Текст книги "Пробуждение (СИ)"

Автор книги: Даниэль Зеа Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

– А кто ты мне такой, Гийон? Отец? Брат? Муж? Любовник? Почему я должна делиться с тобой своими мыслями? Что сделал ты для того, чтобы я смогла тебе доверять?

– А я мало сделал для тебя? Мало? Ты, лежишь здесь, живая и невредимая, и говоришь мне, что я ничего для тебя не сделал? Чего ты вообще хочешь?

– Чего? Меня заклеймили словом "пробужденная" и сказали, что я всем вокруг что-то должна. Кому? Что я должна? Ты сам начал эту войну. Ты, кого я никогда не знала раньше, даже не удосужился пожать мне руку при первой встрече! Ты сам сказал, что я для тебя – не больше стула, стоящего у обеденного стола. Ты позволил своим коллегам издеваться надо мной. Ты промолчал, когда они зубоскалили у всех на виду, называя меня "убожеством". И после этого ты спрашиваешь: "чего я хочу"?

Гийону нечего было ей ответить. А когда мужчине нечего сказать, он предпочитает удалиться со сцены, нежели молча стоять на ней.

На этом их разговор закончился. Гийон вышел из палаты, позвав кого-то из коридора. Кайлин же поднялась с кровати и принялась отрывать от себя датчики медицинских приборов.

– Здравствуйте, – поприветствовал ее приятный мужской голос вошедшего.

– И вам, – ответила Кайлин, не прерывая своего занятия.

– Домой собираетесь?

– Да. И чем быстрее, тем лучше.

– Вы отдаете себе отчет в том, что перестали контролировать свой дар?

– Вы тот эксперт из Гильдии нейрами?

– Он самый. Меня зовут Нистен.

– Кайлин. Так вот, по поводу дара: я никогда его не контролировала. Так что, мне остается лишь надеяться, что в следующий раз мне повезет больше.

– Вы собираетесь вступать в контакт снова?

Кайлин даже засмеялась такому вопросу.

– От меня ничего не зависит. Я могу помочь, и помогаю.

– Ценой собственного здоровья?

– Да, ценой своего собственного здоровья.

– Дар – это ваша личная собственность. Никто не может Вас принудить его использовать.

– Скажите это моему опекуну.

– А разве Ваш опекун принуждал Вас к контакту?

Кайлин поднялась с кровати и осмотрелась, пытаясь найти свои вещи.

– Нет.

– Кайлин, Вам нужна профессиональная помощь.

– И чем же Вы сможете мне помочь?

– Я попробую научить Вас контролировать то, что вы испытываете.

– Всю свою жизнь я пыталась этому научиться.

– Значит, неправильно пытались.

– Позвольте спросить.

– Конечно.

– Вы сами владеете каким-нибудь "даром", как Вы это называете?

– Да.

– И?

– Я могу сказать Вам многое о ваших переживаниях, взяв Вас за руку.

– В таком случае, лучше Вам ко мне не прикасаться.

– Думаете, это просто, испытывать чужие эмоции?

Кайлин замерла на месте.

– А Вы испытываете их?

– Да.

– И как же Вы справляетесь с этим?

– Отстраняюсь в нужный момент. Наблюдаю за собой будто бы со стороны.

– И помогает?

– Да. Все чувствуется не так остро, как могло бы быть.

– И Вас этому тоже кто-то научил?

– Да.

– Не знаю, – пожала плечами Кайлин. – Если Вы опуститесь до того, что станете работать с пробужденной, вроде меня, я согласна.

– Моя жена – пробужденная.

Кайлин с интересом посмотрела на него.

– И каково это?

– Любить пробужденного?

– Да. Какого это?

– Так же, как и любить коренного, наверное…

– Спасибо, что пришли, Нистен. Если бы еще Вы подсказали мне, где моя одежда?

– Она у вашего опекуна.

– Так я и думала.

– Значит ли это, что Вы согласны поработать со мной?

– Скорее всего "да", Нистен.

– По просьбе вашего опекуна, собираться мы должны в вашем доме по вечерам.

– И он хочет присутствовать?

– Это его право. Он за Вас отвечает.

– Спасибо, Нистен. А теперь извините, но перед вашими глазами развернется весьма неприятная сцена.

– Борьба за собственную свободу?

– Что-то вроде.

– Ничего, можете приступать, – засмеялся молодой человек и присел в стоящее у окна кресло.

– Гийон!!! – во все горло заорала Кайлин.

Долго ждать опекуна не пришлось. Он заглянул в дверь и скривился при виде ее, стоящей посреди палаты в одном больничном халате.

– Где мои вещи?

– Ты останешься здесь до завтра.

– Где вещи?

– Я тебе их не отдам.

– Тогда я поеду в этой рубашке.

– Босиком?

– Именно! – ответила Кайлин, и, распахнув дверь настежь, вышла в хорошо освещенный коридор.

– Не думай, что это тебе поможет!

Развернувшись в пол-оборота на ходу, Кайлин показала ему третий палец и нырнула в дверь аварийного выхода.

Гийон разозлился настолько, что решил все же догнать нахалку. Выбежав за ней на лестницу, он увидел ее, сбегающую по ступенькам вниз.

– Я сломаю тебе этот чертов палец!!!

Кайлин в ответ на это только ускорила шаг.

Гийон кинулся следом, перепрыгивая через ступеньки и сыпля таким отборным трехэтажным, что даже сама Кайлин подивилась подобному словарному запасу. Как всегда, девушку спас Маркус. Выбежав в холл первого этажа и заметив его, стоящего рядом с Рихтором и Сианной, она бросилась со всех ног к нему.

Гийон налетел на Маркуса, в попытках ухватить Кайлин за руку, которая весьма проворно пряталась за спиной "спасителя".

– Успокойся!

– Отойди!

– Я сказал, успокойся! Прекрати!

– Что, решил в заступника поиграть?

– Гийон, ты перегибаешь палку.

– Пошел ты! Пошли Вы все! Делайте с ней, что хотите!!!

Бросив это, он развернулся и пошел в другую сторону.

– Допрыгалась? – разозлилась Сианна, хватая за руку Кайлин.

– Отпусти!

– Сколько можно, девочка? Ты с огнем играешь! – ответила Сианна и отпустила ее запястье.

– Маркус, отвези меня домой, пожалуйста.

– Сама добирайся, – спокойно ответил Маркус и пошел следом за Гийоном.

Кайлин обернулась к Сианне с Рихтором, но они уже отдалялись от нее в другом направлении.

Выйдя на улицу, босая и в больничном халате, она попыталась остановить такси, но из этой затеи тоже ничего не вышло. Машины объезжали ее, опасаясь, по всей видимости, столкнуться лицом к лицу с нестабильностью во всей своей красе. Как ни странно, но Кайлин не чувствовала холода. Адреналин повелевал ее сознанием, оставив из ощущений лишь злость и желание, во что бы то ни стало, немедленно добраться домой. Спас ее, как ни странно, Ено. Притормозив перед ней на неизвестной машине, робот открыл дверь и произнес заветное слово:

– Садись!

– Ты что творишь? – закричал Маркус, садясь в машину Гийона.

– Достала она меня, понимаешь?

– Да, черт с ней! Пусть делает, что хочет!

– Идиотка! Безмозглая!

– По-моему, ты слишком разошелся.

– Она опять мне этот палец показала! Как же я ненавижу этот ваш третий палец! Оторвал бы на хрен!

– Успокойся. Пусть делает, что хочет.

– Да? А потом я отвечать за ее задницу буду?

– Откажись.

– И что дальше?

– Или найдут другого опекуна или…

– Вот именно, "или".

– Почему ты сделал это для нее?

– Что сделал?

– Нашел Нистена.

– Ей нужна помощь.

– И давно ты стал заступником пробужденных?

– Это – моя обязанность.

– Конечно-конечно.

– Ты хочешь мне что-то сказать, Маркус?

– Гийон, ты что, идиот?

– Что?

– Тебя бесит в ней все только потому, что она противится твоей воле. С ней у тебя не получается все контролировать. И в этом ты видишь для себя опасность.

– И это я – идиот?

– Ты не понимаешь…

– Пошел ты, Маркус!

Сообщение от Ено поступило по электронной почте Гийону на контактный обруч. К фотографии, на которой Кайлин "ловила" такси на улице прилагалась надпись: "что делать?"

Гийон откинулся на спинку водительского сидения и, перебирая пальцами в воздухе, написал короткий ответ: "отвези домой".

Глава 12

«Перейти грань очень легко, тяжело потом признаться самому себе, с какой же легкостью ты сделал это…»

Из разговора от 17.11.3565

Гийон, конечно, готовился к встрече с Кайлин на утренней планерке, но когда она заявилась, как ни в чем не бывало, и с ехидной улыбкой на губах села напротив него, он понял, что сегодня точно ее удавит.

– Я смотрю, ты все-таки добралась вчера домой.

– Как будто ты не знал, что Ено меня отвез.

– Он потом доложил.

– Да что ты говоришь! Ено у нас теперь самостоятельно принимает решения?

Гийон, закрыл глаза и попытался взять себя в руки.

– Лучше заткнись.

– Затыкать себя будешь!

– Когда это я разрешил тебе обращаться ко мне таким тоном?

– Вчера, когда я послала тебя!

– А вот теперь ты доигралась! – взревел Гийон и подорвался со своего места.

– Не нужно, Гийон, – попытался успокоить друга Маркус, но того уже понесло.

Схватив Кайлин за рукав ее нового плаща своей здоровой рукой, он выдернул ее из-за стола и повел за собой.

– Куда ты меня тащишь?

– В туалет, охладить твой пыл.

– Что? – завопила она и стала вырываться из его рук.

Но силы были явно не равны. Гийон возвышался над ней, словно Гулливер над лилипутом, и любое ее движение было ловко пресечено цепкими мужскими руками.

Она опомнилась только тогда, когда увидела свое отражение в зеркале мужского туалета. Гийон одной рукой схватил ее за хвост, а другой включил воду в умывальнике. Одно движение – и перед ее глазами оказалось сливное отверстие белой раковины, размытое потоками воды, стекающими с ее головы. Еще одно движение – и она уже смотрела на его отражение в зеркале рядом со своим. Волосы натянулись до предела, и ее голова отклонилась назад в попытке уменьшить боль, которую он ей причинял.

– Еще раз позволишь себе оскорбить меня в присутствии коллег, – очень тихо, но вполне четко прошипел он ей на ухо, – и в следующий раз это будет вода не из крана, а из унитаза.

Сквозь одолевшую ее боль она потянула голову вперед, пытаясь освободиться от него. Гийон не понял ее порыва, и дабы не снять с нее скальп, отпустил свою руку. В одно мгновение на него обрушился шквал ударов, наносимых маленькими кулачками в лицо и грудь.

– Ублюдок! Ненавижу! Ненавижу тебя!

Он бы мог выбить из нее дух, одним движением заставить корчиться в муках на полу, но шок от того, что она способна на подобную ярость, и нежелание поднимать на нее руку, заставили его стоять, как вкопанного.

– Успокойся! – закричал он, но она, казалось, разозлилась еще больше.

– Да успокойся же ты!!! – взревел он и перехватил обе ее руки.

Боль от силы его хвата не привела ее в чувства, и она бросилась колотить его ногами.

Ловко скрестив ее руки перед собой, он слегка оттолкнул извивающуюся Калин от себя.

– Ненавижу!!! – прокричала она и с сомкнутыми кулаками полетела на него снова. Гийон инстинктивно увернулся от ее удара, и Кайлин по инерции налетела прямо на зеркало, висящее возле них на стене. Удар лбом о зеркальную поверхность отозвался треском бьющегося стекла, и россыпь осколков посыпалась вниз, задев руки ничего не соображающей девушки.

– Кайлин!!! – взревел Гийон и кинулся к ней.

Две хрупкие бледные ручки были исполосованы мелкими порезами, из которых темно-красными струйками сочилась кровь, проливаясь на ее одежду и белый мраморный пол. Гийон хотел зажать раны, чтобы остановить кровотечение, но она завопила, словно жертва дикого хищника, и попыталась отползти от него.

– Кайлин, я не хотел!

– Нет, – словно в неком безумии заголосила она. – Не подходи ко мне! Нет!!!

– Я не хотел!!! – крикнул он, пытаясь приблизиться к ней, но она словно раненный зверек отползала от него все дальше.

В этот момент в помещение туалета влетели Маркус, Сианна и Рихтор.

– Что ты сделал?! – завопил Маркус, кидаясь к Кайлин.

– Это не я!

– Нет, отойди! Не приближайся! – продолжала в истерике кричать Кайлин, уворачиваясь теперь уже от рук Маркуса.

На мгновение все замерли на своих местах.

– Что происходит, Кайлин? – как можно более спокойным голосом спросил Гийон.

Кайлин едва ли смогла подняться на ноги. Упершись в белоснежную раковину, она включила воду и начала мыть израненные руки. Сквозь слезы боли и унижения, страха и беспомощности, едва ли понимая, что на самом деле произошло, она шептала, словно заговор:

– Не приближайтесь. Пожалуйста. Не надо.

– Кайлин, ты боишься нас?

– Я инфицирована! – вдруг прокричала она в ответ, словно мать непослушному ребенку. – Я инфицирована Вереллеем!

– Болезнь Вереллея? – переспросил Гийон.

– Да, – простонала она.

Все продолжали стоять, широко открытыми глазами всматриваясь в женщину, которая смывала со своих ладоней источник возможного инфицирования неизлечимой болезнью. В ее понимании неизлечимой. В ее мире смертельной. В ее представлении опасной для них всех.

– Кайлин, – позвал ее Гийон.

Она не ответила, продолжая смотреть на свои руки под струей проточной воды.

– Я только посмотрю, что с твоими руками, хорошо? – произнес он и начал медленно, шаг за шагом приближаться к ней.

Кайлин, казалось, совершенно погрузилась в себя. Она поняла, что все это время, словно канатоходец, шаг за шагом она пробиралась куда-то вперед, совершенно не представляя зачем это делает и куда идет. В какой же момент она упала? Когда именно, балансируя на грани между прошлым и будущим, она все же сорвалась и оказалась здесь?

Это он толкнул ее. Это он изо дня в день подталкивал ее, и вот к чему это привело. Он ненавидит ее. Он уничтожит ее, раздавит. И она позволит ему это. Ведь он сильнее, ведь в мыслях своих она уже зависима от него. Насколько же нужно быть ничтожной, чтобы тянуться к человеку, который тебя так сильно презирает? Соленые капли оросили ее глаза и упали вниз.

Гийон очень тихо подошел к ней сзади. Его состояние трудно было сейчас описать. Будто пелена спала с его глаз, и теперь он отчетливо представил себе картину, в которой Кайлин была заперта в рамках собственной болезни, не имея право на жизнь и свободу. Она не совершала самоубийства в прошлом, она умерла потому, что в ее времени лекарства от болезни Вереллея еще не создали.

И сейчас ее немые слезы не вызывали в нем ни презрения, ни жалости, как всегда это было раньше, только чистую, реальную физическую боль, с которой он не был в состоянии справиться. Что он должен сделать, чтобы прекратить эту пытку? Что должен был сделать для нее, чтобы она забрала эту боль из его груди? Он хотел прикоснуться к ней. О Боже, он хотел обнять ее и прижать к себе! Это желание превратилось в потребность, лекарство, которое могло бы спасти его от собственной физической боли.

Он обнял ее, потянулся и сомкнул свои ладони на ее раненных руках. Она не вздрогнула и не отстранилась от него. Словно ее тело само позволило ему приблизиться к ней настолько близко.

Красная жидкость, смешиваясь с водой, окрасила его смуглую и стальную руки в бледно-розовый цвет. Кайлин посмотрела на их сплетенные ладони и каждой клеточкой своего тела ощутила близость этого мужчины рядом с собой.

– Все хорошо, – прошептал на ухо нежный мужской голос.

Кому он принадлежал? Что за человек стоял за ее спиной и сжимал ее руки в своих? Что за мужчина говорил с ней так тихо, что по телу пробежала дрожь? Тот ли, что причинил ей боль несколько минут назад? Или другой, которого она еще не знала?

– Все хорошо, – повторил он, крепче сжимая ее ладони в своих руках.

– Что же я наделала?

– Ничего плохого, Кайлин. Ты просто порезалась, – ответил он.

Маленькое хрупкое тело обмякло, ища поддержки в нем, и он стал для нее этой опорой. Облегчение вырвалось из него вместе с выдохом, и он сильнее прижался к ней.

Просыпаться всегда тяжело. Глаза не хотят открываться, а тело просит дать ему еще немного времени, расслаблено покоясь в тишине. Но вот настает черта, когда уже не можешь больше спать и понимаешь, что новый день, не смотря ни на что, все же настал. Это была другая жизнь. Новая дорога, которая уводила их обоих все дальше от указателя "конец".

– Прости меня, – прошептал он. – Прости меня.

Простые слова, но именно их ей так было необходимо от него услышать.

– И ты меня прости, – ответила она.

– Дай, я посмотрю, – перебила их тихий диалог Сианна, подошедшая с пачкой чистых бумажных полотенец.

Гийон отстранился от Кайлин и отошел в дальний угол туалета. Весь пол и его одежда были измазаны ее кровью. Красные размытые следы ассоциировались в его голове с ее собственной сущностью, размазанной по полу в общественном туалете.

Что он испытал? Что же он такое почувствовал, когда увидел, как она лбом ударяется в гладкую поверхность своего отражения? Она, которая доводила его до состояния кипения всего за несколько минут? Почему же он чувствует себя настолько беспомощным?

Он посмотрел на свои руки, и волна воспоминаний и боли захлестнула его. Он вспомнил тот день, когда сидел за рулем их семейной машины. Как пытался уйти от столкновения с мчащимся на них автомобилем. Как, выворачивая руль, мельком взглянул на свою жену, сидящую справа от него и прикрывающую лицо руками. Это был последний раз, когда он видел ее живой. И сейчас он испытал то же чувство, тот же страх и безысходность, когда увидел, как осколки этого чертового зеркала падают на Кайлин, грозя забрать жизнь у этой женщины.

Гийон понял, что все, что он делал до сих пор – это отказывался признать очевидное. Он пытался уничтожить это сложное чувство, отрицая саму возможность его существования к этой женщине, которая принадлежала к классу тех, кого он больше всего ненавидел. Слабая… Разве она была слабой? Разве не проявила силу, сражаясь с ним изо дня в день? Безвольная… Разве ее воли не хватило на то, чтобы заставить себя выносить оскорбления и ненависть людей из его мира? Страшная… Не он ли каждый день тайком всматривался в черты ее лица, не находя в себе силы оторваться от нее? Кто же она – эта женщина? Кто же она такая на самом деле? И каким образом она умудрилась занять все его мысли за такое короткое время? Благодаря какому чуду она смогла стать для него всем?

– Я отвезу ее в больницу, – раздался голос Сианны за его спиной. – Ее раны придется зашить.

– Езжайте, – ответил он, не оборачиваясь.

– А ты? – не поняла Сианна.

– Она головой сильно ударилась. Проследи, чтобы они не упустили этот факт.

– А ты? – повторила вопрос Сианна.

– А я поеду домой. Встретимся завтра, – ответил он, и резко развернувшись, вышел из помещения, даже не взглянув ни на одного из них.

Кайлин продолжала стоять на месте, в то время, как Сианна оборачивала ее руки в бумажные полотенца. Она не видела, как он ушел, но знала, что он даже не посмотрел в ее сторону. И понимание этого причинило ей гораздо большую боль, нежели прикосновения Сианны к ее раненным рукам.

– Придется шить, – раздался голос Сианны рядом с ней.

– Шить, так шить, – ответила она и направилась к выходу.

Кайлин наложили около двадцати семи швов. Голова ее практически не болела, потому обследоваться дальше она напрочь отказалась. Сианна, к большому удивлению Кайлин, предложила ей остаться у них с Рихтором дома, чтобы кто-то мог позаботиться о ее руках, которыми она теперь с трудом могла себя обслуживать. Кайлин поблагодарила ее за столь великодушное предложение и отказалась, а Сианна в свою очередь не стала настаивать.

После обеда Гийону позвонили и предупредили, что завтра состоится детальный разбор произошедшего с его подопечной, и мягко намекнули на то, что он может потерять не столько свое опекунство, но и лишиться звания даниила. Гийон ответил, что ему на все наплевать, и положил трубку.

День медленно проплывал перед его глазами, а он, совершенно отрешенный, все пытался собрать свои мысли воедино в звенящей голове.

Вечером к нему приехал Маркус и, найдя друга в крайне плачевном состоянии с бутылкой виски в руках перед телевизором, попытался промыть тому мозги.

– Что с тобой? – спросил Маркус, присаживаясь рядом.

– Все в порядке. Видишь, смотрю новости.

– Ты хотя бы отдаешь себе отчет, чем все это может закончиться?

– Чем, Маркус? Я потеряю четвертую степень власти и скачусь до третьей? Или они вообще лишат меня звания даниила?

– В том, что с ней произошло – твоя вина. Если она настолько бесит тебя, почему не отказался от опекунства?

Гийон оторвался от экрана и посмотрел на Маркуса.

– Что ты вообще здесь делаешь? Езжай лучше к ней. Утешь ее. Скажи, какое я ничтожество. Глядишь, обломиться тебе что-нибудь.

– Ты что несешь?

– Что я несу? Не ты ли у нас опекаешь ее? Или это я с ее головы пылинки сдуваю?

– Я всего лишь пытаюсь помочь ей.

– Ну, так и помогай! Чего ты от меня хочешь?

– Поговори с ней. Все зависит от ее показаний.

– И что я ей скажу? "Пожалуйста? Моя карьера в твоих руках?" Или, может, я сниму с ее рук двадцать семь швов?

– Откуда ты знаешь, сколько у нее швов?

– Сианна доложила.

– Ясно.

– Что тебе ясно? Я не стану с ней говорить. Завтра вся эта чертова дребедень закончится и она, наконец-то, избавиться от всех нас, а мы – от нее.

– Дурак ты, Гийон.

– Пошел ты!!!

– Сам туда иди!!! Думаешь, никто не замечает, как ты на нее смотришь? Изучаешь каждый день? Ты поехал ради нее черт знает куда, икать неизвестно что. Ты напился до чертей, когда она выставила тебя из своей комнаты! Ты даже не собирался спать с той шлюхой в бане! Ты ее не хотел!!! Ты думаешь, что мы сегодня ничего не поняли? Твою мать, Гийон, найди в себе силы признаться хотя бы самому себе в том, что ты в нее влюблен!

– Я не западаю на убогих.

– Ладно! – воскликнул Маркус. – Для тебя убогая, а для меня в самый раз. Нравиться мне спать с такими, как она. Фигурка аккуратненькая, даже есть за что подержаться. И сама ничего. Как думаешь, какая она в постели? Взбалмошная и агрессивная или близость мужика придаст ей кротости? Если мне понравится, могу потом тебе ее передать. Или пробужденные тебя не заво…

Удар в челюсть пришелся на конец предложения. Очнулся Маркус уже лежа на полу, в то время, как его друг громил собственный дом. Бутылка виски улетела в сторону лестницы, кофейный столик в окно, стулья из гостиной вслед за столиком.

Спустя несколько минут все стихло. Маркус приподнялся с пола и увидел, как Гийон спокойно открывает следующую бутылку спиртного.

– Мне в стакан налей! – крикнул он.

– Пошел ты! – последовал четкий ответ.

– Ладно, сам налью.

– Какого черта тебе от меня надо? Думаешь, я сам ничего не понимаю? Я с самого начала знал, что ничем хорошим это для меня не кончится. Она меня ненавидит. Постоянно пытается вывести из себя. Я вообще не могу с ней нормально разговаривать!

– А ты задумывался, почему так происходит?

Гийон подал наполненный бокал Маркусу, сидящему на полу.

– Не хочу я вообще об этом думать. Завтра все станет на свои места. Меня лишат опекунства, и Цемеи найдет для нее другого опекуна.

– А ты уверен, что именно этого хочешь?

– Да, Маркус.

– Не этого ты хочешь, Гийон. Совсем не этого.

– Заткнись и пей.

– Ты уже думал, что будешь говорить комиссии?

– Да. Я не стану опровергать ее рассказ.

– Ты не безразличен ей. Это все видят. Все, кроме тебя.

– Она ненавидит меня.

Маркус искренне рассмеялся его словам.

– Неужели? А за кем она в баню пошла? За мной, что ли?

– Я оставил ее одну и это ничем хорошим не закончилось.

– Да? Ну, тогда ладно. Согласен, что вид голой бабы верхом на тебе ее нисколько не взволновал.

– Ты хочешь, чтобы я поверил в то, чего на самом деле нет?

– Иногда вы напоминаете мне старую женатую пару, которые грызутся друг с другом по пустякам только потому, что это привносит в их жизнь недостающий перец. Ей двадцать семь лет. У нее не было мужчины и, естественно, это отражается на ее поведении. Нет ничего хуже неудовлетворенной женщины. А тут еще и мужик, которого хочешь, только и делает, что издевается над тобой. Вот она и бесится. И ты бесишься вместе с ней, потому что хочешь, а взять – боишься. Секс – вот ваша проблема.

– Это не проблема для меня.

– Ты когда в последний раз с женщиной спал?

– Не твое дело.

– Ты уже снил, как спишь с ней? Одно дело рассматривать постоянно, другое – видеть в снах.

– Тебе лучше заткнуться, Маркус.

– Переспи с ней. Этот поступок решит все ваши проблемы.

Гийон поднялся с пола и вперил взгляд в Маркуса.

– Пускай ты не веришь мне, Гийон. Сейчас не веришь. Посмотрим, что будет завтра.

– Ты что-то хочешь сказать?

– Я был у нее сегодня. Помог кое с чем. Она сама попросила, ты не думай.

– И чем же ты мог ей помочь, Маркус? – прошипел Гийон.

– Ничего такого, ревнивый засранец. Так вот, думаю, что завтра ты изменишь свое мнение об ее отношении к тебе. И если это не раскроет тебе глаза, тогда ты точно – последний идиот.

– Может, хватит оскорблять меня?!

– Все, замолкаю.

Гийону приснился дурной сон. Туалет, мраморный пол, кровь и осколки зеркала, которое разбила Кайлин. Посреди помещения лежало обнаженное тело девушки. Он узнал ее – она последняя жертва преступника.

– Кайлин? – завет он, не понимая, куда она подевалась. – Кайлин, где ты?

Он тихо открывает одну кабинку за другой, но там никого нет. Тогда он подходит к телу. Это она. Это Кайлин. Он прикасается к бледному лицу, и она открывает глаза, хватая его рукой за шею:

– Я умерла, глупый! – смеется она и отпускает его.

– Кто это сделал?

– Я не всех помню. Иногда я сама делаю это.

– Что именно?

– Умираю. Не всегда кто-то виноват в моей смерти. Иногда я делаю это сама.

– Ты умерла всего лишь один раз.

– Ты хочешь узнать, как меня не стало?

– Да, хочу.

– Ты задаешь неправильный вопрос, Гийон.

– А какой вопрос я должен задать?

– "Кто следующий?"

– И кто же следующий, Кайлин?

– Я, конечно! – отвечает она и отворачивается. Он протягивает руку и прикасается к ее лицу, но она больше не двигается.

– Кайлин! – зовет он и просыпается.

Вокруг было темно и тихо. Он понимал, что это – всего лишь сон, но отделаться от навязчивой мысли о том, что Кайлин все равно придется стать следующей жертвой, не давала его воспаленному мозгу покоя. Они ведь все равно не отстанут от нее. Слишком редкий дар, слишком необходимый.

С самого утра за Гийоном заехали двое младших даниилов и попросили проехать вместе с ними. Гийон был знаком с процедурой: большой зал заседаний, двенадцать человек с суровыми лицами и он посреди этого цирка, молча выслушивающий нравоучительные речи и показания свидетелей. А потом – линчевание.

В зале заседаний собрались все участники представления. Двенадцати членов комиссии – все даниилы четвертого уровня – и он, сидящий перед ними за столом.

– Где Ваша пробужденная? – спросил один из них, глядя на часы.

– Она постоянно опаздывает.

– Что ж, мы можем подождать.

Зал погрузился в тихий гул, пока через несколько минут дверь с грохотом не распахнулась и в нее не вошло главное действующее лицо. Гийон обернулся и остался сидеть в таком положении, молча взирая, как некто с гордо поднятой головой в сопровождении Ено шествует по центральному проходу помещения к трибуне для допроса.

Вошедшая молодая девушка была блондинкой. Ее остриженные до плеч волосы с неровной косой челкой, осветленные в белый стальной цвет, выгодно подчеркивали бледный оттенок кожи. Модная ярко-бирюзовая блузка с короткими рукавчиками и очень глубоким вырезом обтягивала объемную грудь и тоненькую талию. Плотные темные штаны облизывали ее ноги до самых щиколоток, акцентируя внимание на самом упругом месте ее тела. Девушка была обута в маленькие лаковые туфли-балетки насыщенно бирюзового цвета, идеально подходящие к оттенку ее блузы.

Девушка спокойно прошествовала мимо него и заняла свое место на трибуне. Гийон всмотрелся в черты ее практически совершенного лица и сглотнул ком, подступивший к горлу. Ее большие глаза были окутаны дымкой бирюзовых теней. Темные брови проглядывали сквозь пряди осветленных волос ровными приподнятыми линиями. Четкий контур скул был обозначен бледно-розовыми румянами, а губы, увлажненные прозрачным блеском, придавали общему образу некую невинность.

Гийон многократно увеличил изображение и сфокусировался на этих глазах. Сегодня они казались еще больше насыщенными темно-синим оттенком, чем когда-либо. Сквозь марево этого цвета будто проскальзывала бирюза, и создавалось впечатление, что цвет ее глаз именно бирюзовый, а не синий.

Да, это была она, та же девушка, что изо дня в день делала его жизнь невыносимой, но сейчас он напрочь забыл об этом. Красивая. Она была настолько совершенна в его представлении, что даже простое ее созерцание доставляло ему самое настоящее удовольствие. И только руки, аккуратно фиксированные специальными медицинскими ортезами, напоминали ему о том, ради чего все они собрались сегодня в этом зале.

– Вам объяснили, зачем Вы здесь? – спросил один из двенадцати даниилов.

Кайлин вздернула носик и вопросительно взглянула на него.

– Да, ваши мальчики посвятили меня в суть дела.

– "Мальчики"? – удивленно переспросил даниил.

– Не нужно придираться к словам, уважаемый. Вы все прекрасно поняли, – отрезала она и, сложив руки на груди, продолжила: – Клянусь говорить правду, только правду и ничего кроме, да покарает меня мой опекун!

Гийон смотрел на это представление, разыгрываемое его подопечной, и не понимал, что происходит. Она вела себя… вела себя… как… как настоящая стерва! Эта мысль показалась Гийону весьма занимательной и он, поудобнее расположившись на стуле, продолжил слушать речь этой маленькой актрисы.

– Что Вы только что произнесли?

– Я? Клятву, что же еще, – засмеялась она, а вместе с ней и часть аудитории, присутствующая на допросе.

Маркусу, Сианне и Рихтору было не до веселья. Они ожидали самого худшего – отстранения Гийона от должности – и от показаний Кайлин зависело, как решиться исход дела.

– Ваш опекун когда-нибудь наказывал Вас, Кайлин?

Кайлин повернулась лицом к Гийону и, глядя ему прямо в глаза, твердо ответила: "Нет, никогда".

– Тогда как Вы объясните вчерашний инцидент?

– Это? – переспросила она, поднимая обе руки в воздух.

– Да, "это".

– Да нечего здесь объяснять. Пошла в туалет, ноги заплелись, упала на зеркало и разбила его.

– Простите, Вы сказали, что у Вас "заплелись" ноги?

– Совершенно верно.

– Но как это возможно на сухом гладком покрытии?

– Обыкновенно! Вы что, никогда не падали на ровном месте?

– Нет.

– Тогда Вам повезло больше, чем мне.

– Скажите, а как Вы оказались в мужском туалете?

– Вошла в дверь, – искренне ответила Кайлин и захлопала ресницами.

Маркус не смог подавить смешок, и зажал рот рукой. Гийон слегка улыбнулся, хотя сотворить такое усилие и откровенно не рассмеяться, ему тоже было трудно.

– Вошли в дверь?

– Почему Вы постоянно переспрашиваете? Я что, плохо владею языком?

– Просто, то, что Вы говорите, не соответствует действительности.

– Интересно, с чего Вы это взяли?

– У нас есть запись камер наблюдения из холла здания и мужского туалета в частности.

– И что? – никак не отреагировала на это заявление Кайлин.

– Нам показалось, что Ваш опекун насильно провел Вас в помещение туалета, затем умышленно, против Вашей воли намочил вам голову водой из крана. Вы сопротивлялись, и в ходе потасовки нанесли себе увечья.

Кайлин развернулась на стуле к "обвинителю" и, вопросительно подняв брови, изрекла:

– В тот день у меня было сильное похмелье.

– Похмелье?

– Да перестаньте же Вы, наконец, переспрашивать! – взорвалась она. – Похмелье, плохо мне было, понимаете? Тошнило. Вот Гийон и помог мне пройти в туалет. Почему в мужской, я не знаю, наверное, по привычке зашел. И голову опустил под струю холодной воды, чтобы мне стало легче. Освежает, понимаете? В общем, вода оказалась немного холоднее, чем я ожидала. Естественно, что я вспылила и решила высказать опекуну все, что я думаю об этом. В итоге, мои ноги "заплелись", и я головой разбила зеркало. Сама. Никто мне не помогал!