Текст книги "Знак драконьей крови"

Автор книги: Дамарис Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Байдевин кивнул, и Норвик продолжил свою речь.

– Откладывать дальше – означает смириться с тем позором, в который вверг нас Тайлек. Это означает смириться с поражением. Настало время отомстить за себя. И сейчас мы должны воспользоваться случаем!

Лицо молодого лорда пылало, а в глазах вспыхивали искры воодушевления. Лежащие на плечах волосы отливали светлым золотом в оранжевом свете факелов. Норвик стоял выпрямившись, упрямо расставив ноги, и все его тело вздрагивало от сдерживаемой страсти. В ответ на его вдохновенные слова по залу пронеслось взволнованное перешептыванье и легкий звон оружия. Собравшиеся одобрительно переглядывались.

Байдевин с удивлением посмотрел на своего кузена, и в мозгу его на мгновение вспыхнуло видение – видение славы, могущества и отчаянья. Фигура Норвика заколыхалась в золотисто-голубой дымке, и Байдевин не сумел сдержать пророчества, словно само собой сорвавшегося с его языка: "Вот новый король!"

Но лорд Драт снова разрушил своими холодными словами возникшее в зале настроение воодушевления.

– Да, я так и предполагал. Печальная сказка о побежденной добродетели, и мы должны сломя голову ринуться ей на помощь. Ты еще слишком молод, лорд Норвик Младший, и ты слишком увлекаешься. – Брэзел Драт отстраняющим жестом взмахнул рукой в сторону Норвика и откинулся в кресле. – Эту ситуацию нужно тщательно изучить. Мы должны знать, какие это может иметь последствия.

Гнев Байдевина наконец вырвался наружу.

– Последствия? Сейчас я расскажу вам, какие это будут последствия! он вскочил, опрокинув скамью, и негодующе выпрямился за слишком высоким столом. – Смерть – вот какие будут последствия. Вопрос стоит так – либо законная королева, либо узурпаторша. Если Фелея одержит победу, то ваша собственная смерть окажется близкой, очень близкой!

Байдевин знал, что говоря так, рискует очень многим, но сейчас это его не слишком заботило. Он должен убедить этих людей в том, что для существования Сайдры и ее населения нужна только Норисса.

– Припомните историю этого конфликта, благородные лорды! Фелея погубила свою собственную сестру, чтобы овладеть амулетом и его могуществом. На протяжении жизни целого поколения она держала в рабстве целую страну, а сама продолжала искать исчезнувшего ребенка сестры, чтобы отнять у него эту власть. Отряды ее армии проникли даже в Дромунд... Байдевин перевел дыхание и продолжил: – Если Сайдра снова потерпит поражение и Фелея получит этот амулет, то наша гибель станет просто вопросом времени, так как одной короны ей будет недостаточно – ее амбиции куда как серьезней.

И снова шепот легким сквозняком прошелестел по рядам солдат, и в этом шепоте слышались смущение и тревога. Призрак надежды шевельнулся в душе Байдевина, и он повернулся к человеку, чье слово могло стать решающим.

– Лорд Крет, всем известно, что в борьбе с Фелеей Брайдон обратился за помощью к нашему королю и получил отказ.

– Нет, ему не было отказано, – перебил лорд Драт. – Совет не успел принять решения по этому вопросу, как война закончилась.

– Совет обсуждал просьбу о помощи больше трех месяцев! – воскликнул Байдевин. – И только лорд Крет высказывался в пользу Сайдры!

Именно в этот момент лорд Стаггет очнулся от своего состояния, которое Байдевин принял за пьяное оцепенение. Он поднял тяжелую голову и невидящим взглядом обвел собравшихся перед ним людей. Байдевин с удивлением заметил глубокую печаль, исказившую лицо старого воина, а в голосе его зазвучали неподдельное страдание и мука.

– Верно. Парень говорит верно. Мы разобщены и только и знаем, что бахвалимся друг перед дружкой запасами оружия да силой дружин. И еще... он, прищурившись, повернулся к Драту, – еще мы говорим о последствиях. Тут чувства отхлынули от него, и он снова откинулся в кресле. – Мы знали о колдовской силе, которая завладела Сайдрой, и мы испугались ее. Мы дрожали, как дети перед ночной темнотой. И когда все кончилось, мы бросились к своим очагам и расплывшимся женам, утешая себя: "Теперь все кончилось, и все прошло. Что сделано, то сделано, и сестра королевы станет регентом при наследнике трона". – Стаггет снова оперся подбородком на руки. – Мы обесчестили себя перед нашим союзником, и теперь наши дети должны расплачиваться за нашу трусость.

Байдевин стоял как громом пораженный, но не словами, нет. По лицу Стаггета текли самые настоящие слезы, исчезая в густой рыжей бороде.

– Ты чересчур сильно бранишь нас и себя, мой добрый лорд! пренебрежительным тоном заметил Брэзел Драт. – Да, конечно, на короткое время часть наших владений была занята противником, часть сокровищ похищена, но и только. Никакого особого вреда нам не причинили!

Норвик уставился на Драта с выражением гнева и недоумения на лице. Никто не успел ничего сказать, когда гневный вопль Стаггета гулким эхом отразился от каменных сводов зала.

– Никакого особого вреда?! – Стаггет вскочил, одной рукой отшвырнув от себя тяжелое кресло. Костяшки пальцев его рук побелели. – Значит, у тебя в обычае отдавать часть своих дочерей на потеху вражеским солдатам?! – Стаггет, наверное, бросился бы на Драта, если бы Норвик не удержал его.

Солдаты армии Таррагона вплотную придвинулись сзади к Байдевину и его людям, в то время как воины обоих кланов подались вперед, вытаскивая из ножен оружие и готовясь защитить своих лордов. Однако Стаггет остановился, хотя и продолжал потрясать перед собой сжатыми кулаками. Его тело сотрясала такая крупная дрожь, что он едва мог вымолвить несколько коротких фраз:

– Разве ты не знаешь, что Орея, моя старшая дочь, днями и ночами сидит в саду, разговаривая с ветром на непонятном языке и выдергивая ниточки из своего платья? Или ты ничего не знаешь о том, что Лирса, моя маленькая Лирса, начинает кричать от ужаса, лишь только к ней приблизится мужчина – пусть даже это ее отец?!

Стаггет освободился от рук Норвика, и Байдевин некоторое время наблюдал за тем, как горе сражается с гневом в душе старого лорда. Гнев одержал победу, но превратился в холодную ярость, и речь Стаггета прозвучала уверенно, так, словно он давно взвесил и выверил каждое слово:

– Значит, нет никакого особого вреда в том, что благородный лорд погибает в темнице своего собственного замка, оставляя в наследство сыну горстку камней и пепла? Или в том, что мы не можем больше чувствовать себя в безопасности в своих собственных постелях? Или в том, что мы боимся встретить родича своего союзника невооруженными и без помощи волшебника? Взгляни правде в глаза, Брэзел Драт, ибо ее невозможно стало скрывать: эта война никогда не заканчивалась, просто она тихо тлела все эти годы и вот вспыхнула снова. Теперь она грозит спалить и Дромунд, если мы не вмешаемся. Сайдра снова умоляет о помощи, и мы не смеем не ответить на этот зов!

Лорд Стаггет повернулся к повстанцам:

– Я не хочу дальше жить с печатью позора на лбу. Вы получите свою армию. Мою армию! До последнего кинжала, до последнего полуобученного новобранца. Я, Стаггет Истребитель Дакви, обещаю вам свою поддержку!

Радость охватила Байдевина, лишь только он услышал зычное обещание лорда.

– И мою армию! – воскликнул Норвик, стараясь, чтобы его услышали в поднявшемся одобрительном шуме.

Солдаты Стаггета и Виграмского замка громко выражали свое согласие. Повстанцы с радостными лицами выпили по большому глотку вина из кубков, когда Бремет произнес какой-то тост, который Байдевин за шумом не расслышал. За столом лордов Стаггет и Норвик пожали друг другу запястья, скрепляя этим свой союз. Одни только солдаты Таррагона притихли, когда их лорд призвал собравшихся к тишине. В конце концов порядок был восстановлен, и лорд Драт с гневом повернулся к Стаггету:

– Твои речи, лорд – это измена королю! Менее благородного человека давно бы повесили за такие слова. Ты присягнул на верность королю. Наш Совет еще не принял решения, и до тех пор ты не должен ничего предпринимать.

– Разве защищать нашу землю от захватчика – это измена? – возразил Стаггет. – Неужели мы не можем сражаться на вражеской территории и должны ждать, пока наши земли не превратятся в истоптанные и залитые кровью поля сражений? Нет, я пообещал этим людям свою поддержку и не возьму назад своего слова.

– Кому ты дал слово? – настаивал лорд Таррагона. – Этому разношерстному сброду, который сам себя назвал повстанцами? Какой-то девчонке, которую ты и в глаза не видел и которая величает себя королевой всей Сайдры? Может быть, ее и вовсе не существует, может быть, все, что мы слышали, – просто больные фантазии сумасшедшего гнома? Только король имеет право заключить подобный союз!

Норвик встал между старшими лордами.

– Давайте выслушаем королевского советника. Что скажешь ты, лорд Крет? Должны ли мы поддержать своего союзника или нет?

Наступила такая тишина, что Байдевину показалось, все вокруг затаили дыхание. Он поискал глазами и встретился со взглядом выцветших голубых глаз лорда Крета, пытаясь увидеть в них хотя бы искру надежды. В эти долгие мгновения Байдевин отчаянно желал обладать такими же способностями к "неслышной речи", какие были у Нориссы. Если бы лорд Крет мог почувствовать ее хрупкую красоту и жизнерадостность, если бы только он мог понять, насколько легкоранимой и уязвимой была Норисса, Байдевин не сомневался бы в его ответе. Но теперь он мог только бессильно ожидать его ответа, страдая от неопределенности и пытаясь понять что-нибудь в непроницаемом взгляде старого лорда.

Когда Советник заговорил, его слова были столь же невыразительны, как и его взгляд, но в них было что-то от окончательного приговора, который исполнен рукой палача:

– Уже поздно, и скоро рассвет. Поговорим об этом потом, – он поднялся и, тяжело опираясь на руку своего мага, шаркающей походкой покинул зал.

21

Байдевин метался по комнате, как клер в клетке. Богато обставленная спальня стала его тюрьмой. Свет Даймлы тонкой серебряной полоской пробивался сквозь узкое окно, которое Байдевин распахнул настежь. Шелковое покрывало на тяжелой кровати было не откинуто и не смято – Байдевин даже не прилег, с тех самых пор как его привели сюда. Сервировочный столик, вырезанный из целого куска толстого дерева квеннер был заставлен многочисленными тарелками с фруктами, мясом, сладкими хлебцами и кувшинами с вином, но все эти яства также были нетронуты. Огонь в камине едва тлел, а Байдевин все шагал и шагал из стороны в сторону, не в силах победить овладевшую им ярость.

Его предали!

"Не все!" – напомнил сам себе Байдевин. В открытую ему противостоял только Драт, в то время как лорды Норвик и Стаггет поддержали его. Лорд Крет отказал ему, не сказав ни слова. И теперь его союзники сделали его пленником. Во всяком случае, возвратиться в Сайдру ему наверняка не позволят.

Байдевин на минуту задержался возле окна, которое выходило во двор, но Байдевин мог видеть только черное ночное небо да серебряный свет луны. Утро было недалеко, и звезды одна за другой гасли на небосклоне, унося с собой частицы его обиды и чувства несправедливости.

Ночной ветерок донес до слуха Байдевина беспокойную возню какого-то животного, привязанного во дворе. Издаваемый им звук напоминал звяканье цепей, и он подумал о том, сколь же комфортабельна тюрьма Бремета и остальных повстанцев. Если бы лорд Драт мог поступать здесь по-своему, их, безусловно, бросили бы в самое глубокое подземелье замка, и Байдевин искренне надеялся, что Бремет не совершит ничего такого, что дало бы Драту повод настаивать на более суровых условиях заключения. И хотя Бремет дал увести себя без возражений, Байдевин все еще помнил решительный блеск его золотистых глаз.

– Прости меня, друг, – прошептал Байдевин звездам, и лицо Бремета померкло перед его мысленным взором. Он вспомнил Нориссу такой, какой видел ее в последний раз – усталую, утратившую мужество.

Воспоминание о том, как она порывисто обняла его перед расставанием, согрело его душу, и он подумал о переменах, которые произошли с ней в последнее время.

С тех пор как ее объявили королевой, Норисса стала еще тоньше, груз забот прочертил на ясном лбу озабоченную морщину. Припомнив о том, что теперь она скрывается в каком-то месте, которое Боср считает безопасным, Байдевин лишь вздохнул.

– Я не могу подвести ее! Или я не родич лорда Виграмского? Или нет у меня законного права потребовать удовлетворения за все, что мне пришлось пережить? Или я не волшебник, обладающий своим собственным могуществом? Эти старики, испуганные тенями прошлого, не могут удержать меня!

Тысячи идей проносились в его голове, но каждой из них не хватало чего-то важного, какой-то сердцевины. Он уже решился было на дерзкий, почти безрассудный шаг, когда за дверьми его спальни в холле послышалась возня и донесся приглушенный крик. Тотчас же входная дверь широко распахнулась, и на пороге возник ухмыляющийся Бремет, с плеча которого свисал обмякший часовой. За Бреметом толпились остальные повстанцы, которые тащили второго бесчувственного стражника. Кальрик без церемоний отпустил его ноги и, победно ухмыльнувшись в сторону Байдевина, зажег свечи от углей в очаге.

Ошеломленный этим неожиданным явлением товарищей, Байдевин не сдвинулся с места, пока в дверях не возник лорд Норвик. Норвик бросился к Байдевину и крепко его обнял.

Байдевин чуть не упал и почувствовал, что его сейчас поднимут в воздух, как малого ребенка, но он радостно стерпел это унижение своего достоинства. Снова почувствовав под ногами надежный пол, он крепко сжал запястье Норвика и уже больше не отпускал его.

– Какая встреча, кузен! Я не надеялся увидеть тебя снова, во всяком случае, до тех пор пока Совет не соберется снова.

Норвик опустился перед Байдевином на колени и ответил на его пожатие энергичным салютом.

– А я вовсе не надеялся увидеть тебя живым, Байдевин! Я был совершенно уверен в том, что темницы в замке моего отца станут моей могилой! А зная твой острый язык, я не сомневался в том, что люди Пэшета расправятся с тобой задолго до того, как в их сети попадется желанная добыча. Я рад был узнать, что ты спасся, и все время о тебе думал. Представь себе мое изумление, когда вчера мне доложили, что группа бандитов из Сайдры переправляется на наш берег под знаменем Виграмского замка. Должен предупредить тебя, Байдевин, когда назавтра Совет снова соберется, нас с тобой на нем не будет!

Норвик улыбнулся, и Байдевин заметил в его глазах знакомые озорные искры, которые в дни их юности предвещали небывалое приключение. Эти приключения обычно имели своим завершением небывалую трепку обоим проказникам.

– Не будет? – недоверчиво переспросил Байдевин и хотел было протестовать, но Корис хихикнул и опустился на колени рядом с ним, повернув голову таким образом, что было видно зарождающийся под глазом синяк.

– Он пришел к нам один и без оружия, и мы решили, что с ним легко справиться. Но он сумел привлечь наше внимание... – Корис осторожно потрогал опухоль под глазом, – и мы убедились, что гораздо лучше иметь его среди друзей, нежели среди врагов.

Бремет подошел к окну и высунулся наружу, внимательно рассматривая двор внизу. Когда он обернулся к товарищам, на лице его появилась дерзкая ухмылка. Его выжидательное выражение было настолько под стать проказливым глазам Норвика, что Байдевин забеспокоился.

– Похоже, что ваш лорд Стаггет собирается сдержать свое слово, мастер Байдевин, – промолвил Бремет. – Но нам, кажется, придется убедить воинов Драта в том, что нам необходимо вернуться домой.

Норвик согласно кивнул.

– Да, лорд Драт всегда был довольно вздорным и капризным союзником, он прошел вглубь комнаты и уселся на краю кровати, пригласив Байдевина последовать его примеру. – Но мой отец очень хорошо знал, как следует с ним обращаться, и я собираюсь последовать его примеру.

Байдевин удивленно приподнял брови.

– Тогда ты должен сказать ему, что он дурак и что ты собираешься поступить по-своему.

Норвик пожал плечами.

– Может быть, я не стану выступать так резко, но и молчать я не собираюсь. Отец, например, не стал бы... – голос его дрогнул, и Байдевин положил руку ему на плечо.

– Я тоже скорблю по нему. Уверен, что его смерть была достойной. Он умер быстро, в сражении?

Норвик махнул рукой.

– Мало достойного в том, чтобы умереть от голода в собственной темнице, – он вздохнул. – Мне жаль отца, но еще сильнее я скорблю по поводу Стаггета. Мой отец покоится в мире, уверенный, что я сумею за него отомстить. А Стаггет каждый день помнит о том, что никакая, самая страшная месть не искупит страданий его дочерей.

"И твоих собственных, брат?" – вопрос этот проскользнул в мозгу Байдевина, но он не осмелился задать его вслух. Перед ним сидел тот же самый юноша, который всего несколько месяцев тому назад в волнении шагал по коридорам и залам Виграмского замка, притворяясь безразличным и ожидая возвращения язела. Это был тот же самый молодой воин, который больше всех пил и громче всех пел, когда сваты вернулись с согласием леди Ореи и лорда Стаггета на помолвку. Тут он подумал о том, какой пустой и бессмысленной станет его жизнь, если получится так, что Нориссу отнимут у него. И он снова схватил своей ладонью запястье кузена и крепко пожал, пожелав ему силы и спокойствия.

Норвик глубоко вздохнул и, расправив плечи, выдавил из себя улыбку.

– Поэтому я и пришел, Байдевин. Стаггет будет отомщен, и никто не посмеет этому помешать. Он уверен, что ждать решения Совета бесполезно, и поэтому мы немедленно отправляемся в Сайдру.

– Прямо сейчас? – удивился Байдевин.

– Прямо сейчас, – уверил его Норвик. – Мы были готовы на протяжении всех этих долгих недель. Построены баржи и паромы для переправы, и заготовлены канаты, чтобы натянуть их через реку. Наши солдаты до смерти устали от муштры, чистки оружия и учебных боев. Ничто не удерживало нас, кроме окончательного решения, а ты принял это решение за нас.

– Но лорд Драт... – возразил Байдевин. – Он не даст нам уйти. И как еще поведут себя Крет и его маг?

Норвик пожал плечами.

– Часть войска Стаггета и моего будет сдерживать их, пока остальные переправляются. Что до Эзбера... – он пожал плечами еще раз, – это, скорее, твой вопрос, кузен, поскольку среди нас нет другого волшебника.

Норвик встал, каждым своим движением демонстрируя готовность. Байдевин остался сидеть, задумчиво переводя взгляд со стоящих перед ним повстанцев на распростертые тела часовых.

Внутри него зрела холодная уверенность в том, что эта задача ему не по плечу, что маг лорда Крета без труда победит его. Он, однако, не собирался сообщать остальным о своих страхах. Быть может, ему удастся продержаться достаточно долго, чтобы Бремет и остальные сумели вернуться в Сайдру. Продолжая сидеть, он испытующе взглянул на Норвика.

– Ты уверен, что это именно тот путь, который тебе следует избрать? Пойти против своих товарищей и советника короля – это измена, тягчайшее преступление. Стоит только совершить это – и ничего уже нельзя будет исправить. – Байдевин обвел рукой комнату и окно, за которым вставал серый рассвет. – Если ты уйдешь сейчас, ты никогда не вернешься.

Норвик задумчиво прикоснулся рукой к бело-зеленой ленте, завязанной вокруг пояса – символу его нового положения полноправного лорда-землевладельца.

– Да, Байдевин, непросто будет покинуть то, что любил и что с детства было знакомым. Мое имя, и твое тоже, будет вычеркнуто из списка лордов этого края. Нас будут бояться и ненавидеть, словно гадюку-чидда, попавшего в колыбель. Но мы с тобой оба дали клятву, понимая, что это может быть единственным выходом. – Его слова звучали торжественно, а губы скривила горькая улыбка. – Поэтому, кузен, давай-ка нести свой позор с честью. Станем путешествовать как вольные стрелки под новым знаменем – белая змея на зеленом поле. Начнем новую жизнь в новой стране под названием воинов чидда.

Повстанцы изумленно зашептались. Все сомнения исчезли, и Байдевин спрыгнул с кровати, чтобы пожать Норвику руку.

– Новую жизнь, брат, осиянную добрым предзнаменованием!

Они поспешно загасили свечи, и Норвик вывел их из комнаты и повел по огромной лестнице вниз. Осторожно спускаясь по ступеням, Байдевин пытался отделаться от ощущения того, что вокруг что-то происходит. Воздух стал вдруг густым и осязаемо плотным, словно насыщенным тончайшей пылью или порошком, но все вокруг них выглядело чистым и отчетливо видимым.

Казалось, что им не удастся незамеченными пройти по замку, в котором царила сверхъестественная тишина. Байдевин спросил у Норвика, понизив голос до шепота, где часовые и патрули, но было очевидно, что молодой лорд знает не больше, чем он.

Однако, когда они вышли на площадку второго этажа, они увидели, как двое мужчин наблюдают за двором из окна. Байдевин узнал лысеющую голову и серый плащ мага Эзбера, и сердце его часто забилось, причиняя почти физические страдания. Он был уверен, что настал миг, когда ему придется потягаться с этим сильным магом, но Эзбер внезапно повернулся в их сторону и с одобрением принялся их рассматривать. Так ничего и не сказав, маг отвернулся обратно к окну. Рядом с ним, завернувшись в пурпурную мантию, стоял лорд Крет и спокойно всматривался в светлеющее небо. Когда он повернулся к ним, Байдевин почувствовал, как повстанцы теснее сомкнулись вокруг него в тревоге. Он прекрасно понимал, что каждый из них прикидывает, как бы половчей обезвредить лорда и его волшебника, не наделав излишнего шума, и знал, что все будет напрасно.

Первым отважился на решительные действия Норвик. Сделав знак остальным оставаться на месте, он шагнул вперед и приветствовал посланца короля:

– Доброе утро, лорд Крет. Не ожидал, что вы встанете так рано после вчерашнего позднего заседания.

На губах Крета появилась едва заметная улыбка.

– Когда-то давно, лорд Норвик, когда я был в твоем возрасте, столь ранний час не был для меня чем-то необычным, скорее наоборот. Так же, как и для твоего отца, – лорд Крет снова уставился в небо. – Ты очень похож на него, лорд. Благородная молодость, неуемная энергия и верность долгу.

– Это так, лорд Крет. У меня есть верность, вот только нелегко бывает определить, каков мой долг. Должна ли это быть верность клятвам, которые были добросовестно принесены во времена прошедшие, или это должна быть верность тому, что кажется человеку правильным, хотя это и может противопоставить его всему тому, что ему дорого?

– Это трудный вопрос. И ответ на него тоже не прост, как размышления странника у развилки дорог. Он должен выбрать свой путь. Оба пути правильны, и оба могут оказаться неверными.

– Что же ему выбрать? – спросил Норвик.

Лорд Крет отвернулся от окна и покачал головой:

– Это решение каждый должен принять сам.

Крет обогнул Норвика и, все так же тяжело опираясь на руку своего мага, стал медленно пониматься вверх по ступенькам. Повстанцы отступили в сторону, пропуская обоих, и лорд Крет, не глядя ни налево, ни направо, прошел прямо сквозь строй бывших пленников.

Байдевин провожал их взглядом до тех пор, пока они не скрылись из виду, прислушиваясь к зловещей тишине вокруг. Внезапно он понял, в чем дело, и поспешно преодолел оставшиеся ступени, чтобы подтвердить свою догадку. Достигнув подножия лестницы, он громко расхохотался открывшемуся зрелищу.

Прислонившись к стенам и лестницам, распростершись в холле на полу и в коридорах, мирно спали солдаты лорда Драта. В зале Совета их встретил сам лорд Стаггет, который поочередно обнял Норвика и Байдевина и пожал запястья всем жителям Сайдры. Возвратив им все оружие и имущество, которое было отобрано у них на берегу реки, он никак не мог объяснить сон, внезапно одолевший солдат Таррагона.

– То же самое творится по всему замку, – сообщил он. – Все люди, принадлежащие к клану Таррагона – всех сморило, – и он вопросительно покосился на Байдевина.

Гном покачал головой:

– Это не моя магия, лорд. У меня нет такой силы. Это работа того старика. Заклятье коснулось только тех, кто стал бы нам препятствовать.

Норвик посмотрел куда-то вверх и улыбнулся:

– Лорд Крет выбрал свой путь.

День пролетел очень быстро. После первых трудностей, когда небольшая барка была послана на противоположный берег для организации переправы, все пошло как по маслу. Вскоре через реку были натянуты еще два каната, и три парома стали курсировать между берегами, перевозя людей, кайфаров и провиант. Близился вечер, когда Байдевин готов был вернуться на берег Сайдры с последним паромом. Сидя верхом на обученном боевом кайфаре, он двинулся вдоль берега в поисках Норвика. Он обнаружил его у дальнего парома, разговаривающим со Стаггетом.

– Байдевин! – махнул ему рукой Норвик. – Мы решили, что лорд Стаггет останется в Дромунде. Может быть, вдвоем ему и лорду Крету удастся убедить короля в нашей лояльности.

Байдевин очень торопился переправиться, но ему до слез жаль было снова покидать свой родной край. Кивнув как можно беззаботней, он ухитрился достойно ответить Стаггету, когда лорд пожелал ему безопасного путешествия. Тем временем на паром были погружены последние мелочи, и паром отправился в последний рейс.

Высадившись на берег, Байдевин снова уселся на своего кайфара и собственноручно проследил за тем, как последние верховые и вьючные животные ступают на землю Сайдры. На противоположном берегу реки Стаггет поднял руку в последнем прощании. Байдевин, сидя на кайфаре в окружении Бремета и Норвика, ответил тем же. Затем он развернул животное и в молчании поехал сквозь беспорядочное скопище солдат и кайфаров и только один раз оглянулся, чтобы бросить последний взгляд на ту жизнь, от которой он сам отказался. После этого он глядел только на восток, где ждало его будущее, которое он сам для себя выбрал.

22

Через некоторое время после наступления темноты Байдевин и последние отряды его армии наконец догнали ее авангард. Квартирьеры разбили лагерь всего в двух милях от реки, но этого расстояния было достаточно, чтобы в случае нападения армия не оказалась зажатой между противником и рекой.

Когда Норвик и Байдевин смогли наконец сесть и спокойно насладиться горячим ужином, Байдевин уже настолько устал, что не смог есть. Два дня и всю ночь он провел без сна, и, когда Норвик предложил ему разделить с ним палатку, Байдевин с благодарностью принял его приглашение. Завернувшись в первое попавшееся одеяло, он улегся на земляной пол палатки и мгновенно заснул.

Ему показалось, что он спал всего несколько минут, когда кто-то потряс его за плечо. Байдевин заворчал и попытался откатиться подальше, натягивая одеяло на голову и злобно бормоча. Когда его снова потеребили, он высунул из-под одеяла руку и помахал ею в воздухе, пытаясь отогнать нахала, однако это движение лишь проделало в его обороне изрядную брешь, которой противник тут же воспользовался. Байдевин почувствовал, как с него стягивают одеяло. В конце концов настойчиво повторяемые слова проникли сквозь сонный туман, заволакивающий мозг:

– Вставай, Байдевин, вставай! Гонец с известиями от королевы!

– Что? Норисса? Здесь?! – Байдевин вскочил и в свете масляной лампы увидел перед собой Норвика.

– Нет, кузен, это только гонец. Плохие новости, брат.

Байдевин выпутался из одеяла и зашнуровал ботинки прежде, чем его глаза успели привыкнуть к свету лампы. Снаружи было еще темно, и он поспешил за Норвиком к группе людей, собравшихся у походного очага.

Молодой человек, стоя на коленях на земле, дрожал от усталости и тяжело, неровно дышал. Несомненно было, что он бежал из последних сил. В рассеянном свете огня черты его лица казались размытыми, неопределенными, но по выражениям лиц столпившихся вокруг мужчин было ясно видно, что случилась беда.

– В чем дело? – потребовал Байдевин. – Что случилось?

Ятрай, стоявший рядом с Кальриком, ответил ему вместо гонца. В голосе его звучало отчаяние:

– Они забрали леди Нориссу. Госпожа схватила ее!

– Не может быть! Откуда она могла знать, где прячется Норисса?

– Она не успела уйти из деревни, – пояснил Бремет, сжимая обеими руками рукоять своего топора.

– Это верно? – спросил гонца Байдевин.

Юноша, который шумно пил из миски холодную воду, на мгновение оторвался от нее. Он низко опустил голову, а руки его дрожали так сильно, что вода расплескивалась на землю, словно крупные капли слез.

– Это так, – голос его был низким и хриплым. – Некоторое время спустя, как вы уехали... мы как раз собирались отправиться в путь... они напали из ниоткуда, как в Битве Героев. У нас не было возможности защищаться. Меня немедленно направили к вам, чтобы предупредить.

В голове Байдевина ожили тысячи вопросов. Как получилось, что он не знал об этом? Наверняка Норисса попыталась бы связаться с ним при помощи неслышной речи. Почему у нее не возникло предчувствия опасности, как в прошлый раз? И где был Медвин?

Что-то тут было не так. Байдевин не мог воспринять внезапный и полный страх, навалившийся на него. И он низко наклонился над юношей.

– Нашему отряду из двадцати человек потребовалось два дня, чтобы достичь реки. Затем мы провели в Дромунде один день и одну ночь, переправив через реку целую армию. Если ты вышел в путь вскоре после нашего отъезда, то почему тебе понадобилось три с половиной дня, чтобы до нас добраться?

Гонец отшатнулся от Байдевина, прикрывая лицо руками, словно опасаясь, что его сейчас ударят.

– Тут повсюду действует очень сильная магия. Я не мог никому доверять и потратил много времени на то, чтобы спрятаться от тех, кого раньше мог считать друзьями. Никто больше не является тем, чем кажется.

– А что стало с магом королевы? Где Медвин?

– Мертв... Тайлек одолел его.

Внутри Байдевина шевельнулось что-то холодное, мрачное. Он посмотрел на Бремета.

– Нужно выступать немедленно. Маленьким отрядом твоих лучших людей.

Бремет кивнул:

– Они будут двигаться к Актальзейскому замку. Магия ведьмы там сильнее всего.

Байдевин повернулся к Норвику:

– Я отправляюсь с Бреметом. Наш небольшой отряд сможет двигаться быстро. Госпожа наверняка движется в окружении большого войска, которое может ее защитить, но которое не обладает подвижностью маленькой группы. Самое большее за два дня мы нагоним ее и станем удерживать на месте до подхода армии. Ятрай поведет вас.

Байдевин не задержался даже за тем, чтобы выслушать ответ кузена, и не обратил внимания на протесты Ятрая, которому снова приходилось оставаться в стороне от главных событий. Его небольшой отряд отправился в путь еще до того, как рассвело.

Вел их Бремет. Он выбирал тропинки, по которым они могли двигаться скрытно, но на хороших рысях. Байдевин скакал сразу позади Бремета, но мысли его уносились далеко вперед.

Тайлек и Фелея вместе Война наконец-то началась, и Фелея первой нанесла удар, застав их врасплох. Теперь они должны перехватить ее прежде, чем она успеет укрыться в замке. Внутри его неприступных стен и Фелея, и Норисса будут вне досягаемости.