Текст книги "Темный час перед рассветом (СИ)"

Автор книги: Чарли Кочет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Хватит, – тихо пробормотал Хадсон, чувствуя, как защипало глаза. Он не нуждался в напоминании. И если бы он только мог, то забрал бы боль любимого себе, но к сожалению это было невозможно.

Нина пристально посмотрела ему в глаза.

– Я чувствую то же самое, каждый раз как вижу, что Рейф морщится от боли. Печаль – да, беспомощность от того, что ничем не могу помочь – безусловно, но не жалость. Все, что я могу – лишь быть рядом, всячески проявлять свою любовь и поддерживать его в особо трудные моменты. – Нина отвела взгляд и горько покачала головой. – Я... ничего тебе не рассказывала, потому что знала, как ты отреагируешь. Несмотря на всю мою любовь к тебе, Хадсон, я знаю, каким эгоистичным ты можешь быть.

Териан волк замер, удивленно уставившись на подругу.

– Что прости?

– Вспомни, как ты повел себя, когда все узнал. Тебя заботили только ты и твои чувства. Можешь сколько угодно обвинять меня в лицемерии, но я скрывала наши с Рейфом отношения только чтобы защитить его. Все было очень сложно, ведь они фактически завязались тогда, когда я, узнав о его болезни отказалась бросить его. А он не хотел, чтобы все это всплыло наружу, не хотел отягощать свою семью тем, что неизлечимо болен так же, как их отец. Не хотел к себе жалости или особого отношения. Ты бы сделал для Себа то же самое.

– Я...

Нина остановила его взмахом руки.

– Не надо. Или ты считаешь меня полной дурой?

– Я никогда так не считал! – выкрикнул Хадсон вставая.

– Тогда не делай вид, будто ты всегда делился со мной абсолютно всем. Да я и не претендую на это. Пока вы с Себом были счастливы, плевать, что происходит у вас за закрытыми дверьми. Но своим эгоизмом ты все испортил. Твое мнение всегда было для тебя превыше всего. Всегда.

– Это просто смешно! – возмутился Хадсон.

– Да неужели? Вспомни хоть один спор с Себом, где ему не пришлось бы уступать.

Хадсон недовольно нахмурился.

– Да сто раз такое было.

– Можешь привести пример?

– Ну... я не смогу припомнить все наши разногласия. Но я абсолютно уверен, что если бы он считал себя правым, то никогда бы не уступил.

– Нет, Хадсон! В том то и дело. Не важно, прав он или нет, Себ всегда уступает, потому что любит тебя. Потому что твое счастье для него намного важнее собственной правоты. Но это нездоровые отношения и, думаю, где-то в глубине души ты и сам это понимаешь. – Нина встала и, облокотившись ладонями на стол, твердо посмотрела Хадсону в глаза. – Ты ведь поэтому не хочешь дать вашим отношениям второй шанс? Ведь если облажаешься и на этот раз, то пути назад точно не будет.

Терпение Хадсона лопнуло и он подскочил со своего кресла, хлопнув ладонями по столу.

– Ну все! Довольно! Я понятия не имею, откуда у тебя подобные мысли, но они не имеют ничего общего с истиной. Разговор окончен. Вы с Рэйфом один другого стоите. Желаю всего хорошего.

Нина расправила плечи и сжала кулаки.

– Знаю, ты хотел, чтобы это прозвучало как оскорбление, но не выйдет. Потому что я знаю его. Знаю, что он хороший и заслуживает любви. Он никогда не пренебрегал моим мнением. У нас равные партнерские отношения. И что бы ты ни думал о Рэйфе, он никогда не вел себя со мной, как самовлюбленный эгоистичный мудак.

Хадсон дернулся, как от пощечины и хотел ответить на это замечание хоть что-то, но так и не нашел слов. Он резко выдохнул и рухнул обратно в кресло. Перед глазами все расплывалось и он отвернулся от Нины, в надежде взять под контроль свои эмоции. Совсем расклеился – это так на него не похоже. Все вдруг навалилось, и вчерашний вечер в Декатрии, и слова Себа, звонок Джулии и смерть Алфи, которую он снова и снова видел в кошмарах. Он почти не спал. Мягкое прикосновение к щеке, почти испугало Хадсона. Он вздрогнул и открыл глаза. Нина смотрела на него с сочувствием и теплом, в ее взгляде не было и тени презрения или осуждения. Она осторожно смахнула слезинку с его щеки и прошептала.

– Прости.

– Ты была права. Во всем права... – Хадсон годами отталкивал Себа, утверждая, что их отношения безвозвратно потеряны, однако где-то в глубине души тайно лелеял крохотный шанс на примирение. Но страх лишиться и его был настолько велик, что он предпочитал обманывать себя и дальше. Их с Себом любовь вне всяких сомнений была искренней и крепкой, но Нина была права. До равенства там было далеко, так как Себ все время уступал. Было время, когда Хадсон думал, что изменился. Думал, что с переездом в штаты у него начнется новая жизнь и теперь все будет по-другому, но он остался прежним. Он так и не научился вовремя отступать и, не смотря на то, что они с Себом были счастливы, все время продолжал тянуть одеяло на себя. Себ позволял это, ставя интересы Хадсона выше своих собственных и постоянно жертвовал собой. А Хадсон принимал это как должное, не понимая, что своими руками разрушает их любовь.

Он посмотрел в прекрасные глаза Нины и увидел на ее густых черных ресницах прозрачные бисеринки слез. Рэйф не мог не влюбиться в такую как она. Прекрасна снаружи и внутри, добрая и самоотверженная, не то, что Хадсон. Она бы никогда не пренебрегла любимым ради себя. Она бы защитила и утешила весь мир, если б могла. Она как никто другой заслуживает счастья и если она нашла его рядом с Рэйфом, что ж, прекрасно. Хадсон не имел права судить ее. По правде сказать, он последний в списке на осуждение чьих-либо отношений. Проклятье. Когда же он успел превратиться в такое убожество?

– Прости, что оттолкнул тебя. На самом деле я очень скучал. – Хадсон шмыгнул носом и почувствовал, как сердце подскочило в груди, когда она встала и обняла его так крепко, что дыхание перехватило. Как он мог быть таким твердолобым? Только сейчас, ощутив объятья подруги, он понял, как сильно истосковался по ним. Ведь пустоту, вызванную ее отсутствием, он заполнял лишь бесконечной жалостью к себе, не осознавая, каким мудаком был.

– Я люблю тебя, – всхлипнула Нина ему в шею.

– И я люблю тебя, моя милая, – он вытер лицо и взглянул на подругу. – Сможешь ли ты простить меня за то, что был таким идиотом?

Девушка улыбнулась и кивнула.

– Ну конечно, – заверила его Нина, крепко сжимая широкую ладонь териана своими тонкими пальцами. Она отвела взгляд и Хадсон легонько потянул ее за рукав.

– О чем задумалась?

– Как долго вы еще собираетесь ходить вокруг да около?

Хороший вопрос. Хадсон печально вздохнул, потому что, к сожалению, не знал на него ответа. Но в одном он был уверен.

– Я боюсь отпустить его, Нина. Но быть с ним боюсь еще больше. Ты права. Я ужасный эгоист. И скорее всего мы расстались не только из-за того инцидента. Сейчас я понимаю, что даже если каким-то образом нам удастся преодолеть чувство вины, мы все равно уже не сможем быть счастливы как раньше. Если ничего не менять, долго мы не продержимся. Но мне страшно. Что если ничего не получится? Что если мы не сможем измениться и наладить отношения? Что если я не справлюсь? Такое ведь возможно, ты сама говорила. – Он вдруг почувствовал, как пылает огнем метка на спине. Хадсон так долго отодвигал решение этой проблемы, что теперь, когда он всерьез задумался о ней, то пришел в ужас. Зверь внутри тихо и тоскливо заскулил.

– Возможно. Но все в твоих руках, Хадсон, – заверила его Нина. – Ты должен принять решение. Так жить нельзя. Ты не можешь вот так просто подавать ему знаки, намекающие на ваше воссоединение, а потом снова отталкивать. – Нина осторожно коснулась его лица. – Мой дорогой, пора признать, что без него твоя жизнь неполноценна. Ты достоин большего.

Хадсон молча кивнул. Что он мог сказать? И что еще более важно, что ему теперь делать?

– Пойдем, – Нина взяла друга за руку и потащила к выходу. – Я знаю, как поднять тебе настроение.

– Все нормально, милая. Я...

–У Декса осталось шоколадное печенье с вечеринки.

– Не может быть! – тут же оживился Хадсон. – Ну что ж, в таком случае...

Нина взяла его под локоть и вместе они вышли в коридор. Впервые за очень долгое время Хадсон наконец вздохнул полной грудью. Может быть, для него еще не все потеряно?

***

Остаток дня прошел не так ужасно как утро. Наведавшись к Дексу за шоколадными печеньками, Нина с Хадсоном вернулись обратно в лабораторию. Работы у них как обычно было по горло, но справляться с ней было намного проще, так как общение вернулось в привычное веселое русло.

В итоге Хадсон закончил работу еще засветло и отправился домой в приподнятом настроении. По пути он решил зайти в магазин, купить немного мяса и овощей. Остальные ингредиенты для его задумки ждали дома. Он собирался приготовить свои знаменитые корнуэльские пирожки, что так сильно нравились Томасу и его сыновьями.

Обычно Хадсон готовил в доме у Хоббсов, ведь чтобы накормить четырех терианов тигров ингредиентов нужно было очень много. Себ с Джулией часто помогали ему, так как Хадсон не успевал одновременно готовить и гонять братьев, что бы те не съели начинку раньше времени.

На этот раз он решил приготовить немного, так чтобы хватило угостить Томаса и кого-нибудь из братьев, если они будут дома. Хадсон уложил пирожки в пищевой контейнер и надежно упаковал его в термосумку. Затем вызвал такси и отправился в дом Хоббсов. Когда они наконец приехали, внутри у териана волка все затрепетало от радостного предвкушения. Хадсон расплатился с водителем и вышел из машины на знакомую улицу. Он так давно не был здесь.

Сделав глубокий вдох, он стал подниматься по ступенькам на крыльцо. Но не успел он постучать в дверь, как та распахнулась. На пороге, со слезами счастья на глазах стояла Джулия.

– Привет, – улыбнулся ей Хадсон. Голос дрогнул от волнения, но он смог удержать себя в руках и не завизжать от радости как ребенок. Он передал Джулии сумку с пирожками и та, поставив ее на столик в прихожей, радостно бросилась ему на шею. Хадсон усмехнулся и, чуть оторвав старую подругу от пола, прижал ее к себе. Он поставил женщину на землю и, отстранившись, увидел на ее лице подрагивающую улыбку.

– О, мой дорогой, как же я рада тебя видеть, – проговорила она, нежно касаясь его лица. – Ты совсем не изменился, такой же симпатичный.

Хадсон тяжело сглотнул.

– Я... хотел повидаться с тобой и Томасом. Вот принес с собой его любимые пирожки.

– Джулия, ты купила новый потрясающий освежитель воздуха или я и правда чувствую запах корнуэльских пирожков? – донесся голос откуда-то из глубины дома.

Джулия улыбнулась и отступила в сторону, чтобы Хадсон мог пройти в дом. Там его, радушно улыбаясь встретил Томас. Сердце Хадсона сжалось от переполняющих его эмоций. Собственный отец никогда не улыбался ему с такой теплотой, как Томас Хоббс. Он считал Хадсона еще одним сыном и сейчас был невероятно рад снова видеть его дома. Томас часто напоминал ему об этом, будто знал, что отлученному от семьи териану волку очень важно быть любимым и нужным, пусть и в другой семье.

Нажав кнопку на подлокотнике электрического инвалидного кресла, Томас подъехал ближе и взглянул на Хадсона блестящими от слез зелеными глазами, в которых безошибочно узнавались Итан и Себ.

– Рад видеть тебя дома, сынок.

Хадсон кивнул и сжал губы в тонкую линию, стараясь не разрыдаться, но когда Томас протянул к нему руки для объятий, сдерживать эмоции стало почти невозможно. Без единого колебания Хадсон, встал рядом с ним на одно колено и крепко обнял, спрятав свое лицо на широкой груди названого отца. Сильные руки Томаса и его невероятное тепло обволакивали, словно надежный уютный кокон. Казалось, будто они смогут защитить Хадсона от всех бед и напастей, какими бы страшными они ни были.

Томас погладил его по волосам и отстранился. Хадсон встал, и счастливая улыбка териана тигра угасла, глаза наполнились печалью.

– Мы хотели навестить тебя в больнице, когда ты был ранен, но Себ... сказал, что не стоит.

Хадсон молча кивнул.

– Да. Было тяжело, когда он пришел. Но если бы вы тоже были там... Это бы все усложнило еще больше. – Хадсон немного помолчал, а потом откашлялся и продолжил. – Он... ни на шаг не отходил от меня.

Томас кивнул.

– Другого я от него и не ожидал. Спасибо, что спас ему жизнь. Не знаю, что бы мы делали, если б кто-то из вас погиб.

Не в силах больше выносить боли в глазах Томаса. Хадсон решил сменить тему.

– Я тут принес кое-что, – сообщил он, указывая на сумку с пирожками.

Томас тут же переменился в лице, став похожим на маленького мальчика, которому пообещали сладости. Он подъехал к столику в прихожей и, взяв сумку, переставил ее себе на колени.

– Если мальчики спросят, – очень серьезно сказал он к жене. – То ты ничего не видела.

Хадсон с улыбкой наблюдал, как Томас, бережно обхватив сумку руками, везет ее на кухню.

– Особенно опасен Итан. Если этот пацан узнает, то слопает все вместе с контейнером и сумкой. Он как черная дыра, поглощает все, что видит.

– У него растущий организм, – проворковала Джулия, следуя за мужем в просторную кухню, в стиле кантри. Она взяла сумку и поставила ее на стол.

Томас скептически хмыкнул.

– Растущий? Ему тридцать шесть, дорогая и он уже давно вырос. Почти такой же здоровый, как Себ. – проворчал Томас, обнимая жену за талию и притягивая ее к себе, чтобы поцеловать. Хадсон смотрел на них и чувствовал, как его сердце млеет от умиления. Джулия и Томас вызывали у него восхищение своей стойкостью. Как им удалось побороть все, свалившиеся на их головы проблемы, сохранить отношения и не пасть духом? Как удается не потерять искру и смотреть друг на друга так, будто их конфетно-букетный период до сих пор не закончился?

Их не сломил ни кризис безденежья, ни потеря дома, ни болезнь Томаса или мутизм Итана. Вместе они прошли через огонь и воду, сумев выстоять, в то время как Хадсон с Себом не смогли разобраться с первым же серьезным кризисом в их отношениях и просто сдались. Хадсон неловко переступил с ноги на ногу.

– Как... – начал териан волк, но его голос внезапно осип от волнения. Тогда он прокашлялся и продолжил. – Вы это делаете?

Он чувствовал себя немного неловко из-за того что полез в чужие отношения, но желание узнать их секрет было слишком велико.

Джулия с Томасом обернулись.

– Умудряетесь двигаться дальше, не растеряв свою любовь после всего, через что вам пришлось пройти.

Хадсон смотрел в зеленые глаза Томаса и видел в них Себа. Глядя на сильные волевые черты лица главы семейства Хоббсов без труда можно было понять, как Себ будет выглядеть в свои шестьдесят пять.

– Сынок, любовь это великий дар. Но чтобы пережить невзгоды, одной любви недостаточно. Тебе так же, как и мне, прекрасно известно, что жизнь бывает несправедлива и сложна. Любовь поможет унять боль, – ответил Томас, беря жену за руку. – Но не она должна быть основой. А уважение, терпение, способность выслушать и понять друг друга, умение прощать и доверять.

Хадсон понимающе кивнул и указал на сумку с пирожками.

– Я буду нем как рыба.

Джулия, выложив на тарелку несколько пирожков, передала их мужу и поцеловала его в висок.

– Останешься на ужин? – спросил Томас, глядя на Хадсона полными надежды зелеными глазами. Тот не стал долго сопротивляться и быстро сдался.

– Ну конечно.

Томас просиял, и подмигнув Хадсону, обратился к жене с указаниями, куда спрятать остальные пирожки. Затем, поблагодарив гостя за угощение, отправился в гостиную смотреть свой любимый сериал по телевизору.

Как только Томас скрылся в гостиной, Хадсон будто вышел из транса и помотал головой.

– Вот это да, – пожаловался он Джулии. – Он умеет уговаривать.

– Ах, мой дорогой, этому взгляду невозможно сопротивляться, – махнула рукой та. – Думаешь, каким образом у нас появилось трое мальчиков? Правда к тому времени, как родился Итан я уже сумела выработать иммунитет.

Хадсон несколько раз игриво вскинул брови.

– В любом случае, я уверен, что он срабатывает не всегда.

Джулия ахнула и смущенно отмахнулась.

– Да ну тебя. – Она указала на одно из кресел за широким дубовым столом. – А теперь присядь. Нам столько всего нужно обсудить. Чаю?

– С удовольствием. – Хадсон уютно устроился в кресле, с теплотой наблюдая за тем, как Джулия порхает по кухне.

Как же он любил это место. С его ухода здесь абсолютно ничего не изменилось. Кухня была самым просторным и светлым местом в большом браунстоуне: лакированный пол, светлые деревянные панели на шкафчиках, столешницы из серого мрамора. Интерьер был потрясающим. Братья Хоббс не жалели денег, чтобы создать в доме уют. И может, они давно выросли и разъехались по своим квартирам, но родительский дом был местом, куда они всегда с удовольствием возвращались на праздники. Про отца они тоже не забыли и купили ему самое современное инвалидное кресло, которое только можно было найти на рынке. Томас по началу упирался, узнав сколько оно стоит, но в итоге семья сумела переубедить его.

Томаса можно было понять. Не так легко смириться с тем, что теперь придется во всем полагаться на своих сыновей, когда долгое время был единственным кормильцем в семье. Но они хотели помочь, не потому что считали его слабым, а потому что любили. Со временем Томас понял это. И вот спустя годы благодаря социальным выплатам и поддержке своих сыновей, Томас и Джулия наконец могли счастливо жить, ни в чем не нуждаясь.

Наконец закипел чайник, по радио закончилась очередная передача и из динамиков заиграла мелодия в стиле ретро. Хадсон улыбнулся, вспоминая, как мог часами вот так сидеть на кухне с Джулией, слушая музыку и болтая обо всем подряд. Иногда к ним присоединялась и Дарла Саммерс. Кстати о ней.

– Как дела у Дарлы? Я пытался спросить о ней у Кела, но он, кажется, был не настроен на разговор. Проворчал только, что она в порядке.

Загадочно улыбаясь, Джулия поставила перед Хадсоном чашку его любимого чая. Ой-ой, судя по довольному виду, у нее для Хадсона была припасена очень сочная сплетня.

– У Дарлы появился новый мужчина.

Это было так неожиданно, что Хадсон едва не подавился чаем. Джулия с невозмутимым видом подала ему салфетку.

– Когда это произошло? – спросил он, не в силах скрыть восторга.

– Месяца три назад. Дарла от него без ума. Териан медведь, бывший тренер школьной сборной по футболу. Сейчас уже на пенсии. Ох, ты бы видел, какими глазами он на нее смотрит.

– А что Кел думает об этом? – с интересом спросил Хадсон, делая глоток чая. Как будто ответ и так не был очевиден.

Джулия покачала головой.

– Думает, что с удовольствием посадил бы его на корабль до бермудского треугольника.

Хадсон расхохотался. Он легко мог представить негодующего Кела, пронзающего испепеляющим взглядом нового кавалера своей матери. Он за свою мать, так же как и за Итана любому глотку перегрызет. Хадсон прекрасно его понимал.

– Кел хороший мальчик. Ты же знаешь, он просто хочет, чтобы Дарла была счастлива, но ему сложно доверять кому бы то ни было. Конечно, он взрослый, но где-то в глубине души он все еще остается тем маленьким мальчиком, который боится увидеть, что его матери причинят боль. Разве можно его винить, после того, что им пришлось пережить из-за его отца?

Хадсон молча кивнул.

– Я бы не стал так волноваться, моя дорогая. Если кто-то посмеет обидеть Дарлу, не важно, териан медведь он или нет, ему несдобровать. Кел позаботиться о ней. Несмотря на свой маленький рост, он умеет вселять ужас.

– Я тебе больше скажу, – Джулия наклонилась вперед и постучала ногтем по столу. – Если тот териан хоть пальцем посмеет тронуть Дарлу, то мои мальчики тоже не останутся в стороне. В конце концов, они стражи порядка в этом городе и смогут найти на него управу, не прибегая к насилию. Ты же знаешь, как Себ щепетилен в этом вопросе. Он сделает все, чтобы защитить семью, но физическое насилие, особенно по отношению к тем, кто слабее для него неприемлемо.

Хадсон задумчиво сделал глоток чая. Кому как не ему лучше всех об этом знать. Они еще немного посплетничали, заедая разговоры печеньем и делая перерывы только для того, чтоб заварить еще чая.

– Ах, дорогой, я так рада, что ты зашел, – проворковала Джулия, счастливо улыбаясь. – Я так скучала по нашим посиделкам, – призналась она, хватая Хадсона за руку.

– Я тоже, – застенчиво ответил тот.

Она как раз складывала грязные чашки в раковину, когда вдруг из динамиков донеслась знакомая мелодия. Джулия часто любила рассказывать ему о том времени, когда они с Томасом только начали встречаться и ходили на танцы. Она показывала Хадсону фотографии, где им по двадцать с небольшим. Они выглядели потрясающе: Джулия в светлых джинсах-клёш и прической а ля Фара Фоссет, а Томас в черной водолазке с пышной копной волос. Великолепная пара. Хадсон вдруг почувствовал небывалый эмоциональный подъем. Он быстро вытер руки полотенцем и, обойдя кухонную стойку, взял Джулию за руку. Та ахнула от неожиданности и весело рассмеялась, когда он закружил ее в танце.

– Как же давно я не танцевала, – просияла она, излучая неописуемый восторг. Несмотря на все удары судьбы, она сумела сохранить искорку и умение веселиться. К тому же, годы не сказались на ее красоте. Хадсон отпустил свою партнершу и подбил ее бедром, хлопая в ладоши в такт музыке. Вскинув руки, Джулия свинговым шагом начала отходить назад, а потом снова приблизилась к Хадсону, подбив его бедром так же, как прежде он ее. Хадсон весело рассмеялся и танцевальным шагом сделал круг почета по кухне, прежде чем снова вернуться к Джулии и взять ее за руки. Она крутанула его в танце и Хадсон раскрутившись, внезапно врезался во что-то твердое.

Териан волк подскочил на месте от неожиданности.

– Будь я проклят! – Хадсон схватился за грудь, пытаясь отдышаться. – Себастьян! Обязательно быть столь убийственно внезапным? Ты меня до смерти напугал.

Чертовы дикие коты вечно норовят подкрасться.

Себ улыбнулся и в его зеленых глазах вспыхнула озорная искорка.

– Ну? И чего ты остановился? Мама еще не показала тебе модный цыплячий танец?

Джулия хихикала танцуя в сторону Себа и, взяв его за руки, вытянула на середину кухни. Он с готовностью позволил увлечь себя и стал качать головой взад-вперед, изображая тот самый циплячий танец.

– Какими бы классными танцорами вы с папой ни были, мне ваш талант явно не передался. Это очевидно.

– Да брось. – Джулия протянула одну руку Себу, другую Хадсону и те, не колеблясь приняли их, позволив крутануть себя на месте. – А ну-ка мальчики. Как я вас учила?

Они выстроились в линию и принялись танцевать вместе. Шаг вперед – один хлопок, два назад – опять хлолок, поворот – еще хлопок. И руками, раз-два, будто достали звезду с неба и спрятали в карман, раз-два, поворот. Опять хлопок. Хадсон поверить не мог, что все еще помнит. Джулия научила их с Себом нескольким движениям в стиле диско, когда они были на чьей-то свадьбе, много лет назад. Хадсон весело смеялся, считая: пять, шесть, семь, восемь и они начали заново.

Он вспомнил, как впервые увидел Себа танцующим и был восхищен тем, как столь внушительных размеров териан может быть таким грациозным. Но удивление не помешало ему испытать дикое возбуждение от вида упругих мышц териана тигра, перекатывающихся под тонкой тканью футболки. Танцы дело не хитрое, нужно лишь следовать ритму. Хадсон быстро вспомнил нужные шаги, хотя непрерывно двигающиеся бедра Себа очень отвлекали.

Вскоре на шум примчался Томас. Джулия затрясла плечами в его направлении и Томас радостно расхохотался. Глядя на жену с нескрываемым обожанием, он подъехал ближе и подключился к танцу. Томас безошибочно попадал в ритм, успевая хлопать в нужный момент и вращаться на коляске, когда в танце следовал поворот. Джулия наклонилась и шепнула что-то ему на ухо. Томас игриво вздернул брови и, обхватив жену за талию, усадил ее к себе на колени. Та, весело, по-девчоночьи взвизгнула и зарделась, когда Томас начал шептать ей что-то в ответ.

Себ взял Хадсона за руку и, закружив его в танце, опрокинул, но только для того, чтобы подхватить под спину.

– Не смей уронить меня-я-я… – Хадсон попытался сказать это серьезным тоном, но конец фразы утонул в его веселом визге, когда Себ сделал вид, что разжимает объятья. – Себастьян! – пропищал он почти на ультразвуке, клещом впиваясь Себу в плечи. Срань, господня, неужели он и правда пищит, как девочка-подросток? Что ж, теперь по крайней мере ему стала понятна реакция Уэста. Трудно было удержаться, когда тебя сжимают сильные руки Себастьяна Хоббса. А его хитрая улыбка вообще должна быть запрещена законом.

– Я никогда не отпущу тебя, Волчонок, – проговорил он низким хриплым голосом, возвращая Хадсона на место.

Услышав это обещание, Хадсон залился румянцем и отвел глаза. Лучше сделать вид, что ничего не было.

– Сынок, ты не мог бы выгрузить стирку, а то мама немного занята, – спросил Томас, все еще прижимая к себе Джулию.

– Само собой, – легко согласился Себ. – Но вам двоим стоит вести себя прилично. У нас гости.

Джулия захлопала ресницами.

– А что мы? Это не из-за нас в подвале пришлось прокладывать шумоизоляцию. – Они с Томасом выразительно посмотрели на Хадсона.

Осознав о чем они, тот вспыхнул и прикрыл рот ладонью.

– Не может быть!

Томас ухмыльнулся.

– Еще как может. У нас в доме прекрасная акустика. Мы мно-о-ого чего слышали.

– О, нет! – Хадсон был готов провалиться сквозь землю, лишь бы не смотреть в глаза всем присутствующим. А Томас с Джулией все продолжали смеяться и что самое ужасное, Себ хохотал вместе с ними. Возмущенный Хадсон ткнул его в плечо. – Почему ничего не сказал мне?

– Ай! Не хотел тебя смущать.

– Что ж, как видишь, это не сработало. Я тебя придушу!

Хадсон дернулся в сторону Себа и тот моментально ушел от атаки.

– А ну, иди сюда, сволочь! – закричал Хадсон, гоняясь за Себом вокруг стола. – Дай мне только дотянуться до твоей шеи!

– Мне присесть, чтоб тебе было удобней меня душить?

– Ах, ты... скотина!

Себ рванул в прихожую и скрылся за дверью в цокольный этаж. Хадсон погнался за ним и, спустившись вниз по ступенькам, застал Себа уже с другой стороны бильярдного стола.

– Ты сказал мне, цоколь звукоизолируют, чтобы громкая музыка не беспокоила Томаса.

– Ну, это одна из причин. Но в основном это было сделано, чтобы не слышать... – Себ издал низкий протяжный стон, от которого у Хадсона в штанах тут же стало тесно. – О, да! – выдохнул он, вцепившись в край стола и прижимаясь к нему бедрами. – Да, Себ... прошу еще! Вот так. Не останавливайся.

Хадсон ахнул, чувствуя, как горят его щеки.

– Это... – он возмущенно хмыкнул, пытаясь подобрать нужные слова. – Совсем не смешно, Себастьян! – фыркнул он, скрещивая руки на груди.

Себ лишь рассмеялся и, обойдя бильярдный стол, притянул Хадсона к себе. Тот все еще был возмущен, но сопротивляться не стал. Себ нежно поцеловал его в щеку и горячо зашептал прямо в ухо.

– Я бы вечно слушал, как сладко ты стонешь подо мной.

Хадсон отвел глаза и, откашлявшись указал куда-то Себу за спину.

– А тебе не нужно... проверить стирку?

Тот снова рассмеялся и направился к сушилке.

Хадсон знал это помещение, как свои пять пальцев. Было время, когда они с Себом постоянно зависали здесь, играя в игры, целуясь будто пара тинейжджеров и занимаясь любовью. Здесь было их любовное гнездышко, жаль только, как оказалось, их слышал весь дом.

Хадсон часто оставался у Хоббсов на целую неделю, когда Томас особенно плохо себя чувствовал и семье нужна была помощь. Тогда они с Себом играли в настольный теннис, устраивали уютные киновечера, либо просто часами валялись на огромном L образном диване, шепча друг другу всякие нежности.

Как только Итан получил работу, Хоббсы привели подвал в порядок. Он сразу стал их любимым местом обитания. Затхлый подвал превратился в настоящий игровой рай – бильярдный и хоккейный стол, доска для дартса, телевизор с Blu-ray плейером, стереосистема, игровые консоли и бар с всевозможными видами алкоголя. А за плюшевый диван он готов был продать душу. Они установили специальный подъемник, для кресла Томаса, чтобы тот в любой момент мог к ним присоединиться.

Пока Себ доставал вещи из сушилки, Хадсон, подперев плечом стену, стоял рядом и смотрел на то, как массивные мускулы териана тигра перекатываются под рубашкой.

– Спасибо, что пришел, – поблагодарил его Себ, наполняя корзину для белья. – Твой визит их очень обрадовал.

Хадсон молча обвел взглядом комнату. Он никак не ожидал, что спустя столько лет все еще сможет чувствовать себя здесь как дома.

– Я скучал по ним, – признался Хадсон.

Джулия с Томасом стали ему ближе, чем родные родители. Поначалу Хадсон был в замешательстве. Он впервые видел, что родители не ругают своих детей, если те по неосторожности опрокинули вазу. Джулию и Томаса в первую очередь интересовала сохранность детей, а не вазы. Никаких выговоров с упоминанием, что сколько стоит. Ни оскорблений или обвинений в неуклюжести.

Да что говорить, если для Хадсона шоком были семейные объятья и поцелуи, так как собственные родители никогда не проявляли к нему подобной любви. Впервые услышав об этом, Себ был шокирован, а Хадсон все не мог взять в толк, почему все смотрят на него с такой печалью в глазах. В конце концов, невозможно быть лишенным того, чего ты никогда не имел. Тогда Себ уточнил, все ли в порядке и можно ли его родителям и дальше обнимать его? Хадсон согласился. Негативных ощущений объятья у него не вызывали. Это было довольно приятно, хоть и непривычно. И вряд ли родители Хадсона не любили его, просто в их семье не принято было проявлять любовь таким образом. В основном она выражалась деньгами.

– Волчонок? Ты в порядке?

– Я понятия не имел, что все будет так... будто я и не уходил вовсе, – ответил Хадсон, тяжело вздохнув. Эта комната хранила столько счастливых воспоминаний. Тут он когда-то мечтал, что станет мужем Себастьяна Хоббса, териана, который был воплощением его мечты.

– Знаю, – тихий голос Себа вывел его из ступора и Хадсон медленно перевел на него взгляд. Зеленые глаза териана тигра светились любовью. Как этот прекрасный мужчина может быть столь добрым и терпеливым?

– Здесь у нас многое случилось впервые. – Себ кивнул на телек у стены. – Тут ты впервые надрал мне зад в Марио Карт. А тут, – указал пальцем на хоккейный стол, – ты надрал мне зад в настольном хоккее. Тут в настольном теннисе. Секрет в твоем невероятном задротстве? Иначе как ты умудряешься обыгрывать спортсмена в спортивных состязаниях?

Хадсон лишь пожал плечами.

– Я всегда был довольно хорош в спорте.

Себ кивнул в сторону бильярдного стола.

– Ну, по крайней мере, я смог обыграть тебя в пул.

– Только потому, что ты жульничал, – напомнил ему Хадсон.

Себ изобразил оскорбленную невинность.

– Я? Жульничал? Я выиграл честно, – покачал головой Себ.

– Ты серьезно? – Хадсон обошел бильярдный стол и наклонился над зеленой столешницей. – Я все помню. Это случилось здесь, – заявил он, прицеливаясь в лузу воображаемым кием. – Мне оставался всего один удар до победы. Я идеально подобрал угол, а ты...