Текст книги "Let's start over! (СИ)"
Автор книги: Catherine Macrieve
Жанры:
Короткие любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Почти каждый вечер, когда Эвелин засыпала, мы с Гарри проводили на диване в гостиной. Подолгу разговаривали, а потом он заключал меня в объятия. Я постепенно привыкала заново к тому, что близость мужского тела может быть безопасной, но не могла заставить себя зайти с мужем дальше поцелуев. Но он и не пытался сдвинуть дело с мёртвой точки, за что я была ему безмерно благодарна. Я чувствовала себя, как девчонка во время своих первых отношений с парнем, когда муж целовал меня. Его губы приятно волновали, и раз за разом я становилась всё смелее, зная, что однажды смогу достойно вознаградить супруга за его недюжинное терпение в борьбе с моими внутренними демонами.
Только один неприятный момент, за исключением моего беспокойного сна и временами накатывающей волнами апатии, тревожил меня. Когда ко мне вернулась способность рассуждать трезво, я вдруг поняла, что Хэнку ни за что не удалось провернуть это всё в одиночку. И более того, человек, помогавший ему, явно был близок к моей семье. Ведь те фотографии с моих мнимых похорон он не мог сделать самостоятельно, да и кто-то же держал его в курсе дел… Например, он не мог ниоткуда узнать о том, что тогда Кат не поверила в мою смерть и тем более, что она поссорилась по этому поводу с Фредом. Словом, я чувствовала, что эта история не закончилась с гибелью Дуайта, и это сильно волновало меня. Но Гарри, с которым я делилась своим беспокойством, утешал меня, говоря, что никому больше не позволит обидеть меня. И что, если мне будет угрожать опасность, он сделает всё, чтобы я была защищена.
Как-то незаметно наступила наша вторая с Гарри годовщина свадьбы. Празднество было бурным: отмечали не только годовщину, но и моё возвращение в мир живых. Мне было немного страшно оказаться перед всеми этими людьми, многочисленными родственниками и друзьями, но я преодолела свой страх с помощью мужа. В конце концов у меня даже получилось насладиться праздником. Хотя Глория и Ванесса, которых муж на пушечный выстрел не подпускал к больнице, когда я там лежала, мотивируя это тем, что мне сейчас будет вреден шум и гам – а после больницы я и сама никого видеть не хотела – выглядели при встрече так, как будто сейчас кинутся мне на грудь и оросят моё красивое зелёное платье слезами, муж взглянул на них так, что они хором натянули улыбки. Я махнула рукой – мне действительно было отрадно их видеть. Я даже не понимала, как на самом деле соскучилась по этой парочке. Хотя за полгода они обе как будто не сильно изменились внешне, я изъявила желание встретиться с ними в самое ближайшее время. Гарри нахмурился, сообщив, что обязательно позволит мне это “когда-нибудь потом”.
– О, Хейли, твой муж – настоящий тиран, – шутливо заявила Несси, и мы все расхохотались. Обстановка разрядилась – веселье продолжалось.
Мои родители вскоре забрали Эвелин, а отец и мать Фреда, с которыми до этого я имела удовольствие видеться лишь на собственной свадьбе, взяли Макса. Старшее поколение вместе с самым младшим решили позволить “молодёжи” хорошенько отдохнуть. Должна сказать, и мы, и наши гости возможностью этой не пренебрегли. Расходились далеко заполночь, и меня накрыло де жа вю: всё было так похоже на первую вечеринку в нашем доме, которая, кажется, прогремела так давно и закончилась зачатием Эвелин…
Проводив последнего гостя, я отправилась мыть посуду.
– Может, подождёшь до утра? – спросил Гарри, тенью следуя за мной на кухню. Я обратила внимание, что он уже успел снять галстук и расстегнуть верхнюю пуговицу белоснежной рубашки. Он был так чертовски хорош, что я даже испытала гордость за то, что этот молодой привлекательный мужчина – мой муж, который любит меня и принадлежит одной мне безраздельно.
– До утра оно всё засохнет к чертям, потом зубами не отдерёшь.
Гарри обречённо вздохнул: он явно устал от вечеринки и теперь хотел спать, но не мог оставить меня одну. Его решение помочь мне помогло нам вдвое ускорить процесс, так что вскоре уже я стояла у двери своей спальни, сопровождаемая мужем. Это было несколько забавно: как будто он был моим воздыхателем, провожающим возлюбленную под подъезд родительского дома.
– С годовщиной, – сказала я ему, берясь за ручку двери.
– Спокойной ночи, – откликнулся он, наклоняясь и целуя меня.
Этот поцелуй не был похож на те, что в течение последних двух недель он дарил мне на нашем многострадальном диване. Я остро ощутила, что живу под одной крышей с взрослым половозрелым мужчиной, который явно желал меня – свою жену. Он обнял меня так крепко, что у меня перехватило дыхание; из-под одной его руки посыпались на пол шпильки из моих волос, а под другой смялся зелёный шёлк моего платья. Я даже не поняла, как открылась дверь спальни, как я очутилась на кровати, но неожиданно ощущение постели под моими лопатками, в то время как я оказалась прижатой телом мужчины, напугало меня, и я впала в истерику.
Мои рыдания мгновенно остудили пыл Гарри, и он сел, осторожно прижимая меня к своей широкой груди. Я поливала белоснежный хлопок его рубашки слезами, оставляя на ней чёрные разводы туши, пока он, укачивая меня, шептал какие-то слова извинения за свой неконтролируемый порыв, убеждал, что всё будет хорошо, и впервые от его речей мне становилось только горше.
– Не извиняйся, – всхлипнула я, силясь успокоиться, – ты же не виноват, что у тебя жена такая… поломанная.
Гарри нашёл в себе силы усмехнуться. Я не могла этого видеть, но услышала. Это слегка отрезвило меня.
– Хейлз, – твёрдым голосом произнёс Саутвуд, – ты не поломанная. Я понимаю, что тебе страшно, и я готов тебя ждать, сколько угодно. Я люблю тебя, ты понимаешь?
Я кивнула, ещё сильнее размазав остатки макияжа по его рубашке.
– Скажи мне, этот урод… он ведь не только бил тебя, да?
– Д-да, – выдавила я, снова начиная реветь.
Гарри шумно выдохнул.
– Почему ты не сказала раньше?
– Боялась, – честно призналась я, – это так… мерзко. Я теперь кажусь себе такой запятнанной, грязной, что не могла говорить об этом.
– Я понимаю, – медленно проговорил Гарри, – нет, ни хрена я не понимаю. Причём тут ты? Это он был грязным и запятнанным, Хейлз. И к сожалению, он посмел затронуть своей грязью и тебя. Но ты здесь ни при чём. Я знаю, что это никогда не происходило по твоей воле, так что перестань винить себя чёрт знает в чём. Мать его, надеюсь, этот ублюдок в аду круглосуточно варится живьём в котле!
Искренняя ярость, с которой муж произнёс последнюю фразу, неожиданно успокоила меня. Вера в то, что Гарри никогда не обидит меня и не позволит сделать это кому бы то ни было, окрепла в ту минуту сильнее, чем за прошедшие две с лишним недели.
– Я никогда не стану принуждать тебя к чему-либо, – пообещал Гарри, намекая на недавний эпизод со страстными поцелуями.
– Я знаю. Я верю тебе, Гарри.
Он уложил меня в постель, хотя я явно была одета не для сна и по-прежнему неумыта. Бережно стерев следы слёз с моего лица, Гарри наклонился, чтобы поцеловать меня перед сном, но я снова села на постели, прижимаясь к нему, желая вернуть чувство защищённости, которое дарили его руки.
– Останься со мной, пожалуйста, – прошептала я, надеясь, что если я буду в его объятиях, ставшие привычными ночные кошмары не посмеют завладеть моим сознанием. Я понимала, что прошу у него слишком многого, но Гарри терпеливо лёг рядом со мной – как был, одетый, – и привлёк меня к себе.
Я с трудом могла припомнить, спала ли я когда-нибудь так спокойно, как в ту ночь.
*
После годовщины я наконец поняла, что означают слова из брачной клятвы: “И в горе, и в радости”. Днём мы с Гарри делили радости. Он наконец сумел убедить меня выйти из дома, и мы стали подолгу гулять с Эвелин по парку. Жизнь снова начинала бить во мне ключом, как прежде, и я почти что чувствовала себя счастливой. Гарри возил нас с Иви по магазинам, и я с радостью преподавала годовалой дочери азы шоппинга, обряжая её во всевозможное крошечные шмотки. Однажды Саутвуд повёл нас в лунапарк – мы целый день катались на аттракционах, которые дозволялись для детей до трёх лет, а под вечер Гарри выиграл для нас с Иви в тире по огромному плюшевому медведю. Игрушке я радовалась едва ли не более бурно, чем дочь.
По ночам же Гарри забирал на себя часть моих горестей. Мне по-прежнему порой снились кошмары, но, просыпаясь в холодном поту, я находила себя в надёжных руках мужа, ставших мне сродни наркотику.
Всё же я понимала, что вечно помятый вид супруга и его явный недосып – на моей совести. Так что однажды я решительно отклонила его предложение о совместном сне и отправилась в спальню в гордом одиночестве, чтобы Гарри мог спокойно выспаться.
Пускай не сразу, но мне всё-таки удалось уснуть. Хотя уже через пару часов я пробудилась от мерзкого видения: Хэнк тянул ко мне мёртвые руки, захлёбываясь рвотой, и бормотал, что я принадлежу ему. Очнувшись ото сна, я не сразу поняла, что нахожусь дома, в своей постели, но это не принесло мне облегчения. Я встала с кровати и направилась в спальню мужа – ноги сами несли меня туда быстрее, чем я могла обдумать своё поспешное решение. Но мне были нужны успокаиваюшие объятия Гарри, и, видит Бог, я наконец осмелилась позволить ему соблазнить меня ещё раз. Мой бедный супруг! Должно быть, он действительно сильно любил меня, если ему хватало терпения лежать со мной в одной кровати каждую ночь и не прикасаться ко мне в интимном смысле. Твёрдо решив вознаградить его за сдержанность, я толкнула дверь спальни Гарри.
Он проснулся сразу же, как только приоткрытый вход в комнату впустил туда слабое освещение коридора; как будто ждал, что я приду. Гарри – такой заспанный, щурящий глаза, такой милый, что у меня защемило сердце, – сел на постели, включил лампу на прикроватной тумбочке, и я тотчас же бросилась в его объятия, раскрытые в ожидании. Несколько минут я провела вот так, убеждаясь, что в любящих руках мне не грозит никакая опасность.
– Хейлз, – хрипло прошептал муж, красноречиво глядя на задравшийся край моей ночной рубашки, – ради всего святого… Я же не монах.
– Да, – просто ответила я, прежде чем впервые за два года самой поцеловать мужа.
В его комнате было прохладно, так что, когда шёлк ночной рубашки стараниями Гарри обнажил моё тело, я слегка замёрзла. Муж уложил меня на постель, а сам встал рядом, благоговейно разглядывая мою наготу. Я зажмурилась: память оказала мне плохую услугу, и перед глазами пронеслась сцена, когда я так же лежала, голая и беззащитная, перед жестоким, собственническим взглядом Хэнка.
– Шш, любимая, – раздался осторожный шёпот мужа, и я, вынурнув из неприятного воспоминания, распахнула глаза. Конечно, это был не Хэнк. Это был Гарри с его нежным любящим взглядом, Гарри, который день за днём вытягивал меня из анабиоза.
Я слегка расслабилась. Муж сел рядом, кончиками пальцев проводя по моей коже. От ключиц к груди и по животу, потом – обратно. Наклонившись, Гарри поцеловал меня, но его поцелуй, хоть и далёкий от невинного, не был требовательным, скорее – просящим. Его губы двинулись ниже, по шее, заставляя моё дыхание возбуждённо прерываться. Мельком скользнули по груди, животу, бёдрам, целуя мою кожу там, где ещё несколько недель назад были синяки; окончательно заживляя, прогоняя ужасные воспоминания и даря взамен новые. Гарри провёл дорожку из поцелуев до самых лодыжек, прежде чем снова начать передвигаться выше. К тому моменту я уже почти забыла о том, что ещё несколько минут назад испытывала страх.
Я даже умудрилась смутиться, когда губы Гарри оказались на внутренней стороне моей ноги. Он мучительно долго целовал меня вокруг да около, лёгкими, скользящими движениями рта проводя по бёдрам так, что впору было уже умолять его, чтобы прекратил издевательства. В конце концов его язык, кружащий по самой чувствительной точке моего тела, довёл меня до исступления, заставляя извиваться на кровати и кричать, чтобы муж не прекращал этой сладостной пытки, даже если я умру от наслаждения.
Но я всё ещё была живой, даже когда Гарри вдоволь насладился моим вкусом. В конце концов случилось неизбежное: наши тела соединились. Памятуя о моей душевной хрупкости, Гарри заполнял меня медленно, хотя в тот момент я жаждала большего. Но мой муж, кажется, знал меня даже лучше, чем я сама. Когда его член оказался внутри меня, я сжалась, на миг вновь ощутив себя беззащитной и слабой, но каждое его плавное движение прогоняло мои страхи прочь.
Прошло не так много времени, прежде чем он позволил себе ускорить темп, хотя мне эти минуты почудились вечностью. Каждый его толчок в моём теле распространял по венам болезненный огонь, так что мне было почти больно от наслаждения. Я уже ничего не боялась, кроме того, что, если Гарри сейчас отпустит меня, я пропаду, поэтому и цеплялась в его широкие плечи пальцами, ловила его губы своими, прижималась, стремясь стать ещё ближе к нему – хотя куда уж было ближе! Он напряжённо смотрел на моё лицо, ища там признаки раскаяния или боли, как будто мог бы остановиться, если бы нашёл их – хотя я даже не сомневалась, что мог бы. А потом всё растворилось в вихре эмоций, и я потеряла ощущение времени и пространства, испытывая такое чистое, незамутнённое ничем удовольствие, как будто всю свою жизнь стремилась к этому моменту.
Когда всё кончилось, я ощущала приятную тяжесть мужского тела на себе, пока Гарри пытался отдышаться. Это больше не вгоняло меня в панику, а, наоборот, доставляло наслаждение. Я водила пальцами по влажной от пота спине мужа, и думала, какой же дурой я была раньше, сознательно лишая нас близости.
Потому что оно действительно того стоило. Это на самом деле не было обычное исполнение супружеского долга или банальное совокупление, мы как будто соприкасались не только телами. И это было просто чудесно.
И теперь я начала осознавать, чем на самом деле были мои чувства к мужу.
========== Часть 16 ==========
Я не могла бы сказать, что после той ночи жизнь моя вернулась на круги своя. Потому что всё, происходившее с нами в те тёплые сентябрьские недели, нельзя было назвать нормальным. Гарри и я – мы как будто навёрстывали упущенное, отыгрываясь за то, что два года назад собственной глупостью были лишены медового месяца. Мы были слишком счастливы. Ненормально, противоестественно счастливы. Я даже боялась этого счастья, таким оно казалось полным и всепоглощающим.
Гарри снова ушёл в отпуск. Как самые безответственные родители на свете, мы отдали Эвелин на десять дней обезумевшим от такой удачи бабушкам и дедушкам и рванули в Нью-Йорк. Конечно, не Бог весть что – из одного крупного города в другой, – но, хотя я бывала в Большом Яблоке и раньше, теперь мне всё казалось иным. Гарри водил меня не только по музеям и бродвейским мюзиклам, но и по местам своего детства и юношества. И я даже не могла бы сказать точно, что представляет для меня больший интерес.
Мне было немного совестно, что я – такая ужасная мать, бросившая своё дитятко на собственных родителей и укатившая отдыхать. Но я успокаивала себя тем фактом, что теперь мне приходилось делить привязанность между дочерью и мужем, а не отдавать её всю, как прежде, одной Иви. Гарри добавлял, что я только совершила доброе дело, позволив бабушкам и дедушкам вдоволь повозиться с внучкой: в конце концов мы с мужем обычно действительно слишком эгоистично распоряжались временем, которое наша дочурка могла бы провести с другими родственниками.
Мы с Саутвудом не могли друг от друга оторваться. Мне кажется, перемену в наших отношениях заметили все. Однажды мы собрались всей семьёй на ужин по поводу предстоящей свадьбы Ванессы и Уильяма (помолвку мы отгуляли уже давно, до моего похищения даже, а вот с датой бракосочетания будущие молодожёны едва-едва определились, так что там было, что отмечать). Было как-то немного неловко, когда я, вызвавшись помочь Несс, пошла на кухню за дополнительной бутылкой уже даже не помню чего, а Гарри незаметно прошмыгнул за мной – и в конце концов хозяева обнаружили нас целующимися чуть ли не на кухонном столе.
Я была очень рада за Ванессу, не только потому, что я, естественно, желала ей только счастья, но и потому, что приближающаяся свадьба дала мне возможность снова начать тесно общаться с подругами. В конце концов, стоило признать, что за время моего замужества мы действительно отдалились друг от друга, и я говорю не только о совместном времяпрепровождении. Общаться с Несс и Глори мне по-прежнему нравилось, но по какой-то причине я уже больше не могла, как раньше, рассказывать им все-все свои переживания. Я не знала, связано ли это с тем, что все мои секреты теперь в первую очередь узнавал Гарри, или, быть может, причина была иной. Однако факт оставался фактом: ни Глория, ни Ванесса не знали ни единой подробности истории моего похищения и возвращения, кроме общеизвестных моментов, просочившихся в прессу; невдомёк им было и то, что Гарри любил меня, а я начала отвечать ему взаимностью. Только когда Ванесса во время визита девчонок ко мне спросила, счастлива ли я, я не раздумывая ответила:
– Да, очень.
Наверное, Несси своего добилась: она-то задавала этот вопрос с целью развеять свои предсвадебные переживания. А вот реакция Глории на мой ответ поразила и меня, и Ванессу: наша подруга внезапно разрыдалась. Из всхлипываний мы с трудом сумели понять, что Глори волнуется, как бы мы совсем про неё не забыли. Ведь совсем скоро она останется единственной незамужней среди нашей неразлучной когда-то троицы. Конечно, мы хором принялись убеждать подругу в том, что никто не собирается ни о ком забывать, однако её слова дали мне пищу для серьёзных размышлений.
Конечно, я по-прежнему любила своих подруг, но кое в чём Глория была права: мы все менялись и взрослели, у каждой происходили определённые перемены в жизни, и случилось то, чего, как я в своей наивности полагала, нам удастся избежать. Мы действительно становились разными людьми, и я задумалась: а что, если в конце концов выйдет именно так, как опасается Глория? Ведь я определённо предпочитала компанию Гарри обществу подруг, и Ванесса, я уверена, после свадьбы тоже займётся более важными и более приятными вещами, чем бесконечные тусовки. Что же оставалось бедной Глории? Я поделилась своими мыслями с мужем.
– Да, я тебя понимаю, – сказал мне Гарри, – я стал испытывать дискомфорт при общении с неженатыми приятелями. Может быть, нам познакомить твою подругу с кем-то из них? Эта идея мне очень понравилась. В конце концов, когда-то я меньше всего ожидала, что сама сумею остепениться после замужества; и уж тем более я не могла предположить, что две из нас выйдут замуж до собственного двадцатилетия. Если раньше я и думала о перспективах брака для нашей неразлучной троицы, то уж точно была уверена в том, что именно Глория расстанется с холостяцкой жизнью первая (наверное, я считала так из-за череды вечно сменяющих друг друга бойфрендов). А теперь – вот, как оно всё получалось. Так что Глорию надо было срочно «спасать», чтобы не грустила так сильно.
Подготовкой к свадьбе Несси занималось, конечно, агентство моего мужа. Праздник планировался глобальным, так что многие вещи требовали непосредственного участия обоих совладельцев, Гарри и Фреда. Мы с Кат неожиданно синхронно обнаружили, что изнываем от безделья. Обе по натуре деятельные, мы даже будучи увлечёнными заботой о маленьких детях понимали, что чего-то нам не хватает. Наверное, с неделю или около того мы провели в жарких спорах на тему «чем бы заняться двум домохозяйкам». В конце концов мы приняли решение взять пример с наших мужей и заняться бизнесом. Мы обе в этом ни черта не понимали, однако энтузиазма нам было не занимать. Выбирая направление будущей деятельности, Кат и я остановились на чисто женском варианте: продаже косметических средств. Вооружившись литературой типа «Бизнес для чайников», мы решили, что годика так через пол, возможно, реализуем наши задумки. Во всяком случае, теперь нам обеим было чем заняться.
Гарри сделал всё для того, чтобы мои мрачные мысли покидали меня семимильными шагами. Я почти успокоилась, мой сон нормализовался, и, в целом, я вернулась к тому образу жизни, который вела до похищения Хэнком. Несмотря на то, что все эти неприятные события заняли достаточно долгое время и завершились, по сути, несколько месяцев назад, я старалась убедить себя в том, что всё произошедшее было «давно и неправда». И те положительные эмоции, которые дарил мне супруг, только помогали мне осуществить задуманное.
– Наверное, я его люблю, – сказала я как-то Катрионе. Мы решили испробовать рецепт нового торта, который раздобыла Кат, и уютно расположились на моей кухне. Гарри уехал в офис, а дети изводили устроившегося в гостиной Фреда. Кат улыбнулась моим словам.
– Я знала, что в конце концов всё так и получится.
Я рассмеялась, сделав вид, что хочу запустить в подругу кулинарную книгу. Катриона притворно испугалась, закрывая голову руками.
– И как же так вышло, – вздохнула я, когда мы перестали хохотать, – что все вокруг так хорошо знали, что будет лучше для меня?
– Я даже не знаю, – Кат пожала плечами, – просто… Знаешь, Гарри рассказывал мне, что он тебя любит, и я тогда подумала: не может быть, чтобы ты не полюбила его в ответ. Ты знаешь, эти Саутвуды… такие очаровательные…
– Это уж точно, – с очарованием мужской половины этого семейства спорить было почти невозможно. Я уже не раз скрипела зубами, замечая, какими взглядами моего мужа поедают представительницы слабого пола. Но Гарри, казалось, видел лишь меня одну, так что у меня не было причин ревновать его. Хотя я всё же ревновала. Самую малость.
– Ты ему, конечно, не говорила про свои чувства, – деловито заключила Катриона.
– Да, в смысле, нет, ещё не говорила.
– Стоит сказать, – посоветовала Кат, – знаешь, это сделает его по-настоящему счастливым.
Я знала это. Неожиданно мне захотелось, чтобы Гарри поскорее вернулся с работы, чтобы я могла рассказать ему, как я соскучилась и что я люблю его. Действительно, и что же я так долго тянула с этим признанием?
Беседа изменила своё направление в сторону детей. Обсудив последние достижения наших малышей, мы с Кат заговорили о перспективке заиметь когда-нибудь второго ребёнка. Катриона рассказала, что Элис, её школьная подруга, вот-вот должна была родить уже третьего. Мы принялись рассуждать вслух о том, что, возможно, когда-то попозже одна из нас решится на ещё одно пополнение, но чтобы стать матерью троих… Мы единодушно решили, что это не для нас.
– Просто представь себе, что у меня трое детей, – хихикнула Кат, – я же просто чокнусь с ними. И, надеюсь, если мы с Фредом решим завести второго, это будет тоже сын. Думаю, мне не удастся справиться с дочерью.
– Да ладно, ты справилась бы. Не думаю, что всё так уж критично, – ответила я. – Уверена, по закону подлости ты точно в следующий раз родишь дочку.
– Посмотрим, – мрачно резюмировала Кат. Я хотела было сказать ей, чтобы она не воспринимала всё это так серьёзно, но мои намерения прервал телефонный звонок. Наш с Гарри домашний телефон звонил так редко, что я даже не сразу поняла, откуда раздаётся этот звук. Когда до меня, наконец, дошло, я должна была насторожиться – ведь кто мог бы звонить на домашний номер? – но этого не произошло.
– Слушаю.
– Добрый день, – заговорил бесстрастный женский голос на том конце провода, – миссис Саутвуд, верно я понимаю?
– Да, – я слегка растерялась.
– Офицер Шейн, полиция Сан-Франциско, – представилась собеседница, и у меня конечности похолодели от дурного предчувствия. – Машина Вашего мужа…
Дальнейший текст я не запомнила, только слабо улавливала суть. Гарри попал в аварию, и в аварию достаточно серьёзную; кажется, отказали тормоза, и на повороте его вынесло на встречную полосу. Несмотря на лобовое столкновение с другой машиной, второй водитель не пострадал, а вот Гарри…
– В какой больнице? – слабо спросила я, не замечая, что осела на пол, прижимая к себе телефонную трубку. Офицер, без намёка на какое-либо сочувствие в голосе, холодно продиктовала мне адрес. Всё остальное я пропустила мимо ушей; женщина продолжала что-то говорить, но я только бросила: – Ага, я поняла, спасибо, – и бросила трубку.
Коротко пояснив Катрионе, что произошло и попросив её приглядеть за Эвелин, я помчалась по указанному адресу. Прошло какое-то время, прежде чем я обнаружила хоть кого-то, кто не пожал плечами, услышав фамилию Саутвуд. В конце концов я оказалась лицом к лицу с мужчиной среднего возраста, который представился, как доктор Дийк и сообщил, что он занимается моим мужем. Пригласив меня в свой кабинет, доктор настойчиво предложил мне присесть и, лишь когда я это сделала, соизволил ответить на мои многочисленные вопросы.
– Миссис Саутвуд, я очень сочувствую Вам, – было видно, что так оно и есть, – но состояние Вашего мужа очень тяжёлое. Повреждение тканей, сотрясение мозга, внутреннее кровотечение, три перелома и многочисленные ожоги, сильная потеря крови. Ему требуется операция.
– И почему вы её не делаете? – эта фраза, сказанная бесцветным голосом, даже не звучала, как вопрос.
– Необходимо прежде стабилизировать его состояние. Понимаете, кома третьей степени… Очень опасно оперировать его сейчас, потому что он может попросту не очнуться после этой операции.
Я сглотнула.
– И… каковы шансы? – я опустила глаза, чтобы доктору не было видно, как они наполняются слезами. Только сейчас я заметила, что так и приехала в больницу в фартуке. Правда, это не интересовало меня теперь.
– Прогноз не очень утешительный. Я не могу дать Вам никаких гарантий. С равной вероятностью он может как очнуться без нарушений деятельности мозга, так и умереть, не приходя в сознание.
Перед глазами всё поплыло. Это не могло быть правдой. Гарри попросту не мог умереть. Только не он… Ведь он обещал мне, что всегда будет рядом, и, если бы он нарушил это обещание, это было бы настоящим предательством с его стороны. Пока я переваривала услышанное, доктор Дийк вызвал медсестру, вколовшую мне лошадиную дозу успокоительного. Я вышла в коридор, готовая, несмотря на слова доктора о том, что это ничего не изменит, ждать в больнице, пока ситуация не прояснится. Разумеется, в реанимацию меня не пустили, хотя я поначалу рвалась увидеть мужа. Благодаря успокоительному я была умиротворённой, как мудрец, слабо реагируя на происходящее. Спустя час или больше – я не знала точно – ко мне подошла другая медсестра и сказала, что Гарри всё-таки повезли на операцию. Я решила, что это хороший знак.
Потом у меня зазвонил телефон: странно, что я не забыла взять мобильник с собой. Это снова была офицер Шейн; я безучастно выслушала то, что оставила без внимания во время прошлой беседы с ней. Сотрудница полиции сказала, что тормоза машины Гарри неспроста отказали: кто-то, грубо говоря, помог автомобилю моего мужа сломаться. После этого офицер спросила меня, а в каких, собственно, отношениях я состою с мужем.
– В прекрасных, – отозвалась я, не понимая, к чему все эти вопросы. – Я люблю Гарри, а он любит меня. У нас годовалая дочь. Какие ещё могут быть у нас отношения?
– А как же ситуация, в которой Вы недавно оказались? После Вашего похищения не изменилось ли отношение мужа к Вам? Может быть, Вы могли бы обвинять супруга в том, что он не доглядел и позволил Вас похитить?
– Что Вы такое несёте? – вспылила я. – На каком вообще основании Вы звоните на мой личный номер телефона и допрашиваете меня? Что-то не припомню, чтобы у кого-либо были полномочия проводить допросы в телефонном режиме. Офицер Шейн, знаете-ка что? Я сейчас жду, пока прооперируют моего мужа, так что идите-ка со своими расспросами к чёрту!
Я завершила вызов. Нет, ну надо же: эта полицейская подозревает меня в покушении на жизнь Гарри. Будучи разозлённой этими несправедливыми подозрениями, я не сразу поняла суть: кто-то действительно желал смерти моему мужу, желал настолько, что похимичил над тормозами его машины. Я позвонила Катрионе и сообщила ей последние новости; Кат испугалась, решив было, что покушение на Гарри могло бы быть следствием той давней истории, в которой она, мой муж и Фред когда-то были замешаны, но тут же «успокоила» себя, решив, что в таком случае начали бы с Фреда. Однако других вариантов, кто мог бы так сильно ненавидеть Гарри, у нас просто не было. Я попросила Катриону, чтобы Фред пока по возможности не пускал никого из родственников в больницу; не хватало тут ещё толпы нервничающих Саутвудов, а их присутствие (как, впрочем, и моё) всё равно ничего бы не изменило.
Спустя ещё какое-то время мой телефон снова отразил на экране информацию о входящем вызове с незнакомого номера. Я решила, что это снова звонит офицер Шейн, но немного не угадала. Звонок действительно был из полиции, но с другого конца провода раздался мужской голос.
– Добрый вечер, миссис Саутвуд, Вас беспокоит детектив Коллинз. Как поживает Ваш муж?
Я была слегка обескуражена тем, как бестактно нынче разговаривают со мной полицейские. Как будто знают обо мне всё на свете.
– На операции, – буркнула я. И тотчас же бесцеремонно поинтересовалась: – Что Вам надо?
– Миссис Саутвуд, я понимаю, что Вы сейчас находитесь в больнице и не можете покинуть больного супруга. Но, скажите, может быть, Вам всё же было бы удобно уделить некоторое время полиции?
Странно, голос этого детектива подействовал на меня почти успокаивающе; во всяком случае, у меня практически исчезло желание посылать к чёрту и его.
– Я уже знаю о том, как повела себя наша сотрудница. Примите мои извинения за неё, – продолжал мужчина.
– Забыто. Так зачем Вы хотите меня видеть? Тоже решили заранее обвинить меня в том, что я совершила на мужа покушение?
Детектив Коллинз, конечно, не был виноват передо мною ни в чём, но я не потрудилась казаться вежливой.
– Дело приняло неожиданный оборот, – странно, но от моего почти хамского тона виноватым себя, кажется, почувствовал именно детектив. – И нам действительно очень нужно Ваше присутствие. Гарантирую Вам, что Вы ни в чём не обвиняетесь. Но здесь есть кое-какие улики… Которые могут быть Вам интересны.
Я вздохнула. Покидать больницу крайне не хотелось, но я понимала, что моё присутствие ничем не поможет мужу. А сейчас было очень важно узнать, кто именно пытался лишить Гарри жизни.
– Куда мне подъехать?
Детектив явно с облегчением выдохнул.
– Сейчас я пришлю за Вами машину.
========== Часть 17 ==========
Не скажу, что никогда прежде не ездила в полицейских машинах, но обычно я в них находилась в роли арестованной за очередное дебоширство, и это было давно, кажется, чуть ли не в прошлой жизни. Странно, что тогда я об этом вспомнила: находясь под успокоительными, моё сознание вообще вело себя несколько атипично. Дорога до участка, из которого мне звонили сотрудники полиции, заняла совсем немного времени, но я была даже рада, что еду не на своём автомобиле: реакция была всё-таки немного заторможенной, так что, боюсь, я не справилась бы даже с таким коротким маршрутом. На крыльце участка меня встретил симпатичный молодой мужчина – лет двадцати восьми навскидку – и, когда он вежливо поздоровался со мной, я сразу по голосу поняла: это и есть давеча звонивший мне детектив Коллинз.
