Текст книги "Звёздные войны. Последствия. Конец Империи"

Автор книги: Чак Вендиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

И в этом свете становится понятно, почему Соло прекрасно вписался в Восстание. Альянс повстанцев – всего лишь формальный союз преступников, жаждущих скинуть правительство, мятежников, которые злятся, что оказались в клетке – по сути, из-за отсутствия иного выбора. Хотя, возможно, это говорит та часть Синджира, что еще осталась в нем от имперца.

Именно потому Синджир никогда не смог бы стать отцом. Соло в конечном счете найдет утешение в плену семьи, но Синджир – никогда. Способность остепениться не входит в число его умений. Собственно, поэтому ему и пришлось избавиться от Кондера.

«Кондер...»

Мысли его внезапно путаются, сердце трепещет; и он ругается себе под нос.

Хан подтверждает догадку Синджира:

Как я вам говорил – можете взять «Сокол»... но лучше все-таки, если я поведу его. Я знаю его лучше всех. Он довольно-таки... норовист.

Вообще-то, я летел на этой посудине с Кашиика, – говорит Теммин.

__ Не на посудине. На корабле. Относись к «Соколу» _с уважением, парень.

Угу, ладно. Я просто хотел сказать, что смогу пилотировать эту... этот корабль.

Сейчас в покоях Леи, окна которых выходят на побережье, только они трое. Стоит сделать десяток шагов вправо – и они окажутся на балконе, откуда открывается вид на Серебряное море и усыпавшие ночное небо, подобно миллионам светящихся глаз, звезды. «Я готов убить любого лишь за то, чтобы прямо сейчас оказаться там со стаканом виски со льдом и чтобы никто меня не беспокоил».

«Кондер...»

«Эй, ты, предательский мозг! Хватит перескакивать с мысли на мысль!»

Нужно сосредоточиться на текущей задаче. Джакку. Норра. Джее. Ах да, еще тот дроид. И им помогает Соло.

Причем помогает без ведома Леи.

Она ушла, вероятно, на всю ночь. В данный момент принцесса с Канцлером и еще несколькими коллегами пытаются решить, как следует поступить в свете последних новостей об Империи и Джакку. Однако это действия политического характера, а у Теммина и Синджира нет времени на политику. К тому моменту, когда политическая машина наконец со скрежетом оживет и выдаст решение их проблемы, Норра и Джее уже погибнут – так же как Синджир и Теммин. Вся жизнь в Галактике уже будет давным-давно мертва, потому что политика намного медлительнее, чем застрявший в грязи АТ-АТ.

План прост: на полном ходу ломануться туда на «Соколе».

И вместе с тем план этот крайне глуп.

Позвольте предложить другой вариант, – говорит Синджир. – Что, если нам не бросаться сию же секунду на известном повстанческом корабле туда, где кишат вражеские звездолеты, а немного схитрить? Этот флот каким-то образом должен снабжаться. Выясним, откуда идут поставки, проберемся на грузовой корабль или челнок под видом груза, а затем они сами доставят нас на планету в качестве королевского подарка.

То есть мы должны спрятаться в каком-то ящике? – хмуро уточняет Теммин.

Ну... наверное, ты слишком сгущаешь краски, но да, примерно так.

Синджир уже собирается снова спросить Соло, не найдется ли, случайно – совершенно случайно! – у контрабандиста припрятанной бутылочки кореллианского рома...

Дверь открывается, и, жужжа сервомоторами, входит дроид T-2LC, за которым следует принцесса Лея.

Увидев их, она останавливается и вздыхает:

Я так и знала, что стоит мне уйти – и кто-то сразу начнет плести заговор за моей спиной.

Эй, – смеется Хан, – я не виноват.

Ты всегда виноват.

Она и впрямь так считает, – вполголоса говорит Соло Синджиру и Теммину.

Принцесса садится рядом с мужем. От них невозможно отвести взгляда – обычно Лея педантична и неприступна, и при общении с ней порой кажется, будто перед тобой дроид-убийца, который, скажем прямо, не намерен тратить время на твою глупую человеческую чушь. Теперь же она выглядит обычной женщиной в домашней обстановке, усталой и беременной, на время избавившейся от своей властной ауры. А может, все проще и у них начинают складываться по-настоящему дружеские отношения.

Лея сидит, обеими руками поддерживая объемный живот. «Тяжело же ей, однако», – думает Синджир. Наверняка это кошмар – вынашивать младенца, который, по сути, является не более чем паразитом. Удивительно, что люди вообще готовы размножаться, если в итоге им приходится нести такое бремя.

Он рад, что ему самому по этому поводу не стоит беспокоиться.

Что-то ты рано вернулась, – говорит Лее Хан.

У меня изжога, которая свалила бы с ног тантана быстрее, чем зима на Хоте, – объясняет она. – Мон сейчас с Окси. И Акбар тоже с ними. Справятся.

Сейчас. – Соло поспешно встает. – Разведу стакан иоксина, это тебе поможет.

Нет, – отмахивается она. – Просто посижу. К тому– ясе эта дрянь на вкус как обсосанный имперский кредит. – Ее полный сомнений, похожий на луч лазера взор внезапно обращается к Теммину и Синджиру. Оба смотрят друг на друга, словно застывшие под взглядом затаившегося неподалеку хищника мелкие зверьки. – Я так понимаю, вы планируете отправиться на Джакку, чтобы спасти Нор– ру и Джее?

Угу, – неуверенно отвечает Теммин.

Ну... уж явно не хор мальчиков собираем, – пожимает плечами Синджир.

Надеюсь, ты не собираешься лететь с ними. – Она обвиняюще наставляет палец на Соло. Это даже не вопрос – это приказ.

Я? – Соло нервно усмехается и выставляет ладони в знак шутливой капитуляции. – Никогда! Тебе от меня так легко не избавиться. Я с тобой и маленьким бандитом.

Знаете, вы могли бы и подождать, – говорит Лея Синджиру и Теммину. – Собственно, я советую вам подождать. Подозреваю, Канцлер пытается как можно быстрее решить этот вопрос. Пусть доведет дело до конца.

Нет, – резко бросает Теммин. Ясно, что подобная мысль ему не по душе. – Это сражение может длиться вечно, превращаясь в осаду! И что, если Новая Республика не выиграет?

Спасибо за доверие, – изогнув бровь, отвечает Лея.

Парень прав. – Соло снова садится.

И тем не менее прорваться сквозь блокаду будет куда проще, когда ваш корабль окажется не единственным, ^кто попытается это сделать.

Тоже разумно, – соглашается Хан.

Лицо парня каменеет, превращаясь в упрямую маску. Он хочет лететь, причем прямо сейчас. Синджир не может его винить. Мальчишка – собственно, уже юноша – пережил немалую травму. События на Акиве, на Кашии– ке, случившееся на Чандриле с его собственным отцом... Синджир считает себя бастионом бесчувствия – «Кон– дер...» – но даже он понимает, что Теммин действительно этого хочет. Теммину это нужно.

И Синджиру это тоже нужно.

Ему недостает Джее.

Они с Синджиром сочетаются друг с другом, словно две половинки разорванной, а затем снова склеенной картины. Когда он впервые увидел ее на спутнике Эндора, измазанный грязью и кровью своих товарищей-импер– цев, в ее глазах промелькнуло нечто... абсурдное и прекрасное. Естественно, речь не о романтических чувствах. Дело в чем-то намного более глубоком, пробирающем до самого мозга костей. И это вовсе не означает, что они во всем одинаковы. Возможно, оно и к лучшему, что на самом деле они так не похожи.

Он готов ради нее на что угодно.

Даже прорвать имперскую блокаду на потрепанном грузовике.

Собственно, именно так он и говорит:

Боюсь, вам нас не разубедить, принцесса. Наша судьба решена – мы летим на Джакку. Вы нас остановите?

Официально я вынуждена попытаться, – вздыхает Лея.

«Проклятье!»

Но, – добавляет она, – если вы не заметили, я на крайнем сроке беременности. Похоже, я даже сама не понимала, насколько крайнем. Так что, полагаю, вполне возможно – и даже вероятно, – что завтра утром я посплю подольше, поскольку ночь, как это зачастую бывает, выдастся бессонной. Соответственно, если вы попытаетесь сбежать на «Соколе» до рассвета, возможно, я никак не смогу вам помешать – к превеликому моему сожалению. Так что, пожалуйста, сделайте мне любезность и улетайте попозже.

Синджир ухмыляется: «Мы вас поняли, ваше высочество».

Но самая широкая ухмылка появляется на лице Хана. Он улыбается от уха до уха, словно гордится Леей.

Наклонившись, он целует жену в щеку.

Пути назад нет, решает Синджир. Утром они отправятся на Джакку.

Теммин толкает гравиплатформу с парой ящиков. За посадочной площадкой виднеется край моря и сверкающая вдоль него ослепительная, будто лазер, линия рассвета. С другой стороны появляется знакомая фигура Синдасира. Бывший имперец пересекает площадку длинными вялыми шагами, зевая на ходу.

Они вместе направляются к ангару номер 34.

Ну и рань, аж мерзко, – снова зевает Синджир.

Ты вообще спал?

Конечно.

А если честно?

Если под «спал» ты подразумеваешь «сидел в постели, читая книгу и прихлебывая чай», то да, я спал.

Теммин искоса смотрит на товарища:

Под чаем, естественно, следует понимать ром?

Бррр. Нет, хватит с меня рома. То была настоящая чандрильская раава.

Похоже, ты всегда находишь какую-нибудь новую выпивку.

Разнообразие – неотъемлемая составляющая счастливой жизни.

~ И сейчас ты тоже пьян?

~~ Я профессионал. Я не могу быть «пьян». Я могу быть «на бровях».

Теммин снова бросает на него взгляд, на этот раз пол– иый ярости, словно изо всех сил желая выстрелить из глаз лазерными разрядами и стереть самодовольное выражение с лица Синджира.

Бывший офицер службы безопасности закатывает глаза:

Да брось, я перестал пить около полуночи. Потом собрал снаряжение и... – Он внезапно замолкает.

И – что?

У нас компания.

Впереди ждет ангар, в котором под тяжелым синим брезентом скрывается корабль, очертаниями сильно напоминающий «Сокол Тысячелетия». Перед кораблем расхаживают двое сенатских гвардейцев в красных шлемах с белым плюмажем.

На боку у них дубинки, которые они, похоже, готовы выхватить в любую секунду.

Раздается новый звук шагов. Парень смотрит по сторонам...

С каждой стороны подходят еще по двое гвардейцев.

Что происходит? – тихо спрашивает Теммин.

Просто иди и не останавливайся, – отвечает Син– джир.

Их прислала Лея?

Надеюсь, что нет. Или мы просчитались, поверив ей. Держи руку на бедре.

Он имеет в виду – на бластере. У Теммина под подолом рубашки висит маленький пистолет. Пальцы движутся вдоль кобуры к рукоятке. Это сенатские гвардейцы, и он надеется, что все в порядке, но в День освобождения тоже казалось, что все в порядке, – пока не случилось то, что случилось.

Остановитесь, сэр, – говорит один из гвардейцев впереди, мирно вытягивая руку, – но пальцы другой продолжают лениво ощупывать дубинку на боку.

Это угроза – едва заметная, но все равно угроза.

Вы знаете, кто мы? – спрашивает Синджир, высоко подняв голову и обретая хорошо знакомый надменный вид. – А? Знаете или нет?

Вы Синджир Рат-Велус, а это Теммин Уэксли.

Гм... – Бывший имперец похож на пузырь, из которого выпустили воздух. – Да, это действительно мы. g чем,собственно, дело?

Гвардеец с приплюснутым носом не сводит с него при– стального взгляда..

Разворачивайтесь и возвращайтесь к себе.

Нам нужен наш корабль, – встревает Теммин. – Так что пропустите нас.

Рука гвардейца крепче сжимает дубинку.

Корабль в этом ангаре принадлежит генералу Соло.

Он больше не генерал. И он разрешил нам им воспользоваться.

Как бы там ни было, у нас строгий приказ попросить вас развернуться и уйти.

Вы попросили, – говорит Синджир. – И мы отказываемся. Как уже сказал парнишка – пропустите нас.

Сэр, я не хочу решать этот вопрос некрасиво.

Ты свою физиономию-то видел, гвардеец? Поздновато думать о красоте.

Теммин чувствует, как остальные гвардейцы – все четверо – приближаются сзади. Те, что впереди, хватаются за дубинки.

Сэр, у нас приказ...

Чей приказ? – спрашивает Теммин. – Кто нас тут задерживает?

Сама Канцлер.

Синджир и Теммин переглядываются, и на их лицах читается немой вопрос: «Что, правда?» У обоих возникают подозрения.

шагает вперед, задрав рубашку и показывая

Гвардеец, лучше уходи – или мы с моим другом...

~ Мирно уйдем сами. – Синджир резко дергает парня

назад. Тот протестует, но бывший имперец дает ему знак замолчать и продолжает: – Мы не собирались ничего нарушать. Прошу заверить Канцлера, что мы возвращаемся к себе.

Теммин пытается вырваться, но товарищ встречается с ним взглядом, и в глазах его читается безмолвный призыв: «Полегче».

Парень скрежещет зубами. Ему хочется метнуться мимо стражи...

Но он сдерживается.

Что все это значит? – шипит Теммин, когда парочка спешит прочь.

Не знаю, – отвечает Синджир. – Но мы выясним.

Куда мы идем?

А у нас много вариантов? Других друзей у нас тут нет. Нужно увидеться с Леей.

Лея...

Кто-то произносит в темноте ее имя.

«Люк!» Она пытается до него дотянуться, но не может найти.

В темноте, словно открывающиеся глаза, одна за другой вспыхивают звезды. Сперва они несут покой и утешение, но затем кажутся все более зловещими. «Кто там, кто наблюдает за нами?» – с тревогой думает она. К ней тянутся чьи-то похожие на тени руки, поднимают ее, дотрагиваются до горла, запястий, живота...

Внутри бьет ножкой ребенок. Она чувствует, как младенец переворачивается в ее чреве, сначала на бок, затем головой вниз, пытаясь сориентироваться, найти выход на свободу. «Еще не время, – думает она. – Подожди еще чуть-чуть».

Лея...

«Люк!» – хочет закричать она, но не может. Рот ее зажимают чьи-то пальцы. Одна за другой звезды снова гаснут, исчезая, будто их медленно смахивает чужая ладонь...

Лея!

Судорожно вздохнув, она просыпается. Хан. Это всего лишь Хан. Он стоит рядом с ее постелью, мягко тряся за плечо.

Сновидение отступает, как отхлынувшая в море волна.

Привет, – говорит она слипшимися губами, полусонно глядя на него. Внутри у нее все переворачивается, но не из-за ребенка, а от незримого страха. Ее преследуют остатки кошмара, но они рассыпаются, подобно песчаному замку, когда она садится и прочищает свой разум, как учил ее Люк.

«Вдох, выдох. Думай о мире, о Галактике и своем месте в ней. Все будет хорошо. Сила укажет путь».

Ты в последнее время спишь как убитая, – говорит Хан.

И наверное, храплю, как гаморреанец. – Моргая, она смотрит на мужа. Соло полностью одет, а это означает, что он уже какое-то время не спит. Она ощущает исходящую от него тревогу, неясный страх. В мозгу ее возникает мысленный образ Чубакки. Хан скучает по своему второму пилоту. Что, впрочем, неудивительно – они столь долго пробыли вместе, что ему, вероятно, следовало бы жениться не на ней, а на этом симпатичном волосатике. – Так рано, а ты не спишь.

Как и подобает негодяю, Хан всегда спал вполглаза, готовый к любым неожиданностям. Он говорил, что привык спать урывками, используя любую возможность вздремнуть. И ему не так-то легко называть это место своим домом. Домом для него всегда оставался «Сокол».

Соло никогда не был ранней пташкой, но после Каши– ика, после того как попрощался с Чуй, он стал таким, как сейчас. Он ложится позже нее, а встает раньше и расхаживает по комнате, словно зверь в клетке.

Но сегодня его мучает новая, непонятная тревога.

Ты должна кое-что увидеть, – говорит Хан.

Нельзя ли подождать?

~ Вряд ли, милая.

«Новости Голосети».

Ночь была долгой, и Мон Мотма считала, что они чего-то добились. Если Империя действительно на Джак– ку, следовало предпринять тщательно выверенные шаги, чтобы понять суть ожидавшей их угрозы. А это означало, что нужно послать на разведку зонд-дроидов, возможно – корабль-невидимку с лучшим пилотом за штурвалом. Нужно было попытаться выяснить, есть ли на Джакку хоть кто-то, кто мог бы что-либо сообщить, – увиденное на орбите не могло дать представления о происходящем на земле. Что это – оккупация? Есть ли вообще имперцы на поверхности планеты? Может, они что-то ищут? Или кого-то?

Но теперь все их планы, все их соображения...

Пошли прахом.

Голопроектор показывает Толвара Вартола. Его гладкая кожа, как и у всех оришенов, испещрена неровными ассиметричными пластинками, которые отражают свет, словно черные зеркала. Голосеть сейчас воспроизводит речь, с которой он только что выступил на Элютерийской площади Чандрилы, где собрались его сторонники. Он говорил со всей страстью, раздувая щели ноздрей, и каждый раз, когда он высказывал очередной аргумент, его раздвоенная нижняя челюсть придавала рту вид раскрывающегося цветка.

О, что это была за речь!

Мон, Окси и Акбар составили план и незадолго до рассвета уже готовы были сделать перерыв, чтобы несколько часов поспать, перед тем как привести его в действие и подробнее изучить намерения Империи. А потом пришел вызов от Сондива Селлы: «Включите „Новости Го– лосети“».

Первое, с чем Вартол обратился к толпе – и, благодаря охвату сети, ко всей цивилизованной Галактике, – звучало следующим образом:

«Империя найдена».

При этих словах сердце Мон Мотмы замерло в груди.

«Что? Как? Откуда он мог знать?..»

В данный момент «Новости Голосети» повторяют его р₆чь уже в третий раз. Его имя у всех на устах, его популярность растет.

«Канцлер Мон Мотма, – говорит сенатор Вартол с экрана, – выяснила, где скрывается основная часть имперских сил, а именно – в окрестностях Неизведанных регионов на далекой планете под названием Джакку. – Далее следует обвинение: – Вы не знали этой информации, как не знал ее и я, поскольку Канцлер хранила ее, будто змея, сторожащая драгоценное сокровище. Почему она ничего не сказала? Что она собиралась делать с этими сведениями? Если Новая Республика намерена стать свободной от коррупции и власть в ней действительно принадлежит гражданам Галактики, разве в ней не должно быть полной прозрачности и подотчетности? Тайны раскалывают общество. Моя цель – разрушить эту стену секретности, друзья мои. Мы должны стать партнерами в этом деле!»

Толпа радостно кричит, восхваляя риторику того, кто изображает спасителя. Народ же любит вестись на красивые обещания, разве нет?

Вартол продолжает расписывать все, что намерен сделать на посту Канцлера: прозрачность, сильная централизованная армия, политика, гарантирующая, что «будет услышан голос каждого».

«Теперь мы знаем, где Империя, и мы должны действовать. Канцлер хочет, чтобы мы сидели сложа руки. И с каждым мгновением, пока она тянет, Империя становится сильнее, словно зараза, которую мы думали, что победили. Но если не усилить лечение, болезнь вернется снова. Она вновь нанесет удар, как нанесла удар по Чан– Дриле. Можем ли мы позволить себе надеяться на мир, не закончив войны? Можем ли мы позволить, чтобы судьба нашей зарождающейся демократии находилась в столь нерешительных руках? Не думаю, друзья мои...»

~ Выключи, – говорит Канцлер.

Окси выполняет ее просьбу.

Абсурд, – заявляет Акбар мрачнее и громче обычного. Канцлер лишь недавно вновь начала общаться с Акбаром – он и Лея все еще считаются своего рода политическими изгоями из-за их действий на Кашиике. Хотя их усилия обеспечили Новой Республике столь необходимую победу, их все еще воспринимают как мятежников. Сейчас, однако, она рада, что Акбар здесь и остается голосом стабильности и разума. – Эту информацию вы получили меньше суток назад, – продолжает он. – Просто невозможно – не говоря уже о том, что даже неэтично, – немедленно сообщать Галактике о том, что стало известно нам. Это привело бы к хаосу.

Хаос и так последует, – говорит Окси. – Спасибо сенатору с Ориша.

И ничто из этого не объясняет, откуда он вообще узнал, – замечает Мон. Она опасается худшего – утечка исходит от кого-то из ее окружения. Но от кого? Окси почти все время была здесь, лишь изредка отлучаясь поесть или проведать детей и тука-кошку. Могла ли это быть она? Конечно, это не Акбар, хотя на Кашиике он пошел против воли Мон Мотмы. Мог ли он втихомолку поддерживать претензии сенатора Вартола на пост Канцлера? Маловероятно. Да, адмирал – воин, однако теперь он предан делу мира. Война – лишь средство для достижения цели, но, судя по тому, что говорит Вартол, средство это постоянное и нескончаемое; по его мнению, мир должен поддерживаться сильной армией и готовностью развернуть ее в любой момент, даже после того, как Империи не станет. Мон же хочет коалицию армий, союзного мирного договора, к которому могли бы присоединиться те или иные системы, чтобы поддержать друг друга в случае опасности. И Акбар поддерживает ее мечту.

Тогда кто остается?

Лея? Хан? Нет. Тот парнишка, Теммин? Или бывший имперец?

Возможно. Они определенно хотели действовать как можно быстрее, особенно мальчик, страдающий от юношеских порывистости и наивности. Его мать пропала. g_ro отец – враг, едва ее не убивший. Юношу вполне могла привлечь фигура наподобие Вартола. Мон напоминает себе о бдительности. Возможно, пареньку не следует доверять.

Она снова пытается сжать кулак. Пальцы кажутся ей мягкими и далекими, словно они принадлежат кому-то другому.

Внезапно она разражается словами, полными выму– ченного ОПТИМИЗМЕ!

Все нормально. Растущая демократия неизбежно полна изъянов. Не стоит ожидать, что политика – чистое дело, и сегодня нам об этом напомнили. Хватит огладываться назад. Будем смотреть вперед.

Нужно как-то реагировать, – говорит Окси.

И боюсь, чем скорее, тем лучше, – добавляет Акбар.

Похоже, даже на несколько часов сна рассчитывать не приходится, – обреченно вздыхает Мон. – Я немедленно начну работать над ответным словом. Окси, свяжись с «Новостями Голосети» – пусть готовятся к моему заявлению. А вы, адмирал...

Я немедленно начну подготовку зонд-дроида и ко– рабля-разведчика, – отрывисто кивает он.

Хорошо. Давайте глядеть в оба. Впереди долгий день, и, боюсь, изменники уже взялись за дело.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

События разворачиваются со скоростью света...

И столь же внезапно останавливаются, словно врезавшийся в астероид корабль.

– Это не Канцлер, – говорит Лея, беря у протокольного дроида чашку чая. – Спасибо, Элси.

Синджир искоса смотрит на нее. Он злится, хотя и понимает, что, скорее всего, на пустом месте. Он предпочитает хранить хладнокровие, представляя собственное сердце не столько качающим кровь органом, сколько набором сосулек, свисающих с подбородка некоего злобного снежного чудовища, но больше сдерживаться он не может. Он прекрасно знает, что отправляться, подобно пьяному искателю приключений, прямо в хищную пасть имперского флота – не слишком умное решение, и отчасти рад, что сейчас в космосе над Джакку их не разносит взрывом на куски какой-нибудь звездный суперразрушитель. И тем не менее он весь кипит при мысли, что Норра и Джее где-то там, на планете. Хочется надеяться, что они живы и никто не захватил их в плен точно так же, как они сами брали в плен других.

Теммина с ним нет, что, возможно, и к лучшему. Син– дзкир послал парня встретиться с пилотом Веджем Антил– десом. Может быть, тот знает, как доставить их на Джакку.

Значит, это вы, – обвинительным тоном заявляет Синджир. – Вы отдали приказ не пропускать нас.

Дея недоверчиво смотрит на него.

Вы всерьез считаете, будто я настолько двулична, Синджир?

Да. – Он хмуро качает головой. – Нет. Не знаю! Кто-то же послал тех гвардейцев? Они не могли явиться сами по себе.

Сзади к Синджиру подходит Хан с кружкой кафа в руке.

Мон порой бывает весьма скользкой, – говорит он. – Но все равно это на нее не похоже. Держи, выпей. – Он сует кружку в руку Синджира. – Тебе сейчас не помешает.

Мне не помешало бы что-нибудь существенно покрепче.

Позже. Когда мы победим. Или наоборот.

Синджир проводит длинными пальцами по копне темных волос, потягивая горький каф из кружки в другой руке. Жидкость резко отдает топливом, поэтому складывается впечатление, что он пьет слитые из испарителя отходы.

Нам нужно попасть на Джакку.

Теперь это стало намного сложнее, – говорит Лея.

Объясните еще раз – что, собственно, произошло?

Обо всем узнал противник Мон на предстоящих выборах, Вартол. Он узнал про Империю и, что хуже, разнюхал, что об этом знали мы. Наше окно возможностей отправки вас на Джакку и без того было слишком узким, в теперь, когда он объявил обо всем общественности, захлопнулось с концами.

Почему?

Потому, – вмешивается Хан, – что теперь это стало частью официальной политики. Если вы помчитесь сломя голову на этот ком грязи, это будет выглядеть так, как будто Новая Республика предпринимает военные действия без одобрения Сената.

Примерно как... скажем, на Кашиике? – язвительно бросает бывший имперец. Он все больше начинает уставать от двойных стандартов, политики и почти всего остального.

Не смотри на меня так. Вы все равно туда полетите.

Хан, – предупреждает его Лея.

Знаю, знаю. Но именно так поступил бы я. Да и ты тоже.

Синджир ворчит и глубоко вдыхает запах кафа.

Но это никак не объясняет, кто послал тех гвардейцев, что встретили нас на посадочной площадке. И кто разболтал все оришенскому сенатору.

Это ведь не вы? – без тени иронии спрашивает Лея.

Он отвечает ее же словами:

Вы всерьез считаете, будто я настолько двуличен, принцесса? – и продолжает, прежде чем та успевает что– то сказать: – Не важно. Можете не отвечать. Нет, конечно же нет – это не я и не Теммин. – Он предпочитает не напоминать, что в свое время Теммин предал их во дворце на Акиве, к тому же он молод и чересчур горяч... но нет! Подобное просто невозможно. – Мы уже все обговорили и нашли способ попасть на Джакку – зачем нам усложнять решение проблемы, которое и так было у нас ‘в кармане?

И тут до него доходит.

Дело не только в том, что сенатору Вартолу стало известно нечто, чего ему не следовало знать. Кто-то знал обо всем, что здесь происходило.

А это значит...

Ох, мать всех лун!

У стен есть уши, – зловеще нахмурившись, заявляет Синджир.

А? – переспрашивает Хан.

Но Лея все понимает. Глаза ее становятся не меньше боевых станций, и она прикладывает палец к губам, прежде чем молча кивнуть Синджиру.

Скоро вернусь, – говорит тот. – Пора нанести визит нашему общему знакомому-хакеру.

С отчаянно стучащим сердцем он выходит из покоев, и на языке его вертится единственное имя, которое он не в силах произнести вслух.

«Кондер...»

Канцлер Мон Мотма смертельно устала, хотя день еще только начинается. Здоровой рукой она разглаживает ткань белого платья.

Все в порядке? – спрашивает она стоящую неподалеку женщину.

Женщина – Трейсин Кейн из «Новостей Голосети» – стоит у переднего края платформы. Она смотрит на круглолицего салластанина, который, наклонившись, что-то бормочет на своем языке и подсоединяет кабели от парящей в воздухе камеры к платформе голопроектора. Мон решила не выступать перед толпой – любой неодобрительный возглас лишь уменьшил бы число ее сторонников. Лучше уж здесь, где она может контролировать происходящее. К тому же НГС любят эксклюзивные материалы, особенно в нынешние времена, когда они перестают быть единственным игроком и им в спину начинают дышать конкуренты, что, по мнению Мон, является признаком здоровой демократии. Множество соперничающих голосов не позволят доминировать кому-то одному.

Хотя, думает она, если Вартол выиграет выборы, что тогда? Не станет ли доминировать его голос? Или она чересчур демонизирует своего противника? Наверняка он желает блага для Галактики, даже если они и не согласны в том, каким образом достичь этой нелегкой цели.

Спасибо, что так быстро откликнулись, – благодарит Мон.

Не за что, – отвечает Трейсин. – Я... какое-то время работала в поле. Освещала войну.

И все же предпочли снова освещать политику?

Журналистка колеблется.

Не могу больше видеть войну.

Как и я, – вздыхает Мон. – Такое ощущение, будто мы постоянно на войне. Моя цель – положить этому конец... Говоря откровенно, единственный способ принести мир – покончить с Империей. А чтобы покончить с Империей, сперва придется вынести все тяготы политики. – Внезапно она усмехается. – Будьте осторожны, госпожа Кейн. – Война может показаться желанной мечтой после слишком долгого взгляда в бездну политической машины.

Учту, – улыбается в ответ Кейн. – Бирт, мы готовы?

Оператор-салластанин с ворчанием выпрямляется и

показывает большой палец. Его брыли приподнимаются в резиновой ухмылке.

Мон Мотма вступает в круг.

Текут мгновения. Она сосредоточивается, изо всех сил пытаясь унять дрожь в левой руке. Край платформы вспыхивает голубым светом.

Трейсин едва заметно кивает.

Перед Канцлером появляются медленно ползущие слова ее речи. Она понимает, что речь написана в спешке, – в обычной обстановке она бы потратила немало времени на текст выступления, которому предстоит столь широкая огласка. Но время теперь стало непомерной роскошью, и ей приходится опережать события, прежде чем они сформируются в повисший тяжким грузом на ее шее скандал.

Вчера мне стало известно, что, по всей вероятности, Галактическая Империя отступила в окрестности Неизведанных регионов, на малозначительную планету Внутреннего Кольца под названием Джакку. – Она тут же ругает себя – стоит ли употреблять слово «малозначительная» в отношении какой бы то ни было системы Галактики? От замешательства у нее краснеют щеки, и это лишь подтверждает, что, покинув чандрильскую палату интенсивной терапии, она так до конца и не оправилась. Но она тут же отбрасывает сомнения прочь, ибо что ей еще остается?

«Продолжай, Мон».

Наши войска уже предпринимают меры для подтверждения данной информации. Мы отправили корабль «Око» под командованием мичмана Ардина Дельтуры, опытного специалиста, который не так давно помог нам обнаружить угрозу на Акиве. Мы рассчитываем подтвердить полученные в ходе предварительной разведки сведения о том, что большая часть имперского флота находится в космосе над планетой Джакку. Однако, кроме этого, нам предстоит выяснить, идет ли речь о наземной оккупации планеты или о чем-то ином, о чем у нас пока нет достоверной информации.

Ее охватывает неуверенность. Она терпеть не может использовать в качестве рычага военных и в то же время опасается, что слишком поспешила, сложив с себя определенные полномочия. Наверняка было бы намного проще, если бы распределение военных ресурсов не зависело от политиков. С другой стороны – разве не точно так же чувствовал себя Палпатин? Сенат стоял на пути прогресса, и Палпатин стал им манипулировать, подчинил себе, а затем и вовсе упразднил. Нет, она поступает правильно. Политика по определению турбулентна, но вместе с тем медлительна и эластична, так что система гнется, но не ломается.

В обычных обстоятельствах я не стала бы разглашать подобные сведения публично, но у меня нет иного выхода. Более того, вполне резонно предполагать, что Империи известно о наших зондах, исследующих границы их территории, а это означает, что мы должны действовать быстро, дабы воспользоваться любым имеющимся у нас преимуществом. Соответственно, сегодня вечером я созываю экстренное заседание Сената, где объявлю о решении мобилизовать наши вооруженные силы на войну против Галактической Империи в небе над Джакку и, возможно, даже на ее поверхности. Я с тяжелым сердцем вновь призываю вас к войне, но для меня крайне важно, чтобы угроза со стороны Империи не стояла на пути нашей безопасности и здравомыслия. Я знаю, что Сенат меня поддержит, и уверена, что это станет концом Империи.