Текст книги "Знак драконьей крови"

Автор книги: Дамарис Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

– Ты прав, братец, никогда прежде меня не оскорбляли столь элегантно! Твой гость будет развлекать нас всю ночь. Кстати, о развлечениях... Пэшет пнул что-то под столом ногой.

Из-под стола выкатилась куча грязного тряпья – так показалось Нориссе на первый взгляд. Внезапно эта куча тряпья взмахнула руками и ногами и вскочила. Перед ними стоял гном, его карие глаза быстро оглядели Нориссу и остановились на Пэшете. Квадратное лицо гнома напоминало бледную маску, так оно было неподвижно.

Пэшет наколол на вилку крошечный кусочек мяса и демонстративно втянул носом исходящий от него соблазнительный аромат. Улыбаясь, он предложил мясо гному.

– Не хочешь ли чего-нибудь съесть, Байдевин? Крошечку мяса или каплю вина? Я уверен, что могу дать тебе и то и другое – такому малышу, как ты, не требуется многого. – Пэшет швырнул мясо, и гном сопроводил взглядом его полет, пока мясо не шлепнулось на пол возле его ног. – Давай, Байдевин, угощайся. Ты должен будешь развлекать наших гостей, – с пренебрежительной улыбкой Пэшет откинулся на спинку стула, наблюдая за нерешительностью гнома.

Джаабен рассмеялся и повернулся к Нориссе.

– Наш шут обладает всевозможными талантами, приятель. Он умеет петь, устраивает настоящие представления, предсказывает несчастье и может обходиться сухой хлебной коркой каждый день!

Гном пытался оставаться твердым, он сжал кулаки и подбоченился, его рот исказился выражением ненависти, когда он снова взглянул на Пэшета, но чувство голода подвело его. Он быстро наклонился, чтобы подобрать мясо.

Норисса сидела неподвижно, борясь с охватившим ее негодованием. До слуха ее доносились иронические смешки солдат, не укрылись от ее внимания и сочувственные взгляды слуг. Норисса резко встала, оттолкнув свой стул, который загремел на каменном полу, и все взгляды повернулись к ней. В зале воцарилась напряженная тишина, все, казалось, затаили дыхание. Взгляд Пэшета был холоден, Джаабен положил руку на рукоять кинжала, и все офицеры в точности повторили его движение.

Кое-как справившись с гневом, Норисса изобразила на лице некое подобие пренебрежительной усмешки.

– Если ваша милость позволит, – начала она, – и простит мне мою дерзость, то я попробую доставить вам большее удовольствие, чем вам доставляет простое созерцание этого страдающего от голода существа. Позвольте показать вам кое-что. Мне кажется, это намного интереснее.

Норисса вышла из-за стола и встала рядом с гномом. Легким ударом кожаного башмака она отшвырнула кусочек мяса, который гном так и не поднял, под стол, где его схватила длинноногая борзая. Гном с тоской посмотрел мясу вслед и сглотнул слюну, когда собака проглотила неожиданную подачку.

Тем временем Норисса шагнула к ближайшему столу и отрезала изрядный кусок ростбифа с какого-то блюда, затем она взяла полбуханки хлеба. Повернувшись к гному, она велела ему протянуть вперед руки. Гном послушался, и Норисса обратилась к собравшимся:

– Лорд Пэшет уже доказал, что он является самым гостеприимным хозяином и благородным человеком. Пусть же никто не осмелится сказать о нем, что он отказал в пище хоть кому-то, кто вступил в этот зал. Так что, Байдевин, съешь это и будь доволен!

Услышав эти слова, лорд Пэшет буквально подскочил на своем кресле, злоба перекосила его лицо, все присутствующие замерли. Но лишь только Норисса вложила еду в протянутые руки гнома и сделала шаг назад, как по залу поплыл сырой болотный запах и в руках Байдевина оказались не хлеб и мясо, а большая черная жаба и бурая крыса.

Байдевин сделал движение, словно хотел оттолкнуть то, что попало к нему в руки, но Норисса сделала маленький шаг вперед и повелительно сказала:

– Не бросай их здесь, я еще не покончил со своей едой. Унеси это отсюда! – и она подтолкнула гнома к дверям.

Байдевин выбежал из залы, преследуемый запахом болота и криками толпы. Пэшет медленно опустился на свое место.

– Да ты, братец, привез мне странствующего волшебника!

Норисса покачала головой:

– Я вовсе не волшебник, мой господин. Этому простому трюку научила меня одна старая мудрая женщина, у которой не было денег, чтобы заплатить мне за помощь, которую мне случилось ей оказать. Я подумал, что это может развеселить вашу милость.

Пэшет задумчиво наклонил голову и сказал:

– Этот трюк может очень пригодиться моей армии, юный Норен. Ты не думал об этом?

– Каким образом, мой господин?

Джаабен нетерпеливо перебил их:

– Только представь себе, какое преимущество получит наше войско, когда все продовольствие противника превратится в жаб и крыс! Или их оружие! Человек, который умеет проделывать такие фокусы, может быть очень важен для военных целей.

Норисса вернулась на свое место, виновато улыбаясь.

– Очень сожалею, но я не являюсь таким человеком. Мой трюк – это обычная иллюзия, которая сохраняется до тех пор, пока я нахожусь поблизости, и до тех пор, пока те, кто видят это, верят в реальность того, что они видят. Стоит только попристальнее всмотреться в предметы иллюзии, как обман рассеется.

– Стало быть, те предметы, которые ты вручил моему гному – это просто мясо и хлеб? – тихо спросил Пэшет, рассматривая замысловатый подсвечник на дальнем конце стола.

– Так и есть, мой лорд, – отвечала Норисса. – Но мне кажется, что твой гном поостережется есть мясо, которое только что шевелило в его руке мокрыми лапками.

В огненно-рыжей бороде Пэшета появился узкий черный провал – Пэшет улыбнулся.

– Все равно, это довольно полезная вещь, которую следует знать. Я хорошо заплачу тебе. Норен, если ты научишь меня твоему фокусу.

– Я не могу принять денег, мой господин, но я готов задержаться здесь на один день, чтобы обучить этому приему достойного человека.

Пашет радушно улыбнулся, а Норисса подумала, как бы ей выбраться из замка до восхода солнца.

Остаток вечера прошел в ленивой беседе с офицерами. Норисса развлекала их зрелищами воображаемых сокровищ, эротическим парадом крошечных женщин га'хи, промаршировавших прямо по столу, и другими иллюзиями, но ни на мгновение ее не оставляло ощущение того, что Пэшет исподтишка внимательно за ней наблюдает.

Далеко за полночь Нориссу наконец отвели в спальню. Это была большая, обставленная дорогой мебелью комната, один конец которой занимала пышная кровать с настоящим перовым матрацем. В камине жарко горел огонь, а стены были задрапированы богатыми гобеленами. Темный каменный пол был расцвечен яркими ткаными циновками.

Норисса остановилась посреди комнаты, продолжая раздумывать над проблемой, которая занимала ее на протяжении всего предшествовавшего вечера. Даже если Пэшет был военным гением, то как могло ему удаться захватить всю эту долину, не вызвав ни гнева соседей лордов, ни гнева короля? Очевидная ненависть слуг к Пэшету и его приближенным тем не менее служила подтверждением хвастливым заявлениям Джаабена о том, что долина была завоевана и покорена лордом Пэшетом, однако пока она путешествовала через долину, она ни разу не встречала никаких следов войны. Не было ни разрушенных домов, ни сожженных посевов, ни свежих могил людей, павших в битве с напавшей на долину армией.

Рассматривая комнату, Норисса продолжала думать об этом, до тех пор пока не убедилась в том, что она одна и за ней никто не подсматривает. Затем она заперла дверь и сняла башмаки. Она легла, не раздеваясь, и сохраняла иллюзию внешнего облика Норена до тех пор, пока покрывало не укрыло ее от посторонних глаз. Раздеваться было, по ее мнению, просто ненужной тратой времени. Норисса собиралась отдохнуть самую малость, до тех пор пока обитатели замка не улягутся спать, а затем попытаться незаметно покинуть замок. Пэшет был достаточно дружелюбен, но она понимала, что если все то, что говорил о предстоящих завоеваниях Джаабен, является правдой, то ее никогда не отпустят по-хорошему.

Усилия, потраченные на демонстрацию иллюзий, не прошли даром: голова раскалывалась от тупой, ноющей боли. К тому же глубоко внутри нее продолжал звучать таинственный голос, зовущий ее дальше на восток; этот голос все время перебивало Знание, предупреждающее ее об опасности, и Норисса была совершенно истощена борьбой с этими голосами.

"Я прилягу на минутку, – пообещала она себе, – пока все заснут". Однако после всех тех ночей, которые она провела на холодной земле в лесу или на жестких скамейках постоялых дворов, мягкая перина оказалась слишком сильным искушением, чтобы с ним бороться. Вопреки всем своим тревожным мыслям и переживаниям, Норисса моментально и крепко уснула.

Норисса проснулась в полной темноте. Только в камине едва тлели угли, да тонкий лучик лунного света пробивался сквозь неплотно задвинутую штору. Норисса лежала неподвижно, пытаясь определить, что же разбудило ее.

Со стороны камина послышались чьи-то осторожные шаги, и темная фигура пересекла полоску лунного света. Норисса узнала силуэт гнома. Стараясь не выдать себя ни легким движением, ни изменением ритма дыхания, Норисса сжала в ладони край покрывала. Когда гном приблизился вплотную, Норисса неуловимо-быстрым движением накрыла его покрывалом с головой и повалила на пол. Гном не сопротивлялся, и Норисса, усевшись на него верхом, стащила покрывало с его головы.

– Ты играешь в опасные игры, гном. Что привело тебя в такой час в мою спальню?

– Я пришел предупредить тебя. – Голос гнома был тихим, но решительным. – Если хочешь дожить до завтрашнего вечера, то ты должен немедленно бежать из замка.

– Почему же ты пришел предупредить меня? Кто я для тебя?

– Ты был добр ко мне, и я решил отплатить тебе добром за добро.

Норисса снова вызвала к жизни внешний вид Норена и встала. Гном уселся на полу, наблюдая за тем, как Норисса раздвигает тяжелые шторы на окне. Лунный свет блеснул на кинжале в ее руках. Несмотря на серьезность ситуации, Норисса позволила себе заметить:

– Разве это доброта? Я же выставил тебя дураком перед хохочущей толпой, всучив тебе вместо ужина какую-то мерзость?! Ты странный человек, Байдевин. Я вовсе не уверен, что мне бы хотелось дождаться от тебя благодарности за мое "добро".

Легкая улыбка промелькнула на губах гнома.

– Странно то, как твоя "мерзость" волшебным образом превратилась в весьма аппетитную еду, стоило мне только выйти за дверь. И еще более странным является то, что Пашет поместил тебя в эту спальню, как дорогого гостя, в то время как он собирается завтра же утром заточить тебя в темницу.

– В темницу? За что? Мне показалось, что он просто очень хочет научиться моему фокусу.

– Ему ни к чему учиться каким-то там фокусам, раз в его распоряжении имеется настоящий колдун. Его имя – Тайлек, и, поверь мне, твои фокусы для него – не больше чем детская забава. Не думаешь же ты в самом деле, что только твоя находчивость и сообразительность были теми причинами, по которым тебе так легко сошли с рук все те вольности, которые так больно задели гордость Пэшета?

– Я подозревала, но... – Норисса пожала плечами. – Кто такой этот Тайлек?

– Тайлек – это придворный волшебник Пэшета. Но теперь у меня нет времени рассказывать. Пойдем со мной – расскажу по дороге.

Гном попытался подняться, но острие кинжала оказалось возле его подбородка.

– Не так быстро, гном. Куда мы пойдем и зачем?

– Прочь из замка, из поместья. Ни один из чужеземцев, ступивших в обеденный зал Пэшета, не остался в живых. Их всех сажают в темницу на следующее утро, а потом отдают Тайлеку. Он их убивает, но медленно и со вкусом. Тайлек разыскивает кого-то особенного и старается исключить все возможности того, чтобы этот кто-то был предупрежден.

– Кто же этот особенный кто-то? – спросила Норисса, однако нехорошее предчувствие, разлившееся по нервам, подсказало ей ответ прежде, чем гном заговорил.

– Никто не знает, как зовут этого человека, даже Тайлеку это не известно. Единственная примета – это золотой амулет, на котором изображен крылатый дракон. И еще там должен быть маленький красный камень. – Гном кивнул Нориссе: – Джаабен рассказал Пэшету, что эта прелесть висит у тебя на шее, приятель.

Норисса протянула руку и помогла гному подняться на ноги. Стараясь как можно меньше шуметь, она зашнуровала ботинки и собрала свои вещи. Когда она была готова, Байдевин подвел ее к прямоугольному отверстию, открывшемуся возле камина. Сделав знак, чтобы Норисса пролезла в дыру первой, гном последовал за ней и тщательно закрыл вход плотно подогнанной каменной плитой.

Они оказались в довольно узком тоннеле; прислонясь спиной к одной из стенок, Норисса вполне могла достать до противоположной кончиками пальцев, Байдевин прокрался мимо нее в темноте и чем-то зашуршал. Внезапно яркий свет осветил их путь: гном сунул руку в узкую щель и достал зажженную свечу. Затем он поставил на место камень, который закрывал пробивающийся из узкой каменной ниши свет.

– Я постараюсь вывести тебя из замка, если у меня получится, – гном повернулся к Нориссе, высоко подняв свечу над головой, – но за это я прошу, чтобы ты взял меня с собой. Позволь мне ехать с тобой всего семь дней, и я не стану больше ни о чем тебя просить.

– Согласен.

Байдевин повернулся и повел Нориссу по коридору, который вывел их на лестничный пролет. Норисса узнала в нем часть большой лестницы, которая вела из зала у самого входа в замок в комнаты наверху. Когда они спустились до нижних ступенек этой лестницы, Байдевин знаком призвал ее хранить молчание.

– Мы должны пересечь коридор на другой стороне холла, только нужно дождаться, пока пройдет стража. Я пойду первым и открою потайной ход, а ты следуй за мной. – Он указал на небольшой каменный выступ в стене. – Говори мне, что ты видишь.

Норисса протянула руку, обхватила пальцами каменный выступ и потянула на себя. Камень поддался легко, и вот она уже смотрела сквозь узкую щель в забрале шлема, прикрепленного к стене с противоположной стороны. Послышался шум шагов, и в поле ее зрения показался часовой. Она подождала, пока он пройдет мимо, и, когда шаги его затихли, шепнула Байдевину:

– Стражник прошел.

Байдевин сунул ей в руки свечу, повернул на шарнире каменную панель и метнулся через холл к стене, на которой висел старинный гобелен. Он исчез из вида, но в следующее мгновение угол гобелена завернулся, и гном махнул Нориссе рукой. Норисса воткнула камень на место и последовала за ним.

Второй потайной ход вывел их через несколько разветвляющихся тоннелей к последней дверце, через которую проникали свежий ночной воздух пополам с острым запахом животных. Они вышли за пределы замка, но все еще находились в пределах поместья, охраняемого стражниками.

– Мы как раз под стойлами кайфаров, – прошептал Байдевин. – Это наша единственная возможность выбраться отсюда – за стойлами есть маленькая калитка. Там наверняка стоят часовые, но у меня есть один план.

Он улыбнулся и похлопал по фляжке, которая висела у него на поясе рядом с коротким кинжалом. Плюнув на пальцы, гном погасил свечу.

– Если мы пойдем через деревню, то можем украсть кайфара у кого-нибудь из крестьян.

– Почему бы не взять кайфара из стойла? – возразила Норисса, указывая вверх, хотя гном не мог ее видеть. – Кайфар лорда гораздо резвее, и к тому же мы не накажем ни в чем не повинного фермера, даже когда откроется, что мы бежали.

Она почувствовала, как гном колеблется, потом услышала его тяжелый вздох.

– Нет. Тревогу тогда поднимет мальчик, который присматривает за стойлами, боясь наказания.

Байдевин двинулся куда-то в сторону, и Норисса пошла за ним, касаясь пальцами стены коридора. За углом, который сначала показался ей тупиком, послышался лязг камня о камень, и тяжелая плита отодвинулась, приоткрывая ее взору загон для кайфаров позади длинного здания стойла. Норисса прикоснулась к медальону на шее.

– Тут есть кое-кто, кто поможет нам достать кайфара и пройти через калитку, Байдевин. Но ты должен доверять мне, как я доверяю тебе. – Она коснулась плечом гнома, тот обернулся и едва не вскрикнул от удивления.

Вместо лица Норена, которое он ожидал увидеть, на него смотрел сам Джаабен. Джаабен ухмылялся, и рыжая борода его топорщилась.

– Как это у тебя получается?

Норисса пожала плечами, но так застенчиво и скромно, как никогда бы не пожал плечами настоящий Джаабен.

– Это что-то вроде крыс и лягушек. У нас нет времени на объяснения, Байдевин. Я собираюсь на прогулку, гном, приготовь моего кайфара.

Гном поспешно кивнул и бросился исполнять приказание "капитана".

Некоторое время спустя гном выступил из густой тени возле стойла, направляясь к калитке. Стражи всполошились, обнажив оружие, и начальник караула шагнул вперед, направив свой меч в живот гнома.

– Стой, гном. Что тебе здесь надо? Избавь нас на сегодняшнюю ночь от твоих дурацких загадок.

Байдевин выпрямился, пытаясь выглядеть так, словно его на самом деле послал капитан.

– Вам приказ открыть ворота. Капитан Джаабен хочет выехать по делу.

– Ты думаешь, мы такие же дураки, как и ты, шут гороховый? Что за шутку ты собрался с нами сыграть? – проворчал начальник стражи, замахнувшись на гнома кулаком.

Его остановил топот приближающегося кайфара. Оба стражника застыли от удивления, как только узнали всадника.

Джаабен Хэмденский остановил кайфара прямо перед постом, туго натянув поводья, и Байдевин еще раз поразился, насколько схожа с оригиналом была созданная магом иллюзия. От всадника сильно пахло вином. Отвечая на приветствие стражников, капитан широко ухмыльнулся.

– Расслабьтесь, парни, я не слишком вас потревожу. – Призрак хрипло рассмеялся, чуть не вывалившись из седла, наклонившись слишком низко к начальнику караула. – Я хочу съездить к одной фермерше, по неотложному делу.

Все трое одновременно рассмеялись, смех раздался в ночной тишине пугающе громко. Джаабен повернулся к Байдевину:

– Эй, шут, где ты там? Подай мне вина.

Гном поспешно отцепил от своего пояса сушеную тыкву с вином и протянул капитану. Уже подняв флягу к губам, Джаабен вдруг остановился и, с заговорщическим видом подмигнув часовым, протянул флягу старшему из солдат.

– Хороший командир должен в первую очередь заботиться о подчиненных!

Воин заколебался было, и Байдевин улыбнулся его нерешительности. Заметив, однако, что лоб капитана пересекла недовольная морщина, солдат взял флягу, сделал из нее хороший глоток и передал флягу товарищу. Тот тоже хлебнул вина и сделал шаг вперед, чтобы вернуть флягу. Внезапно фляга выпала из его пальцев, и солдат рухнул лицом вниз рядом с начальником караула.

Джаабен и гном обменялись победными улыбками, прежде чем капитан наклонился и помог гному усесться на кайфара позади себя.

Некоторое время спустя, когда кайфар резвой рысью стал взбираться по тропе, ведущей на вершину холма, Байдевин, торжествуя, обернулся назад. Желтобрюхая луна, только что поднявшаяся над далекими горами, осветила темную громаду замка, оставшегося в долине внизу.

4

Остаток ночи, пользуясь бывшими в их распоряжении несколькими часами темноты, Норисса и Байдевин изо всех сил погоняли кайфара. Это было довольно выносливое верховое животное, и благодаря тому, что Байдевин хорошо знал дорогу, за ночь они успели пройти порядочное расстояние. Когда они перевалили через окружающие долину холмы, было еще темно, а к рассвету, несмотря на то что дорога то и дело сворачивала, огибая одиночные скалы и холмы, они достигли равнин.

Гном все так же сидел позади Нориссы, к тому же ее лицо было скрыто капюшоном плаща, и поэтому Норисса позволила себе скинуть личину Джаабена, однако, когда они остановились на отдых в узкой лощине, она снова возвратила себе внешний облик юного Норена. Только после этого Норисса рискнула повернуться к Байдевину лицом. Стреноженный кайфар пасся неподалеку, где в трещинах между камнями пробивались редкие пучки жесткой горной травы. Гном и Норисса позавтракали хлебом и сыром из ее дорожных припасов. Понимая, что времени на сон у них нет, Норисса боролась с усталой дремотой, расспрашивая своего неожиданного попутчика.

– Кто такой этот Пэшет, что правит вашей долиной? Он не похож на уроженца здешних мест.

– Это так. Пэшет со своими войсками пришли из-за реки Пограничной вслед за Тайлеком.

– Пограничная река? Это же на границе с Сайдрой!

Норисса всерьез была заинтересована. Ее отец, охотник и житель гор, редко проявлял интерес к тому, что не касалось поселка и его собственного дома, однако стоило ему услышать в разговоре слово "Сайдра", как он тут же останавливался, забрасывая все свои дела, надеясь узнать что-то новое, касающееся этой далекой страны.

Байдевин кивал, на лице его появилось сердитое, угрюмо-дерзкое выражение, которое Норисса уже один раз видела у гнома, когда он стоял перед лордом Пэшетом.

– Да, я слышал, как они разговаривали об этом. Для их армии нет ничего лучшего, как остановиться здесь, в Дромунде. Солдаты были счастливы покинуть свой собственный заброшенный и запустелый край, чтобы грабить нашу прекрасную землю.

– Я слышала о Сайдре от людей из нашей деревни, – пробормотала Норисса. – Говорят, что некогда Сайдра была столь же богатым и щедрым краем, как наш, однако какое-то злое поветрие напало на эту страну.

– Истинно так, – отвечал Байдевин. – На протяжении многих лет лорды пограничных земель постоянно были настороже, опасаясь, как бы это зло не проникло в Дромунд. Много раз они отражали налеты мародеров из-за реки. Именно поэтому для нас было неожиданностью обнаружить такое многочисленное войско так далеко на юге, в нашей долине. Теперь-то стало ясно, что все это при помощи своей магии проделал Тайлек, но когда мы наконец это поняли, мы уже не могли защищаться.

– А этот Тайлек, он что – очень сильный колдун? – спросила Норисса, припоминая слова гнома о том, что ее саму собирались отдать ему в руки.

Байдевин, должно быть, почувствовал в ее голосе беспокойство, так как ответил не сразу. Некоторое время он молчал, затем кивнул, уставившись назад на тропу.

– Он очень могущественен и опасен, – сказал он наконец, – опасен он потому, что он обладает изящной и располагаю щей к себе внешностью, которая скрывает его настоящее, гнилое нутро. Он потихоньку втирается в доверие, а затем... – Байдевин замолчал, уставившись на рассыпанные под ногами камни. – Именно так Тайлек появился у нас. Мой дядя, лорд Норвик, внезапно заболел какой-то весьма изнурительной болезнью, и никто из придворных врачей не смог его вылечить, до тех пор пока не появился этот искусный врачеватель из далеких северных краев...

– Тайлек. – Норисса произнесла это слово, словно проверяя, как оно звучит.

Байдевин согласно кивнул.

– Он чудесным образом излечил дядю и вскоре стал наиболее влиятельным его советником. Но я-то знал, что ему нельзя доверять, и об этом же говорил Бераэлл, дядин волшебник. Будучи членом Военного Совета, я пытался предупредить лорда Норвика, но он обвинил меня в том, что я завидую Тайлеку, и не стал меня слушать. Больше других говорил о своем недоверии Бераэлл, и вскоре после этого он умер от какого-то неизвестного яда. Через какое-то время Тайлек сумел убедить лорда Норвика, что его собственная стража готовит заговор против него... – В голосе Байдевина послышались гневные нотки, и он затряс головой, словно все еще не в силах поверить в то, что случилось. – Дядя был стар, и болезнь, безусловно, повлияла на его разум, иначе он ни за что бы не согласился, когда Тайлек предложил ему воспользоваться услугами его армии для того, чтобы справиться с мятежниками.

– Ваша армия не оказала никакого сопротивления чужеземным войскам, вторгшимся в ваше королевство?

– Сопротивление? Ха! Как бы не так! Дядя встречал Пэшета с распростертыми объятиями в Зале Совета. В середине его приветственной речи телохранители Пэшета выхватили мечи, и дядя со своим сыном стали его пленниками.

– Но что же армия? – настаивала Норисса. – Неужели она не была достаточно сильна, чтобы отразить нападение?

Байдевин сокрушенно покачал головой:

– Тайлек все заранее подготовил. К этому черному дню мало кто из офицеров оставался на свободе. Те, кто не согласились присоединиться к войскам Пэшета, попали в темницу. У кого-то оказались в застенке жены и дети – в качестве заложников верной службы. Я не попал в темницу только потому, что набросился на одного из телохранителей Пэшета и сбил его с ног. Тогда двое других оттащили меня. Пэшету доставило такое огромное удовольствие наблюдать, как я болтаюсь между ними, словно кукла, что он оставил меня при себе в качестве военной добычи и раба!

Байдевин вскочил на ноги и отошел, встав позади кайфара. Норисса молчала, предоставив гному возможность самому справиться со стыдом и гневом, которые сверкнули в его глазах. Вдруг она почувствовала, что гном глядит на нее, его вопросительный и удивленный взгляд встретился с ее, и Норисса нервно вздрогнула, плотней запахнувшись в плащ.

– Почему ты на меня так смотришь?

Байдевин отвернулся, но не выдержал и снова глянул на нее, искоса и виновато.

– Прости меня, но мне стало понятно, что ты – тот самый человек, которого разыскивает Тайлек. Иногда, когда я смотрю на тебя, я тебя словно бы не вижу. Это как будто... – гном покачал головой и ничего не прибавил.

Норисса некоторое время раздумывала и наконец решилась. Глубоко вздохнув, она позволила облику Норена исчезнуть. Затем она распахнула плащ и с наслаждением потянулась.

– Как здорово снова стать собой! – воскликнула она. Открыв глаза, она рассмеялась, такое ошарашенное выражение лица было у гнома.

– Но... как? – пробормотал Байдевин. – Ты что – ведьма?

Норисса немедленно стала серьезной.

– Нет, я не ведьма. Меня зовут Норисса, я дочь Рольфа-охотника. Иллюзии, которые ты видел, создаю не я, их создает вот это... – Норисса достала из-за воротника своей кожаной рубашки маленький золотой медальон.

– Я понял, кто ты такая, когда Пэшет не посадил тебя в темницу, а оставил ночевать в гостевой комнате, – воскликнул гном. – Как попал к тебе этот амулет?

Норисса рассказала о смерти родителей, о своем решении отправиться в путешествие, о появлении Эдель и ее скорой смерти.

– Именно возле ее могилы, – рассказывала Норисса, – я узнала, какой силой обладает этот амулет.

Сжав медальон в кулаке, она поведала историю о чудесном появлении множества плакальщиц в черном, совершенно позабыв о его присутствии, заново переживая воспоминания о том, самом первом волшебстве. Медальон в ее руке слегка нагрелся – ощущение теплоты в последнее время появлялось все чаще, сменив собой мощный поток неуправляемой энергии, который извергался из него в самом начале.

– Пока я путешествовала, я много упражнялась с ним, – пояснила Норисса, – и обнаружила, что могу создавать почти любые иллюзии. Однако поддерживать иллюзию в течение продолжительного времени – это мне тоже кое-чего стоит, словно амулет черпает силы прямо из меня.

– Тебе прислала это украшение старая колдунья, которую ты никогда не видела? – с трепетом спросил Байдевин.

– Да... прислала и умерла. Теперь я должна отыскать одного человека, который объяснит мне – почему. Для этого я и путешествую в Таррагон. Затем... – на мгновение она задумалась о той таинственной силе, которая не переставая влекла ее, – затем мне нужно завершить еще одно дело.

Утреннее солнце поднялось достаточно высоко и залило их убежище ярким светом и приятным теплом. Байдевин привстал и начал пристально всматриваться в далекие горные вершины.

– Мне кажется, нам пора в путь. Наверняка они уже заметили наше отсутствие.

К полудню они оставили горы далеко позади и повернули на северо-восток, направляясь к морю, на берегу которого стоял Таррагон. Байдевин шагал впереди, указывая путь кайфару. Они двигались прямо по бездорожью, не рискуя выходить на дорогу и далеко обходя хутора и одинокие домики, которые им встречались. Один раз Норисса попросила гнома остановить кайфара и некоторое время сидела неподвижно, разглядывая море травы. Пушистые венчики трав колыхались очень высоко, доставая до верха ее высоких ботинок, травы кланялись свежему ветру и тут же выпрямлялись, словно танцуя.

– Вон там – это дерево сайма? – спросила Норисса, указывая рукой на далекий силуэт.

– Да. Судя по его размерам, оно растет возле источника, – он повернулся к девушке с некоторым удивлением. – Ты разве никогда не видела саймы?

– Нет. Ни саймы, ни такого количества травы. Ее здесь прямо... море. Мне обо всем этом рассказывала моя мать. Она родилась в этих краях.

Вспомнив об этом, Норисса не смогла сдержать грустных воспоминаний. Рассердившись на себя за это. Она пнула кайфара носком ботинка в тщетной попытке отогнать печаль, разбуженную в ней пышным травостоем и безграничными пространствами.

После полудня они достигли ручья, берега которого густо заросли кустарником и невысокими деревцами, которые могли послужить для них гораздо более надежным укрытием. По предложению Байдевина они двигались вдоль ручья до тех пор, пока не стало совсем темно. Тогда они сделали привал, расположившись прямо среди деревьев. Огня они зажигать не стали было опасно, и им не хотелось рисковать – и снова поели того, что запасла в дорогу Норисса. После ужина они уселись в углубление между толстыми, скрюченными корнями гигантской саймы и укрылись плащом Нориссы, защищаясь от холода и ночной сырости.

Гном явно чувствовал себя неловко из-за их внезапной близости, и Норисса попыталась его отвлечь, расспрашивая о Таррагоне.

– Тебе часто случалось бывать в Таррагоне, Байдевин?

– Да, я был там много раз. Мы, конечно, старались отдыхать в дороге, и поэтому поездка в один конец занимала у нас четыре с половиной дня. Но если мы будем двигаться вперед так же быстро, как сегодня, то завтра к вечеру мы доберемся до Таррагона.

– Тогда ты должен знать, что это за дерево на перекрестке дорог.

– Конечно, это старинный знак. Когда много поколений назад только закладывался Таррагонский порт, в этом месте сходились три главные торговые дороги. Теперь же, когда Таррагон стал большим городом, под этим деревом встречаются старики и влюбленные.

Некоторое время гном молчал, и Норисса подумала, что он заснул, однако, взглянув на него, она увидела, что гном смотрит в небо сквозь переплетение густых ветвей.

– О чем ты думаешь, Байдевин? Ты выглядишь таким мрачным.

– Я думаю о чудовищах, которые убили эту старую женщину... Эдель. Очень может быть, что их создал Тайлек.

– Ты уверен?

– Не совсем. Но кое-что произошло как раз в это время. Из темницы тогда освободили двоих юношей и послали их в комнаты Тайлека. Он колдовал несколько дней, хотя крики этих двоих затихли уже на вторые сутки. Их тела так и не были возвращены для захоронения, а вскоре Тайлек приказал усилить патрули. Ну а потом...

– Потом появилась я.

Байдевин кивнул, и Норисса невольно вздрогнула. Все это ее непосредственно касалось. Как же могуществен должен быть колдун, способный превратить людей в такие омерзительные создания, с которыми ей довелось столкнуться. Ее страшило, что это огромное могущество направлено против нее и ее медальона. Почти против ее воли рука Нориссы протянулась к шее и коснулась цепочки, на которой висел медальон. Интересно, хватит ли сил, спрятанных в этом кусочке золота, чтобы отвратить от нее беду?