Текст книги "Пробуждение (СИ)"

Автор книги: Даниэль Зеа Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Скажите, и часто Вы страдаете похмельем?

Гийон неожиданно напрягся. Он понял, что теперь уже комиссию стало волновать ее странное поведение, а это означало, что Кайлин ступила на опасную тропу. Он ничем не мог ей помочь, и надеялся лишь на то, что у Кайлин хватит ума не подставиться под удар.

– Нет. Честно говоря, в первый раз такое случилось со мной. Я решила попробовать современное вино. Я никогда не разбиралась в алкогольных напитках, но мне показалось, что сладенькое будет приятнее пить, чем сухое. В общем, купила я бутылку десертного красного и осушила ее вечером до дна. Откуда мне было знать, что оно крепленое?

– А этикетки Вы не читаете?

– Что-то я не поняла? Мы сейчас разбираем дело о том, как я перебрала с алкоголем, или дело о субординации моего опекуна? К чему все эти вопросы?

– Мы пытаемся выяснить обстоятельства, при которых Вам были нанесены эти травмы.

– Эти травмы нанесло мне зеркало, которое я разбила в туалете. Вот и все обстоятельства, которые Вас должны интересовать.

– Ваш опекун несет за Вас ответственность. Если он позволяет Вам напиваться, пусть даже случайно, это означает, что он не достаточно хорошо исполняет свои обязанности.

– Позвольте, – перебила его Кайлин. – В данный момент Гийон Самари все еще является моим опекуном, не так ли?

– Да.

– И он обязан следить за тем, чтобы я не нарушала оговоренные законодательством правила?

– Да.

– В таком случае, может быть, Вы мне ответите, где в Конституции прописано, что человек не имеет право употреблять алкоголь в нерабочее время?

– Никто не говорит о том, что Вы не имеете право употреблять спиртные напитки. Но…

– Вот именно, – снова перебила его Кайлин. – Я имею право в своем доме пить что захочу и когда захочу. Я даже могу напиться до потери сознания, и это, черт побери, никоим образом никого не будет касаться, даже моего опекуна!

– Это его коснется, если тем самым Вы нанесете вред своему здоровью.

– Ошибаетесь! В законодательстве прописано, что опекун не несет ответственности за нанесенный вред здоровью прикрепленного пробужденного в случаях, когда этот вред нанесен самим пробужденным самостоятельно, в не зависимости, преднамеренно или нет. Это значит, что напиваться до смерти я имею полное право. И еще одно, если уж мы решили поговорить с вами о Законе. Я не являюсь Гражданкой этого общества, а посему, согласно Конституции, имею право не отвечать на Ваши вопросы, если мой опекун не изъявит противоположное желание. Причем это его желание должно быть изложено в письменной форме и подписано старшим даниилом, коим для Гийона Самари, является только Верховный даниил. Так что, если у Вас появятся ко мне еще какие-нибудь вопросы, рекомендую сразу обратиться к Старко Цемеи.

С этими словами она поднялась со своего места и зашагала обратно к выходу:

– Подождите! Пробужденная!

Кайлин остановилась, но не обернулась.

– Гийон Самари, Вы можете настоять на допросе прикрепленной к Вам пробужденной?

– Могу, – ответил Гийон, – но не буду, так как не вижу для этой процедуры достаточно оснований. В случае, если Вы не согласны с моим решением, можете опротестовать его, подав резолюцию непосредственно Цемеи.

– Гийон Самари, показания, изложенные вашей пробужденной, соответствуют действительности? Помните, что Вы, в отличие от нее, Конституции подчиняетесь и находитесь под присягой.

– Мне нечего добавить.

По залу прокатился шепот.

– Кайлин, Вы можете покинуть зал собраний. Мы огласим свой вердикт через несколько минут.

С этими словами все двенадцать даниилов поднялись со своих мест и проследовали в комнату совещаний.

Глава 13

«Однажды я шла домой по пустынной улице мимо одного маленького кафе. Вокруг было уже темно, и в окнах заведения можно было рассмотреть всех посетителей. Я остановилась, когда увидела в окне Женю. Он пил кофе с одной девушкой. Я не знала ее и никогда не видела раньше, но не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: мне до нее еще очень далеко. Блондинка, длинные наращенные волосы, собранные в хвост, накладные черные ресницы, яркий макияж и красивая модная одежда на идеальной фигуре. Женя держал ее за руку и что-то говорил, а она тихо посмеивалась, кивая ему в ответ. Я смотрела на них минут десять, пока, наконец, не увидела, как он целует ее. Я представила, что она – это я. Что это у меня длинные красивые волосы и пышные ресницы, что это меня он держит за руку и целует в губы. И мне это почти удалось, пока он не повернулся и не посмотрел в окно. Конечно, он не мог меня видеть, но я тогда поняла, что всегда буду стоять где-то на улице, наблюдая за его жизнью сквозь прозрачное толстое стекло…»

Из разговора от 06.11.3565

Кайлин быстрым шагом засеменила прочь из аудитории.

Она спешила раствориться в толпе, ожидающей за дверями зала Собраний. Нырнув в распахнутые двери, она юркнула в гущу людей и заставила себя идти спокойно. Ее трясло. Представление удалось, но она все еще испытывала страх, будто ей еще предстояло пройти через это испытание. Облегчение. Где она потеряла его?

Сжимая перебинтованные руки на груди, пытаясь свести края блузки на собственной груди. Она шла вперед, задевая плечами незнакомых ей людей. Все они ождали окончания "спектакля". Кем они были? Доброжелателями, врагами или просто созидателями чужого падения? Кайлин задумалась над этим всего лишь на мгновение, и, подняв голову, встретилась глазами с одним из тех, кого пыталась обогнуть. Резко отвернувшись, она продолжила свой путь, непроизвольно ускоряя шаг и переходя на бег.

Она знала его. Знала этого человека в прошлой жизни. "О, боже! Не может быть…Не может быть…", – повторяла она, как заезженная пластинка, пока не уткнулась лицом в стальную дверь лифта. Судорожно нажимая локтем на кнопку вызова, она начала подпрыгивать на месте. Дверь распахнулась, и Кайрин влетела в полупустой лифт. Этаж. Она не могла вспомнить этаж, на котором работала!

– Вам третий? – спросил один молодой человек, стоящий рядом.

"Откуда он знает? Откуда?"

– Да, спасибо.

Выйдя из лифта, она повернула направо и остановилась перед электронной панелью автоматической двери.

Она не знала код.

– Будь ты проклят, чертов электронный мир!!!

– Согласен, они стали слишком доверять электронике, – раздалось за ее спиной, и Кайлин поняла, что не успела убежать.

– Как ты выжил? – спросила она, зная ответ наперед.

– Так же, как и ты, мышка.

– Ты не постарел.

– Ты уснула всего лишь на два года раньше меня.

– Что ты здесь делаешь? Как нашел меня?

– А как ты сама думаешь?

– Уходи, Женя. Уходи и не возвращайся.

– Не думал, что ты скажешь мне именно это.

– Вы ничего не получите. Я не помню кодировки. Не помню.

– Если ты вспомнила меня, помнишь и коды. Про амнезию можешь им рассказывать, только мне врать не надо.

– Я не помню, Женя.

– А разве я тебя спрашивал о кодах? Мне наплевать на них. Знаешь, каких денег мне стоило найти тебя и разбудить?

– ЧТО? – прошептала она и повернулась к нему лицом.

Он не изменился. В нем все было по-прежнему. Карие глаза, смотрящие так, будто она – та, которую он искал всю свою жизнь, темные остриженные волосы, как всегда, аккуратно уложенные, идеально выбритое лицо и аромат, тот аромат, по которому она могла узнать его среди тысячи мужчин с завязанными глазами.

Он возвышался над ней, словно неподвижная стена, но на этот раз ей не нужно было задирать голову, чтобы взглянуть в эти живые глаза: он склонился к ней сам, настолько близко, что она ощутила его дыхание на своем лице.

– Ты прекрасно выглядишь, мышка.

– Я не верю тебе. Для тебя врать – все равно, что дышать.

– Ты больше не прячешься. И свою красоту не скрываешь.

Он выпрямился и, подобрав рукой прядь ее обесцвеченных волос, заправил их ей за ухо.

– Меня разбудили они. Они же и прислали тебя.

– Ты проснулась только потому, что проснулся я.

– Это не возможно…

– Что, "невозможно", Катя?

– Зачем? Зачем ты…

– Разбудил тебя?

– Зачем?

– Мы кое-что не завершили в прошлой жизни. Ты и я.

Он коснулся ее щеки и провел пальцем по бледной коже.

– Всегда хотел это сделать, – усмехнулся он. – Но ты бы все равно не позволила.

– Уходи, Женя.

– Ты изменилась. Хотя, ты всегда была красива, но сейчас я просто не могу насмотреться на тебя.

– Неужели ты сам веришь в то, что говоришь? Неужели тебе самому не противно от того, что приходится врать себе самому?

– Я говорю тебе правду, Катюша.

– Ты никогда не любил меня, Женя. Да, и кто бы мог меня полюбить, не так ли?

– Что ты знаешь о любви, Катя? Несколько взглядов, брошенных мне вслед в конце рабочего дня? Несколько шуток за ужином в пиццерии на твой день рождения? Знаешь ли ты, что такое агония, Катя, когда хочешь кого-то, но не можешь даже прикоснуться?

– Мне ли этого не знать!!! – закричала Кайлин и оттолкнула его от себя.

Он только рассмеялся ее словам.

– Ты же ни разу не была с мужчиной. Что ты могла знать? А я, в отличие от тебя, точно представлял себе, чего хочу.

– И чего ты хотел?

– Тебя! Я тебя хотел! – закричал Женя и, приблизившись к ней, запустил руку в ее растрепавшиеся волосы.

– Уходи, Женя…

– Тебе не убежать от меня…

– Здравствуйте! – прогремел Гийон, останавливаясь позади Жени.

Евгений обернулся и встретился взглядом с человеком, о котором только слышал раньше. Рядом с ним стояло еще несколько человек и робот, вопросительно смотрящий на Катерину. И хотя они разговаривали на русском, очевидно, машина без труда поняла их.

– Здравствуйте. Вы, наверное, Гийон – опекун мышки.

Гийон посмотрел сначала на незнакомца, затем на Кайлин, бледную, словно простыня, и кое-что понял. Мужчина. Этот мужчина из ее прошлого. Мужчина, с которым ее связывает что-то. И она боится его. Действительно боится.

– "Мышки"? – переспросил Гийон.

– Катерина всегда была очень хрупкой, но ее верткости можно было только позавидовать. Надеюсь, впредь Вы будете лучше присматривать за ней?

– Вас это беспокоит?

– Да. Если на ее теле появится хотя бы еще одна царапина, я доведу начатое до конца…

– Это угроза?

– Понимай, как хочешь, даниил, – бросил Женя и, обогнув всю процессию, направился в сторону лестницы.

– Кто это? – спросил Гийон, обращаясь к остолбеневшей Кайлин.

– Призрак из прошлого, – ответила она и отвернулась.

– Он угрожал тебе? Что он сказал?

– Все в порядке, Гийон. Лучше открой эту дверь.

– Как его зовут?

– Женя.

– А фамилия?

– Не важно.

Гийон распахнул дверь перед ней, и Кайлин тут же рванула в туалет. Согнувшись пополам над раковиной, она начала пить воду прямо из-под крана. Гийон вошел в туалет через несколько минут и застал ее, полусогнутую, над умывальником.

Она уже приготовилась выслушать от него гневную тираду или хотя бы едкое замечание по поводу ее поведения, но он молча подошел к ней и положил свою руку ей на плечо. Кайлин поднялась и посмотрела в зеркало, висящее напротив. Она едва ли смогла узнать свое собственное отражение. Но вот он… Он почему-то смотрел на нее как-то, как-то, как никогда не смотрел ранее. И молчал.

– Это единственное, что я могла сделать для тебя.

– Это Маркус натаскал тебя по части законодательства?

– Нет, Ено.

– Он не стал бы этого делать, если бы только…

– Я не попросила его?

– Да. Прости меня. Я не должен был…

Он замолчал, словно обдумывая слова, но, ничего не придумав, отвернулся.

– Теперь, если ты захочешь, можешь передать меня Центру или кому-нибудь еще, – вдруг ответила она. – Я не стану сопротивляться или чинить тебе препятствия, но, по крайней мере, это не будет стоить тебе карьеры.

– Я сделаю так, как захочешь ты.

Она развернулась и посмотрела ему в глаза, скрытые за обручем.

– Нужно что-то менять, – произнесла Кайлин. – Так не может больше продолжаться. Я устала, понимаешь? Я не могу тебя понять. Сейчас ты совершенно спокоен, а в следующий момент готов смешать меня с грязью. И не всегда у такого поведения находятся причины. Если я настолько ненавистна тебе – избавься от обузы. Нам обоим станет легче.

– Ты видишь проблему только во мне? А в себе не хочешь поискать?

– Я знаю, что до идеала мне еще очень далеко. Я понимаю, что некоторые мои поступки ввергают тебя в шок, что я совершенно не умею держать язык за зубами и исполнять чужие приказы. Но мне двадцать семь лет, Гийон, и я такая, какая есть.

Гийон взял ее перебинтованные руки в свои, и легонько погладил первыми пальцами повязку.

– Тебе больно?

– Нет, – ответила она, глядя на свои руки в его ладонях.

– Я хочу, чтобы ты поняла кое-что. Каким бы плохим я тебе ни казался, я – единственный человек в этом мире, который отвечает за тебя. И мне не все равно, Кайли. Ты умная женщина и должна понимать, что за моей спиной стоят люди, которые желают получить определенного рода информацию. Но есть вещи, которыми я никогда не поступлюсь ради работы. Это – чужая невинная жизнь. Ты живешь на бомбе с часовым механизмом. Я не знаю, что именно они ищут. Точнее, я вообще ничего не знаю ни о тебе, ни о твоей роли в их игре. Но последние события меня настораживают. Ты им не нужна. Я знаю эту систему и прекрасно вижу, что ты им мешаешь. Они согласились передать тебя мне, потому что знали, что ты своенравная неуравновешенная натура, которая отрицает любую зависимость от окружающих и обстоятельств. Они разбудили тебя и, когда не получили желаемого, выкинули в этот мир без подготовки. Но они просчитались в нескольких вещах. Первое – это то, что ты смогла адаптироваться. Возможно, они не ожидали, что в тебе окажется столько стремления к выживанию. И второе, они недооценили меня. Я не стану тебе вредить, а в данный момент секрет который ты хранишь, а я уверен, что ты его хранишь, тебе вредит. И боюсь, что если они получат то, чего хотят, ты станешь не просто им не нужна, ты превратишься в помеху. Я не хочу отдавать тебя им на растерзание. Но и помочь тебе я не смогу, если так и буду пребывать в неведении.

– А разве я не смогу жить просто так? Сдать экзамен на интеграцию, и жить так, как хочу?

– Все зависит от того, сумеешь ли ты убедить их в том, что ничего не знаешь. Этот мужчина, Женя, кто он для тебя?

Кайлин выдернула свои руки и отошла в сторону.

– Кайли, он угрожал даниилу четвертого уровня, а значит, верит в свою безнаказанность. Кто он?

– Мы работали вместе.

– И все?

– Что ты хочешь знать? Что я любила его? Любила, не имея права даже прикоснуться?

Гийона ужалили эти слова. Он никогда не задумывался над тем, что она могла любить кого-то раньше. Что могла хотеть кого-то. Ему не было до этого дела. Но сейчас предположение, что этот мужчина может значить для нее что-то, застлало его взор пеленой гнева.

– Он умер до тебя?

– Нет, после. Сказал, что через несколько лет. Я верю в это, потому что он мало изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз. Он сказал, что это он разбудил меня, что следил за мной все это время.

– Ты в это веришь?

– Нет.

– Тогда, чего он хочет?

– Того же, чего и ты.

– Я бы не стал играть на твоих чувствах, чтобы добиться желаемого.

– Ты нет, а он уже сделал это однажды.

– Ты любишь его? – вдруг спросил Гийон, отворачиваясь к стене, чтобы не видеть выражение ее глаз сейчас.

– Я не знаю. Я похоронила его вместе с братом. А сейчас, он жив и говорит, что разбудил меня…

"Я не знаю", "я не знаю", "я не знаю", – крутилось в голове Гийона. Ему было больно слышать такой ответ. Она не сказала, что не любит его. Она сказала: "Я не знаю".

– Он может воспользоваться этим. Вы давно знакомы, он – часть твоего прошлого и осведомлен о твоих чувствах к нему. Будь осторожна, Кайлин.

– Что решило собрание? – спросила Кайлин, направляясь к двери.

– Они отклонили все обвинения. Честно говоря, никогда бы не подумал, что ты на такое способна. Выглядишь, как настоящая невада.

– В моем случае это – комплемент.

– Почему, "в твоем случсе"?

– Для мужеподобной, такое преобразование – чудо на земле.

– Ты и без этой мишуры красива. Сама же знаешь, как на тебя официант смотрит. Да и этот охранник внизу.

Кайлин даже приоткрыла рот. Ну, взгляды официанта не заметить было трудно, а вот охранник… Это что-то новенькое.

– Мне помогла Сойя.

– Сойя? – удивился Гийон и повернулся к ней.

– Да.

– Откуда ты ее знаешь?

– Маркус нас познакомил. Он отвез меня к ней вчера, и она смогла сотворить все это. Я поеду домой. Пожалуйста, позволь Ено побыть рядом со мной. Я не могу ничего делать самостоятельно. А с роботом все довольно просто.

– Значит ли это, что ты хочешь остаться под моим присмотром?

– Да, хочу, – ответила она и вышла из помещения.

Кайлин лежала на диване рядом с Ено и смотрела телевизор. Очередной фильм из прошлого про любовь, доверие и чужие секреты.

– Ты любишь смотреть старые фильмы? – спросил робот, поправляя подушку под ее спиной.

– Это для тебя они старые, а я все это вижу в первый раз.

– Но они все про любовь.

– А что здесь такого? Я в любовь верю. И в людей тоже верю. И в возможность обретения пресловутого счастья. Но чем больше я живу, тем все дальше от меня отдаляется то самое счастье. Мне двадцать семь лет, а я все еще девственница. И я не знаю, как мне строить свои отношения, тем более что отношений-то и нет никаких. Знаешь, я даже никогда не целовалась! Представляешь? Это тяжело, Ено. Поэтому я люблю смотреть фильмы, где героини обретают свое счастье и строят свои отношения. Я словно вижу себя в них, и мне становится легче.

– Мужчин на Земле много, Кайлин. Проблема в том, что ты ждешь особенного мужчину. Своего героя, которого придумала себе еще в детстве, наверное. Но реальный мир другой. Люди могут нравится друг другу, даже могут любить друг друга, но не могут жить вместе, потому что для этого в любом случае придется чем-нибудь пожертвовать. А жертвовать они не хотят.

– Хочешь сказать, что для того, чтобы построить отношения, обязательно нужно чем-нибудь пожертвовать?

– Конечно. Гордостью, независимостью, иногда даже свободой или любовью к старым фильмам, если другая половина их терпеть не может. Я хочу сказать, что к отношениям нужно быть готовым.

Их диалог прервал звонок в дверь.

Ено подскочил со своего места.

– Ты кого-нибудь ждешь?

– Нет.

– Показать вход, – громко сказал Ено, и на экране телевизора появился Гийон, стоящий на крыльце ее дома.

Кайлин поднялась со своего места, а Ено, тем временем, открыл дверь.

– Привет! – улыбнулся робот своему начальнику.

– Привет, Ено. А где Кайлин?

– Я здесь, – ответила она, высовываясь в дверь. – Заходи.

– Не помешаю?

Кайлин была, мягко скажем, удивлена такому вопросу.

– Нет, проходи. Чай, кофе, может, ты голодный?

– Нет, спасибо, – ответил он и прошел в дом.

– Я могу идти? – спросил робот, обращаясь, как бы это странно не выглядело, к Кайлин.

– Я позабочусь о ней, не волнуйся.

– Но… – воспротивилась Кайлин.

– Он вернется в девять. Вернешься? – спросил он у робота.

– Конечно, Гийон. Если что-нибудь понадобиться, вы знаете, как со мной связаться.

С этими словами робот вышел из дома, закрыв за собой дверь.

Кайлин осталась стоять там, где стояла. В облегающих джинсах и свободной рубашке поверх она смотрелась весьма…..эротично. Гийон тут же скользнул взглядом в распахнутый ворот, где виднелся краешек белого кружевного лифчика, и опустил глаза ниже, сконструировав форму ее бедер под полами рубашки.

Гийон напрягся, переведя взгляд на собственную обувь, и принял решение снять ботинки, в которых пришел.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, разуваясь.

– Хорошо, – пожала плечами она и приняла прежнюю позу на диване в гостиной.

– Фильм, – сказала она, и как ни в чем не бывало, продолжила просмотр любовной истории.

– Это там, где он ей изменял? – спросил Гийон, присаживаясь на диван рядом с ней.

– Ты смотрел?

– Да, у Маркуса. У него большая коллекция фильмом и музыки из вашего времени.

– Обычно, мужчины не любят смотреть мелодрамы.

– Не то, чтобы я не любил их смотреть. Просто, это не мой жанр.

– Хочешь, поставлю что-нибудь другое.

– Нет, почему же, фильм вроде бы ничего.

Просидев в молчании минут пять, всматриваясь в экран голографического телевизора и не понимая ровным счетом ничего из того, что там происходит, потому как мысли были несколько "заняты" иными вещами, Гийон все же прервал тишину:

– Ты давно ела?

– Ено покормил меня в три часа.

– Но уже семь.

– Нужно заказать что-нибудь. Сейчас телефон поищу.

– Сиди, я сам.

Гийон поднялся с места и прошел на кухню. Заглянув в холодильник, он извлек из него замороженный кусок мяса, морковь, помидоры, грибы и спаржу.

Кайлин вошла следом и остолбенела.

– А где сковородки? – не обращая внимания на ее удивленное выражение лица, спросил Гийон.

– Там, – указала пальцем она.

Гийон открыл шкафчик и достал сковородку и маленькую кастрюлю.

– А специи где?

– Рядом, справа.

– Ты любишь острое?

– Так, в меру. А ты?

– Я? Тоже в меру. Масло возле плиты.

– Хорошо. Сейчас мясо разморожу. А ты присаживайся, не стой.

– Никогда бы не подумала, что ты умеешь готовить.

– Почему?

– Не знаю. Это как-то не вяжется с моим представлением о тебе.

– Перед тобой человек, который любит хорошо и вкусно поесть. Ненавижу все эти быстрые "ядохимикаты". От них резиной тянет.

Кайлин засмеялась, вспомнив, как в первый раз попробовала картошку с индейкой из этих пакетов.

– Что? – не понял он.

– Точно, "резина". Не знаю, как Маркус это ест.

– Он ленив от природы.

– У меня есть вино, – сказала Кайлин, припоминая, что хозяйка дома все-таки она.

– Нет, спасибо. Я за рулем. А ты?

– А я на антибиотиках, – засмеялась она.

– Прости, я забыл.

– Да ладно тебе! А что ты собрался приготовить?

– Мясо в соусе и овощи.

Гийон помыл овощи и достал размороженный кусок мяса из микроволновки. Взяв один из ножей, стоящих в подставке на столешнице, он разложил мясо на разделочной доске и ловкими движениями руки начал его нарезать. Кайлин наблюдала за ним, как зачарованная. Следующими на очереди были овощи и приемы обращения с холодным оружием. Гийон умудрялся крутить нож в стальной руке точнее так же, как и в здоровой, подбрасывая его вверх и перехватывая в воздухе.

– Вот это да! – хохотала Кайлин. – Это все даниилы умеют?

– Нет, только те, кто достиг четвертого уровня власти и кого зовут Гийон.

– Да, против тебя в рукопашную наверняка идти не стоит.

– Не стоит…

Через час перед ней стояла тарелка с тушеным мясом в белом соусе и вареными овощами, приправленными специями. Гийон сел напротив со своей тарелкой и задумчиво посмотрел на нее.

– Если ты дашь мне ложку, я смогу поесть, – замялась Кайлин.

– Как? Держа ее ногой?

Он подвинул свою тарелку к ее и, переставив стул, присел рядом. Насадив один аппетитный кусочек мяса на вилку, он поднес прибор к ее рту. Кайлин засмеялась, и в этот момент вожделенный кусочек оказался у нее во рту.

– М-м-м, – заурчала она, словно кошка, – очень вкусно, спасибо.

Гийон смотрел на нее, не отрываясь. Маленькие кусочки пищи проникали сквозь бледно-розовые губы и попадали на маленький язычок, исчезая через мгновение. Соус остался на нижней губке, и она облизнула ее, засмеявшись.

– Очень вкусно! Очень! А ты собираешься есть?

– Конечно, – ответил он и быстро проглотил несколько кусков мяса со своей тарелки.

– Мир потерял великолепного повара.

– Думаю, даниил из меня вышел тоже ничего.

– А вот мой брат постоянно подтрунивал надо мной. Он говорил, что настоящая женщина должна плохо делать три вещи: готовить мясо, водить автомобиль и программировать наномашины, – Кайлин искренне рассмеялась, а потом, вдруг, замерла на месте. Гийон тоже не двигался и продолжал вопросительно смотреть на нее.

– Ты не могла быть программистом.

– Почему?

– Ты с техникой совершенно не ладишь. Так что, рискну предположить, что программистом был твой брат.

– Он был инженером.

– То есть, создавал и программировал наноустройства?

– Да, он был бы впечатлен, попав в этот мир и узнав, что нанотехнологии теперь применяют при воссоздании частей человеческого тела…

– Ты о моем мерцании?

– Его ведь создают наноустройства, сталкиваясь друг с другом?

– А ты знаешь гораздо больше, чем я предполагал.

– Лучше бы я не знала некоторых вещей, – вздохнула Кайлин.

– Ты о своем даре?

– "Дар" – какое странное слово для того, на что я способна.

– Расскажи, как ты обнаружила его?

– Как умерла в первый раз?

Гийон поморщился от ее слов, но поправлять не стал.

– В первый раз я вообще не поняла, что произошло. Это было на похоронах дяди. Мне тогда только исполнилось двенадцать лет. Дядя лежал дома в гробу, и толпа родственников и близких людей собралась, чтобы проводить его в последний путь. Я, вслед за матерью, подошла к гробу и дотронулась до его руки. Я простояла так совсем недолго, а когда отошла, почувствовала странную боль в груди. Я видела лица людей, которых не знала и которые пытались мне помочь. Я понимала, что это происходит не со мной, это уже было, с дядей, но изменить что-либо или приказать себе не испытывать этого не могла. В двенадцать лет я умерла в первый раз. Ты думаешь, умирать страшно? Нет, самое страшное – это жить в ожидании смерти.

– А как ты инфицировалась Вереллеем?

Кайлин вздохнула и отвернулась.

– Думаю, у тебя самого есть несколько вариантов ответов.

– Хочешь послушать?

– Да, так даже интереснее.

– Во-первых, ты заразилась не половым путем. Почему? Мы оба знаем ответ. Значит, этот вариант отпадает. Во-вторых, ты инфицировалась либо в раннем детстве, либо в юности. Болезнь Вереллея открыли в 2042 году. Значит, с рождения болеть ты не могла. И испытать все прелести взрослой жизни ты к моменту инфицирования не успела. Остается только один вариант: ты заразилась в ходе медицинской манипуляции. Учитывая, что в прошлой жизни ты пережила тяжелую травму, рискну предположить, что тогда же ты и инфицировалась, вернее, тебя инфицировали.

Кайлин даже попыталась поаплодировать, отдавая дань его превосходной теории. Только улыбка на ее лице выражала скорее грусть, нежели радость.

– Донорская кровь оказалась "грязной"?

Кайлин засмеялась в голос.

– Странно даже. Я всегда мечтала начать все заново. Понимаешь, с приходом этой болезни смысл моего существования оборвался. Каждый новый день превратился в ожидание того, что непременно должно было произойти. Шестнадцать лет. Жизнь только начиналась, а на ней уже был поставлен крест. Знаешь, о чем я подумала, когда поняла, что он сделал? Нет, не о втором шансе. Я подумала о том, что следует быть крайне осторожной в своих мечтах: кто знает, возможно, они когда-нибудь сбудутся.

– Мне очень жаль, что так случилось.

– Не нужно. Я не хочу, чтобы меня жалели.

– Кто-то обидел тебя своей жалостью?

– Да, многие.

– Но, был ведь особенный для тебя человек?

– Хочешь и про это узнать?

– Хочу.

Кайлин вздохнула и откинулась на спинку стула.

– Однажды я встретила мужчину, в которого влюбилась с первого взгляда. Это было очень мучительно для меня. В последующие годы мы работали вместе. Я знала, что не имею право испытывать к нему какие-либо чувства, но поделать с собой ничего не могла. Он общался со мной, иногда даже в неформальной обстановке, но когда он смотрел на меня, я отчетливо читала в его глазах жалость. С тех самых пор я ненавижу это чувство. Иногда мне даже казалось, что лучше бы он ненавидел меня. Возможно, ненависть, как оборотная сторона страсти, согрела бы мое сердце гораздо больше, чем презренное чувство жалости.

– Ты говоришь о Жене?

– Да.

– Ты так и не простила своего брата за то, что он нарушил свое слово?

– Наверное, я с самого начала знала, что его "обещаю" верить не стоит. Просто, я была зла на него. А теперь и злость куда-то исчезла. Мне не хватает того мира. Пускай там я не была своей, но и здесь я совсем чужая.

– Странно слышать от тебя такие слова.

– Это правда, Гийон, – Кайлин снова засмеялась, а затем вспомнила Женю, и улыбка медленно растворилась на ее лице.

– О чем ты подумала?

– О своей жизни.

– Прошлой или настоящей?

– Прошлой.

– Сидя сейчас здесь, как бы ты охарактеризовала свою прошлую жизнь?

– Двумя словами – "за стеклом".

– Почему, "за стеклом"?

– Однажды я шла домой по пустынной улице мимо одного маленького кафе. Вокруг было уже темно, и в окнах заведения можно было рассмотреть всех посетителей. Я остановилась, когда увидела в окне Женю. Он пил кофе с одной девушкой. Я не знала ее и никогда не видела раньше, но не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: мне до нее еще очень далеко. Блондинка, длинные волосы, собранные в хвост, накладные черные ресницы, яркий макияж и красивая модная одежда на идеальной фигуре. Женя держал ее за руку и что-то говорил, а она тихо посмеивалась, кивая ему в ответ. Я смотрела на них минут десять, пока, наконец, не увидела, как он целует ее. Я представила, что она – это я. Что это у меня длинные красивые волосы и пышные ресницы, что это меня он держит за руку и целует в губы. И мне это почти удалось, пока он не повернулся и не посмотрел в окно. Конечно, он не мог меня видеть, но я тогда поняла, что всегда буду стоять где-то на улице, наблюдая за его жизнью сквозь прозрачное толстое стекло.

– Но сейчас ты не больна. И можешь так же сидеть в кафе, и кто-нибудь будет держать тебя за руку… Или Женя будет держать тебя за руку…

Она посмотрела на него, а он замолчал, глядя в ее наполненные слезами глаза. Ему было больно говорить это, и еще больнее думать об этом.

– Я никогда не окажусь на месте той девушки. Потому что я никогда не позволю Жене приблизиться к себе настолько близко.

– Ты любишь его?

– Ты спрашиваешь меня об этом уже второй раз.

– Так, любишь или нет?

– Пойми, в моей жизни ничего, кроме иллюзий не было. Кто такой Женя? Это мужчина, привлекательный, успешный, который работал вместе со мной. Конечно же, я влюбилась в него. А в кого мне еще было влюбляться, если кроме работы и больницы я нигде не бывала? Того Жени, которого я любила, нет и не было никогда. Есть фантазия и реальный человек, и они совершенно не похожи друг на друга.

– Ты так и не ответила.

Она посмотрела на него и, отвернувшись, все-таки сказала:

– Нет, я не люблю его.

Гийон снова поднес кусочек мяса к ее рту, и она послушно проглотила его.

– Тебе нравилась твоя работа? – спустя несколько минут спросил он.

– Да, – выдохнула она.

– Почему же ты не захотела заниматься тем же и здесь?

Кайлин поднялась со стула и подошла к умывальнику.

– Ничего не выйдет, Гийон.

– Это простой вопрос. Он ни к чему тебя не обязывает.

– Если бы ты знал… Прийти сюда и воспользоваться моей беспомощностью. Сделать вид, что тебе приятно мое общество и попытаться добиться того, чего от тебя требуют.

Гийон почувствовал, как его кровь в его жилах закипает от гнева. Швырнув вилку, которой он кормил ее, на стол, Гийон поднялся со своего места и подошел к ней, вплотную прислонившись к ее спине. Кайлин затрясло от такой близости.