Текст книги "Картинка в волшебном фонаре"

Автор книги: Цитому Минаками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Хамото была понятна поспешность, с какой действовал Кинуи и его помощники, чтобы обнаружить преступника, но у него складывалось впечатление, что в спешке они упустили нечто важное. Они действовали, исходя из общепринятой логики, шли по следам, которые, может быть, специально оставляли преступники в мастерской художника, у моста Итикава, в районе Синодзаки, – и не задумывались над простой вещью: те, кто чрезвычайно ловко осуществили убийство Нитты, не могли, да и не должны были оставить столь явных следов при совершении другого убийства…

"Послушай, Нитта, где ты познакомился с такими безжалостными преступниками, в чем ты потом разошелся с ними? Вот что мне нужно узнать…" – мысленно обращался Хамото к покойному. Неожиданно послышались громкие голоса – это из соседней комнаты вывалилась группа корреспондентов. С ними был и фотограф. Они быстро прошли мимо Хамото к лестнице и стали спускаться на первый этаж. Вслед за ними появился Кинуи.

– Извините, что задержался. – Он сел рядом с Хамото на свое прежнее место и с радостным возбуждением сказал: – Кажется, удалось выяснить личность убитого. Об этом сообщил по телефону Мита. Мы затребовали в картотеке список лиц, не вернувшихся домой в последние дни. Среди них оказался человек по фамилии Тономура. Помните, на внутренней стороне воротника убитого была метка химчистки: "Тоно". Так вот: этот Тономура – рекламный агент, собиравший объявления на предприятиях металлоизделий, – исчез из дома пять дней тому назад.

К беседовавшим подошел уже знакомый Хамото детектив Тани и, обращаясь к Кинуи, сказал: – Едем, начальник?

Вид у него был усталый, но глаза горели от возбуждения.

Кинуи пошел к выходу, Хамото последовал за ним.

– Приятно было побеседовать. Надеюсь, еще встретимся, – сказал Кинуи, прощаясь.

– Обязательно.

– Кстати, господин Хамото, а вы побывали у Нонаки дома? – обратился к нему Тани.

– Нет. – Хамото вопросительно поглядел на него.

– Не пойму, куда он запропастился? А жена преспокойно сидит дома, как будто ничего не случилось. Странная пара – не могу понять, какие у них отношения? – Он многозначительно подмигнул и помчался догонять помощника инспектора.

Хамото глядел, как Кинуи, а вслед за ним Тани влезли в джип. Машина сорвалась с места и, обдав его запахом бензина, помчалась вперед.

"Похоже, работы у них по горло. Ну что же, лишь бы их труд не оказался напрасным", – подумал Хамото, провожая взглядом быстро удалявшуюся машину.

Он пошел по улице Миякодэндори и повернул в сторону Сакасита. Ему надо было обязательно поговорить с Мидори. Ведь она часто общалась с Ниттой – приносила для него птичьи перья, убирала мастерскую, стирала – и, само собой, лучше других была осведомлена о последних днях его жизни. Кинуи не зря допросил се первой. Но то был формальный допрос, во время которого нередко упускают важные детали. По-видимому, помощник инспектора недостаточно глубоко изучил и причины дружбы, возникшей между Мидори и Ниттой.

Хамото не сомневался: личность убитого в конце концов установят. Но что из этого? Важно выяснить, почему тот должен был расправиться с Ниттой? Этот же вопрос задают себе Кинуи и Тани, но не находят ответа. Трудно поверить, что в окружении Нитты имелась щель, в которую проник убийца и сумел с ним сблизиться. Но ведь экспертиза показала безусловное совпадение отпечатков пальцев. Этот факт трудно, даже невозможно опровергнуть. И потом этот человек пришел к Нитте в мастерскую с единственной целью: убить художника.

Когда, по какой причине Нитта навлек на себя такую ненависть? Где перекрестились его пути с отъявленными убийцами? Странно – и недоступно здравому смыслу!

Неожиданно Хамото пришла в голову мысль, что он совершил серьезную ошибку, когда изучал окружение Нитты и прослеживал путь, по которому тот совершал свои прогулки в последние дни перед смертью. Он как бы извне изучал поведение и поступки художника. В самом деле, разве была хоть малейшая возможность напасть на след убийцы, с которым Нитта предположительно столкнулся во время прогулок к тюрьме Сугамо или к кладбищу Гококудзи? Напрасный труд. Но что заставляло Хамото совершать столь бесцельные действия? Незаметно для самого себя он все более склонялся к необходимости понять внутреннее состояние Нитты.

Почему Нитте нравилось совершать такие прогулки? Только ли ради того, чтобы насладиться одиночеством? Но тогда зачем он избрал местом прогулок окрестности тюрьмы Сугамо и кладбище Гококудзи? Может, у него была определенная цель? Не просто бесцельное хождение, а расчет на встречу с кем-то? Эти мысли все более подталкивали Хамото к встрече с Мидори, которая, кстати, нередко гуляла вместе с Ниттой.

Когда он подошел к лавке певчих птиц, Мидори, по-видимому, куда-то собиралась. В руке у нее была большая клетка, сверкавшая золотистыми прутьями. Не заметив приближавшегося Хамото, Мидори вышла на улицу и не спеша двинулась по асфальтированной дорожке. Когда она сильно припадала на левую ногу, дно корзины чуть не касалось земли.

– Мидори! – догоняя девушку, окликнул ее Хамото. – Какая огромная у тебя клетка!

– Господин Хамото! Вот уж не ожидала вас сейчас встретить. – Мидори остановилась. – В этой клетке жаворонок – я его несу зубному врачу из квартала Хинодэ.

– Можно я провожу тебя? – спросил Хамото, протягивая к клетке руку. Потом, выдержав паузу, сказал: – Господина Нитту в самом деле убили, и это сделал тот человек, на опознание которого возили тебя. Я недавно беседовал с

Кинуи и Тани, кажется, личность убийцы установлена.

– Значит, господина Нитту убил человек, которого я встретила у склада?

– Видимо, так оно и есть. На внутренней стороне бумажника, который у него нашли, обнаружены слабые отпечатки пальцев Нитты.

– Это ужасно! Понять не могу, как только господин Нитта мог познакомиться с таким человеком!

– Я и помощник инспектора Кинуи тоже ломаем себе голову над этим. Скажи, Мидори, тебе приходилось сопровождать Нитту во время его прогулок? – спросил Хамото, перекладывая клетку с жаворонком в правую руку.

– Да, мы часто гуляли вместе.

Дорога шла под уклон. Их обогнал мотоцикл с коляской, нагруженной брикетами угля. Хамото подумал, что вот так же, как они сейчас, Мидори несколько дней назад гуляла с художником.

– А почему он выбрал для прогулок окрестности тюрьмы Сугамо и кладбище Гококудзи? Может, он встречался с кем-нибудь?

– С кем-нибудь встречался?

– Ну да! Ведь он, насколько я знаю, каждый день ходил на прогулки?

– Каждый день.

– Я понимаю, он получал от прогулок удовольствие, но он совершал их ежедневно, и, мне кажется, для этого, при всей его любви к пешей ходьбе, должна же была существовать какая-то причина.

– Ваши рассуждения мне не понятны. Вы сказали: он гулял, чтобы с кем-то встретиться. Но с кем?

Мидори прижала к щекам ладони. Поросшие нежным пушком мочки ее ушей порозовели. Хамото внимательно разглядывал ее и внезапно подумал: да ведь она женщи-на! "Кстати, а как Нитта решал свой "женский вопрос", – подумал он. – Мидори ведь нет еще и восемнадцати – сомнительно, чтобы у Нитты что-то было с этой девушкой – ведь она годилась ему в дочери. А может, роль любовницы исполняла его бывшая жена Такако? Не исключено также, что целью его ежедневных прогулок были встречи с женщиной".

– Так ты не знаешь, с кем он мог встретиться? – спросил Хамото.

– Нет. Одно вам скажу: ни с кем он на прогулках не встречался – иначе он бы мне сказал об этом. У господина Нитты не было от меня секретов.

– Может быть, у него была женщина?

Теперь у Мидори покраснели не только мочки ушей, но и щеки.

– Вас интересует любовница господина Нитты? – соврем по-взрослому спросила она. – Он встречался со своей бывшей женой Такако.

– Прости, Мидори, за нескромный вопрос, а у тебя с Ниттой ничего не было?

– Как вам не стыдно! – возмутилась Мидори и протянула руку, чтобы забрать у него клетку с жаворонком.

– Но я ведь заранее извинился… Мне кажется, что ты ревновала Нитту к его бывшей жене. – Хамото внимательно глядел на девушку, стараясь не упустить ни малейшей перемены в выражении ее лица. – Разве ты сама не рассказывала, как однажды без предупреждения пришла в мастерскую, увидела там Нитту вместе с Такако, и та смутилась и была очень недовольна твоим неожиданным появлением?

– Говорила. Я несколько раз встречала ее в мастерской. Что поделаешь, господин Нитта продолжал любить Такако и после того, как она его бросила и вышла замуж за другого. – В словах девушки Хамото уловил упрек и даже злость. – В те дни, когда господин Нитта встречался с Такако, я его ненавидела и… ревновала. Но поверьте, господин Хамото, я понимала чувства, какие испытывала Такако, приходя к нему на свидания. У Нитты была чистая душа, как у ребенка. Она страдала от того, что бросила такого человека. Но она была вынуждена так поступить, потому что ей стала невмоготу их совместная жизнь. И все же временами я ненавидела ее, но не из ревности, а за хитрость, когда она тайком от нового мужа приходила к Нитте. Нитта был хорошим человеком, и я прощала Такако, потому что она все еще любила его. В то же время я жалела ее обманутого мужа и много раз испытывала желание рассказать ему о неверности жены, но в последний момент меня останавливала боязнь, что это навредит Нитте… Ох, что-то устала я. Пойдемте в парк, посидим на скамеечке.

По этому парку Хамото прогуливался с Кинуи двумя днями раньше.

Они поднялись по каменным ступеням и сели на скамью, с которой давно уже облезла вся краска. Заходящее солнце освещало пожелтевшие листья глициний.

– Я сейчас расскажу вам о том, чего никому еще не говорила. – Мидори поставила клетку рядом со скамейкой на землю. Ее лицо залила краска.

"Каким секретом решила она вдруг поделиться", – подумал Хамото, отводя глаза в сторону.

– Знаете, однажды я спала под одним одеялом с господином Ниттой – один-единственный раз.

Хамото оторопел.

– Но между нами ничего не было… Нитта часто говорил, что любит меня. А ведь я калека, у меня здесь большой шрам. – Мидори слегка раздвинула ноги и дотронулась пальцем до внутренней стороны левого бедра. – В детстве мне нравилось забираться на высокую хурму, которая росла у нас в саду. Хурма была старая, но каждый год давала много плодов. Они висели на ней, как колокольчики. Однажды – я тогда училась в первом классе – я полезла на хурму, оступилась и полетела вниз. А под хурмой мать складывала дрова, и я ударилась ногой об острое полено. – Лицо Мидори болезненно передернулось, словно она вновь почувствовала испытанную тогда боль. – Меня сразу повели к врачу, но, видно, в моем теле много было яду – я всегда мучилась от нарывов – и рана стала гноиться. Пришлось сделать операцию. С тех пор я стала калекой, хромоножкой. Господин Хамото, всю жизнь я никому не нравилась, ни один человек не признался мне в любви. Только жалели или сочувствовали. Но Нитта относился ко мне по-другому. – Мидори ненадолго умолкла, потом продолжала. – Он говорил, что любит меня, очень любит – хромоножку. И когда. я лежала с ним под одеялом, он стал гладить то место, где у меня рана. Сначала было неприятно, потом я привыкла, и мне уже казалось, будто гладит меня покойная мать. В груди стало жарко-жарко, а сердце словно остановилось. Вот и все, больше ничего между нами не было. И все же я ощутила странное чувство – ведь впервые рука мужчины коснулась моего бедра. С тех пор, как господин Нитта умер, я только и вспоминаю о том вечере, когда мы лежали под одним одеялом. Наверно, я тоже любила его.

– Нитта души в тебе не чаял. Он и мне говорил об этом – все уши прожужжал, повторяя твое имя. – Хамото глядел на развеваемые ветром длинные волосы Мидори, и ему стало казаться, что он понимает чувства, испытанные Ниттой, когда тот нежно поглаживал шрам на бедре девушки.

– Конечно, ты ему нравилась, но в то же время он по-своему любил и бывшую жену… Скажи, а помимо мастерской, они где-нибудь встречались?

– Вы имеете в виду: встречались ли они во время его прогулок? Нет. Она обычно приезжала на машине, оставляя ее у склада, а сама спускалась в мастерскую.

– Но если она так открыто приезжала на свидание, ее мог выследить муж.

– Думаю, она этого не боялась. Мне кажется, она женщина не из трусливых. Что до мужа, то он, наверное, ничего не знал.

"Может быть, девушка и права, но кто поручится, что Такако или ее муж не связывались с этой бандитской группой и не навели ее на художника", – подумал Хамото и решил: чтобы лучше понять настроение Нитты, есть смысл повидаться с Такако и ее нынешним супругом.

Простившись с Мидори, Хамото сел в электричку, шедшую в сторону Яматэ.

Уже стемнело, когда он вышел на станции Дайтабаси.

Помощник инспектора Кинуи рассказывал ему о своем посещении типографии "Итиринся". Хозяин типографии ушел на какое-то совещание, и его приняла Такако. Когда Кинуи свобщил ей о смерти бывшего мужа, она расстроилась и подтвердила, что ходила к нему на свидания.

Неужели новый муж позволял ей встречаться с Ниттой? Это не укладывалось в голове у Хамото. Добравшись до квартала Охара, Хамото увидел на телеграфных столбах рекламу "Итиринся", в которой сообщалось, что типография принимает заказы на цветную офсетную печать, а также печатает конверты и прочее.

Хамото открыл дверь и вошел внутрь. Там за столом, освещенным лампой дневного света, сидела женщина, складывавшая в картонные коробки какие-то печатные издания. По-видимому, это и была Такако.

Хамото представился и сообщил, что версия об убийстве Нитты подтвердилась. Он рассказал и о трупе убийцы, который был обнаружен в парке Сатоми. Судя по реакции Такако, она слышала об этом впервые.

– Подробности будут, наверное, опубликованы в сегодняшних вечерних газетах, – заключил Хамото, наблюдая, как меняется лицо Такако, – в ее глазах теперь были страх и удивление.

– Не могу понять, каким образом покойный Нитта познакомился со своим будущим убийцей. Его заметила Мидори поблизости от мастерской. На нем был серый пиджак, под мышкой он держал черный портфель. По-видимому, в тот день он побывал в мастерской Нитты, но как он мог знать, что художник живет один?

– Не представляю. – Такако глубоко вздохнула.

– У Нитты был крайне ограниченный круг знакомых: его приятели Нонака и Таноки, из редакционных работников только я да два-три журналиста из еженедельника "Дзинсэй", затем вы и Мидори. Ну и еще несколько соседей. Если этот загадочный мужчина сблизился с Ниттой через его друзей или знакомых, то через кого? Именно это я и хотел бы выяснить. – Хамото внимательно поглядел на Та-како и продолжил: – Позвольте спросить: где бывал Нитта в последние дни перед смертью? Помимо прогулок ходил ли он куда-нибудь по делам?

– Не знаю, – задумчиво произнесла Такако, потом, будто вспомнив, сказала: – Он ко мне приходил.

– К вам? – опешил Хамото.

– Да, дней за десять до смерти, точнее двадцать второго числа, он зашел за визитными карточками. Однажды, когда я была у него в мастерской, он заговорил, что хорошо бы заказать визитные карточки – это удобно для общения с клиентами. Я ему пообещала и втайне от мужа попросила изготовить для него визитки. Узнав об этом, он очень обрадовался и даже сам за ними пришел. Никто меня не спрашивал, а меня так расстроила смерть Нитты, что я совершенно забыла о визитках.

– Сколько вы их напечатали?

– Целую коробку – туда входит ровно сто штук. Вот такую. – Она взяла одну из коробочек с изображением стрекозы, которые стопкой лежали на столе у стены.

"Зачем ему понадобилось столько визитных карточек?" – подумал Хамото. В его мастерской их не обнаружили. Возникает вопрос: куда он использовал сотню визиток всего за десять дней?

Глава седьмая

Хамото не помнил, чтобы Нитта когда-нибудь вручал ему свою визитную карточку, точно так же он не видел, чтобы тот давал их кому-либо еще.

Зачем ему ни с того ни с сего понадобились эти визитки? И куда они делись?

Когда вместе с детективом Тани он просматривал содержимое ящика стола и картонной коробки, в которой художник хранил свои бумаги, они его визитных карточек не обнаружили. После встречи в типографии "Итиринся" с Такако Хамото вернулся в редакцию своего журнала. Ему надо было поработать, но истории с визитными карточками не выходили из головы.

Хамото позвонил в полицейское отделение Оцука. Ему ответили, что Кинуи и Мита отправились в Кумагомэ на квартиру рекламного агента. Но Тани был на месте, и Хамото обрадовался, услышав в телефонной трубке его высокий голос. Ведь именно он проводил осмотр мастерской художника.

– Вы случайно не находили в мастерской визитные карточки Нитты? – спросил он.

– Визитные карточки? – удивленно переспросил Тани.

– Ну да, обыкновенные визитки в коробочке из голубой бумаги с изображением стрекозы. За десять дней до смерти Нитта приходил за ними в типографию "Итиринся". По его просьбе визитки отпечатала Такако – его бывшая жена.

Тани ненадолго задумался, потом сказал:

– Что-то не припомню. Нет, не было. Да ведь мы вместе с вами проводили осмотр!

– И мне так кажется. Знаете, эти визитные карточки не дают мне покоя. А как сейчас обстоят дела с жилищем Нитты?

– Им пока распоряжается владелец ломбарда "Маруман". Что до коробки с документами и содержимого ящиков стола, то, по нашей просьбе, младший брат Нитты оставил все, как есть. В любой момент можно провести дополнительный осмотр.

– А у кого хранятся ключи от мастерской?

– У владельца ломбарда.

– Он мне их даст?

– Безусловно. Я позвоню… Если визитные карточки не окажутся в мастерской, как вы думаете, господин Хамото, куда он их употребил?

– Представления не имею! Я не припомню случая, когда бы он пользовался визитными карточками. Да они ему вовсе и не нужны – его картинки в последнее время стали популярными, и в Журналах – он личность известная. Тем более странно, что он вдруг заказал целую сотню и ни одной из них у него не осталось., Во всяком случае я, с вашего. разрешения, съезжу в Сакасита и еще раз осмотрю мастерскую.

Хамото повесил трубку и направился к двери. Проходя мимо собиравшейся домой секретарши, он заметил ее усмешку и ощутил укол совести. Правда, он получил разрешение главного редактора, но ведь в журнале всегда полно срочной работы, а он бездельничает. Но что поделаешь? Все его мысли были заняты Ниттой…

В это время Кинуи и Мита пришли на квартиру Тономуры. Квартира из двух малюсеньких комнат находилась, в одном из крытых шифером старых бараков, которые на скорую руку понастроили сразу после войны. Вокруг теснились жалкие постройки такого же типа.

Их встретила младшая сестра Тономуры, Яэко, которая и сообщила в полицейское отделение Кумагомэ об исчезновении брата.

Узнав о цели визита, Яэко проводила Кинуи и Миту в маленькую, не более шести квадратных метров, комнатку. Худощавая, круглолицая, с чуть припухшими глазами, на вид лет двадцати семи-двадцати восьми, Яэко вела себя спокойно, хотя по выражению лица можно было догадаться, что она чем-то удручена.

– Удалось разыскать моего брата? – низким, глуховатым голосом спросила она.

– Мы обнаружили одного похожего человека, но не уверены, ваш ли это брат или кто другой, – ответил Кинуи. переглянувшись с Митой. Он решил сразу не сообщать о трупе, найденном в парке Сатоми, чтобы не расстраивать понапрасну, если их подозрение не подтвердится. – Согласно вашему заявлению в полицейское отделение, – продолжал Кинуи, – возраст брата тридцать восемь лет. Это точно?

– Да. Со второго числа он не возвращался домой и где находится, не знаю.

Кинуи попросил ее описать внешность и костюм брата.

– Когда он выходил из дома, на нем был серый костюм. Как обычно, он захватил с собой портфель. А внешность обыкновенная: среднего роста, черты лица мелкие.

– У него портфель черного цвета?

– Да.

– А бумажник у него имелся?

– В точности не могу сказать. Кажется, раньше у него был бумажник из коричневой кожи.

– Знаком ли он с человеком по фамилии Нитта?

– Нитта? – Прикусив губу, Яэко на минуту задумалась, потом сказала: – Впервые слышу эту фамилию. Брат тоже ни разу ее не упоминал.

– Кроме полиции вы никому не говорили об исчезновении брата?

– Никому. Я только сообщила в полицейское отделение Кумагомэ. Да и с кем советоваться: родственников у нас нет, настоящих друзей – тоже.

– А на службу вы звонили?

– Звонила в редакцию "Вестника металлоизделий". Там сообщили, что брат не появлялся у них с двадцать восьмого сентября.

– В чем состояла его работа?

– Он обходил изготовителей металлоизделий, а также конторы компаний, производящих медь и железо, и собирал у них объявления для рекламы.

Мита подробно записывал ответы Яэко.

По ее словам, брат по утрам дома говорил, что идет на работу. Второго октября он тоже ушел, но домой не вернулся. Возникает вопрос: где он проводил время с двадцать восьмого по второе?

– А скажите, какая зарплата у вашего брата?

Яэко поглядела на Кинуи и тихо сказала:

– Постоянной зарплаты у него не было. Если брату удавалось заполучить рекламное объявление, ему выплачивали какой-то процент. Когда везло, он зарабатывал три-надцать-четырнадцать тысяч в месяц, но бывало и много меньше.

– А он был женат? – Был. Но потом развелся.

Кинуи и Мита переглянулись,

– А где сейчас живет его бывшая жена?

– В префектуре Нагано. В Токио не приезжает… После развода брат вызвал меня из деревни, – и вот уже третий месяц, как я здесь.

На просьбу Кинуи рассказать поподробнее о брате, она сообщила следующее:

– Тономура был человеком неразговорчивым и не особенно общительным, с людьми сходился трудно. Каждое утро в девять часов он отправлялся на службу в "Вестник металлоизделий", домой приходил часов в шесть или семь. Иногда выпивал – не с сослуживцами, а в одиночку – в дешевой забегаловке. На большее не позволял заработок. Вернувшись домой, заходил в спальню и, лежа на постели, слушал радио или отдыхал. Накануне исчезновения или за день до этого к нему приходил мужчина, назвавшийся Ходзё. Этого человека я видела впервые. Они вышли за дверь и несколько минут о чем-то говорили, потом Тономура пошел его проводить и вернулся выпивши. О Ходзё он ничего не рассказывал, но ей почему-то кажется, что этот мужчина имеет какое-то отношение к исчезновению брата. Ей показалось странным, что брат в тот раз сделал исключение и выпивал не один, а в компании с Ходзе. На следующее утро Тономура, как обычно, отправился на службу.

– Опишите, пожалуйста, внешность Ходзё, – попросил Кинуи.

– На вид ему лет тридцать семь-тридцать восемь, лицо ухоженное, хорошо одет. В общем, настоящий барин. Я даже удивилась, где с таким человеком брат мог познакомиться. Может, он его начальник на службе?

– Вы не заметили чего-то необычного в брате, когда появился этот Ходзё? Ну, может быть, побледнел, испугался или повел себя странно.

– Нет, он вел себя, как обычно. – Яэко опустила глаза, словно что-то разглядывала на постланной на полу циновке.

Выслушав показания Яэко, Кинуи пришел к выводу, что мужчина, труп которого был найден в парке Сатоми, ее брат. Тем более, что метка "Тоно" на пиджаке была сделана в химчистке "Хакусэнся", расположенной в том же районе Кумагомэ, а Яэко подтвердила, что серый костюм он, действительно, не так давно туда относил. Кинуи подал знак Мите, тот вытащил из лежавшего рядом свертка серый костюм и показал Яэко.

– Да ведь это же костюм брата. Откуда он у вас? – побледнев, удивленно спросила Яэко.

– Должен вам сообщить печальную весть. Ваш брат убит, его труп найден в парке, в районе Итикава. А сейчас попрошу вас проехать с нами в полицейское отделение. Там вам придется повторить ваши показания. Это поможет отыскать его убийцу.

Кинуи поглядел в окно, в ту сторону, где они оставили джип.

В редакцию «Вестника металлоизделий», где служил Тономура, направили детектива Мияути. Редакция занимала одну из комнат в трехэтажном доме в районе Мурома-ти невдалеке от станции Нихонбаси. Мияути предъявил свое удостоверение, и его провели в угол комнаты, отведенной для приема посетителей.

– Я бы хотел задать несколько вопросов, касающихся вашего сотрудника Тономуры, – начал Мияути.

Встретивший его полный мужчина вытащил из кармана визитную карточку и вручил ее детективу. На карточке значилось: "Главный редактор" Вестника металлоизделий" Фукуси".

– Вас интересует Тономура? Так он уже давно здесь не появляется. По какой причине – не знаю. Он не сообщил.

– А по чьей рекомендации вы его приняли на работу?

Фукуси погладил руками свой большой живот, потом обернулся к окну, около которого за столом что-то писали двое молодых людей.

– По какому объявлению к нам пришел Тономура – не помните?

– По нашему, в ежедневной утренней газете.

– Да-да, в прошлом году примерно в эту пору мы поместили в газете объявление о найме. Пришло много желающих. Мы отобрали троих – в том числе и Тономуру. Знаете, на такой работе, как сбор рекламы, люди подолгу не задерживаются… А у нас – тем более, поскольку мы занимаемся рекламой металлических изделий, а доходы у тамошних предпринимателей невелики. Выбить у них деньги на рекламу – дело непростое, но Тономуре, надо сказать, кое-что удавалось.

– Может быть, его недолюбливали сослуживцы или завидовали ему?

– Не думаю. К работе он относился серьезно, я бы сказал, даже чересчур серьезно, и в этом, пожалуй, был его недостаток. Излишняя серьезность мешала ему быстро сходиться с людьми, заводить знакомства, – а для рекламного агента – это первое дело. Но он брал настойчивостью, прилежностью… Тем более удивительно, что такой человек не появляется на работе, никого не предупредив об этом заранее. А к нему домой вы не заходили? – Фукуси внимательно поглядел на детектива и сразу же отвел глаза. – Он живет вместе с младшей сестрой. Недавно она заходила сюда, спрашивала не в командировке ли брат, вот уже несколько дней, как он пропал из дома. А у нас командировки – редкость, не чаще одного раза в год. Основное занятие наших рекламных агентов – ежедневный обход оптовых торговцев металлическими изделиями на Канде да посещение предприятий в Кавагути. Последними, по преимуществу, занимался Тономура. Мы ответили его сестре, что в командировку его не посылали, а он, должно быть, куда-то уехал по своим личным делам.

По всей видимости, Фукуси не слишком обеспокоило более чем десятидневное отсутствие рекламного агента.

– А не спрашивал ли кто-нибудь Тономуру в эти дни?

– Вроде бы нет. Его сестра тоже задавала этот вопрос, но никто к нам не заходил и Тономурой не интересовался. Скажите, Тономура что-нибудь натворил? – набравшись смелости, спросил Фукуси у детектива Мияути.

Тот прямо посмотрел Фукуси в глаза и ответил:

– Тономура убит.

– Не может быть! – в ужасе воскликнул Фукуси, навалившись своим толстым животом на стол.

– Убит. Его труп обнаружили в Итикаве, в парке Сатоми.

Предупредив Фукуси, что ему придется еще не раз посетить редакцию "Вестника металлоизделий" для уточнения кое-каких деталей, Мияути простился.

– Бедный Тономура, бедный Тономура! – повторял Фукуси, провожая до его двери.

В штабе полицейского отделения Оцука под руководством полицейского инспектора Мамия проходило совещание. Все участники пришли к единому мнению, что необходимо объединить усилия с группой розыска итикавского отделения. Причем главная задача состояла в выяснении причин убийства Тономуры. С этой целью было решено всесторонне прощупать окружение Тономуры, а также проследить его действия, начиная с двадцать восьмого сентября.

На полицейское отделение Итикава возложили поиск четырех мужчин – в том числе двоих, действовавших под видом рабочих пекарни, – которых заметили на плотине, а также выяснение личности владельца двухколесного прицепа, брошенного в районе. Синодзаки. Полицейское отделение Оцука должно было заняться окружением Тономуры и его контактами с Ниттой. Мамия выслушал также донесения Кинуи о результатах допроса Яэко, сестры Тономуры, а также Мияути о его посещении "Вестника металлоизделий". Обсуждение продолжалось до восьми вечера, но его участники так и не пришли к единому мнению о том, какие связи могли возникнуть у Тономуры с Ниттой.

– Тономура исчез из дому второго октября, а в "Вестнике" не появлялся с двадцать восьмого сентября, хотя предупреждал сестру, что идет на работу. По-видимому, во время своих хождений для сбора рекламы он с кем-то встретился. Может, с давнишним приятелем. Не исключено, что он-то и заставил Тономуру бросить работу и вступить, в контакт с Ниттой, – высказал свое мнение Мита.

Сидевший рядом Кинуи поощрительно кивнул.

– А может, этим человеком и был Ходзё, посетивший квартиру Тономуры в конце сентября?

– Не исключено, – задумчиво сказал Мамия, катая по столу карандаш.

– Яэко подтвердила, что впервые видела Ходзё. Тем не менее он мог быть давнишним приятелем Тономуры. Да и возраст у них одинаковый. И вообще: не стал бы Тономура при его необщительном характере выпивать с первым встречным. Главное: с какой целью приходил к нему Ходзё?

– С предложением убить Нитту?

– Поручать убийство такому трудолюбивому человеку, который отдавал все силы, чтобы выбить для "Вестника" рекламу и честно заработать? Что-то не верится. Иное дело, если это была для него только ширма, а занимался он совсем другим. – Мита поглядел на Мамия, потом перевел взгляд на Кинуи и продолжил: – Конечно, такую. работу, как сбор рекламы для промышленных газет, особо не проконтролируешь, и владелец "Вестника" при всем желании не способен проследить за каждым шагом своих рекламных агентов. Вспоминается случай, происшедший в одной газете, связанной с текстильной промышленностью, где сотрудник отдела рекламы продавал рекламные объявления другой газете и неплохо зарабатывал на этих мошеннических проделках. Судя по информации Мияути-, президента "Вестника металлоизделий" мало заботят его рекламные агенты, раз он даже не поинтересовался длительным отсутствием Тономуры. Его рекламные агенты сидят не на зарплате. Их ноги кормят. Поэтому если кто-то из них исчез, он, не интересуясь причинами, преспокойно нанимал другого. "Вестник" от этого ничего не терял. Нам же предстоит в первую очередь выяснить где, находился и чем был занят Тономура с двадцать восьмого сентября, другими словами, с того дня когда он не появлялся на службе.

Мамия и Кинуи выразили согласие с точкой зрения Миты. В это время зазвонил телефон. Трубку взял Тани.

– Да, он здесь, – ответил детектив, глядя на Кинуи.

– Это говорит Хамото, – послышалось в трубке, когда Кинуи подошел к телефону. – Вам известно, что у Нитты были визитные карточки? – начал он без предисловий,

– Ах да, визитные карточки…

– Дней за десять до смерти их для него отпечатали в типографии "Итиринся". Но для чего он их использовал – неизвестно. Сегодня я еще раз тщательно осмотрел его мастерскую – визитных-карточек нигде нет.