Текст книги "Trust: Опека"

Автор книги: Чарльз Эппинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Посмотрим, что внутри. – Аладар расстегнул золотую защелку. – Кати наверняка спросит, все ли доставили в целости и сохранности.

Когда он открыл крышечку, на пол выпало несколько золотых слитков.

– Господи!

– Не беспокойтесь. – Тоблер наклонился, чтобы их поднять. – Они не бьются. – Он поднял на Аладара глаза и улыбнулся. – А если бы и разбились, это не имело бы значения. Золото продают на вес в любом виде.

Он положил слитки на верхнюю сосновую полку и начал разворачивать второй сверток.

Немного погодя Аладар открыл выдвижной ящик внизу коробки и обнаружил несколько антикварных часов. Двое были с эмалью, третьи имели серебряный гравированный корпус, четвертые – золотой. Он взял золотые часы и внимательно их осмотрел. Они имели прозрачную заднюю крышку, сквозь которую был виден часовой механизм.

– Никогда не знал, что у Блауэров столько ценностей. Наверняка все хранилось на фабрике. Ничего подобного я дома не видел.

– Взгляните! – Тоблер держал голубой войлочный мешочек и сделал знак Аладару, чтобы тот заглянул внутрь. – Наполеондоры. [6]6
  Французская золотая монета достоинством в двадцать франков.


[Закрыть]

Аладар вынул горсть золотых монет.

– Вам доводилось видеть такие деньги? – Тоблер взял у Аладара одну монетку и поднес ее к свету. – Видите? Это Марианна. [7]7
  Шутливое название Франции.


[Закрыть] Symbole de la France, – произнес он на великолепном французском. – Тут, наверное, их несколько сотен.

– Интересно, сколько они стоят? – Аладар опустил руку в мешочек и перебрал пальцами монеты.

– Думаю, не меньше нескольких сот тысяч франков. Швейцарскихфранков, естественно. – Тоблер раскрыл следующий сверток. – Принимая во внимание сегодняшние бросовые цены на недвижимость, одного этого мешочка достаточно, чтобы приобрести виллу у озера.

Он достал маленький бархатный футляр и передал его Аладару.

– Тут что-то ценное.

Аладар открыл коробочку и обнаружил изысканное бриллиантовое колье. Даже при тусклом свете хранилища блеск камней впечатлял.

– Это я видел.

Коган вынул его из футляра и поднял вверх, чтобы получше рассмотреть. С каждого конца ожерелья свисали три подвески – три больших бриллианта грушевидной формы.

– Каталина надевала его в оперу в 1922-м. – Аладар провел пальцами по холодным камням. – Высший свет Будапешта пытался превзойти в элегантности венцев. В тот вечер, думаю, это ему удалось.

Он поднес колье к свету.

– Блауэры позволили мне сопровождать в тот вечер их дочь. В виде исключения. По крайней мере, они так считали. Уверен, они и предположить не могли, что их маленькая принцесса влюбится в сына бедного школьного учителя.

Аладар не сводил взгляда с колье, вспоминая, как сверкали эти бриллианты в тот вечер на шее у Каталины. Как она была счастлива. Как счастливы были они оба. Все казалось таким естественным, не имеющим конца. С тех пор не прошло и шестнадцати лет, а господин и госпожа Блауэр умерли, а их сокровища прячутся в душном тайнике в подвалах Цюриха. И сейчас от Аладара зависит сохранность богатства, которое должно перейти к его детям и к детям его детей.

Он наблюдал, как Тоблер открыл второй чемодан. Тот был полон акций и облигаций, которые были аккуратно упакованы и перевязаны темно-красными лентами. Тоблер осторожно положил их на пол возле тележки.

Аладар присел и прочитал наименование первого сертификата. Надпись по-английски гласила: «Облигация государственного займа Венгерского королевства, 1924». Ниже печати Св. Штефана стояло: «Выпущена в Соединенных Штатах Америки в счет погашения золотых облигаций 7,5 %-го займа. Номинальная стоимость: $ 1000».

– Сколько их тут? – спросил Аладар.

– Думаю, несколько сотен. – Тоблер провел пальцем по краешку пачки облигаций. – Это значит, что только в этой пачке ценных бумаг на несколько сотен тысяч долларов… если их когда-нибудь можно будет погасить.

Тоблер выложил еще несколько пачек акций и облигаций.

– Поразительно. – Аладар наклонился и прочитал некоторые из названий вслух. – Уральское металлургическое товарищество «Волга», Железные дороги королевства Румыния, Правительство Чехословакии. Почему вы не кладете их в сейф? – поинтересовался Аладар.

– Потому что их следует продать. – Тоблер начал укладывать в сейф драгоценности и золотые слитки из третьего чемодана. – И думаю, следует это сделать безотлагательно. Если мы вернем их номинальную стоимость, будем считать, что нам повезло.

– Но эти бумаги доставили сюда не для продажи, а на хранение. – Аладар просмотрел оставшиеся сертификаты. – Тут бумаг приблизительно на миллион долларов, это основная часть состояния Блауэров.

– Поэтому их и следует продать. – Тоблер выпрямился и отряхнул руки. – Вы должны понимать: если придет война, бумаги ничего не будут стоить.

– Как так? – Аладар пальцем указал на венгерскую государственную печать на первой пачке облигаций. – Тут сказано, что они обеспечены золотом. Правда, в Соединенных Штатах.

– Именно. В случае войны Венгрия почти наверняка будет на стороне немцев, а это значит, что, если Соединенные Штаты решат-таки выступить против нацистов, золото, обеспечивающее эти облигации, экспроприируют как вражескую собственность. – Он направил палец на Аладара. – А вы, венгерский гражданин, – враг американского государства. Ваше имущество в Соединенных Штатах будет конфисковано целиком.

– Но я же еврей!

– Это не имеет значения. Вы все-таки гражданин Венгрии.

Аладар, сбитый с толку, огляделся вокруг.

– По-вашему, я буду персоной нон грата для обеих сторон?

– Боюсь, что так. – Тоблер вытер руки носовым платком. – Но если бы имущество было записано на моеимя, проблем не возникло бы, поскольку Швейцария сохраняет нейтралитет. – Он сложил пустые чемоданы на тележку и подтолкнул ее к двери. – Однако все зависит от вас.

– Понимаю. – Аладар взял из сейфа один золотой слиток. Прочитал, что на нем было написано: «Государственный золотой запас. Один килограмм чистого золота пробы 999,9», подпись пробирщика. Внизу восьмизначный серийный номер. Последние четыре цифры, как он заметил, были 2499 – точная высота пика Ризи, одной из его любимых гор в Татрах.

Он осторожно положил слиток на полку и повернулся к Тоблеру.

– А если я открою один из этих опекунских счетов, что с ним произойдет, если… если что-то случится со мной!

– Вы имеете в виду, если вы умрете? – Тоблер вытер платком лоб. – С некоторыми клиентами мы составили документ относительно опекунского счета. В нем мы предусмотрели все возможные случаи. Главное состоит в том, что мои наследники должны будут посредством опеки сохранить это имущество для вас или вашей семьи, равно как и я сам, если буду жив. – Он положил носовой платок обратно в карман. – Потом этот документ будет храниться в моем личном тайнике вместе с завещанием и другими личными документами.

– И остальные ваши клиенты удовлетворены этим?

Тоблер утвердительно кивнул.

– Они понимают, что суть всего этого «ритуала» – сохранить документы, касающиеся опекунских счетов, упрятав их подальше от банка. Честно говоря, как можно дальше. Таким образом, если нацисты когда-либо и захватят Швейцарию, единственное, что они найдут в банке, – счет на мое имя. Больше ничего.

– А если что-то случится и со мной, и с Каталиной? – спросил Аладар.

– Счет всегдабудет принадлежать вам и вашим наследникам, несмотря ни на что. Согласно швейцарскому закону – думаю, и венгерскому тоже – имущество тогда будет разделено между вашими детьми.

– Значит ли это, что мне необходимо рассказать им о счете?

– А это как вы сами решите, господин Коган.

– Конечно, Иштван должен знать, – пробормотал Аладар. – Но Магде говорить нельзя. Пока нельзя. Она еще маленькая. Если ее допросят нацисты…

– Вы должны решить, как лучше поступить.

Тоблер потянулся к сейфу и стал укладывать золотые слитки аккуратными рядами.

– Если вы надумаете открыть опекунский счет, мне придется подняться наверх и заполнить учетную карточку открытия счета. И все. Поскольку счет будет оформлен на мое имя, все, что мне следует сделать, – подписать карточку, и мне присвоят номер счета. И никаких вопросов.

Он повернулся к Аладару.

– Потом вы можете перевести все свои деньги на этот новый счет. Советую вам воспользоваться при этом анонимным посредническим счетом в другом банке, чтобы непосредственно на опекунский счет не переводить ни гроша. В таком случае никто не сможет проследить, куда подевались деньги с ваших старых счетов.

– Типично швейцарская деловая хватка.

Тоблер вновь повернулся к сейфу и продолжил складывать слитки.

– Вам следует оставить по крайней мере один небольшой открытый счет на свое собственное имя. Положите на него немного наличности и ценных бумаг – чтобы он оставался активным. Таким образом, если кто и станет искать ваши деньги, что-тоон все-таки найдет. Выглядело бы странным, если бы у вашей семьи не оказалось счета в швейцарском банке.

– Вы все просчитали наперед, обо всем позаботились, не правда ли?

– Кстати, ничто не должно связывать этот небольшой счет с опекунским. Вы можете выдать на него доверенность членам своей семьи, чтобы они могли в любое время иметь доступ к мнимому счету (как практикуется с обычными счетами в швейцарских банках).

– А если моя семья захочет получить доступ к опекунскому счету?

Тоблер обнял Аладара за плечи.

– Единственное, что им нужно сделать, – обратиться ко мне. – Он пошел к выходу. – Я позову охранника. К тому времени, когда я вернусь, вам следует решить, какой именно счет вы хотите открыть. Нам необходим номер счета, чтобы арендовать сейф. Каждый сейф для депозитов должен соответствовать определенному счету.

– А если война все-таки начнется? – уточнил Аладар. – И мы не сможем покинуть Венгрию?

– В таком случае… – Тоблер вернулся к Аладару. – Вам ничего не надо предпринимать. Я буду здесь. Я буду отвечать за счет. И позабочусь обо всем.

– Но если мы не сможем покинуть Венгрию, кто вам заплатит?

Тоблер улыбнулся.

– Не беспокойтесь. С вашего разрешения, я буду вычитать свои обычные ежегодные полпроцента от суммы счета. – Он посмотрел Аладару прямо в глаза. – Но большинство моих клиентов, открывших опекунские счета, предпочли более простой выход: они решили выплатить мне гонорар единоразово – пять процентов от находящейся на счету суммы, – но лишь когда деньги вновь окажутся в их руках. После того как все это закончится.

– А если война продлится больше десяти лет?

– Тогда я перестану получать гонорар. – Тоблер выдавил улыбку. – Но сомневаюсь, чтобы любая война продлилась дольше. Уверен, Англия, Франция и Россия все-таки дадут отпор Гитлеру. А если к ним присоединится и Америка… – Он крепко пожал руку Аладару. – Не беспокойтесь. Пока я жив – более того, даже когда я умру, – ваш счет всегда будет тут. Будет ждать вас.

Тоблер покинул тайник. За ним и Аладар перешагнул через чемоданы. Он чувствовал себя уставшим, сбитым с толку и одиноким. Как можно передать все свое состояние – все состояние своего тестя – чужому человеку? Как можно доверять тому, кого едва знаешь? Но если он не может доверять Тоблеру, тогда кому?

Аладар снял пиджак, вынул из кармана носовой платок и вытер лоб. В комнате запахло сырой шерстью. Он присел на тележку, рядом с чемоданами. «Наверное, нужно позвонить Каталине, – говорил он себе. – Но что она скажет? Поступай, как считаешь нужным, дорогой».

Однако в глубине души он знал: если что-то случится, она никогда не простит ему.

Коган опустил глаза и заметил, что в левой руке до сих пор сжимает бриллиантовое колье. Он подошел к сейфу, положил колье поверх золотых слитков, бережно прикрыв огромным центральным бриллиантом идентификационный номер слитка, который заканчивался цифрами 2499 – точной высотой пика Ризи.

Если кто-то и тронет здесь что-нибудь без его ведома, он об этом узнает.

Глава 1

Цюрих

27 сентября, четверг, 16:30

В темных глазах Алекс Пейтон зеленовато-синим мерцанием отсвечивала строка программного кода. На первый взгляд в ней не было ничего тревожного. Но что-то было не так. Девушка просто не могла понять, что именно.

Код казался – как бы это сказать? – слишком безупречным. Как будто его ввели сюда специально, чтобы он выглядел как можно более безобидным.

Совсем как то утро, когда Алекс пригласили проститься с матерью. Тело ее матери в гробу казалось таким мирным: голова покоилась прямо на матрасе, рот полуоткрыт. Она выглядела умиротворенной – как будто все еще спала, как будто ничего и не произошло.

– Что с тобой? Ты что, привидение увидела? – Эрик Андерсен выглянул из-за перегородки, разделявшей их рабочие места. Обнял Алекс за плечи. – В чем дело?

Алекс подняла палец с наманикюренным ноготком к святящемуся коду в верхней части монитора.

– Это старая программная ошибка. [8]8
  Ошибка в ПО, связанная с тем, что для экономии памяти в программах при указании года использовались только две его последние цифры. В связи с этим 1 января 2000 года возникли ошибки в функционировании программ. Однако серьезность проблемы была значительно преувеличена и использовалась компьютерными фирмами в маркетинговых целях.


[Закрыть]Не понимаю, откуда она здесь.

– А ну-ка, дай я. – Опираясь рукой о плечо Алекс, Эрик наклонился вперед рассмотреть повнимательнее. Девушка чувствовала тепло его тела. Это было приятно. В их кабинетах на первом этаже главного здания Цюрихского банка «Гельвеция» всегда было прохладно – якобы для того, чтобы компьютеры не перегрелись.

Всем женщинам, работающим в информационных отделах банка Томпсона, надлежало постоянно носить деловые брючные костюмы или жакеты с юбками. «Представьте себе, что войдет клиент, – наставляли Алекс три месяца назад, когда нанимали на работу. – Необходимо всегда быть готовой».

Можно подумать, Жан-Жак Крисье когда-нибудь появлялся без предупреждения. Этот швейцарец – информационный консультант, которого банк нанял для общего руководства проектом, вряд ли когда-нибудь спускался к ним посмотреть, как идут дела. Но Алекс каждый день приходилось выряжаться – на всякий случай. К счастью, дирекция банка распорядилась выдать своим только что нанятым, «зеленым» консультантам аванс на покупку новой одежды, и неважно, чего это стоило выглядеть состоятельными профессионалами, особенно если учесть, что на десять лет пришлось влезть в долги, чтобы выплатить ссуду, полученную на обучение.

– Вот почему его пометили. – Эрик указал на цифру 87 в коде, помеченную как ДАТА. – Хотя на самом деле это уже ничего не значит. Если код не высветился в 1987-м, то проблема 2000 года его не…

– Фактически его можно было быактивировать – в 2087 году, например. – Алекс указала пальчиком на цифры, следовавшие за именем РУДОЛЬФ ТОБЛЕР. – Но только в положенный день, 19 октября.

– Какая разница? – Эрик выпрямился и потянулся. – Просто удали его и все.

– Но я не могу понять, почему эти цифры расположены здесь, на первом месте. – Она подвела курсор к середине строки, к словам РУДОЛЬФ ТОБЛЕР. – Если все, что они хотели, – сменить имена на банковских счетах этого парня, зачем все усложнять и менять код? Особенно в прошлых счетах за восьмидесятые, когда было модно использовать «пробел».

– Помнишь, что нам говорили, когда мы начинали здесь работать? – Эрик присел на краешек стола возле монитора Алекс. – Нельзя говорить просто «восьмидесятые». Мы живем уже в двадцать первом веке, поэтому нужно говорить «восьмидесятые годы двадцатого…»

– Как бы там ни было, – подвела Алекс курсор к концу кода, – все равно бессмыслица – и в 1980-х, и в любое другое время.

– Тогда давай удалим его. – Эрик потянулся к мышке. – Уже почти конец рабочего дня. Давай собираться.

– Подожди еще минутку, – вцепилась девушка в мышку, – хочу кое-что проверить. – Она подвела курсор в конец кода и дважды щелкнула мышкой на слова ТОБЛЕР&СИ. – Похоже, кто-то хотел, чтобы это имя появилось на платежках, но только в этот день, 19 октября. Почему?

– Да какая разница? Возможно, и на всех других платежных счетах та же фамилия. Может, это название компании. – Эрик указал пальцем на буквы СИ. – В то время в названиях компаний использовались такие аббревиатуры. Даже теперь их иногда можно увидеть на фасадах старых зданий. – Эрик снова навалился на стол.

– Но если парень один и тот же, зачем менять имя? – Алекс откинулась на стуле, сплетя пальцы на затылке. – И зачем для этого использовать код, было бы намного проще…

– Ну и что с того? Сам счет остался тем же, изменилось только имя на банковских счетах.

– Подожди-ка! – Алекс схватила мышку и выделила всю строку кода. – Ну-ка посмотрим!

Девушка скопировала текст в окошко текстового редактора и разбила строку на пять отдельных элементов.

1014102 ЕСЛИ Т31-НОМЕР-СЧЕТА-ДЛЯ-СДЕЛКИ=249588

ЕСЛИ Т31-ИМЯ-ДЕРЖАТЕЛЯ-СЧЕТА=«РУДОЛЬФ ТОБЛЕР»

ЕСЛИ Т31-ДАТА-ВЫПОЛНЕНИЯ-СДЕЛКИ=871019

ЕСЛИ Т31 – КОД-СДЕЛКИ=«КУПЛЯ»

ПЕРЕВЕСТИ «ТОБЛЕР&СИ» НА Р22-И-ВПЕЧАТАТЬ-ПОДТВЕРЖДЕННОЕ-ИМЯ

– Посмотри на номер счета. – Эрик указал на конец первой строки. – В нем лишь шесть цифр. Сомневаюсь, что этот счет в нашембанке. Неужели номер счета, который тебе открыли здесь, когда ты начала работать, такой короткий? К тому же там есть буквы? У меня именно такой.

– Мой состоит из двенадцати цифр. Но, возможно, количество цифр в номерах счетов увеличилось после 1987 года.

– Как телефонные номера? Помню, наш телефонный номер в Копенгагене, когда я был маленьким, начинался с букв, а затем шло пять цифр. Потом заменили буквы цифрами и стали добавлять новые по мере необходимости – но в основе лежит первоначальный номер.

– Не удивлюсь, если кто-то пытался надуть этого парня.

– С чего ты взяла? Каким образом?

– Не знаю. Возможно, следует спросить его самого. – Алекс нажала кнопку связи на телефоне, услышала длинный гудок и стала набирать номер.

– Черт побери, что ты делаешь? – Эрик подался вперед и схватил ее за руку. – Тебе известно, что сделает банк, если узнает, что ты связалась с одним из клиентов?

– Расслабься, – улыбнулась Алекс. – Я просто звоню Крисье. Помнишь, мы обязаны сообщать ему обо всех двузначных ссылках на даты, прежде чем удалять их? Или ты уже забыл? – Девушка откинулась на спинку стула в ожидании, когда Эрик отдаст трубку. – Хорошо, что мы работаем не за комиссионные.

– Очень смешно. – Опершись о стену-перегородку, Эрик скрестил руки на груди. – Тебе никогда не приходило в голову, как Крисье удается справляться со своими обязанностями, не имея даже собственного кабинета в банке? Я имею в виду: зачем вообще его наняли? Он не делает ничего такого, с чем мы не смогли бы справиться сами.

– Уверена, существует какое-то правило насчет «швейцарского недреманного ока», наблюдающего за иностранцами, которые имеют доступ к информации о клиентах. Ты же знаешь, как они фанатичны в этом отношении… – У Крисье включился автоответчик. Алекс жестом велела Эрику помолчать.

– Привет, это Жан-Жак Крисье…

Алекс оставила ему сообщение о коде и попросила спуститься в компьютерный зал при первой возможности. Пока она наговаривала сообщение, Эрик достал пачку сигарет.

– Неужели ты забыл, – спросила девушка, повесив трубку, – что нам говорили, принимая на работу?

– Не припомню, чтобы Крисье, когда бы то ни было, упоминал о курении. – Эрик непринужденно прикурил. – Помню только, что он предупреждал не обращать внимания на любую информацию о клиентах. – Он улыбнулся. – И, разумеется, незамедлительно сообщать обо всех двузначных ссылках на даты.

Он зажал сигарету между большим и указательным пальцем и заговорил, имитируя немецкий акцент шефа:

– Ви долыиен мне, что ви находиль, показайт. Перфая очеред – референц на код в 1980-х год, йа? И не забивайт внимание на имя, какой ви видет, не обращайт!

Затем вновь перешел на свою обычную речь:

– Как будто мы компьютеры, как будто, если нажать на кнопку «Удалить», мы забудем то, что видели.

Глава 2

Цюрих

Четверг, вечер

–  Кудавсе запропастились? – Эрик перевернул пустую бутылку из-под шампанского и сунул ее в ведерко со льдом. Оглядел полупустой ресторан. – Ты замечала, что швейцарских официантов никогда нет, когда они нужны?

Алекс допила шампанское и поставила свой бокал рядом с ведерком.

– Ты уверен, что хочешь заказать еще одну бутылку?

– Естественно, если увижу кого-либо, кто выйдет в зал и примет заказ. – Он вновь огляделся. – Это все пустые разговоры насчет образцового швейцарского сервиса: когда доходит до дела, их больше заботит чистота кухни. Кажется, их интересует процесс, а не люди.

– Как в банке?

– Что ты имеешь в виду?

– Слова Крисье, когда мы показали ему манипуляции с кодом. – Алекс подняла пальцы вверх и загнула три по очереди. – Просто удалите его.

Девушка откинулась на спинку стула.

– Нам пришлось ждать его больше часа, и это все, что он мог сказать?

– Это дела давно минувших дней. Нет смысла докапываться. Код использовали, чтобы внести изменения в выписку о состоянии счета. – Алекс посмотрела Эрику в глаза. – А ты думал – по всему банку зазвенит сигнализация?

– Может, она и звенит, – усмехнулся Эрик, – только мы не слышим.

Он вновь поискал глазами официанта.

– Ты заметил, что Крисье даже не скопировал счет, прежде чем мы его удалили? – спросила Алекс.

– Ну и что? – Эрик осушил свой бокал. – Наше дело маленькое, нам рассуждать не положено.

– Вот значит как? И будем делать вид, что ничего не произошло?

– А что нам еще остается?

– Считаю, что кто-то должен разобраться в том, что случилось.

– Зачем? Этот парень уже, наверное, умер.

– Как там его звали?

– Тоблер. Хорошая швейцарская фамилия, как я погляжу. – Эрик улыбнулся. – Я думал, у тебя фотографическая память.

– Только на цифры, не на имена. – Алекс пожала плечами. – Номер счета, если тебе интересно, 495880. Был. Как ты сказал, с 1987-го он мог несколько увеличиться.

– Что именно? Размер счета или количество цифр в нем?

Девушка улыбнулась.

– Возможно, и то и другое.

Эрик встал из-за стола.

– Пойду поищу официанта.

– Скорее всего, ты найдешь одного из них вон там. – Алекс показала на нишу с надписью «Туалет. Телефон». – Вместо того чтобы обслужить нас, он что-то там моет.

– Эй! – Глаза Эрика загорелись. – Бьюсь об заклад, у них есть телефонная книга. Хочешь, пойду посмотрю, нет ли в ней Рудольфа Тоблера? Имея счет в главном представительстве швейцарского банка в Цюрихе, он вполне мог жить здесь, а может, и до сих пор живет.

– С чего ты решил, что он до сих пор живет здесь?

– А ты воспользуйся этим. – Эрик протянул Алекс свой мобильный. – В справочной тебе дадут сведения обо всех жителях страны. Кстати, номер справочной 35. Хочешь, наберу?

– Очень смешно. – Алекс забрала у него телефон. – Если я не пользуюсь мобильным в Европе, это совсем не значит, что я не умею с ним обращаться.

– Я никогда не понимал, как ты можешь обходиться без мобильного телефона.

– Кому они сейчас нужны? С помощью компьютера я звоню всюду, куда мне нужно. А используя IP-телефонию, [9]9
  Построенная на базе протокола IP технология передачи речи по сетям с пакетной коммутацией. Используется для экономии средств при междугородных и международных звонках.


[Закрыть]я не плачу за роуминг.

– Вот в чем дело! Ты экономишь деньги.

– Возможно. – Девушка стала набирать номер.

– Удивительно, как все вы, магистры делового администрирования, вынуждены экономить на всем, чтобы выплатить ссуду на обучение. Вы тратите целое состояние на учебу в лучшем вузе, а потом десять лет отдаете долг из своей зарплаты!

Алекс подняла на него взгляд.

– Что ж, так оно и есть. У нас нет бесплатного высшего образования, как у вас в Европе. – Девушка улыбнулась. – Эй! Держу пари, что я найду его раньше тебя.

Эрик ухмыльнулся.

– Если найдешь, я куплю нам еще бутылочку шампанского. Когда придем в отель. – Он повернулся, чтобы пойти за официантом. – Что скажешь?

– Звучит заманчиво. – Алекс нажала на зеленую кнопку вызова. – Лучше поторопись, я вот-вот дозвонюсь.

Она видела, как Эрик рысью понесся в сторону телефона. Он прекрасно выглядел. Худощавый, сексуальный.

«Откуда у этих европейцев такая фигура? – Алекс ждала, пока на том конце провода ей ответит справочная. – Они никогда не занимаются спортом, они курят, пьют, однако им удается шикарно выглядеть».

В конце концов ей ответил оператор: «Auskunft». [10]10
  Справочная (нем.).


[Закрыть]

– Э… Ich möchte… [11]11
  Мне хотелось бы… (нем.)


[Закрыть]– Алекс тут же перешла на английский. – Будьте любезны, я бы хотела узнать номер телефона Рудольфа Тоблера. – Она внятно произнесла имя по буквам.

– Für welche Stadt? [12]12
  Какой город? (нем.)


[Закрыть]

– Я не знаю. Не могли бы вы посмотреть по всей Швейцарии?

– Конечно, не кладите трубку.

Несколько секунд спустя вновь раздался голос оператора.

– С таким именем найден лишь один человек. Не кладите трубку, сейчас вам продиктуют номер. – Раздался металлический голос автомата, сообщивший Алекс телефонный номер с кодом Цюриха.

– Ура! – Алекс увидела, как к ней из кабинки возвращается Эрик. Она нажала на маленькую кнопочку на крышке телефона, чтобы закончить связь, и удовлетворенно улыбнулась.

– Нашла что-нибудь? – спросил Эрик. – Нет там никакого телефонного справочника. Впрочем, официантов тоже.

– Ты должен мне бутылку шампанского. – Алекс гордо усмехнулась. – Я только что выяснила: Рудольф Тоблер жив и в настоящее время проживает в Цюрихе. – Девушка положила телефон на стол перед Эриком.

– Почему ты уверена, что именно ему принадлежал этот банковский счет в 1987-м?

– Не уверена, но пари заключалось ведь не в этом, не так ли?

– Ты права. – Эрик вытащил бумажник. – Сейчас оплатим счет и пойдем отсюда. Вернемся в отель и устроим пирушку.

– Звучит заманчиво. – Сердце Алекс учащенно забилось. – У тебя в номере или у меня?

Эрик выглядел потрясенным.

– Что ты хочешь сказать?

– Мне показалось, ты хотел вернуться в гостиницу.

– Я имел в виду выпить бутылочку шампанского в баре.

– Извини. Я…

– Послушай, Алекс. – Эрик положил ладонь ей на плечо. – Ты красивая женщина. По правде говоря, одна из самых красивых, с какими мне довелось работать. – Он смотрел ей прямо в глаза. – Но между нами ничего не может быть.

Алекс пожала плечами.

– Я знаю, правилами запрещено вступать в неформальные отношения с командированными. Я подумала… – Она старалась не выдать голосом обиду. – Я просто шутила. Давай выпьем шампанского в баре гостиницы.

– Вот и чудно. Сейчас вернусь.

Девушка заметила смущение на его лице, когда он повернулся, чтобы отойти на минутку.

« Идиотка, – подумала Алекс. – О чем ты думала? – Девушка подняла глаза на декорированные своды кафе, облицованные тевтонскими гербами. – Заигрывать со своим руководителем – после девяти недель работы? Какая дура!»

Она услышала, как из телефона Эрика раздался голос.

– Алло! – Голос был мужским. Сердитым.

– Кто говорит? – спросила Алекс.

– А этокто? – зло произнес мужчина.

– У меня уже есть номер. Спасибо.

– Какой номер?

– Номер Рудольфа Тоблера. Спасибо, у меня уже…

– Но с вами говоритРудольф Тоблер.

Алекс поискала кнопку, чтобы разъединиться. На крышке телефона их было несколько. Девушка нажала одну из них.

Голос не умолкал.

– Але! Вы меня слышите?

Сбоку Алекс нашла кнопочку, на которой был нарисован красный кружок, нажала на нее. Голос смолк.

Она оглядела кафе. У двери, ведущей в кухню, Эрик разговаривал с официанткой. В конце концов, ничего же не произошло.

Зазвонил телефон. Она мельком взглянула на десятизначный номер, который высветился на экране. Тот самый, который ей только что продиктовали, – номер Рудольфа Тоблера. Алекс уже потянулась к красной кнопочке, чтобы сбросить вызов, но остановилась.

« Если ты не ответишь на этот звонок, – сказала она себе, – Эрик, вернувшись, увидит сообщение об одном пропущенном звонке. Более того, он узнает, что этот звонок от Тоблера, и тот расскажет ему, что я звонила с этого телефона и нарушила главное правило швейцарского банка».

Когда она начала работать там, ее даже заставили подписать документ о том, что разглашение имен клиентов банка – уголовное преступление. Что будет, если узнают, что она звонила одному из них?

Алекс нажала зеленую кнопочку и плотно прижала телефон к уху.

– Господин Тоблер, извините за звонок, но вы должны понять. Это ошибка. Телефонная компания…

– Что вы там говорили?

– Прошу прощения, я не знала, что телефонистка соединила нас автоматически…

– Вы сказали: «Рудольф Тоблер жив и проживает…» К чему это было сказано?

– Мои слова не имеют никакого значения. Просто глупое пари. – Она поискала глазами Эрика. Тот как раз получал у официантки счет. – Я прекращаю разговор. Пожалуйста, не перезванивайте. Это не мой телефон.

– Еще я слышал что-то о банковском счете 1987 года.

– Это ничего не значит. Просто глупое пари, – повторила Алекс, сердце ее колотилось как сумасшедшее. – Мне нужно идти. До свидания.

– Если вы уйдете, я позвоню еще раз и буду звонить до тех пор, пока не получу ответ.

– Извините. – Девушка подняла глаза. Эрик уже направлялся к столику. – Мне нужно идти.

– Рудольф Тоблер был моим отцом. Его убили в Тунисе в октябре 1987-го.