Текст книги "Человек-Паук. Майлз Моралес. Крылья ярости"
Автор книги: Бриттни Моррис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
– Скворец, – кашляю я.
– Верно, – произносит она с гордостью, будто унизила меня тем, что заставила сказать ее имя. Ну что ж. Пусть радуется. – Дедушка говорил, ты хитроумен, даже очарователен. Пока не вижу ничего подобного.
– Эй! – выдавливаю я и пытаюсь встать на ноги. Коленки трясутся, пальцев на ногах я не ощущаю, возможно, из-за недостатка кислорода, и все же мне удается поднять на нее взгляд и проговорить: – Я вполне очаровательный, но только с теми, кто не пытается превратить Нью-Йорк в гнездо пернатых полулюдей-получудовищ.
Включая мою мать.
– Чудовищ? – смеется она. – Ничего подобного. Все крылатые существа прекрасны. Скажи еще, что ты ни разу не видел сон, в котором летаешь, а утром не мечтал о его воплощении. Вот они теперь могут летать.
– Ты это серьезно? Оглянись, Скворец, они понятия не имеют, кто они. Не знают ни себя, ни своих близких. Посмотри им в глаза. Они только убивать и умеют. А ты убедила себя в том, что они счастливы?
Моя мама никогда бы не согласилась быть вместилищем для орудия боли. Никогда.
– Все это я делаю ради него, – шипит она. – Я не обязана ничего объяснять, но ты ведь знаешь, у моего деда рак. Его последним желанием была свобода.
– И ты решила подарить ему свободу, отняв ее у тысяч других?
Лед ее взгляда как будто немного тает и появляется мягкость, которой до этого не было. Я считаю, что это мой шанс.
– Ты организовала побег, вызволила его из тюрьмы и помогла создать этих чудовищ, но тебе не обязательно продолжать. Если его последним желанием была свобода, он ее получил, – продолжаю я, надеясь на попадание в цель, подтачиваю ее решительность. – Почему ты на этом не остановилась?
– Ты понятия не имеешь, каково это! – кричит она, переходя на визг, и делает шаг вперед. – Откуда тебе знать, что такое быть отвергнутым людьми, быть запертым в тюремной камере? Он мне как отец. А мир выкинул его, будто его и не было. Я не могу ничего для него не сделать.
Меня пронзает боль.
Ведь я поступил именно так.
В день, когда потерял отца. Я ничего не сделал.
Видимо, я слишком надолго погружаюсь в мысли – Скворец поднимает руку ко рту, наклоняется ко мне и нежно, но с нотками жесткого приказа говорит:
– Вороны, он здесь.
Где-то надо мной слышатся птичьи крики, которые эхом отражаются от зданий вокруг. Я смотрю по сторонам и в небо, ожидая появления Ворон со всех сторон, как в «Птицах» Хичкока.
Но нет.
Только двое.
Хотя это на двое больше, чем нужно.
Скворец расправляет крылья и взмывает вверх, поднимая вокруг себя потоки прохладного воздуха. Она сбивает меня с ног, и это дает двум… Воронам время приземлиться по разные стороны от меня. Они опускаются всем своим весом, вызывая маленькое землетрясение, от которого у меня сжимается мозг. Я смотрю вверх на лица чудовищ. Одного из них я никак не могу узнать: кожа светлее моей, волосы ядовитого желтого цвета, верхняя часть лица закрыта черной маской, острый выступ на которой закрывает кончик носа.
– Тень, – говорит существо хриплым голосом, разводя крылья в стороны. Я вижу его черные и серые перья, некоторые немного повреждены, а часть вырвана, но по целым играют радужными отблесками лучи солнца. – Приятно познакомиться.
Как и у Скворца, у него на пальцах длинные острые когти, но черные, а не красные. У второго существа мне кажутся знакомыми глаза – темного медового оттенка, кожа такого же цвета, белые длинные когти, белые крылья, и по нижнему краю каждое оторочено черными перьями.
– Коготь, – говорит он, и я тут же узнаю его, несмотря на то, что маска цвета кости закрывает его лоб и глаза.
«Стивен», – думаю я.
Тот парень, с которым я познакомился в отделении П.И.Р. Он говорил, что его мать умерла, будучи на попечении «Террахил». Он говорил, что единственный, кто обо мне заботится, это я сам. Тот, который вломился в хозяйственный магазинчик около моего дома, обокрал его хозяйку, а потом подставил меня.
А потом он взял и превратился в птицу-зомби!
Существа хватают меня за плечи и вместе ставят меня на колени. Стивен с размаху бьет меня по лицу. Я падаю на спину. Внезапно маска кажется липкой. Я сомневаюсь, разбит ли мой нос, но, так или иначе, я чувствую запах крови.
– Зачем вы превращаете людей в таких же существ? – спрашиваю я.
Может, если они не ожидают получить отпор, можно их заболтать?
Они переглядываются, запрокидывают головы и смеются.
– Он спрашивает, зачем мы это делаем, – передразнивает тот, у которого желтые волосы, и подходит ко мне – у него военные ботинки, черные с серебром, – и опускается на колени рядом со мной, хлопая крыльями. – О, Человек-Паук вдруг стал таким нежным, да?
Стивен тоже садится рядом и объясняет:
– Вот в чем дело, Человек-Паук. На каждом из наноботов есть лого «Террахил». Их схемы уже залиты в интернет. Как только выяснится, что это технология «Террахил», компании конец. Им придется заплатить за свои деяния. И, похоже, все, кроме тебя, это понимают. Вот. А тебе пора. Ничего против тебя не имею, честно. Просто… Ты мешаешь, и от тебя надо избавиться. Не принимай это на свой счет.
– Знаешь, удар по лицу не принимать на свой счет довольно сложно, – говорю я, потерев челюсть. Стивен понятия не имеет, насколько личной оказывается эта драка. Магазин, случай в комнате отдыха П.И.Р. Я знаю о нем больше, чем он думает. К тому же мою мать превратили в пернатую машину убийства.
Такие вот дела.
– Я о вас ничего не знаю, – вру я. Мне нужно воспользоваться поводом поболтать и встать на ноги. – Но почти уверен, что ваши семьи мечтали не о такой судьбе для вас.
– Откуда тебе знать о моей семье? – почти рычит Тень, а желтые волосы гневно развеваются по ветру. Стивен – или Коготь – прижимает руку к груди.
– Он и не знает. Обычные манипуляции.
– Я знаю, что «Террахил» навредили вам, – отвечаю я, все еще собираясь с силами. – Поэтому Скворец позвала вас обоих в команду. Она решила использовать нелегальное лекарство от рака как биооружие, чтобы потопить всю компанию. Но посмотрите, кому от этого хуже. Оглянитесь.
Стивен смотрит то на меня, то куда-то за мое плечо, а Тень медленно осматривается и наблюдает, как на простых жителей города нападают двухметровые птицы-зомби, в небо летят черные перья, а по улице разбросаны вещи и одежда.
– Посмотрите, кто из-за вас в итоге страдает.
Интересно, эти двое хотя бы знают, где их семьи?
А если среди этой толпы? А если их друзей тоже превратили в этих пернатых зомби?
– Коготь, – говорю я, переводя взгляд на Стивена. – Ты знаешь, где сейчас твой отец?
Повисает пауза, и Стивен – а я знаю, что это именно тот Стивен, которого выжигает изнутри злость, – так ничего и не отвечает. Он просто задумчиво смотрит на меня.
Я знаю, почему он выполняет задания Скворца – ему ненавистно испытывать бессилие, не отпускающее его после смерти матери. Я чувствовал то же самое, когда гроб с моим отцом опускали в могилу. Я стоял и перебирал в уме все, что мог сделать иначе в день его смерти. Думал, что если бы я сел дальше, то остался бы в сознании после взрыва и смог бы его спасти. Или, возможно, если бы сел ближе, то заметил бы неладное и успел бы помешать.
Столько всяких «мог бы», «должен был» и «что, если бы», но прошлое не изменить.
Я вспоминаю слова Питера:
– Сколько бы времени и сил ты ни тратил на других, не забывай отдышаться.
Я до сих пор не пережил смерть отца и, кажется, эта боль никогда не утихнет. Моя мама говорит, это пройдет. Бабушка повторяла. Питер, как мне кажется, уже смирился со смертью дяди Бена; по крайней мере, он справляется с тем, чтобы учить меня и давать советы.
Я все еще обдумываю прошлое, корю себя за несделанное. Я знаю, что Питер имел в виду, когда говорил не забывать отдышаться.
Надо найти время залечить раны.
Стивену это тоже нужно.
Просто он даже не пытался.
Он до сих пор не оправился, и как раз в этот момент появилась Скворец с предложением вроде бы обрести голос, ощутить, будто он может отомстить за мать – какая заманчивая перспектива.
Мне повезло, что в моей жизни не получилось так же.
Черт, а ведь на его месте мог быть я. Моя мать теперь одна из этой толпы, вероятно, рвет что-нибудь на части, и если я не остановлю Скворца и Стервятника, она может остаться такой навсегда.
От этой мысли я весь холодею.
– Коготь, – говорит Тень. – Хватит. Пора идти. У нас есть дела.
Тень хлопает Стивена по плечу.
Стивен почти моментально растворяется в своей новой пернатой личности, глаза снова сияют яростью, распахиваются крылья.
– Пора грузить фотографии, которые мы сделали. Скоро все узнают, что на самом деле творилось в «Террахил».
Он приседает, а потом взмывает в небо, Тень следует прямо за ним. Они долетают до перекрестка, поворачивают за угол, а у меня снова колотится сердце. Первая подсказка интуиции – это направиться за ними.
Но я этого не делаю и придерживаюсь первоначального плана. Отпускаю их.
Что-то во взгляде Стивена зародило во мне желание следовать за ними, подталкивающее лететь вместе.
Но почему?
Ведь узнать ответ не так долго.
Вдруг откуда-то слева появляется странная куча зеленого металла, реактивного пламени, красных легинсов. Питер дерется со Стервятником, отталкивается, прыгает, цепляется за соседние здания, обматывает злодея паутиной. Сначала мне хочется идти ему на помощь. Все равно я впустую потратил время за разговором с Тенью и Когтем. Но я не успеваю: на здании за этими двумя я замечаю Скворца. Она целится и собирается выстрелить крюками-кошками.
При виде этой сцены во мне разливается липкая паника, и я на паутине лечу в самый центр схватки, не успев даже толком подумать.
Иначе крюк попадет в Питера.
– Эй! – воплю я, и все трое оборачиваются. Я успеваю врезаться в Стервятника, и нас закручивает в воздухе. Это дает Питеру секунду приметить Скворца и ее крюки и вовремя пригнуться. Я вижу, как он перехватывает крюк, дергает за него и срывает девушку со стены здания. Она с воплем несется вниз, но вовремя выворачивается и взлетает в небо.
Теперь мы все смотрим друг на друга. Стервятник и Скворец зависают в воздухе и переводят взгляды с меня на Питера и обратно.
Они удивленно переглядываются, снова смотрят на нас и наконец восклицают:
– Их двое?!
Почему ощущение, будто голосов больше двух?
Я смотрю на Питера, а потом вдруг понимаю, что из окон выглянули люди и наблюдают за схваткой. Видимо, некоторые удивлены, что в городе два… злодея с крыльями? Или Человек-Паука? Или и то и другое? Сдается мне, ни Питер, ни Стервятник не объявляли официально о своих верных учениках.
Ну что ж. Вот такие новости.
Мы с Питером смотрим друг на друга, и я уверен – под маской он улыбается.
– Сюрприз, – одновременно говорим мы и бросаемся в бой.
Нам даже не нужно обсуждать план. Он такой же, как и всегда. Мне достается Скворец, ему Стервятник. Если появятся Коготь и Тень, займемся еще и ими. Скворец уходит вниз от моей первой атаки, я пролетаю мимо нее, но стреляю паутиной в броню, дергаю на себя, и мою противницу закручивает в воздухе.
Питер каким-то образом соорудил из паутины рогатку и теперь пуляет Стервятника из стороны в сторону. Несчастный старик не может сориентироваться в пространстве. Он врезается спиной в здание через дорогу и с горестным стоном сползает вниз.
– Дедушка! – кричит Скворец откуда-то снизу и бросается за ним. Она подхватывает Стервятника под руки, а я смотрю на Питера, пытаясь понять, что делать дальше. Скворец приземляется на крышу и осторожно ставит Стервятника на ноги, как малыша, который еще толком не научился ходить. Она шепчет что-то, а Питер и я уже летим на паутине в их сторону.
– Что ты задумал, Стервятник? – спрашивает Питер, подходя к нему по крыше. – Или терроризируешь людей просто так? Отбираешь жизни? Отбираешь их человеческую суть, потому что можешь?
– Ты считаешь моего дедушку каким-то монстром? – сквозь зубы цедит Скворец, закрыв собой Стервятника. – Так вот, он не такой! Он дал мне все, он был мне как отец. Ты понятия не имеешь, какой он. Но ты, Человек-Паук, вы, жалкие Мальчики-Пауки… просто отправили его на всю жизнь в Райкерс. Ведь этого вы хотели? Бросили его умирать, даже не выполнив последнее желание. Это вы чудовища.
– Он превратил половину города в зомби! – восклицаю я. Питер бросает на меня мимолетный взгляд и снова поворачивается к Скворцу.
– Как по мне, звучит достаточно чудовищно, – говорит он, складывая руки на груди. – Если ты думаешь, что ему можно творить в Нью-Йорке что угодно, то зря – он птица не того полета. – Питер смотрит на меня.
– Не того полета… слышал?
Я едва сдерживаюсь, чтобы не хлопнуть себя по лицу ладонью, а Питер, для убедительности взмахнув руками, добавляет:
– Ну… потому что он… птица…
– Смешно, да, – говорю я, пытаясь его поддержать. Пусть отпускает шуточки по ходу дела, это очень в его духе. Ни Скворец, ни Стервятник на это не реагируют.
– Ты думаешь, он собирался превращать горожан в птиц? – рычит Скворец. – Настоящие злодеи тут «Террахил». Это они превратили его кровь в гостиницу для наноботов, в ходячее биологическое оружие. Мой дедушка – их жертва! Это за ними вы должны гоняться!
Лысый старик поворачивается к Скворцу и нежно берет ее за руку.
– Спасибо, внучка, – говорит он. – Но дальше я сам.
Он поворачивается к Питеру и мягким жестом указывает на город, над которым ярко-оранжевый закат перетекает в лилово-красное зарево.
– Оглянись, Человек-Паук, – говорит он неожиданно добрым и спокойным голосом. – Ты смотришь на корпоративный проект, который вырвался из-под контроля, жуткие итоги плохо проведенных расчетов компании, которая собиралась якобы спасти весь мир. Ха! «Террахил»… Ну и недоумки. Я стал их морской свинкой… На которой можно было испробовать лекарство от рака, заработать миллионы, а мне не заплатить ничего. Меня держали в клетке, как зверушку.
– Но тебя вылечили, – возражает Питер. – Если бы не «Террахил», тебя бы сегодня могло не быть.
Стервятник поднимет на нас сощуренные глаза, полные злости.
– Думаешь, лекарство было как конфетка?! Я страдал! А они притворялись, что у меня есть выбор! Это их расплата за все. Теперь они поймут, каково заставлять безнадежного узника участвовать в подобном эксперименте! Если они не хотели такой славы, стоило меня отпустить, пока была такая возможность. А эти люди… Их жизнь – необходимая жертва.
Теперь Стервятник грозит нам кулаком. Вторая рука спрятана у него за спиной. Однако в лице Скворца что-то изменилось. Решительное выражение уступило место растерянности и чему-то еще… боли?
– Дедушка, о чем ты? – спрашивает она нежно и немного неуверенно.
Лицо Стервятника смягчается, на нем появляется сожаление. Он отворачивается и смотрит на внучку.
– Скворец, родная, – говорит он, касаясь ее щеки. – Ты разве не понимаешь? Все складывается как нельзя лучше. Весь город заражен наноботами, Человеку-Пауку больше некого защищать. Какой смысл в Человеке-Пауке и даже двух, если некого спасать?
К моему удивлению – и к удивлению Питера – Скворец смотрит на старика с неуверенностью.
– Но они… – говорит она. – Они умрут?
Я боюсь потерять сознание: моя мама где-то там, с наноботами в крови, и она… умирает.
– Наноботы, – снова говорит Стервятник, глядя то на нас с Питером, то на Скворца, – будут поддерживать в них жизнь, пока они нам нужны.
Мы с ней одновременно вскрикиваем.
– Что такое? – спрашивает Стервятник у внучки.
Она растерянно качает головой. Более того, она отступает назад, не отвечая на его протянутые руки. Она смотрит на дедушку, переводит взгляд на Питера, а потом на меня. Я не понимаю, в чем дело, может, я запутался в происходящем, может, я просто ничего не понимаю, а может, я все еще надеюсь до нее достучаться. Я видел нечто подобное в ее взгляде: где-то под металлической броней бьется доброе сердце. Как бы преданно Скворец ни выполняла задания дедушки, возможно, для нее не все потеряно. Я шагаю вперед и протягиваю в ее сторону руку, будто говоря:
Постой…
И не знаю, что именно хочу сказать.
Постой, не уходи?
Постой, не паникуй?
Постой, давай обойдемся без нервных срывов?
Однако, похоже, все это произойдет сейчас разом, и Стервятник продолжает ей что-то объяснять:
– Внучка, никому из этих людей нет до нас дела. Все они на их стороне. Никто не примет тебя, никто не накормит и не оденет, если будет нужно. Никто из них не придет спасти тебя, если ты будешь истекать кровью в переулке. Что бы с ними ни произошло… это просто не очень приятный и не очень удачный побочный эффект нашего плана. Не забывай… кто на твоей стороне.
Скворец вырывается из его рук, недовольно фыркнув, бежит к краю крыши и прыгает вниз.
Я это уже видел: я стою в башне ЩИТа, смотрю как она прыгает из окна с чемоданом, который, как мне кажется, я больше никогда не увижу. В тот раз я ее упустил. Почему? Я знал, что она летит быстрее меня. Я знал, что не поймаю ее и надеялся найти ее снова… рано или поздно.
А теперь?
Теперь я не буду полагаться на случайности.
«Я из тех, кто не сдается».
Да, это про меня, решаю я и бегу к краю: Человек-Паук, который не сдается. Я слышу, как Питер кричит мне:
– Майлз!
Но мне некогда отвечать.
Его голос доносится до меня, когда я уже в воздухе. На долю секунды мир будто замирает и я, зависнув в небе, смотрю на черный океан птиц, которые когда-то были людьми, а сейчас хлопают крыльями, клюют последних оставшихся горожан, охотятся на пытающихся убежать и заполняют улицы новыми чудовищами. Делая сальто, я вижу перевернутые вверх дном дома, мои лицо и плечи овевает ветер, и ночная прохлада опускается на город. Я не свожу взгляда с расправленных крыльев Скворца, которые уносят ее ввысь.
На этот раз я готов. Я лечу за ней.
Она так быстро виляет между домов, и я начинаю сомневаться, что успею, особенно наблюдая, как солнце постепенно прячется за горизонтом. Оранжевые всполохи тухнут, и небо темнеет.
Фонари внизу просыпаются, и я не понимаю, почему на улицах так мало света.
В Нью-Йорке никогда не бывает темно.
А потом, стреляя паутиной и пролетая по очередной дуге, я с ужасом понимаю, чего не хватает, и страх заполняет пространство, где раньше была растерянность.
Нет фар.
Лишь в редких окнах горит свет.
В домах почти никого.
И никто никуда не едет.
Почти все превратились в птиц. Почти каждый человек захвачен наноботами и превращен в крылатое жуткое чудовище. Я вижу, как одно существо где-то внизу перепрыгивает с мусорного контейнера на крышу такси, а потом принимается рвать когтями шины – просто так. Теперь эти существа – просто бездумные машины, с единственной целью: уничтожать.
Скворец неожиданно выкидывает трюк, из-за которого я едва не теряю ее из виду. Она взмывает в небо, закручивается спиралью, а потом резко ныряет вниз.
Она хочет от меня оторваться.
Но это не поможет.
Если я сам не отстану.
Я цепляюсь за ближайший балкон и забираюсь на него по стене, заглядываю за угол и вижу, как она летит в нью-йоркском небе. Я прищуриваюсь, постукивая пальцами по балконному ограждению. Силуэт Скворца на небе становится все меньше и меньше. А потом совсем близко и четко я слышу…
– Кхм.
Я вздрагиваю и оглядываюсь. Вижу перед собой знакомое лицо: в садовом кресле в теплом свитере с бокалом красного вина сидит старик и недовольно смотрит на меня из-под вязаной шапочки. Я понимаю, откуда знаю его.
Это старичок, чьи кусты я недавно переломал.
– О, здравствуйте, сэр! – говорю я, нервно почесав шею и надеясь, что он не злится. – Извините за ваш испорченный сад.
Я снова смотрю за угол и вижу на фоне облаков маленькое пятнышко.
– Да ничего, сынок, – говорит он, прикуривая и делая основательный глоток вина. – Все остальное там повыдергали с корнем.
– Кто? Птицы?
– Ну нет, бродячий цирк! Птицы, конечно же.
Я замираю и чувствую, как чувства вины и стыда бьют прямо под дых.
– Извините… Извините за все происходящее.
Сейчас я за многое хочу извиняться.
За то, что не смог разобраться сразу.
За то, что не смог остановить Скворца в башне ЩИТа.
– Я все исправлю, – обещаю я.
– Не нужно ничего исправлять, – говорит старик, покачав головой. – Это не твое дело. Сделай лучше, чем было. Не сдавайся. Все получится. Мы все на тебя рассчитываем.
Не мое дело.
В голове всплывает какое-то воспоминание.
Питер однажды сказал мне: «Вот что меня восхищает. Твое чувство ответственности. Главное, смотри, как бы не оказаться в не том месте не в то время».
И тут я кое-что понимаю.
То, как я поступил на днях, – это ответственное поведение. Я отреагировал, когда что-то пошло не так. Спасти магазин от ограбления было ответственно, но как ко мне отнеслись? Я могу быть сколь угодно ответственным, и все равно, стоит мне оказаться без маски, во мне будут видеть злодея.
Но если сосредоточиться на том, как сделать лучше, а не правильно, то, возможно, я смогу помогать людям и при этом не забывать о себе.
Возможно, у меня появится время отдышаться.
Есть у меня на плечах вес чужих ожиданий или нет, теперь меня наполняет чувство, будто я могу летать. Я уверенно киваю, салютую старичку и прыгаю с балкона, раскачиваясь на паутине быстрее, чем когда-либо. Я устремляюсь следом за Скворцом через весь город, а солнце скрывается за горизонтом. Когда небосвод уже окрашивается в темно-серый, я пролетаю улицами Восточного Гарлема, пересекаю залив и добираюсь до окраины, где стоит небоскреб, пустующий уже бог знает сколько времени. Я слышал, когда-то тут был элитный жилой комплекс, который пришел в упадок, и теперь его хотят снести и построить что-то другое. Сейчас же на фоне луны показывается крылатый силуэт Скворца, а затем она исчезает в одном из окон.
– Попалась, – шепчу я и тороплюсь к высотке.
И именно в этот момент звонит телефон. Я жалею, что уже лечу напрямую к зданию и никак не могу сменить курс. К счастью, у меня получается зацепиться по пути за одно из зданий, приземлиться на крышу и спрятаться за систему вентиляции, где можно устроиться и ответить на звонок.
– Эй, Ганке, привет. Ты как?
Честное слово, я безумно рад его слышать. Отлично, что у него получилось убежать и его не превратили в пернатого зомби. Но неужели так нужно звонить мне именно сейчас? В смысле, вот в этот момент, когда я на хвосте у Скворца и, возможно, нашел ее логово?
– Да, Майлз, я отлично. Слушай, помнишь птицу, которую ты замотал в паутину в Восточном Гарлеме?
Он о мистере О’Флэнигане?
– Вроде бы, – нет смысла говорить Ганке, кто на самом деле пытался нас убить. Если он узнает о попытке учителя биологии заклевать нас насмерть, то уже не сможет смотреть на него по-другому. – А что с ним?
– Ему стало лучше, правда всего на секунду!
Я смотрю то в одну сторону, то в другую, пытаясь осознать его слова.
– Насколько лучше? Ты уверен?
– Да, крылья начали уменьшаться. В принципе, все. Он упал лицом на дорогу, поэтому не знаю, что было с лицом. Но потом его сразу укусила другая птица, и он опять превратился в монстра. Я это видел своими глазами. Я не очень далеко убежал, хотя ты и говорил убираться оттуда. Извини. Просто я не мог это все не заснять! Так вот, перед тем как его снова укусили, он терял перья. Сразу, как ты выстрелил ему паутиной в лицо. Он крутился и крутился в переулке, и с крыльев осыпались перья, они высыхали и пропадали. Но лицо я не видел.
– Где он сейчас?
– Ну… – мямлит Ганке. – Я не знаю. Он… на него нападали и нападали другие чудовища, и он снова превратился в птицу.
Я вздыхаю. Это могло быть важно.
– Но, – продолжает Ганке, – я думаю, твоя паутина как-то так влияет на них, если ты понимаешь, о чем я. У некоторых пауков паутина дезинфицирует. Ну, у настоящих пауков. Может, и у тебя так же? Попробуй заливать всех паутиной, вдруг процесс пойдет в обратную сторону. Попытка ведь не пытка? Да?
Секундочку… Что за ерунда? Получается, моя паутина может отключать нанороботов?
– Спасибо, Ганке, но ты, наверное, ошибаешься. Дезинфицирует? Люди превращаются в этих пернатых зомби из-за наноботов. Что сделает антисептик с крошечными аппаратами?
– Ну… сама по себе паутина, может, и ничего… Но если полить ее кровью…
Я вздыхаю.
– Что происходило особенного, когда ты получил суперспособности? Может, какой-нибудь особый генный эффектик?
Я вспоминаю день, когда паук забрался в мою комнату и укусил меня. На вид самый обычный паук. Ничего особенного.
– Вдруг это был не какой-нибудь киберпаук? Инопланетный паук? Генномодифицированный паук? Паук-демон?
– Стоп, секунду. Это был генномодифицированный паук!
Когда я впервые запрыгнул на потолок и спросил у Питера, что происходит, а потом он запрыгнул следом – показать, что бояться нечего, первым делом он отвел меня в ЩИТ сдавать анализ ДНК. Мне сказали, тот паук был не совсем… обычным. Они сказали «генномодифицированный», но это слово я тут же забыл и до сих пор не вспоминал.
– Может, в твоей ДНК есть нечто не нравящееся наноботам?
Я задумываюсь на минуту. Может, стоит вернуться и проверить это предположение? Может… можно замотать всех этих людей в паутину и вылечить?
Но… я ведь всего один…
– Ганке, у меня ни за что не получится разобраться в одиночку, особенно если придется поливать всю паутину кровью каждые пять минут.
– А вдруг ее можно как-то усилить?
Я выглядываю из-за вентиляционной установки, осматриваюсь и морально готовлюсь обратиться к Ганке с самой большой просьбой в жизни.
– А ты можешь выяснить, как доработать паутину и вырубить наноботов?
– Как раз об этом думаю, – говорит он.
Естественно. Я улыбаюсь.
– Перед тем как уйти, я взял с собой кусок паутины, и, кажется, она сделана из какого-то нейлона? В ней полимеры быстро синтезируются под воздействием окисления… Она ведь… сначала жидкая?
– Да, – подтверждаю я. – Жидкая – это точно.
Честно говоря, Ганке так тараторил, что я почти ничего не понял.
– Итак, – говорю я, подтягивая коленку к груди, – можем усилить? Химически как-нибудь…
– Почти наверняка, – отвечает Ганке с небольшим сомнением в голосе. – Я в Восточном Гарлеме, прячусь в туалете на стройке. Они, как оказалось, очень надежные. По крайней мере прикрученные к земле. Никто меня тут не трогает.
– Ганке, я за тебя рад, но к чему ты клонишь?
– Главное, я в Восточном Гарлеме. Встречаемся у тебя дома через двадцать минут, решим, как поступить с паутиной. Мне надо получше разобраться, но, кажется, может пригодиться что-нибудь из дезинфицирующего арсенала твоей бабушки. А-а-а!
– Ганке! – кричу я в трубку, сжимая в руке телефон. Из динамика доносится громкий стук, и среди других тяжелых ударов я различаю его голос.
– Все нормально, – говорит он, – но туалетная кабинка в разгар птичьей эпидемии… Не лучшая идея…
– Ганке…
У меня снова звенит телефон, и я вижу на экране изображение паука. Это Питер, и, возможно, он в беде.
– Ганке, мне нужно идти. Найди безопасное место, ладно?
– Я пытаюсь!
Я надеюсь, так оно и есть, отвечаю Питеру:
– Да, Питер!
– Майлз, как у… – на этот раз он останавливается и не заканчивает вопрос. – Майлз, Стервятника я поймал, сейчас связываю паутиной птиц. Работаю быстро, но без противоядия, которое… что бы он ни делал… Они заражают людей быстрее, чем я их ловлю. Как дела со Скворцом? А-ну!
Так, хотя бы это прояснилось. Паутина Питера не обладает свойствами моей. Мне придется опутывать чудовищ паутиной одному, как можно быстрее, и тут я точно не смогу работать с нужной скоростью. Они заразят меня – или друг друга, – как только я кого-то вылечу. Я слышу, как Питер бросает куда-то тяжелый предмет, и потом из телефона раздается звенящий удар.
– Да, – говорю я, глядя на окно, через которое Скворец влетела в заброшенную высотку. Вдруг вокруг меня поднимается сильный ветер, и, когда я поднимаю голову, я вижу над собой огромную черную птицу с желтой головой, а рядом – птицу еще больших размеров со светлыми крыльями. – Похоже, я нашел их убежище. Скворец, Коготь и Тень – все здесь.
– Правда? – спрашивает Питер. – Ладно, тогда говори, где ты. Я сейчас буду.
Эти слова заставляют меня напрячься.
– Я уверен, ты сможешь с ними разобраться и сам, – продолжает он, и мне становится спокойнее. – Просто со мной было бы легче. Зачем все усложнять, когда можно без этого?
Я улыбаюсь его деликатности и благодарен его пониманию того, как мне нужна независимость, пусть это и глупо звучит. Город наводнили птицы-террористы с наноботами в крови, но нет, Человек-Паук, не мешай Майлзу Моралесу испытать свою независимость.
Но в то же время так ли это странно? Я преследовал Скворца и упускал ее дважды. Я схватился с Тенью и Когтем и проиграл. Тоже дважды, если считать перепалку в здании П.И.Р.
Трижды, если считать ограбление магазина, за которое именно меня чуть не арестовали.
Я просто обязан справиться с ними сам.
– Питер, послушай… – говорю я. – Мне кажется, у меня есть план, но мне понадобится помощь.
– Рассказывай, – говорит он, и я знаю, что он сделает все, о чем я попрошу.
Я встаю, в последний раз бросаю взгляд на логово птиц, разбегаюсь и прыгаю с крыши, выпуская паутину.
– Мне нужно ненадолго вернуться в Гарлем. Похоже, моя паутина может отключать наноботов. Ганке сейчас с этим разбирается. Я ему доверяю. Сможешь задержать птиц в центре, чтобы они не сделали еще хуже, чем есть?
– Поразвлекать плохих парней? Как будто это не моя работа…
По его голосу я понимаю, что он улыбается, и тоже расплываюсь в улыбке.
– Спасибо, Питер.
Я пока не знаю, как именно мы будем воплощать план.
И знаю, что удача не на моей стороне.
Но я знаю одно: что бы сегодня ни произошло, я не сдамся. Пусть меня собьют с ног, пусть выкинут из того окна, через которое в небоскреб забралась Скворец, но я не остановлюсь, пока город – мой город – не будет спасен.
И пока в нем не будут снова жить люди.
