Текст книги "Хроники Сен-Жермена"

Автор книги: Челси Куинн Ярбро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Изумленный Джеймс покорно, словно четырнадцатилетний подросток, выполнил указание. Сначала его мучило чувство вины перед Мадлен, потом, когда вожделение разгорелось, образ возлюбленной потускнел и он всецело обратился к Мирель. Пыл любовников все возрастал, и хотя чувственная игра шла в несколько непривычной Джеймсу манере, ему уже не в чем было себя упрекнуть.

Несмотря на протесты, Роджер невозмутимо сопроводил мадам Кунст в отведенную ей комнату.

– Есть люди, которых мне надо бы повидать. У вас нет права удерживать меня здесь.

– Но идут бои, мадам, и покидать замок опасно.

– Мне сказали, что в Ницце стоит пароход, уходящий в Шотландию. Я должна успеть на него. Поймите, должна.

– Мадам, по вашему поручению хозяин наведет нужные справки. Зачем вам лишний раз рисковать? – За безупречной вежливостью слуги скрывалась неподатливость камня.

– Граф так влиятелен? Он мне поможет? – В голосе беженки звучала мольба, диссонирующая с ее настороженным взглядом.

– Он сам решит это, мадам Кунст. Я передам ему все ваши пожелания. – В холле, там, куда не падал свет фонаря, царила кромешная темнота. – У вас в комнате достаточно свечей?

– Достаточно, да. – Ответ был резким, если не грубым. – Мне надо ехать. В Шотландию. Вы можете это понять?

– Я передам хозяину.

Женщина вскинула к подбородку крепко сжатые кулачки.

– Вы глупый лакей! – вскричала она гневно и осеклась. – Простите. Я так устала, что не владею собой.

– Да, мадам Кунст. – Голос слуги звучал ровно.

– Эта женщина, – спросила беженка, отворяя дверь в свою спальню, – без нее разве нельзя было обойтись?

Роджер только поджал губы, показывая, что никак не намерен обсуждать отношения своего хозяина с Мирель Бек.

– Впрочем, такие вещи время от времени происходят, я полагаю, – пробормотала, сдаваясь, мадам. – Высокородные живут по своим правилам, правда?

– Спокойной ночи, мадам Кунст, – ответил Роджер, закрывая за ней дверь. Убедившись по звукам, что подопечная разбирает постель, слуга повернулся и пошел обратно в гостиную, где, как он знал, его уже должны были ожидать.

Незадолго до рассвета Сен-Жермен обнаружил Джеймса в саду и молча пошел рядом с ним.

– Она кое-чему меня научила, – сказал журналист после длительного блуждания по садовым дорожкам.

Под ногами скрипел неприглаженный гравий. Джеймс, протянув руку, сорвал с заброшенной клумбы увядший цветок.

– Это не то, что я думал. – Сухие, как бумага, лепестки ломались в его пальцах.

– Но терпимо? – спросил как бы походя Сен-Жермен.

– Да, терпимо. – Американец издал смущенный смешок. – Терпимо. Вполне.

Они пошли дальше. Сен-Жермен покосился на небо.

– Через полчаса встанет солнце, – заметил он. – Вы еще не привыкли к нему, мистер Три. И пока не привыкнете, вам лучше сидеть под крышей.

– Угу. – Джеймс повернул к замку и с некоторой натугой сказал: – Мирель обещала через день-другой опять навестить нас. Но она ведь не….

– Она будет здесь ради вас, мистер Три. Я пока не нуждаюсь в ее услугах.

– Почему? – Джеймс облегченно вздохнул. – Вы решили очаровать австриячку?

– Какой вздор! Нет, конечно же нет. – Выразив свое отношение к реплике журналиста, Сен-Жермен счел нужным кое-что пояснить: – Но, если бы мне и впрямь захотелось воспользоваться ее… услугами, я бы дождался, когда наша гостья заснет, и пришел бы к ней, а наутро она ничего бы не помнила, кроме приятного сна. Со временем вы узнаете, как это делается, и поймете, что в таком варианте сближения тоже есть свои преимущества. Но мадам Кунст – темная лошадка. Я не знаю, зачем она здесь. Было бы неразумно входить с ней в интимную связь, чтобы не давать ей повода что-либо заподозрить. Она может проговориться кому угодно, что в любом случае нам навредит. Силы Сопротивления вполне могут прекратить на время отлов немецких прихвостней, чтобы заняться более древним видом охоты. Ибо весь мир в нас видит опасность, и вам не следует о том забывать. Мне бы совсем не хотелось покидать Монталье. – Он помолчал. – Я еще раз призываю вас, Джеймс, будьте предельно благоразумны.

– Вы назвали меня по имени? – удивленно вскинулся журналист. – Почему? Из-за Мирель?

– Не выдумывайте. – Сен-Жермен усмехнулся.

– До этого вы обращались ко мне по фамилии, – упрямо возразил Джеймс и выразительно глянул на графа.

– А вы вообще никак ко мне не обращались, – прозвучало в ответ.

Американец сморгнул.

– Просто… я не знаю, как мне вас называть.

– Разве? – Сен-Жермен кивком указал на боковой вход в замок. – Пройдем через кухню. Так будет короче.

Джеймс собрался открыть узкую дверцу, как вдруг его слуха коснулся отдаленный, но грозный и непрерывный гул. Подняв голову, журналист обшарил глазами небо и наконец заметил несколько самолетов.

– Не разберу, чьи они, – тихо сказал, он.

– Американские или английские бомбардировщики. Возвращаются с ночного рейда.

– Они забираются так далеко?

– Это бывает. Вы просто пока еще обращаете мало внимания на мир вокруг вас.

– Верно, – признал Джеймс, глядя, как граф задвигает щеколду. – К чему такие предосторожности?

– От любопытных. Жизнь аристократов весьма притягательна для местных крестьян. У них ведь мало каких-либо развлечений. Они очень угрюмые, скрытные люди, каждый из них за внебрачную связь забьет до смерти грешную дочь. Однако господа – существа другого полета. Нынешние крестьяне, как и их предки, даже гордятся похождениями своих феодалов и, если потребуется, готовы положить за них жизнь.

Они вошли в кухню. Роджер, потрошивший цыпленка, едва не выронил нож.

– Я и не знал, что вы выходили, – озадаченно сказал он.

– Джеймс прогуливался, а я ходил проверять ворота, – пояснил Сен-Жермен. – Возможно, тебе стоит покупать цыплят у мадам Саэжан. Мирель сказала, что она бедствует.

Роджер кивнул.

– Сегодня я загляну к ней. – Он наклонился и понюхал цыпленка. – Они теперь кормят птицу всяческой дрянью.

– Ты можешь разводить и выращивать цыплят сам.

– Нет, – возразил Роджер. – Лучше приобретать их. Такой поворот не понравится людям, а мы – иностранцы, не стоит о том забывать. – Он принялся ловко разделывать тушку длинным тяжелым ножом.

– А что мадам Кунст?

– Никаких новостей. Я никак не могу осмотреть содержимое ее саквояжа. Он слишком тяжелый, гораздо тяжелее, чем должен бы быть.

– Ладно. – Сен-Жермен повернулся к американцу. – Идемте, Джеймс. Роджер привык есть в одиночестве, не будем ему мешать.

Выйдя в зал, Джеймс осторожно заметил:

– Мне казалось, что Роджер тоже…

– Вампир? – спросил Сен-Жермен и ответил коротко: – Нет.

Явно желая кое-что выяснить для себя, Джеймс храбро продолжил:

– Но у вас такие тесные отношения. Похоже, вы знаете друг друга давно.

Сен-Жермен повернулся к высоким окнам, открывавшим вид на рассветные горы, и негромко сказал:

– Я и не говорил, что Роджер… не претерпел изменений. Просто он не вампир. Садитесь, пожалуйста, не смущайтесь. Роджер умирал, а потом ожил, но это не сделало его похожим на нас. Вы правы, мы дружим давно. Мы встретились в Риме.

– Если он не вампир, то… кто же? – Джеймс вновь было почувствовал себя полным олухом, затесавшимся в компанию сумасшедших, но его вернуло к реальности воспоминание о ночи с Мирель.

– Вурдалак, – прозвучал спокойный ответ.

Джеймс заморгал. Сен-Жермен усмехнулся.

– О нет, он не рвет сейчас остов бедной птички зубами. Это ему ни к чему. Роджер ест весьма аккуратно. Единственное условие, которое должно соблюдаться, это чтобы убоина была еще теплой, сырой.

Джеймс, вздрогнув, отвел взгляд.

– Понятно.

– Я в том не уверен, – пробормотал Сен-Жермен.

Чтобы переменить тему, американец спросил:

– Зачем ему хочется заглянуть в саквояж мадам Кунст?

– Она слишком старательно его караулит. И потом, в его наличии усматривается некая странность. Женщина заявляет, что чудом избежала ареста, выйдя на минуточку за покупками, и при этом везет с собой большой саквояж. Если она ходила с ним в магазин, то что же она покупала? Если взяла его позже, почему не выбрала укладку поменьше? Она говорит, что у нее там платье. Хорошо. Но откуда оно? И потом, одежда весит немного, а саквояж, по словам Роджера, слишком тяжел.

– Возможно, она вернулась домой, схватила первую подвернувшуюся укладку и затолкала в нее одежду и что-нибудь ценное, например серебряные подсвечники, чтобы их позже продать. Ведь за проезд в Шотландию не заплатишь немецкими марками. – Джеймс ощутил знакомое возбуждение, выстраивая цепочку догадок. – Или, допустим, она добралась до Цюриха, там потратилась на одежду и, экономя деньги, приобрела самую дешевую и поместительную суму. В поездах подобная кладь довольно удобна.

– А где она получила разрешение на выезд из Австрии? – спокойно спросил Сен-Жермен. – Чтобы купить билет, нужны соответствующие бумаги. Откуда они у нее?

– Она могла выехать не на поезде, а на машине. – Джеймс призадумался, потом мотнул головой. – Нет. Проверок на границе в любом случае не избежать, а женщина, чью семью репрессировали, должна быть занесена в черные списки.

– Вот-вот. – Сен-Жермен оперся на стул. – Вы журналист, Джеймс, вы умеете подмечать тонкости и сопоставлять факты. Присмотритесь, пожалуйста, к мадам Кунст и сделайте выводы. Я буду вам за них благодарен. Только действуйте деликатно, чтобы не встревожить ее. Если она и впрямь беженка, пробирающаяся по лишь ей известным причинам в Шотландию, что ж, в добрый путь. Если же она не та, за кого себя выдает, глупо оставлять ее без присмотра.

– Вы всегда такой мнительный? – с иронией спросил Джеймс.

– Это не мнительность, иначе ее здесь бы не приютили. Но в жизни столько предательства и коварства… – Граф задумчиво посмотрел на высокого американца. – Вам не мешает иметь это в виду.

Джеймс сдержанно кивнул и прибавил:

– А если подозрения подтвердятся? Как вы тогда намерены поступить?

– Сообщу руководству Сопротивления. Если будет необходимость. Я готов оказать помощь ближнему, но соглядатаи мне не нужны. – Граф, поклонившись, направился к двери. – А сейчас, извините, меня ждут дела.

– Какие?

Сен-Жермен приостановился.

– Работа в лаборатории. Она развлекает меня.

– В лаборатории? – Джеймс не мог скрыть изумление. – Чем же вы там занимаетесь?

– Естественно, делаю золото. – Сен-Жермен пожал плечами и, сопровождаемый недоверчивым смехом, ушел.

Ближе к вечеру Джеймс сумел убедиться, что мадам Кунст хорошо, хотя и несколько нервно, играет в карты. Они начали с криббиджа, потом перешли к висту.

Откладывая колоду, австриячка сказала:

– Надеюсь, после ужина мы продолжим игру. Кажется, у вас есть кое-какие задатки.

Джеймс, считавший себя весьма неплохим игроком, был не на шутку задет.

– Я поддаюсь вам, мадам, но после ужина обещаю забыть о манерах.

Беженка снисходительно улыбнулась.

– Сомневаюсь, что вы меня превзойдете. Ваши ставки откровенно слабы. – Она оглядела комнату. – Темнеет. Жаль, что тут нет электрического освещения.

– Есть, – возразил Джеймс, припомнив Мадлен, всегда старавшуюся шагать в ногу с прогрессом. – Просто нет топлива, чтобы запустить генератор. Горючее берегут для авто.

– Здесь есть генератор? Любопытно. – Мадам Кунст вдруг оживилась. – Вы видели этот замок в огнях?

– Да, – кивнул Джеймс, уже ругая себя за болтливость. Впрочем, генератор установлен в конюшне, почти на виду. Чего тут скрывать?

– Должно быть, впечатляющее зрелище, – задумчиво прошептала мадам Кунст. Второе из двух ее платьев – цвета лососины, с фестонами и широкими длинными рукавами – было почти опрятным, хотя оно тоже нуждалось и в чистке, и в утюге. Женщина потеребила вязаный поясок, перебирая пальцами петли на бедрах. Это был скорее машинальный, чем кокетливый жест, но Джеймс вдруг осознал, что его собеседница привлекательна – хотя худощава и несколько угловата в движениях.

– Да, зрелище, – промямлил он, перетасовывая колоду. – Что ж, после ужина, мадам, я вас жду.

– А вы не отужинаете со мной?

– Нет уж, благодарю. – Джеймс помялся, не зная, чем бы завуалировать резкость ответа, но тут на ум ему пришли обычные отговорки Мадлен, пускаемые ею в ход на первых порах их знакомства. – Ограничения, которыми я связан, предписывают мне придерживаться строгой диеты.

– Странные здесь обычаи. Граф столуется в одиночестве, у вас какие-то ограничения. Я пыталась набиться в компаньонки по трапезе к Роджеру, но тот не услышал меня. – Громко хихикнув, мадам Кунст удалилась.

Джеймс перетасовал колоду еще раз, потом убрал карты в шкатулку слоновой кости и вышел в широкий, погруженный во мрак коридор. Через пять минут он уже был в комнате мадам Кунст. Саквояж обнаружился под кроватью. Он походил на большой портфель – со складчатыми боками и металлической планкой там, где крепился замок. К нему явно был нужен специальный ключ, но Джеймс решил, что тут может сгодиться и шпилька.

– Экий вы глупец, – прозвучало вдруг у него за спиной.

Джеймс вскочил, саквояж повалился на бок.

– Вы же сами сказали…

– Я всего лишь намекнул, что вам стоит попробовать разговорить нашу даму. Замки ломать я отнюдь не советовал. – Сен-Жермен укоризненно покачал головой. – С таким же успехом можно было бы написать на всех стенах: мы вас подозреваем! Боже, если бы мне понадобилось вскрыть саквояж, я бы и сам это сделал Джеймс, вы все же хоть иногда думайте что творите.

Явная справедливость упреков лишь подогрела раздражение журналиста.

– А я полагал, что верно вас понял, – с вызовом сказал он.

– Ладно. – Сен-Жермен наклонился и с большой осторожностью задвинул саквояж под кровать. – Кстати, если вас это утешит, я уже изучил этот замок, правда, при менее сомнительных обстоятельствах. Он не такой простенький, каким кажется. А под ним упрятан еще один запирающий механизм, тот много сложнее.

– Насколько? – резко спросил Джеймс.

– Там надобны два ключа. Не знаю почему, но мне пока не хочется его трогать. – Граф двинулся к двери. – Нам пора. Мадам Кунст еще ужинает, но она насыщается быстро и может нас здесь застать. Сомневаюсь, что мы сумеем убедительно оправдать свое вторжение в отведенные ей покои.

Джеймс неохотно позволил графу себя увести, хотя в нем кипели иные идеи. Их он и не преминул высказать, спускаясь по лестнице в холл.

– Почему бы нам просто не влезть в эту сумку, а потом не сказать, что к этому нас побудила необходимость?

– Джеймс, вы ведь умны, а несете такой вздор. Почему я должен действовать столь опрометчиво? Чем может быть обоснована ваша необходимость? И какой выйдет из этого прок? – Сен-Жермен поднял брови и замолчал, давая возможность американцу раскинуть мозгами.

– Ну, – сказал тот наконец, – мы бы узнали, что в этом саквояже.

– Верно. И потеряли бы при этом лицо. – Граф нахмурился, потом, улыбнувшись, сказал: – Джеймс, я понимаю, что вы вполне искренне стремитесь решить эту проблему. Я тоже думаю, с какого боку к ней подобраться.

На мировую журналист не пошел.

– Вы противитесь очевидному, так что…

– Противиться очевидному в общем в моем стиле, – сардоническим тоном откликнулся граф. – Джеймс, прошу вас, не предпринимайте более ничего радикального. Просто поиграйте с мадам в карты, послушайте, о чем она говорит и, главное, о чем спрашивает. Завтра утром я скажу ей, что договорился о доставке ее в Ниццу, к тому пароходу, что уходит в Шотландию. Возможно, она после этого начнет шевелиться и как-нибудь выдаст себя.

– А что, если ей только того и надо? – спросил Джеймс.

– Тогда все пойдет своим чередом Роджер уже получил разрешение на поездку, договорившись с властями. Бюрократия, знаете ли, даже в военное время бывает порой гибка. – Граф положил ладонь на локоть американца. – А до тех пор, пожалуйста, постарайтесь контролировать свои чувства. Если окажется, что мы всего лишь охвачены приступом шпиономании, будем считать, что нам повезло.

Джеймсу, разбитому по всем пунктам, возразить было нечего, а потому он только кивнул и отправился в комнату для карточных игр – дожидаться мадам Кунст.

– Благодарю вас, господин граф, – вяло произнесла мадам Кунст, отодвигая чайную чашку.

– Пустое, мадам. Скоро все ваши треволнения останутся позади. Вы ведь, насколько я понимаю, к этому и стремитесь.

– Да, конечно. – Беженка кашлянула. – Я просто удивлена, как быстро вам удалось все устроить. Это ведь очень непросто, по нынешним временам.

– В таких случаях лучше действовать быстро, – многозначительно произнес Сен-Жермен.

– Как это любезно, – пробормотала она и кашлянула еще раз.

– Что-то не так, мадам Кунст?

– Легкое недомогание, ничего больше. – Беженка неуверенно улыбнулась.

– Мне не хотелось бы думать, что вы нас покинули нездоровой.

– Нет, не думаю, что это серьезно. Горло, знаете ли… реакция на прохладу.

– В горах довольно прохладно, – вежливо покивал Сен-Жермен. – Уверен, у нас есть аспирин, но вряд ли сыщется что-то другое. Хотите, я велю Роджеру вам его принести?

Женщина поднесла руку к горлу, помедлила и уронила ее на колени.

– Сейчас, пожалуй, не стоит. Если через часок-другой неприятные ощущения не пройдут, тогда, конечно, придется принять одну-две таблетки.

– Прекрасно. Пока же советую употребить это время для отдыха. Путь к побережью неблизкий и непростой. – Граф поклонился и покинул гостиную, сопровождаемый сухим кашлем мадам.

– Она заявляет, что плохо себя чувствует, – сообщил Роджер через какое-то время. – Спросила чаю, я подал его и сказал, что с удовольствием отвезу ее в Ниццу. Она разыграла радость, но прибавила, что, кажется, приболела и вряд ли с легкостью сможет перенести превратности дальней поездки.

– Она и при мне покашливала, – заметил буднично Сен-Жермен. – Похоже, ей не очень-то хочется ехать.

– Ах, оставьте, – возразил, передернувшись, Джеймс, осуждающе глядя на хорошо спевшихся хозяина и слугу. – Может, она и впрямь прихворнула. Ей много чего пришлось пережить.

– Все так. Возможно, к ней прицепилась простуда, – согласно кивнул Сен-Жермен. – Но если бы вы, например, так же, как и она, стремились добраться до заветной Шотландии, разве вас удержал бы какой-то недуг?

– Женщины по натуре слабы, – заупрямился Джеймс, явно решив отстоять свою точку зрения. – При общем нервном и физическом истощении справиться с хворью не так-то легко.

В темных глазах оппонента заискрилась усмешка.

– Вы именно это и держали в уме, когда пытались обыскать ее саквояж? Ну-ну, Джеймс. Вскоре наши сомнения разрешатся.

– Каким образом, хотелось бы знать? – Журналист был столь раздражен, что не пытался завуалировать это.

– Проверим, больна ли наша дама на деле. Я сейчас предложу ей сильнодействующее лекарство. Если она примет его, хорошо. Если нет, меня это очень насторожит. – Граф потер подбородок. – Джеймс, я знаю, вы человек своенравный, стремящийся к лидерству, но будет разумнее, если первый ход сделаю я. А потом уже к ней заглянете вы. Только первый ход мой. Согласны?

– Вы словно считаете, что я могу ее предупредить, – резко ответил американец. – Я потерял бы работу, если бы не умел держать язык за зубами.

– Я понимаю, – кивнул Сен-Жермен. – Но вы альтруист по натуре, и человек коварный и хитрый легко может воспользоваться этой вашей слабинкой. Не поддавайтесь чувству ложного сострадания – вот все, о чем я прошу.

Прежде чем Джеймс собрался ответить, Роджер, сделав шаг к двери, спросил:

– Мне готовить «бугатти»?

– Ну разумеется. Машина понадобится. Не мадам Кунст, так кому-то из нас.

– Предвидятся сложности? – против своей воли спросил журналист.

– Трудно сказать. – Сен-Жермен устало вздохнул. – Итак, к делу. Джеймс, поскучайте где-нибудь минут сорок, а потом, если захочется, можете нанести визит нашей больной. Чтобы, например, пожелать ей легкой дороги.

– После вашей изуверской проверочки? – язвительно вскинулся Джеймс.

– Посмотрим, как она отреагирует на нее, – прозвучал холодный ответ.

Джеймс сухо кивнул, потом повернулся на каблуках и отправился в библиотеку, чтобы, обложившись старофранцузскими текстами, попытаться проникнуть в их смысл. Все лучше, чем нервно мерить шагами пустынные коридоры, изнывая от сознания собственной бесполезности в затеянной чокнутым графом игре.

– Как вы себя чувствуете, мадам Кунст?

– Мне лучше, – вяло ответила гостья.

– Надеюсь, ведь разрешение на выезд из округа действует лишь двадцать четыре часа. Новый пропуск выправить будет труднее. – Визитер наклонился к постели. – Я могу договориться, чтобы вас завезли к доктору, однако это будет сопряжено с расспросами и…

Мадам Кунст покраснела.

– Мне не хотелось бы сталкиваться с докучливыми формальностями.

– Мне тоже. Тогда, если вы не против, я позабочусь, чтобы в машине были аспирин, бренди и несколько теплых пледов. Это, конечно, условный комфорт, но полный будет возможен, пожалуй, только в Шотландии. – Граф улыбнулся сочувственной полуулыбкой.

– Да, – ответила мадам Кунст, сдвинув брови. Лицо ее выразило неудовольствие и нетерпение.

Сен-Жермен был сама заботливость.

– Слуга мне напомнил, что у нас есть еще одно снадобье. Народное. Можно сказать… травяной сбор… очень эффективного действия. Я был бы рад предложить его вам. – Лекарством на основе хлебной плесени он возвращал к жизни практически безнадежных больных на протяжении вот уже трех тысячелетий, и его весьма позабавило недавнее открытие пенициллина.

Мадам Кунст, похоже, встревожилась.

– Народное средство? Не знаю… селяне так суеверны и неопрятны. Их снадобья чаще всего не дают ожидаемых результатов.

Сен-Жермен с медоточивой улыбкою возразил:

– На вашем месте, мадам Кунст, я бы воспользовался этим шансом, чтобы попасть на уходящий корабль. Бренди поможет, однако вам, кажется, нужна ясная голова.

Она уронила руки на одеяло.

– Но вдруг это лекарство меня одурманит? Ведь большинство из народных снадобий – просто настойки на чистом спирте с небольшими добавками трав. У вас, скорее всего, под рукой то же самое.

– Уверяю вас, нет, – возразил Сен-Жермен.

– О, не знаю. Мне надо подумать. – Мадам Кунст, спохватившись, закашлялась. – Мне нужно время, чтобы восстановить силы, господин граф. Через час я извещу вас о своем решении. Как мило с вашей стороны, – прибавила она с плохо скрываемой злобой, – предложить мне помощь.

Сен-Жермен поклонился и вышел.

Немногим позднее Джеймс, выскочив из комнаты мадам Кунст, побежал по коридорам замка с призывными криками.

Сен-Жермен откликнулся почти сразу, на ходу скидывая лабораторный халат.

– Что? – крикнул он, подбегая к лестничной клетке.

– У нас нет времени! – возопил Джеймс сверху. – Поспешите!

– Уже тороплюсь, – ответили ему. – Но, если возможно, не стоит оповещать о том весь белый свет.

– Боже! Я идиот! – Журналист на секунду замер, потом ссыпался по лестнице вниз. – Я растерялся, простите.

– Мы это обсудим позже, – сказал Сен-Жермен. – Ну, что там у вас?

– Мадам Кунст! – Американец развел руками. – Ее нет в комнате, и саквояжа тоже.

– Да? – Сен-Жермен поднял брови.

– Я зашел к ней, как вы советовали, но комната оказалась пуста. Кровать, правда, еще теплая, так что она не могла уйти далеко. – Джеймс коротко хохотнул. В нем просыпался азарт. – С такой неудобной кладью ей волей-неволей придется идти по дороге, а это значит, что кто-нибудь обратит на нее внимание – какой-нибудь фермер или пастух.

– Вы полагаете, она покинула замок? – спросил Сен-Жермен. – Я лично в том сомневаюсь.

– Почему? – вскинулся журналист.

– Потому что Роджер находится у ворот, а сигнала он нам не подал. Конечно, легче от этого не становится, – сухо прибавил граф. – В замке полно закоулков. Их и обойти-то трудненько, не то что с тщанием обыскать.

– Особенно если не знать, что ищешь, верно? – Американец нервно провел рукой по своим серебряным волосам.

– Да. – Сен-Жермен покосился на потолок. – Но мы ведь знаем, что ищем, и это дает нам какую-то фору. – Он отвернулся от собеседника и поглядел на железную дверь, перекрывавшую вход в старое крыло здания. – Я думаю, наша гостья вооружена, Джеймс. Будьте предельно внимательны. Пулевое ранение в голову или в позвоночник может стать смертельным для вас, чего Мадлен мне никогда не простит. Так что извольте действовать без бравады и героизма.

Джеймс не совсем понимал, как реагировать на эти слова, и потому лишь пожал плечами.

– Если хотите… я буду стараться.

– Очень хорошо, – кивнул Сен-Жермен. – Тогда приступим к осмотру. Сначала заглянем в кухню и в кладовые, потом двинемся дальше. Но… с предосторожностями. – Он подошел к обитой железом двери и задвинул тяжелый засов.

– Почему начинаем с кухни? – спросил Джеймс.

– Оружие, – уронил Сен-Жермен. – Ножи, вилки, топоры, кочерга. Кухня – это маленький арсенал. Убедимся, что там все в порядке.

Пятнадцатиминутный осмотр кладовых, разделочного стола и посудных шкафов показал, что, где бы сейчас ни была мадам Кунст, в кухню она не заглядывала.

– Это мало что значит. Если она паникует, у нас есть шанс с легкостью справиться с ней. Но, если беглянка действует по заранее обдуманной схеме, нас могут ждать любые сюрпризы.

– Вы полагаете, она готова к тому, что ее будут искать?

– Да, полагаю. – Граф уже шел назад – в главный зал, к запертой им двери. – Думаю, сложностей все же не избежать. В старом крыле прорва темных укромных местечек.

– Отлично, – с сарказмом произнес Джеймс.

– Нам, впрочем, на руку темнота. Знать бы, что у нее на уме, и дело пошло бы. – Граф ощупал тяжелый засов.

– Может, – предложил начинавший томиться неизвестностью журналист, – обратимся к властям?

– Мы это уже обсуждали. Вы знаете ответ. Мы должны справиться с ситуацией сами. Хотя бы ради Мадлен, которой придется здесь жить, когда все утрясется. – Сен-Жермен помолчал. – Мы с вами уедем. А тут – ее родина.

– Хорошо-хорошо. – Джеймс указал на дверь. – Говорите, что делать.

– Во-первых, постарайтесь практически не шуметь. Шум может ее напугать, а страх толкает людей на опасные и рискованные поступки. – Граф, отодвинув засов, потянул дверь на себя. – Джеймс, держитесь чуть сзади. Если что-нибудь увидите или услышите, просто похлопайте меня по плечу. Не произносите ни слова.

– Ладно, – кивнул Джеймс, чувствуя себя глупо. Он повидал войну и знал, чем чревата беспечность на фронте. Но красться по залам древнего замка за женщиной с кожаным саквояжем… Прямо сцена из второразрядного фильма какой-нибудь кинокомпании вроде «Юниверсал Пикчерз». Впрочем, когда дверь закрылась, ему сделалось несколько неуютно. В старом крыле здания было очень темно, смутный свет сюда проникал лишь сквозь узкие стрельчатые бойницы. Сен-Жермен тут же направился к помещению, где хранились различные документы, в его сдержанной и пружинистой манере передвигаться угадывалась немалая сила.

У входа в архив граф поднял руку, повелевая спутнику остановиться, а сам проскользнул в приотворенную дверь и через несколько бесконечных мгновений вернулся.

– Никого, но она там была, – шепнул он едва слышно. – Забрала с собой старый план замка.

Два следующих помещения также были пусты, но у американца под ложечкой вдруг заныло. Необходимость вести себя скованно утомляла его, ему захотелось что-нибудь выкинуть, например заорать или пуститься бегом, чтобы унять странное беспокойство.

– Если она и здесь, то где-нибудь наверху, – пробормотал он, страдая от невозможности говорить в полный голос.

– Терпение, Джеймс. У нас больше времени, чем у нее. – Граф заглянул в гостиную с эркером и жестом предложил спутнику двинуться дальше. – Сейчас мы проверим и башню. Только не оступитесь, там кривые ступеньки, а у нас с вами нет фонаря.

Свет на узкую винтовую лестницу ниоткуда не падал, а Джеймс хотя и ориентировался в темноте, но все же не очень уверенно, отставая, и потому граф успел (опять-таки без партнера) оглядеть одно из верхних складских помещений. Выглянув из-за двери, он знаками показал, что хочет устроить ловушку.

– Ничего сложного – несколько предметов, которые упадут, если задеть их. Таким образом, наш с вами тыл окажется защищенным. Услышав шум, мы тут же поймем, что кто-то пытается зайти к нам со спины или, наоборот, убегает.

Сен-Жермен вновь скрылся в каморке, а Джеймс остался стоять на площадке, мучимый сознанием собственной бесполезности и неприятным внутренним беспокойством. Повинуясь неожиданному порыву, американец решил самостоятельно исследовать соседнее помещение и, осторожно в него продвинувшись, опешил, увидев на полу саквояж – среди других чемоданов и ломаных стульев. Он открыл было рот, чтобы окликнуть графа, но ощутил совсем рядом чужое присутствие и в ужасе замер.

– Ни звука, месье Три, – прошептала мадам Кунст, наставляя на него смит-вессон тридцать восьмого калибра. Руки женщины не дрожали, однако того, кого взяли на мушку, пробила холодная дрожь.

Он вспомнил предупреждение: одна пуля в голову или позвоночник покончит с ним навсегда. Глупо умирать, не успев еще толком воскреснуть, а она неминуемо выстрелит, как только появится граф.

– Вас ведь интересует мой саквояж, не так ли? Вы все тут очень уж любопытные, а? – Мадам Кунст больше не выглядела измученной и беспомощной беженкой, теперь перед ним стояла особа предельно собранная и уверенная в себе. – Я обещала привести его в рабочее состояние, и вы не сумеете мне помешать. – Она кивнула на отпертую укладку. – Откройте саквояж, месье Три.

Джеймс медленно повиновался. Он встал на колени и потянул крышку. Под ней обнаружился странного вида прибор.

– Это маяк, месье Три. Вытащите его очень, очень аккуратно и поставьте на медный сундук под окном. Если вы уроните или встряхнете устройство, я вас пристрелю. Вы понимаете? Пристрелю. Рука у меня не дрогнет.

С осторожностью, которой в нем прежде не наблюдалось, Джеймс вытянул из саквояжа маяк и понес его к стрельчатому окну. Он поставил прибор на сундук, молясь, чтобы тот с него не соскользнул.

– Повернитесь, месье Три, – тихо и мстительно произнесла мадам Кунст.

Джеймс снова повиновался, надеясь, что в столь крохотном помещении она не решится стрелять.

– Я не один.

– Господин граф тоже здесь? – прозвучал быстрый вопрос.

– Да.

Наемница немцев шагнула к недвижному пленнику.

– А слуга?

– Не знаю, – солгал Джеймс, надеясь, что голос его звучит убедительно. – Ему было велено приготовить машину. – Он говорил тихо, хотя все в нем кричало.

– Как удачно, – пробормотала мадам и пристально глянула на врага, словно пытаясь принять решение, потом кивнула в сторону двери. – Боюсь, вам придется пойти со мной.

Джеймс скрипнул зубами. Он чуть было не кинулся на австриячку, но его удержало надменно-насмешливое выражение ее глаз.

– Куда мы пойдем?

– Вниз. Там посмотрим. – Выцветшее трикотажное платье шпионки в неярком освещении склада сделалось розово-красным, зловещим. – Теперь идите мимо меня, месье Три. Руки за голову. – Она придвинулась ближе. – Вам прямо в затылок упирается мой пистолет. Если вы дернетесь, я немедленно выстрелю. Вам это ясно?