Текст книги "Пробуждение (СИ)"

Автор книги: Даниэль Зеа Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 21

«Их не интересуют люди, им не важно, к чему это может привести, они жаждут заработать, нажиться, раздавая мое детище не больным детям за благодарность, а любому желающему за миллион…»

Из разговора от 17.11.3565

Кайлин проснулась от звонка будильника, заведенного на шесть утра. Гийон тут же выпустил ее из объятий и накрыл голову подушкой.

– Ты сам не захотел уходить.

– Не дождешься, – буркнул он и перевернулся на живот.

Как ни странно, они снова умудрились опоздать на работу. Гийона это заметно напрягло, но Кайлин старательно делала вид, что это не по ее вине они пришли на пять минут позже положенного срока.

Искренне улыбаясь всем присутствующим, Кайлин заказала свой "Латте" и начала дальше изучать карту меню.

– Аппетит прорезался? – не удержался от комментария Маркус.

– Не волнуйся, я сама за себя заплачу.

– Как там поживают наши образцы?

– Без понятия, – пожала плечами Кайлин. – Мы так и не встретились с Ерджи.

– Ну, вчера он не был нам нужен, – пожала плечами Сианна. – Честно говоря, я вообще не понимаю, на кой лад он сдался тебе.

Кайлин посмотрела на Гийона, но тот и вида не подал о том, что что-то знает.

– А где Женя? – спросил Рихтор. – Или ты умудрилась убить его еще вчера?

– Женя зализывает раны где-то в своем логове, – улыбнулась Кайлин. – Кстати, я хотела спросить, можем ли мы найти криогенезированного человека по возможной фамилии.

– Почему, "по возможной"? – спросил Гийон.

– Потому что я не уверена в том, что это ее фамилия.

– То есть, ты хочешь найти женщину?

– Да.

– Только если Старко даст официальный запрос.

– Тогда не нужно.

– Почему? И вообще, кто она?

– Забудь об этом. Потом попробуем этим заняться.

– Как хочешь, – ответил Гийон и углубился в изучение меню.

– Гийон, – окликнула его Кайлин.

– Да?

– Есть еще кое-что, что мы должны сделать.

– Что?

– Нужно найти человека, которого звали Денис Крипенин.

– В чем проблемы? Подними базу данных по переписи населения.

– Проблема в том, что он изменил свое имя.

– А лицо ты его помнишь?

– Да.

– Тогда составь с Ено фоторобот и попробуй найти по своему описанию. А кто он вообще такой?

– Бывший руководитель нашего проекта.

– Он жив? – удивился Гийон.

– Да. По крайней мере, Женя так утверждает.

Кайлин и Сианна после завтрака направились к криминалистам. Спустя тридцать минут взволнованная Кайлин влетела в комнату Гийона и начала, задыхаясь, что-то тараторить.

– Какой "твой СаКаР", Кайли? – пытался вникнуть в суть ее монолога Гийон, одновременно тряся ее за плечи, в попытках прервать поток речи.

Кайлин набрала в грудь побольше воздуха и…..замолчала.

– Я ничего не могу понять, милая. Вообще ничего, из того, что ты пытаешься до меня донести.

– Гийон, звони Цемеи. Пусть немедленно приезжает сюда. У меня плохие новости и это, твою мать, дело Государственной важности! – закричала она.

– Успокойся, Кайли? Ты что?

– Я что? Вы что! Что вы?

– А что мы?

– Вы – полные идиоты! Все! Весь мир одних сплошных идиотов!!!

Спустя еще тридцать минут к Гийону в кабинет влетел седовласый мужчина с красными глазами и задал единственный вопрос:

– Что она знает?

Кайлин, вышедшая из комнаты отдыха со стаканом в руках, приветливо улыбнулась:

– И вам добрый день, Старко.

– Ты что, виски пьешь? Гийон?

– Я не мог ее успокоить. Она бы все здесь разнесла.

– Где тут можно поговорить?

– Все действующие лица собрались в комнате совещаний. Ждут только нас и тебя.

Старко открыл дверь наружу и демонстративно подал знак рукой "на выход".

– Стакан можешь оставить здесь, – бросил он Кайлин.

– Только из уважения в Вам, – ответила Кайли, и оставила виски на рабочем столе Гийона.

В комнате совещаний сидели Рихтор, Сианна, Маркус, Ено, Оуэн и Ерджи, который вообще не понимал, что происходит и при чем здесь он.

Старко вошел последним, закрыв за собой дверь и поставив на стол маленькую коробочку с мигающей красной лампочкой на крышке.

– Все, что будет произнесено в этой комнате, является Государственной тайной. Бумаги потом подпишите. Об ответственности за разглашение я не напоминаю.

– А это что? – спросила Кайлин, указывая пальцем на прибор.

– "Глушитель", – ответил Гийон и похлопал ее по плечу.

– Да, эта штучка нам понадобиться.

– Ну, что ж, начнем? – спросил Цемеи, присаживаясь за стол.

– Сианна, помоги, – попросила Кайлин, пытаясь совладать с пультом от голографического монитора.

– Дай сюда, – ответила девушка. – То загрузи, то помоги… Как вчера родилась, ей Богу.

На экране высветилось изображение, напоминающее стеклянную колбу с четырьмя тоненькими ножками внизу.

– Это – СаКаР, – начала свой доклад Кайлин. – Вирус, который состоит из двух частей: самого вирусного ДНК, которое создала я, и носителя – наномашины, которую создал мой брат и которую вы видите перед собой сейчас. Следующий слайд, пожалуйста.

Сианна нажала кнопку, и на экране запустился ролик, рассказывающий, как вирус криогенезации проникает в клетки.

– Это – наглядное учебное пособие для школьников вашего времени. Все просто: наномашина определяет тип клетки и инъецирует внутрь ДНК СаКаРа. После криогенезации эта наночастица, которую все вы принимали за вирусную часть, остается в клетках головного мозга, периодически проникая в кровь и обеспечивая возникновение стойкого иммунного ответа.

– То есть, это – не вирус, а машина? – спросил ошеломленный Оуэн.

– Вопросы потом, – прервала его Кайлин и продолжила.

– А теперь детально рассмотрим наномашину. Четыре сенсорных "ножки" и процессор, на который нанесен слой из белковых молекул. В случае повреждения, процессор и ножки распадаются на углеродные цепи, и найти эти части наноустройства в организме просто невозможно. Так вот, той наномашиной, которую все вы видите перед собой, можно управлять, изменяя параметры работы процессора низкочастотными импульсами. А теперь представьте, что эти наномашины могут объединяться и создавать свой собственный импульс, воздействуя на центральную нервную систему человека, и, в частности, на его мозг. Для того, чтобы данная функция стала активной, в организм следует ввести вирусную ДНК, которая объединяясь с наномашиной, сообщала бы ей новые свойства. Этот вирус мой брат назвал "кодом". И я – человек, который его знает.

Все молчали. Цемеи потянулся за бутылкой с водой и, открыв крышку, начал пить прямо из горлышка.

– Следующий слайд, пожалуйста.

На экране высветился тот же вирус, что все присутствующие видели на первом слайде.

– А это, – Кайлин указала на проекцию, – СаКаР, который мы обнаружили в тканях всех пробужденных жертв, крови Маркуса и в ампуле, которую мне любезно предоставила Сианна.

– Так, в чем отличие? – не понял Оуэн.

– В этом! – произнесла Кайлин и кивнула Сианне.

На экране высветились две цепочки ДНК с красными метками на обеих.

– Наведи на эти фрагменты, – попросила Кайлин и подошла ближе к экрану. – Это – не тот СаКаР, что создала я. Это – его аналог, и я не знаю, руке какого вирусолога он принадлежит. Все бы ничего, но этот фрагмент ДНК слишком близок по последовательности нуклеотидов к "коду", который известен мне.

Кайлин развернулась ко всем присутствующим лицом и, уперев руки в стол, задала свой главный вопрос:

– А теперь задумайтесь, что в крови пробужденных делает полноценный СаКаР, и главное, почему он так напоминает этот чертов "код"?

– Центр инфицирует пробужденных? – не удержался Цемеи.

– И цели этого инфицирования должны быть вам предельно ясны.

Комната снова погрузилась в молчание.

– У нас нет прямых доказательств, – продолжала Кайлин, – пока мы не смогли найти необходимые параметры управления этими частицами. Это задача мне не по плечу. Однако, Ерджи мог бы попытаться.

Ерджи провел рукой по волосам и скривился:

– Здесь нужен не один инженер.

– Будет столько, сколько потребуется, – оборвал его Цемеи.

– Полный бред, – подал голос Маркус. – Получается, что кто-то сторонний может управлять мною?

– А теперь задумайтесь о том, что представляет собой нестабильность. Одни – впадают в прострацию, другие – в ярость. И мотивов нет никаких. И объективных причин.

– Что ты хочешь этим сказать? – не понял Гийон.

– Что такое безумие? То, что по мнению большинства выходит за рамки общепризнанного? Но, кто определяет, где находится эта тонкая грань? И, может, у всякого поведения есть свои причины? Нестабильность – это миф, и мы все с такой легкостью поверили в него. С самого начала я не могла понять, откуда вообще взялось это явление. Ведь мы провели тысячу экспериментов и ни в одном из них не увидели признаков этой побочной реакции. Так не бывает, – покачала головой Кайлин. – Это наука, а не карточный пасьянс.

Гийон поднялся со своего места и присел на край стола.

– А, ведь жертвы могли и не знать, в таком случае, чем они занимались…

– То есть? – спросила Сианна.

– Мы пришли к выводу, что все они подозревали у себя нестабильность. Что еще? Они вели двойную жизнь. Что, если они сами не знали об этом? Кайлин описала, что одна из девушек совершенно не понимала, где находится и как там оказалось. Мы не нашли следов токсических веществ в ее теле и предположили, что яд распался. Но, вспомните, другие жертвы тоже не проявляли признаков борьбы. Что, если никакого яда не было, если в это время они находились под чьим-то контролем?

– Невады, которые и сами не знали, чем промышляют? – перефразировал его идею Рихтор.

– В моей голове очень плотно засели слова одного из младших даниилов, которого мы встретили вместе с Кайлин.

– "Изрезала себя канцелярским ножом, а потом сказала, что это она так освободиться решила", – процитировала Кайлин и отвернулась.

– Ты тоже запомнила.

– Без доказательств это всего лишь домыслы, – покачал головой Цемеи.

– Что ты намерен предпринять? – спросил его напрямую Гийон.

– Я? – задумался Старко. – Я не могу прикрыть "лавочку" сегодня же. Нужны доказательства.

– Что ж, попробуем их найти.

– Пробуйте. Это все.

Цемеи поднялся с места и, подойдя к Кайлин, похлопал ее по плечу:

– У тебя талант, девочка. Прекрасный анализ, ничего не скажешь.

– Я знаю, кто Ваш информатор.

Цемеи вскинул брови и посмотрел на Гийона.

– Вижу, Вы не плохо поладили. Так, что там с моим информатором?

– Его зовут Евгений Лесков.

– Ты ведь не просто так мне это говоришь?

– Да, я хочу, чтобы вы задержали его по подозрению в серийных убийствах, которые мы расследуем.

– Ты полагаешь…

– Нет, это не он, Старко. Но мне нужно, чтобы вы его изолировали на время.

– В чем дело, Кайли? – забеспокоился Гийон. – Он тебе угрожал?

– Нет. Он замахнулся на то, что ему не принадлежит.

– Ладно, – пожал плечами Старко. – Три дня у тебя есть. Больше я продержать его не смогу.

– Спасибо, надеюсь, этого будет достаточно.

Работа в отделе снова "закипела". Рихтор и Сианна занялись повторным опросом возможных свидетелей. Ено перепроверял все доступные счета погибших, пытаясь отследить движения финансовых средств. Кайлин "зависла" у криминалистов, анализируя полученные вирусные частицы и вводя в курс дела подобранных инженеров нанопрограммирования. Гийон в свою очередь начал собирать всю доступную информацию по случаям нестабильности, зафиксированным за последние пять лет в городе. Он надеялся найти нечто общее во всех делах, провести параллели между пострадавшими, самими нестабильными и Центром криогенезации, апеллируя новыми данными и предположениями.

Два дня пронеслись, словно в тумане. Едва волоча ноги, Кайлин и Гийон возвращались домой, падая замертво на кровать и едва ли находя в себе силы, чтобы вовремя явиться на следующий день на работу. Утром третьего дня Рихтор забежал к Гийону в кабинет и со словами: "Нашли, где проживала четвертая жертва", – понесся к лифту.

Гийон еле успел "заскочить" в закрывающиеся двери, натягивая на себя куртку по дороге.

– Она жила у своего любовника. Один из таксистов, работающих возле здания, где находился офис девушки, вспомнил, что отвозил ее несколько раз по этому адресу.

– Как же он ее запомнил?

– Сказал, что таких женщин трудно забыть.

– Любовника задержали?

– Да. Он в третьем дознавательном управлении. Все ждут нас.

– Будем надеяться, что ему есть, что нам рассказать.

В пустой комнате с зеркалами сидел молодой мужчина. В свои тридцать лет он выглядел на все сорок. Не понятно, что так изменило его, но Гийон мог предположить, что смерть любимой женщины может быть всему причиной.

– Здравствуйте! – поприветствовал его вошедший. – Мое имя Гийон Самари. Я даниил четвертой степени власти и буду проводить ваш допрос. Вопросы или возражения есть?

Мужчина исподлобья посмотрел на него и отрицательно помотал головой.

– Итак, вы были знакомы с Тайей Лайрели?

– Да.

– Расскажите, пожалуйста, как вы познакомились…

Через три часа допрос был окончен. Уставшие Гийон и Рихтор вернулись в офис только к трем часам. Созвав совещание, они не без огорчения сообщили остальным, что Тайея Лайрели действительно страдала провалами в памяти. Ее любовник рассказал даниилам о том, как Тайя могла посреди ночи собраться и уйти в неизвестном направлении, а затем возвращалась через несколько дней и не могла сказать, ни где была, ни чем занималась.

Ее любовник даже не знал, что ее тело нашли не в чужом, а в собственном доме.

– Ублюдки, – произнесла Кайлин и стукнула кулаком по столу. – Сколько их, таких? Красивых и молодых?

– На то, чтобы опросить всех, подпадающих под данную характеристику пробужденных, уйдут месяцы работы. И то, вряд ли они захотят рассказывать о своих проблемах с памятью.

– Все-таки я не могу понять мотивов этих преступлений. Зачем Центру убивать этих девушек таким образом, если они могли просто заставить их покончить собой, например?

– Думаю, что изначально я оказался прав. Мы на самом деле имеем дело с серией убийств на сексуальной почве. Кто-то убивает невад. Кто-то, у кого именно с ними связан "заскок". Нужно найти его. Найдем его, узнаем, как он на них вышел. Возможно, там появятся и доказательства.

– Редко бывает, чтобы два дела были совершенно не связаны друг с другом, но так тесно пересекались, – заметила Сианна. – Я согласна с Гийоном. Необходимо найти этого "мясника".

– Значит, мне нужен Нистен, – ответила Кайлин. – И чем скорее, тем лучше. Осталось чуть больше недели. Потом мой дар ничем не сможет вам помочь.

– Нистен, так Нистен, – выдохнул Гийон и взял ее за руку. – Пойдем, я отвезу тебя домой. Думаю, нам всем следует отдохнуть. Общий сбор завтра в восемь внизу. На этом все. Отдыхайте.

Нистен приехал к Гийону около восьми вечера.

– Добрый вечер, – улыбнулся нейрами и прошел в дом. – Полагаю, что твое жилище оказалось не пригодным для проживания после волны беспорядков?

– Совершенно верно, – ответила Кайлин.

– Но, насколько я могу судить, тебя данные обстоятельства нисколько не огорчают? – усмехнулся Нистен и прошел в гостиную, следом за Гийоном.

– У Гийона вполне комфортно, – засмеялась Кайлин и присела на диван.

– Для начала, я хотел бы тебе объяснить, чем именно мы с тобой будем заниматься.

– Да, мне было бы интересно это узнать.

– Основываясь на своих знаниях и опыте работы, я пришел к выводу, что неспособность контролировать свой дар кроется в подсознательных мотивациях самих нейрами.

– Ты говоришь так, будто я сама хочу испытывать все это.

– Посмотрим. Возможно, ты сможешь доказать обратное.

– Абсурд, Нистен!

– Кайлин, мы не будем с тобой разговаривать о твоем прошлом и пытаться разобраться в твоих проблемах. Мы начнем с главного: я введу тебя в транс и попытаюсь пережить твой первый опыт общения с покойным вместе с тобой. Так я получу представление о твоих способностях и подсознательных переживаниях, связанных с этими способностями.

– Транс? Она будет в трансе? – наконец, подал голос Гийон.

– Не беспокойся, ничего плохого с ней не случится.

– Ты не знаешь, через что ей приходится проходить! Да, она умирает вместе с ними!

– Ты же хочешь ей помочь? Иначе, зачем поднял на уши всю Гильдию?

– Что ты сделал? – переспросила Кайлин, обращаясь к Гийону.

– Ничего особенного я не сделал, – ответил Гийон и присел на диван возле нее.

Нистен засмеялся и устроился в кресле напротив.

– Ты хочешь пройти через это одна или вместе с ним?

– Ты понял, да? – спросил Гийон, беря Кайлин за руку и пряча ее в своих ладонях.

– Конечно. Еще в больнице. Ну, это ваше личное дело. Так что, Кайлин, ты хочешь, чтобы Гийон остался или мы попросим его приготовить тебе что-нибудь на ужин?

Кайлин накрыла руки Гийона своей ладонью и повернулась к Нистену:

– Хочу, чтобы он был рядом.

– Ты не против, Гийон?

– Нет.

– Хорошо. Теперь разберемся с атрибутами. Гийон, я хочу, чтобы ты выключил свет и зажег несколько свечей. Да, и принеси Кайлин какой-нибудь плед, она ведь устала и собралась немного поспать, – улыбнулся Нистен.

– Я?

– Да, сегодня вечером ты будешь спать, Кайлин.

Гийон за несколько минут все организовал и, раскинувшись на диване, обнял Кайлин, лежащую под пледом у него на коленях.

– Тебе удобно? – спросил Нистен.

– Да, вполне, – ответила Кайлин, которую руки любимого мужчины согревали больше, нежели шерстяной плед.

– Закрой глаза, Кайлин, и представь себе место из своего прошлого, где ты бы хотела вот так же лежать на руках у Гийона и ни о чем не думать.

Кайлин представила, как они сидят на веранде их старого загородного дома. Ее мама обязательно бы принесла им по стакану холодного кваса вместе со своим фирменным шоколадным кексом, а брат пытался бы выпроводить мать поскорее с веранды, чтобы оставить их одних.

Кайлин улыбнулась своим мыслям и поудобнее устроилась в руках Гийона.

– Где ты сейчас? – спокойно спросил Нистен.

– Я? В загородном доме, где мы с семьей проводили несколько месяцев в году. Мы с Гийоном сидим на веранде на старом выцветшем диване с видом на огромное зеленое поле и дерево, одиноко стоящее там, вдалеке.

– Солнце клонится к закату? – тихо спросил ее Нистен, и Кайлин представила себе багровое небо, окрашенное лучами солнца, что только начало перекатываться за тоненькую линию горизонта вдалеке.

– В доме, кроме твоей матери, есть еще кто-нибудь?

– Да, мой брат. Он долго выпроваживал маму с веранды, подмигивая мне на прощание.

– А где твой отец?

– Его нет. Он умер, когда мне было три.

– Ты бы хотела узнать, каким он был?

– Наверное, но мама не любила о нем говорить.

– Понятно. Кайлин? – позвал Нистен, а теперь я попрошу тебя закрыть свои глаза на той веранде и попытаться уснуть. Тебе тепло, и под ухом ты слышишь, как размеренно бьется сердце Гийона, и заходящее солнце мягко освещает твое лицо, и тебе хорошо, тебе спокойно и так будет теперь всегда, всегда, Кайлин.

Гийон почувствовал, как она окончательно обмякла в его руках и, кажется, действительно уснула.

– Кайлин? – позвал ее Нистен, поднимаясь со своего места и присаживаясь на пол рядом с ними.

– Да, – сонным голосом ответила она.

– Ты помнишь день, когда впервые увидела чужую смерть?

– Да.

– Я хочу, чтобы ты отправилась туда. Расскажи мне, где ты сейчас?

– В маленькой комнате. Здесь слишком тесно и душно, и темно.

– Что ты там делаешь?

– Мы приехали на похороны брата моей матери, дяди Славы.

– Ты хорошо знала, своего дядю?

– Нет, он жил далеко и мы редко встречались.

– Сколько тебе лет?

– Двенадцать.

– Мама и брат тоже там?

– Да. Мы все сидим напротив гроба, и Саша держит меня за руку.

– Тебе страшно?

– Да.

– Чего ты боишься?

– Его.

– Дядю?

– Да.

– Почему ты его боишься?

– Он не такой, каким был. Другой.

– Ты считаешь, что твоего дяди на самом деле там нет?

– Его больше нет.

– И ты не хочешь прикасаться к его телу, потому что это – уже не он?

– Да.

– Но кто-то заставляет тебя?

– Я должна попрощаться с ним, это – традиция.

– Но тебе страшно к нему прикасаться?

– Да.

– Чего ты боишься, Кайлин, прикоснуться к телу или стать такой же, как и твой дядя?

– Я боюсь смерти. Она повсюду здесь. Она висит надо мной и стоит где-то рядом.

– И ты думаешь, что умрешь, если прикоснешься к нему?

– Я умру! – пропищала Кайлин.

– Но ты все равно прикасаешься?

– Да.

– Почему. Ведь, можно убежать оттуда?

– Я не хочу бояться смерти. Не хочу бояться.

– И ты думаешь, если прикоснешься, то перестанешь ее бояться?

– Да, я посмотрю ей в глаза и не буду больше бояться.

– Прикоснись к телу, Кайлин.

Нийтен поднял свою руку и положил ее ей на лоб.

– Где ты сейчас?

– Это офис. Я пью свой кофе.

Нистен другой рукой схватился за грудь, почувствовав жгучую боль за грудиной. Кайлин тоже содрогнулась и вцепилась руками в Гийона.

– Кайлин, разве это ты пьешь кофе?

– Я!

– А кто тогда стоит у гроба дяди?

– Какого гроба?

– Тебе двенадцать и ты стоишь у гроба своего дяди. Разве ты можешь в это время быть в другом месте?

– Нет, но этот кофе…

– Кто его пьет, Кайлин? Ты или дядя? – повысил тон Нистен, сжимая руку на груди в кулак.

– Я!

– Ты или дядя? Ведь ты стоишь у гроба!

– Дядя, он пьет кофе!

– А где стоишь ты?

– Рядом с ним.

– В офисе?

– Да. Я прикасаюсь к его руке, но она холодная.

– Ты хочешь выпить этот кофе вместо него?

– Да.

– Почему, Кайлин?

– Я не хочу бояться смерти!

– И ты хочешь выпить этот кофе, чтобы узнать, что это такое – умереть?

– Да.

– И больше не бояться этого?

– Да, – заплакала Кайлин и схватилась обеими руками за грудь.

– Но ты уже умерла!

– Нет!

– Да, ты умерла уже. Ты не помнишь?

Нистен выдохнул от облегчения, когда боль в груди унялась.

– Да, там, в машине. Я умерла в машине.

– В какой машине, Кайлин? – спросил Нистен с ужасам в глазах поворачиваясь к Гийону.

– На трассе, в машине.

– Сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

– Куда вы ехали?

– В загородный дом.

– Где ты сидела?

– Справа от матери, она была за рулем.

– Вы одни?

– Да, мама злилась, потому что брат в последний момент отказался ехать.

– Вы ругаетесь из-за этого?

– Да. Я тоже не хотела ехать.

– Почему?

– Я могла пойти на вечеринку вместе с ним.

– И мама отвлеклась?

– Да, она начала кричать на меня и не заметила, что дорога начала извиваться. Нас выбросило за ограждение в кювет.

– Почему ты умерла, Кайлин?

– Потому что здесь темно, и я не смогу выбраться.

– Тебя прижало?

– Да. Меня зажало между дверью и приборной панелью. И я больше не могу шевелиться.

– А где твоя мама?

– Ее выбросило из машины через лобовое стекло.

– Она не пристегнулась?

– Нет.

– А ты пристегнулась и теперь осталась здесь одна?

– Да.

– Тебе больно?

– Нет, мне не больно. Здесь темно и я знаю, что умру сегодня по-настоящему.

– Тебе страшно?

– Да.

– Но ты не умерла в тот день.

– Нет?

– Нет, в тот день ты не умерла. Вспомни, кто тебе помог?

– Там люди вокруг. Они что-то кричат.

– Они помогут тебе?

– Да, они помогут мне.

– Вспомни, Кайлин, где ты сейчас находишься?

– На похоронах.

– Нет, Кайлин. Вспомни, где ты уснула и кто был рядом с тобой?

– На веранде. Я уснула на веранде.

– Нет, Кайлин. Вспомни, где ты ложилась спать сегодня, и кто пришел к тебе в гости?

– Нистен! – прохрипела Кайлин и подорвалась с места.

Несколько минут она молча сидела на одном месте, пытаясь осмыслить, что именно только что пережила и как это стало возможным.

– Сколько ты просидела в той машине, Кайлин? – спросил Нистен, поднимаясь с пола.

– Полтора часа.

– У тебя есть проблемы с замкнутыми пространствами?

– Да, – выдохнула Кайлин. – Большие проблемы.

– Когда в следующий раз ты останешься одна в пустой комнате, закрой глаза и представь, что вокруг тебя люди. Это должно помочь.

– А что с ее даром? – спросил Гийон, обращаясь к Нистену.

– Она воспринимает все это таким образом только по одной причине: она боится смерти и хочет умереть вместо них, чтобы побороть этот страх.

– А что с ее последним эпизодом?

– Не знаю. Может быть, она не почувствовала, как умерла. А может, что-то не давало ей покоя в этом деле. Кто знает, – пожал плечами Нистен.

– Я хочу продолжить! – резко ответила Кайлин.

– Не сегодня. Это слишком большая нагрузка на твою психику.

– Но, у нас нет времени.

– Я согласен с Нистеном: хватит с тебя на сегодня. Да, и сам Нистен наверняка устал. Ты должна это понимать.

– Хорошо, – согласилось Кайлин. – Тогда продолжим завтра, если вы оба не против?

– Нет, не против, – улыбнулся Нистен и начал собираться.

Кайлин осталась в гостиной, а Гийон вышел проводить нейрами.

У самой двери Нистен обернулся к нему и, наклонившись поближе, сказал:

– Ты не сможешь оградить ее от этого. Как ни старайся, она все равно будет проходить через эти видения снова и снова. Если хочешь ей помочь, просто прими это и будь рядом в нужную минуту.

– Почему ты говоришь мне все это?

– Потому что сам через это прошел. Ты не сможешь ее остановить. Поэтому, просто прими.

– Спасибо, – ответил Гийон, пожимая руку Нистена на прощание.

– Завтра в восемь. Попробуем разобраться, почему она "зависла", и попытаемся исправить положение.

Кайлин услышала, как Гийон закрыл входную дверь.

– Все хорошо? – спросила она, ложась на диван и укрываясь пледом.

– Это я у тебя должен спрашивать, – улыбнулся Гийон и присел возле нее на полу.

Волосы Кайлин спутались, торча в разные стороны, лицо осунулось, а под глазами залегла тень усталости. Но, даже такой она казалась ему самой красивой и желанной в этом Мире. Что он потерял и что приобрел теперь? Она стала его смыслом, стимулом, чтобы жить дальше и не оглядываться на прошлое.

– Почему ты так смотришь? – спросила Кайлин, всматриваясь в его лицо.

– А как я смотрю?

– С грустью.

– Я люблю тебя, – сказал он невпопад и, подхватив ее на руки, поднялся с пола.

– Ты будешь опять мне доказывать это? – спросила Кайлин, пряча лицо у него на груди.

– Буду, зайчонок. Каждый день я буду тебе это доказывать.

Кайлин еще долго не могла уснуть. Неприятные мысли занимали ее голову. Она столько раз в жизни умирала. Пусть за кого-то, пусть однажды и по-настоящему, и вдруг она поняла, что ничто в будущем не способно уберечь ее от этого. Например, она завтра может выйти из дома и больше никогда в него не вернуться. Никогда. "Умирать легко", – повторяла она снова и снова, но неприятные мысли вновь заполняли ее разум и слезы появлялись на глазах.

Что изменилось сейчас? Все, наверное. Она задумалась о том, что будет дальше. Рано или поздно ремонт в ее доме закончится и тогда у нее не останется предлога для того, чтобы жить здесь, рядом с ним. А она не хотела уходить. Она хотела остаться. Но он не говорил с ней об этом. Да, и к чему? В его жизни все это уже было и, в отличие от нее, он пережил это один раз. Захочет ли снова, вот в чем вопрос. И сможет ли она оставить его, даже если поймет, что он не захочет.

"Семья". Простое слово, состоящее из пяти букв. Но смысл его невозможно описать даже в пяти словах. Она хотела, чтобы у нее была своя семья. Он, она и еще кто-то…

Кайлин положила руки себе на живот и сжала пальцы. Каким бы отцом он был? Как воспринял бы новость о ее беременности? Так много вопросов, на которые у нее не было ответов.

Кайлин спрятала лицо в руках и, отвернувшись от спящего Гийона, заплакала. Ей было жалко себя, и это чувство, вызывающее в ней одно лишь презрение, заставляло ее плакать сильнее.

Тихие всхлипывания разбудили Гийона. Он огляделся и увидел, как она, свернувшись на краю постели, плачет.

– Кайли? – позвал он в тишине.

Она застыла на месте, не дыша.

– Зайчонок, что случилось? – спросил он, пытаясь заглянуть в ее зареванное лицо.

– Ничего, Гийон. Все в порядке. Спи.

– Ты переживаешь, я же вижу.

– Тяжело…

– Что "тяжело"?

– Тяжело это – смотреть в глаза человеку, перед которым чувствуешь свою вину. И не выносимо, когда понимаешь, что он не в состоянии тебя простить. Только теперь я это понимаю. Так смотрела на меня моя мать. Когда мама умерла, прощение уже не имело никакого смысла. Только потом, погибая на больничной койке в своей палате, я действительно пожалела о том, что так и не смогла простить ее. Это был мой крест, не ее. Только мой… А, Саша, у него было слишком много своих собственных проблем, но я не замечала, не понимала. Я превратилась в эгоцентриста, которому на все вокруг было наплевать. Мама и Саша, вот кто был моей семьей. Теперь их нет, и я осталась одна. Прости меня, Гийон. Со мной все слишком сложно.

– Со мной тоже, – тихо ответил он.

Губы коснулись ее щеки, а теплые руки притянули к горячему телу. Она повернула голову и встретила тот поцелуй, в котором нуждалась больше всего сейчас. И чувствуя, как он подминает ее под себя, как раздвигает бедром ее холодные ноги, она потеряла нить своих мыслей.

Слезы высохли на глазах, оставив стягивающие соленые следы на ее лице, и Гийон стер их все своими губами. Грудь заныла, требуя его ласк и прикосновений, и Кайлин подалась к нему всем телом, прижимаясь набухшими бледно-розовыми сосками к его груди, прикасаясь своим животом к его животу, чтобы в новой волне дрожи и желания, почувствовать тепло его тела и самой согреться этим теплом.

Рука Гийона плавно спустилась вниз по ее спине, притягивая ее еще ближе к себе и проникая между ее бедер, где пальцами можно было окунуться в ее желание и услышать тихий стон от малейшего движения этих пальцев.

Гийон почувствовал, как ее мягкая грудь вжимается в его тело и, склонив к ней голову, обвел влажным языком сначала один сосок, взяв его в рот и нежно прикусывая, а затем и другой, лаская его у себя во рту.

Гийон проник в нее пальцем и, как только Кайлин выгнулась под ним, оставил влажный след от поцелуя на ее животе, продолжая просить податливое тело отдать ему все, все, что только он может от него получить.

Гийон привстал на колени и, широко раздвинув ее бедра, окунулся языком в ее сущность. Она больше не стеснялась заниматься этим с ним. И подавая бедра вперед, путаясь руками в простынях и подушках, издавая слабый крик от каждой ласки его губ и языка, начала просить о большем.

Кайлин потянула его за плечи на себя и, приподнимаясь над кроватью и оплетая его бедра своими ногами, заставила слиться с ней в одно целое. И каждое движение его тела в ней заставляло мышцы его спины напрягаться и дрожать, и так хотелось ощутить ее руки, врезающиеся в его спину и почувствовать, как ее живот соприкасается с его животом.

Он обхватил ее руками и приподнял к себе, наслаждаясь тем, что так хотел ощутить и вдыхая полной грудью аромат ее волос и целуя за ушком именно в том месте, где ей нравилось больше всего.

Она закричала, опрокидывая его на спину и садясь сверху, вбирая в себя и не прекращая свой танец, даже когда он потянулся и сел, удерживая ее в своих руках. И лицо, ее прекрасное лицо, на которое он мог смотреть часами, теперь было так близко от него, что невозможным стало не склониться к нему и не поцеловать маленький сладкий ротик, заплетая свой собственный вкус с ее.

Он обожал слушать, как она кричит, как с шумом вдыхает кислород и задыхается, когда испытывает самое сокровенное наслаждение. И еще он любил просить ее, просить прокричать для него или сказать что-нибудь, то, что имело смысл в такой момент.