Текст книги "Кровь фей (СИ)"

Автор книги: Дамина Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Саймен буркнул в ответ:

– Хочешь выспаться перед ночной вылазкой, оттого и торопишься?

– Вылазка у нас завтра, – хмуро ответил Лэннери и наблюдал за тем, как Саймен всё-таки сунулся что-то объяснять людям. Ему пришлось выслушать гневную тираду от мэйе, которому хибри приходилась дочерью, а её покойная мать – женой, и вынужденно отступиться.

– А что я говорил, – пробурчал Лэннери, когда друг вернулся. Тот растерянно пожаловался:

– Они накинулись на меня, будто это мы, феи, во всём виноваты, а не поддерживаем Равновесие! И Светлая Душа молчала, хотя могла бы заступиться за силы добра. Не будь нас, все три острова давно превратились бы в Мёртвые Земли, как случилось с Кэрлионой…

Лэннери заметил, что люди о чём-то переговариваются и косо посматривают на фей, и перебил его:

– Полетели отсюда, Саймен, а то ещё комья земли в нас полетят. Вместо благодарности.

– Погоди, мэйе идёт к нам. Может, внял моим словам, – возразил Саймен.

Мэйе приблизился к ним, спотыкаясь на каждом шагу, тяжело опираясь на откуда-то взявшуюся суковатую палку, и посмотрел на Лэннери и Саймена из-под седых клочковатых бровей.

– Феи, служители Кэаль, я помню, что сам вас позвал. Не гневайтесь на старика, что не слушаю. Не могу её, как полагается… только закопать, как человека… Об одном жалею – что не позвал вас, когда дочь пропала. Думал, вернётся она. Иногда и раньше убегала, потом возвращалась. Схватил её, видно, в лесу черномаг, – слова давались ему с трудом. Но взгляда мэйе не опускал. – Мы все вам благодарны, что нас спасли. Об одном прошу… найдите того черномага! Найдите его!

Лэннери выдержал горящий, требовательный взгляд старика. Не дрогнул, не отвернулся. И ответил вместо Саймена:

– Он получит своё, обещаю. Когда-нибудь.

*Мильм примерно равен одному миллиметру.

**Триклия – общая столовая в Школе.

Глава II

– Зачем ты дал ему слово, Лэн?

Друзья летели мимо полей, где росли зелёные травы, ветер колыхал тяжёлые головки цветов – желтянок, и мелькали стрекочущие насекомые, которые были феям по пояс. В сиянии Золотой Звезды мир казался красивым и безобидным, но перед внутренним взглядом Лэннери так и застыл окровавленный труп хибри с нелепо раскинутыми в стороны руками.

– Зачем? – повторил Лэннери вопрос друга и не нашёл подходящего ответа.

В отличие от Саймена, Лэннери никогда не стремился стать добрейшим феем в Школе. Пожалуй, у него было только два желания – раскрыть свой особенный талант и занять место Наставницы.

Особенным талантом называлось то, что феи умели делать без палочки. Саймен мог соорудить воздушный барьер, чтобы не подпустить к себе врагов; Ирлани и Альди обладали одинаковым талантом – поднимать с земли предметы, отчего и сдружились. Даже у толстого, неуклюжего Аргалена, который не летал, а трепыхался на своих крыльях, был талант – вызывать ветер! А у Лэннери он до сих пор не раскрылся.

Белая Наставница утверждала, что время ещё есть – пока юному фею не исполнилось шестнадцать лет. Но экзамен-то раньше, а по результатам она объявит свою преемницу – или преемника. И без особенного таланта Лэннери нечего было и надеяться стать Наставником.

А ведь он так мечтал об этом, помня, что раньше Школы возглавляли только женщины – с одним исключением, но о том Наставнике много не рассказывали. Должно быть, проявил себя не лучшим образом.

– Ты мне не ответил, – иногда Саймен добивался ответа с таким упорством, будто от этого зависела вся его будущая жизнь. Лэннери подумал – и беспечно объявил:

– Захотел и поклялся, что найду черномага! А почему бы и нет? Как раз во время ночной вылазки его и поищем!

Саймен нахмурился. В тёмное время сил было одинаково немного у фей всех Школ – Белой, Золотой и Алой Звёзд. Именно поэтому Лэннери искал приключений ночью – чем опаснее, тем больше возможностей для пробуждения особенного таланта. Саймену всё это было не по душе – не столько из-за опасностей, сколько из-за нарушения школьных правил. Лэннери нарушал правила неоднократно, но и бровью не повёл, услышав, что ещё немного – и его не допустят к сдаче экзамена.

– Без особенного таланта мне на экзамене делать нечего, – сказал тогда Лэннери другу. – А без ночных вылазок этот талант не даст о себе знать!

Саймен тоже был не против того, чтобы стать Наставником, но сомневался, что выберут его. Несмотря на все нарушения правил и любовь к эффектам («Я убью эту нечисть красиво!»), на счету Лэннери было больше выполненных заданий.

– А ты не позавидуешь мне, если я стану Наставником? – как-то раз спросил Лэннери друга. Тот наморщил лоб, подумал и ответил:

– Нет.

Лэннери поверил – ему не хотелось бы, чтобы зависть разрушила их дружбу. Саймен помогал ему во время ночных вылазок, готов был поддержать на любом задании, не выдавал Наставнице, если Лэннери нарушал правила. Никто не захотел бы потерять такого замечательного друга!

– Лэн, – заговорил Саймен, когда до гор, где располагалась Аргеновая Долина, оставалось не больше двух коротких полётов*, – а как думаешь, отчего люди шли в черномаги? Это же не звёздный дар, как у нас – я слышал от Наставницы, что чёрная магия забирает жизненные силы. Значит, просто так никто не стал бы ею заниматься. И выходит, что в жизни этих людей случилась какая-то беда, рассудок их помутился, а потом они увязли в этом болоте…

Сумбурные рассуждения друга показались Лэннери забавными. Ну да, бедные и несчастные черномаги, которые с горя варили зелья, отнимающие разум, или ставили опыты на людях, а иногда – на пойманных феях! Лэннери указал палочкой себе за спину – туда, где остались города и деревни, окутанные золотистым сиянием. Там жил беспокойный народ Альбастрии, готовый обманывать, лгать и выслуживаться, совершать дурные поступки под видом добрых – иными словами, ведущий себя примерно как феи, только ещё и вечно недовольный своей жизнью.

– Какая беда, Саймен? Ты лучше представь себе, что ты бедняк, работаешь с утра до ночи, у тебя нет ни одного лишнего цейла, а рядом живёт богатая и прекрасная Беатия…

Саймен ожидаемо покраснел. Он был влюблён в нежную светловолосую фею с голубыми глазами и веснушками на белых щеках, и Лэннери иногда дразнил его за это, а порой всерьёз предупреждал, чтобы не заключал с Беатией священный союз.

– И она, – продолжал Лэннери, – ласкова только с богатыми, а тебе и словечка не бросит. А тут добрый знакомый попадается. И говорит: мол, состряпаешь зелье, напоишь им Беатию, и она будет ласкова только с тобой. Ты варишь зелье, заключаешь брачный союз с Беатией, получаешь её любовь и деньги заодно. Главное – деньги! А затем понимаешь, что нужно ещё немного зелья, и ещё, потом другого зелья… И верные слуги нужны, чтобы охранять богатства – только не жадные людишки вроде тебя самого, а маа-змеи или ящерицы, которым золотые цейлы ни к чему. И жизненные силы легко восстановить, вытягивая из людей – и если повезёт, фей – кровь. А некоторые чёрные маги были людоедами. Наставница ещё и об этом рассказывала – ты, может, и не запомнил, а я запомнил.

Саймен терпеливо дослушал его до конца – что удивительно, не перебил.

– То есть, ты считаешь, что к чёрной магии обращались только бессердечные корыстолюбцы и отбросы рода человеческого?

– Властолюбцы тоже. Тираны, мучители, – равнодушно перечислял Лэннери, – и прочие… негодяи. Уверен, что ни в одном черномаге не осталось ничего хорошего. В хибри – может, а черномаг – это злейшее зло, их нужно уничтожать сразу, как увидишь.

Саймен над чем-то задумался и не ответил.

Внизу проплыла Аргеновая Долина – она раскинулась на берегу реки, и серебристые ветви деревьев с шуршащими прозрачными листьями окунались в бегущую воду. Аргены не сбрасывали листьев даже в хиеми – холодное время года, когда речная вода покрывалась хрупким голубым льдом. Лэннери послышался шёпот, как во времена детства, и он тряхнул головой, отгоняя это воспоминание. Прозрачный кокон, теснота, жгучее желание поскорее выбраться наружу… Хорошо, что феи росли быстро!

– Чем тебе не угодила Беатия? – нарушил тишину Саймен. Он спрашивал это не в первый раз, но Лэннери не спешил с ответом. Был уверен, что друг сочтёт объяснения возмутительной клеветой, порочащей честь прекрасной девы.

– Слишком сладкая, – отмахнулся Лэннери. – Как перебродивший сок аргеновых деревьев, из которого и сайкум хороший не выйдет. И вдобавок тощая, совсем фигуры нет, а одно лицо – это не красота!

Иногда Саймен натянуто улыбался в ответ на такие подшучивания, но не сейчас. И голос его заледенел:

– Ты мой друг, Лэн, и я дорожу нашей дружбой. Нелегко мне было собраться с духом, – Саймен помедлил и торжественно произнёс, глядя на зеленеющие верхушки гор так, будто призывал их в свидетели этого разговора, – но я решился и скажу тебе вот что: никаких больше глупостей о Беатии, и не приплетай её к своим историям и выдумкам. Ты понял, Лэн? Я её выбрал, она выбрала меня, и мы заключим священный союз в Долине.

Вот оно, свершилось! Лэннери опасался подобного поворота событий, но не думал, что это случится так быстро. Разве Саймен, ослеплённый своей любовью, мог судить здраво? С него станется потом и дружбу разорвать. Недобрые слова так и вертелись на языке, но Лэннери сдержался и не высказал всего, что думал об этой Беатии.

– Живите счастливо, – заранее пожелал он, вызвав у Саймена новый хмурый взгляд:

– Так ты не будешь шутить… и всё такое?

– Не буду, – Лэннери помолчал. – До шуток ли… Полетели быстрее! Вон уже и Школа виднеется.

От злых сил Школу прикрывал невидимый защитный купол. Она походила на большую пирамиду из белого камня и сверкала прозрачными стёклами окон. Где-то за ними притаилась та самая Беатия; Лэннери представил её в серебристом платье, заключающей союз с Сайменом, но в голову лезла совсем другая картинка: Беатия, вся в крови раненого хибри, и её полный наслаждения голос:

– Пер-кусса… пер-кусса…

Удар белого луча мог быть смертельным, а мог просто нанести рану, и Беатия буквально резала несчастного хибри на куски, пользуясь тем, что напрямую это правилами Школы не запрещено. Помнится, Лэннери наблюдал за ней недолго – улетел с чувством гадливости и отвращения выполнять свою часть задания, а потом Белая Наставница хвалила их всех за спасение целого городского квартала. Беатия скромно опустила длинные светлые ресницы и улыбалась, а её белое платье, туфли и даже палочка были покрыты засохшими тёмными пятнами.

– Кстати, – пролетев сквозь защитный купол, Лэннери прервал натянутое молчание. – Не переодеться ли нам, прежде чем заглянем к Наставнице?

Подняв палочку, Саймен буркнул себе под нос: «Вэс-тици!» Лэннери сделал то же самое, поменяв грязную одежду и башмаки на новые, чистые. Дверь приглашающе распахнулась перед учениками, впуская их в длинный светлый коридор, который делил Школу надвое.

Комнаты фей по форме напоминали соты небольшого улья – дюжина и ещё одна, в которой жила Наставница. Они располагались под самым потолком, и дверь каждой из этих комнат можно было открыть лишь с помощью своей палочки. Зато в триклию, где все собирались за общим столом, и в библиотеку, где хранились древние исторические документы и свитки на фейском языке, двери открывались сами собой.

– Я смотрю, вы наконец-то вернулись, – Белая Наставница ждала учеников, паря над порогом своей комнаты. – Заходите, – она повернулась и влетела внутрь, а следом за ней юные феи.

Лэннери мигом собрался и сделал почтительное лицо. Не то чтобы он не уважал свою Наставницу – уважал, но в её присутствии еле сдерживался, чтобы не зевнуть. Наставница была скучной, блёклой старой феей с огромным, поистине гигантским пучком седых волос. Иногда – что смущало и утомляло Лэннери – она пускалась в воспоминания о своей юности, которые его совершенно не интересовали. Это Аргален сходил с ума по истории и не вылезал из библиотеки, изучая свитки с рассказами о Злых Временах, а Лэннери предпочитал тратить своё время на отработку боевых заклинаний или отсыпался после ночных вылазок.

– …Очень жаль, что Саймен не смог сразу убить хибри, – донёсся до Лэннери бесстрастный голос Наставницы. – Из – за этого погиб человек.

Лэннери словно очнулся:

– Вы не можете винить Саймена и наказывать его за это! Он же не Хранительница, чтобы видеть будущее!

Наступило тягостное молчание. Хранительницу, которой покровительствовала Чёрная Звезда, не поминали лишний раз – ещё прилетит от неё серый голубь с недобрым предсказанием. Лэннери чувствовал на себе стальной взгляд Наставницы – небось думала, назначать ли дополнительное задание и ему. За дерзость…

Лэннери начал опасаться, что не сдержит зевка, когда тонкие бесцветные губы Наставницы разомкнулись:

– Как только на небе появится Алая Звезда, вы двое – вместо всех остальных учеников – будете помогать мне укреплять защиту Школы. Вам придётся проделать в шесть раз больше работы, чем обычно, но не больше, чем делаю я каждый вечер. А если учесть, что вы оба хотели бы стать Наставниками, – усмехнулась она, и Лэннери снова встрепенулся, – как раз и научитесь накладывать много защитных слоёв!

«Откуда она знает, что мы хотим стать Наставниками?» – подумал Лэннери, и Айя чуть шевельнулась в его руке:

«Ты хочешь, Лэн. Саймен, как мне кажется, смирился с тем, что он уступит если не Ирлани или Альди, так тебе».

На лице Саймена, кроме лёгкого удивления, ничего нельзя было прочесть. А Наставница отпустила их:

– Идите в триклию, там давно все собрались!

В центре триклии возвышался прямоугольный стол, некогда выточенный из цельного куска аргены. Аргеновые деревья жили около четырёхсот лет, и все столы, скамьи, кровати и двери в Школе Белой Звезды были в своё время сделаны из старых, умиравших деревьев. Сайкумы – большие куски, нарезанные из затвердевшего сока аргены, – ждали на столе только Лэннери и Саймена, остальные феи уже ели. Ирлани и Альди закончили трапезу и шептались друг с другом. Усаживаясь на скамью, положив палочку рядом, Лэннери вспомнил чудесную картину в столичном храме Кэаль – творение местного художника. Феи были изображены сидящими за столом, окружёнными мягким белым сиянием, со сверкающими крыльями; прекрасные, одухотворённые лица. Люди всерьёз верили, что феи – это олицетворение света, добра, милосердия. Показать бы им Беатию, всю в крови, с довольным выражением лица!..

– А ты не хочешь отдать мне половину своего сайкума? – Аргален, сидевший рядом, поёрзал на скамье. На лице его застыло жадное, нетерпеливое выражение.

Риджана, худенькая маленькая фея с серыми мышиными волосами, всегда уступала Аргалену кусочек своего сайкума. А кроме того, если верить сплетням Ирлани и Альди, он украдкой летал в деревушки и пробовал там человеческую еду. От такого любая фея – и любой фей – растолстеет!

Лэннери широко улыбнулся Аргалену и откусил от своего сайкума.

– А ты знаешь, что мы должны есть всё, что нам положено, иначе сил у нас будет меньше, чем положено? Если Риджана свалится от усталости на задании и попадёт в лапы хибри, виноват в этом окажешься ты!

Пухлые щёки Аргалена затряслись.

– Неправда! – это прозвучало так обиженно и по-детски, словно фей только что из кокона вылез и еле научился ходить.

Лэннери хмыкнул, откусил ещё и заметил, как Саймен услужливо придвинул к Беатии серебряный кувшинчик с настоявшейся утренней росой. Беатия поблагодарила его нежной улыбкой; с такой же улыбкой она, наверное, копалась бы в дымящихся внутренностях убитого врага.

– …А я сказала Наставнице: эти бездарные – кто они, чтобы чего-то ещё требовать от нас? – громко возмущалась Лейя, сидевшая напротив Лэннери. У неё было именно такое прекрасное лицо, какое художник с любовью вырисовывал на своей картине: огромные синие глаза, золотые волосы и розово-белая кожа. С фигурой у Лейи тоже было всё в порядке, и порой Лэннери задерживал взгляд на её груди.

– Они, видите ли, недовольны были, что мы их плохо защитили! Хотела я сказать: если бы не Равновесие, мы бы до вас никогда не снизошли! Они же такие грязные, вонючие! – Лейя сморщила хорошенький носик.

Она была лучшей охотницей на нечисть во всей Школе. Если Ирлани и Альди отличались своим усердием, то Лейя – ещё и мастерством. И сейчас она с гордостью провозгласила:

– А ведь я не ради них сразилась сразу с четырьмя маа-змеями! Вы бы видели, как они пытались достать до меня своим ядом, а я уворачивалась! Как думаете, я быстрее молнии?

Ответом было чьё-то восторженное: «Да-а-а!»

Пару раз Лэннери случалось выполнять задания вместе с Лейей. Благодаря своему особенному таланту она могла передвигаться так быстро, что моргнёшь – и фея уже на расстоянии двух крыльев от тебя, хотя только что была далеко.

Ирлани и Альди скривились почти одновременно – хвастовство Лейи им не нравилось. Лэннери подозревал, что они просто видели в ней соперницу в борьбе за место Наставницы. Или завидовали её красоте. Пошептавшись, обе поднялись из-за стола и улетели – вероятно, как и хотели, на берег озера. Тем временем разговоры вспыхивали и угасали то на одном конце стола, то на другом.

– Ах, Мирана такая болтушка! – прощебетала Беатия, поглаживая свою палочку. – Сай, она всё утро без умолку трещала, говорила мне, какой ты симпатичный – дескать, даже деревяшке это понятно!

Со своего места Лэннери видел, как Саймен покраснел. Ну что ж, похвала была заслуженной. Вздумай сам Лэннери ухаживать за той же Лейей, вряд ли её палочка сказала бы что-нибудь подобное. У фей считались красивыми светлые волосы и глаза, а Лэннери, как назло, был кареглазым, смуглым и темноволосым. Да ещё худым, как щепка – не то что широкоплечий Саймен.

– Смотри за ним, а то ещё отберём, – засмеялась Лейя, и Беатия сдвинула свои светлые, тонкие, будто нарисованные брови. Ей не нравились такие шутки, и, чтобы укрепить свою власть над Сайменом, она взяла его за руку и придвинулась ближе. Того гляди, поцелует и руки под рубаху запустит.

Лэннери отвёл глаза, запихнул последний кусок сайкума в рот и потянулся за своим кувшинчиком, заметив, как беспокойно вертелся на месте Аргален. Наверняка хотел побеседовать о том, что вычитал в библиотеке, но не знал, с кем. И в конце концов, заговорил громко и бесцеремонно, заглушая все остальные голоса:

– А вы знаете, почему правители Островов не помогли Кэрлионе, когда ещё только начались Злые Времена? Потому что им было не до черномагов – делили какой-то клочок суши посреди Больших Вод, которые люди называют Ирсарийским морем…

– О нет, только не это! – донеслись до Лэннери недовольные голоса. – Мы ещё не закончили трапезу, а ты опять со своей историей!

Зато Риджана попросила:

– Говори дальше, Аргален, я слушаю.

Явно польщённый вниманием одной-единственной феи, Аргален продолжал:

– Я читал, что были разногласия и между Школами – и это в первый и последний раз в истории! Будто Кэаль лишила всех разума – и людей, и фей. Только потом все опомнились и кинулись спасать Острова, а Кэрлиона уже кишела нечистью и черномагами. Потом, как мы знаем, там прошла волна землетрясений, с острова сбежали все, кто уцелел, и теперь это известные нам Мёртвые Земли. Все пишут, что там не выжила и нечисть, растений и деревьев тоже нет – даже ядовитых. Наверное, и воздух отравлен, потому феи никогда и не заглядывают в Мёртвые Земли!

Допивая росу, Лэннери неожиданно для себя поинтересовался:

– А не написано в свитках, отчего Хранительница не предсказала, что будут Злые Времена? Феи и люди подготовились бы…

Вид у Аргалена сделался озадаченный – похоже, об этом он не думал. За столом стало тихо, даже Саймен с Беатией оторвались, наконец, друг от друга и уставились на Лэннери. Будто он что-то страшное спросил. Ах да, опять упомянул Хранительницу – но, правду сказать, Лэннери сомневался, что одними словами можно накликать беду.

Тем временем Аргален очнулся от раздумья и предположил:

– Наверное, тогда бы случилось что-то похуже. И она выбрала меньшее из зол. Нам ведь тоже иногда приходится так делать…

Взгляду Лэннери немедленно представилась скорчившаяся на земле хибри, а рядом – её мать со слезами на глазах.

– Да, – он заставил себя сделать последний глоток росы, которая вдруг стала невкусной и похожей на протухшую воду. – Приходится.

*Короткий полёт – это время, в течение которого фея может лететь, не запыхавшись. Примерно равен 1000 человеческих шагов.

Глава III

Сложив крылья и сняв башмаки, Лэннери плюхнулся на кровать и устало прикрыл глаза. Палочка выпала из его пальцев, и он вяло потряс рукой – казалось, что весь вечер поднимал тяжёлые камни, а не накладывал слои на защитный купол вокруг Школы.

Наставница была безжалостна – пока Лэннери и Саймен не сделали всё, как полагается, она их не отпускала. «Дэй-фен-си, дэй-фен-си, дэй-фен-си…» – крутилось в голове у Лэннери защитное заклинание, которое он повторил, наверное, раз сто, не меньше. И чувствовал себя совершенно измученным.

Интересно, что придумает Наставница, если поймает их с Сайменом после ночной вылазки? Не поймает, решительно сказал самому себе Лэннери, на этот раз они постараются долго не задерживаться. В ближайшем рейге* – Гервелеке – наверняка найдётся городишко с парой-тройкой хибри или маа-змей. И возможно, что особенный талант проснётся как раз вовремя, чтобы защитить Лэннери от смертельной опасности. Так было с Сайменом, когда между ним, уронившим палочку, и разъярённой нечистью вырос воздушный барьер. Так было с Аргаленом, когда он не мог улететь от преследовавшей его хибри – получеловека, полуптицы – и поднялся ветер, который сделал то, чего не смогли сделать фейские крылья. Так было с Ирлани и Альди – они дрались с вылезшим из-под земли десятком маа-змей, и те ринулись на фей, трепеща раздвоенными серыми языками, как вдруг с земли поднялись камни. Не прошло и нескольких мгновений, как маа-змеи упали с размозженными головами.

Так будет и с ним, Лэннери. Иногда он задумывался, какой особенный талант хотел бы иметь, и в его воображении живо вспыхивал огонь. Вот и сейчас Лэннери представил себе целый костёр, и посреди него, корчась, горел черномаг. Достойное завершение клятвы, которую Лэннери дал, совершенно не думая!

Тем временем сияние Алой Звезды начало тускнеть, а за окном стремительно сгущались сумерки. На комоде рядом с кроватью остывал настой белокорня, к которому Лэннери сегодня не притронулся – от него и спать хотелось, и мысли становились слишком благостными. Лэннери лежал, заложив руки за голову, и смотрел в окно, пока полностью не стемнело. Тогда и Айя подала голос:

«Пора».

Лэннери улыбнулся, вскакивая с кровати – Айя была не меньшей любительницей приключений, чем он сам! Кажется, и рука уже не болела.

Саймен ждал у дверей Школы, привычно вертя в руках свою палочку. Ночь была непроглядно темна, и люди, чтобы осветить её, зажигали костры и факелы. А феям хватало сияния палочек и собственных крыльев за спиной.

– Полетели! – сказал Лэннери с преувеличенным весельем, которого не испытывал. Молчаливое неодобрение Саймена сейчас ощущалось сильнее, чем когда-либо. Но если бы Лэннери сказал другу: «Брось, ты совершенно не обязан летать со мной», тот возмутился бы и даже разозлился. Саймен оказался бы доволен только в одном случае – если бы они оба повернулись, полетели обратно в свои комнаты и легли в постели… Увы, Лэннери не мог спать спокойно, пока его особенный талант не пробудился!

– Куда направимся? Может, в ту деревню наведаться, посмотреть, не восстала ли хибри из могилы? – предложил Саймен.

Лэннери подумал и с сожалением отказался от этой идеи:

– Слишком много времени займёт, а хибри могла и не восстать. Получится, что мы зря нарушили правила и только болтались где-то без толку!

Саймен молчал. Его палочка, Рейла, была под стать ему – такая же молчунья, и так же поддерживала его, как и Айя – Лэннери. Юные феи продолжали лететь, спускаясь всё ниже на равнину. Изредка останавливались, чтобы отдохнуть. Лэннери уже не чувствовал себя таким утомлённым, как прежде – он был готов к борьбе с любой нечистью, которая встанет на пути!

Едва впереди замаячили тёмные шпили города, как Лэннери удовлетворённо кивнул:

– Здесь. Я не Хранительница, но предвижу, что в этом городе мы кого-то найдём!

Даже если Саймен напрягся, слыша, как поминают Хранительницу, то виду не подал. А Лэннери, правду сказать, не понимал, почему нельзя спокойно говорить о Хранительнице, даже если это самая могущественная фея, способная предсказывать и открывать порталы во времени. Это же фея, а не черномаг! Тем не менее, её боялись, вестей от неё не любили, никто не знал, где она обитает – грустно, наверное, быть Хранительницей.

Феи спустились ниже, к черепичным крышам. Городок, чьего названия Лэннери не знал, был едва-едва освещён факелами, а большие улицы охраняла городская стража.

– Не-ет, – пробормотал Лэннери, отлетая в сторону, чтобы прогуливающийся туда и сюда стражник не заметил свечения его крыльев. – Нам нужны тёмные грязные переулки, верно, Саймен?

В ответ последовало неопределённое «Угу».

– А раз так, летим! – Лэннери взмахнул палочкой и устремился прочь, слыша за спиной шелест крыльев друга.

Лэннери удалось нащупать след чёрной магии. Теперь оставалось лететь по нему… вон та улочка, где скверно пахло нечистотами… нырнуть вниз, свернуть направо, промчаться на крыльях вперёд, мимо грязного бродяги, спавшего прямо на куче мусора… пролететь под единственным факелом, скудно освещавшим переулок…

Лэннери остановился так резко, что летевший прямо за ним Саймен чуть не уткнулся ему в спину.

– Что такое? – напряжённо спросил Саймен.

– Тише, – прошептал Лэннери и вслушался в человеческую речь, перемежаемую шипением. Слов было не разобрать, и Лэннери медленно, очень медленно двинулся вперёд. Ему казалось, что крылья у него шуршат непозволительно громко, хотя в обычное время он вообще не слышал этого звука.

«Лэн, – беспокойно заговорила Айя, – может, нам лучше улететь? Я тоже не Хранительница и даже не фея, а просто магическая палочка, но предчувствую недоброе!»

Лэннери не послушал её. Он осторожно выглянул из переулка, и у него перехватило дыхание. За поворотом стояли двое с факелами в руках и приглушённо беседовали.

Спиной к феям был, вне всяких сомнений, хибри – из-под тёмно-серого плаща выглядывал хвост, а на голове, не прикрытой капюшоном, красовался гребень. Вот только с кем его смешали? Руки, голова, на которой не было волос – все видимые части тела хибри оказались чёрными. Неужели… с нечистью? С чёрной ящерицей? Но как же он тогда выжил?! Должно быть, черномаг, проводивший этот эксперимент, был великим мастером своего дела. Не хотелось бы столкнуться с таким!

– Лэн… – шёпотом начал Саймен, но Лэннери оглянулся и прикрыл губы сжатым кулаком – молчи!

До них доносились только обрывки фраз:

– …целый отряд… они прорвут магическую защиту, господин…

– …не подведи, – глухо произнёс хибри, и тут же раздалось шипение. Сначала Лэннери не мог понять, кто это шипит, пока не разглядел небольшую маа-змейку, сидевшую на плече у хибри. И не одну.

– …как я могу? – воскликнул собеседник хибри, и Лэннери, наконец, обратил на него внимание. Это был высокий, могучего телосложения человек с наголо обритой головой и в тёмной одежде, и на боку у него виднелась перевязь меча. Черномаг? Но те не носили оружия! И почему он обращался к хибри «господин» и заискивал перед ним? Здесь что-то не так!

Змеи вытянулись, шипя, на обоих плечах чудовища, и оно ответило:

– …позже.

А затем до притаившихся Лэннери и Саймена долетело:

– У нас нежданные гости!

Хибри развернулся к ним лицом – страшным чёрным лицом, с блестящими белками глаз, с бледными губами, которые резко выделялись на нём. И открыл рот:

– Взять их!

Потом Лэннери догадался, в чём было дело: маа-змеи учуяли фей, увидели его голову, мелькнувшую за углом, и каким-то образом хибри понял их шипение. Но это потом, а сейчас нужно было сражаться. Служители Кэаль никогда не отступали перед сторонниками Мааль! Тем более что на двух фей приходилось всего две маа-змеи и один хибри небольшого по человеческим меркам роста.

Лэннери вскинул палочку, краем глаза уловив такое же движение Саймена. Выкрикнул, едва к нему ринулась узкая шипящая лента:

– Пер-кусса!

Белый луч разрезал полумрак, а вместе с ним и змею на две половины. Тёмная кровь брызнула на камни переулка, ядовитыми каплями впиталась в землю. Нечисть забилась в агонии. «Молодец!» – прозвенел голос Айи в голове у Лэннери, и он улыбнулся, оглядываясь на Саймена. Тот ранил свою змею в бок, выпустил ещё пару лучей из палочки. И вдруг хлопнул Лэннери по руке:

– Эй! Она ожила!

– Что?! – Лэннери увидел, как только что убитая змея снова поползла к нему. Она выглядела так, будто обе половинки её тела наспех заштопали сапожной иглой. Между грубыми чёрными «стежками» сочилась кровь. Лэннери выстрелил лучом ещё раз, попал противнице в глаз. Та зашипела, подскочила и замерла, дыра у неё в голове задымилась. До ноздрей Лэннери донёсся мерзкий палёный запах, и на всякий случай юный фей выстрелил ещё раз. Второй глаз змеи лопнул, и тонкое зелёное тело выгнулось от боли.

– Лэн! Это он! – раздался вопль Саймена. Лэннери вскинул глаза на хибри – тот сосредоточенно смотрел на поверженную змею, и под его взглядом она перестала биться, замерла, и кровь больше не сочилась из «стежков». Искрой мелькнуло озарение – убьёшь хибри, тогда и дети Мааль не встанут с земли. Но сделать Лэннери ничего не успел. Змея с продырявленной насквозь головой снова взвилась и прыгнула на него.

– Пер-кусса! Пер-кусса! – Лэннери отсёк ей хвост, а затем и голову. Та покатилась по земле, но тут же невидимая рука опять притянула её к телу. Жуткое, завораживающее зрелище – наблюдать, как части тела маа-змеи собирались вместе… Лэннери спохватился, сообразил, что лучше будет использовать другое заклинание, и крикнул:

– Вин-ци!

Воскресшую змею опутало с ног до головы серебристыми, прочными верёвками. Пока она пыталась освободиться, Лэннери заметил, что Саймен воздвиг перед собой воздушный барьер. Применил особенный талант!

– Я смотрю, вы не из пугливых, – глухой голос хибри заставил Лэннери перевести на него взгляд. Чудовище творило чёрную магию! Не позволяло маа-змеям умереть, пока те не доберутся до врагов! Но как?!

– Со мной вам всё равно не справиться, – продолжал черномаг, пока противница Саймена билась о воздушный барьер, а противница Лэннери пыталась выскользнуть из пут. – Вы знаете, что такое фея на булавке?

Феям никогда не было холодно, даже в хиеми, но сейчас по спине Лэннери будто пробежали костлявые ледяные пальцы.

– Нет, – прошептал он, и черномаг уловил это движение воздуха своими чуткими ушами.

– Фея на булавке – это полностью выпотрошенная, пустая оболочка, набитая опилками и сшитая заново. Я прикрепляю такие замечательные экземпляры медными булавками к стене, – смех черномага, как шелест сухих листьев, разнёсся по переулку. – Хотите пополнить мою коллекцию?