нет, Маркус не провоцировал друга. Наоборот, он застыл в странной позе некого раздумья и озадаченности. О чем были его мысли? Заметил ли он что-то, чего не видел ранее, и было ли в этом нечто особенное?
– Тебе не смешно? – прошипел Гийон, обращаясь к нему.
– Вчера было, а сегодня – нет.
– Отчего же? Ты превратил жабу в человека.
– Кайлин не жаба, Гийон, и ты это знаешь.
Гийон злорадно улыбнулся и повернулся к подошедшей Кайлин.
– Ты опоздала на три минуты.
– И тебе "доброе утро", – ответила она и сунула ему под нос стакан с водой. – "Противоядие", – прокомментировала девушка и подала второй стакан Маркусу.
– Спасибо, солнышко, – ответил тот и залпом осушил содержимое.
– Меня зовут Катя или Кайлин, Маркус. Советую запомнить.
– Кайлин, ты забыла, о чем я тебе говорил вчера? – напомнил ей Гийон.
– Это после запоя бывает амнезия. А я, к счастью, этим не страдаю.
– Что-то ты перья распустила. Смотри, пташка, падать больно будет.
– Не сомневаюсь, – ответила Кайлин и отвернулась.
– Ты проиграла, – вздохнул Маркус. – С тебя пять кредитов.
– Всего пять? – переспросил Гийон. – Я бы на твоем месте поставил больше.
– А ты знаешь, на что мы спорили?
– Это и дураку понятно. Ее никто не узнал.
– Да, просчитался я с суммой.
– Ну, что ж, поскольку Кайлин, наконец-то, соизволила к нам присоединиться, начнем работать.
Кайлин пропустила упрек мимо ушей, понимая, что спорить – себе дороже, и присела на свободный стул возле Гийона. Аромат духов, взрезавшийся в его обоняние, а заодно и память, свел горло старшего даниила судорогой, и Гийон едва не закашлялся.
– Даже невады не выливают на себя столько туалетной воды, – пробурчал он и зажал нос рукой.
Кому угодно, даже себе самому, он не был в состоянии признаться, что этот аромат ему понравился. Он помнил название парфюма, который она использовала, знал, что на каждой женщине, словно платье, он "смотрится" по-разному. Но сочетание естественного аромата кожи Кайлин и этого тяжелого благоухания составило неповторимый букет, который хотелось вдыхать чаще. И дабы прекратить эту изощренную пытку над его и без того поруганными безразличием и ненавистью, он зажал нос рукой.
Кайлин демонстративно поднялась с места и пересела на стул напротив, разместившись между Маркусом и Сианной.
Девушка, уподобляясь поведению Гийона, зажала нос рукой и отвернулась.
– Рада, что Вам нравиться классический "Opium", – улыбнулась Кайлин.
– Это древний аромат твоего прошлого, – ответила Сианна и помахала рукой перед носом, разгоняя воздух.
– Такой же древний, как и твой "Chanel".
Сианна от удивления даже приоткрыла рот:
– В отличие от тебя, я не выливаю на себя целый флакон, – парировала она.
– Нет, только половину…
– Хватит! – перебил их Гийон, пресекая развитие перебранки. – Ты забыла, о чем я разговаривал с тобой вчера, Кайлин?
– Замолкаю, – ответила пробужденная, сложив ладони перед лицом и кланяясь Гийону, словно учителю.
– Из всех присутствующих, только ты не знакома с материалами данной серии преступлений, – продолжил Гийон, как ни в чем не бывало. – На сегодняшний день у нас есть пять однотипных убийств. Все жертвы – молодые одинокие пробужденные в возрасте от двадцати пяти до тридцати двух лет. Способ убийства – нанесение множественных колотых ран. Все женщины были найденными голыми в собственных домах спустя несколько дней после смерти. Три жертвы перед смертью имели сексуальный контакт, однако, следов спермы нам обнаружить не удалось.
– Точно так же, как и волос или фрагментов кожи под ногтями жертв, – добавил Рихтор и отхлебнул кофе из чашки.
– Либо они занимались сексом с кем-то перед гибелью добровольно, либо у них не было сил бороться, – пояснил Маркус.
– Я так понимаю, что убийца подошел к делу с особой подготовкой, – предположила Кайлин. – Вы можете по ДНК установить личность?
– Не все люди зарегистрированы в базе геномов, Кайлин, – ответил Гийон. – Это дело добровольное. В отличие от отпечатков пальцев или сканирования сетчатки.
– Почему Вы подозреваете именно пробужденного?
– Потому что в девяноста процентах случаях подобные преступления совершают именно они. А последнее послание от убийцы в виде стихотворения подтверждает это предположение. Судя по всему, в прошлой жизни он был русским.
– Это вовсе не обязательно. Во-первых, на русском языке разговаривали не только русские. А во-вторых, остается еще десять процентов, которых Вы не учли.
– Мы идем по наиболее очевидному пути.
– Это я уже поняла. А женщины были как-то связаны между собой? Может, что-то общее: один тренер по фитнесу, один магазин, где совершали покупки?
– У двоих совпадает клиника, куда они обращались за медицинской помощью. На этом все нити прерываются.
– Вы хотите, чтобы я проконтактировала с остальными жертвами? – напрямую задала вопрос Кайлин, чем немного удивила Гийона.
Он не ожидал, что она перейдет к сути дела так быстро.
– Я еще не решил.
– То есть? – возмутилась Сианна. – Она нейрами, это ее долг!
– Твоего мнения в этом вопросе я спрашивать не собираюсь, – отрезал Гийон и вперил взгляд в подопечную.
– Это глупо – не воспользоваться таким шансом. Возможно, ей удастся опознать убийцу.
– Или пережить еще четыре смерти и три изнасилования?
У Сианны пропал дар речи. Перед ней сидел человек, который был готов пойти на все, ради раскрытия преступления. И вдруг, он отказывается от такого рода помощи!
– Ей не привыкать, ведь так, Кайлин? – спросила Сианна, глядя при этом на Гийона.
Он, не отворачиваясь от нее, все же перевел взгляд на Кайлин, которая в этот момент активно прикусывала свою нижнюю губу.
– Акт изнасилования не воспринимается мною во время видения. Нет, я понимаю, что происходит, но в этот момент меня либо душат, либо бьют или режут, поэтому я переживаю эти ощущения более остро, чем все остальное.
– Жертву душат.
– Что? – не поняла Кайлин.
– Душат, бьют, режут не тебя, а жертву, – ответил Гийон и отвернулся.
– Для меня нет разницы. Я переживаю все это, значит, я и есть жертва.
– Странно, что при таком отношении к делу ты все еще в своем уме.
– Это спорный вопрос, – заметил Рихтор и улыбнулся.
– Есть еще одна особенность моего дара. Ограничение давности преступления – две недели. Если от момента смерти проходит более четырнадцати дней, я ничего не вижу. Опять же, чем меньше времени прошло, тем ярче мои видения.
– То есть, две недели – крайний предел?
– Да, Гийон.
– Тогда вариант с другими жертвами отпадает. Предыдущая погибла около месяца назад.
– Я могла бы поучаствовать в других расследованиях.
Гийон не без удивления посмотрел на нее. Человек, который добровольно соглашается пройти через все это точно должен быть не в своем уме.
– Ты работаешь только с моей группой и ни с кем больше.
– А как же остальные?
– Невозможно помочь всем на Свете. Так что оставь свой запал для других дел, например, займись собой. Тебе это идет на пользу.
Кайлин молча проглотила намек и, сжав губы в тонкую линию, отвернулась. Неужели она все еще настолько плохо выглядит? Неужели, стереотип поведения, который она отрабатывала столько лет, навсегда закрепился за ней?
– В отличие от нас с тобой, – прохрипел Маркус, – Кайлин сегодня выглядит превосходно.
И в подтверждение своих слов, стукнул подопечную по спине.
Кайлин тут же выпрямилась на стуле и вперила гневный взгляд в Маркуса.
– Вот, теперь ты смотришься просто потрясающе! – засмеялся он и тут же схватился за голову.
– Это кара Господня. Жаль только, что на моего опекуна она, кажется, снизошла не в полной мере.
– Еще одно слово про твоего опекуна, – прошипел Гийон, – и ты отправишься мыть его кабинет!
– Простите, Хозяин, – ответила она и поклонилась.
Маркус, Сианна и Рихтор не смогли сдержать смеха.
– Думаешь, если обладаешь даром нейрами, я стану перед тобой на цыпочках ходить?
– Что такое "нейрами"? – неожиданно спросила Кайлин, разрядив тем самым обстановку.
– Нейрами, – ответил Рихтор, – это люди с определенными экстрасенсорными способностями. Большинство нейрами объединены в гильдию.
– Интересно.
– Тебя все равно туда не примут, – рассмеялся Рихтор.
– Это почему же?
– Пробужденных не берут. Вы для них – люди второго сорта.
– Не только для них…
– Тебя что-нибудь не устраивает? – оживился Рихтор.
– Почему же, все прекрасно. Я довольна своим рабским положением в этом обществе и отношением коренных жителей к своей персоне. Все так дружелюбны, а главное, очень уважительно ко мне относятся, особенно мой опекун.
Гийон приподнял брови, вопросительно глядя на нее.
– А еще мне нравится моя новая должность: крутиться возле стольких почтенных даниилов – это же настоящее Провидение, особенно когда ни черта не понимаешь в такой работе. Зато можно строить из себя важную персону: я ведь, мать вашу, аналитик!
– Это хорошо, что ты реально оцениваешь ситуацию, – засмеялся Рихтор.
– По-твоему, это смешно, Рихтор? Представь, что завтра ты проснулся и оказался в чужом мире. И вот, ты так же сидишь в кафе в окружении абсолютно чужих для тебя людей, презирающих само твое существование, и благодаришь их за то, что взяли тебя на работу.
– Рихтор не давал согласия на криогенезацию, – перебил ее монолог Гийон. – А ты получила второй шанс. Так кого ты винишь в том, что ни черта из себя не представляешь теперь? Не нравится работать аналитиком, не работай вообще, средства тебе это наверняка позволяют. А если ты хочешь нам рассказать, какой великой и гениальной ты была в прошлой жизни, так нам на это наплевать. Здесь ты не более, чем стул, стоящий у этого столика.
Кайлин нечего было ему противопоставить. Она знала, что он прав на все сто. Обидно? Безусловно, обидно. Какую работу она могла получить в этом мире? Уборщицы? А не работать вообще она не могла. Не так ее воспитали. Когда ей в Центре предложили эту должность, она поначалу обрадовалась. Но только потом в ходе разговора поняла, что они не спрашивали ее мнения, они приказывали. Столько лет, потраченных на обучение, столько бессонных ночей, принесенных в жертву великой идее, и все впустую. Мысль о том, что можно было бы все вернуть, наверстать упущенное, но она знала, что платой за это станут ее убеждения и идеалы. А она никогда не хотела попускаться такими вещами. Дать себе слабину когда-то оказалось довольно просто, но счет за этот поступок стал непомерным.
– Чем мы будем заниматься сегодня? – спросила она.
– Работой, – ответил Гийон. – Наш офис на третьем этаже. Ено тебе все покажет. Я даже нашел для тебя отличный рабочий кабинет. Будешь перебирать и раскладывать бумажки.
– Вы все еще используете бумагу?
– Конечно. Это просто и более надежно, порой, чем техника.
– А можно мне поработать с материалами дел, которые мы расследуем?
– В свободное от основной работы время.
– Все ясно, – хмыкнула она.
"Центр управления даниилами", в здании которого они находились, представлял собой огромный многоэтажный офисный центр. Здесь было несколько десятков подразделений даниилов, каждое из которых входило в состав определенного отдела.
Минув маленький пропускной пункт с несколькими младшими даниилами на посту, они вошли в большой лифт и поднялись на третий этаж.
Здесь было довольно просторно и уютно. Небольшой холл разделялся на три отдельных коридора, каждый из которых принадлежал своему подразделению. Они свернули направо, и Кайлин едва успела прочесть вывеску над дверью: "Отдел особо тяжких преступлений".
– А кто еще работает на этом этаже? – спросила она у Ено, идущего позади нее.
– Слева от лифта сидят криминалисты, а прямо – специалисты по нравственным преступлениям.
– Их так мало?
– Это здание – одно из многих, и в каждом из них есть такие же отделы.
– Ено, а чем конкретно занимаемся мы?
– Мы расследуем серийные убийства.
– А их много?
– Не очень, но все-таки есть.
– Такая работа должна угнетать.
– Так и происходит. С каждым из сотрудников работает психоаналитик.
– С каждым?
– Да, это обязательное условие нашего труда.
– И у всех один и тот же врач?
– Да, я помогаю всем без исключения.
Кайлин от удивления разинула рот.
– Ты? Психотерапевт?
– Да, это одна из моих обязанностей.
– Только не говори мне, что ты собираешься копаться в моей голове.
– Гийон распорядился начать со следующей недели.
– Я не буду с тобой говорить.
– Не стоит тебе так нервничать. В этом нет ничего особенного, просто дважды в неделю мы будем обсуждать проблемы, которые тебя волнуют и с которыми тебе трудно справиться.
– Вся моя жизнь – одни сплошные проблемы.
Кайлин так увлеклась беседой, что даже не заметила, как все остальные разошлись по своим кабинетам. Она огляделась и насчитала как минимум десять дверей, за которыми каждый из ее коллег мог скрыться.
– У всех, включая меня, есть свой собственный офис. В конце коридора расположен туалет и комната отдыха. На дверях висят таблички, так что здесь ты точно не заблудишься.
– А где буду работать я?
– Вон там, – робот указал в сторону уборной.
– В туалете?
– Нет, там рядом есть еще одно помещение. Раньше оно использовалось в качестве подсобки, но теперь там будешь работать ты.
– Весьма великодушно…
– Там довольно уютно. Тебе должно понравиться.
Она сомневалась, что комната, расположенная прямо возле туалета, может ей понравиться. Но выбора у нее все равно не было, потому она молча последовала за Ено.
Дверь в ее новый "офис", в отличие от всех остальных, была железной и блокировалась электронным замком. Ено что-то начал нажимать на электронной панели, затем попросил ее приложить свой палец к экрану и загрузил данные в память.
– Теперь ты беспрепятственно можешь сюда входить.
– Точно так же, как и все остальные…
Как только тяжелая дверь открылась, Кайлин поняла, что работать в этом помещении не сможет.
Этот "офис", общей площадью около семи метров квадратных, напоминал ей маленький уютный гробик, в котором ее непременно должны были похоронить. Стол, куча папок на нем и стул – вот и весь интерьер ее нового рабочего кабинета. Но даже такие условия она согласна была принять с благодарностью, если бы не одно обстоятельство: здесь не было окон.
Кайлин поежилась в дверном проеме и шагнула обратно в коридор.
– Что-то не так? – поинтересовался Ено, вопросительно склоняя свою стальную голову.
– Да, я не смогу здесь работать.
– Но это – приказ Гийона.
– А другого подсобного помещения у вас нет?
– Нет. Но если ты по каким-то причинам не хочешь работать здесь, можно обратиться к Гийону: возможно, он разрешит твою проблему.
– Ено, я не смогу здесь находиться.
Робот внимательно осмотрелся, а затем повернулся к Кайлин:
– В моей голове родилось одно предположение: ты страдаешь клаустрофобией?
– Я не смогу, Ено…
– Ничего страшного. Следует поговорить с Гийоном и объяснить ему причины твоего замешательства.
– Нет! – отрезала она. – Нет, я не хочу, чтобы ты говорил с ним. Ни с кем, Ено. Я не хочу, чтобы ты вообще кому-нибудь говорил об этом.
Ено снова склонил голову на бок и улыбнулся:
– Это болезнь, Кайлин, а не твоя прихоть. Гийон поймет.
– Нет, Ено. Кто угодно, но только не Гийон.
Почему она так решила? О, она готова была биться об заклад, что как только Гийон узнает о ее проблеме, он запрет ее в этом помещении и заблокирует дверь, обозвав свой поступок "терапией путем преодоления". Она не в первый раз оказывалась в подобной ситуации. Раньше ей часто приходилось работать с архивными материалами в подвале, потому она нашла свой особенный ключик, который позволял ее мозгу мириться с прихотями обстоятельств.
– Ено, а эта дверь может закрываться не полностью?
– Ты хочешь оставить ее приоткрытой, чтобы создать иллюзию свободного пространства?
– Именно это я и хочу сделать.
– Хорошо, я заблокирую механизм автоматического закрытия, и ты сможешь оставлять ее приоткрытой.
– Это меня вполне устроит.
– Ну что ж, тогда первый сеанс психотерапии можно считать состоявшимся.
Кайлин прошла в помещение, оставив позади себя приоткрытую дверь. Холодок все же пробежал по ее спине, но после нескольких глубоких вдохов, она смогла справиться с этими отголосками подсознательного страха.
Кайлин провела рукой по старой изношенной деревянной поверхности рабочего стола и села на стул. Перед ней лежало несколько пустых папок, а рядом с ними огромная стопка бумаг. Она взяла одну из них в руки и попыталась понять, что это вообще такое.
Показания и протоколы экспертиз были перепутаны. Нумерация страниц совершенно не совпадала, и невозможно было понять, что к чему относится. В этот момент Ено просунул свою стальную голову в дверную щель и улыбнулся.
– Можно мне войти?
– Конечно.
Робот бесшумно приблизился к столу и взял в руки пустые папки.
– Перед тобой лежат материалы четырех старых нераскрытых дел. Кто-то развернул коробку с папками в нашем архиве несколько лет назад, но за это время никто так и не удосужился собрать все, как было.
– А зачем вообще это собирать? У вас что, электронных баз данных нет?
– Есть, но документы, которые лежат перед тобой, являются единственным источником информации. Иногда наши сервера выходят из строя. Потому у каждого электронного документа есть своя печатная копия. Как только ты соберешь эти четыре дела воедино, мы отсканируем материалы и загрузим в архив.
– А загрузить по отдельности, а затем автоматически систематизировать вы не можете?
– Не знаю, – пожал плечами Ено. – Это задание поручил тебе Гийон.
– Ну, тогда все ясно. Спасибо, что хоть чем-то заняли. Не удивлюсь, если он сам нарочно опрокинул эту коробку еще вчера.
– Это твое первое поручение. Думаю, если ты достаточно быстро справишься, Гийон доверит тебе еще что-нибудь.
– Разобрать коробки в архиве?
– Возможно, и тебе придется выполнять эту работу.
– Я все поняла, Ено, спасибо.
– Вот, держи папки. Их всего четыре.
– "Всего четыре". Здесь не меньше тысячи листов! Я потрачу на это неделю!
– А тебе есть куда спешить?
– Нет, в том-то и дело.
– Могу я идти?
– Конечно, Ено.
– Обедаем мы внизу около часа дня. За тобой кто-нибудь зайдет.
– Буду иметь в виду, спасибо еще раз.
– Не за что, – ответил робот и вышел в коридор, оставив дверь за собой приоткрытой.
Покрутившись на стуле, Кайлин поняла, что от старых привычек невозможно избавиться даже с помощью криогенезации. Она привыкла к движению. Постоянному, направленному движению по своему кабинету. Она часто раскладывала документы на полу, садилась среди них и на протяжении нескольких часов, а то и дней пыталась разрешить очередную проблему. И еще Кайлин любила грызть карандаши. И хотя брат утверждал, что это очень вредная привычка, Кайлин не собиралась от нее отказываться. Схватив со стола карандаш, она засунула его в рот и потянулась к стопке с бумагами…
Гийон направлялся в уборную, когда заметил, что дверь в бывшее подсобное помещение не заперта. Заглянув внутрь, он увидел, что Кайлин сидит на полу посреди вороха разложенных бумаг и что-то бубнит себе под нос. Он несколько минут тихо наблюдал за сменой выражений на ее лице, пока она брала в руки одну бумажку за другой, внимательно что-то изучая. Девушка настолько погрузилась в некие раздумья, что даже не заметила его присутствия.
Гийон не ожидал увидеть ее такой собранной и сконцентрированной. И хотя он прекрасно мог оценить уровень интеллекта, который был необходим человеку для выполнения этого монотонного труда, ее поведение его впечатлило. Она вникала в происходящее, не просто перекладывая бумажки, а вчитываясь в их содержание и даже что-то проговаривая себе под нос. И еще Кайлин грызла карандаш… Это показалось ему довольно забавным и он невольно улыбнулся.
Звук закрывающейся двери прорезал тишину, и Кайлин встрепенулась на месте. Ее бросило в жар, а воздух перехватило на вдохе. Кайлин медленно поднялась с пола и спокойно попыталась открыть дверь, но, потянув ее за ручку, поняла, что она не открывается.
– Спокойно! Спокойно! – начала она говорить сама себе. – Нужно разблокировать ее. Только разблокировать.
Кайлин подошла к электронной панели и приложила к ней свой палец, но ничего не произошло. Этот чертов прибор не работал!!!
Кайлин попыталась еще раз подергать ручку, но стальная преграда так и не поддалась.
– Позвонить! Нужно позвонить кому-нибудь!
Девушка осмотрелась, но тут же вспомнила, что в этой комнате ни телефона ни компьютера нет.
В ушах зашумело, ноги стали ватными, а голова медленно, но верно пустилась в круговорот. Кайлин постучала в дверь кулаком, надеясь, что ее кто-нибудь услышит, но это оказалось пустой тратой времени.
Она почувствовала, как ее сердце начинает сбиваться с ритма. Капли холодной влаги выступили на лице, руки онемели, и воздуха в помещении стало не хватать. Стены закружились перед глазами, и теперь она уже не могла понять, где именно находится. Закрыв глаза, она медленно осела на пол и попыталась успокоиться. Один глубокий вдох сменял другой, но долгожданного облегчения это не приносило. В памяти стали проноситься крики людей, сливающиеся с ее собственными, и темнота, густая, едкая, вновь окутала ее тело.
Кайлин почувствовала боль в груди. Нечто сжало ее сердце и не захотело отпустить. Девушка пригнулась к полу и заплакала. Эта форма безысходности была для нее самой страшной. Она запирала ее изнутри, делая заложницей собственного подсознания. И борьба с собой и своими страхами становилась невыносимой. Тело отказывалось подчиняться, и первородный животный инстинкт самосохранения завладевал мозгом. Кайлин поднялась с пола и начала метаться по помещению, сминая бумагу под ногами.
– Помогите! – закричала она. – Помогите!!! Пожалуйста, вытащите меня отсюда!!!
Гийон выходил из уборной, когда услышал странный стук в железную дверь рядом. Он подошел поближе и попытался открыть ее, но замок не поддался.
– Кайлин? – позвал он, но кроме странного писка ничего не услышал. – Кайлин?
Девушка начала колотить железную преграду ногами и выкрикивать мольбы о помощи.
– Что там такое? – послышался голос Маркуса за спиной.
– Не знаю. Я закрыл эту чертову дверь не более пяти минут назад, а теперь она не открывается.
– Кайлин! Все в порядке! – прокричал Маркус. – Не переживай, сейчас мы тебя выпустим!
Но девушка, казалось, и не слышала его вовсе.
– Что это с ней? – не понял Маркус.
– Дерьмо! – взвыл Гийон. – Программа зависла.
– Так перезагрузи.
– Уже делаю.
– Кайлин! Перестань стучать в дверь! Сейчас мы тебя выпустим!
– Бесполезно, – буркнул себе под нос Гийон.
– Что?
– Я говорю, бесполезно. У этой ненормальной – истерика.
– Кайлин? – вновь позвал Маркус.
В это время в коридор вышли Рихтор и Сианна.
– Что там у вас происходит?
– Рихтор, помоги перезагрузить программу, – прокричал Гийон.
– Для этого нужен ПК. Сейчас принесу.
– А где дурнушка? – спросила Сианна, подходя к ним поближе.
– Кайлин заперта внутри, – пояснил Маркус.
– Ух-х-х, как стучит, – засмеялась девушка.
– Не вижу ничего смешного, – осадил ее веселье Гийон.
– Пусти меня, – попросил Рихтор, протягивая свой ПК. – Это просто, если знать, что делать.
– А где Ено? – возмутился Гийон. – Я же просил его присматривать за ней!
– Он внизу. Я отправила его за кофе, – ответила Сианна.
– Он что, твоя нянька? В комнате отдыха есть автомат: взяла бы да заварила!
– Я не могу пить этот стрихнин.
– Готово, – перебил их Рихтор. – Открывай!
Маркус даже не успел коснуться ручки, когда железная дверь ударила его по лбу и в глазах потемнело.
– Какого…
Кайлин выбежала в коридор, и жадно глотая воздух ртом, закашлялась. Девушка выглядела ужасно. Волосы растрепались, на лице выступил пот и глаза, наполненные ужасом, раскраснелись и отекли.
– Все хорошо? – спросил Гийон, поддерживая Маркуса за плечо.
– Вроде бы.
Кайлин в это время продолжала пригибаться к полу в попытках схватить ртом больше кислорода.
– Воды принести? – поинтересовался Гийон, наклоняясь перед ней и заглядывая в зареванное лицо.
– Да. Пожалуйста.
– Что это было? – промямлил Маркус, растирая ссадину на лбу.
– Ничего, – огрызнулась Кайлин и снова закашлялась.
– Что-то не похоже на "ничего"?
Гийон тем временем подал ей стакан воды. Девушка моментально осушила его и протянула обратно.
– Спасибо.
– У нее клаустрофобия, – снисходительно пояснила Сианна, вертя пустой стакан в руках, который отдал ей Гийон.
– У тебя клаустрофобия? – переспросил Гийон.
