Текст книги "Человек-Паук. Майлз Моралес. Крылья ярости"
Автор книги: Бриттни Моррис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Глава 15
И ВОТ Я ЛЕЧУ в другую сторону, от здания к зданию, пролетаю над нью-йоркскими парками, разбитыми автомобилями и пернатыми жертвами плана мести, который придумал Стервятник. Я только и думаю о том, как все исправить. Я стреляю паутиной в вышку электропередачи, а оттуда поворачиваю за угол, туда, где кончается Восточный Гарлем, и надеюсь, что где бы ни была сейчас бабуля, с ней все нормально. Может, она именно сегодня отправилась в экспедицию за ромом из Джерси, который нигде больше не сыщешь. Или она сейчас в метро, в поезде, который остановился в тоннеле под землей. Да, она немного испугается, а может, и разозлится, что придется несколько часов ждать момента, когда она сможет засунуть ноги в уютные тапочки и усесться перед телевизором, но, по крайней мере, будет в безопасности.
Честно говоря, мне жаль, что не удалось спрятать в подобном месте маму.
Я вспоминаю, как менялись ее глаза, когда ее укусили пернатые звери. Помню, как из них уходила жизнь, будто кто-то выключил свет. Я не могу ее бросить, не могу позволить ей бродить по Нью-Йорку и, вполне вероятно, нападать на других людей и превращать в существ, которых она так хотела победить.
Полный решительности, я проношусь над припаркованными машинами на пустой улице, залитой светом фонарей. Примерно через полчаса, по моим ощущениям, я вижу дом, в котором живет бабуля, сворачиваю в ближайший к нему переулок и в тени переодеваюсь в обычную одежду. Если на улицах остался хоть один человек, мне не хотелось бы, чтобы он сейчас выглянул, увидел, как Человек-Паук забирается через окно в квартиру, вспомнил какого-то парня того же роста и телосложения и все понял. Натягивая кофту, я закидываю на спину рюкзак, выхожу из-за угла и иду ко входу, где меня уже ждет Ганке. Он сидит у стены, скрестив ноги, в наушниках и едва не касается носом телефона, будто обнаружил нечто очень интересное.
– Привет, – говорю я. Он смотрит на меня, улыбается и снимает наушники. – Серьезно? Ты в наушниках? Когда по улицам бродят птицы-зомби? А если одна подойдет сзади и схватит тебя за шею?
Ганке оборачивается на окно прямо за спиной, как будто раньше вообще его не видел, а потом поднимается на ноги и улыбается мне.
– Я уверен, им гораздо интереснее заражать людей наноботами, а не убивать их, – говорит он, показывая мне телефон. – Я тут кое-что нашел. Читай.
Ганке достает из кармана ключ и открывает дверь. Интересно, он у него остался после помощи с переездом? Ганке будто чувствует мой взгляд и поднимает на меня глаза, еще не успев отпереть замок.
– Что? – пожав плечами, спрашивает он. – Я собирался его вернуть.
Я закатываю глаза. Это парень мне и правда как брат, которого у меня никогда не было. Мама всегда рада его видеть, а теперь и бабушка достаточно с ним подружилась, чтобы на несколько дней отдать ключ. Не удивлюсь, если мама сделала специально для него копию.
– Да как угодно, – смеюсь я, а он открывает дверь. Мы заходим внутрь. Пахнет так, как мне помнилось: старой мебелью и воспоминаниями. Я щелкаю выключателем, и перед глазами ясно появляются воспоминания, как мы перевозили сюда коробки, а потом я помогал маме распаковывать самые тяжелые кухонные принадлежности.
– Бабуля! – зову я в надежде, что она тут и с ней ничего плохого не случилось.
Но никто не отвечает.
Кажется, все было так давно, хотя с момента переезда прошло всего несколько дней. Сколько всего может произойти за такой срок… Даже захват города птицелюдьми.
Наверное, Ганке понял, почему я расстроен. Он кладет руку мне на плечо и говорит:
– Сочувствую. Я уверен, что с ней все хорошо, где бы она ни была. Ты ведь знаешь, твоя мама в первую очередь проследила бы, чтобы ее собственная мама была в безопасности. Что она сделала прежде всего? Позвонила узнать, как ты. Думаю, с бабушкой тоже все нормально.
– Да, точно, – говорю я скорее себе, чем в ответ Ганке.
Куда бы ни делась бабуля, с ней почти наверняка все в порядке. Может, мама успела вывезти ее из города. Но пока мне остается только надеяться.
– Итак, – говорит Ганке. Он закидывает рюкзак на кухонный стол, усаживается и потирает руки, словно какой-нибудь сумасшедший ученый. – Двигай сюда стул, юный искатель знаний. Многоумный учитель готов поделиться с тобой своей мудростью.
– Ну, рассказывай, что ты узнал, о Мудрейший, – говорю я, усаживаясь рядом.
Он быстро открывает какую-то страницу в телефоне и протягивает аппарат мне. Я заглядываю и вижу статью в научном журнале под названием «Самые ядовитые пауки мира и состав паутины».
– Так вот, статью придется читать года три, поэтому давай расскажу вкратце, – говорит Ганке, устраиваясь поудобнее и готовясь к долгому разговору. – Все как и говорил мистер О’Флэниган на уроке. У некоторых пауков паутина обладает бактерицидными свойствами. У части из них эти свойства настолько сильно выражены, что в некоторых местах планеты паутину набивают прямо в раны.
– Фу, – говорю я и морщусь. Мало того что можно попасть с огромной раной в больницу, так тебе туда еще и паутины напихают. Жуть. – А нам это что дает? От моей паутины монстр начал меняться… но ведь новый укус снова превращает в зомби-птицу спустя несколько секунд. Паутина – это всего лишь химическое вещество…
– В составе которого есть этанол! Когда на нас напали, у тебя из раны на руке шла кровь. Я думаю, что-то из нее попало в веб-шутер. То есть превращение остановилось не только из-за паутины, но и из-за твоей крови, из-за твоей ДНК!
Я вижу, как на лице Ганке расцветает лукавая улыбка, будто он знает тайну, и я почти слышу, как в его голове крутятся шестеренки. Он открывает на смартфоне другую статью и снова показывает мне. Я смотрю на экран и читаю: «Наноботы и антисептики: реакция, обращение реакции, взаимодействие».
– Это статья еще длиннее, и пока мы ее дочитаем, город окончательно превратится в демонический зоопарк, так что тоже вкратце перескажу. В общем, несмотря на то что наноботов существует великое множество, большинство из них каким-нибудь образом реагирует на антисептики на основе этанола и реакция есть даже на перекись водорода. Видимо, в нашем случае так и происходит. Как я сказал, я взял с собой образец твоей паутины. Вот.
Ганке достает из кармана пластиковую емкость, в которой виднеется несколько клочков паутины.
– Ты ведь понимаешь, что не обязательно было рисковать ради этого? Мог просто попросить ее у меня.
– Зануда, – говорит Ганке, закатывая глаза. – Зачем делать проще, если можно делать веселее? К тому же так я выиграл время и смог разглядеть паутину под микроскопом. Похоже, в ней есть капли антисептического раствора, который сейчас испарился. Проблема в том, что этанол в ней недостаточно активен, чтобы самостоятельно вывести наноботов из строя и обратить вспять превращение. В итоге наноботы успевает заново заразить потерпевшего, не получив серьезных повреждений.
Пока все вроде бы понятно. Я скрещиваю руки на груди и задумчиво киваю.
– Отлично. Ты неплохо поработал. А дальше? Нужно усилить антисептик?
– Ну, как бы и да, и нет. Похоже, у нас есть два варианта. Можно раздобыть много этанола и поливать им птиц, пока не сломаются все наноботы. Но совсем не обязательно получится предотвратить повторное заражение, пока будем отводить людей в безопасное место.
– Это верно, – говорю я, внимательно выслушав первый план. – Какие еще варианты?
– Можно добавить в жидкий состав для паутины твою слюну.
– Гадость какая. Ты хочешь заплевать весь Нью-Йорк?
– Мне встречались люди, которые, похоже, пытались это сделать, – говорит он. – Сходи на какой-нибудь особенно важный матч в сезоне, сам все увидишь.
– Тоже верно, – соглашаюсь я. – То есть ты считаешь, что моя ДНК смешалась с жидкостью для паутины и силы антисептика хватило превратить зомби-птицу обратно в человека?
– Ну, я надеялся раздобыть парочку наноботов и проверить… но эти пернатые меня к себе не подпустили. Я попробовал поискать в перьях, но там никаких ботов не нашлось, только отдельные следы. Но все же подозреваю, что из-за укуса генномодифицированного паука у твоей крови появились свойства, которых не было у первого Человека-Паука. Его паутина не работает?
Я вспоминаю, как Питер опутывал пернатых существ паутиной, но они легко и непринужденно рвали ее и бросались в ожесточенную схватку.
– Нет, только моя, и только после того, как я порезался.
– Значит, нечто вроде антисептического яда некоторых пауков из твоего организм ломает наноботов, несмотря на то, что это крошечные механизмы. Мы знаем, что наноботы может отключать антисептик. Когда в паутину попала твоя кровь, антисептические свойства крови и паутины стали работать вместе и обратили эффект наноботов.
– Допустим, – говорю я, хотя пока и не убежден. Мне не очень верится Ганке. – И что дальше? Мне наплевать в веб-шутеры и отправиться в город поливать этой паутиной пернатых?
– Ну… да, – отвечает Ганке. – Хотя работать придется немного иначе. Можно, конечно, ловить их по отдельности, как ты и пытался раньше. Но мы не сможем угнаться за скоростью обучения наноботов.
И тут я разеваю рот, размахивая пальцем. В голову мне пришла идея.
– Ганке! Я придумал!
– Что? – спрашивает он и смотрит на меня во все глаза, с нетерпением ожидая.
– Когда ты позвонил, я как раз наблюдал за убежищем Скворца, думал разузнать, откуда они все берутся, и…
– Подожди, это Скворец, тот огромный рыжий парень, который поднимался на штаб ЩИТа?
– Точно.
– Ой. О, круто!
– Было не круто, когда она пыталась сбросить меня со здания, но ладно, – усмехаюсь я. – Как бы то ни было, у меня была миссия – выследить Скворец и проникнуть в их штаб-квартиру. Если усилить чем-нибудь действие антисептика и если окажется, что гнездо у них у всех действительно одно, я мог бы туда проникнуть и отключить всех наноботов разом.
– Вот молодец! – восклицает Ганке, вскакивая на ноги. – Так, и где твой веб-шутер? Пора добавить туда твоей ДНК!
– И все равно это мерзко, – повторяю я, но послушно лезу в рюкзак. Странно делать это при ком-то, кроме Питера. Я достаю перчатки и веб-шутеры. Ганке еле сдерживает радость. Я вижу, как он пытается оставаться спокойным и деловитым, но в его глазах светится огоньки, как на Рождество, и он с открытым ртом смотрит на мой костюм. Я отцепляю от перчаток веб-шутеры. Открываю емкость с жидкостью и поднимаю на него взгляд. – Ну и мне теперь туда плевать?… Да?
– Наверное, сначала мне нужен образец. Я за этим и попросил тебя прийти сюда. Иначе просто сказал бы поплевать в веб-шутер, а потом отправиться исцелять птиц-зомби.
– Тоже верно, – соглашаюсь я.
Я отправился в бабушкину ванную, почистил зубы и поплевал в суперчистую чашечку Петри, которую, как все нормальные люди, Ганке носит с собой. Он переливает мою слюну в веб-шутер и тщательно закрывает.
– Ну что ж, Человек-Паук, – говорит он и радостно пищит: – О-о-ох. Никогда не устану это говорить! Пора испытать это супероружие!
И, естественно, стоит мне вылезти из дома, добраться до переулка и переодеться в костюм, я тут же нахожу пернатого монстра, который бредет по пустынной улице Восточного Гарлема, подбираюсь к нему по стене, прицеливаюсь и стреляю в него паутиной.
Он падает на землю, но не без борьбы. Он кричит и царапает паутину, его серые глаза бешено вращаются, но вскоре мой противник затихает. Крылья начинают усыхать. На голове перья сменяются волосами, черными и мокрыми, черная звериная шкура превращается в человеческую кожу шоколадного оттенка. К счастью, человек сам по себе свернулся в клубок, и я не вижу ничего лишнего, хотя он остался без одежды.
Главное, что это человек. Кем бы он ни был.
Он приходит в себя.
Встает на ноги.
Идет.
Ему хватает разума схватить какую-то газету и прикрыться, а затем он уходит в ночь, я надеюсь, в сторону дома.
В душе у меня расцветает надежда. Я спрыгиваю со стены и несусь через город к зданию, которое считают надежным укрытием Скворца и ее приспешники.
Глава 16
«МАЙЛЗ, – думаю я про себя. – Пробираешься в их укрытие. Ты это сможешь. Так же, как и Питер. Проникаешь внутрь. Разрушаешь источник их сил. Выходишь. Без глупостей и суеты».
Я на паутине запрыгиваю на здание, в котором рассчитываю найти птиц, и цепляюсь за левый край разбитого окна.
Что ж, видимо, раз уж я пробираюсь в здание, как это делал бы Питер, без каких-нибудь проволочек не обойдется. Я осматриваю стену и ползу вверх. Если я ввалюсь туда как к себе домой, они бросятся или на меня, а это подразумевает либо мою смерть, либо плен (и я не знаю, что хуже), или врассыпную, и бегать за ними придется долго, а каждая секунда грозит заражением еще большего числа людей.
Если меня захватят в плен, то узнают, кто я на самом деле. Уверен, это будет хуже, чем простая смерть, так что попробуем исключить этот сценарий. Но какой смысл хранить тайну своей личности и иметь суперспособности, да и вообще жить в Нью-Йорке, если город полностью опустеет?
Если некого будет защищать?
Если я уже всех подвел?
Остается только один вариант. Проникнуть внутрь. Выполнить свою задачу. Выбраться наружу.
Сердце колотится, и глубокое дыхание не помогает: я карабкаюсь вверх и понятия не имею, что ждет меня в здании. Возможно, эти трое стоят там вокруг железной бочки, в которой пляшет огонь, а вокруг нет никаких украденных у ЩИТа чемоданов, никакого высокотехнологичного оборудования, ничего ценного, что можно уничтожить и нарушить их планы. А возможно, я найду там самую главную базу Стервятника, где он прятался еще с середины восьмидесятых, записывая во всех подробностях свои самые коварные замыслы на стенах.
Надо готовиться ко всему.
Вот как у Питера получается легко влетать в здания, ожидая чего угодно?
И тут до меня доносится какой-то звук.
Шорох, будто кто-то перебирает бумаги или шуршит ботинками по полу, а в окне мелькает темный силуэт. Я едва успеваю отпрыгнуть и спрятаться за стену.
Я уверен, что меня заметили.
Осторожно заглядываю за угол, пробираюсь на другую стену.
Крепко цепляюсь за нее.
Задерживаю дыхание.
Я слышу какие-то звуки у стены, закрываю глаза и надеюсь, что кто бы там ни стоял, он сейчас уйдет. И быстро. Но, похоже, у меня нет времени ждать будущего, поэтому я решаю попробовать ползти… спиной?
Я подтягиваю стопу вверх, затем вторую, потом перемещаю руки. Я как будто ползу каракатицей до разбитого окна. Заглядываю в здание и забираюсь внутрь, затем спускаюсь на невидимый для меня пол. По нему растекаются бледные лужи лунного света, другого освещения нет. Там, где хоть что-то видно, я различаю густой слой пыли, осколки стекла, обрывки газет и черное перо, которое слегка колышется от сквозняка.
– Чудесно, – шепчу я. – Именно это я и хотел увидеть в тайном убежище злодеев. Одно-единственное перо.
Я пересекаю помещение, пригнувшись к полу. Мои шаги не издают ни единого звука, несмотря на мусор на полу. Я прислушиваюсь к любому шороху, который выдал бы местоположение здешних обитателей.
Щелчок клюва?
Шорох крыла?
Может, яйцо?
«Майлз, не дури, – одергиваю я себя. – Они же люди, покрытые перьями, а не настоящие птицы».
Ладно, надо сосредоточиться. Сосредоточиться. Мысли путаются лишь оттого, что я волнуюсь. Надо отдышаться, может, даже слегка расслабиться. Не меняя положения ног, я опускаюсь на корточки, несильно раскачиваюсь, втягивая воздух ноздрями, и встряхиваю руки.
Стоит мне только расслабиться, почувствовать себя свободнее и вроде бы даже готовым идти дальше, как вдруг подо мной раздается треск!
Я лечу вниз в клубах обломков, пыли и осколков стекла и падаю на пол. Лежа на спине, я открываю глаза, вокруг меня стоит облако пыли, а где-то рядом я вижу пятно оранжевого света. Я с силой принимаю сидячее положение и провожу рукой по лбу. Зрение проясняется, я осматриваюсь и отползаю к ближайшей стене.
Прямо передо мной стоят Тень, Коготь и Скворец. Они переглядываются, и приспешники злодейки тут же протягивают ко мне лапы.
– Приветики, – мямлю я и вскакиваю на ноги, делая вид, что готов драться со всеми сразу, хотя голова кружится и драться я совсем не готов. Мое главное оружие сейчас – это подвешенный язык, и я больше всего на свете боюсь, что они об этом знают. – Скворец, – говорю я. – Не делай этого. Ты не обязана приводить в исполнение его планы. У тебя есть выбор.
– И я его сделала, – говорит она сквозь сжатые зубы, а затем расправляет крылья и запрыгивает на подоконник. – Вороны… схватите его, – произносит она и исчезает в окне.
Внутри у меня что-то обрывается: снова она сбежала. А в здании, похоже, нет ничего ценного и нечего даже сломать. Первая догадка оказалась верной: мусор, пыль, бочка, в которой горит огонь.
– Значит, Вороны? – спрашиваю я. – Не особенно оригинальное название.
– Хватит болтать, Человек-Паук, – бросает Тень. – Пора заткнуть тебе рот.
Он бросается ко мне, по очереди размахивая когтистыми лапами, а я уклоняюсь и уклоняюсь, пока не замечаю надежный на вид шест, хватаюсь за него, закручиваюсь и бью пернатых в грудь. Они оба отлетают и падают на пол с глухим стуком.
– А не хватит летать? – подтруниваю я, но на меня тут же бросается Коготь, даже не оценив шутку. Он быстро наносит удар за ударом. Сначала он бьет меня по лицу, я отклоняюсь назад, а челюсть взрывается болью.
– Черт, да ты на кикбоксинг, что ли, ходишь? – спрашиваю я.
– На муай-тай, – отвечает он, а затем наносит хук справа.
– Ясно.
Я понимающе киваю, блокирую удар и бью его слева по ребрам. Коготь сгибается пополам, я хватаю его за голову и уже собираюсь ударить коленом, но вокруг моей шеи вдруг сжимаются чьи-то руки.
Я рефлекторно выбрасываю руки туда, где должно быть лицо моего душителя, но тут же вспоминаю об их тактике. Они работают вместе, в команде. Они нужны друг другу. И если заняться только одним, второй тут же набросится на меня.
Придется драться одновременно на два фронта.
Я выбрасываю ноги вверх, перекидываю их через голову и приземляюсь позади Воронов, а затем одновременно стреляю в обоих, приклеивая их к стене с двух сторон от бочки с огнем.
Я заливаю их паутиной, пока они не превращаются в два белых кокона, из которых торчат головы.
– Ну вот, – говорю я, жадно вдыхая воздух. – Пока вы отдыхаете, может, поговорим как взрослые люди?
– Ты из меня не вытянешь ни слова, – кричит Тень. Я навожу на него запястье и выпускаю маленький кусочек паутины, который аккуратно заклеивает ему рот, как будто немного крупноватый пластырь.
– Посмотрим, – говорю я, наступая на Когтя и глядя ему прямо в глаза. В оранжевом мареве костра ярость в его глазах сияет еще сильнее, и прежде, чем задать ему вопрос, я делаю глубокий вдох. – Откуда берутся наноботы? – требовательно спрашиваю я, надеясь, что мой голос звучит увереннее, чем на самом деле. Даже с заклеенным ртом Тень смеется. Я снова стреляю паутиной, она приклеивается к его кляпу, а затем я резко дергаю руку на себя и срываю улыбку с его лица.
– А-а-а! – кричит он.
– Это бесплатная эпиляция, – говорю я, направляясь к нему. – Может, расскажешь, почему вопрос кажется тебе смешным?
– Ты никогда не узнаешь ответа, – говорит он с лукавой улыбкой. – Это наноботы «Террахил». Думаешь, они просто так расскажут, где хранят свои разработки? Думаешь, в интернете адрес найдется?
– Нет, – отвечаю я. – Зато теперь ясно, что они все в одном хранилище.
Более того, это хранилище можно обнаружить.
Строгое лицо Тени с горящими глазами теряет равнодушное выражение и становится растерянным.
– Нет, я не это…
Щелк!
Рот ему снова заклеивает паутина. Если Питер еще не знает, надо подсказать ему этот способ общения. Невероятно удобно.
– А ты, Коготь? – спрашиваю я, направляясь ко второму Ворону. Признаться честно, мне очень нравится держать ситуацию под контролем. И добиться этого было гораздо проще, чем я думал. – Не хочешь облегчить себе жизнь?
Я говорю со своими противниками так, будто собираюсь их пытать. Это не так, но пусть пока ждут именно этого.
А потом случается неожиданное.
Я не успеваю даже моргнуть.
Порыв воздуха.
Алая вспышка.
Звук, будто что-то тонкое разлетается в стороны: Фьють! Фьють! Фьють!
Передо мной стоит Скворец, прямо за ней – Коготь и Тень, а паутина, которой я так старательно приклеивал их к стене, валяется на полу.
– Ой! Мне пора, – говорю я, решив убираться отсюда, раз наноботов здесь нет. Прямо сейчас.
Я выпрыгиваю из окна, выстреливаю паутиной в стену и улетаю на ней за угол здания, пока Скворец не успела натравить на меня своих прихвостней.
Я бегу по стене, держась за паутину, которая приклеена к крыше – это часть моего плана. Ну, вроде как. По крайней мере, теоретически должно сработать. Я бегу, бегу, бегу, а паутина становится все короче и короче, закручиваясь по спирали. На ходу я заглядываю в окна. Здание небольшое, и мне видно его насквозь.
Троица следует за мной, и теперь мы вместе описываем круги вокруг высотки. Я смотрю вниз и вижу рядом копну желтых волос Тени. Решаю, что время пришло. Я отпрыгиваю назад и вверх, откуда пришел, а затем падаю вниз. За мной ныряет Коготь. Пролетая мимо Тени, я успеваю взглянуть на него и улыбнуться, а когда оказываюсь ниже, слышу, как надо мной сталкиваются в полете мой желтоволосый приятель и Коготь.
Их металлическая броня сталкивается и изгибается… звучит как автомобильная авария. Завидев мятую кучу дымящегося металла, в которой переплелись и с криками падают вниз Тень и Коготь, я стреляю паутиной в крыши двух соседних зданий, и Воронов, когда они достигают моей ловушки, заматывает в один общий кокон, а крылья их спутываются между собой.
– Попробуйте выбраться оттуда, – говорю я и переключаю внимание на Скворца.
Я хватаюсь за ближайший подоконник и подтягиваюсь. Стоит мне запрыгнуть внутрь и ступить на пол – на этом этаже тоже только пыль и осколки, – я принимаюсь ползти через комнату, прислушиваясь.
Ничего особенного не слышно. Вообще до странного тихо. Просто мертвая тишина.
Но вот я замечаю в дальнем углу выход на лестницу и направляюсь туда. Когда я думал, что лунного света мало и в здании темно, я не знал, как на самом деле может быть темно. Не видно ни зги. Я не могу разобрать даже пальцы на руке, которую держу прямо перед собой. Но я хочу найти Скворца и разузнать, что Стервятник рассказал ей о своем плане. Может, даже помогу ей увидеть свет.
Фигурально выражаясь.
Судя по виду этой обители Стервятника, он больше любит темноту. Я бы даже сказал, могильную темень.
Меня передергивает, но я иду вверх по лестнице, которая отсюда кажется бесконечной. Шаг за шагом я поднимаюсь с этажа на этаж и вот, наконец, до меня доносится шорох, от которого я застываю на месте. За время, прожитое в Нью-Йорке, я хорошо запомнил звук копошащихся в стенах крыс. Только вот на этот раз грызун должен быть выше меня ростом, а за спиной у него два почти двухметровых крыла. И я наконец понимаю, в какую сторону идти…
Я прикладываю пальцы к покрытой штукатуркой стене слева и иду дальше, не прекращая прислушиваться. Дойдя до двери, прижимаюсь к ней ухом и слышу тихое жужжание, будто за стеной стоит огромная микроволновка. Я медленно вдыхаю, надеясь на то, что это место не заминировано. Открыв скрипучую дверь, я вижу огромную емкость, жидкость в которой наполняет все помещение жутковатым ядовитым светом. По полу разбросаны листы бумаги. Стены, увешанные миллиметровкой для чертежей, исписаны подробными заметками. На этом этаже почти все окна целы, но кое-где в них все же есть дыры и стекла настолько грязные, что сквозь них ничего не видно.
На полу валяются красные крылья. Перья смяты, будто их просто швырнули на пол.
Перед светящимся контейнером с жидкостью, в согнутом положении, с коленями, прижатыми к самому подбородку и тугими пучками на голове, покрытой капюшоном, сидит Скворец. Когда я вошел, она даже не шелохнулась, и я не понимаю, знает ли она, что я здесь. На всякий случай медленно проходя вперед, я оцениваю свои возможности.
Можно было бы сразу уничтожить контейнер для ядовитых веществ, который очень похож на какой-то источник энергии. Это самое быстрое решение проблемы. А можно замотать Скворца в кокон из паутины, как чуть раньше Когтя и Тень. Или можно…
– Я знаю, что ты здесь, Человек-Паук, – говорит она. Я еще не слышал ее голос таким слабым. Скворец поворачивается и смотрит мне в глаза. – Можешь перестать ходить, как мим-параноик.
Я опускаю взгляд и понимаю, что замер с задранным вверх коленом, выставив руки, как лапы велоцираптора, задрав вверх плечи и широко распахнув глаза, будто… мим-параноик. Я быстро выпрямляюсь, прокашливаюсь, но не успеваю придумать речь. Скворец отворачивается к емкости и продолжает говорить:
– Я знаю, зачем ты пришел. Хочешь рассказать, что мой дедушка затеял недоброе. Напомнить мне о том, что я помогла заразить тысячи людей нанороботами, лишь бы отомстить корпорации, которая не имеет ко мне никакого отношения. И добавить, что все это бессмысленно, а довериться ему было глупо.
Так. Я был готов ко многому – уворачиваться от когтей, отбиваться от летающих крюков, обгонять ее на своей паутине. Но к разговорам по душам я не готовился.
– Вообще… я не собирался ничего такого говорить, – признаюсь я.
– Ну и хорошо, – цедит она сквозь зубы. – И не придется. Все равно ты ничего не изменишь. Что сделано, то сделано. А я останусь здесь, ведь мне некуда идти.
Она поднимается и поворачивается ко мне.
– Знаешь, почему я в это ввязалась? – спрашивает она. – Мы победили, так что, наверное, можно и рассказать.
Я упираю руки в бока и пожимаю плечами. Да уж, можно.
– Поверила в благородные помыслы собственного дедушки? – предполагаю я. Более того, я уверен, так оно и есть. И кто бы ни поверил, когда тот, кто тебя вырастил, оказывается в отчаянном положении, брошен в тюрьму и болен раком, и ему остается только принимать очень агрессивные препараты. Он попросил ее о помощи, она согласилась. Потому что любит его.
Я вспоминаю об отце. Он во многом был для меня примером. Ни разу не повысил голос ни на меня, ни на маму… он вообще никогда так не делал. Всегда старался поступать правильно. Научил меня придумывать треки. Водил меня в Проспект-парк, играл со мной в мяч где-то между школой и гастрономом. Когда на работе было спокойно, он разрешал мне посидеть на переднем сиденье в служебной машине, а иногда, когда ставил машину на подземную парковку, мне можно было включить сирену и посмотреть, как весь гараж освещается красными и синими огнями.
Представить себе не могу, каково было бы вырасти с ним, окруженным его заботой, а потом вдруг узнать, что он лелеял злобный план заразить весь Нью-Йорк наноботами, которые превращают людей в зомби-птиц.
И все из чувства мести. Жалкого желания отомстить компании, которая ставила на нем эксперименты.
– Сочувствую, – говорю я.
А что мне еще сказать?
– Вряд ли я могу понять, что такое лишиться доверия тому, на кого равняешься, – продолжаю я, подходя к ней сзади. – Но я знаю, что такое потерять того, кто был для тебя примером во всем. Это больно. И потом долго чувствуешь себя потерянным. – Скворец молчит, поэтому я не останавливаюсь: – Но мы проигрываем, только когда сдаемся.
И снова ни единого слова в ответ. Скворец лишь вздыхает и смотрит на зеленую емкость. Я смотрю в ту же сторону. Теперь я подошел ближе и могу разглядеть, что это. Зловещая жидкость булькает внутри, но очень медленно.
– Кстати, что это?
– Румидий.
Надолго повисает молчание. Так надолго, что я уже перестаю надеяться на ее рассказ.
– Ру-у-ум-и-идий, – тяну я. – И что это?
Тишина. Пауза снова длится так долго, что, когда Скворец снова выпрямляется во весь рост, я вздрагиваю.
– Какая разница? – говорит она. – Даже если бы я хотела все изменить… если бы хотела не соглашаться помогать ему приготовить… – Она резко взмахивает рукой в сторону емкости. – Это… я не смогла бы. Наноботы уже в городе. И делают свои копии. Они захватывают город.
Голос Скворца снова смягчается, и она смотрит на жидкость.
– Их невозможно просто вернуть.
Я гляжу на нее. Она наблюдает за плавающими в жидкости нанороботами. На ее лице и в глазах отражается зеленое зарево.
– Так ты… готова мне помочь?
– Я говорю, помогать нечему. Ты не понимаешь? Человек-Паук, ты опоздал. Мы оба опоздали.
– Нет, – возражаю я. – Я в это не верю. Какой-то способ должен быть. Для начала можно уничтожить вот эту штуку…
– Нет! – кричит Скворец, выбрасывая вперед руку, хотя я даже не двинулся с места. – Нельзя.
– Почему это? – спрашиваю я, складывая руки на груди.
– Видишь статую? – она показывает на емкость.
Я наклоняюсь, о-о-о-очень внимательно всматриваюсь и вижу едва заметные очертания знакомой золотистой крылатой фигуры, которая сидит в контейнере, окруженная зеленой жидкостью.
– Музейные сотрудники думали, что Объятия Тота сделаны из золота, но на самом деле это румидий. Стервятник придумал, как добиться его жидкого состояния при помощи плазмы из хранилищ ЩИТа. Твердый румидий относительно безобиден, а в жидком взрывоопасен. Мельчайшее неверное движение, и эта штука взлетит на воздух. Неизвестно еще, чем это может кончиться.
– И как удалось ее сделать, если это настолько чувствительный материал? – спрашиваю я. – Он ведь не просто наврал тебе, чтобы ты не трогала статую?
– Он не стал бы мне врать, – злобно говорит она. – О дедушке много плохого можно сказать, но он не лгун.
– Ладно, прости, – соглашаюсь я, отворачиваюсь и принимаюсь ходить кругами. – Но зачем она вам понадобилась?
– Активирует нанороботов. Они и без того исправляли ДНК раковых клеток и спасали его от рака, но он хотел большего. С активацией наноботов у него получилось встроить в них фрагменты ДНК птиц. Орлов, соколов…
– Стервятников? – я не могу удержаться от вопроса.
– И их, – со вздохом говорит она. – А теперь эти наноботы заражают других. По плану нужно было уничтожить «Террахил». А затем остановить наноботов.
– Так поможешь мне?
– Не проси меня об этом, – говорит она. – Я не предам деда. – Она молча смотрит на емкость, а потом добавляет: – Но если найдешь способ все исправить, я не буду мешать.
В груди у меня вспыхивает искра надежды, и я чувствую, как уголки рта невольно тянутся вверх. Похоже, в Скворце есть хоть что-то хорошее. Злобная гигантская красная ворона, которая скидывала меня с башни ЩИТа, оказывается, с добрым сердцем. Ну или просто способна на сочувствие.
– Ладно, – соглашаюсь я, вполне удовлетворяясь если не сторонником, то хотя бы тем, кто не будет мешать. – Значит, если я уничтожу источник…
– То просто избавишься от тех наноботов, что еще плавают в жидкости. Тем, у кого они есть в организме, это не поможет.
«Думай, Майлз, думай!» – уговариваю я себя.
Контейнер мы разбить не можем. Вытащить статую, не вскрыв его, тоже, хотя и это не лучшая идея. Просто вылететь в город и обстреливать всех паутиной со скоростью, которая позволит вылечить всех, я не могу. Я ведь один и не могу быть в двух местах одновременно. Беда слишком уж большая.
