Текст книги "Человек-Паук. Майлз Моралес. Крылья ярости"

Автор книги: Бриттни Моррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Фух, ну и болтун, – говорит мистер Флорес. – Такое впечатление, что этот Человек-Паук ему лично насолил.

Я улыбаюсь ему и вновь поворачиваюсь к телевизору, уже немного остыв.

– По нашей информации, пробоины, созданные Человеком-Пауком в башне ЩИТа, обнаруживаются на двадцати шести этажах. Из-за них оказались повреждены системы электропередачи в здании, поэтому пришлось урезать подачу энергии. Сейчас электричеством снабжены только самые важные хранилища в здании. Сотрудники переведены на удаленную работу, поскольку на текущий момент генераторы электричества представляются ненадежными, а верхние двадцать шесть этажей создают угрозу обрушения.

Я вздыхаю.

Как можно было все это натворить?

Сколько можно ждать ответа от преступницы с металлическими крыльями?

И вот я уже снова занят воспоминаниями о вчерашнем вечере и размышляю, как я мог бы пресечь разрушения и кражу чемодана. Можно было опутать злодейку паутиной, и она не могла бы пошевелиться, затем вынести ее из здания, и тогда оно осталось бы целым. Только по счастливой случайности вчера никто не погиб. Похоже, подавляющее число сотрудников были на совещании в другом отделении ЩИТа. А учитывая, что девушка отключила все охранные системы здания за каких-то несколько минут, удача точно была на их стороне.

– Майлз, а можно мне тоже сливок? – вопрос мистера Флореса возвращает меня к реальности.

– О, да, сейчас, – говорю я и направляюсь к кухне.

– А, так за ними идти надо? – мистер Флорес встает с дивана. – Я сам схожу. Не беги.

– Да нет, я принесу. Мне все равно туда, – убеждаю я Флореса, но это неправда. Просто мне нравится чувствовать себя полезным и хочется что-нибудь делать, лишь бы отвлечься от ощущения, что я только мешаю Бруклину.

Если это означает, что нужно принести обездоленному сливок, пусть будет так.

Я захожу в кухню, нахожу на дверной полке холодильника сливки и беру сахар. Захватив их, иду обратно в комнату отдыха. Входная дверь распахивается, задевая звонкий колокольчик. Я поднимаю глаза посмотреть, кто пришел, и внутри оказываются двое мужчин. Один – крупный, ростом примерно с моего отца и с такой же прической, темнокожий. Второй – примерно моего роста, в сером капюшоне. Высокий стягивает с себя вязаную шапочку, прижимает ее к груди и заводит разговор с Клифтоном, сотрудником на ресепшене. Второй (мне кажется, он приходится крупному мужчине сыном) проходит в зал и оглядывается по сторонам. С его черных шортов потоками льется вода, а серый свитер промок под дождем настолько, что кажется черным. Когда парень снимает капюшон, я понимаю, где его видел. На его свитере нарисованы белые крылья.

Я подпрыгиваю на месте и умудряюсь пролить кофе из кофейника, который держу в руках. Под моими ногами расплывается лужа, но я даже не замечаю. Сердце бешено стучит. Мы встречаемся взглядом. Парень стоит и смотрит на меня абсолютно безразлично.

Тот самый парень.

Который обокрал магазин. Которого Питер отдал полиции.

Он меня узнал?

Успел ли он рассмотреть меня той ночью?

Сегодня волосы у меня приглажены, вдруг не узнает? К тому же сейчас я в другой одежде – в шортах и футболке.

Ох, блин, он идет сюда.

Ох, блин, и смотрит на меня.

Так, ладно, он кивнул мне и неуверенно улыбнулся, а так себя ведут, когда видят человека в первый раз.

Наверное, он не понимает, почему я так на него уставился.

Ну что же, Майлз, отведи глаза в сторону! Главное, не смотри на него.

Я наклоняюсь и наливаю кофе даме, которая сидит ко мне ближе всего, уткнувшись в газету, но она начинает возмущаться.

– Нет-нет-нет, там чай!

– Ох, простите! – Я стараюсь вовремя убрать кофейник, но поздно. Кофе разливается по столу, а я в ужасе застываю.

– Дрини, простите! – говорю я.

– Ничего страшного, Майлз, – успокаивает она меня, поправляя голубые волосы, затыкая их за ухо и разочарованно заглядывая в чашку.

– Я принесу вам новый и приберусь тут, – предлагаю я.

– Не стоит, – возражает она. – Все равно напиток почти остыл, а я хотела подышать воздухом.

Дрини встает, завязывает шаль на плечах и, пройдя мимо вновь прибывших, выходит на улицу. Клифтон в это время забирает у высокого мужчины и его сына верхнюю одежду, и парень остается в одном худи.

Я ищу, чем бы заняться, пока они устраиваются в зале. Беру блюдце, ложку и кружку Дрини и ухожу в кухню.

Выливаю дикую помесь кофе и чая в раковину и вижу, как от ее металлической поверхности поднимается пар.

Я понимаю, что рано или поздно придется снова выйти в комнату отдыха и предложить новичкам кофе. Подхожу к двери и пробую их рассмотреть. Сердце все еще сильно колотится. Я почти уверен: этот парень с капюшоном вполне мог выяснить мое имя, узнать, что я волонтер центра, и прийти отомстить за мой поступок. Хотя минуточку… а почему он даже не в тюрьме? Отец внес залог, и парень вышел на свободу меньше чем через двое суток после ареста? И теперь у них не осталось денег, и пришлось идти в центр помощи малоимущим, так получается?

Я задумываюсь о том, как поступила бы мама. Она меня любит, я это хорошо знаю, но даже она нашла бы в себе силы оставить меня на ночь в камере, лишь бы отбить у меня желание снова нарушать закон.

С другой стороны, если бы я сказал ей о своей невиновности, она бы поверила. Вот как знать?

Эти двое сидят рядом на железных раскладных стульях лицом к телевизору, отец смотрит новости, а сын снова накинул капюшон и уткнулся в телефон. Я глубоко вздыхаю, собираюсь с силами и иду в зал с кофейником в руках. На пути к ним я отдаю мистеру Флоресу сливки, и в голову мне приходит сразу несколько идей, но ни одной толковой.

Может, избегать зрительного контакта? Нет, это будет странно. Может, изменить голос? Нет, они легко это поймут. В итоге решаю просто поменьше с ними разговаривать.

– Кофе? – предлагаю я.

Мужчина поднимает на меня глаза и с теплой улыбкой качает головой.

– Мне не нужно, спасибо, – говорит он и переводит взгляд на сына, который с начала нашего разговора ни разу не оторвался от телефона. Мужчина трогает парня за плечо. – Сынок, хочешь кофе?

Парень раздраженно закатывает глаза и смотрит на меня, недовольный тем, что его отвлекли.

– Не, – говорит он, бросив на меня мимолетный взгляд. – Не буду.

– Хорошо, – отвечаю я. – Зовите меня, если что-нибудь понадобится.

Я отворачиваюсь и собираюсь в кухню, понимая, что по крайней мере какое-то время с людьми в зале не придется общаться. Сейчас по плану мне нужно полить растения, многие из которых принесла сюда тетя Мэй. За ними я слежу особенно тщательно: вовремя поливаю, проверяю, достаточно ли им солнечного света, осматриваю листочки. Поливать цветы – одно из самых успокаивающих занятий в центре П.И.Р., и сейчас я с радостью берусь за это не требующее интеллектуальных усилий дело.

Но вдруг…

– Эй, парень, – слышу я голос пришедшего недавно мужчины. Внутри у меня все сжимается, но я оборачиваюсь, надеясь, что его сыну все равно и я просто отвечу на вопрос и вернусь к поливу цветов. – А где туалет?

Фух, обошлось.

Я киваю в сторону угла, где красуется огромная вывеска: ТУАЛЕТ.

– Спасибо, – говорит он и с виноватым видом, с которым обычно смотрят на водителя, случайно перебегая дорогу прямо перед машиной, бежит к двери уборной. Я снова смотрю на его сына, а он смотрит на меня и недовольно поднимает бровь.

– Вопросы? – говорит он.

– Нет, – слишком быстро отвечаю я. – В смысле, у меня нет. Просто… если захотите кофе или перекусить… зовите меня.

– Не хочу ничего, – бормочет он, снова утыкаясь в телефон. – Из того, что у вас тут есть.

Вот это уже мне не нравится. Звучит как зов о помощи, не очень ясный и почти неслышный для тех, кто не хочет прислушаться. Ему что-то очень нужно, только он не знает, как попросить. У меня появляется чувство, будто он себя чувствует как я на приеме у психотерапевта. Может, ему просто нужен… друг?

– А как тебя зовут, можно спросить? – уточняю я.

– Ты и так уже спросил, – бросает он, на секунду оторвавшись от телефона. – Стивен.

– А я Майлз, – отвечаю я, протягивая ему руку. Он меряет меня взглядом и снова утыкается в экран, но когда я, дрожа, решаю, что он не ответит на мой жест, он вдруг протягивает руку и пожимает мою. На его ладони я ощущаю какую-то жесткую область и пластырь и задаюсь вопросом, остались ли от позавчерашних приключений травмы. Возможно, он поцарапал руки, когда пытался сбежать с места ограбления.

Я заставляю себя улыбнуться.

Пусть из-за его фокусов я чуть не попал в тюрьму, он заслуживает знать, что не только у него в этом мире бывают тяжелые времена. Я задумываюсь, сможет ли шутка улучшить его настроение, хотя и знаю, что с каждой минутой все больше рискую быть узнанным. Но моя задача в центре П.И.Р. именно такова. Помогать людям чувствовать себя как дома. А кто сможет в этом лучше помочь потерянному темнокожему парню, чем другой темнокожий парень, уже не такой потерянный?

– А вдруг? – говорю я, усаживаясь верхом на стул. – Тут многое есть. Например, личное пространство. И свободные уши. Просто скажи.

– У меня на это есть психолог, – горько проговаривает он.

– Кажется, не очень тебя это радует.

– А кого-нибудь вообще радует быть подопытным в эксперименте над мыслями? – горячо чеканит он звуки. – Сидеть на сессиях психоанализа ради пользы для научного сообщества?

Я растерян и удивляюсь его словам. О чем он?

– Кажется, твои данные никто не может разглашать, – предполагаю я. – По закону должны хранить конфиденциальность.

– Да, но это только так говорят, – объясняет он. – Все мы – ходячие подопытные. Очевидно это становится, только когда они понимают, что ты не справишься. Тогда можно перестать притворяться и делать вид, что ты нужен им живым. С моей матерью так и было.

При этих словах у меня щемит в груди.

– Ты… лишился мамы? Сочувствую.

– Не лишился. Ее у меня забрали. Люди в белых халатах и без души, которых интересует только прибыль.

Он говорит резко, но в голосе слышался какой-то новый тон. Более мягкий… какая-то грусть? Горе?

– Сочувствую – повторяю я.

Парень смотрит в одну точку позади меня. Я смотрю в ту же сторону и понимаю, что он уставился в телевизор, где показывали новый сюжет. Интересно, это кто-то переключил канал? Просто теперь там почему-то не новости с Джеймсоном. Ведущий берет интервью у строго одетого человека в пиджаке, серебристых очках и с улыбкой на миллион. Он улыбается на камеру, будто пытается продать какие-то услуги. На лацкане я замечаю небольшой значок со знакомым лого, но прочитать надпись не успеваю – оператор переводит камеру на журналиста.

Под картинкой бегут субтитры: «Итак, мистер Григгс, „Террахил“ за прошедшие несколько лет может похвастаться рядом выдающихся разработок, которые появились будто из ниоткуда. Расскажите, пожалуйста, о вашей организации и о программе исследования методов лечения рака, которая недавно открылась в вашем отделе».

На экране снова появляется мужчина в очках со своей слишком широкой улыбкой. Он поправляет часы на запястье и начинает говорить.

– Конечно, Грегг, с удовольствием. «Террахил» – так называется наша компания – максимально предана идее излечивать одну рану Земли за раз. Как известно, человечество страдает от сильнейших природных катастроф, большинство которых, как считается, вызваны огромным количеством наших же отходов, пищевых привычек, вредных способов выработки энергии и десятками, если не сотнями лет загрязнения окружающей среды ядовитыми отходами. Теперь мы видим, что все это возвращается к нам поразительными масштабами заболеваемости раком, о котором, благодаря усилиям научного сообщества, мы узнаем все больше и больше. Новая исследовательская программа, как мы надеемся, поможет выяснить, каким образом разные факторы, от генетики до окружающей среды, влияют на раковые клетки, развитие метастазов и возможно ли обратить вспять рост раковых клеток при помощи тех же факторов, которые вызвали их развитие. Честно признаться, мы занимаемся идеальным жизненным циклом.

Интересный взгляд на вопрос, думаю я. Видимо, кем бы ни были эти террахиловцы, они на правильной стороне. Я наконец могу рассмотреть значок на лацкане: там изображена сине-зеленая Земля, и вспоминаю, где видел этот знак раньше. Это случилось в день ограбления магазина – в тот самый, когда Стивен попытался выставить меня преступником. Этот значок я видел на огромном баннере недалеко от своего дома. Как раз он и закрывал граффити на стене, будто огромный корпоративный пластырь на лице города. Похоже, у компании благая цель, но… может, стоит немного поменять принципы работы?

Стивен позади меня сквозь зубы неприязненно втягивает воздух.

– Подонки они, – говорит он. Я смотрю на него через плечо и вижу, как он сполз на стуле и недовольно скрестил руки на груди, а ногой гневно стучит по полу. – Это они ее отобрали. Сказали, смогут вылечить, но нет. Просто… забрали ее у нас, а через несколько дней она умерла. Излечить мир? Ложь.

Вот эти люди, которых показывают по телевизору, в белых халатах, которые заявляют, что хотят изобрести лекарство от рака и спасти мир? Я в растерянности поворачиваюсь к Стивену и принимаюсь внимательно его разглядывать. Он верит в свои слова, без сомнения. Эти люди забрали у него мать – его чувства мне понятны. Гораздо больше, чем он думает. Когда Демоны отняли моего отца, там, на ступеньках здания городской администрации, единственным моим желанием было догнать их и заставить почувствовать боль не слабее моей. Потерю. Понимание, что я больше никогда не услышу голос отца.

– Соболезную, – повторяю я снова, не зная, что еще сказать.

– Все соболезнуют и ни у кого нет ответов, – бормочет он, не глядя на меня и не расцепляя рук.

– Да, их нет, – говорю я. – Террористическая атака лишила меня отца в день, когда его должны были наградить за службу. И вряд ли хоть кто-нибудь в мире сможет дать этому внятное объяснение. Ни у кого никогда не найдется ответов. Поверь. На это просто их нет… ни для тебя, ни для меня. Поэтому перестань их искать и направь все силы на то, чтобы прийти в себя.

– Это не так-то просто, пока они ходят по земле, – отвечает он, кивая на телевизор.

Я поворачиваюсь и вижу на экране Грегга, ведущего новостей, который хмурит брови и задает вопрос представителю «Террахил»:

– Можете прояснить ситуацию по поводу недавних обвинений врачей из компании в применении непроверенных препаратов под видом одобренных?

– Естественно, буду рад, – отвечает он.

Я складываю руки на груди и стараюсь перенести вес на бедро, устроиться поудобнее и приготовиться слушать долгое объяснение. Но к моему удивлению, ответ оказывается довольно коротким.

– Позвольте мне для начала кое-что отметить.

– О, послушай, как он выворачивает вопросы, – говорит Стивен. Я бросаю на него взгляд, а затем снова принимаюсь слушать представителя «Террахил».

– Во-первых, несколько тысяч оптимистично настроенных медиков действительно входят в число профессионалов «Террахил». Большинство из них верит в то, что медицина и наука приведут нас к более благополучному и полному надежд будущему. «Террахил» горячо верит в свободу слова и мощь социальных сетей, пусть даже там появляются мнения, идущие вразрез с нашими заявлениями. Обеспечив возможности для сотрудничества с профессионалами, у которых есть множество разных идей, мы создали пространство, где над будущим работают умы, которые смело смотрят вперед и не боятся свободно размышлять. «Террахил» поддерживает только те методы лечения рака и ряда хронических заболеваний, которые подверглись тщательному изучению и подробной проверке независимыми исследователями.

– Видишь? – продолжает Стивен, наклоняясь вперед и хватая пульт, который лежал на стуле в другом ряду, а затем выключает звук. – Лгуны. Вот так они всегда. Перефразируют вопрос, выворачивают все так, чтобы звучало прилично, и отвечают на то, что в глазах зрителей создаст положительный образ. Они каждый раз умудряются снять с себя ответственность. А в это время ломают жизни, крадут родных и близких прямо на улице. И почему Мстители ничего с ними не сделают?

Я не уверен, могу ли отвечать за Мстителей, хотя надеюсь однажды стать одним из них. Самым новеньким. И самым молодым.

– Не знаю, – говорю я. – Но мы с тобой можем позаботиться только о том, чтобы пережить все случившееся с нами. Это самое главное, – я пожимаю плечами. – Мне терапия тоже не особо помогла. Мне тоже казалось, что на мне какие-то опыты ставят. Потому я и пришел сюда.

Я обвожу комнату руками, и Стивен осматривается следом за моим жестом.

– Сюда? – спрашивает он, и, похоже, с искренним интересом. – А что здесь?

– Друзья. Любовь, надежда, хотя, может, это и звучит слишком сентиментально. Когда я прихожу сюда помогать, у меня появляется ощущение, будто я делаю что-то важное. И это точно лучше, чем сидеть и смотреть, как жизнь идет дальше без моего отца. Тебе тоже не стоит просто смотреть, как жизнь продолжается, а твоей мамы больше нет.

Стивен морщится, но я не могу понять, то ли он разочарован, то ли задумался.

– Встретимся? – вопросительно произношу я, подходя к баскетбольному мячу, который заметил на куче игрушек в детском уголке. Я поднимаю мяч и бросаю Стивену. По правилам в помещении нельзя ничего бросать, но я сделал это аккуратно, и, мне кажется, в сложившейся ситуации вполне можно немного нарушить правила. – Один на один, если ты не против.

Он отпускает телефон, который падает ему на колени, и ловит мяч обеими руками. Потом поднимает взгляд на меня и кивает – почти незаметно, и я даже не уверен, что правильно его понял.

– Спасибо, – говорит Стивен. – Может быть. Просто… я привык быть сам по себе, знаешь? И вот тебе совет. Ты какой-то не от мира сего, поэтому он тебе пойдет на пользу. Так вот: не верь никому. Сам за собой присматривай.

Он опускает мяч на стул и снова берется за телефон. Я киваю, прижимаю к груди кофейник и направляюсь в кухню, размышляя о его словах.

Сам за собой присматривай.

Как же, наверное, одиноко так жить. Вечно чувствовать, что ни на кого не можешь положиться. Какие бы беды со мной ни приключались, у меня никогда не было чувства, что никто за меня не вступится, но вчера почти это и произошло. Я ставлю кофейник в кофемашину и задумчиво упираю руку в бедро. Не знаю, помог ли я Стивену, но, надеюсь, что по крайней мере никто не будет разбирать его на части, использовать его или его семью ради прибыли корпорации.

Мне на самом деле очень хочется, чтобы он об этом знал, ведь если так не случится, то рано или поздно я увижу, как он сворачивает на кривую дорожку. Горе – плохой проводник. Проще жить, когда есть те, кто подставит плечо, а не те, кто толкнет, когда начнешь терять равновесие.

Надеюсь, первых в его жизни больше. И я стану одним из них, если он позволит.

Глава 9

Я ЛЕЖУ в постели в квартире моей бабушки и смотрю в потолок. В свой потолок. В своей комнате. Но уснуть не могу. В голове по-прежнему крутятся слова Стивена. Никому не верь. Сам за собой присматривай.

Это так… печально.

И за всем стоит «Террахил». Компания, которая… на первый взгляд, делает хорошее дело. Они ведь изучают онкологические заболевания, так? Насколько же они могут оказаться ужасны? Я решаю, что нужно заняться этим вопросом, тянусь к прикроватному столику за телефоном и открываю новости. Просматриваю ленту новостей, и что же там на первой строке?

ccc

Погром в «Террахил»!

Запись с камеры наблюдения!

/ccc

Ничего себе!

Стоило только захотеть узнать, и вот оно!

Перехожу по ссылке в первой же публикации и вижу довольно многообещающую трансляцию, хотя пока что в эфире не происходит ничего интересного. Изображение нечеткое и зернистое, но вдруг я замечаю, как две темные фигуры пробираются вдоль ограждения, а затем цепляются за петли сетчатой ограды. Одетые в черное люди добираются до верхнего края сетки и перерезают кусачками колючую проволоку.

И тогда я вижу их.

Крылья.

Раскинув в стороны большие черные крылья, фигуры опускаются на землю. Я сажусь на кровати и подношу телефон ближе к лицу. Сердце колотится. Выглядят они так же, как на записи, которую прислал мне Ганке! Интересно, у этих двоих тоже есть клювы или?…

Я даже не успеваю додумать мысль, когда получаю ответ на вопрос.

Еще шесть фигур с расправленными, немного потрепанными крыльями гораздо менее аккуратно прорываются сквозь ограду, пролезают во двор и волочатся, как иссохшие скелеты, за первыми двумя. Их конечности безвольно висят, некоторые из существ передвигаются большими скачками, и все спотыкаются и сбивают друг друга.

Собравшись с силами, они врываются в здание, разбивая окна голыми руками, ломятся внутрь и выкидывают наружу мебель. Кто-то срывает с петель боковую дверь и проходит в здание через проем. Из меня вырывается крик, и я с опаской смотрю на дверь своей комнаты в надежде, что никого не разбудил.

Вот и все.

Пора надевать костюм.

Я не могу смотреть, как кто-то вламывается на чужую территорию. Кроме того, вряд ли вирусное видео с человекоптицей, которое скинул мне Ганке, и взлом здания «Террахил» буквально парой дней позже – это просто совпадение.

Через несколько минут я уже скинул домашние шорты, облачился в костюм и выбрался через окно в темную ночь.

ОКАЗЫВАЕТСЯ, штаб-квартира «Террахил» расположена недалеко от Восточного Гарлема и добираться туда совсем недолго, а оценить ситуацию на месте получается и того быстрее.

Да, можно было и Питеру позвонить, но пока никакого серьезного преступления не намечается. Просто… тут гуляют какие-то, видимо, птицы-мутанты. Или кто они там. С ними-то я справлюсь. У меня отличный наблюдательный пункт – высоко на дереве прямо у ограды, и мне все видно и слышно. Стоит запах антисептика для рук и… больницы. Именно тот, который каждый помнит, но не может толком описать.

Одно из пернатых существ вылетает из окна с ящиком в лапах и кричит, как обезьяна-ревун. От этого резкого звука я чуть не падаю с дерева, но успеваю вцепиться в ствол и спрятаться за пышной веткой. Существо разрывает коробку в клочья, и по траве рассыпаются продолговатые предметы. Сначала я настораживаюсь: кажется, это шприцы, но потом понимаю – палочки от леденцов.

Что ж, надеюсь, усилия странной птицы не прошли даром и стоило разорвать коробку и рассыпать по земле палочки, на которые «Террахил» потратила целых десять долларов.

До меня доносится звук разбивающегося стекла, через другое окно вылетает еще одна коробка и падает на асфальтированную парковку. По стуку об асфальт кажется, что в ней хранилось более ценное содержимое. Из-под коробки медленно растекается лужа – наверное, внутри была какая-нибудь вакцина или лекарство. Пора остановить эти клювы, перья, вот это все. Я не из тех, кто станет бесплатно помогать гигантским корпорациям, тем более проворачивающим сомнительные операции и, по словам Стивена, похищающим людей, но ведь тут происходит преступление.

К тому же это потенциальная возможность побольше узнать, откуда эти люди-птицы взялись – сначала в переулке, теперь эти шестеро. Нападение на «Террахил» выглядит посерьезнее, чем шалости склонных к вандализму подростков, которые задумали разорить огромную корпорацию.

Но мне нельзя просто спрыгнуть с дерева и броситься на шесть птиц, для меня их слишком много. Если они разбегутся, будет еще хуже – удача полета явно не на моей стороне, если сравнивать крылья и использование паутины. Решаю подкрадываться. Медленно. Спускаюсь по веткам и наконец касаюсь ногами земли. Пригибаюсь ниже, пробираюсь сквозь кусты, как пантера, и нащупываю в тенистой части сада ограду.

В здании снова бьется стекло. Да почему в последнее время у всех крупных организаций сигнализация поисчезала?! Хотя, возможно, пернатые отключили систему, как злодейка в башне ЩИТа.

– Эй! – внезапно слышится совсем рядом. Я резко прижимаюсь как можно ближе к земле и вижу, как из задней двери здания выходит, встряхивая баллончик с краской, одна из первых двух птиц, которые перелезали через ограду. Спустя несколько секунд баллончик уже открыт, и существо начинает выводить надписи прямо над логотипом «Террахил» с сине-зеленой планетой. Я не дожидаюсь, пока они закончат, замечаю какую-то электронную панельку на металлической палке недалеко у ограды. На ней написано: «ГЛАВНЫЙ ВХОД, ЗАДНИЙ ДВОР, ВЫХОД НА ПАРКОВКУ». Три варианта и большой логотип посередине. Я нажимаю на все и выкручиваю на максимум. По черным трубам поднимается вода и начинает заливать территорию.

Со всех сторон раздаются крики, пернатые существа высыпают из дверей и окон. Тот, кто рисовал баллончиком на стене, быстро оборачивается, поначалу забыв натянуть капюшон.

– Что вы там натворили? – кричит он и бросается наутек вместе с остальными.

– Да ничего мы не делали! – кричит другое существо.

– Вороны! – зовет остальных первый. – Назад, к штаб-квартире!

Вороны?

Первый парень задерживается, долго всматривается в ночь, окидывает взглядом территорию и словно бы замечает меня. Я замираю, стараясь не шелохнуться. Мне плохо видно, но кажется, что взгляд пернатого направлен прямо на меня. Из-за капюшона я не могу разглядеть лица, но он стоит под фонтанчиками воды, мокнет, кулаки у него сжаты, и я буквально чувствую, как леденею от его взгляда.

– Арти, идем!

Пернатый незнакомец, кажется, начинает двигаться прочь, но взгляд отводить не спешит. Он отворачивается только, когда нужно перелезать через ограду и убегать.

Я наконец вздыхаю полной грудью, сползаю спиной по забору и пытаюсь осознать все увиденное.