Текст книги "Развод. Цена моего прощения (СИ)"

Автор книги: Чарли Ви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 6

– Надо быть либо полной дурой, либо очень наглой, чтобы прийти сюда, – говорю ей, как можно, увереннее, хотя от возмущения внутри всё дрожит, и я боюсь, что голос тоже. – Это мой дом и твоей ноги здесь не будет.

– Это мы ещё посмотрим, – она нагло окидывает меня взглядом и усмехается. – Да и хозяйка ты здесь условно. Интересно, что скажет Кирилл, когда узнает, что из-за тебя сорвалась конференция.

Дама продолжает стоять на крыльце, видимо, она считает, что приведённые аргументы настолько увесистые, что я тут же испугаюсь и растекусь в приветственном поклоне перед ней. Ха! Пусть мне и влетит от Кирилла, но я хрен её пропущу.

– Пошла нахрен отсюда, – рявкаю я, не ожидая от себя такого рыка.

Она даже не меняется в лице. Продолжает стоять и сверлить меня взглядом. Я так же не отвожу глаз, будто смотрю в глаза не женщине, а зверю. Ещё в детстве отец мне говорил: «Если отведёшь взгляд, значит, признаёшь его силу». И я не отвожу. Даже не моргаю.

И непрошенная гостья, наконец, делает шаг назад. Ну вот и славно. Значит, не совсем шизанутая, но даже и для такой у меня за дверью припасён зонт-трость. Мало не покажется, если пойдёт на прорыв. Уж чего, чего я в жизни хапанула, но за своё глотку порву. И это мой дом.

– Да, – хмыкает любовница. – Не повезло Кириллу с женой. Страшная, худая ещё и истеричка. Наверно, от недо*ба. То-то он каждый день ко мне в кабинет приходит. Такого страстного мужчину не каждая выдержать сможет.

– Проваливай, сука. Пока я полицию не вызвала, – отвечаю ей ледяным голосом. А внутри меня, будто всё рушится и осыпается. Самое низкое – пройтись по внешности женщины. Но я продолжаю стоять как истукан, не двигаясь, не позволяя ни одной слезинки вылиться наружу. Я знаю, как это бесит других. Когда меня пинали в школе, когда мать била за то, что не даю свои деньги – ни разу не заплакала. И сейчас не заплачу.

Силуэт любовницы растворяется в тени калитки. Я слышу звук работающего двигателя, фары освещают дорогу за воротами. Через пару минут она уезжает, а я чувствую ужасную слабость. Ноги подгибаются. Я оседаю на крыльцо. Чьи-то заботливые руки поддерживают меня, я оглядываюсь и вижу лицо экономки.

– Не надо, Зинаида Степановна. Надорвётесь, – шепчу ей тихо.

– Ага, если бы. У вас весу то, как у ребёнка. Опирайся на меня девочка.

Она подставляет своё плечо и помогает дойти до кухни.

– Илюша в гостиной? – спрашиваю её.

– Да всё хорошо. Не переживай. Давай я тебе чаю бодрящего заварю. Ты умничка Лена. Такая сильная. С виду хрупкая, но сильная. Восхищаюсь тобой.

Удивлённо смотрю на экономку. Она не смотрит на меня, а быстрыми движениями, словно пчела от шкафчика к шкафчику передвигается по кухне.

– Вот я бы в такой ситуации наверно уже ревела, а ты Лена отпор ей дала как надо. Правильно, за своё счастье надо бороться.

Зинаиду Степановну я знаю с самого первого дня появления в этом доме. Она моя добрая фея, которая всегда и словом и делом готова помочь. Первое время она звала меня по имени-отчеству, пока я не попросила называть меня по имени. Ей около пятидесяти и не любит рассказывать о себе, но я чувствую, что она одинока, иначе не оставалась бы на работе допоздна.

Передо мной появляется кружка ароматного крепкого чая. Один только запах уже действует, как успокоительное. Я делаю небольшой глоток, и горьковатая горячая жидкость растекается во рту. Мы молчим несколько минут.

– Ну как? Полегче тебе? – беспокоится она.

– Да. Спасибо. Что бы я без вас делала? – улыбаюсь ей.

– Ты сильная. И без меня бы справилась. Я просто не умею в стороне стоять, когда другому плохо.

– Спасибо.

Перед сном с трудом переключаюсь на продолжение истории для Ильи. Но я даже рада, что он просит её рассказать. Так легче.

А вот когда он засыпает, я вновь погружаюсь в свои мысли.

Судя, по её словам, они работают вместе. И это не просто подстилка на одну ночь. Он спит с ней уже давно. Сама не понимаю почему от этих мыслей мне так обидно. Словно в очередной раз меня выкинули на помойку из-за ненужности. В груди болит, но слёз нет. Хотя, если бы поплакала, может, стало бы легче. Лезу в телефон, чтобы почитать что-нибудь и снова вспоминаю про письмо о брате. а там уже ещё одно уведомление о сообщении мигает.

«Лена, ты хотя бы братишку навести. Ему сейчас очень страшно».

И всё. Только два предложения, но они меня добивают. Убегаю в свою ванную комнату, чтобы не разбудить сына. Слёзы льются потоком, словно во мне прорвало плотину.

А к утру я принимаю решение ехать. Хоть плачь, хоть не плачь, ругай судьбу или бога, но где-то там сидит маленький мальчишка и ему действительно страшно. Он возрастом как Илья. И когда я думаю, что это мог быть и мой сын, душу рвёт на части. Нет, я не собираюсь его забирать. Я не смогу, сама здесь на птичьих правах, но съездить поддержать всё-таки надо. Показать ему, что он не один. И чтобы моя совесть была чиста перед самой собой. Как жить потом, зная, что оставила ребёнка и никак не помогла?

Я не ложусь спать. После принятия решения сразу начинаю собирать сумку. Не для себя, а для мальчишки.

Господи, я ведь даже имя его не знаю.

Останавливаюсь на секунду, но тут же решаю разобраться на месте. Фамилия-то у него такая же, как у меня.

Когда просыпается Илья, у меня уже всё собрано.

– Мама, а куда мы едем? – интересуется заспанный сын и зевает.

– Мальчику одному надо помочь. Он остался без мамы, и ему сейчас плохо и одиноко.

Сын кивает, и я в который раз удивляюсь его взрослости.

– Может ему машинку взять? Или героя из Марвел?

– Если хочешь и готов поделиться, то возьми, – соглашаюсь я.

Ещё полчаса и мы готовы выходить. До автовокзала нас довезёт водитель, а там на автобусе до посёлка своим ходом. Если повезёт, сегодня вечером уже будем дома, а если нет – поедем в ночь. Но выйти мы не успеваем. Хлопает входная дверь и в дом широким шагом врывается Кирилл.

– Какого чёрта ты не дала Наташе флешку? – и судя по голосу, он в бешенстве.

Глава 7

Внутренне сжимаюсь от его голоса, но я знала, что так и будет. Хотя, конечно, надеялась, что у Кирилла осталась хоть капля совести. Илья оглядывается на меня, а я улыбаюсь ему. Сын ни в коем случае не должен почувствовать мой страх. Мы стоим в холле, Кирилл сверлит меня взглядом.

– А почему я должна позволять незнакомке шастать по дому? – на уме у меня более звучные эпитеты, но не хочу выражаться при сыне.

– Я специально вчера отправил помощницу, чтобы она забрала флешку из кабинета. А теперь у меня сорвалось совещание.

– Ну, простите. Ты меня с ней не знакомил. Откуда мне было знать, кто она такая.

– Илья, поднимись в свою комнату, – Кирилл переводит взгляд на сына и молчит, пока он не покидает прихожую.

Как только мы остаёмся одни, взгляд мужа становится ледяным так же, как и голос.

– Ты, кажется, не поняла прошлого урока. Повторить?

Он надвигается на меня, и я должна испугаться ещё больше, но мне почему-то всё равно. Что он может мне сделать? Унизить? Уже унижал. Изнасиловать? Тоже было. Разве что остаётся меня избить.

– Я твоя жена. Ты сам заставил меня выйти за тебя замуж. Я не просила тебя об этом. И если ты думаешь, что я буду принимать каждую твою подстилку с поклоном в своём доме, то ты ошибаешься. У меня тоже есть достоинство, и я не дам тебе смешивать меня с грязью.

Кирилл стоит почти вплотную, может, ждёт, что я отступлю, но нет. Я стою на своём, как вчера перед его помощницей. С такими только так. Они не понимают доброты и культурного общения. Только силу и власть.

И это работает.

– И кто же тебя с грязью смешивает? – голос Кирилла смягчается, в интонации уже нет того вызова.

– Твоя любовница. Она вчера очень хорошо показала какого обо мне мнения. И про то, что ты каждый день её трахаешь тоже рассказала. Ты же очень страстный, а я не соответствую твоим стандартам красоты.

– Она так сказала? – он поднимает бровь, хочет что-то сказать, но замечает рюкзак за моей спиной.

– Куда это ты собралась?

– Я…я хотела съездить по делам, – секундная заминка стоит мне новой вспышки недоверия.

– И куда, если не секрет.

– В гости.

– К кому?

– К классной руководительнице, – говорю первое, что приходит мне в голову. Посвящать его в свои проблемы не хочу. Ещё не хватало презрительного взгляда из-за того, что я дочь алкоголички.

– Где она живёт? – голос Кирилла обманчиво мягкий, а в карих глазах дьявольский блеск.

Вопрос застаёт меня врасплох. Я никогда не умела врать. Сама себя сдавала. Вот и сейчас меня бросает в нервную дрожь, я начинаю заикаться.

– Она живёт…в по-сёлке…Я же не городская, ты это и так знаешь.

– Адрес назови.

– Я не помню…адрес.

– Зачем ты тащишь с собой сына?

У меня подгибаются колени. И куда испарилось то спокойствие и равнодушие, которое было пять минут назад.

– А с кем мне его оставить?

– Не прикидывайся дурой. Ты прекрасно знаешь, что можно вызвать няню. Сбежать хочешь? – улыбка исчезает с его лица. Он нависает надо мной как скала, и мне хочется присесть, и закрыть голову руками.

– Мы просто хотим помочь мальчику, – Илья сбегает с лестницы, подбегает и берёт меня за руку. – Этому мальчику очень плохо и одиноко. Я хочу отвезти ему человека-паука. А мама собрала вкусняшек.

Кирилл переводит взгляд с меня на сына потом обратно.

– Про какого мальчика он говорит? У тебя есть ещё ребёнок?

Чем я думала, когда говорила Илье это всё, он же ребёнок и в любой момент мог обо всём рассказать.

Я будто в страшный сон попала.

Закрываю глаза, выдыхаю. Бежать некуда. Надо сказать правду.

– Мою мать лишили родительских прав. Я хочу проведать брата.

Открываю глаза и встречаюсь со взглядом чёрных как уголь глаз. В них нет злобы или насмешки, хотя именно этого я и жду от Кирилла.

– Куда ехать?

– В посёлок Знаменский.

Кирилл отворачивается, делает несколько звонков, судя по разговору, отменяет встречу и заказывает няню.

– Илья, ты останешься дома, – Кирилл предупреждает сына.

– Ну пап. Я тоже хочу поехать. Меня мама позвала.

– Я сказал – ты останешься дома, – он чеканит каждое слово, а это значит, что с Кириллом спорить бесполезно. – Мы с мамой сами его навестим. Иди в свою комнату. Поиграй во что-нибудь.

Илья понуро бредёт к лестнице.

– Я отвезу. Бери вещи.

Через полчаса приезжает нянечка. А мы выходим из дома. Направляюсь к задней двери его внедорожника.

– На переднее садись, – командует Кирилл. За последние полчаса он не произнёс ни слова, и я не решаюсь ему перечить. Садимся в машину. Кирилл газует и выезжает из гаража на улицу.

Даже не могу понять, что я сейчас чувствую. Растерянность, страх, шок? Но однозначно, ничего хорошего от этой поездки я не жду.

Глава 8

Мы едем молча. Мне говорить с ним не о чём, ведь я совсем его не знаю. Кирилл для меня закрытая книга. Мы словно два незнакомых человека в машине. Отворачиваюсь к окну и смотрю на пролетающие мимо деревья. Жёлто-красная листва сливается в сплошную стену. Я люблю осень. За её красочность, уютность и возможность почувствовать нотки грусти в увядающей природе. Я так задумываюсь, что низкий голос Кирилла заставляет вздрогнуть.

– Почему мать родительских прав лишили?

Смотрю на него удивлённо, он впервые спрашивает меня о чём-то личном. И это сбивает меня с толку. Я привыкла обороняться, ждать подвоха. Может, и сейчас он спрашивает неспроста. Наводит справки заранее, чтобы потом резануть побольнее?

Но ответить надо.

– Не знаю. Я не видела её шесть лет. Кто знает, что могло случиться за это время, – тщательно подбираю слова.

– Понятно. Я думал, у тебя никого нет из родни.

О, он даже готов разговаривать со мной, и выдал сегодня подряд нормальные предложения без оскорблений даже больше, чем за год.

– Есть. Но не переживай, тебе не придётся о них заботиться.

– Ты никогда не рассказывала.

– А ты и не спрашивал.

Я опять отвернулась к окну.

Дорога на машине заняла всего четыре часа, на автобусе ехали намного дольше. Подъезжая к Знаменскому району, дорога портилась. Когда-то здесь были болота и непроходимая тайга. Но деревья вырубили, болота осушили и проложили асфальтированную дорогу. Ещё пять лет назад, она выглядела более менее, но сейчас местами асфальт просел, дорога превратилась в рваное полотно. И если в Тарском районе мы ехали со скоростью девяносто километров в час, то здесь еле ползли. Кирилл что-то ворчал себе под нос и явно был недоволен. А на подъезде к самому посёлку лопнуло колесо. Давно я не слышала такого отборного мата, даже мать со своими собутыльниками не додумались бы так витиевато применять человеческие органы. Чувствую себя немного виноватой, ведь мы оказались здесь из-за меня. Вылезла из машины, чтобы предложить свою помощь, но стоило только заикнуться об этом, как Кирилл поднял на меня взгляд.

– И чем же ты можешь мне помочь?

– Колесо подержать.

– Тебя им прихлопнет. Не выдумывай. Иди в машину, не мешайся.

Но в машину я не иду. Сегодня я обнаружила, что, оказывается, я могу его не слушаться. У меня тоже есть право на мнение и на желания. Поэтому стою рядом и наблюдаю за его руками. Его дорогой идеальный костюм явно не подходит к просёлочным дорогам. Пиджак лежит на заднем сиденье, рукава рубашки закатаны до локтей, а сами руки покрылись слоем грязи. Кто бы мог подумать, что Кирилл Демидов умеет менять колёса. И корона даже не помешала.

– Где ты так ловко научился управляться с колёсами?

В ответ пренебрежительный взгляд и молчание. Всё понятно. Между нами ничего не поменялось, свою жизнь он продолжает держать при себе. Ну что ж, больно надо было.

Отворачиваюсь и отхожу в сторону. Ещё десять минут и Кирилл заканчивает менять колесо.

– Эй…полей мне на руки.

Это что он меня типа так позвал.

Я даже не поворачиваюсь. Пусть сначала имя вспомнит.

– Ты что оглохла? На руки мне полей.

– У меня, вообще-то, имя есть. Или забыл, как меня зовут? Ты только помнишь, как твою помощницу зовут, – продолжаю стоять на своём месте. – И когда просят, говорят, пожалуйста.

Кирилл секунду смотрит на меня, потом отворачивается, зажимает бутылку коленями, из горлышка бежит струя и он моет руки под ней.

Какой гордый, посмотрите-ка, даже «пожалуйста» сложно сказать.

Вытирает руки влажными салфетками и садится за руль. Остальную часть пути едем без происшествий.

– Адрес скажи, – приказывает Кирилл, когда мы заезжаем в посёлок.

– Сейчас.

Лезу в телефон и набираю классную руководительницу. Кирилл останавливает машину перед магазинчиком и идёт туда.

Как хорошо, не люблю разговаривать при чужих.

Трубку никто не берёт. Я набираю раз, второй, третий.

Уже и Кирилл возвращается с бутылкой воды. Я начинаю нервничать под его пристальным взглядом. Время шесть. Ну куда она могла запропаститься?

С десятого раза трубку, наконец, берут.

– Алло! Кто это? – спрашивает женский голос.

– Здравствуйте, Людмила Дмитриевна! Это Лена…Лена Беспалова.

– Леночка. Здравствуй, здравствуй, моя хорошая. Очень рада, что ты позвонила.

– Да, я … это. Хочу к…брату съездить. Вы не подскажете где он сейчас? Я ему гостинцы привезла.

– Леночка, какая же ты умница. Я знала, что у тебя большое и доброе сердце. А Ванюша в «Доме ребёнка» сейчас. Но …сегодня вы уже не успеете. Там приём до шести.

В этот момент мой взгляд останавливается на лице Кирилла. Динамик у телефона громкий и я понимаю, что он прекрасно слышит всё, что говорит Людмила Дмитриевна. Его зрачки расширяются, губы сжимаются в тонкую линию.

– Людмила Дмитриевна, а может, можно как-то договориться? Мы приехали ненадолго, мне сегодня уже уехать надо. Может охране денюжку заплатить?

– Ой, Лена. Я не знаю. Но вы попробуйте, съездите, может, у вас получится договориться. А потом ко мне заезжай, Лена. Так хочу тебя увидеть.

– Угу. Если получится.

Прощаюсь и скидываю звонок. Ехать к ней у меня совсем нет желания.

– Ну так куда мне ехать?

– В «Дом ребёнка».

– Адрес.

– Я не знаю. Ну в телефоне же можно забить.

Взгляд Кирилла красноречиво говорит о том, какого он обо мне мнения.

Глава 9

Кирилл вбивает название молча, а мне стыдно от своей промашки. Вот как можно было забыть спросить то, ради чего звонила? Капец. Теперь он будет думать, что я совсем отсталая. Хотя он и так про меня думает, что я тормоз.

Машина трогается с места. Мы проезжаем знакомые места и в сердце появляется тянущее чувство грусти. Воспоминания наваливаются на меня как снежный ком. Вот дом моей тётки, к которой я бегала занимать деньги и картошку, когда есть было нечего. Они обшили дом сайдингом, новые ворота, машина. А вот впереди белеет угол школы, в которой я училась. Сколько радостных моментов там было и сколько грустных. Первая несчастная любовь, когда Артём выбрал мою подругу. Аттестат с отличием вручали под музыку, любимая учительница по русскому, которая и поверила в меня. Она всегда говорила, что я могу добиться большего и нельзя опускать рук.

Мне горько. Очень горько осознавать, что так ничего и не достигла.

Зря я приехала. Все мечты остались в прошлом, а у меня до сих пор ни образования, ни изданных книг, ни даже семьи нормальной. Отворачиваюсь от окна, чтобы больше не видеть знакомых мест, которые тянут в прошлое. Достаю телефон и бездумно листаю страницы, сворачиваю и обратно открываю приложения. Будто в этих действиях спрятано спасение от воспоминаний.

Не замечаю, сколько проходит времени, а внедорожник уже тормозит перед двухэтажным кирпичным зданием.

Я хватаю рюкзак и выпрыгиваю из машины, иду к зданию. А сзади слышу хлопок двери и тяжёлую поступь по разбитой дорожке.

Я так надеялась, что он останется в машине.

Поднимаемся по ступеням, заходим в небольшой холл. Здесь и сидит охрана, круглый мужчина, словно колобок, с красным лицом.

– Здравствуйте! – здороваюсь как можно приветливее. – Понимаю, что не успели до шести, но мы из города приехали. Нам просто необходимо увидеться с недавно поступившим мальчиком…

– Встречи запрещены, – охранник перебивает меня, я даже не успеваю договорить.

А меня в кошельке денег немного, остальные на карте и не мои. Но может и тысяча рублей всё-таки раздобрит его.

– Может, вы не будете столь категоричны. И мы сможем договориться? – Показываю в руках кошелёк. ЛИцо охранника добреет, но он всё так же неуступчив. А потом я вижу почему. На вход направлена камера, и он просто трусит. Хочу позвать его на улицу, но тут меня отодвигает сильная рука Кирилла. Он подходит вплотную к охраннику и давит его своим тяжёлым взглядом.

– Какого х** ты тут расселся морда ты красная. Не знаешь, что ли, что при посетителях, а тем более при дамах вставать надо? А ну, встал живо, – командует Кирилл.

Толстяк задыхается от возмущения.

– Да по какому праву вы со мной так разговариваете?

– По тому самому, что свою зарплату ты получаешь благодаря мне. Или вас не учат с благотворителями вежливо общаться?

От услышанного у меня челюсть падает до пола. Благотворитель? Кирилл? Серьёзно? Или это он на понт просто его взял?

Глаза охранника начинают метаться по лицу Кирилла, видимо, пытается вспомнить.

– А кто вы? Вы же не представились, – бормочет в ответ толстяк.

– А я и не должен представляться. Ты меня в лицо обязан знать.

– Извините…я новенький.

Мне даже уже жалко беднягу.

– Поднял свою задницу быстро и проводи нас к мальчишке.

Кирилл отступает назад, охранник мог встать.

– А как мальчика зовут? Кого вести?

– Иван Беспалов, – отвечаю тихо.

Охранник морщит лоб, пытаясь вспомнить, но переспрашивать боится и уходит. Мы остаёмся ждать в холле.

– Ты благотворитель? – Не выдерживаю я.

Кирилл молчит. А меня почему-то бесит его молчание. Как задавать мне вопросы, ему можно, и я отвечаю, а сам о себе вообще ничего не хочет рассказывать. И меня накрывает.

– Неужели даже на этот вопрос сложно ответить? Или я для тебя не человек, чтобы со мной разговаривать?

Кирилл поворачивает голову, смотрит на меня.

– А тебя зачем знать об этом?

– Просто хочу.

– Просто даже кошки не е***тся.

– Боже, какой же ты грубый. Ты сам от себя не устал?

– А что было бы лучше, чтобы я сюсюкался со всеми как ты сейчас с охранником?

– Я не сюсюкалась.

– Конечно. Просто выпрашивала милость. Ещё бы отсосать ему предложила.

От его слов становится паршиво.

– Да пошёл ты.

Я замираю, мои глаза распахиваются, когда я осознаю, что сказала. Кирилл молниеносно оказывается рядом и рычит мне в лицо.

– Что ты сказала?

А у меня язык к нёбу присох, и я ничего не могу ответить. Только смотрю на него, задрав голову.

– Ты…

Но его на полуслове прерывает охранник, который появился в дверях.

– Можете пройти в комнату для посещений, только у вашего Ивана фамилия – не Беспалов, а Ильюшенко. Мать его на фамилию отца записала.

Кирилл отступает в сторону, и я выдыхаю. Следую за охранником. Значит, мать сына на отца записала, даже странно. Неужели проблески сознания были.

В приёмной комнате зелёные крашеные стены в цветочек, напольное покрытие, игрушки расставлены по местам. А на стуле сидит маленький черноволосый мальчик.

И мне не надо даже никакого теста на ДНК, чтобы узнать в нём маминого сына. У него её глаза так же, как и у меня. Серые, как будто бесцветные, одно время я даже ненавидела их.

– Ваня, привет!

– Привет, – голосок тихий, неуверенный.

Они примерно одного возраста с Ильёй, но между ними небо и земля.

– Я привезла тебе гостинцы. Хочешь?

Он кивает. Я подхожу ближе, присаживаюсь рядом и ставлю рюкзак на стул.

– А мой сын передал тебе человека-паука. Он тебе нравится?

Расстёгиваю рюкзак и вытаскиваю игрушку. Ваня протягивает руку с опаской, будто я могу его ударить за это.

– Держи. Теперь это твой друг.

– Нет. Это просто игрушка. У меня нет друзей, – слишком спокойно отвечает Ваня. А я едва сдерживаю слёзы, наблюдая за маленьким взрослым.